Текст книги "Печать Кейвана"

Автор книги: Алла Мийа

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 9 страниц)

– Да, а на пакете написано «Рокфор»? Его-то и нарежьте нам, пожалуйста, Шазель.

– Шезюдлитаниил, месье… Если месье хочется отравиться и отравить гостя, то как месье будет угодно.

Старый слуга медленно удалился на кухню, волоча по земле кончики крыльев, пепельно-сизых, точь-в-точь как у городских голубей.

– Этот спектакль рассчитан специально на тебя, чтобы показать, что я морю его голодом. А я же всего три дня как вернулся из Камелота, между прочим! И каждый день прошу его слетать в магазин, – оправдывался Йан. – Кстати, знаешь, кого я встретил в Камелоте? Твою бывшую, мадемуазель Келли собственной персоной!

– Это – одна из тех тем, которую мне меньше всего хочется обсуждать!

Но, не обращая на мои слова внимания, он невозмутимо продолжил:

– Она прогуливалась в компании огромного вонючего монстра. Я так и не понял, это ее домашнее животное или новый любовник.

– И то и другое вместе!

Йан растянул губы в ехиднейшей усмешке:

– А она, похоже, все еще влюблена в тебя… Грозилась перерезать тебе горло при встрече. Просила передать, что её месть за то, что ты даже не удосужился прийти и объявить, что бросаешь её, будет страшна. Это, правда, что ты отправил почтового ибиса?

– Йан, ненавижу я все эти сентиментальные драмы… У меня не было времени, понимаешь…

Возвращение слуги спасло меня от продолжения разговора. Дрожащими руками старик поставил на стол бокалы, тарелку с сыром и галетами, которые он и назвал «сухарями». Йан откупорил притертую хрустальную пробку и разлил по бокалам ароматный коньяк.

– Благодарю, Шадиль, вы свободны на сегодня.

– Шезюдлитаниил, месье! Благодарю, месье… Приятного вам отравления, месье…

Вздыхая и ворча, серокрылый с непроизносимым ангельским именем оставил нас. Охая и причитая о своей жестокой доле, о холодном вечере, о ревматизме и сквозняках старик спустился вниз. Нарочно громко хлопнув дверью на террасу, он впустил в дом сфинксов и Люки и, шаркая, ушел на кухню на первом этаже. Оттуда немедленно раздался грохот открываемых и закрываемых дверец шкафов и стук посуды.

Вслед за Люки, моментально примчавшегося на запах сыра, к нам грациозно подошли два сфинкса – две черные пантеры с человеческими головами негритянских принцесс и кошачьими ушками, тонкостью черт достойные выиграть звание мисс Африка. Они бесцеремонно прыгнули на диван и воистину с королевским достоинством расположились справа и слева от Йана. Вспоминаю их имена: справа – Уаку, слева – Дхлубу.

Уаку снизу вверх окидывает меня гордым взором. Выговаривая слова с характерным африканским акцентом, не спеша, растягивая гласные и раскатывая «р», все еще плавящееся для нее под знойным солнцем экватора, она произносит:

– Отгадай, про кого это: курица, перья торчат вверх, а сама к небу задом повернулась?

– Не знаю, Уаку, – неохотно отвечаю. – Терпеть я не могу ваши загадки! Что за нелепый обычай!

– Это ананас! – с блеском в глазах отвечает сфинкс.

– М-м-м! Сладкий ананас из провинции Мпумаланга, где табуны бегемотов нападают на плантации… – подхватывает Дхлубу. – Отгадай, откуда хозяин вернулся вчера?

Йан ерзает, пытается согнать пантер с дивана, но поздно.

– Так ты был в Камелоте? Или ты вернулся из Южной Африки?

– В Камелоте я пробыл всего один день, – Йан смущается, словно его гнетет какая-то тайна, слишком значительная, чтобы держать в себе.

– Я должен рассказать тебе кое-что. Это очень важно и касается не только меня, но и всех нас. И в первую очередь тебя. Это, правда, я только что вернулся от моего друга… Ты знаешь, у меня очень мало друзей, а настоящих только вы двое: ты и Уильям. Если с одним из вас что-то случится, я не знаю, как смогу пережить это…

– Да что ты, – застигнутый врасплох приступом откровенности, я растерялся, – надеюсь, с твоим Тайновидцем Уильямом все в порядке? Потому что я, представь себе, в прекрасной боевой форме!

