Текст книги "Безрассудное счастье"

Автор книги: Аманда Лиз

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 15 страниц)

Глава 5

– А потом заглянем к Джо. Там кое-кто будет.

Сказав это, Ричард вновь с головой ушел в свою воскресную газету. Погрузившись в глубины раздела финансов, он выныривал только за тем, чтобы долить себе кофе и взять круассан. В один из таких тайм-аутов он заметил, что Алекс какая-то странная, но отнес это на счет очередного женского недомогания и снова уткнулся в статью. Ну да, вчера ночью он полез к ней с нежностями, а она сказала, что у нее болит живот. Стало быть, дело в этом. Вот и теперь она не ответила на его реплику. Ричард посмотрел на нее поверх газеты и терпеливо повторил сказанное. Казалось, Алекс поглощена разглядыванием узора на обоях. На ее лице было какое-то безжизненное выражение – впрочем, некоторые назвали бы его мечтательным.

Ричард кашлянул. Алекс вздрогнула и несколько секунд смотрела на него так, будто в первый раз видит.

– Что ты сказал? – спросила она как-то вяло.

– Я сказал, Джулз и компания собираются на ленч в кафе «У Джо». Думаю, мы могли бы к ним присоединиться.

Его голос был мягким, но в подчеркнуто четком произношении уже слышались нотки раздражения. С тех пор как он вернулся вчера днем, Алекс все время витала в облаках – не иначе менструальный синдром. На этот раз его совесть была чиста. Он напряг мозги, пытаясь вспомнить какой-нибудь свой проступок, но за последнее время ничего такого не было. Он вел себя наилучшим образом с того случая на Валентинов день, после которого Алекс не разговаривала с ним две недели. Он делал все от него зависящее, звонил ей, если собирался задержаться или вдруг решал вовсе не прийти.

Проблема в том, что Алекс не желает поддерживать его, когда речь идет о карьере. Почему-то она не может взять в толк, что время предъявляет к человеку огромные требования и это прежде всего. Разве он не водил ее в самые престижные рестораны? Не поил самым дорогим вином? И к тому же еще знакомил с такими людьми! Все они были очень известны в своей области, а некоторые считались воротилами финансового мира. Все, что ей нужно было делать, – это улыбаться, хорошо выглядеть и вовремя поддакивать. Не очень утомительно, с его точки зрения. Алекс часто обвиняла его в том, что он эгоист и трудоголик, но все было не так просто. На самом деле он работал для них обоих, он строил безопасное будущее для себя и для нес – ведь без нее он не мыслил дальнейшей жизни. Алекс была стильная девушка, с лоском, к тому же прекрасно воспитана. Если ее приручить, она будет то, что надо. Единственное, чего бы он еще желал, – это чтобы она выказывала побольше энтузиазма по отношению к его клиентам. Но не далее как неделю назад она наотрез отказалась пойти на ужин с двумя американскими банкирами, сославшись на то, что не сможет вынести общество людей, которые считают Энтони Роббинса [2]2
  Американский миллионер, автор бестселлеров по психологии успеха.


[Закрыть]гениальным писателем.

– Как хочешь.

Апатия, с которой Алекс это сказала, была совершенно для нее нехарактерна. Нет, очевидно, что-то было не так. В очередной раз подивившись непостижимости женской логики и возблагодарив небеса за то, что родился мужчиной, Ричард вернулся к своим акциям и котировкам.

А Алекс вновь предалась мечтам. Она представляла, как Ник берет ее на руки и уносит в мир, где все проблемы меркнут в сиянии истинной любви. Он не позвонил, не придумал какого-нибудь невинного предлога, чтобы вновь ее увидеть, и она даже не осуждала его. Ее записка вряд ли могла способствовать дальнейшему сближению – да он этого и не хотел. Должно быть, Ник сейчас сидит на кухне и потешается над какой-нибудь скабрезной историей из скандальной хроники, а Саймон готовит для него апельсиновый сок и булочки на завтрак. Мысль об этом была невыносима, но воображение разыгралось не на шутку, и теперь уже она не могла остановиться. Прошлой ночью она почти не спала, и на этот раз не из-за того, что Ричард храпел. В памяти все время всплывал образ Ника. То и дело Алекс представляла себе его руки, губы, вспоминала его ласки. И надо же было так усердно отбиваться от приставаний Ричарда, чтобы потом не спать, вспоминая другого, более пылкого любовника. Как она ни старалась поберечь здоровье и забыть обо всем этом, дразнящие мысли вновь и вновь возвращались.

