Текст книги "Хронокосмос"

Автор книги: Аллен Стил

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 19 страниц)

– Думаю… – Мерфи заколебался и посмотрел в сторону. – Нет. Мне нечего сказать.

Огилви разочарованно покачал головой.

– Поверьте, доктор Мерфи, это не блеф. Вы скрываете факты, представляющие потенциальную угрозу национальной безопасности. Я понимаю, вы утратили способность трезво оценивать ситуацию, и мне очень жаль, что должно произойти именно так, потому что мне кажется, вы – неплохой парень. Я еще раз предупреждаю, что если вы не заговорите, то очутитесь за решеткой до того, как взойдет солнце.

– Если же вы согласитесь сотрудничать, – добавил Санчес убеждающим тоном, – все, что только что произошло здесь, в самолете, здесь и останется. Я не стану докладывать о нашем разговоре. И полковник тоже. Ваша репутация останется незапятнанной.

– Совершенно верно, – согласился Огилви. – Никто из УПИ никогда ни о чем не узнает, ни ваша семья, ни коллеги. Все будет засекречено на самом высоком уровне. – Он перевел дыхание. – Но если вы откажетесь…

– Думаю, я все понял.

Мерфи нервно провел рукой по волосам и поглядел в окно. Сквозь тонкую стаю облаков он увидел, как внизу, под левой плоскостью, пролетали огни большого города. Если они над границей Кентукки, это, вероятно, форт Кэмпбелл. Если дело обстоит именно так, «Гольфстрим» через пять минут окажется на земле. Военная полиция скорее всего уже ожидает его на взлетно-посадочной полосе и готова в любой момент схватить, бросить в машину и доставить в тюрьму Марион.

Зак вспомнил о фигурке Дарта Вейдера в кармане куртки. Он с нетерпением ждал момента, когда доберется до дома и сможет подарить ее Стивену. Наверняка у него уже есть такая – Мерфи потерял счет всем игрушкам из его коллекции, – но самым драгоценным для него было выражение лица собственного сына.

Однако в кармане парки находилась еще одна вещица. Зак посмотрел на лежащую на полу куртку. Она упала, когда он пытался вскочить с кресла, и все еще валялась у его ног. Он хотел защитить таинственный предмет и сохранить, как личную тайну. Но, по всей видимости, у него не оставалось иного выбора. Рано или поздно листок обнаружат, если заберут его одежду, а взамен выдадут тюремную робу…

– Ваш ход, доктор Мерфи, – сказал Санчес. – Время не ждет.

Зак тяжело вздохнул.

– Хорошо. – Он замялся, затем склонился и поднял с пола парку. – Есть кое-то. Вам необходимо на это взглянуть.

16 октября 2314 года

Вторник, 1123Z

С высоты геосинхронной орбиты, как раз над плоскостью экватора, подмененная Земля пугала своей грандиозностью и красотой.

Самые отдаленные кольца мелкой желто-коричневой пыли меньше метра глубиной расположились на низкой орбите всего в нескольких сотнях километров над планетой. Они вращались с огромной скоростью и в то же время находились в процессе распада. Ночное небо то и дело озарялось густыми желтовато-красными вспышками микрометеоритов, сгорающих в верхних слоях атмосферы. За этой узкой полупрозрачной зоной простирался широкий угольно-черный слой средних колец. Здесь встречались каменные обломки различных размеров – от мелких булыжников до небольших валунов; эти кольца углублялись на полкилометра внутрь и на тысячи километров раскинулись вширь. Над ними находилось еще один пояс, немного шире двух предыдущих, и, наконец, внешние кольца были почти такие же хрупкие, как и внутренние, но с более высоким альбедо, нежели их собратья внизу.

Кольца представляли собой все, что осталось от Луны. Бывший спутник Земли, уничтоженный силами, которые не мог постичь разум человека, предал ее и стал ее убийцей. Кольца отбрасывали на Южное полушарие продолговатую тень, простирающуюся на пятьсот километров в ширину. В полдень территория от Центральной Америки и Карибского моря до западного побережья Африки лежала в зоне бесконечного затмения, которая перемещалась лишь со сменой времен года. Более того, отсутствие притяжения Луны, которое раньше сдерживало океанские приливы и модели ветров, привело к тому, что вследствие непрекращающихся ураганов и бурь под воду ушли все прибрежные районы.