– Да, Виктор, с ним все в порядке, – задумчиво ответил Йан. – Я не знаю, с чего начать…

В этот момент снизу раздался звон разбитой посуды и причитания серокрылого. Через секунду звон повторился – он снова уронил только что собранные осколки.

– О чем ты хотел поговорить, Йан?

Все еще оставаясь парализованным какими-то мыслями, слишком тяжелыми, чтобы произнести их вслух, он взял со стола хрустальный бокал с коньяком. Подумав несколько мгновений, стряхнул со лба упавшую прядь:

– А пошло оно все к семиголовому под хвост! Забудь. Потому что сегодня – исключительный вечер… Возможно, последний…

Мы чокаемся:

– Помним о жене Лота2424
  Жена Лота остлушалась запрета не оборачиваться и превратилась в соляной столп, оглянувшись на разрушаемые небесным огнём города. Вспоминать о жене Лота – вспоминать о том, кто вспомнил, оглянулся и погиб, застыв соляным столпом.


[Закрыть]!

Тост этот, в честь безымянной мифической дамы, оглянувшейся на прошлое, да так и застывшей соляным столбом, родился во время нашего с Йаном самого первого задания «2-Эйч-Икс». Нам в ту пор едва исполнилось семнадцать.

Мы только что окончили колледж, завершили стажировку на острове Феникса (том самом, где учат не бояться умереть, но где смерть преследует тебя на каждом шагу) и готовились к вступительным экзаменам в университет. Ни Йан, ни я ничуть не горели желаньем обзавестись университетским дипломом, но на него давила «железная леди» Марго, а за меня всё решил Атанасиус.

В тот самый первый раз Сайрус поручил нам совсем простенькое задание, казавшееся нам, семнадцатилетним, чрезвычайно значительным и сложным.

Дело вот в чем. В затерянном во французском Провансе замке около городка Лурмарен со Средних веков обитало приведение хозяина, философа, алхимика и черного мага. Рассказывали, что его заживо замуровали в башне разъяренные крестьяне и горожане. Как ни странно, легенда эта совсем недавно подтвердилась. При проведении реставрации башни, стена на последнем этаже была разломана, а за ней открылась секретная комната. Там, за столом, в окружении съеденных червями манускриптов, сидел обвитый паутиной полуистлевший скелет старца с растрепанными космами седых волос.

Привидение в средневековом замке – случай сам по себе более чем ординарный, никто и внимания не обратил бы на какой-то скелет черного мага. Если бы не одна деталь. Та же местная легенда утверждала, что замурованный злобный колдун, чтобы отомстить за своё убийство, совершил черномагический акт открытия ворот в мир демонов. И, более того, умирающий в страшных муках от голода и жажды старик, наслаждаясь местью, оставил проход открытым.

С тех пор на протяжении веков вплоть до нашего времени существа демонической природы распространяются вокруг замка и вредят местным жителям.

Опять-таки, всё бы ничего, да вот, беда. Район вокруг городка Лурмарен – аграрный и, кроме оливкового масла, пшеницы, винограда и, соответственно, вина – ничем не богат. Несколько лет назад сельскохозяйственные кооперативы обратились к местным магам, умоляя закрыть проход для демонической нечисти. Но несмотря на сотни испробованных заклинаний и магических формул, ворота закрыть не удалось. Ситуация грозила разорением целому округу, так как никто не желал покупать продукцию, не соответствующую нормативам из-за черномагического влияния. После того как попытки районных колдунов не увенчались успехом, префект обратился в Совет Мудрецов с просьбой о помощи.

Нам с Йаном поручили проникнуть в замок за месяц до предполагаемого дня смерти колдуна. Была поставлена задача: выяснить, каким именно заклинанием пользовался черный маг для открытия ворот в мир демонов и сообщить лично командиру Тиле. По его мнению, этого было достаточно, чтобы современные маги смогли остановить демоническое проникновение.

Перед тем как отправиться в прошлое, мы с Йаном приехали в Лурмарен и навестили теперешнего хозяина замка.