Алекс позвонила своей настырной шведской патронессе и сказала, что у нее обнаружилась тяжелейшая форма желудочного гриппа. И действительно, все симптомы этого заболевания проявлялись у нее в полной мере, как только она думала о том, что пойдет на свидание к какому-нибудь очередному старцу. Мысль о том, что к ней прикоснется кто-нибудь, кроме Ника, была ей отвратительна. Алекс не представляла, сколько еще сможет держать Ричарда на расстоянии, но, уж конечно, он будет не в восторге. Она посмотрела на него – вернее, на пухлые розовые руки, державшие газету. Непонятно, как она могла думать, что сможет жить с этим человеком? Да как она вообще оказалась с ним рядом? Как будто иллюстрируя ее недоумение, Ричард послюнявил указательный палец и перелистнул страницу. Ее всегда это коробило. Впрочем, его манера каждые три минуты прочищать горло была еще хуже. Нет, ничего не выйдет. Надо взять себя в руки. Ник больше не вернется – для него мускулистый торс и щетина милее, чем ее слишком мягкое тело. Надо забыть его, хотя она и не уверена, что этот парень за полотнищем черно-белой бумаги – хорошая альтернатива.

Как будто неожиданно проникнув в мысли Алекс, Ричард отложил газету и почтил ее своим вниманием. Он проштудировал все нужные ему на сегодня данные и решил, что теперь пришло время для занятий другого рода – тем более что на дворе воскресное утро и можно никуда не торопиться. В конце концов, это должно ее обрадовать: она почувствует, что даже в критические дни остается для него желанной. Ричард пару раз тайком заглянул в журналы, которые собирала Алекс, и нашел там свой полный психологический портрет. Оказывается, он был воплощением Нового Человека, практичного, но очень впечатлительного. Он всегда думал, что они с Алекс – команда, они вместе двигались к единой цели: успеху в его карьере. А она должна была обеспечивать ему тыл. Он был совершенно не против, чтобы Алекс сочиняла свои книжки или что она там хотела, лишь бы она не была такой гордой, чтобы не пользоваться его деньгами. Ричард понимал, что надо принимать в расчет ее мнение, и не раз советовался с ней по поводу того, куда пойти отдохнуть, какую посуду купить и прочее.

Он был настолько либерален, что примирился с ее своеобразными друзьями и даже был готов согласиться: экстравагантные наклонности не конец света. В конце концов, все это от артистизма, которым он лично никогда не обладал. И хотя Ричарда все еще бросало в дрожь от этой мысли, он уже смотрел на проблему шире и не осуждал Саймона. Конечно, в его кругу требования сексуальной свободы никто не принимал всерьез. Вообще-то Ричард считал себя видавшим виды мужчиной, кровь у него была горячая, недаром он был классным регбистом. Он никогда не заставлял Алекс стирать ему одежду и платил специально нанятой для этого прислуге. В конце концов, у нее были другие достоинства, например, потрясающее тело. Встав с кресла, Ричард подошел к Алекс и обнял ее за плечи, потом нащупал руками грудь.

И вдруг она резко оттолкнула его и вышла из комнаты. Ричард обиделся не на шутку. Он пошел за ней на кухню и некоторое время смотрел, как она расставляет по местам посуду, потом взял ее за руку. Алекс посмотрела на него.

– Ну? – раздраженно бросила она и, выдернув руку, стала открывать новую пачку кофе.

– Алекс, что с тобой, черт побери?

Его разозлил не столько отказ, сколько ее вечная непредсказуемость.