Однако наибольший урон нанесли обломки лунной мантии и ядра, рухнувшие прямо на поверхность Земли. Сквозь редкие просветы в шаровидной облачной завесе просматривались обширные участки выжженной и испещренной кратерами местности. Там, где когда-то росли города, теперь стояли руины, где расстилались леса и равнины, теперь остались лишь черные пустыри.

Независимо от того, какие причины вызвали всемирный катаклизм, и когда это случилось, планета была опустошена – безжалостно и полностью. Ничто не могло выжить там, внизу. Земля умерла.

– Я ничего не могу уловить, – почти шепотом произнес Мец, пробегая пальцами по клавиатуре компа в поисках любой доступной частоты. – Ни радиосигнала, ни цифрового, ни микроволновой передачи… ничего. Ни одного источника.

– А ты пробовал… – начал было Фрэнк и осекся. Он собирался спросить о спутниковой связи, но понял, что это маловероятно. Кольца скорее всего уничтожили все орбитальные аппараты.

– Ты получил что-нибудь из колоний? – с дрожью в голосе справилась Леа, которая стояла позади него. – Прошло уже больше часа. Ты должен был услышать хоть что-нибудь, по крайней мере с Марса.

– Последний раз, когда я проверял, ничего не было, но… – Мец включил кнопку на пульте и несколько минут внимательно вслушивался в эфир. Затем покачал головой. – Ничего. Ни малейшего импульса. – Он нахмурился. – Хотя мы бы уже давно могли услышать космический поток информационного обмена или по крайней мере ответ из порта Деймоса. Но я не получаю даже сообщений с Цереры.

Ком подступил к горлу Фрэнка. Земля и Луна стерты с лица вселенной… С этим трудно было смириться. Но по всей Солнечной системе, от поселений на Аресе до колоний на малых планетах и даже дальше, на спутниках Юпитера и Сатурна, проживали миллионы людей.

– Я… мне действительно трудно поверить в это, – пробормотал он. – То есть… каждая точка в системе…

– Нет-нет, не думаю. – Глаза Леа воспалились и опухли, ее голос охрип. В какой-то момент она оказалась на грани истерики, но быстро взяла себя в руки. – Даже если уничтожены крупнейшие колонии, все равно остается куча мест, где могли бы укрыться люди.

– Тогда, возможно… – Мец на минуту задумался. – Возможно, всех эвакуировали из системы. Собрали всех, кто выжил, и увезли их.

– Нет. Слишком много народу. – Освободившись от утешающих объятий Фрэнка, Леа приблизилась к иллюминатору и уставилась в него, словно искала ответы в грязных кольцах, опоясывающих планету. – Они не смогли бы разместить всех на борту кораблей, даже если набили бы их, как…

Она умолкла, рот медленно открылся, словно девушка припомнила какой-то важный факт.

– Проклятие, – прошептала она. – Мы кое о чем забыли.

– Что такое, Леа? – переспросил Фрэнк. – О чем мы забыли?

– Это не наша мировая линия, – пояснила она. – Это не то место, из которого мы отправились в экспедицию.

– Но мы ведь вернулись в то же самое время… – начал Мец.

– Время то же, это правда… но место другое. – Леа не отрываясь продолжала глядеть на кольца. – Мы ведь изменили историю в 1937 году, никто не станет этого отрицать? Это означает, что наша мировая линия изменилась вместе с ней. Когда мы попытались вернуться в 2314 год, нас забросило в 1998 год, но этот 1998 год относился к другой мировой линии. Поэтому отсюда явно следует то, что, когда мы покинули 1998 год, мы продолжили перемещение по этой мировой линии и попали в другой 2314 год…

– Так это не наш 2314 год, – подхватил Фрэнк.

