Текст книги "Ночной дозор (сборник)"

Автор книги: Алистер Макнейл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 32 страниц)

– Ты не ответил на мой вопрос, Луиджи, – с вызовом проговорил Калвиери, проходя в комнату.

– Я отвечу, но позже. Ты не собираешься представить меня своей очаровательной спутнице?

– Сабрина Трестелли, выпускница университета Тренто.

– Красота и интеллект вместе, замечательно! Жаль, красотка, что ты попала не в ту компанию. – Рокко, кивнув в сторону Сабрины, сказал своим людям: – Развлеките даму, пока я поговорю с синьором Калвиери.

– Все, что ты хочешь мне сказать, можешь говорить в ее присутствии, – предупредил Калвиери, глядя, как «бригадисты» приближаются к Сабрине. Один из них схватил ее за плечи, но девушка ударила его коленом в пах, и парень, вскрикнув от боли, свалился на пол.

– Прикоснешься ко мне – руку сломаю, – предупредила Сабрина второго.

– Тот в растерянности взглянул на Рокко, ожидая дальнейших указаний.

– Оставь ее, а этого – убери. – Рокко показал на лежащего на полу охранника. – Ждите в другой комнате. Я вас позову, когда будет нужно.

Охранник помог своему товарищу подняться, они вышли и закрыли за собой дверь. Рокко встал, подошел к столу и предложил своим пленникам что-нибудь выпить, но они отказались.

Тогда Рокко, налив себе виски, опустился обратно в кресло. Сабрина и Калвиери присели рядом на кушетку.

– Не кажется ли тебе, Луиджи, что ты зашел слишком далеко. Чего ты хочешь?

– Ответов. – Рокко отхлебнул виски.

– Каких еще ответов? – огрызнулся Калвиери.

Рокко провел рукой по сальным волосам:

– Дзокки и Убрино нет с нами, и вся ответственность лежит на мне. В городе полно слухов, точно никто ничего не знает, но люди винят «Красные бригады» за нападение на завод компании «Нео-хим». Я должен знать правду, Тони, вот я и заманил тебя сюда. Говори все, что тебе известно. Мне надо успокоить членов «бригад».

– Тебе лучше встретиться с Пизани и поговорить с ним.

– Я все же умнее, чем ты думаешь. Тони. Пизани недолго протянет. И хотя он формально продолжает оставаться во главе «бригад», уже несколько месяцев всем заправляешь ты, Тони.

– Кто это тебе сказал? Дзокки? – Взглянув в глаза Луиджи, Калвиери понял, что угадал правильно. – И ты еще жалуешься, что кто-то распускает слухи? Да, синьор Пизани тяжело болен, это верно. Но ты напрасно думаешь, что он не работает. Это просто чушь. Кто же тогда послал меня в Рим на поиски Убрино? Не сам же я принял это решение? Я здесь по специальному распоряжению Пизани. Он сам скажет, когда захочет уйти от дел, а пока он наш руководитель. Так что с одним слухом, надеюсь, покончено.

– А как насчет того, что Дзокки нет в живых? – Рокко допил виски и поставил стакан. – Говорят, что именно поэтому в тюрьму никого не пускают.

– Нет, причина в том, что из-за неполадок с тюрьмой прервана «быстрая связь». Я точно знаю, что синьор Пизани беседовал с одним из врачей, которых приглашали к заключенным. Тот видел Дзокки вчера, в полдень. Но, возможно, позже он был убит. Мы не можем ни утверждать, ни отрицать этого, но давайте рассуждать логически: если бы с Дзокки что-нибудь случилось, комитет, я думаю, знал бы уже об этом.

– Как зовут врача, который видел вчера Дзокки? – поинтересовался Рокко.

– Вы не доверяете синьору Пизани, не верите ему на слово? – набросился на него Калвиери.

– Я только хотел бы сам с ним побеседовать, вот и все.

– То есть, по-вашему, Пизани врет?

– Да нет, конечно, но как я могу опровергнуть слухи, если у меня нет фактов?

– Я же говорю, вам надо встретиться с синьором Пизани. Он прекрасно поймет, в какое затруднительное положение вы попали. Если у вас все, отпустите нас. У меня масса дел на сегодня.