– А с тобой? – парировала она, стоя спиной к нему и пытаясь вилкой проковырять дырку в обертке.

«Хорошо еще, что у нее в руках не нож», – подумал Ричард.

– Если хочешь знать, я не люблю, когда меня игнорируют. Или отталкивают, как будто от меня воняет.

Господи, каким же наивным он бывает!

– Не понимаю, что ты имеешь в виду.

Алекс протиснулась мимо него и кинулась в ванную комнату. Похоже, это помещение становилось для нее единственным островком безопасности. Опустив крышку унитаза, она уселась на нее и, уронив голову на руки, застонала. Похоже, это оказалось труднее, чем она думала. Она не ела, почти не спала и не могла ни о чем думать – все ее мысли занимал Ник. Запустив пальцы в волосы, она раскачивалась взад и вперед, пока не пришла к единственному и неизбежному заключению. Она была влюблена, безнадежно втюрилась. Боже, что делать? Упиваясь своими страданиями, Алекс не обращала никакого внимания на Ричарда, колотившего в дверь.

В это время Ник также был осаждаем в ванной комнате, но в его случае это был всего-навсего Саймон с вопросом, чего он хочет на завтрак. Ник прокричал, что яичница была бы в самый раз, и снова подставил грудь под струю воды, как будто надеялся, что под хорошим напором его невзгоды смоются сами собой. Двадцать четыре часа назад он так же стоял под душем, но тогда вода служила ему шумовым фоном – он репетировал свою решительную речь. Даже теперь при воспоминании о том, как он вышел из ванной и увидел, что Алекс ушла, его бросило в дрожь. Весь прошедший день у него ныло в груди и он почти ничего не соображал. Саймону пришлось три раза повторять ему, чтобы он перезарядил фотоаппарат, а ведь он должен был делать это без напоминаний. К счастью, они всего лишь пробовали несколько планов для большой съемки на следующей неделе; Ник пришел в ужас при мысли, что бы сказал Саймон, если бы он так напортачил перед клиентом. Надо сказать, Саймон был очень терпелив. Он обуздал свою язвительность и в ответ на извинения Ника снисходительно махнул рукой.

Вообще-то в последнее время он стал невероятно обходительным. Может быть, у них с Себастьяном стало налаживаться? Ник замечал между ними какую-то отчужденность, но может быть, они уже уладили недоразумения? Впрочем, у него хватало своих любовных проблем, чтобы вникать в печали Саймона. Он все время думал, как бы объясниться с ней – осторожно, но чтобы не показаться холодным. Дать понять Алекс, что он питает к ней нежные чувства и тактично заставить ее отказаться от новоприобретенной профессии. Внушить ей, что деньги – не главное. Задача не из легких, но Ник был готов к бою. А если это не получится, он придумает что-нибудь еще. И еще, и еще… Теперь уже он не может оставить все как есть: слишком сладким оказался запретный плод. Оставшись без нее, он ни на минуту не переставал чувствовать себя одиноким. Надо срочно что-нибудь сделать, пока он окончательно не сошел с ума. А Ник боялся, что уже не далек от этого.

Наскоро вытерев волосы полотенцем, Ник вышел из ванной комнаты и пошел на кухню, откуда уже доносился восхитительный запах яичницы с беконом. Саймон успел изучить его вкусы и даже стал использовать настоящий жир вместо оливкового масла.

По правде говоря, Саймон и сам был доволен таким переворотом в своих кулинарных обычаях – правда, теперь отбывание повинности на тренажерах стало занимать еще больше времени. Он примечал разные мелочи в поведении Ника, в результате чего в его обычно аскетичный образ жизни вкрались кое-какие отступления и вольности. Его последняя идея также была продиктована вкусами нового соседа, и ему не терпелось рассказать о ней. Саймон уже давно привык откладывать в памяти разные истории, которые хотел рассказать Нику. Если ему приходила в голову какая-то мысль, а Ника в этот момент почему-либо не оказывалось рядом, он запоминал ее, чтобы поделиться с ним при встрече. Раньше с Саймоном никогда такого не бывало, и теперь это одновременно пугало и радовало его.

