Текст книги "Ночной дозор (сборник)"

Автор книги: Алистер Макнейл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 32 страниц)

– Бесподобно хороши, не правда ли? – послышался чей-то голос.

Грэхем обернулся и увидел прямо перед собой седого мужчину. Ему было лет за пятьдесят, на асимметричном лице выделялся большой нос. Мужчина появился из лифта, совершенно бесшумно. Он был в белом костюме и панаме.

– Карос. Никки Карос, – представился он.

– Грэхем, Государственный департамент.

– О, американец. – Карос пожал ему руку.

Подошедший к ним Палуцци тоже обменялся с Каросом рукопожатиями.

– Удивительно живучи, – заметил Карос, глядя на змей. – Рептилии существуют на земле уже более трехсот миллионов лет. От них произошли динозавры, ихтиозавры и другие грандиозные доисторические животные. От змей же происходят птицы и млекопитающие. И когда человечество в конце концов себя уничтожит, они по-прежнему будут жить на земле, чтобы – дать новое начало эволюционному процессу.

– Но почему вы держите у себя именно змей, а не крокодилов или ящериц?

– Чего хорошего в огромном, неповоротливом крокодиле, мистер Грэхем? Или в суетливых ящерицах? А змеи прекрасны. Вы только взгляните на их тонкое, стройное тело. А знаете, с какой скоростью они настигают свою жертву? Я иногда часами просиживаю здесь, любуясь на своих красавиц. – Карос улыбнулся и продолжил: – Прошу простить меня за эту лекцию, ведь вы проделали столь долгий путь не для того, чтобы обсуждать змей. Присаживайтесь, пожалуйста.

Они прошли к столу у края бассейна и сели в кресла. Мартовское солнце грело слабо, но воздух был теплым. Дворецкий принес напитки, а также блюдо с «лоуканика» – маленькими острыми сосисками со специями. Взглянув вслед уходящему дворецкому, Грэхем увидел, что у лифта, скрестив руки на груди, стоит огромный мускулистый негр с золотой серьгой в левом ухе. Он был очень похож на героев известных пиратских фильмов Эррола Флинна.

Карос поймал встревоженный взгляд Грэхема и произнес:

– Не беспокойтесь. Это всего лишь Будиен, алжирец, – мой телохранитель. Он обычно молчит, но если уж заговорит, к нему прислушиваются. Итак, джентльмены, чем могу быть полезен? Честно говоря, меня удивляет, почему госдепартамент решил послать своего представителя ко мне. Я ведь не веду никаких дел с вашей страной.

– Моя страна тут ни при чем, мистер Карос, – ответил Грэхем. – Нас интересует Витторе Драготти. Что вы можете рассказать о нём?

Лицо Кароса осталось абсолютно спокойным. Он ничем не выдал себя, что нисколько не удивило его гостей: Карос, бесспорно, был профессионалом.

Пригубив свой стакан, наполненный чаем со льдом, он спокойно произнес:

– Простите, но я никогда не слышал этого имени.

И тут Палуцци стал действовать по плану, который был заранее разработан: достав из кармана куртки банковские счета, четыре из них он передал Каросу.

– Эти счета были найдены в стенном сейфе Драготти. Как вы это объясните?

Карос нахмурился, аккуратно разложил документы на столе и, надев очки, начал их внимательно изучать. Посмотрев на счета, которые Палуцци отметил красным карандашом, он лишь плечами повел.

– У меня никогда не было никаких дел с Драготти. Чем он занимается и где работает?

– Коммерческий директор компании «Нео-хим» в Риме, – ответил Палуцци.

– "Нео-хим", – задумчиво произнес Карос, – это фармацевтическая компания. У нас нет с ней контактов. Единственное, что я могу предположить: может быть, кто-то из моих компаньонов вел дела с Драготти.

– Хватит притворяться, Карос, – оборвал его Палуцци. – Я знаю точно, ни одно платежное обязательство не может быть выдано без вашей подписи! Никто из компаньонов не мог вести дела с Драготти без вашего ведома.

В разговор вступил Грэхем:

– Сегодня мы виделись с Драготти, мы пообещали скостить ему срок, и он согласился сотрудничать с нами. Витторе признался, что был посредником между вами и Вайсманом.

На лбу Кароса выступил пот. Он вытер его рукой и взглянул на Будиена. Телохранитель хотел было подойти к хозяину, но Карос жестом приказал ему удалиться.

– Мы, конечно, задокументировали все, что сообщил нам Драготти, – продолжил Грэхем. – Его показаний вполне достаточно для того, чтобы на двадцать лет упрятать вас в тюрьму.

