Текст книги "Месть под острым соусом (СИ)"
Автор книги: Аля Морейно
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 14 страниц)
Глава 11
Николай
Жара вот уже которую неделю стоит невыносимая. Выбираюсь из машины – словно в сауну. Воздух горячий, кажется, вообще без кислорода. Пахнет плавленым асфальтом. Возле главных дверей бизнес-центра стоит камикадзе в нелепом костюме мультяшного героя и зазывает куда-то ребятишек. Так и тепловой удар получить недолго. Не представляю, чем нужно шантажировать или завлекать человека, чтобы заставить его нарядиться в шубу в такую жару и крутиться на солнцепёке.
Захожу в холл моего фитнес-клуба. Будто в другой мир попадаю – тут работают кондиционеры, прохладно. Возле входа толпится группа людей. Бегло бросаю на них взгляд – иностранцы. Если оставят хороший отзыв на международном сайте путешественников, то это будет нам отличной рекламой. Люди падки на сарафанное радио куда больше, чем на лозунги, которые им показывают по телевидению или лепят на билборды.
Аккуратно обхожу гостей и пробираюсь к кулеру. Набираю в стаканчик холодную воду и прикрываю глаза, предвкушая, как ледяная жидкость потечёт по горлу и охладит мой почти закипевший от жары организм. "Потом сразу в бассейн, и лишь после – дела", – мелькает в голове.
Однако стоит коснуться стакана губами и слегка наклонить, как кто-то толкает меня в спину. От неожиданности выплёскиваю воду себе на рубашку. Освежился – ничего не скажешь.
– Какого чёрта? – реву со злостью, резко разворачиваясь посмотреть на смертника.
Что за день сегодня такой? Сплошные подставы. Опускаю глаза на туфли и замечаю отвратительное мокрое пятно, расплывающееся на новой дорогущей коже.
– П-п-простите, я с-с-сейчас всё исправлю, – девчонка в форме сотрудницы фитнес-клуба начинает метаться, хватает салфетки, приседает и пытается вытирать мокрую обувь.
Сумасшедший дом! Откуда она такая взялась? Сколько раз говорил Алёне, чтобы ответственнее подходила к выбору персонала. Не одно, так другое.
– Что ты творишь? Встань сейчас же, – шиплю как можно тише, чтобы не привлекать внимание посетителей.
Но куда там – на меня обращены взгляды всех присутствующих в холле. Звезда театра, блин. Или цирка-шапито. А передо мной на коленях стоит девица и поднимает перепуганные синие глазищи. Чёрт побери! От этой двусмысленной сцены меня бросает в жар, от неприличных мыслей кровь ускоряется и устремляется вниз. Этого ещё не хватало!
Девчонка явно не понимает с первого раза.
– Поднимись, – рявкаю.
Она подскакивает и опять начинает бормотать что-то невнятное.
– Ты кто такая?
Девица продолжает заикаться:
– М-м-мария Ив-в-ванова, н-н-на р-р-ресепшене…
– Стоп, – прерываю её, потому что слушать это блеяние невозможно, – иди работай, после смены зайдёшь ко мне.
Так и не выпив холодной воды и не попав в бассейн, решительным шагом направляюсь к Алёне.
– Скажи-ка мне, что это за неуклюжая пугливая зверушка сидит у нас на ресепшене? Я же просил тебя подобрать бойких девочек, которые за словом в карман не лезут, умеют говорить и уговаривать. Ну что, я тебя учить должен, кого сажать за стойку?
– Кого ты имеешь в виду?
– Какая-то Мария. Просто Мария, блин. Прямо Санта-Барбару устроила мне в клубе.
– Ааа, новенькая. Так нормальная она. Высшее образование, английский на хорошем уровне. Вежливая, не хамит, разговор поддерживает, улыбается. Работает вторую неделю, нареканий не было. Сейчас ещё и иностранцев толпа приехала – видел в холле? Так у них там с ней полное взаимопонимание – оформила, на всё, что можно, уговорила. Вон, в бассейн пошли, – тычет пальцем в один из экранов.