С точки зрения эротики ему до сих пор не удалось добиться какого-либо прогресса, и все-таки он был доволен тем, как идут дела. В данном случае торопливость ни к чему: Саймон предпочитал действовать с предельной осторожностью, боясь испортить ставшие слишком важными для него отношения. Если бы он рассказал об этом кому-нибудь из знакомых или – еще хуже – бывших любовников, его бы, наверное, упрятали в сумасшедший дом. Но на самом деле Саймон не был безумцем – или по крайней мере не большим, чем любой другой отчаянно влюбленный.

– Какой аромат!

Ник заглянул под крышку и, причмокнув, уселся за стол.

Саймон улыбнулся. Внутри у него потеплело, как всегда, когда ему удавалось доставить Нику удовольствие. Любовь была для него откровением: он наслаждался невесть откуда взявшимся великодушием, он был готов нацепить передник и навсегда остаться поваром. Итак, Саймон ловко подцепил яичницу и разложил ее по тарелкам. Потом подсел к столу и налил своего любимого кенийского кофе. Несколько минут они молча воздавали должное завтраку. Саймон смотрел себе в тарелку, чтобы не тревожить себя созерцанием Ника, на котором не было ничего, кроме коротких шортов.

Наконец, проглотив последний кусок бекона. Саймон удовлетворенно вздохнул и, закурив сигарету, обратился к Нику:

– У меня для тебя новость. Я решил взять еще одного постояльца.

Глаза у него лукаво заблестели. Он еле сдерживался, представляя, как испугался бедный парень.

– Правда?

Ник по-прежнему уплетал яичницу. Саймон всегда клал ему на тарелку побольше – отчасти из желания сделать Нику приятное, а отчасти из-за вечного страха растолстеть.

Внимательно вглядываясь в лицо Ника, Саймон выпалил:

– Я решил сделать себе подарок к грядущему дню рождения. И уже сегодня к вечеру мы с тобой станем счастливыми владельцами абиссинской кошки. Вернее, котенка.

Ник расплылся в улыбке:

– Вот здорово! Не знал, что ты любишь животных. Они такие чудесные!

И не только они. Саймон снова взглянул ему в лицо и затянулся сигаретой. Итак, это сработало: Ник был явно обрадован. В его альбоме было много фотографий животных – стало быть, он был к ним неравнодушен. Саймон нарочно подыскал самую экзотическую породу, которая была приемлема в доме. Кошек еще можно терпеть: в них есть своеобразный шарм и к тому же они не ходят за тобой неотлучно. Есть все основания считать, что с кошкой он уживется: во многом у них одинаковый взгляд на вещи.

– Вот и славно. Я должен забрать ее в три. Не хочешь пойти со мной?

Саймон говорил нарочито небрежно, стараясь не показаться назойливым. Главное, чтобы Ник не подумал, что он его контролирует. Время от времени тот ходил в гости к своим приятелям, но Саймон видел большинство из них и не беспокоился на этот счет. Больше всего он боялся спугнуть Ника собственническими замашками, по всему было видно: Ник ни за что не потерпел бы посягательства на свою свободу.

Большую часть времени они проводили вдвоем, иногда с Алекс, если она была не слишком поглощена ссорами с Ричардом. Но котенок – это в самом деле прекрасная идея. Во-первых, это своеобразный подарок Нику. А во-вторых, Саймон надеялся, что общий интерес сблизит их, заставит лучше понять друг друга.

– С удовольствием, – ответил Ник. – Тебе помочь?

Саймон, как всегда, покачал головой. У него было свое представление о том, каким образом прибирать и мыть посуду, и он не мог спокойно смотреть на то, как это делает Ник.

– Нет, спасибо, приятель.

Похоже, он уже стал выражаться, как Ник. Ну ничего.

– Да, еще одно! Я хочу кое-кого позвать на день рождения. Понимаешь, сто лет не праздновал, а тут подумал – было бы здорово собрать всех. Как-никак у меня юбилей.