– Точно. – Леа указала на пульт компа. – Именно поэтому мы и не получаем позывных из колоний… Здесь просто никогда не было никаких колоний, ни на Марсе, ни на Церере, ни где-то еще. Может, их не было даже на Луне.

– Тише! Погодите-ка… – Мец развернулся в кресле и прикоснулся к пульту. На экране появились горизонтальные диаграммы. Пилот внимательно их изучил и показал на самый широкий столбец. – Смотрите. Инфракрасный сканер не находит никаких следов металла, оставшегося от всех орбитальных аппаратов, который должен бы тоннами летать там среди осколков колец.

– Потому что там никогда не было никаких орбитальных аппаратов. Станция «Хронос» не была уничтожена, потому что ее никогда не существовало. По крайней мере в этой мировой линии. – Леа кивнула в сторону иллюминатора. – Это произошло не вчера и даже не в прошлом году. Я не очень-то разбираюсь в планетарной физике, но совершенно ясно, что эти кольца не новы. У них было достаточно времени, чтобы приобрести форму.

– Триста шестнадцать лет? – засомневался Фрэнк. – Я тоже не силен в этой области, но…

– У тебя есть другая теория? – Леа бросила в его сторону суровый взгляд, затем склонилась над пультом и указала на изображение плоскости колец на другом экране. – Василий, ты можешь подвести нас поближе к центральному кольцу? Если бы нам удалось ухватить один из тех валунов, то, возможно, ИИ смог бы провести анализ и определить, когда это произошло.

– Разумеется, я могу подойти поближе, но не уверен…

– Отлично. Я буду в аппаратной устанавливать программу. – Леа так быстро развернулась, что чуть не сбила с ног Фрэнка. – Поможешь мне или…

– Нет, пожалуй, нет. Ты сама знаешь, что делать.

Фрэнк поспешно уступил ей дорогу, и Леа, не сказав больше ни слова, промчалась мимо него. Он дождался, когда девушка покинет кабину экипажа, и перевел дыхание.

– Она расстроена, – тихо произнес он.

– Хочешь сказать, что ты нет? – Мец уже начал вводить новую траекторию в навигационное устройство. – Возможно, это и не наша мировая линия, доктор Лу, но если вы не заметили…

– Знаю. Извини.

Фрэнк все еще не мог усвоить происходящее. Что-то нереальное присутствовало во всем, словно он оказался в каком-то кошмаре. Возможно, сказывался недостаток сна; последний раз он закрывал глаза на борту «Гинденбурга» где-то над Атлантикой. Фрэнк посмотрел на себя, на его лице появилась гримаса отвращения. Хотя он уже давно избавился от нанокожи, на нем до сих пор была одежда 1937 года, в которую Лу облачился, когда совершал вылазку в 1998 год. К отворотам брюк присохла трехсотлетняя грязь.

– Думаю, мне надо переодеться, если ты не возражаешь, – проворчал он и отвернулся от пульта. – Возможно, мне станет…

– Что-то есть! – оборвал Мец.

– Что? – Фрэнк обернулся и увидел, что пилот обеими руками прижал к ушам гарнитуру. – Что… ты хочешь сказать, есть сигнал? Откуда?

– Не знаю! Он просто…

– Фрэнк! Быстро ко мне!

Услышав голос Леа, Фрэнк кинулся к люку.

– Определи, откуда сигнал, – прокричал он пилоту и выскочил из рубки управления. – Не потеряй его!

Леа стояла перед библиотечной информационной системой и смотрела прямо перед собой.

– Василий только что уловил сигнал! – ворвавшись в отсек, прокричал Фрэнк. – Он пытается…

– Знаю, – прошептала Леа и указала на настенный экран. – Смотри.

Лу не успел затормозить и чуть не сбил ее с ног. На экране огромным шрифтом отображалось сообщение:

«ОБЕРОН»

СЛЕДУЙТЕ СЮДА

72° 35° N 42° 39° W

ВСЕ ОБЪЯСНЮ

– Фрэнк! – прогремел в наушниках голос Василия. – Я зафиксировал сигнал! Он идет с…

– Знаю. Бортовой ИИ получил сообщение. Оно передо мной на экране. – Словно по мановению руки вся усталость улетучилась. – Здесь координаты: семьдесят два градуса тридцать минут на север, сорок два градуса тридцать девять минут на запад. – Он уже принялся вводить данные в компьютер. – Похоже, это где-то в Северной Америке. Давай-ка займись траекторией посадки. А я вычислю точно, где это находится.

