Текст книги "Скалаки"

Автор книги: Алоис Ирасек

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 15 страниц)

Многие смеялись, а некоторые, не выдержав, стучали кулаком по столу.

– Мы еще посмотрим! —восклицали они.

– А я и другое слышал,—продолжал СкалакГ—молятся многие за милостивых господ, благодарят, что барщину сократили.

– Но патент! —крикнул кто-то.

– В замке под замком! —ответил Еник.

Тут Иржик ударил по струнам, и все замолкли.

Велел забрить меня в солдаты Наш находский светлейший пан, Вот в рекруты забрали, Веревками связали И сторожей в придачу дали.

Звон струн стал утихать. Старый крестьянин, молча сидевший в углу, поднял голову и внимательно прислушался. По морщинистому лицу старика было видно, что песня взволновала его.

Вновь зазвучали цимбалы, и вновь запел Иржик:

Неделю лишь назад Не чаял быть солдатом. Поймали, и связали, И пикнуть мне не дали. Схватили меня силой, Была в то время ночь, И, сколько я ни плачу, Мне некому помочь.

Опершись о ладонь морщинистым лбом, старик крестьянин зарыдал:

– О мой Еничек! Еничек!

– Бедняга, у него взяли единственного сына. Теперь он с ним не увидится двадцать лет.

– Мой Еничек! —кричал старик. Песня разбередила его старую рану.

Дорогой мой батюшка,

Я тебя прошу:

Выкупи из рекрутов

Сына своего,

Сына своего,

Дитятко твое,

Неужто ты меня из рекрутов

Не выкупишь?

Старик поднял голову, его мутные глаза были полны слез.

– Выкупил бы, выкупил бы! —повторял он.– Но самому есть нечего.

– Все это ему подстроил плговский эконом.

– Много наших на его совести.

– Дольский бы тоже стал нам подпевать, да томится в тюрьме.

– И этого плговский засадил туда.

Цимбалы звучали громче. Никто и не заметил, как один из местных крестьян и двое из соседней деревни встали и вышли. Все слушали пение Иржика и сочувствовали горю старого отца. Но вот умолкла печальная, жалобная песня, и цимбалы зазвучали по-новому.

Мужик, не дай себя терзать,

Не дай семь шкур с себя спускать,

ОтбеР! ты косу, цеп возьми,

Всех панских прихвостней гони! —

запел сильным голосом Иржик, а Еник ему вторил:

Мужик, не дай себя терзать.

Песня воодушевила крестьян, они подхватили ее и запели так громко и с таким восторгом, что затряслись деревянные стены избы.

Старый, изможденный крестьянин молча встал посредине комнаты. Его впалые глаза горели гневом. Старик протянул худые руки, указывая в сторону Плговского поместья. Тряхнув седовласой головой, он закричал взволнованным голосом:

– Долой панских прихвостней! Долой!

Мгновенно все смолкло. Снаружи раздался тревожный звон колокола.

– Сигнал! —воскликнули все в один голос.

– Идем на панских прихвостней! —вскричал Еник, а за ним и несчастный отец.

– За золотым патентом!

– За волей! —поддержал Иржик.

Набат гудел, шумели, сбегаясь, крестьяне. За окнами мелькнула тень, в сенях забренчала сабля, и в комнату вошел высокий человек в белом плаще.

– Салакварда! —пронеслось по избе, и все окружили Бал-тазара Уждяна.

– Идем на мучителей! —закричал он.—Достаточно мы настрадались.

– Идем на панов! На панов!

Перед корчмой остановился второй всадник. Соскочив с коня, он вбежал в комнату и, увидев Иржика, доложил ему:

– Рыхетский передает тебе, что в Полицкой округе сегодня началось восстание. Народ окружил монастырь и получил от господ обязательство отменить барщину.

– Барщина уничтожена! Дали обязательство!

– Пойдем и мы за ним!

– В замок, за патентом!

– В замок потом, сперва в Плговскую усадьбу! —кричал старый крестьянин.

– Нагрянем туда,—поддержал его Иржик.—Плговский больше всех нас мучил! Вперед, за мной, друзья!