На самом деле Саймон никогда еще не устраивал настоящей тусовки в своей стерильно чистой квартирке. Время от времени он приглашал нескольких человек на ужин, но даже и в этом случае гостям подавалось только шампанское. По крайней мере тогда он был уверен, что его ковры и мебель останутся в первозданном виде, а при известном контроле можно добиться также, чтобы дамы на каблуках не топтались по паркету (кто бы знал, сколько за него заплачено!). Не то чтобы Саймон был мизантропом, просто он предпочел бы жить в более спокойный век.

– Замечательно. А когда?

– Через три недели. Пятое июня, как раз суббота. Надеюсь, к тому времени потеплеет и можно будет обедать на веранде.

Ник вдруг вспомнил, как открыл дверь номера и увидел Алекс в длинном пальто. Было необычно холодно для мая, так что она с радостью скрыла под верхней одеждой свою униформу девушки по вызову. Она очаровательно выглядела. Потом Алекс сняла пальто и осталась в сногсшибательном платье – оно оставляло не слишком много простора для воображения, но зато сражало наповал. Ник поскорее загнал это опасное воспоминание в дальний угол своего сознания и посмотрел на Саймона, который явно ждал какого-нибудь замечания по поводу своих планов.

– Веранда – это здорово. Можно будет развесить китайские фонарики или что-нибудь в этом духе.

Саймон усмехнулся, подумав, что это понравится многим его гостям.

– Великолепно. Тогда ты отвечаешь за оформление, а я займусь едой.

У Саймона даже глаза заблестели: все складывалось как нельзя лучше. Ведь это прекрасная возможность завязать роман! Он так и представлял себе, как они с Ником вдвоем занимаются приготовлениями, с каждым днем становясь ближе друг другу. Он где-то читал, что творчество цементирует самые бесперспективные союзы, а прием богемы уж точно должен пробудить горячий темперамент Ника.

Три недели до великого события прошли в размышлениях, хлопотах и бесконечных переходах от одного решения к другому. Наконец Саймон утвердил цветовую гамму, а именно белое, только белое и немного серебра, что было значительным отступлением от традиций. Было составлено меню. Канапе не вызвали особого восторга, так что Саймон уже совсем было расстроился, но тут его приятель – издатель одного модного журнала – шепнул ему номер самой лучшей в городе поварихи. Эта дама с помощью пары котелков якобы творила чудеса, к тому же она обладала энциклопедическими познаниями в области национальных кулинарных традиций. В значительной мере выбор Саймона объяснялся и ее навыками по части тайской кухни – своеобразная дань увлечению Ника.

Было решено, что повсюду будут расставлены большие блюда с плавающими свечами и живыми водяными лилиями для пущего эффекта. Веранда будет окружена фиговыми деревьями, а по ним будут развешены светящиеся гирлянды. Как только гости соберутся, заиграет музыка – для этого был приглашен пианист. Наконец-то пригодится пианино, вывезенное Саймоном два года назад от родителей, у которых оно пылилось в чулане. Тогда он честно проиграл все школьные этюды, но, будучи перфекционистом, решил, что лучше ему не играть вовсе. Впрочем, пианино придало гостиной более изысканный вид и даже некоторый оттенок аристократизма, к которому так стремился Саймон. Диск-жокей прибудет позже. Ему были даны строгие указания обеспечить достаточное стилевое разнообразие, чтобы угодить как солидным гостям, так и завсегдатаям ночных клубов. Собственные музыкальные пристрастия Саймона скорее приближались к консерватизму (скажем по секрету, он обожал группу «АББА»), но приходилось заботиться о репутации, а в обществе он слыл передовым деятелем.