– Вы что, в самом деле собираетесь лететь туда? – в изумлении уставилась на него Леа. – Вы же не знаете, кто они.

– Не знаем, но, по всей видимости, они знают, кто мы. – Фрэнк дотронулся до сенсорной панели и подождал, пока на экране появится карта. – Кроме того, невежливо не отвечать на приглашение.

19 января 1998 года

Понедельник, 08:49

Зал заседаний располагался на третьем этаже Капитолия, всего в нескольких шагах от кулуаров Сената. Его обычно использовали для проведения пленарных бюджетных заседаний, парламентских сессий. Иногда он служил неофициальным местом проведения закрытых слушаний. Этим утром вход охранял офицер из капитолийского полицейского департамента. С тех пор как началось собрание, у закрытых дверей останавливались три сенатора, четыре советника и двое мелких служащих, чтобы поинтересоваться о том, что происходит внутри. В ответ страж лишь безмолвно пожимал плечами.

В зале было пусто, что нервировало Мерфи. Куда бы он ни посмотрел, везде лишь ряды пустых кресел. Поодаль сидел единственный свидетель – по форме одетая девушка-лейтенант армии США. Глядя в пространство, она колотила по клавишам портативного стенотипа. Слева от Мерфи сидел полковник Огилви, почти неузнаваемый в парадной форме с многочисленными шнурами и нашивками. На столе перед ним лежали разбросанные документы. И прямо напротив, с обеих сторон окруженный сенаторами, восседал не кто иной, как вице-президент Соединенных Штатов Америки.

Пока вице-президент просматривал фотокопии документов, в зале царила полнейшая тишина. Долгое время никто не произносил ни слова. Слушание открылось заявлением полковника Огилви; за ним последовали показания Мерфи. Хотя люди в креслах молчали, Зак остро воспринимал малейший звук: кто-то беспокойно шаркнул ногой, закашлял больной гриппом сенатор из Вермонта, тихо звякнул колотый лед, когда сенатор из Калифорнии налила себе воды из стоявшего на столе графина. Мерфи было невыносимо жарко в шерстяном костюме, который еще сегодня утром казался ему удобным. Но он не смел ослабить галстук и даже не решался вытереть со лба пот, пока наконец Огилви, тайком опустив руку под стол, не положил ему на колени один из своих многочисленных носовых платков.

Вице-президент разглядывал копию еще несколько секунд и в конце концов вопросительно посмотрел на Зака.

– Итак, доктор Мерфи, – начал он. – Насколько я понимаю, это… – он поднял вверх ксерокопию, – единственное свидетельство того, что вы столкнулись с кем-то из будущего.

– Э-э… да, сэр. – К Мерфи с трудом вернулся дар речи; он прикрыл ладонью рот и откашлялся. – Прошу прощения. Так точно, господин вице-президент. То есть единственное вещественное свидетельство. Как уже говорилось, я нашел его случайно во время… э-э… столкновения на дороге за пределами лагеря.

– У нас есть оригинал, господин вице-президент. Взгляните на него, если вам не составит труда. – Огилви поднял со стола список пассажиров «Гинденбурга». Он крепился к картонной оправе и был запечатан в пластмассовую обложку, на которой красной полосой виднелась надпись «Совершенно секретно». В таком виде он походил на исторический памятник не более, чем улики, собранные на месте преступления. – Я принес его, чтобы доказать вам и остальным членам комитета, что это – не подделка, а подлинный документ.

Это заявление не впечатлило вице-президента.

– У меня нет сомнений относительно его подлинности, полковник. Однако подобные штуки легко можно найти в любой частной коллекции.