Все с шумом повалили из корчмы. Балтазар, вскочив на коня, поскакал на площадь, крестьяне бросились за ним. Со всех сторон сбегались любопытные и испуганные люди, некоторые были с дубинами. Иржик, Еник, их помощники и староста созывали людей, выстраивали их, посылая за теми, кто не явился. Слышался детский плач, просьбы и ругань женщин. Когда наконец построились, был дан сигнал к выступлению. С пением и громкими криками возбужденная толпа вышла из деревни. Во главе колонны верхом на коне ехал Балтазар Уждян. Красное пламя факелов озаряло старого драгуна, Иржика, Еника и старого крестьянина, которые шли рядом с ним. Разлившийся людской поток устремился по занесенной снегом дороге к Плговскому поместью.

В это время из Полице через Тронов к Находу ехал всадник—гонец находского пана. Подъезжая к деревне П., он услышал крики, шум и колокольный звон. Всадник понял, что и здесь началось восстание; то охватил страх. Повернув коня, он пустился полевой дорогою, решив сделать большой крюк, но во что бы то ни стало добраться до Находского замка. Конь увязал в сугробах, и напрасно понукал его всадник,—лишь глубокой ночью он достиг ворот замка. Дрожа от холода, гонец вошел к управляющему. Услышав страшные вести, тот побледнел. Придя в себя, он поспешил с известием к князю, который уже лег спать.

Иосифа Пикколомини охватил страх. Его отъезд был назначен на следующий день, но кареты давно стояли наготове во дворе.

– Скорей отсюда, скорей! —приказал князь.

В замке поднялась суматоха. Горничные княгини плакали с перепугу, дрожали. Знатные дамы отдавали бестолковые приказания, которые так же бестолково исполнялись.

– Почему же не пришли войска? Что случилось? —в страхе твердил управляющий, бегая по комнате.

Ночью в замке никто не сомкнул глаз. Лашек проверил, хорошо ли заперты ворота и калитки. Он думал о расплате, ожидавшей его за то, что он порол крестьян розгами. Обходя двор, он дошел до тюрьмы и, словно преследуемый нечистой совестью, бросился бежать прочь.

В Плговской усадьбе пока было спокойно. Вечером прислуга долго сидела в людской. По заснеженному двору, запахнув шубу, бродил эконом, осматривая замки и запоры. Кругом стояла тишина, света нигде не было. Эконом-управитель был настороже, он знал, что народ возбужден, что каждую минуту можно ожидать взрыва. Заглянув в окно, где светился огонек, он остановился. В теплой горнице у колыбельки его сына сидела Лидушка. Жена уехала сегодня к родным, оставив ребенка на попечение заботливой няни.

Лидушка тосковала все это время, словно в тюрьме. За ней всегда следили. Она не смела выйти из дома или заговорить с прислугой. Большой радостью для Лидушки были вести, которые иногда украдкой и шепотом сообщала ей старая ключница. Она передавала полученные через Еника приветы от Ир-жика, который старался утешить свою милую и обещал ей скорое освобождение.

От ключницы Лидушка узнала, что происходит в деревнях. Она боялась за Иржика, но горячо желала, чтобы он поскорей достиг цели – облегчил жизнь народа.

До сего времени эконом ее и словом не обидел, но сегодня, после отъезда хозяйки, он поглядывал на нее так странно, что девушке было не по себе. К вечеру хозяин ушел, и она осталась одна с ребенком. Ее охватил непонятный страх. Лидушка задумалась и время от времени машинально покачивала колыбельку. Она вспоминала дядю, бабушку, Иржика. Ребенок заплакал. Пытаясь угомонить его, она невольно запела любимую «дядюшкину» песню:

Лежит солдат во чистом поле, Врагом убит, не дышит боле.

Возвращаясь’ домой, эконом еще раз посмотрел на окна людской, там было темно.

– Спят,—проворчал он,—все спят.

Но спали не все. Проходя коридором на свою половину, эконом заметил свет. Он проникал через щель в двери, за которой жила старая ключница. Быстро распахнув дверь, эконом увидел старуху, сидевшую у стола. Она смотрела в окно.

– Почему не спишь? —напустился он на нее.

– Не спится, милостивый пан. Молюсь за грешные души!

– Погаси свет и ложись!

Старуха задула огонь. Она слышала, как эконом тихо пошел дальше.