Когда пришло время и кулинарная фея миссис Энг прибыла, дабы занять свое место в фиговой роще, Саймон обнаружил, что Миу-Миу исчезла. На поиски были брошены все, вплоть до официантов, однако кошку отыскать не удалось. Саймон расстроенно подумал, что она испугалась шума и убежала, но тут вернулся Ник, выскочивший в магазин, и быстро обнаружил ее. Кошка забилась под его кровать и не желала выходить. Во многом Миу-Миу напоминала Нику Алекс: как только кто-нибудь покушался на ее территорию, она выпускала коготки и шерсть у нее становилась дыбом. Ник видел Алекс дважды с той роковой ночи, оба раза в сопровождении весьма пасмурного Ричарда, так что ему ничего не оставалось, как вести светскую беседу. Он готов был поклясться, что как-то поймал на себе взгляд Алекс, полный грусти и нежности, но тут же приказал себе очнуться и перестать жить иллюзиями. Присутствие этого пижона рядом с Алекс ясно говорило о том, что она сделала свой выбор. Без сомнения, скоро она будет щеголять в жемчужном ожерелье и выбирать тренера по теннису. «Ну и пусть, – раздраженно подумал Ник, – всяческих ей успехов». Что касается его, он собирался напиться вдрызг и думать только о том, как бы не споткнуться о чью-нибудь шикарно обутую ногу.

Пока Ник успокаивал перепуганную Миу-Миу, Саймон сновал по квартире, проверяя, все ли готово к приходу гостей. Были поправлены коврики на полу, полотенца в ванной и цветы в вазах. В последний момент Саймон заметил около раковины серебряное кольцо Ника. Он взял его и направился к себе в спальню. Обычно в эту комнату никто не заходил, но вдруг кто-нибудь из наиболее любопытных гостей захочет сунуть нос и сюда? Вроде бы все было в порядке. Саймон уже собрался было идти проверять, как дела на кухне, как вдруг раздался телефонный звонок. Это был какой-то друг знакомого его знакомого. Саймона очень попросили его пригласить, и вот, пожалуйста, – уже надоедает. Никакого чувства меры. Саймон дважды терпеливо объяснил ему, как к нему доехать, но тот все не понимал. Тогда он, уже теряя терпение, предложил ему взять такси и не мучиться. Положив трубку, Саймон выругался в адрес этого придурка, а заодно и вообще всех миланских производителей сумочек и любых других идиотов, кто бы они ни были. Облегчив душу, он вернулся на капитанский мостик, совершенно забыв о кольце, оставшемся лежать на тумбочке у кровати.

И вот потянулись первые гости. Мало-помалу вечеринка набирала ход. Одетые в униформу от Армани официанты с кошачьим самодовольством лавировали в толчее. Пианист ненавязчиво переходил от буги-вуги к Бетховену и обратно, свечи мерцали в сгущающейся темноте, кулинарные изыски миссис Энг имели успех. Сидя в укромном уголке со стаканом виски, Ник притворялся, что слушает драматическое обсуждение полной опасностей жизни на Манхэттене, и время от времени поглядывал на дверь. Краем уха он улавливал детали истории о свидании, каким-то образом связанном с пеной для бритья, но это его не слишком интересовало. На самом деле занимало его только одно – когда придет Алекс.

Конец рассказа был встречен дружным смехом, к которому Ник на всякий случай присоединился. Отдав дань вежливости, он допил свое виски и встал, чтобы пойти за следующей порцией, как вдруг увидел ее в двух шагах от своего кресла. Одетая в более скромное, чем в гостинице, но столь же великолепное платье, с распущенными по плечам волосами, Алекс, казалось, освещала комнату. Конечно, для Ника она была бы ослепительной даже в одеянии монашки-кармелитки, но сейчас в ее глазах действительно был блеск – совсем новый для него. Оставалось надеяться, что причиной тому не регулярный секс с мистером Пончиком. Как будто в ответ на эту мысль, Ричард появился в его поле зрения, неся в обеих руках по бокалу. Алекс молча взяла себе один и осмотрела комнату, без сомнения, в поисках именинника. Под мышкой у нее был зажат сверток с подарком. Безуспешно обшарив взглядом все углы, она наконец наткнулась на Ника. На секунду Алекс замерла, затем опустила глаза и стала внимательно рассматривать ковер, пока Ричард не толкнул ее локтем, указывая на веранду. Первый раз в жизни наградив его благодарным взглядом, Алекс бросилась в указанном направлении, предоставив Нику спиться к чертовой матери.