С этими словами Калвиери поднялся, собираясь направиться к двери, но Рокко остановил его и спросил:

– Почему вы ищете Убрино? Что он похитил с завода?

– Это вас не касается.

– Я имею право знать, – резко ответил Рокко. – Ты находишься в моем городе, Тони, поэтому меня касается все, что здесь происходит.

– В начале следующей недели Пизани созывает заседание комитета, чтобы обсудить последствия операции на «Нео-хим». Я не имею права до этого что-либо рассказывать.

– Тебе еще надо дожить до следующей недели. Многие молодые «бригадисты» недовольны, что ты преследуешь Убрино как дикого зверя. Так что, боюсь, я не смогу гарантировать тебе безопасность в Риме.

– Так вот в чем дело! Вы не можете контролировать своих подчиненных и боитесь, что, если со мной что-нибудь случится, прежде чем будет установлена связь с Дзокки, это может уменьшить ваши шансы возглавить в будущем «бригады».

– Это неправда! – оборвал его Рокко. – Но предупреждаю: убирайтесь из Рима немедленно.

– Я уеду, но только тогда, когда буду уверен, что Убрино здесь нет. И ни минутой раньше. – Калвиери, задержавшись у двери, еще раз оглянулся на Рокко: – И все-таки повторяю: если со мной что-нибудь случится, это очень плохо отразится на вас. Вам никогда не стать шефом «бригад». Хорошо еще, если останетесь руководителем ячейки.

Рокко, подождав, пока Калвиери и Сабрина скроются за дверью, сердито затушил сигарету и потянулся к телефону.

* * *

За стальными высокими воротами появился вооруженный охранник и направил луч фонарика прямо на «альфа-ромео-альфетту», в которой сидел Рокко. Он опустил стекло в машине и прокричал охраннику, что у него назначена встреча с Никола Пизани. Охранник, связавшись по рации с начальством и получив подтверждение, открыл ворота. В то время, когда Рокко выезжал во двор, за ним наблюдали Витлок и Янг, сидевшие в машине «фиат-ибица», припаркованной в конце улицы.

– Что теперь? – поинтересовался Витлок.

– Это ничего не меняет. Я все равно пойду.

Витлок задумался, пытаясь проанализировать ситуацию. Чей это дом? Янг совсем почти ничего ему не рассказывает: считает, чем меньше он знает, тем для него же и лучше. По-видимому, дом принадлежал кому-то из руководителей «бригад». Может быть, даже самому Пизани. Однако Витлок ни в чем не был уверен, поэтому и чувствовал себя совершенно беспомощным. Кроме того, он был очень расстроен: до сих пор ему не удалось связаться с Колчинским. А что, если Янг знает место, где прячется Убрино? Что тогда? Все равно он не сможет помешать этому человеку, или ему придется отказаться от той роли, которую он играет, и сделать то, что он считает нужным. Все это очень беспокоило Витлока.

– Пошли, – сказал Янг, выходя из машины.

Витлок вылез из машины, положил ключи в карман и взглянул на Янга. Тот натянул на голову черный шлем, взял с заднего сиденья бесшумный карабин и повесил его через плечо. Одетый во все черное, Янг выглядел зловеще. Витлок дошел за ним до стены, оглянулся и, убедившись, что на улице никого нет, подсадил Янга. Тот осторожно, чтобы не задеть провода сигнала тревоги, взобрался на стену, оглядел сад, выбирая место, куда спрыгнуть. Сначала он сбросил карабин, потом проворно соскочил сам и, покатившись по земле, спрятался под ближайшим деревом. Переведя дыхание, достал из пристегнутой к ремню сумки прибор ночного видения, осмотрел дом, сад и заметил охранника недалеко от дома. Рядом с ним лежал сторожевой пес. Очень осторожно, перебегая от дерева к дереву, Янг стал приближаться к дому. Когда до него осталось не больше двадцати ярдов, собака, возможно почуяв кого-то чужого, вскочила. По лицу Янга струился пот, но он даже не пытался стереть его, боясь пошевельнуться: любое движение могло насторожить собаку. Охранник тоже посмотрел на деревья, но ничего не заметил в темноте. Он что-то тихо сказал псу и отпустил его с поводка.