– В моем штате есть антикварные магазины, где легко можно найти что-нибудь в подобном роде. – Сенатор из Вермонта вытер нос бумажной салфеткой и потянулся за картонным стаканчиком апельсинового сока. – Всего несколько лет назад один перекупщик вскрыл рамку купленной им на местном аукционе картины и обнаружил с оборотной стороны копию Декларации независимости. Список пассажиров какого-то немецкого корабля…

– При всем уважении, сенатор, – перебил Огилви, – любой старинный документ обязательно обнаружит признаки старости. Бумага ветшает, выцветают чернила. – Он аккуратно опустил список на стол и открыл лежавший перед ним отчет. – Если вы прочтете восемнадцатую страницу, то увидите, что мы отсылали этот документ на анализ в криминалистическую лабораторию ФБР. Они установили, что он был отпечатан не более двух недель назад на бумаге технического сорта, которую перестали выпускать в Германии после окончания гитлеровского режима. Документ совершенно новый, сэр. Он никоим образом не может быть подделкой.

Сенатор из Вермонта бросил на Огилви сердитый взгляд и открыл непрочитанную копию отчета на соответствующей странице. Однако вице-президент остался непреклонен.

– Благодарю вас, что прояснили ситуацию, полковник, но вопрос был адресован доктору Мерфи. Какие еще доказательства, кроме этого, вы имеете в подтверждение своей теории?

Мерфи понимал, что ему следует вести себя предельно осторожно. В прошлом вице-президент занимал кресло председателя Комитета науки и технологии, то же самое положение занимал теперь сенатор из Вермонта. Несмотря на то что комитет поддерживал годовой бюджет УПИ, вице-президент не принадлежал к сторонникам телепатов и экстрасенсов и славился своим скептическим отношением к деятельности управления. Убедить его было задачей не из легких.

– Господин вице-президент, – начал Мерфи, – независимо от того, к какому выводу пришло агентство, я полагаю, что происхождение… э-э… аномалии у озера Сентерхилл… не является внеземным…

Вежливо прервав его, подняла руку сенатор из Калифорнии.

– Прошу прощения, доктор Мерфи, но мне бы хотелось внести ясность именно в этот пункт. Несмотря на то что являетесь младшим исследователем УПИ, вы даете показания, противоречащие официальным заключениям агентства. Можно узнать почему?

И снова ему следовало отвечать осторожно, но уже по другой причине. В отличие от вице-президента сенатор из Калифорнии была ярой сторонницей Управления Паранормальных Исследований. Неудивительно, учитывая тот факт, что во время второй избирательной кампании она пригласила в свою команду медиумов. Мерфи собирался уже ответить, но ему помешал Огилви.

– Что касается УПИ, мэм. Доктор Мерфи сегодня присутствует здесь без ведома и одобрения агентства. Он согласился предоставить свои показания от имени Министерства обороны при условии, что все им сказанное останется в строгом секрете.

И, кроме того, подумал Мерфи, это намного лучше, чем сидеть в тюрьме. Однако к настоящему моменту этот вопрос был исчерпан. Он и Огилви уже давно пришли к соглашению. И теперь на повестке дня стояла совершенно иная проблема.

– Пожалуйста, позвольте доктору Мерфи самому ответить за себя, полковник. – Сенатор снова переключила внимание на Мерфи. – Отчет УПИ недвусмысленно утверждает, что объект, потерпевший крушение в Теннесси, является космическим кораблем пришельцев. Другой исследователь УПИ, мисс Луна, в этом убеждена, как, впрочем, и ваш исполнительный директор, мистер Ордман. С другой стороны, вы, кажется, дезертируете с корабля. Можно узнать почему?

Мерфи вздохнул.

– Мисс Луна пришла к этому выводу до того, как мы попали на место катастрофы. Ее мнение в большей степени основано на… ну, скажем, на ее личной уверенности, нежели на свидетельстве собственных глаз. Ничего не могу сказать об исполнительном директоре, поскольку еще не имел возможности обсудить с ним это дело лично. Но я основываю выводы на том, что увидел собственными глазами… и на документе, который мы вам показали.

– Что возвращает нас к первоначальному вопросу, – сказал вице-президент. – Какие еще доказательства вы можете представить?