Потомок замурованного колдуна и последний из рода де Мюффляр был вовсе не в восторге от нашего приезда. Фамильное имение было давно трансформировано в отель, и приведение предка служило прекрасной рекламой. Однако хозяин был вынужден подчиниться воле местных властей и хоть и с недовольной миной на лице, но все же впустил нас. Он посоветовал, если мы хотим, лицом к лицу встретиться с привидением его прапрапрапрадеда, знаменитым алхимиком и великим черным магом Мельхионом де Мюффляр, дождаться появления того ровно в полночь в каминном зале, где раньше находилась столовая.

Заинтригованные, мы остались ждать призрака. С точностью до секунды, под звон каминных часов, от стены отделился туманный силуэт бородатого старика со всклокоченными седыми волосами и в длинном халате. Фантом медленно проплыл по направлению к камину, зачерпнул пальцем золу в топке и аккуратно на белом мраморе нарисовал черный крест. После чего, пролетев сквозь каменную стену, отправился в ежевечерний обход, который он совершал уже шестьсот лет. Под полными любопытства и ужаса взглядами туристов колдун помечал каждую комнату черным знаком латинского креста2525
  Латинский крест, также называемый длинный крест – четырёхконечный крест, у которого вертикальная перекладина длиннее горизонтальной, которая расположена выше середины вертикальной и делится ею пополам.


[Закрыть].

Следующее утро мы целиком провели в том, что осталось от богатой библиотеки де Муффляров, частично разграбленной во время Тридцатилетней войны, но большей частью распроданной обедневшей семьей. Мы с точностью до недели вычислили дату гибели старого колдуна. Разработанный план действий казался блестящим. Нам удалось минимизировать импровизацию, казалось, мы предвидели абсолютно все, вплоть до мельчайших деталей.

В самый первый раз барка плавно скользя по зеркальным водам подземной реки, перенесла нас в двадцатое августа тысяча пятьсот двадцать седьмого года настолько быстро и без усилий с нашей стороны, что ни я, ни Йан даже не успели толком разобраться, как же именно произошло проникновение сквозь время. Удача новичка, так это называется…

Барка легко пристала к подземному причалу эпохи правления Карла IX, третьего сына Екатерины Медичи. Мы высадились в храме Отсутствующего, носящим название Убак, затерянном в зеленом Провансе.

Улыбчивые служители уже ждали нас и помогли причалить. На сводах потолка и стенах пещеры я заметил множество геометрических рисунков и изображений животных, хорошо различимых при свете факелов. Монах, проследив за моим взглядом, объяснил, что подземные галереи храма Убак настолько древни, что хранят знаки, выведенные охрой нашими доисторическими предками. Даже надземное строение невероятно старо, это сложенный из огромных камней в каменном веке мегалит.

Нас ждала обязательная процедура регистрации у настоятеля. После короткого обмена ритуальными любезностями он рассказал о тонкостях политической ситуации, о местных происшествиях и сплетнях и записал наши имена в толстую храмовую книгу. Этот молодой чернобородый маг с нескрываемым любопытством рассматривал наши костюмы, деликатно избегая вертящегося на языке вопроса о будущем, откуда мы только что появились. Нам выдали пару резвых лошадок, одежду эпохи и качественные фальшивые рекомендательные письма к хозяину замка, внуку замурованного черного колдуна, барону Фульку де Мюффляру и его супруге. Впереди – прогулка верхом среди оливковых рощ и виноградников, поразительно чистый, пронизанный ароматами прованских кипарисов, воздух. Мы направлялись туда, где на горизонте светлые дали завершались горным массивом, и где зеленая долина приютила замок Лурмарен.

Как приятно снова оказаться в седле! Сбросить неудобную одежду XXI века и почувствовать тяжесть оружия на поясе! Несмотря на то что я все еще обижался на Змееногого за его обман, жизнь путешественника во времени мне начинала нравиться.

«Видишь, парень, участь аватара не так и плоха! Мир?»

Я простил его.

Стараниями монахов Храма Убак нарядились мы как парижская знать. Из предложенного гардероба я выбрал простую белую рубаху, бархатную куртку-пурпуэн2626
  Пурпуэн – короткая мужская куртка с узкими рукавами или без, к ней крепились штаны-чулки. В XVI в. пурпуэн шили из шелка или бархата, отделывали вышивкой, украшали разрезами, которые скреплялись пряжками, шнурками, пуговицами и т. п.