Янг навел карабин в приближающуюся собаку. Он нервничал: убить собаку было несложно, главное – ее остановить. Убитая собака, падая, могла по инерции сбить его с ног, тогда охранник, воспользовавшись его замешательством, непременно уничтожит врага. Поэтому Янг выстрелил собаке в ноги, она тут же свалилась, уткнувшись мордой в землю. Охранник только хотел поднять свой автомат, как Янг дважды выстрелил ему в грудь. Добил он и истекавшую кровью собаку. Она дернулась и затихла. Янг, не поднимаясь с колена, напряженно вглядывался в темноту: не появятся ли другие охранники. Но все было тихо. Тогда он вскочил и оттащил труп собаки под дерево, а охранника отволок в заросли. Затем на цыпочках подошел к крыльцу и, согнувшись у окна, попытался разглядеть через тюлевую занавеску, что происходит в комнате. Там работал телевизор, но в комнате никого не было видно. Вдруг кто-то окрикнул его по-итальянски, приказывая подняться. Янг сжал в руке карабин, наблюдая за охранником в стекле, как в зеркале. В тот момент, когда охранник приблизился и ткнул его в спину прикладом, Янг ловко отскочил назад. Охранник потерял равновесие, а Янг, упав на спину, покатился по земле и выстрелил охраннику в голову. Тот рухнул на деревянные перила, которые треснули под его тяжестью, и свалился с крыльца прямо в цветник.

Янг выругался про себя: нет времени спрятать тело, сейчас наверняка появится стража, которая услышала шум. Он дернул дверь, и она открылась. Заперев ее за собой, стал осторожно продвигаться по холлу и вдруг услышал шорох. На верхней ступеньке лестницы стоял человек, которого Янг видел за рулем «альфа-ромео». Рокко успел выстрелить, но промахнулся. Янг ответил мощным огнем. Пули изрешетили стену, у которой стоял Рокко, и тот упал. Янг бросился вверх по лестнице, но, когда достиг площадки, там уже никого не было. Он понимал, что нельзя терять времени. Во что бы то ни стало надо было разыскать Пизани, пока не подошла охрана, но где он мог быть? Возможно, услышал стрельбу и попытался где-нибудь спрятаться? Янг открыл дверь ванной, но она была пуста, заглянул в соседнюю комнату – все было тихо, в спальне – тоже никого. Вдруг послышался звук, разбитого стекла. Кто-то пытался залезть в окно. Но Янг был уверен, что все окна первого этажа надежно защищены от воров решетками, значит, через них охранникам в дом не пробраться. Может быть, они нашли еще какой-нибудь путь? Сколько же их здесь? Янг открыл еще одну дверь в какую-то комнату, и в этот момент две пули, просвистев мимо, врезались в стену. Пригнувшись и открыв огонь, Янг влетел в комнату и сразу упал на ковер. Одна его пуля попала Рокко в плечо, и тот выронил револьвер. В углу комнаты Янг увидел мертвенно-бледного человека, сидевшего в кресле. Ноги его были укутаны пледом. По фотографии, которую ему передал Рамона, Янг сразу же узнал Пизани. Отшвырнув ногой револьвер Рокко под кровать и не сводя глаз с шефа «бригад», он потянулся и закрыл дверь. Пизани не двигался и тоже внимательно следил за Янгом, а Рокко, стоя посреди комнаты, держался рукой за правое плечо, куда его ранил Янг. Пальцы у него были в крови. Янг выстрелил ему в голову. Рокко отлетел к стене и рухнул на пол, оставив кровавый след на белых рифленых обоях. Тогда Янг направил дуло карабина в Пизани.

– Я рад, что вы хороший профессионал, – тихо проговорил Пизани и сильно закашлялся, лицо его свело судорогой от невыносимой боли. Он стер с губ слюну. – Доктора дают мне два месяца, ну три от силы, не больше.

– Откуда вы знаете, что я говорю по-английски?