Все это время князь болел, никак нельзя было доставить ему развлечение и выслужиться. Завтра он уедет и бог знает когда воротится. Забудет он про девушку, а она такая красивая. Да как это я сам о ней раньше не вспомнил? – размышлял эконом и, повернувшись, направился в горницу. Он тихо вошел и прикрыл за собой дверь. Свет лампы, стоявшей на столе, падал на Лидушку, дремавшую на стуле. Кровь прилила к лицу эконома, глаза его засверкали. Сквозь расстегнутый ворот платья он увидел белую шею и круглое плечо. Дрожь прошла по его телу, он тихо подошел к спящей, нагнулся и поцеловал ее в шею. Лидушка вскочила, испуганно озираясь, словно после тяжелого сна, вскрикнула и бросилась за колыбельку. В пылу страсти эконом стал уговаривать ее, льстить ей, обещал подарки. Дрожа всем телом, Лидушка молча стояла, лицо ее пылало. Эконом снова повел свою атаку.

– Опомнитесь,—вскричала Лидушка.—Разве вам не стыдно перед своим ребенком?

– Ах ты ягодка! —воскликнул он и бросился за девушкой. Но она ускользнула от него.

– Ты от меня не уйдешь!

Но прежде чем он ее поймал, она схватила ребенка. Ребенок проснулся и заплакал.

– Слышите, назад, или…—Она молча подняла ребенка.

– Отдай сюда, не то…

– Отойдите!

– Ты смеешь еще сопротивляться, девка! Положи ребенка!—закричал взбешенный эконом и бросился на девушку, чтобы вырвать у нее сына. Ребенок плакал и кричал. Боясь за него, Лидушка отдала его отцу. Но отец в ярости бросил ребенка на кровать и погнался за няней, чтобы наказать ее. Лидушка кинулась к двери —она была заперта. Тогда Лидушка побежала к окну, хозяин за ней. В эту минуту на улице послышался шум, словно приближалась большая толпа. Эконом остановился. Выпучив глаза и открыв рот, он прислушался. Шум приближался, но собаки не лаяли. Что это? Вдруг в коридоре раздались шаги и остановились перед его комнатой. Послышались голоса, среди которых управитель узнал голос старой ключницы.

– Его здесь нет, он там.

– Он здесь! Он здесь! —кричала Лидушка.

– Заговор! Измена! – завопил эконом. Он хотел было выбежать, но, услыхав шум у самых дверей, остановился. Оставалось только окно. Ребенок плакал, в коридоре раздавались голоса, и уже слышался стук в дверь. А ночной далекий гул приближался, как буря.

– Задержи его, Лидушка! Не поддавайся, мы идем тебе на помощь! —кричала старая ключница.

Наконец, эконом опомнился.

– Ага, вот в чем дело,—прошипел он и побежал к окну, чтобы выскочить.

– Назад! —крикнула Лидушка, пытаясь его задержать.—Ломайте дверь! Он хочет удрать!

Сильные удары обрушились на дверь. Подгоняемый страхом, эконом набросился на няньку. Отважная девушка не могла долго сопротивляться сильному мужчине. Тяжелый кулак опустился на ее голову, и она без чувств упала на пол. Зазвенело разбитое стекло, эконом выпрыгнул во двор и исчез.

За оградой раздался протяжный, громкий крик. Возбужденная толпа остановилась перед Плговским поместьем. Ей не пришлось окружать и брать его силой. Дворовая прислуга была подговорена старой ключницей, которая действовала по указаниям Иржика. Ворота открыли, красное пламя факелов озарило двор, постройки, Балтазара на коне и толпу, которая, словно поток, устремилась за ним с громкими криками.

– Эконома! Эконома! Палача сюда! —кричал народ.

– Убить его, дикого зверя! —послышался голос старого крестьянина, который, словно помолодев, бежал к дому. Его опередил Иржик, спешивший увидеть свою Лидушку. В кор доре он встретил старую ключницу.

– Где она? —вырвалось у Иржика.

– Там!

Скалак бросился в комнату. На полу возле окна лежала Лидушка. Несколько дворовых женщин старались привести ее в чувство. Иржик бросился перед девушкой на колени и стал звать ее по имени.

Лидушка открыла глаза. Старый «дядюшка» Балтазар в белом военном плаще тоже склонился над ней. Он гладил ее, называя нежными именами. Лидушку отнесли на постель, с которой одна из женщин взяла ребенка. Между тем во дворе раздавались громкие крики и шум. Факелы мелькали, как блуждающие огни.