Однако, подкрепившись новой порцией виски, он набрался смелости и вышел вслед за ней на веранду, где и присоединился к небольшой группе, центром которой был Саймон.

Увидев Ника и заметив его ищущий взгляд, Саймон едва себе поверил. Неужели все может идти так гладко, просто как по писаному? Он купался в лучах всеобщего внимания, но с появлением Ника вечер заиграл для него новыми красками. Саймон вытащил его на середину, чтобы представить публике. Множество завистливых взглядов устремилось на него: по тому, как вел себя Саймон, было видно – они не просто знакомые. Ну, теперь держись: при первом удобном случае его забросают вопросами.

Воспользовавшись ситуацией, Ник обернулся к Алекс:

– Привет!

Она посмотрела на него отчужденно: после их свидания в гостинице она тщательно соблюдала дистанцию. Нику начинало казаться, что ему вообще все приснилось. Рука Ричарда, одетого в дорогущий костюм, обвила плечи Алекс. Ник внезапно почувствовал, что сдохнет, если не перестанет валять дурака перед этим фатом, для которого деньги важнее всего. А поскольку нехарактерная для него воинственность еще подогревалась изрядным вливанием виски, то он сверкнул глазами и без лишних слов пошел прочь.

Алекс в отчаянии смотрела, как он удалялся. Ей хотелось броситься за ним, сказать что-нибудь, но она будто окаменела. Никто не заметил произошедшей между ними сцены: все были или заняты собой, или слишком пьяны. Ричард был увлечен романом с бокалом шампанского и упустил из виду Алекс и Ника, что же касается Саймона, то он был настолько поглощен ролью хозяина светского раута, что не обратил на это внимания. Пресытившись праздничной атмосферой, царившей вокруг, Алекс пробормотала, что ей нужно в туалет, и улизнула.

И вот снова она была в своем убежище. Голова трещала от невыносимого напряжения. Конечно, отсидеться в ванной комнате – прекрасный способ уйти от проблемы, но хочешь не хочешь, рано или поздно придется вернуться к другим гостям. К счастью, около двери никого не было, так что ей удалось выскользнуть незаметно. Однако Алекс еще не чувствовала себя в силах вернуться к обществу и поэтому решила посидеть в спальне у Саймона. Туда-то уж никто не зайдет. Некоторое время она неподвижно сидела на кровати, обдумывая сложившуюся ситуацию. Итак, она прячется здесь. Ее бойфренд предпринимает героические усилия по осушению океана шампанского (все потому, что вчера вечером она преподнесла ему новый, на этот раз еще более занятный, предлог для воздержания). А в это время мужчина, в которого она отчаянно влюблена, оживленно болтает со своим квартирным хозяином и – весьма вероятно – любовником. Когда Саймон представлял его гостям, в его тоне было что-то особенное, это заметила не только Алекс. Без сомнения, сейчас все обсуждают совершенства Ника и тайком поглядывают на его ширинку, дабы оценить удачу, выпавшую Саймону.

Алекс больше не могла этого выносить. Она решила вызвать такси и незаметно исчезнуть, а они пусть играют в свои игры. Возможно, Ричард даже не заметит ее отсутствия, а что касается Ника, то если она пробудет около него еще минуту, то бросится ему в объятия. Нет, с какой стороны не посмотри, лучше всего ей уйти. Алекс потянулась к телефону и обмерла: на тумбочке лежало кольцо Ника. Боже мой, это кольцо, которое он обычно не снимал, – у кровати Саймона. Алекс схватилась за голову. Да, подозревать и сомневаться было ужасно, но теперь, когда ее худшие опасения подтвердились, она совсем пала духом. Забыв обо всем на свете, даже о своей туши, она зарылась лицом в подушку и прорыдала добрых десять минут. Наконец она овладела собой и, по возможности восстановив макияж, вернулась в зал.

Зажав свою находку в руке, она направилась прямо к Нику:

– Кажется, ты кое-что потерял.