– Когда я взобрался на борт… э-э… машины времени – назовем ее так за отсутствием какого-либо другого термина, – то мельком увидел в единственном иллюминаторе человека. Это был первый признак того, что аппарат имеет не внеземное происхождение. Потом, когда я впервые повстречался с неизвестной стороной в магазинчике, расположенном неподалеку от лагеря, он забыл в телефоне-автомате, по которому разговаривал, три монеты. Это были две монеты по десять центов с изображением Меркурия и одна пятицентовая с бизоном. Все три совершенно новые. Мне стало любопытно, и я пошел вслед за ним по дороге, на которой он на меня и напал…

– И именно здесь приземлилась… как вы говорите, машина времени… и он поднялся на борт, – раздался голос сенатора из Аризоны, который до сих пор хранил молчание. Он был ревностным республиканцем и находился здесь лишь по той причине, что являлся председателем Сенатского комитета вооруженных сил. Но, глядя на его мечтательное лицо, у Мерфи не осталось никаких сомнений, что этот человек не поверил бы и в то, что Земля круглая, если бы об этом ему сообщил демократ.

– Так точно, сэр, – продолжал Мерфи, – но прежде чем приземлился летательный аппарат, этот человек, сбив меня с ног, потрудился вернуть себе монеты из моего кармана. Он не заметил, что во время драки я выхватил у него из кармана список пассажиров «Гинденбурга». В противном случае он обязательно вернул бы и его тоже. Теперь я уверен, что он пытался ликвидировать все свидетельства их визита.

– А зачем ему понадобилось это делать?

Теперь они подходили к очень деликатному вопросу.

– Я не совсем уверен, сенатор, но мне кажется, что корабль попал в наше время совершенно случайно. Судя по стилю одежды того человека, по мелочи в его кармане и списку пассажиров, который я у него забрал. Думаю, аппарат возвращался из 1937 года, когда вдруг потерпел крушение в нашем времени. Не знаю почему, но тем не менее, это случилось.

– И на основании этого вы поверили, что аппарат прилетел не из космоса, – сказала сенатор из Калифорнии. Мерфи покачал головой.

– Нет, мэм. Я думаю, он прибыл из космоса, но совершенно не уверен, что корабль имеет космическое происхождение. Будет разумнее заключить, что он прибыл откуда-то… точнее, из какого-то времени… в будущем.

В зале заседаний воцарилась тишина. Сенаторы делали пометки на полях, ворочались в креслах и откашливались. Вице-президент взглянул на часы, затем снова пролистал отчет. Стенографистка в форме ВВС США опустила руки рядом с клавиатурой. Мерфи бросил взгляд на графин с ледяной водой, который стоял на столе между ним и Огилви. У него пересохло в горле, но он не решался потянуться за ним. Не показывай, что тебе страшно, сказал он себе. Они могут почуять твой страх.

– Полковник Огилви, – произнес наконец вице-президент, и полковник выпрямился, – на тридцать второй странице вашего отчета вы утверждаете, что этот инцидент может стать коренным переломом в научной теории. Не желаете объяснить почему?

– Господин вице-президент, – ответил Огилви, – у нас есть свидетельства того, что нас посетили субъекты из будущего. – При этих словах сенатор из Аризоны, не веря своим ушам, выпучил глаза, но полковник предпочел не обращать на него внимания. – Был ли их визит намеренным или произошел случайно – вопрос спорный, но факт остается фактом: путешествия во времени возможны. Более того, визитеры продемонстрировали способность маскировать корабль до практически невидимых пределов, что, таким образом, позволяет им проникать в воздушное пространство США. Их корабли способны вывести из строя боевые самолеты Ф-15, не производя не единого выстрела, и приводятся в движение при помощи силовых установок, выходящих за пределы современных технологий. Сенатор из Аризоны перестал улыбаться. Он нагнулся над столом и сцепил руки в замок.

– Вы считаете, это представляет угрозу, полковник?

– Вполне возможно, – ответил Огилви. – Я обсудил это происшествие с младшими коллегами из Пентагона, и в отношении потенциальной угрозы национальной безопасности их мнение совпало с моим. Однако, даже если дело не в этом, существует еще одно соображение… Если путешествия во времени возможны, то когда их изобрели?