Как только Будиен зашел в лифт, Карос обратился к своим посетителям:

– Быть может, мы как-то договоримся? Я не хотел бы садиться в тюрьму. И так много врагов...

Карос подошел к перилам, окинул взглядом Лагуну Кхаликиопоулоса и, помолчав, произнес:

– Я отведу вас к Убрино. В обмен за это вы дадите мне двадцать четыре часа после того, как пробирка найдется. Не так много за такого рода услугу, которую я вам оказываю.

Грэхем взглянул на Палуцци: «Ваше мнение?» Кивком Палуцци показал, что он согласен, и, взглянув на Кароса, сказал:

– Ну что ж, это пойдет. Когда вы можете отвести нас к Убрино?

– Сегодня вечером. Мы должны встретиться с ним в Риме в восемь часов около церкви Сант Иво, недалеко от Пантеона.

– А пробирка будет у него с собой? – спросил Палуцци, делая какие-то пометки в блокноте, который он достал из кармана.

– Надеюсь, – ответил Карос, – он обязан все время держать ее при себе.

– Почему вы решили встретиться с Убрино?

Карос пожал плечами:

– Он сам попросил меня о встрече, сказал, что это важно и для меня.

Грэхем, подозрительно взглянув на Кароса, погрозил ему пальцем:

– Не пытайтесь нас обмануть, а то оглянуться не успеете, как окажетесь в тюрьме.

– Зачем мне вас обманывать? Мне это ничего не даст.

– На кого вы работаете? – спросил Палуцци.

– Ни на кого. Я работаю вместе с руководителем Римской организации «Красных бригад» Лино Дзокки.

– Почему он к вам обратился? – поинтересовался Палуцци.

– Потому что знал: комитет не санкционирует эту операцию. А ему на нее были нужны деньги. Я же располагал средствами.

– Сколько всего получил Вайсман? – спросил Грэхем.

– Сто тысяч долларов. Его изобретение стоит гораздо больше. Этому вирусу нет цены. Он просто бесценен.

– А кто заказал ученому разработать «усыпляющий газ»? – задал вопрос Палуцци.

– Дзокки. Но так, для забавы. Вернее, для отвода глаз.

– Значит, Убрино знает, что у него в пробирке вирус?

– Конечно.

– А сколько вы должны были получить после того, как операция будет закончена?

– Двадцать миллионов фунтов стерлингов.

Грэхем присвистнул:

– Дзокки говорил вам, где он достанет такие деньги?

Карос покачал головой. Он все еще стоял у перил и смотрел на лагуну, когда вдали появился белый вертолет «Газель».

– Вы что, так и будете целый день любоваться видом? – поинтересовался Грэхем.

Карос обернулся к нему:

– Думаю, он хотел заключить с кем-то сделку: его должны были бы освободить, ну и, конечно, заплатить деньги за то, что он вернет пробирку.

Пока они разговаривали, вертолет стремительно приближался к особняку. Заметив, что на нем установлены два пулемета, Грэхем отскочил в сторону, столкнув в воду сидящего на стуле Палуцци, и сам бросился в бассейн. Почти в этот же момент пулеметы открыли огонь. Карос как-то смешно дернулся, на белом пиджаке пятнами проступила кровь. Он перевалился через перила и рухнул вниз. Пилот, что-то высматривая, завис над террасой, потом резко повернул влево и удалился в сторону Корфы. Грэхем и Палуцци еще оставались под водой и, когда стрельба стихла, вылезли из бассейна, секунд через десять. Еле переводя дыхание, они бросились к перилам и увидели, что Карос лежит на скале. На фоне серых камней отчетливо выделялся его белый пиджак. Палуцци в бешенстве выругался по-итальянски и провел рукой по губам. Они были разбиты в кровь.

Заметив его хмурый вид, Грэхем пробормотал, извиняясь:

– Я вас сильно ударил... Некогда было предупреждать...

Палуцци тронул Грэхема за плечо:

– Я обязан вам жизнью.

– Ерунда! – Грэхем снял мокрую рубашку. – Ничем вы мне не обязаны.

В этот момент на террасу ворвался Будиен с двумя вооруженными охранниками. Подбежав к перилам, они уставились на распростертого на скале Кароса. Охранники, посмотрев на Грэхема и Палуцци, что-то тихо сказали Будиену.

– Они думают, что это мы все подстроили, – перевел Палуцци с греческого.

Будиен повернулся к Палуцци:

– Вы видели, какого типа был вертолет?

– Нет, – солгал Палуцци. – Я только заметил, что он был белого цвета и управлял им один человек.

– Вы разглядели его лицо?

– Вы что, шутите? Я же прыгнул немедленно в воду. А кто, по-вашему, мог убить Кароса?