[Закрыть], короткий плащ с разрезами на боках. Йана же это театральное переодевание привело в восторг.

Он так долго вертелся перед зеркалом, причесывался и, наверное, перемерил все предложенные тряпки, что, устав от этого, я не мог не съязвить:

– Уверен, что ты задумал стать Воином Времени только из-за того, чтобы эпатировать поклонников и поклонниц! Но, вот беда, друг! В прошлое запрещено проносить этот твой аппарат для… как их? Селфи?

– Он называется телефон! Ты читаешь мои мысли!

– А как тебе такая нелепица?!

Я повертел перед его носом обязательной деталью местной моды: шелковыми чулками, обтягивающими ноги.

– Гламурная штука!

Наконец он выбрал себе покрытую атласной вышивкой шелковую рубашку, парчовую куртку со складками, пряжками и брошами, а на голову водрузил синий бархатный ток2727
  Ток (франц. toque) – головной убор, шляпа или шапочка без полей с высоким верхом, его делали из фетра или непушистого меха (норка, каракуль и др.), украшали перьями, вуалью, драгоценностями, искусственными цветами и др.


[Закрыть] с пышными перьями страуса.

Забрав с собой, по совету настоятеля, сундучок со сменной одеждой, мы вскочили в седла и отправились навстречу неизвестности.

Через три часа, верхом на лошадях руанской породы, мы въехали в маленький городок у подножия замка. Прованс встретил нас сорокоградусной жарой, достойной середины августа. Мы привязали лошадей на центральной площади напротив шумной таверны и прошли внутрь с намерением промочить пересохшее горло и разузнать что-нибудь про колдуна де Муффляра. Вот тут-то нас и ожидал первый сюрприз!

Почтенный пожилой господин Мельхион, знаменитый на всю округу маг и алхимик, оказался всеобщим любимцем. То, что приводило в панику аграрников двадцать первого века, несказанно радовало крестьян шестнадцатого. В один голос они утверждали, что таких громадных и засухоустойчивых колосьев не видели ни их деды, ни прадеды, такие жирные поросята никогда не рождались, а вино никогда не продавалось так дорого и не пользовалось таким спросом. А что говорить о рыбе в местной реке! Она сама запрыгивает в ведро, стоит приблизиться к берегу! И это – благодаря магии уважаемого и любимого всеми чародея Мельхиона де Мюффляра. Именно его стараньями местность процветает, долгих ему дней!

Получалось, что черный маг Мельхион вовсе не являлся жертвой, гонимой населением.

Хм… Возможно ли, что его заточение в башне было добровольным? Может, это часть какого-то ритуала, связанного с открытием ворот в мир демонов? Эти вопросы означали, что наш безупречный план рухнул, даже не начав осуществляться. То есть, нам придется импровизировать. Приняв решение больше не терять время на сбор информации у горожан, мы вскочили в седла и поскакали в замок, чтобы на месте придумать новое решение для проблемы по имени старик Мельхион.

К замку Лурмарен вела утоптанная грунтовая дорога, проходящая через пшеничное поле. Мы ехали шагом, негромко переговаривались, обсуждая предстоящую встречу с хозяевами. Неожиданно наши лошади встали на дыбы, да так, что Йан чуть не вывалился из седла, схватившись в последний момент за гриву своей гнедой. Напугало лошадей пересекавшее дорогу существо с маленькой кошачьей головой, клювом вместо пасти, ЗЕЛЕНЫМ пушистым хвостом и прижатыми к груди передними лапками. Невиданное животное размером с крупного кота грациозно вышагивало фазаньей походкой НА ЗАДНИХ лапах, а завидев нас, ускорило шаг и перешло на бег. Все так же оставаясь на задних лапах, оно скрылось среди колосьев.

Мы молча переглянулись и спешились. Пока я изучал следы этого странного фазанокота… или котофазана, Йан задумчиво рассматривал колосья. Он сорвал один и протянул мне. На первый взгляд, колос был вполне обыкновенный, разве что соцветье больше раза в два, но… Захремар! На оси колоса, расположенные двумя правильными тесными рядами, на месте зерен шевелились полосатые брюшки насекомых, покрытые твердым панцирем, с длинным жалом на конце. Головы насекомым заменял стебель.