Сенатор из Вермонта убрал от лица бумажную салфетку.

– Прошу прощения, полковник, но я не совсем понимаю вас. Почему это имеет для нас какое-то значение?

– Позвольте мне. – Мерфи взглянул на Огилви, и Бэйрд кивнул. – Полковник хочет сказать, что если некий способ перемещения во времени был… или, точнее, будет открыт в будущем, тогда встает вопрос, когда начались первые попытки? Мы не знаем, откуда… то есть из какого времени прибыл этот корабль. Возможно, он прилетел из времени, которое наступит через двести или триста лет, но остается возможность, что путешествия во времени начали разрабатывать даже раньше этого момента. Альберт Эйнштейн теоретически допустил, что это осуществимо, когда более восьмидесяти лет тому назад придумал общую теорию относительности. С тех пор отдельные ведущие ученые усовершенствовали труды Эйнштейна до такой степени, что многие согласились с тем, что единственными препятствиями для подобного рода открытий являются технологические.

Он замялся.

– Возможно, все это звучит безумно, нечего сказать, и, возможно, я сейчас ставлю себя под удар… но я полагаю, мы можем это осуществить. И, может быть, даже раньше, чем мы думаем.

Сенатор из Аризоны цинично приподнял бровь. Сенатор из Вермонта смерил его взглядом таким же холодным, как гранит в Новой Англии. Сенатор из Калифорнии рассеянно провела рукой по волосам. На какое-то мгновение показалось, что отреагировала даже стенографистка: она моргнула, ее пальцы застыли над клавиатурой. Сидевший рядом Бэйрд Огилви позволил себе улыбнуться, прикрывшись тыльной стороной ладони.

Тем не менее Мерфи знал, что добился своего, когда увидел, как вице-президент одобрительно кивнул.

16 октября 2314 года

Вторник, 1432Z

Подобно гигантскому когтю посреди долины Фронтир-Вэлли вздымалась гора Шугарлоуф. Крутые гранитные склоны неясно вырисовывались над рекой Коннектикут. В двадцатом веке гору приобрел штат Массачусетс и отвел эту территорию под заповедник. По закругленной западной стороне к скалистой вершине вела извилистая асфальтированная дорожка, где из булыжника воздвигли наблюдательную башню, чтобы в полном объеме наслаждаться живописным пейзажем. Отсюда обозревалась вся долина от охотничьих угодий в Хольек на юге и до Зеленых гор Вермонта на севере. Стелившуюся по дну долины равнину делила на две половины река.

По крайней мере так могла выглядеть картина триста лет назад. Когда «Оберон» курсировал над долиной Пионеров, Фрэнк, Леа и Василий увидели, что даже этот мирный уголок Новой Англии не пережил катастрофу, которая стерла всю жизнь с лица земли. Река Коннектикут была покрыта толстым слоем льда. Средняя температура на всей планете упала на пять градусов, и в этой местности лето не наступало уже в течение трех столетий. Неуправляемые пожары опустошили густые леса окрестных гор, кислотные дожди обесплодили фермерские угодья, где когда-то в изобилии выращивали кукурузу, тыкву и картофель. Приближаясь к горе Шугарлоуф, хронолет пролетал над выжженными безжизненными руинами Амхерста. Небоскребы библиотек и общежитии Массачусетского университета, казавшиеся неуместными на фоне сельского пейзажа, возвышались теперь над загнивающей территорией подобно могильным плитам, покрытым сажей.

Координаты, установленные в принятом сообщении, указывали, что местом встречи должна быть гора Шугарлоуф. Хотя Василий и Леа сошлись во мнении, что нет причины включать маскировочный режим хронолета, Фрэнк решил перестраховаться. В конце концов, они не знали, кто встретит их там, внизу, и что им нужно. Поэтому Мец неохотно активировал режим «хамелеон». Однако, преодолев почти полкилометра, они поняли, что необходимость в маскировке отсутствует.