– Когда иностранец интересуется «Красными бригадами», это обязательно становится известно. Мы ведь как одна семья, особенно здесь, в Риме. К сожалению, Джонни Рамона послушался моих указаний и передал вам кое-какую информацию. Он всегда отличался жадностью. Но вы, по крайней мере, избавили нас от необходимости его наказать...

Послышались шаги, и кто-то, говоривший по-итальянски, толкнул дверь, но она не открылась. Продолжая улыбаться и глядя на Янга, Пизани сунул руку под плед, и в тот же момент Янг выстрелил ему в голову. Пизани упал на спинку кресла, по лицу его потекла кровь. Плед соскользнул с его колен – никакого оружия там не было. И тут Янг понял: Пизани просто решил умереть, избавив себя от раковой агонии. Он нарочно сунул руку под плед, зная, что имеет дело с профессионалом. И еще – он не хотел, чтобы охранники его спасли. Янг подбежал к окну, рывком распахнул его и влез на подоконник. И тут наемного убийцу чуть-чуть не задела пуля, пролетевшая в нескольких дюймах от его головы. Потеряв равновесие, он упал на крышу пристройки и, больно ударившись локтем о желоб, соскользнул в траву. Пока Янг лежал на спине, приходя в себя после падения, перед ним возник охранник с автоматом «Калашников» в руках. Это был тот самый парень, который в него стрелял, совсем молодой, почти подросток; видно было, что он нервничает. Янг поискал взглядом свой автомат: тот отлетел очень далеко, но не все еще было потеряно – на левом запястье у него висел нож.

Янг попытался сесть, застонал, делая вид, что расшибся, и прежде чем юноша успел дотронуться до него своим «Калашниковым», приказывая встать, Янг уже выхватил свой нож. В это время в окне спальни мелькнуло чье-то лицо. Юноша поднял глаза, а Янг в это время всадил в него нож и, подхватив «Калашников», открыл огонь по окнам. Охране пришлось спрятаться. Бросив «Калашников», Янг схватил свой автомат и кинулся под деревья, где было сравнительно безопасно, отцепил от пояса миниатюрный радиопередатчик и, связавшись с Витлоком, предупредил его, что сейчас придет. Оглядываясь, он стал продвигаться к выходу и тут заметил охранника, к поясу которого был прикреплен прибор дистанционного управления, открывающий ворота. Охранник стоял на улице, по ту сторону забора. Янг понял, что попал в ловушку, и со злостью выругался; потом включил свой передатчик и снова вызвал Витлока.

Витлок положил радио на щиток, вылез из машины и медленно пошел вдоль улицы. Достав пачку сигарет, он стал шарить по карманам, отыскивая зажигалку. Потом перешел улицу и обратился к охраннику на ломаном итальянском: «Огонька не найдется?»

Охранник покачал головой и махнул рукой, требуя, чтобы он ушел от ворот. Витлок сделал вид, что послушался, но тут же, резко повернувшись, ударил охранника в подбородок. Удар был сильный и хорошо рассчитанный: парень, потеряв сознание, рухнул на землю. Витлок отстегнул от его пояса прибор дистанционного управления и открыл ворота. Янг быстро проскользнул на улицу, а Витлок тут же закрыл ворота, тщательно протер прибор дистанционного управления, чтобы не осталось отпечатков пальцев, и выкинул его в ближайший водосток. Они побежали к машине. Витлок завел мотор и выехал на дорогу. Янг снял перчатки, спортивный свитер и шлем-маску, достал из сумки белую майку, натянул ее, заправив в брюки, затем запихнул перчатки, свитер и автомат в сумку, взъерошил свои светлые волосы и взял лежавшую перед ним пачку сигарет.

– Вот я тебе и пригодился, – заметил Витлок. Было видно, что он очень доволен.

Янг глубоко затянулся, но ничего не сказал.

– Могу я хотя бы узнать, кого ты прикончил? Все равно об этом завтра напечатают в газетах.

– Вот и попроси администратора оставить тебе эти газеты. Давай лучше подумаем, как избавиться от машины. Можно вернуть ее в агентство по прокату и взять другую по дороге в отель.

– Это будет слишком заметно. Полицейские получат описание машины и конечно же проверят все агентства по прокату. Если мы вернем ее после совершенного преступления, это будет выглядеть очень подозрительно. Лучше оставим ее на стоянке, а утром в каком-нибудь агентстве возьмем другую.