– Троепроклятый Кейван! Что это за демонщина?

– Вот именно! Виктор, думаю, за ужином мы воздержимся от хлеба!

Я повертел колос в пальцах и выковорил одно желто-черное зернышко. На ладони у меня пульсировала задняя часть осы.

– Это какой-то адский гибрид осы и пшеницы!

Йан вскочил в седло:

– Едем, познакомимся поближе с этим генным инженером!

– Ненавижу, когда ты говоришь словами, которых я не понимаю!

– Ах, простите, Ваше Высочество, забыл, – засмеялся он. – Мы почти у тебя дома, не так ли?

Я оседлал своего вороного:

– Ошиблись на сто лет вперед…

Замок окружала покрытая мхом каменная стена. Справа, отдельно от главного строения, одиноко высилась та самая башня, где нашли скелет замурованного колдуна. Ансамбль замка разительно отличался свежей кладкой от обветшалых стен одиноко стоящей башни, очевидно, его строительство закончилось совсем недавно. Копаясь в фамильной библиотеке де Муффляров, я прочитал, что первый замок двенадцатого века был по непонятным причинам снесен и отстроен заново, осталась от него только вышеупомянутая башня: «Архитектор отказался от тяжеловесного стиля средневекового форта в пользу легкости входящего в моду ренессанса». Строительство закончилось за несколько лет до нашего визита.

Приоткрытые дубовые ворота позволили нам беспрепятственно въехать в замок. Во внутреннем дворе, окруженном построенными на итальянский манер двухэтажными галереями с лоджиями, было пустынно и тихо. Мы спешились. На стук копыт наших лошадей никто не появился. Я снял бархатный ток и вытер им пот со лба. Вот жарища! Я огляделся.

В тени на булыжном мощении дремали зеленые котофазаны, родственники того, что встретился нам в поле. На деревянных перилах спали, шумно сопя, с десяток толстых голубей с бесклювыми плоскими мордочками, как у собаки породы мопс.

– Смотри! За нами наблюдают! – задрав голову, произнес Йан.

Я тоже поднял взгляд. С водостоков крыши нас изучали, попеременно моргая, четыре пары глаз двух здоровенных горгулий.

– Странное смешение стилей раннего ренессанса и устаревших готических элементов. Дорогое и безобразное!

– Не дави интеллектом, Йан.

– Объясняю невеждам. Мы в начале шестнадцатого века. Горгульи уже не в моде. Ну, это как если к новому, сшитому на заказ смокингу, вместо ботинок надеть дедовы кирзовые сапоги.

– С их уродливостью я согласен. А почему дорогое?

– В прошлом году Марго вздумалось в одном из наших имений отреставрировать готическую часовню. Часовня долго стояла заброшенной, и паре горгулий с крыши удалось удрать. Так вот, во-первых, Марго с трудом удалось найти колдуна, который еще занимается их созданием, а во-вторых, эти твари стоили ей как два новых роллс-ройса…

– Может, ее просто надули?

– О, ты плохо знаешь Марго! Она – настоящая стерва и ведьма в двадцатом поколении! Мастер объяснил ей, что материал, необходимый для создания горгулий…

В эту секунду, перебив многообещающий рассказ Йана о его матери, который я, конечно же, рад был выслушать, на середину двора выкатилась… отрубленная мужская голова. Продолжая движение полукругом по булыжникам, голова остановилась прямо у наших ног. За ней тянулся темно-красный хвост жил, из шеи торчал позвонок, а зрачки безумно вращались в орбитах. Глаза зафиксировали гневный взгляд на мне, и голова, сморщившись в гримасе, показала язык.

Немая сцена длилась несколько секунд, пока ее не прервал чумазый мальчуган, прибежавший из замка. На бегу он расторопно схватил голову за космы рыжих волос и быстро устремился обратно в здание.

– Мальчик, мальчик, чья это голова? – почему-то поинтересовался Йан, словно в округе у него было много знакомых.

– Понс-Людоеда, главаря лесных разбойников, – крикнул мальчишка и скрылся из виду внутри, волоча за собой продолжающую гримасничать голову, оставляющую на булыжниках красные капли.