С этими словами она всучила ему кольцо и, даже не взглянув на его ошеломленное лицо, выскочила на веранду, где сразу врезалась в Ричарда. К тому времени шампанское привело его в такое состояние, когда сердце рвется наружу и во что бы то ни стало хочется излить кому-то душу.

Обхватив Алекс за плечи, Ричард притянул ее к себе и запечатлел на ее губах довольно мокрый поцелуй, после чего поволок ее в тот угол веранды, который в его воображении рисовался романтически-уединенным. Тут он рухнул на колено и заплетающимся языком выговорил предложение руки и сердца.

Несколько секунд Алекс стояла, открыв рот, а потом попросила повторить. Ричард выдал ту же тираду еще раз, прибавив сакраментальную фразу:

– Ты даже сможешь пользоваться моими кредитными карточками.

Закончив таким образом свою блестящую речь, он воззрился на нее с видом голодного спаниеля. Глядя на него сверху вниз, Алекс испытала то, о чем часто рассказывают спасшиеся от смерти; правда, жизнь не только промелькнула перед ней, но еще и рассыпалась на мелкие фрагменты, а перед глазами закружились чьи-то отвратительные ухмыляющиеся физиономии. Наконец верчение улеглось, и она увидела, что отвратительная физиономия действительно находилась где-то около ее талии и явно ждала утвердительного ответа. Казалось, все вокруг замерло в ожидании. Алекс почувствовала, что стоит на краю пропасти. Она все еще чувствовала отпечаток кольца на своей ладони, и он жег ее, будто воплощение предательства. Утратив всякую надежду на спасение, она ринулась в бездну. Как бы со стороны, она услышала, что произносит роковое слово, а лицо Ричарда выразило пьяный восторг.

Он поднялся на ноги и заключил ее в объятия настолько крепкие, что кости затрещали. Алекс удивилась, почему его губы кажутся ей такими омерзительными. Несколько гостей, стоявших неподалеку, прижимали к лицу платки: Алекс не разобрала, от слез или от смеха. Одна бывшая актриса настолько разволновалась, что забыла о своей чопорности и расцеловала ее в обе щеки. Кое-кто зааплодировал – наверняка какие-нибудь сентиментальные американцы: кто-кто, а они-то не стесняются выражать эмоции. Даже завзятые циники не смогли не умилиться этим зрелищем, воплощающим Господню милость и полное отсутствие вкуса.

Хор голосов потребовал еще шампанского, и Саймон в изумлении выбежал на веранду. Уяснив ситуацию, он героическим усилием воли подавил смятение и, налив всем шампанского, провозгласил тост за счастье молодых, и лишь немногие могли различить в его словах оттенок иронии. Ричард купался в поздравлениях. От гордости его так и распирало. Алекс, все еще не пришедшая в себя, неуверенно улыбалась. Она старалась не смотреть в глаза Саймону, с тоской предчувствуя предстоящие объяснения. Но главное, что ее сейчас беспокоило, – это где Ник. Ее так и подмывало увидеть его лицо, когда он узнает о помолвке. Но вдруг он все пропустил?

Однако Ник был здесь, и каждое слово отдавалось в его сердце похоронным звоном. С небывалым рвением он вновь налег на виски. Он не мог заставить себя не то что поздравить Алекс, но даже посмотреть на нее, боясь не выдержать и броситься к ее ногам, умоляя не совершать самую большую ошибку в ее жизни.

Смятая толпой охающих и чмокающих гостей, Алекс вдруг услышала музыку и в следующую минуту почувствовала, что движется в танце. Ричард нашептывал ей нежности и бессмысленно улыбался всем и каждому. Она сосредоточила внимание на верхней точке его правого уха и молча терпела периодические прикосновения его ляжек. Что ж, теперь придется сдаться и нарушить обет безбрачия. Бр-р-р… Сама мысль об этом вызвала у нее почти девический ужас. Ну и что, она сделает это. Продаст себя целиком, без остатка, предаст все свои мечты и чаяния. Потому что ей нечего больше терять. За исключением любви. Вернее, несчастья любить того, кто никогда не будет ей принадлежать.