Янг кивнул в знак согласия, выбросил в окно недокуренную сигарету, закрыл глаза и всю дорогу до пансиона сидел молча.

* * *

Вернувшись в гостиницу, Сабрина с Калвиери прошли прямо к ней в номер. Дверь открыл Колчинский.

– Что с Майком? – встревоженно спросила девушка, едва переступив порог.

– Сама у него спроси, – улыбнулся Колчинский и показал рукой на кровать в углу комнаты.

Сабрина подошла и присела рядом с Майком. Увидев на его лице кровоподтек, она вздрогнула:

– Как ты себя чувствуешь?

– Все в порядке, а как у вас дела? – Ему явно не хотелось говорить о себе.

– Да никак, – вздохнула Сабрина и рассказала все, что с ней произошло.

– А может случиться так, что Рокко узнает правду? – обратился Колчинский к Калвиери.

– Нет, – ответил тот, – о пробирке знаем только мы с Пизани, он ему ничего не расскажет.

– Рокко меня не волнует, – вступил в разговор Палуцци, сидевший у окна в кресле. – Поймите, наконец, что вся Римская организация «Красных бригад» приводилась в движение одним человеком – Дзокки. Он здесь стержневая фигура; все решения, если хотите, принимал только он. Все, что могут сделать Убрино и Рокко, это проследить, чтобы приказания Дзокки выполнялись беспрекословно. Но ни один из них не может руководить организацией, тем более Римской, самой сложной и противоречивой. Поэтому сейчас так много слухов. У Рокко нет ни способностей, ни опыта, чтобы справиться с ситуацией. А Дзокки разобрался бы во всем в течение нескольких часов.

– Палуцци прав, – согласился Калвиери и тоже сел в кресло у окна. – Дзокки один командовал Римской организацией; сейчас в организации царит полный беспорядок – хаос. Сабрина сама в этом убедилась. Придется немало потрудиться, чтобы все здесь наладить.

– Ну что же, хоть что-нибудь хорошее получится из всей этой истории, – заметил Грэхем, холодно взглянув на Калвиери.

Некоторое время все сидели молча.

– Сабрина говорила, вы знакомы с Каросом? – прервал Колчинский затянувшуюся паузу.

Калвиери кивнул:

– Да, когда-то я с ним общался, но исключительно на деловой основе. Таких, как он, я не переношу. Он – типичный капиталист, жадный, уважающий только силу. Из-за таких, как он, наше так называемое свободное общество разъедает воровство и коррупция.

– Не читайте нам лекций, Калвиери, – оборвал его Грэхем. – Расскажите-ка лучше о братьях Франча. Вы их тоже знаете, и тоже только на деловой основе?

Калвиери, почувствовав иронию в голосе Грэхема, улыбнулся:

– Да, я знаю о них, но никогда с близнецами не общался.

Зазвонил телефон, Сабрина взяла трубку.

– Это вас, Тони.

Когда Калвиери закончил разговор, лицо его было бледнее мела.

– Что случилось? – встревоженно спросил Колчинский.

– Синьора Пизани застрелили, – еле выговорил Калвиери.

– Как это произошло?

– Подробностей пока не знаю. Известно только то, что в дом Пизани пробрался вооруженный человек в маске и убил его, Рокко и еще четырех «бригадистов». Просто не могу поверить в то, что произошло. Я разговаривал с Пизани всего несколько часов назад. Мне надо немедленно поехать на место происшествия. Мы должны провести собственное расследование. Но есть только одна зацепка: известно, что сообщник убийцы – чернокожий. С вами я по-прежнему буду сотрудничать, в этом плане ничего не изменилось. И синьор Пизани этого хотел. Договорюсь с кем-нибудь из руководителей организации, чтобы он за всем проследил, но пока я сам должен быть там.

– Когда вы собираетесь вернуться? – спросил Колчинский.

– Надеюсь, к утру. – Калвиери вынул записную книжку из кармана, вырвал листок и, написав номер телефона покойного Пизани, передал Колчинскому: – Я буду по этому номеру, если понадоблюсь.

Подождав, пока Калвиери уйдет, Колчинский плюхнулся в свободное кресло у окна:

– Чернокожий сообщник! Нетрудно догадаться, кто бы это мог быть, – пробормотал он.

– Но почему убили именно Пизани? – пожал плечами Палуцци. – О нападении на завод этот человек узнал только на следующий день из передачи по радио.

– Но Янг-то не знал, что Пизани не виноват в смерти профессора, – пояснила Сабрина, – вот и охотился на него, все правильно.

– В таком случае он, наверное, собирается уничтожить весь комитет, – заметил Палуцци, – а нам это совсем не нужно.

– Не понимаю, что вас так тревожит, – спросил Грэхем Палуцци. – Прекрасно, если Янг уберет всех руководителей – в «бригадах» начнется настоящий хаос.

– Упаси Бог! Я изучил всех членов комитета вдоль и поперек, что, надо сказать, потребовало немалых усилий. Если придут новые люди, все опять придется начинать сначала. К тому же мы лишимся нашего осведомителя. А это невосполнимая потеря, особенно учитывая пост, который он занимает.

Грэхем поднялся и пошел было к двери, потом резко повернулся лицом к Палуцци. Глаза его сверкали, как молнии.

– Опять, в который раз, повторяется старая история? Лучше черт, которого мы знаем... Вместо того чтобы сломать хребет всему комитету, вы идете другим путем, куда более легким: пусть уж они все остаются на месте, потому что мы можем держать их под контролем, ну а уж если кто-нибудь из них нарушит «правила», пусть пеняет на себя. По-моему, вы просто потворствуете «Красным бригадам»...

– Я понимаю ваше возмущение, но...

– Да ну? Вы на это способны? – перебил Грэхем Палуцци, не скрывая сарказма. – Быть может, и ваших близких террористы убили ради какой-то «высокой цели», которую эти скоты даже сами понять до конца не могут.

– Майк!

– Не вмешивайся, Сабрина, – прорычал Грэхем, продолжая смотреть прямо в глаза Палуцци; но девушка не хотела молчать.

– Все не можешь простить себе то, как ты поступил в Ливии, да? – Сабрина встала и подошла к Грэхему. – И потому придираешься к другим, мстишь им за свою ошибку. Но никакой ошибки не было. Не прерывай меня, я давно хотела тебе об этом сказать. Когда ты поступил в «Дельту», ты знал, на что идешь. И Керри тоже знала. Поэтому она и просила тебя перейти на работу в офис. Но ты отказался, потому что на такой работе не выдержал бы и пяти минут. Ты же прирожденный оперативник. И Керри это прекрасно понимала. Она, может, тебе об этом никогда не говорила, но в глубине души знала, что ты прав. Потому она и оставалась с тобой, ведь так? Так что в Ливии ты принял правильное решение. Я уверена, Керри тоже хотела, чтобы ты поступил именно так. Почему ты не хочешь в этом признаться? Посмотри правде в глаза, Майк!

Грэхем сжал кулаки, и на какое-то мгновение Сабрине показалось, что он ее сейчас ударит. Но он выскочил из комнаты, хлопнув дверью.

Колчинский печально покачал головой и потер лицо руками.

– Что ты наделала, Сабрина! Зачем ты вывела его из себя? Нам только ссоры сейчас не хватает.

– Но это надо было сказать, Сергей, – оправдывалась Сабрина.

– Для такого разговора можно было выбрать более подходящее время. – Колчинский со злостью ударил кулаком по ручке кресла. – Зачем ты сыплешь соль на его раны? Надо же быть более чуткой к товарищу. Знаешь ведь, как дороги ему Керри и сын.

– Знаю не меньше вашего! Но стоит упомянуть их имена, как вы сразу же переводите разговор на другое. А хорошо ли это? Только усугубляете его вину. А надо помочь Майку справиться с этим чувством. Оно и так его постоянно гложет.

Колчинский глубоко вздохнул и кивнул на телефон:

– Может, закажете нам еще кофе?

Сабрина присела на кровать, сняла трубку и спросила Фабио, заказывать ли кофе для него.

– Спасибо, не откажусь. И что-нибудь поесть, если можно. Я ужасно проголодался, – ответил Палуцци.

Сабрина заказала три кофе, бутерброды, потом, повесив трубку, обратилась к Колчинскому:

– Вы ведь знаете, что я права, Сергей.

– Давайте прекратим этот разговор.

В дверь постучали. В комнату вошел незнакомый человек и передал Палуцци какую-то папку.

– Кто это был? – спросил Колчинский, когда посыльный ушел.

– Один из служащих нашего управления, – пояснил майор. – У меня несколько групп задействовано по этому делу, каждая занимается своим участком. Принесли от них донесения.

– Удалось что-нибудь выяснить? – спросила Сабрина.

Майор просмотрел документы и ответил:

– Тюремному надзирателю показали фотографию вертолета «Газель»: на похожей машине Томазо Франча прилетел на Корфу. Так вот, надзиратель утверждает, что Дзокки был убит именно с такого вертолета.

– Час от часу не легче, – устало вздохнул Колчинский.

– Выходит, Дзокки и Карос нанимают братьев, а потом эти братья своих же работодателей и убивают. Чепуха какая-то!

– Вероятно, действует третья сила, – предположила Сабрина.

Палуцци покачал головой:

– Но кто же это? Не представляю. И потом, если бы эта сила действительно существовала, Карос нам бы об этом сказал.

– Но может быть, он просто не успел этого сделать? – возразила Сабрина.

– Сказал же он нам о Дзокки, мог бы назвать и других, – рассуждал вслух Палуцци.

– Очень уж он быстро сообщил нам о Дзокки, вам не кажется это подозрительным? – пробормотал Колчинский.

– Вы думаете, Карос нарочно назвал Дзокки, чтобы скрыть истинных соучастников? – спросила Сабрина. – А вы, Фабио, как считаете?

Палуцци покачал головой:

– Нет, без Дзокки здесь не обошлось. Убрино полностью от него зависел и никогда ничего не делал, не посоветовавшись с ним.

– Что еще разузнали ваши люди?

– Витторе Драготти, коммерческий директор «Нео-хим», был, по всей видимости, в очень затруднительном материальном положении. Вот он и выступил посредником между Каросом и Вайсманом.

– А деньги, которые Карос платил Вайсману, по-прежнему не обнаружены? – поинтересовался Колчинский.

– Его банковские счета проверяли «от и до». И здесь, и в Америке никаких денег в банках нет. Возможно, они скрыты где-нибудь в Швейцарии.

В дверь опять постучали. Вошел официант, принес кофе с бутербродами. Сабрина добавила себе немного молока и опять села на кровать.

– Бутерброд не хотите? – спросил девушку майор.

– Спасибо, я не голодна. Да и белый хлеб не ем. – Сабрина усмехнулась. – Приходится во всем себя ограничивать, чтобы быть в форме.

– Зачем такие муки? У вас и так прекрасная фигура, – галантно заметил Палуцци.

– Спасибо за комплимент, но французы говорят: «Хочешь быть красивой – страдай!»

– Вы перевели досье на Будиена и братьев Франча? – вернулся к делу Колчинский, уплетая бутерброд.

Сабрина, кивнув, вернула документы майору, а Колчинскому вручила фотокопию перевода.

– Майку я тоже дам копию, когда мы увидимся.

– Сделайте это сегодня же вечером – он должен быть в курсе.

– Постараюсь, – неуверенно произнесла Сабрина.

– И будьте добры, наладьте с ним отношения, – строго произнес Колчинский. – У нас нет времени для личных обид. Мы должны действовать как одна команда. И если кто-то этого не сможет, мне придется его заменить.

– Хорошо, я поговорю с ним, – согласилась наконец Сабрина.

Колчинский, допив кофе, обратился к Палуцци:

– Еще есть что-нибудь?

– Да нет, ничего существенного. Паоло Конте по-прежнему в том же состоянии. Как только он придет в себя, мне немедленно сообщат.

– А вы обязательно свяжитесь со мной, – попросил Колчинский, – в любое время.

– Не сомневайтесь, – заверил его майор и встал, подавив зевоту. – Я, пожалуй, пойду. Жена меня уже несколько дней не видела. Завтра утром, Сергей, я подготовлю для вас подробный отчет об убийстве Пизани.