Видел я этих иностранцев. И сотрудница наша, кажется, и вправду бойко с ними болтала. Неужели это была та самая заика?
– Да она же заикается!
– Ты точно Марию Иванову имеешь в виду? Светленькая, волосы кучерявые.
– Да, как будто бы да.
– Не знаю, в чём дело. Может, ты в своей обычной манере наорал на неё сразу и перепугал? Знаешь, какие тут о тебе слухи ходят? Ты у нас прям "Гудвин великий и ужасный". Читал Волкова? [1]
– Да помню, конечно. Я ж не с другой планеты. А сотрудники… Пусть боятся, лучше работать будут. Но эта мышь мне такую сцену устроила, что позора не оберёмся, если кто-то видео записал и в сеть выложит.
– Хочешь уволить её?
– Естественно! Не прошла испытательный срок – и точка. Зачем нам такие овцы?
– Так у неё английский... Не бегать же мне постоянно на ресепшн, чтобы выполнять роль переводчика! И работа ей нужна очень. Дай девчонке ещё один шанс.
– А что, кроме неё в этом городе иностранным больше никто не владеет? С трудом верится.
– Так всё в зарплату упирается. Кто пойдёт на копейки, которые ты платишь?
– Так, всё, не начинай. Сто раз уже обсуждали. Вовсе не копейки. Зарплата такая же, как в других клубах. Мы – не благотворительная организация, чтобы на шару деньгами сорить и держать у себя в штате всякий неликвид. Считаешь, что надо девицу оставить? Окей, если никаких позорящих нас видео в интернете не появится, пусть работает пока. Но только до первого косяка. И присматривай за ней! Сегодня она меня толкнула и облила, а завтра наступит на больную мозоль вип-клиенту.
– Не кипятись, с каждым такое может случиться.
– А она не просто толкнула меня, но и на колени бухнулась и стала мои туфли вытирать. На глазах у всех! Ты вообще представляешь себе эту сцену? – говорю, и меня опять кидает в жар.
– Что, завела она тебя? – Алёна, как обычно, видит меня насквозь. Ещё и смеётся!
А я начинаю дымиться, вспоминая её взгляд на меня снизу-вверх. Чёрт! Вот бывают же такие женщины. Вроде ничего особенного, а увидишь – и хочется так, что аж зубы сводит.
–
[1] Имеется в виду Волков А. "Волшебник Изумрудного города".
Клуб закрывается в одиннадцать вечера. Обычно посетителей мы просим пройти на выход чуть раньше. Ресепшн работает до последнего клиента. Уходить не спешу, занимаюсь не первоочередными делами – жду провинившуюся сотрудницу. Мысленно представляю, как буду её наказывать. Целый день она не даёт мне покоя. В душ сходил, руку размял, в бассейне охладился, но наваждение не отпускает.
Нетерпеливо поглядываю на часы. В начале двенадцатого слышу: скребётся в дверь. Ни дать, ни взять – мышь.
Заходит. Глазищи огромные, перепуганные. Интересно, Алёна провела уже с ней беседу, чтобы прекратила трястись и заикаться?
– Николай Андреевич, вы сказали зайти к вам после смены.
Голос дрожит. Реально боится увольнения? Или я внушаю ей такой ужас? Гудвин, блин. Но он же был положительным персонажем? Глупость какая-то.
– Проходи, просто Мария.
Нерешительно мнётся на пороге. Встаю и иду к ней навстречу. Картинки перед глазами стоят одна непристойнее и горячее другой. Я уже в полной боевой готовности. Не скрываю этого – пусть видит, как действует на меня, женщинам обычно это льстит сильнее любого комплимента.
Подхожу почти вплотную, протягиваю покалывающую от нетерпения руку и начинаю расстёгивать пуговицы на блузке.
– Ч-что вы делаете? – тихо, но возмущённо пищит мышь.
– Снимаю лишнюю одежду, хочу на тебя посмотреть, – интересно, а как иначе она себе представляла цель визита в мой кабинет?
Конечно, можно по-быстрому поставить её на колени, как есть. Но если уж кайфовать, то по полной, воплощая в реальность все свои фантазии.