– Ох, дети… Что поделать, шалят… А я думаю, ну пусть играют, ведь на что ж отрубленная голова еще сгодится… Понс-то был редкий лиходей, слава богам, его обезглавили… А то держал в страхе всю долину, не проехать через горы…

Вслед за этой репликой в квадрате солнечного света во дворе, появляется, щурясь, толстая розовощекая особа в бархатном платье цвета переспелой вишни. Её необъятная грудь выходила из берегов глубокого декольте, а молочно-белую плоть украшали не жемчуга, а искрящиеся бисерины пота. Тяжелое дыханье благоухало розовым сладким вином.

– Разрешите представиться, мадам, – сняв ток со страусиным пером, Йан выписал изящный поклон, вызубренный в течение предыдущего месяца, – к вашим услугам, граф Ботвел.

– Граф д’Э, мадам, – поклонился я.

Дама присела в тяжеловесном реверансе, едва удерживая равновесие. Она открыла было рот, чтобы продолжить монолог о воспитании детей и назначении отрубленных голов, но вышедший из дверей замка мужчина, с ног до головы одетый в черный бархат, опередил ее:

– Мое имя – Фульк де Мюффляр. А это моя супруга, Труфеметта. Чем обязан вашему визиту, господа? – у мужчины был тихий голос и неторопливая речь человека, привыкшего к прованской скуке.

В ответ я протянул ему рекомендательное письмо.

– Я и мой друг имеем честь учиться алхимии в университете у Парацельса. Наш профессор порекомендовал нам по пути из Базеля в Париж завернуть к вам, чтобы почтить уважением почтенного мага и алхимика Мельхиона де Мюффляра.

То, что супруги обменялись беглыми взглядами, не осталось незамеченным. Прочитав письмо, и все еще поглаживая пальцем рельеф фальшивой сургучной печати университета, Фульк кивнул:

– Похвально, молодые люди! Алхимия предмет трудный, не всякому удается постичь его… Я слышал, что доктор Парацельс публично сжег творения Аристотеля, правда ли это?

– Чистая правда, господин де Мюффляр! Наш учитель находит идеи Аристотеля устаревшими, магия может дать миру намного больше, чем такие книги!

Фульк в задумчивости вздохнул и продолжил:

– Мельхион де Мюффляр – мой дед. Он очень стар и болен, не стоит надеяться, молодые люди, что он чем-то обогатит ваши познания в алхимии. Он, к нашему глубочайшему сожалению, стал с возрастом слабеть рассудком… Но уже поздно… Так что проходите, прошу вас, я прикажу приготовить вам комнаты и распоряжусь накрыть ужин в гостиной.

Мы отдали лошадей подоспевшему тут же слуге и проследовали за Фульком и его женой в прохладу замка.

***

Как полагалось по этикету в ту эпоху, дворянство носило доходы на плечах. Об этом нас предупредил настоятель Храма Убак. Поэтому, чтобы соответствовать легенде об аристократах-магах, и вызвать доверие у хозяев, к ужину нам пришлось переодеться в захваченную с собой из Храма одежду, еще более роскошную, расшитую серебряными и золотыми нитями. Йан был в восторге.

Спускаясь к ужину в каминный зал, мы договорились, что, выбрав подходящий момент, он отвлечет внимание хозяев и удержит за столом, а я проведу разведку в башне у деда Мельхиона.

Камин, откуда призрак черпал сажу для рисования крестов, который я видел обшарпанным, со следами самодельной реставрации и ремонта в двадцать первом веке, блестел сегодня новеньким полированным камнем. Над ним висел яркий, только что сошедший с ткацкого станка гобелен со сценой охоты и фамильным гербом. То же можно было сказать и обо всем остальном: новые резные стулья с высокими спинками и длинный стол. На чистом, выбеленном потолке, между балками перекрытий – свежая роспись: красные стилизованные лилии в синих квадратах. Контраст бил в глаза, я не переставал удивляться, как не щадит время ни дерево, ни камень, как обесцвечивает, стирает, превращает в хлам человеческие творенья.

Прямоугольный, богато сервированный серебром, с накрахмаленными салфетками и вышитой белой скатертью стол накрыли на пятерых.