– Спасибо, это будет просто замечательно.

Палуцци, пожелав всем спокойной ночи, откланялся.

– Мне еще надо кое-какие бумажки посмотреть перед сном, – сказал Колчинский, поднимаясь. И еще раз напомнил Сабрине: – Помиритесь с Михаилом, я вам это серьезно говорю.

Когда Колчинский ушел, Сабрина, подождав немного, взяла фотокопию перевода и направилась к Грэхему. Но его в комнате не оказалось. Девушка тихо выругалась. Где же он может быть?

Майк стоял на лестнице около лифта.

– Это Сергей вас прислал, да? – спросил он, окликнув Сабрину.

– Я бы все равно пришла. Нам надо поговорить.

Майк открыл дверь, зажег свет, достал из чемодана коробку из-под сигар и вынул из нее специальный контрольный аппарат «Б-405», которым снабжались все оперативники. С помощью этого аппарата Грэхем убедился, что за время отсутствия в комнате не поставили подслушивающее устройство. Затем взял из холодильника бутылку минеральной воды.

– Хотите что-нибудь выпить?

– Нет, спасибо, я только что пила кофе.

Девушка села в кресло около окна. Потом протянула Майку фотокопию перевода и рассказала обо всем, что произошло после его ухода.

– Простите, что я вас расстроила, – тихо произнесла Сабрина, – но мне так хотелось вам помочь. Вы зря себя мучаете, поверьте... И зря замыкаетесь в своем горе.

– Может быть, вы и правы, – пробормотал Грэхем, по-прежнему крепко сжимая бутылку.

Его слова прозвучали для нее неожиданно. Он медленно поднял глаза и посмотрел на Сабрину. В них было новое для нее, особое выражение. И он показался ей вдруг очень уязвимым. Таким она его никогда не видела.

– Вы единственный человек, который попытался мне помочь преодолеть ту боль, ту горечь, которые заполнили мое сердце после гибели Керри и Мики. Я хочу рассказать вам то, что, возможно, поможет лучше понять, что же со мной происходит. Я никому этого не рассказывал. Даже матери, а ближе нее у меня никого нет. – Грэхем поставил бутылку около себя на ковер и провел рукой по волосам. Видно было, что он пытается привести в порядок свои мысли. Наконец, поднял глаза на Сабрину и продолжил: – За два дня до того, как я уехал в Ливию, Керри узнала, что беременна. Тогда я и принял решение, что, вернувшись, уйду из «Дельты». Но рассказать жене о своем решении не успел. События развивались слишком стремительно. Мы еще думали пригласить к себе родных, сказать им, что Керри собирается стать матерью. На этой вечеринке я и хотел поделиться с женой своими планами... Не довелось...

– А вы были бы счастливы, если бы действительно ушли с оперативной работы? – спросила Сабрина.

– Поверьте, мне нелегко далось это решение, но в той ситуации я был уверен, что поступаю правильно. У меня был широкий выбор: я мог бы стать инструктором, консультантом, инспектором, наконец. И все это далеко не конторская работа. Я бы продолжал заниматься тем, что мне интересно, и в то же время семья была бы рядом. Керри об этом мечтала. Вы и представить себе не можете, что я пережил, узнав, что жену и сына похитили. Я был просто убит. Хотел бросить свою работу, только бы мне их вернули! Но, подумав, понял, что просто не могу так поступить. Мой долг был бороться с теми, кто занимается терроризмом, иначе я бы оказался скотиной и просто бы не мог посмотреть в глаза жене и сыну, если бы мы снова встретились. Вы понимаете теперь, в каком аду я живу?

– Конечно, понимаю, – мягко ответила Сабрина. – И Керри тоже поняла бы, что вы не могли поступить иначе.

Грэхем встал:

– Завтра у нас тяжелый день. Пойду приму ванну, потом посплю немного. Кто знает, когда нас поднимут.

– Спасибо за откровенность, Майк.

– И вам тоже, – пробормотал Грэхем. – Спасибо за помощь.

Она обняла его и быстро вышла из комнаты.