Крестьяне рассыпались по комнатам. Они кричали, били и ломали все, что принадлежало господам и эконому.

– Эконома! Эконома! —слышались дикие выкрики.

– Эконома! Давайте его сюда, негодяя! —кричал старый крестьянин, вбегая в комнату, где на постели сидела Лидушка.—Ага, вот его отродье! —кричал он, как безумный.—Давайте его сюда, если нет отца, возьмем сына! Они тоже отнимали у нас сыновей. Давай его сюда!

Служанка окаменела от страха.

– Оставьте ребенка! —воскликнула Лидушка.

– Назад, сосед, малыш нас не обижал! —строго крикнул Балтазар.

– Ха-ха, защищайте это панское отродье! Кормите его!

– Не прикасайтесь к ребенку!

– Подайте сюда эконома!

– Я найду его, пошли со мной! —воскликнул Иржик.—Побудьте здесь, батюшка, я пришлю Еника, он уведет Лидушку в Мартеновскую усадьбу! —Иржик выбежал.

Крестьяне уничтожали все, что попадалось под руку. Кто-то нашел в комнате эконома несколько бутылок вина. Другие бросились в погреба, взломали замки и вытащили все, что там было. Вынесли вино, выкатили бочку пива, и началась попойка. При свете лучин и факелов в комнатах, в коридорах, всюду, где только можно, пили вино и распевали песни.

Иржик нашел Еника во дворе, он во главе толпы обыскивал каждый уголок.

– Вот под окном следы. Он выпрыгнул и убежал к задним -воротам. Но там уже снег вытоптали,—доложил молодой крестьянин. – Конечно, он побежал в поле, а не к замку! —вскричал старик крестьянин.—Айда за ним! —и он устремился к задней калитке.

Иржик послал Еника к Лидушке. Молодой Скалак выбежал за ворота. За ним помчался Балтазар и несколько крестьян. В руках старого драгуна сверкала обнаженная сабля. Балтазар видел, как старик крестьянин, наклонив голову, бежит по следам, которые глубоко отпечатались в снегу и были ясно видны при свете месяца. Следы вели в поле. Вскоре Иржик остановился и указал на небольшой крутой откос у черневшего леска.

– Вот там! Там он! – воскликнул юноша и ринулся вперед.

– Держит путь к лесу, а оттуда в замок! Нет, подожди, от нас не скроешься.

Все пустились бегом. Но по глубокому снегу бежать было тяжело. Люди падали, становилось жарко, пот градом катил по лицам. Иржик намного опередил всех, за ним следовал старик, которому жажда мести придавала силы. Но и эконому было не легко взбираться по крутому откосу. Он ежеминутно падал и скользил, но уже не мог отважиться спуститься вниз; до леса было еще довольно далеко. Эконом уже слышал за собой голоса преследователей.

– На этот раз тебе не спастись! —кричал Иржик.

– И Салакварда уже идет! —прозвучал насмешливый голос Балтазара.– Придет ли теперь депутация просить за тебя,– добавил он, намекая на издевательство эконома, когда его, Балтазара, вели в тюрьму.

Все видели, как беглец приближается к лесу, как он тянется к кустам, чтобы, ухватившись за них, выбраться наверх. Вот он схватился за елку, поднялся… однако нога соскользнула, и эконом полетел вниз. Все радостно вскрикнули. Но смотрите! Он зацепился за одиноко растущий куст и снова собирается наутек.

– Стой! —закричал возле него Иржик; лицо юноши разгорелось от быстрого бега, глаза блестели.

– Подожди еще, хам деревенский! —зарычал эконом. Он поднял правую руку, Салакварда увидел вспышку, в ночной тиши прогремел выстрел, и Иржик упал. К нему подскочили крестьяне.

– Бегите за ним! Держите его! —кричал молодой Скалак, кровь его окрасила белый снег.

Старый драгун дико вскрикнул. Казалось, он даже помолодел. Как стрела, мчался Уждян, преследуя эконома, за спиной солдата развевался белый плащ. Раздался еще один выстрел.

– Получай по заслугам! —вздохнул Балтазар и остановился. Темной фигуры беглеца уже не было видно: эконом свалился как подкошенный. Балтазар, обернувшись, засовывал за пояс старинный драгунский пистолет. Он хотел бежать к Иржику, но тот, поддерживаемый двумя крестьянами, сам уже приближался к нему.