Мышка хватается рукой за блузку, не позволяя мне довести начатое до конца.
– Пожалуйста, не надо!
Серьёзно? Она намерена меня продинамить или просто цену себе набивает? Раздраконила, распалила – и бросит? Ну нет, со мной такие номера не проходят. Но и заставлять не собираюсь. Убираю руку, даю ей свободу. Мышь тут же начинает пятиться к двери, намереваясь сбежать.
– А Алёна сказала, что тебе эта работа очень нужна, – достаю из-за пазухи беспроигрышный аргумент.
Мышь берётся за ручку двери, но всё же останавливается и возвращается. Бинго!
– Вы меня уволите, если я не соглашусь с вами…? – подбирает слово, но так и не находит, как обозначить то, к чему я её склоняю.
– А зачем мне строптивая сотрудница, которая опозорила меня на весь клуб? И ещё не известно, сколько видеороликов сегодняшнего представления попадёт в сеть. Тебе напомнить, кто этот цирк устроил?
На самом деле, я уже дал поручение знакомому кибербезопаснику держать руку на пульсе и вычищать всё, что просочится.
– Ты на испытательном сроке. Значит, после первого же косяка сразу идёшь на воздух.
– Я… Простите меня, пожалуйста. Я буду впредь аккуратнее. Только не увольняйте! Мне никак нельзя потерять эту работу!
– Так продемонстрируй, насколько она тебе нужна.
Мышь колеблется. Ситуация подбешивает. Не привык выпрашивать у женщин благосклонности, тем более у подчинённых. Да, я – не моралист и не брезгую девочками, которые работают в моих клубах. Чем ниже их статус, тем с большим рвением они меня ублажают. А эта с чего вдруг ерепенится?
Нетерпение кипит, раскалённые капли разбрызгиваются в стороны и попадают на оголённые нервы. Наконец, она решается.
– Что я должна делать?
– Для начала сними блузку и покажи себя.
Дрожащими пальцами начинает расстёгивать пуговицы. Странная пугливая зверушка трясётся, как в первый раз. Медленно! Почему так медленно? Приближаюсь и помогаю ей, отбрасывая ненужные детали одежды куда-то в сторону кресла. Ох! Я не ошибся в ней. Хороша! Давлю на плечи, вынуждая опуститься вниз.
– Давай продолжим с того, на чём мы остановились.
Расстёгиваю ремень. Снова её взгляд снизу-вверх. Ведьма! Что она со мной делает? Лишь несколько отточенных до автоматизма движений отделяют меня от того, что не даёт покоя целый день. Вглядываюсь в мышкино лицо, предвкушая, что произойдёт через мгновение, и вижу, как по её щекам текут слёзы. Что за ерунда?
Женщины часто выделываются: «Я не такая, я жду трамвая», набивая себе цену, но в итоге-то все всегда соглашаются. А чтобы ревели – такого никогда не было! Я, может, далеко не самый благородный и порядочный мужик. Чтобы заполучить в постель понравившуюся девицу, не брезгую даже лёгким шантажом. Но бабские слёзы – это что-то запредельное, своего рода стоп-слово. Насилие над женщиной для меня так же недопустимо, как и отношения с мужчиной.
Настроение сразу падает вместе с моим боевым настроем. Тяну мышь наверх, помогая подняться. Скольжу по ней взглядом. Чёрт, её бы откормить немного – была бы совершенной. Непривычно зашуганная, словно с другой планеты, но это не отталкивает, а добавляет пикантности моим желаниям.
– Дура, чего ревёшь? Не хочешь – скажи об этом прямо. Насиловать тебя я не собираюсь, – злюсь на неё неимоверно.
– Вы меня уволите теперь? – мышь и не думает успокаиваться, ещё и всхлипывать начинает.
Азарт захлёстывает. Я не буду собой, если не затащу эту пугливую строптивицу в постель. Так что с увольнением, пожалуй, стоит повременить.
– Я подумаю.
– Спасибо, – пищит и выскальзывает из моего кабинета.
Со злостью бью кулаком в стену. Что это девица о себе возомнила? Не привык к отказам!