Де Мюффляры ждали нас, тихо переговариваясь между собой. Место во главе стола занял Фульк, супруга – слева от него. Слуги отодвинули стулья, приглашая нас. Мы расселись: Йан – так, что хозяин оказался слева, а Труфеметта – напротив. Я – по правую руку от Йана. Стул напротив хозяина остался свободным, но, несмотря на это, Фульк сделал прислуге знак начать трапезу.

– Предполагаю, это место господина Мельхиона? Разве мы не подождем его? – поинтересовался я.

Супруги быстро переглянулись. Труфеметта, потупив туманный от злоупотребления аперитивами взгляд, пробормотала:

– О-о-о, здоровье старика сильно пошатнулось с тех пор… Он почти не выходит из башни… Мы отправили к нему слугу сообщить о вашем приезде, но он никого не желает видеть… Гарзенда отнесет ему ужин.

У стола появилась высокая, крепко сбитая, как настоящий гвардеец, широкоскулая и краснолицая служанка лет сорока. На ее квадратном подбородке красовался глубокий зарубцевавшийся шрам. Она вытерла слишком крупные для женщины корявые руки о белоснежный фартук и стрельнула в нашу сторону маленькими мышиными глазками.

– Гарзенда, милочка, отнеси ужин в покои господина Мельхиона, – растягиваясь в улыбке, попросил Фульк.

Женщина-гвардеец кивнула и исчезла за моей спиной на кухне.

– Гарзенда – отличная кухарка, – неторопливо продолжал Фульк. – Жаль, что она не научилась читать и писать. Если бы она записывала свои рецепты, то, уверяю вас, прославилась! Она и ее брат Сантюль – шестое поколение, которое служит семье Де Мюффляров. Во время крестовых походов их прапрапрадед был пажом у нашего предка и дошел со славным рыцарем Вульгрином Бравым Де Мюффляром до самого Иерусалима! А Сантюлю мы все обязаны освобождением от банды лихого Понса-людоеда! Это он отловил бандита и принес в замок его голову! Воистину храбрый и самоотверженный поступок, достойный мужчины!

Тем временем кухарка Гарзенда возвратилась. Она наполнила наши бокалы розовым вином из литровой бутыли дутого стекла, которую принесла с собой. В другие стаканы, побольше, она налила воду из фарфорового графина с золотыми вензелями и инициалом «М». Затем без слов удалилась, тяжело ступая и шаркая.

– Молодые люди! Попробуйте лучшего розового в округе с наших личных виноградников! – предложил Фальк. – Это – урожай прошлого года! Помню, с апреля не упало ни капли дождя аж до самого ноября! У всех соседей урожай засох! А наш – наоборот, стал еще ароматнее!

– Благодарю, но я не пью крепких напитков, – отказался Йан, отодвигая бокал.

Фальк посмотрел на меня.

Из любопытства и вежливости я попробовал розовое вино.

– Превосходное, – вру. Его розовое похоже на приторный и очень крепкий виноградный сок с горчинкой.

– Сегодня, – опрокидывая залпом бокал, щебечет Труфеметта, – наша рукодельница Гарзенда приготовила отменного молочного поросенка! Уверяю вас, он только утром вышел из утробы мамочки, я сама видела! Ай, такой милый был, просто душка-плюшка малыш! Ах, какое у него должно быть вкуснейшее и нежнейшее мясо!

Подтверждая ее слова, кухарка на вытянутых руках принесла огромное блюдо и аккуратно поставила в середину стола. Вооружившись серебряной вилкой и ножом, Гарзенда приготовилась разрезать молочного… Хм… То, что лежало на серебряном подносе, не имело никакого отношения к поросятам.

На овальном серебре, в окружении лука, оливок и четвертинок лимона покоилась восьмилапая мясистая тушка, две передние конечности которой были толстыми, панцирными клешнями омара, а шесть задних, по три с каждой стороны – тоненькими лапками с коготками на пяти пальчиках. Животное скалилось крысиной мордочкой, сжимая в клыках лимон. Единственное, что роднило его со свиной породой, – крохотный пятачок вместо носа.

Это диковинное существо было зажарено целиком, прямо с панцирем на голове, и только что снято с вертела. Кожа на спинке поблескивала аппетитной поджаристой корочкой и распространяла аромат розмарина, тмина и оливкового масла.