– Я должен увидеть его,—сказал Иржик.—Спасибо, дядя.

Все обступили эконома, лежавшего на окровавленном снегу. Кровь била ключом из его раны. Увидев над собой темные фигуры крестьян, эконом захрипел, заскулил, кровь хлынула у него изо рта, он несколько раз вздрогнул и затем утих.

– Околел, как пес! —проворчал старый крестьянин, глядя на труп своего мучителя.

– Прицел был точный! —сказал Балтазар, нагибаясь над мертвым.—А ты как, Иржик?

– Хорошо, хорошо,—тихо ответил побледневший молодой Скалак.

– Кто бы мог подумать, что у него был пистолет! – Балтазар опытной рукой наскоро перевязал рану Иржика на правом плече.—А теперь идем в усадьбу, там мы сделаем тебе все как следует.

– А что с этим делать? —спросил один из крестьян.

– Ничего, пусть мерзнет! —ответил старик.

Крестьяне пошли назад. Балтазар поддерживал Иржика. Свет месяца освещал им дорогу и падал на посиневшее лицо убитого. Возвратясь в усадьбу, Иржик сразу спросил о Лидушке.

– Она уехала с Еником. Им запрягли сани.

Скалак с облегчением вздохнул. Его уложили на кровать эконома. Балтазар поручил старой ключнице приготовить все необходимое для перевязки раны. Сам он остался бодрствовать около молодого человека. Он сидел и размышлял обо всем происшедшем.

– Вот уже и кровь пролита, но эконом выстрелил первым!

– Грустное начало, дядя,—прервал его мысли Иржик.

– Ты сможешь стать на ноги?

– Хоть сейчас. Гонца в штаб послали?

Балтазар позвал одного из крестьян и спросил, поехал ли кто-нибудь в Ртыню.

– Поехали, как вы приказали. Гонцу дали доброго коня, должно быть уже там. Он передаст, что утром надо быть у замка. Нам известно, что ртынские были уже готовы к походу, они отправились в путь после полуночи.

На дворе раздался громкий крик. Старик крестьянин сообщил пьяной толпе о смерти эконома. Все радостно зашумели.

ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ

ПЯТНО НА ЦАРСТВОВАНИИ

В эту ночь едва ли кто спал в Находском панстве. Когда набат смолкал в одной деревне, он раздавался в соседней. Так и летел этот тревожный звон от одной колокольни к другой и всех подымал на ноги. Крестьяне, присутствовавшие вд совещаниях в рыхте и знавшие обо всем, быстро созывали народ. Люди сбегались со всех сторон, чтобы идти за патентом, который давал им свободу. Немало было и таких, которые мешкали, колебались и прятались в страхе. Но их заставляли принять участие в общем деле. Если кто-нибудь все-таки продолжал противиться, то дома их подвергались разгрому. Народ собирался, чтобы двинуться к Находскому замку.

В ранние предрассветные сумерки от Слатины к Находу двигалось более трехсот человек. Во главе толпы верхом на конях ехали старосты из Гавловице, Маршова и Либнетова. Между гавловицким и маршовским старостами, опустив голову, шагал человек. За всадниками беспорядочной толпой шли крестьяне. Крики и громкие разговоры разносились в морозном воздухе. Люди говорили о человеке, который, как пленник, шагал между верховыми. Это был слатинский староста Вацлав Ржегак. Его называли предателем. Нывлт по настоянию Иржика и Достала поручил Бартоню наблюдать за Рже-гаком. Им удалось выследить, как Ржегак ходил в замок. Хитрец попал впросак. Когда все уже собрались, чтобы направиться к замку, он попытался спрятаться, но его нашли. Гнев и ненависть крестьян вырвались наружу. Разъяренные люди избили Ржегака и теперь вели его, как преступника. Командир Рыхетский вместе с другими старостами должен был судить его перед лицом всего народа.

Толпа уже прошла Льготки и дошла до креста, стоявшего неподалеку от замка. Всадники остановились, осматриваясь кругом.

– Кажется, мы первые,—сказал гавловицкий староста.– А им пора уже быть… Тише, слышишь, кум?

Издали донесся гул.

– Ртынские идут!