Выруливаю с парковки на улицу. Глаза выхватывают одинокую фигурку, стоящую на трамвайной остановке. Откуда-то рождается идея подвезти её домой, но злость подавляет эту мысль. Пусть трясётся в общественном транспорте.
Глава 12
Маша
В свой выходной вскакиваю, как обычно, на рассвете и быстро собираюсь. Каждая поездка в детдом для меня очень волнительная. Знаю, что Мирон меня ждёт, и всегда тороплюсь оказаться на месте сразу после завтрака.
Малыш уже не сидит в уголке, отгородившись от всего вокруг, а высматривает меня и, заметив, бежит навстречу, широко раскинув руки. Чтобы обнять меня, вцепиться своими маленькими ручками и не отпускать до самого моего ухода.
Всегда стараюсь принести ему что-то вкусненькое. Еда в детдоме низкокалорийная и не очень вкусная. Конечно, по сравнению с тюремной баландой она кажется ресторанной пищей, но растущему организму требуется куда больше жиров, белков и углеводов, чем заложено в детдомовских нормативах. Мирон – совсем худенький и кажется мелким для своих пяти лет.
– Не балуй его слишком сильно, – с укором говорит заведующая, встречая меня в коридоре.
– Почему? Кто ж его ещё побалует, если не я?
– Потому что через год-полтора его переведут отсюда в интернат. Возможно даже в другой город. Ты же не будешь туда к нему ездить, – утверждает так, будто по своему опыту знает всё наперёд.
– Может и буду. Кто ж скажет, где я буду через год?
– Как знаешь... Привыкнуть всегда легче, чем отдирать потом от сердца. А у деток сердечки куда более чувствительные, чем у взрослых, – вздыхает.
Прекрасно понимаю, о чём говорит эта немолодая, умудрённая опытом женщина. Если бы я только могла забрать Мирона! Но чтобы получить опеку, нужно иметь постоянный достаточный доход, жилплощадь и ещё много всего… Кто отдаст ребёнка бывшей заключённой, едва сводящей концы с концами? Если бы ещё не эти ежемесячные выплаты пострадавшему, то можно было бы попробовать, а так – бесперспективная затея.
Весь день я провожу в детдоме. Читаю малышу книжку, вместе обсуждаем текст. Он, как может, пересказывает и отвечает на вопросы. Мирон очень сильно заикается, но со мной, в отличие от всех остальных, он хотя бы разговаривает. Не тороплю его – мне хватает терпения дождаться, пока он скажет всё, что хочет.
Учим буквы, малышу нравится их рисовать. Каждый раз, когда мы встречаемся, он с гордостью демонстрирует рисунки с буквами, которые он уже знает. Его альбом похож на азбуку. Нет сомнений, что у Мирона способности к рисованию, мало какой пятилетний малыш способен так чётко передавать формы предметов и чувствовать детали оттенков.
Прочитала в интернете, что арт-терапия широко используется психологами при работе с проблемными детками. Мне, конечно, до психолога далеко, но я пытаюсь помочь малышу по мере своих сил. Может, за год он заговорит и сможет попасть в обычную школу-интернат? А там – как-то протопчет себе дорожку к полноценной взрослой жизни.
Провожу в детдоме весь день, почти до самого вечера. Мама ворчит, что я не помогаю ей с домашними делами, но очень живо интересуется детдомовскими новостями и достижениями Мирона.
А в восемь утра на следующий день я снова стою за стойкой и улыбаюсь ранним посетителям. Всегда думала, что бизнесмены просыпаются, перехватывают чашечку кофе, просматривая новости, и мчат к себе в офис. Но нет – они спешат сперва в спортзал или бассейн, и лишь потом отправляются на работу.
Их жёны подтягиваются в клуб часам к одиннадцати и, закончив свои занятия, не торопятся уходить, нередко зависают с приятельницами в холле, обсуждая какую-то новомодную дребедень из жизни богатеев.