– Дым, – тихо сказала Леа и указала на вершину горы. – Вон там. Видите?

Фрэнк склонился над креслом Василия и выглянул в иллюминатор. С вершины вверх спиралью поднимался столб коричневого дыма.

– Может, это леской пожар, – проворчал он. – Может, недавно туда ударила молния.

– Не думаю. – Василий кивнул в сторону одного из экранов, которые висели над пультом управления. Там на радиолокационной топографической карте мелькала крошечная несимметричная точка. – Я принимаю отдельный инфракрасный след. Он слишком мал для пожара. – Он взглянул на Фрэнка. – Кто-то есть внизу. Они развели сигнальный костер.

– Думаю, нас ждут. – Леа неуверенно поглядела на Фрэнка. – Хочешь спуститься, или задержимся еще ненадолго?

Фрэнк колебался.

– Нет-нет, давайте выясним, в чем же дело. – Он похлопал Меца по плечу. – Отключай «хамелеон» и вези нас на место. Если можно, посади нас возле костра.

Пилот кивнул и снял с «Оберона» маскировочный экран. Когда хронолет приблизился к горе, они разглядели, что дым поднимался со скалистого отрога у основания наблюдательной башни.

– Будет трудно посадить хронолет, – заворчал он. – Я не вижу ни одного ровного…

– Вон там. – Фрэнк показал на маленькую поляну среди того, что осталось от леса, прямо под вершиной. – Вроде выглядит достаточно плоской.

Когда «Оберон» начал снижаться на поверхность горы, ему пришлось бороться с сильным встречным ветром. Чтобы удержаться на ногах, Леа схватилась за край пульта. Она случайно выглянула в иллюминатор.

– Там кто-то есть! – крикнула она. – Видите его? Смотрите!

Один из экранов над иллюминатором отобразил крупный план вершины. Как и сказала Леа, около костра стоял высокий мужчина и смотрел, как приближается хронолет. Он поднял руки вверх и размахивал ими из стороны в сторону.

– Я вижу его. – Фрэнк схватился за спинку пилотского кресла, когда хронолет снова сильно тряхнуло ветром. – Каким образом он смог выжить после всего этого?

– Мы очень скоро это выясним. – Мец крепко сжал штурвал и осторожно манипулировал им, пытаясь справиться с управлением. – Держитесь, возможно, немного потрясет.

Мец не опускал шасси до последнего момента, но, несмотря на его осторожность, ветер ударил в посадочные опоры. Когда палуба накренилась, Фрэнк едва смог удержаться на ногах, а Леа с криком грохнулась на панель управления. Затем шасси наконец соединились с твердой поверхностью. «Оберон» сел.

Мец быстро выключил негатрон и перевел дыхание.

– Прошу прощения, – пробормотал он. – Сегодня не мой день.

Фрэнк мысленно улыбнулся, затем посмотрел на Леа и увидел, что она тоже улыбается. Возможно, сказывалась усталость, но Василий стал вести себя немного скромнее.

– Ты – молодец, – сказал Фрэнк и похлопал пилота по плечу. – Самое главное – мы целы.

– Да, но это лишь полдела. – Леа поднялась с пульта и устремилась к диафрагме люка. – Пойдемте посмотрим, кто там нас ожидает.

– Накиньте-ка на себя что-нибудь теплое, – крикнул им вслед Василий.

– Термометр показывает, что на улице заморозки.

На «Обероне» не было никаких аварийно-спасательных средств, и им пришлось обойтись пальто, которые они надевали в 1937 году. Тем не менее Фрэнк обнаружил в одном из хозяйственных шкафчиков пистолет, поражающий жертву электрошоком. Он почти забыл о нем, хотя такое оружие входило в стандартное оборудование хронолетов на случай, если исследователи столкнутся с враждебно настроенными современниками. Несколько минут Лу разглядывал оружие, затем сунул его в карман пальто, пока Леа стояла к нему спиной. Она скорее всего стала бы возражать. Да и сам Фрэнк при других обстоятельствах оставил бы его на корабле, но с оружием он все же чувствовал себя хоть чуточку в большей безопасности.