– Слышишь, староста Ржегак? Вот идут люди, и никто из них не прятался! У них там не такой староста, как ты! – сказал какой-то бедный крестьянин, стоявший рядом с Ржегаком.

– Он не так обращается со своими, как ты с нами. Тебе бы, зверю, приказчиком быть, ты бы…—И он ударил Ржегака палкой.

– А с контрибуцией приставал не хуже любого стражника,– подхватил другой и дважды стукнул Ржегака.

– Вот тебе, изменник, получай за то, что хотел нас продать.

– Когда не будет барщины, будешь один ходить на нее, а это тебе впрок.

И удары посыпались на старосту, который извивался и корчился, стараясь увернуться.

В это время показалась другая, еще большая толпа крестьян и батраков.

– Эге-гей! —крикнули вновь прибывшие. Слатинские союзники ответили такими же возгласами.

Прибывшие крестьяне были из Костельца, Ртыни, Батневи-це и Трубиева. Подойдя ближе, они увидели избитого Ржегака.

– Кто это?

– Предатель!

– А в чем дело?

– Всыпьте ему и от нас.

Все, кто мог, стали бить слатинского старосту. Напрасно он просил и плакал, напрасно отрицал свою вину и клялся в своей невиновности. Его жалобы тонули в шуме разъяренной толпы. Наконец, он замолчал и, оглушенный, свалился у креста. Тщетно Нывлт – Рыхетскии пытался утихомирить разошедшихся людей, они успокоились только тогда, когда Ржегак упал.

Старосты, прибывшие на конях, съехались вместе. Крестьяне окружили их.

– Знаете ли вы, люди добрые,—обратился ко всем Рыхетскии, не слезая с лошади,—Плговское поместье уже в наших руках. Сегодня ночью оттуда прибыл гонец. Иржик Скалак и Уждян Салакварда находятся там.

– А где эконом? —спросил кто-то.

– Когда гонец покидал усадьбу, его еще не нашли, спрятался где-то, но теперь наверняка уже поймали.

– Тогда пошли дальше! К замку! —раздались голоса. Но Рыхетский попросил слова, и все утихли. Командир разъяснил, что надо делать и как себя вести. Он уговаривал людей никого не трогать, даже служащих.

– Мы идем добиваться свободы. Если нам ее дадут и подпишут соглашение – хорошо, если нет, тогда будем действовать по-другому. Если же мы кого-нибудь обидим, то закон будет против нас—Рыхетский вынул из нагрудного кармана бумагу и, помахав ею над головой, продолжал: —Здесь записаны все наши нужды и требования. Это – соглашение, отменяющее барщину и поборы до тех пор, пока все не будет улажено.

По толпе пронесся одобрительный гул.

– Эту бумагу они должны сегодня подписать, или..,

– Вперед, вперед!

Пришедшему в себя Ржегаку снова пришлось плестись между всадниками. Крестьяне из разных деревень одной толпой направились к замку. Стало светать.

В замке после большой суматохи все, наконец, было готово к отъезду. Бледный, закутанный в шубу князь уселся в удобную дорожную карету. Напротив поместился доктор Силези-ус. В другой карете ехала сестра молодого Пикколомини со своей невесткой, а в остальных – прислуга. Обе княжеские кареты были запряжены четверками лошадей. Три егеря и несколько бравых слуг ехали верхом. Но войска все еще не прибыли.

Как только кареты выехали из замка, ворота сразу же заперли на крепкие запоры. Не получив никаких распоряжений, управляющий вернулся домой. Он был озабочен. «Если придется туго, уступите им кое в чем»,—только и сказал на прощание князь.

Страшно было пану управляющему. А что, если весь народ поднимется, что тогда делать? Хоть и вовремя придут войска, все равно им не справиться с разъяренной толпой. Испуганное воображение рисовало управляющему самые ужасные, кровавые сцены. Он видел замок в огне и себя, истерзанного озлобленным народом. В таком же страхе пребывали и его подчиненные.

Княжеские кареты ехали медленно, дорогу занесло снегом, легко можно было сбиться с пути. В темноте нужна была особая осторожность. Князю не терпелось. Ему казалось, что они едут слишком тихо. Он даже не решался выглянуть в оконце и, зябко кутаясь в шубу, забился в угол кареты. Каждая задержка его пугала. Он все время прислушивался, не раздадутся ли громкие крики рассвирепевших крестьян. Вдали послышался звон колокола.