Я толкнул Йана ногой под столом. Он же, как загипнотизированный, не сводил глаз с животного на блюде и даже не мигал.

– М-м-м! Какой запах! – облизнулась мадам де Муффляр. – Ням-ням-ням, обожаю! Ты кудесница, Гарзенда!

– Самое лучшая часть в молочном поросенке – это, конечно же, клешни! Милочка, сервируй-ка их гостям! – вежливо предложил Фульк, заправляя салфетку за воротник.

– О, нет-нет-нет! – запротестовал Йан, так энергично отшатнувшись от стола, что едва не свалился со стула.

– Благодарю вас… Нет, что вы, мы не смеем претендовать на лучшие куски! – вежливо улыбнулся я, проглатывая подступивший к горлу рвотный спазм.

– После долгой дороги из Базеля и пищи в тавернах, у нас с другом сделалось несварение желудка, – придумал на ходу Йан. – Было бы разумно для нас не злоупотреблять мясными, даже такими превосходными, блюдами.

– Ну как вам будет угодно, – пробормотал Фульк.

Наблюдая, как кухарка, ловко орудуя громадным ножом, быстро разделалась с молочным омарокрысенком, Йан не смог удержаться от вопроса:

– Господин де Муффляр, вам выпало счастье проживать в таком благодатном и прекрасном краю. Вы, наверное, нечасто покидаете ваши владенья?

– Н-н-никогда! – ответила вместо хозяина Труфеметта. – Мы – т-т-такие домоседы! Да и на кого ЭТО оставишь… Мой дорогой супруг проводит время в сочинительстве романтических виршей.

– Супруга права, – вмешался Фульк, – мы никогда не покидаем замок. Но мы часто приглашаем соседей и даже заезжих артистов. Например, завтра вечером бродячие артисты из Венеции будут играть во дворе комическую пьесу и петь. Если вам будет угодно, вы можете остаться и оценить их искусство.

– С превеликим удовольствием! – кивнул Йан.

Вернувшаяся из кухни Гарзенда принесла гарнир: сваренные на пару овощи с оливковым маслом. Под ее подозрительным взглядом я проэкзаменовал морковь и зелень на предмет выявления аномалий. Йан разломил вилкой свеклу, также ища странности. Де Муффляры же с аппетитом уминали мясо молочного монстра. Вид крысиной мордочки с пятачком вместо носа и лимоном в зубах, не сводящей с меня поджаренных глаз, напрочь отбил мой аппетит, а Йан гонял куски овощей по тарелке и налегал на воду.

Труфеметта в одиночку расправилась с бутылкой сладкого розового, и по ее просьбе на столе появилась следующая.

– Какая жалость, что нам так и не удалось переговорить с уважаемым господином Мельхионом, – вздохнул Йан.

– Д-д-да, ж-ж-жалость, – промурлыкала она. – Старик не хочет ни с кем разговаривать с тех пор, как рухнул старый замок! И й-йа-я, – она икнула, – его понимаю! ТАКОЕ кого хочешь сведет с ума!

– У вас прекрасный новый замок, мадам! Позвольте полюбопытствовать, что же случилось со старым?

– Так п-п-пришлось же! У нас не было никакого… Ну, н-никакого выбора! ИХ развелось столько, что они сломали крышу! Они же здесь как у себя дома!

– Кто, мадам? – осторожно спросил я.

Но Фульк не позволил Труфеметте ответить. Он так сильно сжал кисть руки супруги, что она вскрикнула и замолкла. Опустив голову, Труфеметта пробормотала что-то бессвязное.

– Ваша внешность, граф д’Э… Простите моё любопытство… Вы непохожи на парижанина, – обратился ко мне Фульк. – Вы принадлежите к нормандской ветке семьи д’Э? Или…?

Сегодня мои иссиня-черные волосы едва ли опускаются ниже плеч, а в те времена я отрастил длинную, туго заплетенную косу, уважая обычаи Мавераннахра, откуда я родом. А мой разрез глаз тюркских кочевников, даже разбавленной французской кровью матери, конечно, кричал о неместном происхождении.

– Равно как и ваш, мой предок участвовал в крестовом походе, откуда он привез себе жену, – ответил я заранее приготовленную легенду. – Во мне течет кровь агарянских принцев.

Мой собеседник неожиданно оживился: