Текст книги "Ночной дозор (сборник)"

Автор книги: Алистер Макнейл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 27 (всего у книги 32 страниц)

Глава 10

Четверг

– Сколько времени? – спросил Грэхем.

– На пять минут больше, чем когда вы спрашивали последний раз, – раздраженно ответила Сабрина, – и на десять, чем когда вы спрашивали в предпоследний. И на пятнадцать...

– Хорошо, я понял. Стоит только задать обычный вопрос, и вы сразу же начинаете язвить.

– Но обычно этим занимаетесь вы, Майк...

– Сабрина, не надо ссориться, – вмешался Палуцци, – мы все уже на пределе. Надо беречь друг друга.

Палуцци сидел за рулем белого «БМВ-735», который утром комиссар прислал в отель. Рядом с ним устроился Грэхем, на заднем сиденье Сабрина и Калвиери. Машина была припаркована на улице, выходящей прямо на Оффенбах-центр. Они провели здесь уже сорок минут, дожидаясь, пока Колчинский свяжется с ними по рации, которая лежала на приборном щитке. Палуцци рассматривал здание. Он помнил торжественное открытие центра, которое состоялось в этом году. Тогда один из критиков назвал его «чудовищной коробкой для торта, из стекла и алюминия, но без ленточек». И действительно, в этом цилиндрической формы десятиэтажном здании не было ничего привлекательного; сейчас на его плоскую крышу то и дело садились вертолеты. С каждой минутой их количество все увеличивалось.

– Сколько времени? – Грэхем тронул Палуцци за плечо.

Палуцци взглянул на свои золотые часы:

– Девять двадцать четыре. А где ваши часы?

– Повредил вчера в горах. Вернусь в Нью-Йорк, починю. Они мне очень дороги.

– Подарок жены?

– Да, – пробормотал Грэхем и замолчал.

Палуцци снова принялся разглядывать Оффенбах-центр и все больше приходил к выводу, что критик был прав. Берн, красивый средневековый город, всегда отчаянно сопротивлялся веяниям моды, и Якоб Оффенбах, швейцарский мультимиллионер, получил разрешение на постройку здания в современном стиле только на том условии, что его возведут на окраине, чтобы не портить облик старого города. Жители Берна так и не смогли смириться с творением новой архитектуры, и здание получило название «космический корабль». Оно действительно на него походило и пришлось не по душе местным жителям. Палуцци понимал почему: в этом уютном, красивом городе Оффенбах-центр выглядел холодным и чужим.

– Никто не будет возражать, если я закурю? – спросил Калвиери, нарушив всеобщее молчание.

– Я возражаю, – отрезал Грэхем, потом махнул рукой: – Делайте что хотите, мне все равно, пойду прогуляюсь.

– Не уходите далеко, – предупредил его Палуцци, – Сергей может в любой момент позвонить.

– Не паникуйте, я только дойду вон до той фруктовой лавки.

Грэхем с трудом сдержал себя, чтобы не хлопнуть дверцей. Надев темные очки и сунув руки в карманы, он пошел по узкой улочке до магазина и остановился перед открытой витриной, которая была загорожена от солнца белым навесом. Только он присел перед ней и протянул руку, чтобы попробовать, достаточно ли спелые яблоки, как вдруг почувствовал, что за ним наблюдают. Поднял глаза: в дверях стоял мальчуган, лет пяти, нацеливший прямо на него игрушечное ружье. Грэхем, сделав удивленно-испуганный вид, медленно поднял руки. Мальчуган с опаской смотрел на Грэхема, на его грудь. Грэхем тоже опустил глаза и заметил, что его «беретта» в кобуре выглядывала из-под куртки. Грэхем тут же вскочил на ноги и прикрыл пистолет. Мальчик посмотрел на него с опаской и убежал внутрь лавки. В этот момент кто-то положил руку ему на плечо. Майк обернулся и увидел Сабрину.

– Что тут произошло? – поинтересовалась она.

Когда Грэхем объяснил ей, что мальчик увидел его пистолет, девушка пошла поговорить с испуганным ребенком и через минуту вернулась.

– Я сказала ему, что вы настоящий, живой Магнум [39]39
  Магнум – герой телесериала.


[Закрыть], и мальчик успокоился.

Девушка угостила Майка яблоками, они перешли улицу и присели на развалинах какого-то снесенного дома.

– Извините, что я в машине сорвала на вас свое раздражение, – сказала Сабрина, – ночь была очень тяжелая. Я почти не спала. Может, часа два, не больше.

– Так много? – удивился Грэхем, вертя в руках яблоко. – Я, пожалуй, и часа не спал.

– Что же вы делали?

– Телевизор смотрел, больше нечем было заняться.

Сабрина нагнулась вперед, положив локти на колени:

– Я тоже пыталась, хотя никак не могла сосредоточиться на передаче. Но телевизор не выключала – сидеть в тишине было просто невозможно.

– Со мной было то же самое. По одному из каналов передавали футбольный матч. Так я, хоть и смотрел всю игру, не запомнил, какой счет. Даже затрудняюсь сказать, кто с кем играл. – Грэхем чуть отодвинул манжет рукава блузки девушки и посмотрел на часы: 9.37. – Осталось двадцать три минуты. А мы сидим ждем, когда умрем, и ничего не делаем...

Сабрина коснулась рукой его плеча:

– Я, как и вы, измучилась от безделья, но надо же понять, что Сергей прав: если Убрино нас увидит, тут же скроется. Ищи потом...

Палуцци посигналил и, выйдя из машины, отчаянно замахал им руками. Оперативники бросились к нему.

– Что случилось? – спросил Грэхем, задыхаясь от волнения.

– Сергей позвонил. Убрино задержали, но он отказывается говорить без Калвиери.

– Пробирка с ним? – спросила Сабрина, усаживаясь на заднем сиденье.

Палуцци взглянул на нее в обзорное зеркальце и покачал головой:

– Его обыскали с ног до головы, но пробирки не нашли.

– Он изменил свою внешность? – поинтересовался Грэхем.

– Когда его поймали, он был в обычном виде, – ответил Палуцци, заводя машину. – Но тогда я не понимаю, как он проскочил охрану и проник в здание.

– Что-то не очень понятно! – воскликнула Сабрина, глядя на Калвиери. – Может быть, он снял грим после того, как проник в здание?! Но зачем он это сделал? Такое впечатление, будто хотел, чтобы его задержали.

Калвиери пожал плечами:

– Скоро все узнаем. Главное, что Убрино схвачен!

Палуцци, установив сирену на крыше машины, доехал до шоссе Н-12, потом повернул к Оффенбах-центру и остановился перед красно-белым шлагбаумом. Вооруженный охранник подошел к машине, и Палуцци показал ему пропуск, которым снабдил его Кухлманн. Проверив пропуск, охранник объяснил майору, где находится боковой вход – там их должен был ждать Колчинский, – потом распорядился поднять шлагбаум, и они въехали на территорию центра.

По обеим сторонам дороги виднелись бесчисленные складские помещения самой разной формы и размера, увешанные рекламой средств массовой информации со всего мира. На гигантской автостоянке негде было яблоку упасть, не то что припарковаться – так много там было машин. Объехав вокруг, Палуцци свернул на аллею, которую указал ему охранник, и у запасного выхода увидел Колчинского, который уже шел им навстречу.

– К чему вся эта комедия? – недовольно пробурчал Грэхем, вылезая из машины. – Нельзя, что ли, было воспользоваться главным входом, как все нормальные люди?

– Нельзя, потому что мы вооружены, – объяснила Сабрина, поглаживая спрятанный под жакетом пистолет. – Если бы мы прошли через главный вход, рентгеновские установки непременно бы это заметили.

– Удалось что-нибудь вытащить из Убрино, Сергей? – спросил Грэхем, направляясь к двери вслед за Колчинским.

– Он отказывается говорить, пока не прибудет Калвиери.

Миновав охранника, они оказались в главном холле центра, где толпились журналисты, которые спешили взять интервью у политиков перед началом саммита. Колчинский, достав из кармана четыре пропуска, раздал всем присутствующим.

– Где вы достали эти фотографии? – поинтересовался Грэхем, прикрепляя пропуск к карману куртки.

– Филпотт привез, – пояснил Сергей.

Они сели в лифт и поднялись на пятый этаж, где в одной из комнат для совещаний находился Убрино. Остановившись перед резной дубовой дверью, Колчинский несколько раз постучал. Вооруженный охранник, посмотрев в «глазок», открыл им дверь. Комната была небольшая, без окон, в центре стоял прямоугольный стол темного дерева и такие же четырнадцать стульев. Комиссар полиции велел охраннику удалиться, а Колчинский представил Палуцци и Калвиери полковнику. Филпотт повернулся к Убрино и строго спросил:

– Калвиери здесь. Отвечайте, где вы спрятали пробирку?

Убрино только молча пожал плечами.

– Я сейчас выясню, – свирепо прошипел Грэхем.

Однако Филпотт, положив ему руку на плечо, обратился к Калвиери:

– Поговорите с ним. Может, вам удастся из него что-нибудь вытянуть.

– Он ничего не скажет, потому что понятия не имеет, где спрятана пробирка.

– Вы-то откуда знаете, вы же еще с ним не разговаривали? – удивился Колчинский.

Калвиери достал из кармана трансмиттер размером с пачку сигарет, поднял его так, чтобы всем было видно, и сказал ледяным тоном:

– А я не сообщил Убрино, где пробирка.

Палуцци с ужасом посмотрел на Калвиери:

– Выходит, вы все время играли с нами как кошка с мышкой и обвели нас вокруг пальца? Отличная работа!

Грэхем потянулся за пистолетом, но Калвиери, коснувшись детонатора, спокойно проговорил:

– Этот передатчик подсоединен к взрывному устройству, вмонтированному в стенку цилиндра. Если я нажму кнопку, цилиндр разорвет. И я надеюсь, что сделаю это быстрее, чем мистер Грэхем спустит курок.

– Оставь его, Майк, – сказал Филпотт, не глядя на Грэхема.

Грэхем опустил руку.

– А теперь, – продолжал Калвиери тем же спокойным тоном, – сложите оружие на стол. Дама первая.

Его приказание было мгновенно исполнено.

– Ничего вы этим не добьетесь, – раздраженно заметил комиссар.

– Но вы ведь не знаете даже, чего я хочу.

– Так чего же? – спросил Филпотт. Он был вне себя от ярости.

– Объясню в свое время, а пока, полковник, будьте добры, положите ключ от наручников Убрино на стол рядом с оружием.

– У меня ключа нет. Охранник унес.

– Я бы не рискнул недооценивать умственные способности шефа ЮНАКО. Пожалуйста, и вы не умаляйте моих. – Калвиери улыбнулся. – Я знаю, на кого вы работаете, хотя вы и отказывались мне это сказать; тогда я провел небольшое расследование. Это, правда, заняло некоторое время, но в конце концов я все выяснил.

– Как вам удалось узнать? – потребовал Филпотт ответа. Вид у него был растерянный.

– У меня есть свои источники, и хватит об этом. Давайте ключ.

Полковник выполнил приказание и снова обратился к Калвиери:

– Это вы убили Дзокки, не так ли?

– Вернее, организовал это убийство. – Калвиери открыл один наручник и передал ключ Убрино, тот открыл и второй. – Должен сказать, все эти ваши рассуждения на счет Дзокки меня весьма забавляли, – продолжал Калвиери. – Я прекрасно понимал, что после его гибели власти будут вынуждены пригласить кого-то из «бригадистов» помочь найти пробирку. А я – единственный, кому синьор Пизани мог поручить это щекотливое дело. Ну а потом вы уже просто играли мне на руку. Зачем Убрино брать с собой пробирку? Это слишком опасно. Пробирка все время оставалась у меня: я же знал, что при входе обыскивать нас не будут. Потом в холле я передал пробирку одному из наших друзей, и ее спрятали где-то здесь, в здании. Так что спасибо, что помогли мне пронести пробирку мимо охранников.

Убрино, бросив наручники, взял со стола один из автоматов, засунув себе за пояс пистолет, остальное оружие передал Калвиери.

– Ну а у него какая роль во всем этом? – спросил Палуцци, показывая на Убрино.

– Последние шесть лет он был самым моим надежным человеком в Риме. Я же понимал, что, если в нападении на химзавод будет участвовать Рикардо, вы немедленно заподозрите Дзокки.

– Как вам удалось сюда пройти? – спросил комиссар у Убрино.

Убрино ответил по-английски, но с сильным итальянским акцентом:

– Прошел под видом одного из инженеров группы поддержки: Нино Ферзетти. Мы примерно одного роста и комплекции. Ну, у Нино еще борода, очки... В общем, все очень просто... дело техники. А я, честно говоря, внешность изменять умею. Показал охраннику пропуск Ферзетти, и меня пропустили.

– А где сам этот инженер? – спросил Филпотт.

– Дрыхнет после вчерашнего перепоя.

– Думаю, вы и так уже отняли у нас достаточно времени, – вмешался в разговор Калвиери. – Полковник, когда вы будете знать номер, по которому я могу с вами связаться, сообщите его мне. И поторопитесь. Чем дольше вы протянете, тем меньше времени у вас останется, чтобы выполнить мои требования.

– Последний вопрос, Калвиери, почему вы выбрали именно Оффенбах-центр? – спросил Палуцци.

– Это очень просто. Здесь собрались журналисты со всего мира. Они будут освещать конференцию, так что вы не сможете поднять шум или предпринять что-то другое. Все равно журналисты обо всем пронюхают. Помните, что произошло в 1938 году, когда Уэллс стал читать по радио свою «Войну миров»? Паника охватила всю страну. Сейчас же, если кому-то станет известно о пробирке, с ума сойдет весь мир.

– Я свяжусь с вами через несколько минут, – отрезал Филпотт и направился к двери.

– И еще одно, – остановил его Калвиери, – Сабрина останется с нами.

– Этому не бывать! – взревел Грэхем. Он готов был растерзать Калвиери и едва себя сдерживал.

– Я говорю с полковником Филпоттом, – холодно поставил его на место Калвиери и шепнул что-то на ухо Убрино. Тот мгновенно выхватил из-за пояса пистолет и нацелил его на Кухлманна. – У вас есть пять секунд. Если попробуете сопротивляться, я убью комиссара, а потом и Колчинского.

– Хорошо, – оборвал его Филпотт и повернулся к Сабрине: – Нам придется принять его условие.

– Понимаю, сэр, – ответила Сабрина, чуть заметно улыбнувшись.

– Зачем она вам нужна? – возмутился Грэхем. – У вас же есть детонатор, разве этого недостаточно?

– Детонатор я использую только в самом крайнем случае; – пояснил Калвиери, – то есть если мои требования не будут удовлетворены. Присутствие же Сабрины предостережет и остановит Палуцци и вас от всяких героических поступков. Так что не вздумайте, как оголтелые школьники, штурмом брать эту комнату.

– Ну погодите! Когда-нибудь я все равно до вас доберусь! – Лицо Грэхема исказила ненависть. – И найду вас хоть в небе, хоть под землей. Обещаю.

– Я с нетерпением буду ждать этой встречи, дорогой Майк, а пока закройте, пожалуйста, за собой дверь.

Подождав, пока все вышли, Убрино запер дверь и закрыл ее на засов. Потом передал ключ Калвиери.

Сабрина, пристально глядя Калвиери в глаза, сказала:

– А ваши требования действительно стоят жизни миллионов невинных людей?

– Не пытайтесь сыграть на моих чувствах, Сабрина. Ничего не получится.

– Да, какие у вас могут быть чувства! – воскликнула девушка и отвернулась от «бригадиста».

– Манетте, – обратился Калвиери по-итальянски к Убрино, показывая на наручники.

Убрино закрутил Сабрине руки за спину и защелкнул наручники. Потом, подмигнув ей, потянулся, чтобы потрепать ее по щеке, но тут же получил сильный удар в голень.

– Скажите своему пуделю, чтобы ко мне не прикасался, – потребовала Сабрина, глаза ее сверкали от ярости.

– Думаю, он уже получил урок, – ответил Калвиери, с презрением взглянув на Убрино. Он взял у него пистолет, разрядил его и снова положил на стол. – Оставь ее в покое. Это тебе не одна из твоих девчушек-новобранцев. Сабрина тебя убьет, не успеешь и глазом моргнуть.

– Никто не справится со мной, а женщина и подавно, – процедил Убрино сквозь зубы.

– Я больше повторять не буду: оставь ее в покое!

Раздался телефонный звонок. Калвиери взял трубку.

– Это Филпотт. Я обосновался в офисе управляющего. Мой номер на коммутаторе – 257.

– Я вам позвоню. – Повесив трубку, Калвиери обратился к Убрино: – Займемся делом.

* * *

Дитер Влок, человек около пятидесяти лет, небольшого роста и атлетической комплекции, считался на своей родине, в Западной Германии, одним из лучших управляющих отелем.

Раньше он работал в той же должности в известнейшем отеле в Гамбурге, потом в Баден-Бадене и, наконец, получил этот самый престижный пост управляющего Оффенбах-центром. Из его офиса, расположенного на десятом этаже, открывался великолепный вид на Берн. В этот день он, стоя у окна, выслушивал Филпотта, который рассказывал ему о последних событиях. И хотя он уже утром узнал многое, ему еще было трудно поверить, что рядом с ним произошли такие события.

– Я вам уже говорил сегодня утром – все, что случилось, надо держать строго в секрете, – сказал Филпотт, откидываясь на спинку кресла. – Если прессе станет хоть что-нибудь известно, один Бог знает, какое здесь будет столпотворение – ад кромешный.

– Да, да, я понимаю, – ответил Влок, поворачиваясь лицом к остальным, – и все же мне трудно поверить, что Калвиери готов открыть пробирку, если его требования не будут удовлетворены.

– А что вы думаете? Конечно же откроет, ведь он террорист, – резко заметил Грэхем.

– Ну а чего он хочет?

– Это мы скоро узнаем, – ответил Филпотт, – и потому нам придется использовать ваш кабинет как базу.

– Он полностью в вашем распоряжении. Если мне кто-нибудь будет звонить, мой помощник передаст. Комната мне практически не нужна. Я буду в зале конференций – мне надо проследить, как идет подготовка к открытию конференции. Оно назначено на одиннадцать часов.

– Нет ли у вас архитектурного плана здания? – поинтересовался Филпотт, набивая трубку табаком.

– При себе нет. Но копия хранится в сейфе у администратора. Я вам ее с кем-нибудь пришлю.

– Нет, не нужно, чтобы нас здесь кто-нибудь видел. Лучше Майк пойдет вместе с вами.

– Хорошо. Я еще просто не освоился с конспирацией.

– Как мы сможем с вами связаться, если вы нам понадобитесь? – спросил Колчинский.

Влок, распахнув пиджак, показал на сигнальное устройство, прикрепленное к поясу:

– Обратитесь к дежурному администратору, и он тут же со мной свяжется.

– Непременно так и сделаем, спасибо, – ответил Филпотт.

Когда Влок с Майком ушли, Филпотт уселся поудобнее в кресло, закурил трубку и спросил Колчинского:

– Есть у вас телефон К.В.? Он может нам очень понадобиться.

Колчинский вынул из кармана записную книжку и, найдя нужную страницу, положил ее перед Филпоттом на стол.

– Когда вы собираетесь огласить делегатам требования Калвиери? – спросил Кухлманн, нервно расхаживая взад и вперед по кабинету управляющего.

– Когда буду их знать. Нет нужды тревожить депутатов заранее. И, ради Бога, Рейнхардт, прекратите вести себя как отец, ожидающий прибавления семейства. У меня уже голова болит от ваших метаний по комнате.

Кухлманн сел было рядом с Колчинским на кожаный диван, но тут же снова вскочил, подошел к окну и возмущенно проговорил:

– Мне нужно было не пускать Калвиери в Швейцарию, пока у меня была такая возможность. Но я позволил вам себя уговорить. И поглядите, что из этого вышло. Зачем только я вас послушался?

– Ну и что? – заметил Филпотт, потянувшись за записной книжкой Сергея. – Он бы проделал то же самое в другом месте.

– Но по крайней мере, не в Швейцарии, – сказал Кухлманн.

– Ах вот в чем дело! – взорвался Филпотт и повернулся в кресле лицом к Кухлманну. – Хотите, чтобы подобные вещи обошли вас стороной? Конечно, жить без особых тревог всегда легче...

Кухлманн промолчал.

Филпотт, взяв трубку, набрал номер пансиона, где остановился Витлок.

– К.В.?

– Да, сэр, – ответил Витлок, сразу узнав шотландский акцент Филпотта.

– Я хочу, чтобы вы немедленно приехали в Оффенбах-центр. Пропуск оставлен на главном входе. Мы на десятом этаже, в офисе главного управляющего.

– Еду, сэр, – ответил Витлок.

Повесив трубку, Филпотт посмотрел на Колчинского:

– Нам понадобится оружие для Майка и К.В. Майор Палуцци, вы какое оружие предпочитаете?

– Такое же, как Майк и Сабрина, – «беретта».

– Итак, две «беретты» и браунинг, – сказал Колчинский, поднимаясь с дивана.

– Сергей, я хочу, чтобы вы тоже были вооружены, – добавил полковник.

Колчинский кивнул:

– Я немедленно все закажу. В соседней комнате есть телефон, которым я могу воспользоваться.

– Да, и еще, Сергей, попросите дешевые наручные часы для Майка и К.В.

Зазвонил телефон. Колчинский, направившийся было в соседнюю комнату, остановился.

– Идите за оружием, Сергей, – повторил Филпотт и поднял трубку.

На проводе был Калвиери.

– Что вы там делаете? – потребовал он ответа. – Я звонил минуту назад, у вас было занято. Давайте договоримся с самого начала: линия должна быть все время свободна. Понятно?

– Понятно, – ответил Филпотт.

– Я собираюсь заявить свои требования прямо сейчас. Пишите! Первое: премьер-министр Италии Энцо Беллини, который принимает участие в работе саммита, сегодня же, в пять часов вечера, созовет специальную пресс-конференцию и объявит, что по причине плохого здоровья уходит со своего поста. У него действительно были проблемы с сердцем последние годы, так что его заявление будет выглядеть весьма правдоподобно. Полковник, у меня есть телевизор в комнате, и, если он ровно в пять не появится на экране с этим заявлением, я нажму на кнопку. Все очень просто.

– Чего вы надеетесь добиться отставкой Беллини?

– Это мои проблемы. Вы же, будьте добры выполнять. И еще: в конференции на высшем уровне участвуют шестнадцать государств. Вместе они должны выплатить сумму в сто миллионов фунтов стерлингов следующим пяти революционным организациям: «Аксьон Директ» – Франция, «Красная Армия» – Западная Германия, «Красные бригады» – Италия, ЕТА – Испания, Ирландская республиканская армия – Британия. Каждой – по двадцать миллионов. К пяти часам вечера деньги должны быть готовы.

– Но это невозможно. За семь часов им не удастся собрать такую сумму. Дайте немного больше времени.

– Если говорить точнее, шесть часов пятьдесят пять минут. После того как отставка Беллини будет показана по телевидению, представитель каждой из этих боевых организаций позвонит в министерство иностранных дел своей страны и подробно проинформирует, где и как они хотят получить деньги. Когда деньги будут получены, они сообщат об этом мне. Связаться со мной они имеют право только в том случае, если будут убеждены в собственной безопасности. У каждого из них есть свой пароль, который знаю только я. Так что не пытайтесь обмануть меня и просить своих людей звонить мне и сообщать от лица революционных организаций, что они якобы получили эти деньги. После того как все пятеро со мной свяжутся, я вам позвоню, чтобы договориться насчет вертолета для меня и Рикардо.

– Как насчет Сабрины?

– Она улетит с нами, во всяком случае часть пути мы проделаем вместе. Утром я вам сообщу, где вы можете забрать пробирку и передатчик.

– Я уже говорил вам, что собрать такую сумму денег...

– Если же правительства откажутся заплатить, – оборвал его Калвиери, не слушая возражений, – вы можете, конечно, попытаться потянуть или найти какую-нибудь увертку, или даже начать эвакуацию из здания под предлогом того, что вам якобы стало известно о подложенной бомбе и вы должны организовать поиск. Но знайте, я колебаться не буду и нажму кнопку.

– Но подумайте сами, как им собрать такую сумму за семь часов?

– Вы напрасно считаете, что имеете дело с недоумком. Мы оба прекрасно знаем, что руководители этих пяти стран без особого труда найдут деньги за более короткий срок, чем я даю им для этого. Каждому надо сделать один-единственный звонок, и все. Сообщите мне, какое решение они примут. В их распоряжении осталось шесть часов пятьдесят минут. – Калвиери повесил трубку.

Филпотт посмотрел на стоящего у двери Колчинского, который уже договорился насчет оружия. Возвратился и Грэхем. Бросив на стол три свернутых в трубочку плана здания, он вопросительно посмотрел на встревоженного Филпотта.

– Калвиери только что позвонил мне и передал свои требования, – объяснил ситуацию полковник.

– Я бы сказал, эти правительства еще легко отделаются, – заметил Колчинский, когда Филпотт рассказал им об ультиматуме Калвиери.

– Согласен с вами, – сказал полковник, – он мог бы попросить в десять раз больше, и все равно они вынуждены были бы заплатить.

– А где гарантия, что он не оставит управляющее устройство у себя и не запросит еще сто миллионов, когда его требования будут удовлетворены? – задал вопрос Грэхем.

– Абсолютно никаких гарантий. – Филпотт посмотрел на Палуцци, в задумчивости сидевшего на диване. – Что вы думаете по поводу Беллини?

– Вам известно о плане Калвиери создать коалицию «Красных бригад» и КПИ? – спросил майор.

Филпотт кивнул:

– Да, Сергей сказал мне вчера вечером по телефону. Если Беллини уйдет, коалиция вполне может быть создана.

Палуцци встал и подошел к окну. Он постоял немного, глядя на небо, потом опять обернулся к товарищам:

– Как вы знаете, у НОЧС есть свой человек в «Красных бригадах», который на нас работает. Это член комитета, один из руководителей «бригад». То, что я собираюсь вам сказать сейчас, строго конфиденциально.

– Мы понимаем, – тихо заметил Филпотт.

– Так вот, «Красные бригады» имеют в компартии своего агента. Вы можете, конечно, спросить, а что тут особенного? Действительно, ничего. Но их человек не больше и не меньше как заместитель премьер-министра – Альберто Виетри.

– Бог мой! – в ужасе пробормотал Колчинский. – Значит, если Беллини уходит в отставку, Виетри автоматически занимает его место.

– И «Красные бригады» смогут подчинить себе компартию, – продолжил его мысль Грэхем.

– Теоретически – да, – заметил Палуцци. – Это держится в строжайшей тайне. После смерти Пизани осталось только два человека, которые знают, кто такой Виетри: это наш агент и Калвиери. Так что, сами понимаете, стоит нам только публично бросить тень сомнения на Виетри, мы тут же выдадим своего человека.

– Если только что-нибудь не стрясется с самим Виетри, – заметил Грэхем, – автокатастрофа, инфаркт, ну мало ли что...

– Это обязательно произойдет, поверьте мне, – очень холодно произнес Палуцци. – Альберто Виетри никогда не будет премьер-министром Италии.

– Вы предлагаете... – начал было комиссар полиции и тут же, запнувшись, посмотрел на Палуцци. – Это же убийство.

– А что вы можете предложить? Воевать с ними в белых перчатках? – язвительно спросил майор.

– Надо предупредить Виетри, что, если он не уйдет в отставку, его тайна станет достоянием гласности. Политики больше всего боятся скандалов.

– Замечательный сценарий, комиссар, но Виетри просто-напросто заявит, что это клевета. И потребует в суде восстановить его честь и достоинство. А у нас нет доказательств, нет документально подтвержденных фактов, никаких улик! Оперативные же данные агента во внимание никто не примет...

– Я думаю, что майор Палуцци не нуждается в ваших советах, Рейнхардт, как ему решать внутриполитические проблемы своей страны, – заявил Филпотт.

– Вы санкционируете убийство, Малколм? – с вызовом спросил Кухлманн.

– Рейнхардт, у меня нет сейчас времени спорить с вами. Виетри нас не касается. Наша забота – Калвиери и Беллини. Имейте это в виду.

Филпотт направился к двери, но остановился и, обернувшись, посмотрел на Колчинского:

– Я повидаюсь с Беллини, а потом уже со всеми остальными. Ознакомлю его с требованиями Калвиери. Пока меня здесь не будет, изучите внимательно план здания и составьте список мест, где может быть спрятана пробирка.