– Что это? —спросил он у доктора.

– В это время обычно звонят к утрене, но звон какой-то странный.

– Набат,—прошептал князь и вздрогнул: издалека донесся глухой, протяжный гул.—Слышите, доктор?

– Как будто бы лес…

И опять наступила тишина, слышался только скрип снега под полозьями да понукания кучера.

– Мы уже далеко отъехали от замка? —спросил князь после небольшой паузы.

– Доктор выглянул в оконце.

– Он все еще виднеется, ваша светлость.

– Моп Бхеи!1 —простонал князь.

ОНИ подъехали к лесу, но им не пришлось укрыться под его сенью.

– Стой! —загремело возле кареты.

Князь побледнел. Выглянув из кареты, доктор увидел большую толпу крестьян, преградившую дорогу. Впереди толпы ехали всадники.

– Стреляйте,—приказал князь слугам.

И прежде чем он успел договорить, раздались выстрелы. Два крестьянина упали. Послышались гневные крики.

– Это едет князь!

– Пропустить,—послышались голоса.

– Он-то как раз нам и нужен!

Кареты были окружены. О сопротивлении нечего было и думать. У крестьян было большое превосходство в силе.

Гул усилился, но шел уже с другой стороны. Это прибывали новые толпы крестьян. Казалось, все панство преследовало беженцев. Во главе вновь прибывших был всадник в белом драгунском плаще – Балтазар Салакварда, рядом с ним ехал Иржик Скалак.

Весть о том, что господа уезжают, докатилась до Плговско-го поместья. Раненый Иржик, вопреки уговорам заботливого Балтазара, сел на коня и во главе крестьян, отобранных им из числа находившихся в Плговском поместье, устремился в погоню за господами. Лицо Иржика было белее снега, только глаза его лихорадочно блестели. Черные кудри развевались

1 Боже мой! (фр.)

из-под шапки на холодном ветру. Иржик не чувствовал боли и еще не сознавал, что его рана опасна. Он стремился встретить врага лицом к лицу и отомстить ему за все.

Иржику посчастливилось догнать князя. Снег вокруг господских повозок был вытоптан людьми, которые направлялись в замок. Иржик с Балтазаром остановились у княжеской кареты. Знатные дамы дрожали от страха. Дверца открылась, и князь увидел огромную фигуру в белом плаще, а рядом с ней – юношу, который пристально смотрел на него горящими темными глазами. Доктор робко залепетал, что в карете милостивый господин князь, что…

– Мы все это знаем,—перебил его Иржик.—Ваша светлость, я Иржик Скалак! Я был еще мальчиком, когда вы изволили навестить нашу усадьбу «На скале». Мы предоставили вашей светлости ночлег, и вы нам хорошо за это отплатили. Тетка моя умерла, старый дед, гонимый нуждой, умер от горя, отец мой по вашему приказанию был повешен, а я вынужден был прикинуться сумасшедшим, но у меня еще достаточно есть сил и разума, чтобы я мог отомстить —пролепетал доктор.

Князь, знавший чешский язык, задрожал. Он понял, что ему не уйти от разъяренных людей, и растерянно посмотрел вокруг, но, увидев возле себя только жену и сестру, совсем поник головой.

– Чего ты хочешь? —спросил он.

– Я еще не все сказал. Вы пытались опозорить мою невесту, но тогда мой удар настиг лишь вашего коня. Вы тиранили не только нашу семью и всех, кого вы видите здесь; по вашей воле тиранили и мучили еще тысячи крепостных. Мы взывали о справедливости, но нас не хотели слушать.

– Нас сажали в кутузку, пороли, как мальчишек, за то, что мы искали защиты во дворце! —вмешался Балтазар.

Гул одобрения разнесся вокруг.

– А когда во дворце над нами сжалились и выдали патент, который освободил нас от барщины, вы воспротивились этому и скрыли от нас этот патент, подписанный государыней.

– Патент! Требуем патента! —кричал народ.

– Мы могли бы отомстить вам, но мы простые крестьяне и не сделаем этого. Мы хотим только получить свое, то, что принадлежит нам,—патент, который находится у вас.

1 Сумасшедший (лат.)

– У меня нет никакого патента, и никакого патента вообще не выдавали.