В обед контингент посетителей снова меняется – в холле стайками собираются дети. Они шумят, балуются, толкаются, норовят нашкодить. За ними нужен глаз да глаз! То не наденут бахилы и поднимаются в раздевалку, оставляя за собой грязные следы и вызывая ворчание уборщицы тёти Веры. То бросают свои шапки и перчатки в холле на диванах, а уходя домой, мечутся в поисках пропавших вещей. А уж по количеству потерянных ключей от шкафчиков дети – безусловные рекордсмены. Постоянно приходится доставать и выдавать запасные.
Вечером в клубе наиболее многолюдно. Иногда доходит до того, что бывает сложно найти в раздевалке свободный шкаф. Возле стойки образуется очередь. Мы с Настей стараемся действовать быстро, чтобы никого не заставлять ждать, но всё равно посетители вынужденно скапливаются в холле.
Дима появляется в клубе вечером вместе с несколькими молодыми мужчинами. В потоке клиентов замечаю его не сразу. Не смею разглядывать, чтобы не привлекать внимание, хотя очень хочется посмотреть, каким он стал за семь с лишним лет. Когда подходит его очередь, поднимаю глаза и замираю. Столько эмоций наваливается в один миг! Моя первая сумасшедшая любовь, мой первый и единственный мужчина, отец моего бедного малыша… Всё это было в той далёкой прошлой жизни. Сколько слёз я выплакала в колонии, когда после смерти нашего сына он бросил меня… Он так возмужал, стал ещё красивее, чем я его запомнила. Интересно, как сложилась его жизнь. Женат? Дети есть? Счастлив?
Дима скользит по мне безразличным взглядом, сухо здоровается, будто я – пустое место и мы никогда не были знакомы, и продолжает беседу со своими спутниками. Сканирую его карту, кладу на стойку ключи. Смотрю на него почти безотрывно, тщетно пытаясь хоть на миг поймать его взгляд.
Между нами непреодолимая пропасть. Он – птица высокого полёта, бизнесмен и богатый наследник известного в городе коммерсанта и политика. А я – бывшая зэчка, человек низшего сорта…
Обидно до слёз, но я держусь и одариваю посетителей дежурной улыбкой. В отличие от бывшего жениха, они не знают, что я семь лет провела в колонии. Видимо, поэтому приветливо улыбаются мне в ответ.
Через два часа Дима спускается, ни слова не говоря кладёт ключ на стойку, забирает карту и так же молча уходит.
Излишнее внимание к нему с моей стороы не остаётся незамеченным.
– Понравился парень? – спрашивает Настя, кивая ему вслед.
– Мы с ним вместе учились в университете, но он меня, похоже, не узнал.
Стыдно признаться, что он – мой бывший. Потому что тогда она начнёт выпытывать, как и почему мы расстались. А я не готова рассказывать ей о том, что была в колонии. Потому что пока не знает об этом, Настя относятся ко мне, как к равной. А если узнает, то может и работать в одной смене побрезгует…
– Тю, да он даже толком не здоровается никогда. Такой напыщенный индюк, покруче нашего Никандра.
А когда-то был обычным весёлым парнем...
Встреча с Димой меня совсем подкосила. Никогда ещё не чувствовала себя такой ущербной, убогой, несчастной и уязвимой. Страшно не то, что он сделал вид, будто мы не знакомы, – такое порой случается при встрече бывших, ведь после расставания парам редко удаётся сохранить хорошие отношения. И даже не в самом Диме дело, а в том, что клеймо судимости теперь со мной до конца жизни. И от него никуда не деться, не сбежать, не отмыться… Я уже никогда не стану для общества полноценным человеком.
День, проведённый вместе с Мироном, не ослабляет мои душевные терзания, а наоборот усугубляет их. Понимаю, что мне не светит ни усыновить его, ни взять под опеку. Таким, как я, детей не отдают… И эта мысль сводит с ума. Я бы… забрала его себе, заботилась о нём, занималась, водила по специалистам, по кружкам и секциям, отдала бы в нормальную школу, делала бы с ним уроки. В общем, жила бы полноценной жизнью обычной мамы. Но кто мне позволит?
Весь следующий день мысленно оплакиваю свои перспективы, на автомате сканируя карты, выдавая ключи и полотенца. Я тут только телом, а душа мечется на кладбище моих надежд. Из задумчивости меня вырывает голос посетителя:
– Ау, Мария, ты с нами?
Настя рядом хихикает – видимо, они разговаривают о чём-то забавном. Этот Сергей приходит в клуб почти каждую нашу смену. Отзанимавшись, не торопится уходить, а задерживается возле стойки и развлекает нас с Настей разными смешными историями. Он мне нравится – очень позитивный, с отличным чувством юмора, хорошо сложён. И даже то, что он блондин, ни капли не умаляет его привлекательности. Я давно поглядываю на него с интересом. Но сегодня вдруг понимаю, что мне с ним ничего не светит. Вероятно, ему нравится Настя. А я просто вынужденно нахожусь рядом, поэтому получаю от него частичку позитивного заряда.
– Прости, задумалась.
– О судьбе Вселенной?
– Что?
– Ну. Вид у тебя такой, что как минимум решаешь вопросы по спасению планеты Земля, а как максимум – целой Галактики.
– Да ну тебя.
– Маш, пойдёшь со мной завтра на свидание?
До меня не сразу доходит смысл его слов. Пялюсь на него, как дура, с какой-то недоулыбкой.
– Так как? Поужинаем, познакомимся поближе.
Это он мне?
Почти семь с половиной лет никто не приглашал меня на свидания. Никто не говорил мне комплиментов и не смотрел на меня с восхищением. Я забыла, каково это – встречаться с мужчиной, вместе проводить время, обсуждать новости, делиться радостями и горестями, каково это – быть нужной кому-то, кроме мамы и Мирона.
Как я могу отказаться? Разве есть силы, которые могут мне помешать принять это заманчивое предложение? Сергей такой красивый, мужественный, приветливый, внимательный. Просто удивительно, что он обратил внимание на меня, а не на эффектную Настю! Некстати вспоминаю недавние домогательства Никандра. Значит ли это, что я могу нравиться мужчинам?
Полночи перешиваю мамино любимое синее платье. Когда-то оно было роскошным, потом все ценные вещи ушли на продажу, а с этим платьем мама не смогла расстаться, слишком много с ним было связано счастливых моментов. И вот теперь она пожертвовала своей реликвией, надеясь, что платье принесёт мне счастье. Оно очень идёт мне, выгодно оттеняя глаза. Даже не верится, что красотка в зеркале – это я.
Впервые остаюсь у Мирона не до вечера, а уезжаю в обед. Малыш грустит, но для меня так важно сегодняшнее свидание, что стараюсь не думать о том, что я – предательница, которая променяла ребёнка на мужика.
Сергей ведёт меня в ресторан. Стыдно признаться, но я никогда в жизни не была в ресторанах. Пока была маленькая, родители не брали меня с собой, считая, что рестораны не для детей. А потом папа заболел и стало не до того… Когда мы встречались с Димой, он был обычным студентом, а не зазнавшимся мажором. Мы находили много куда более интересных занятий, чем чопорные ужины в дорогущих заведениях.
Входя в зал ресторана, робею. Чувствую себя не в своей тарелке. Кажется, сейчас все обернутся в мою сторону и начнут показывать пальцем. Шутка ли – недавняя заключённая оказалась в таком бесподобном месте в компании обходительного красавца-юмориста!
Мы едим… даже не знаю, как всё это называется. Сергей заказывает по своему усмотрению, и мне кажется, что ничего вкуснее в жизни я не ела. А что я вообще видела во взрослой жизни, кроме тюремной баланды и бедняцкой еды?
Мы сидим в ресторане чуть больше двух часов. У нас оказывается столько интересных тем для разговоров! С моего лица не сходит улыбка. Я уже и не помню, когда мне было так хорошо. Не хочется думать, что будет, когда он узнает о моём прошлом. Твёрдо решила пока не посвящать никого в эту тайну. Хочу жить здесь и сейчас, одним мгновением, а сию секунду я счастлива. Остановись мгновение, ты прекрасно!