– Но это то же самое, что искать иголку в стоге сена!

– Я знаю, Майк, но все же лучше, чем сидеть здесь семь часов сложа руки и ждать, пока ее найдет кто-нибудь из уборщиков.

Полковник ушел, за ним последовал и майор: ему надо было позвонить в управление, в Рим.

– Майор собирается устроить Виетри несчастный случай? – не выдержав спросил Кухлманн Колчинского.

– Нет, даст указание обыскать квартиру Калвиери в Милане. Может быть, там удастся найти хоть какую-нибудь зацепку. Не надо думать, что майор собирается бороться с преступниками незаконными методами.

– А я в этом отнюдь не уверен. Боюсь, для меня здесь и вправду становится слишком жарко.

Колчинский дипломатично промолчал. Взяв копию плана здания, он развернул ее и стал внимательно изучать.

* * *

Энцо Беллини, седоволосый, лет шестидесяти, невысокого роста, с уставшим, испещренным морщинами лицом, не говорил по-английски. Роль его переводчика исполнял Сезаре Камилло, еще молодой мужчина интересной наружности. Он являлся одним из главных помощников Беллини. Многие называли Камилло возможным преемником руководителя КПИ.

На встрече, которую Филпотт и Колчинский провели утром, он представлял премьер-министра. Сейчас оба они сидели напротив полковника в маленькой комнате рядом с конференц-залом и слушали требования Калвиери, которые зачитывал им Филпотт. Беллини молчал, лицо его ничего не выражало. Подождав, пока Камилло все переведет, Филпотт откинулся на спинку кресла, внимательно посмотрел на склонившего голову Беллини и сказал:

– Я полагал, что должен был сообщить об этих требованиях вам прежде, чем объявить о них лидерам других государств.

Камилло перевел эту фразу, но Беллини по-прежнему не сказал ни слова.

– Встреча с лидерами состоится через пять минут. Посмотрим, как они отреагируют на требования Калвиери. Но прежде я должен знать, согласен ли синьор Беллини выполнить его условие.

Беллини, наконец, заговорил.

– Я считаю, что кроме отставки другого выхода у меня нет, – очень тихо сказал он. – Это небольшая цена, которую следует заплатить за безопасность Европы и европейских народов.

Закончив, глава государства поднялся и пошел к двери. Он производил впечатление сломленного человека. Камилло повернулся к Филпотту и проговорил:

– Калвиери, видимо, надеется, что благодаря отставке синьора Беллини коалиция между КПИ и «Красными бригадами» станет возможной. Но он глубоко заблуждается. Может быть, наше правительство и не пользуется большой популярностью, но мы сохраняем лояльность по отношению друг к другу. И особенно по отношению к синьору Беллини. Мы перекроем «Красным бригадам» все пути к власти. «Бригадам» нечего об этом даже и мечтать. Наш заместитель премьера, синьор Виетри, проследит за этим. Он ненавидит «Красные бригады» больше, чем кто-либо еще в правительстве. Так что Калвиери ожидает большой сюрприз. Очень большой!

Филпотт закрыл лежащую перед ним папку. Ему очень хотелось рассказать Камилло об истинных симпатиях Виетри. Но он не имел права вмешиваться во внутренние дела Италии. Да к тому же Камилло ему бы и не поверил. Во всяком случае, без доказательств. Полковник вдруг отчетливо вспомнил слова Палуцци: «Альберто Виетри никогда не будет премьер-министром Италии». Возможно, Камилло и прав: Калвиери ждет очень большой сюрприз.

Встреча руководителей европейских стран должна была проходить в звуконепроницаемой комнате, расположенной неподалеку от конференц-зала. Все пятнадцать лидеров, вместе со своими помощниками, уже собрались. Благодаря присутствию помощников отпадала потребность в переводчиках для тех руководителей государств, которые не владели английским, и, таким образом, шансы утечки информации сводились к минимуму.

Когда Филпотт закончил, в комнате воцарилась тишина. Потом раздались гневные голоса: все возмущались наглостью Калвиери. Филпотт дал всем возможность выпустить пар и хлопнул в ладоши, призывая к порядку.