– Врет! —крикнул какой-то крестьянин.—Поищем в карете.

И не успел он договорить, как толпа бросилась к поклаже и стала тщательно ее осматривать.

Доктор, вслед за князем, клялся, что у них нет никакого патента и что подобной бумаги в замок не присылали. Возбужденные крестьяне не успокаивались. Они не верили господам. Послышались угрозы. – Князь клянется, что он не видел патента,—обратился Иржик к народу.

– Все равно, мы должны получить патент или обязательство вместо него. Пускай он нам его напишет.

– Правильно! —закричали крестьяне.

Князь стал отсылать их к пану управляющему.

– Управляющий шельмец! Он ничего не может сделать. Его обязательство ничего не стоит! —кричали люди.

– Дайте ему полномочия. Пусть он напишет от вашего имени,—сказал Балтазар.

Это предложение всем понравилось. Князь сначала отказывался, но перед лицом грозной опасности должен был подчиниться. Князь понимал, что его принудят к этому силой или заставят вернуться в замок. Он достал из сумки бумагу и написал управляющему доверенность, согласно которой тот мог разрешать дела с крепостными по своему усмотрению. Это всех успокоило.

Между тем к карете подошел раненый, весь в крови, крестьянин. Другого раненого поддерживали двое товарищей.

– А как нам быть? —спросил он.

– Это сделали ваши слуги, по вашему приказанию,—сказал Иржик.—Люди пострадали невинно, а у них есть семьи.—Князь дрожащей рукой протянул кошелек с дукатами.

– Возьмите,—приказал Иржик,—это вам за ранение. Доктор Силезиус униженно просил, чтобы их, наконец, отпустили, так как их светлость и дамы могут простудиться.

– Отпустим? —спросил Иржик у крестьян.

– У нас есть доверенность и слово князя, остального мы сами добьемся в замке,—отвечал народ.—Пусть едут!

– С вами они пока в расчете, а со мной еще нет: за мучения деда, отца, тетки, невесты я еще не получил возмещения, теперь я сам его возьму. Князь погубил молодую девушку, сестру моего отца, в отплату за это я возьму сестру князя!—вскричал Иржик и приблизился к княжне.

Князь вздрогнул и подался вперед, как бы желая защитить сестру.

– Назад!– закричал Иржик.—Кто двинется, тот будет убит. Иди ко мне, прекрасная княжна, мы будем с тобой наслаждаться любовью.

Княжна вскрикнула и, отпрянув, прижалась к брату, который схватился за шпагу и посмотрел на слуг.

– Ни с места! Она моя! —вскричал Иржик и приблизился к девушке.

– Пощади меня! —умоляла княжна.—Я тебя не обижала!

– Моя тетя тоже не обидела князя, ее вина состояла лишь в том, что она была красива. Ваш развратный брат не пощадил ее. Око за око! Батюшка, расскажите ей все.

Балтазар кратко рассказал о поступке князя. Княгиня закрыла лицо. Княжна дрожала, как осиновый лист.

– Что ты задумал, Иржик? —удивился Уждян.

– Оставьте меня! —и Скалак потянулся к княжне. Та увернулась от него и воскликнула:

– Защитите меня!

Окруженные крестьянами, князь и его слуги не могли даже пошевельнуться. Но Иржик вдруг остановился и посмотрел с презрением на князя. Настала минута грозного молчания. Наконец, Скалак глухо сказал:

– Уезжайте. Но запомните, ваша светлость, как мстит крестьянин.

– Пошли к замку! Эге-гей! —радостно закричали крестьяне.

Иржик и Уждян вскочили на коней.

Князь бросился на мягкое сидение. Голова его опустилась на грудь, клокотавшую от злобы. Он был унижен, опозорен, и кем? —хамом, простым деревенским парнем! Тяжело дыша, князь мутными глазами смотрел в одну точку.

Толпа крестьян двинулась дальше по дороге к Находскому замку. Впереди ехали всадники во главе с Балтазаром, который прятал под плащом княжеское письмо. Возле него молча ехал Иржик; по всему было видно, что юноша глубоко взволнован. Он вспомнил о дорогих покойниках, особенно об отце. Вскоре показалась башня старого замка. Издалека донесся глухой звук набата. На холме они увидели толпы людей. Крестьяне опять зашумели, размахивая над головами топорами и кольями.