Десерт съеден, но мы не торопимся уходить. Сергей держит меня за руку, я млею от его присутствия, низкого голоса, нежных поглаживаний моей ладони. Внутри всё вибрирует и остро отзывается на нехитрые ласки.
– Ну что, просим счёт?
Так не хочется, чтобы этот вечер заканчивался! В душе надеюсь, что Сергей предложит ещё немного погулять до того, как проводит меня домой.
– Поедем в гостиницу, я забронировал номер на ночь.
Может, я и наивная дура, практически не имеющая опыта общения с мужчинами, но я прекрасно понимаю, о чём речь. И, несмотря на очарование кавалером, я к этому пока не готова.
– Мне кажется, ты слишком сильно торопишься.
– Что значит тороплюсь? Мне кажется, протокол мы соблюли: вкусный ужин, плавно переходящий затем в ночь.
– Погоди, Сергей, я не готова! У нас же только первое свидание!
– Ну не преувеличивай. Знакомы-то мы уже давно, так что самое время переводить отношения в горизонтальную плоскость, – он смеётся, и выходит это у него как-то пошло и пугающе, совсем не так весело и забавно, как всегда.
– Я не сплю с мужчинами на первом свидании, – произношу достаточно жёстко, чтобы закрыть эту тему и больше сегодня к ней не возвращаться.
– Маша, ты дура, что ли? Я что, зря тебя кормил и развлекал весь вечер?
– Сергей, я очень благодарна тебе за ужин. Мне очень хорошо с тобой, но, пожалуйста, давай не будем торопиться. Дай мне время привыкнуть к тебе и настроиться на наши отношения.
В конце концов, на мне простые хлопковые трусы и старенький бюстгальтер. Не могу же я в таком виде предстать перед мужчиной, которого собираюсь очаровать! Прежде, чем идти с ним в гостиницу, нужно занять у кого-то денег и купить приличное бельё.
– Ты что, совсем офигела? Да ты знаешь, на какую сумму потянет этот ужин? Я похож на благотворителя, который готов кормить всех жаждущих и страждущих? Либо ты едешь со мной и отрабатываешь по полной всю жратву, либо сама платишь по счёту.
Он не шутит? Я должна переспать с ним, чтобы расплатиться за ужин? Эта простая мысль никак не умещается в голове. Он решил, что я – проститутка, которая ублажает мужчин за еду?
– Так что, едешь или нет?
Он ведь меня просто пугает? Наверняка догадывается, что денег у меня с собой нет. Да что там с собой? Даже в счёт заглядывать не надо, чтобы понять, что мне неоткуда взять такую сумму.
Становится дурно. Видимо, я отрицательно мотаю головой. Всё ещё надеюсь, что Сергей сейчас расплатится и отвезёт меня домой, но он вдруг разворачивается и уходит, ни слова больше не сказав. Вскакиваю со стула и хочу следовать за ним, но оказавшийся рядом официант хватает меня за локоть.
– Девушка, прошу прощения, но оплатите сначала счёт.
– Да-да, сейчас мой молодой человек всё оплатит.
Я всё ещё не верю, что он ушёл. Это же совсем не смешно…
Сажусь обратно за стол. Официант отходит в сторону, но не спускает с меня глаз. Начинают трястись руки. Вернётся или нет?
Наверняка он меня просто пугает. Иначе просто не может быть! Я же ему не отказала, а просто попросила отсрочку! Время идёт, но Сергей не возвращается.
Что же делать? У мамы денег точно нет, она ещё с долгами за лечение моих зубов не до конца расплатилась, а ближайшая зарплата через несколько дней. По соседям она не побежит – поздно.
– Ну так что, платить будем или полицию вызывать?
При слове «полиция» внутри срабатывает триггер. Я понимаю, что это – конец. Сейчас приедет полиция, меня заберут в отделение, а оттуда – снова в тюрьму. Я не хочу обратно! За что? Почему?
Подходит девушка-администратор, что-то мне говорит. Я не слышу, не понимаю. В ушах звенит только одно слово: «полиция». Рыдаю, прошу отпустить меня, но девушка продолжает настаивать на своём.