– У хозяина было много врагов. Любой из них мог это подстроить.

– Как насчет Лино Дзокки? – поинтересовался Палуцци, наблюдая за реакцией алжирца. Однако лицо его по-прежнему оставалось бесстрастным.

– Я не знаю этого человека, синьор Карос никогда не посвящал меня в свои дела. – Неожиданно телохранитель взглянул на Палуцци с подозрением: – Так вы с американцем для того сюда и приехали, чтобы расспрашивать синьора Кароса об этом Дзокки?

– Да нет, мы просто упомянули его в разговоре, и все.

– Скоро здесь будет полиция, ей вы все и расскажете. И еще попробуйте объяснить, как это вам удалось выйти из такой переделки целыми и невредимыми.

– Вы что, полагаете, мы имеем какое-то отношение к убийству Кароса? – возмутился Палуцци.

– Это дело полиции – разбираться. Охранники останутся с вами. Учтите: им дан приказ стрелять, если вы попытаетесь смыться.

Палуцци подождал, пока Будиен ушел к лифту, и объяснил Грэхему, что происходит.

– Тем не менее отсюда есть только один выход. – Грэхем взглянул в сторону лифта.

– Должно быть, Анджело слышал стрельбу с вертолета...

– А что он может сделать?

– Сбросит нам веревочную лестницу. Уцепиться за нее будет непросто, но, пожалуй, это наш единственный шанс выбраться отсюда.

Грэхем взглянул на часы: 4.17.

– Ждем до четырех двадцати, не дольше. После этого попытаем счастья с лифтом. Нам надо убраться отсюда, пока не явилась полиция. Местные полицейские, возможно, связаны с Каросом и работали на него.

– Боюсь, что охранники прикончат нас раньше, чем мы доберемся до лифта.

– А что помешает им убить нас, когда мы попытаемся подняться на вертолет по веревочной лестнице? Так что сначала придется нам их убрать. – Грэхем заметил приближающийся вертолет: – Мне кажется, кабриолет подан.

– Что будем делать с охраной? – спросил Палуцци.

– Они увидят вертолет и обязательно подойдут к нам. Ты займись тем, что пониже ростом, а я возьму на себя его друга, – сказал Грэхем.

Действительно, охранники уже бежали в их сторону, один из них потребовал, чтобы Грэхем и Палуцци отошли от перил и подняли руки. Второй охранник держал ручной пулемет «спектр», поджидая, когда вертолет приблизится. Тем временем лифт пошел вниз: видимо, Будиен тоже заметил вертолет и послал за подкреплением. Нельзя было терять ни минуты. Палуцци набросился на невысокого охранника и со всей силой ударил его коленом в пах. Тот мгновенно выпустил автомат из рук. Второго охранника застрелил Грэхем (тот даже не успел открыть огонь). Подхватив оружие, они бросились к лифту, опасаясь, что оттуда вот-вот появятся люди.

Тем временем вертолет опустился совсем низко над террасой и сбросил веревочную лестницу.

– Поднимайся! – крикнул Грэхем Палуцци, пытаясь заглушить шум мотора.

Тот покачал головой:

– Я и так тебе обязан...

– Ничем ты мне не обязан, – заорал Грэхем. – Полезай первым, не спорь.

Палуцци кивнул, переведя взгляд с лифта на вертолет. Конец веревочной лестницы длиной в тридцать футов, коснувшись перил, уже волочился по террасе. Не выпуская автомат, Палуцци ухватился за нее левой рукой. Вертолет стал набирать высоту. Грэхем, обрушив огонь на приближающийся лифт, успел уцепиться за последнюю перекладину лестницы, но, ударившись головой о металлическую подпорку террасы, выпустил пулемет. Выскочившие из лифта охранники открыли огонь, но вертолет уже был вне досягаемости.

По лицу Грэхема текла кровь, ему пришлось собрать всю свою волю, чтобы не поддаться охватившей его слабости и не потерять сознание. Его левая рука соскользнула с перекладины лестницы. Какое-то время он висел над скалой, держась за перекладину лишь одной рукой. Это были страшные мгновения: тело его болталось из стороны в сторону, голова тряслась. Сделав невероятное усилие, он снова ухватился за лестницу левой рукой, попытался подтянуться, но сил не хватило. Грэхем закрыл глаза, надеясь, что голова перестанет кружиться, но ему стало еще хуже. Пальцы скользили по перекладине. Сжав зубы, он пытался ухватиться за веревку, но левая рука совсем ослабела, и он почувствовал, что сейчас свалится вниз. И тут Палуцци сжал его левое запястье и что-то крикнул, но Грэхем не расслышал, голова у него раскалывалась от боли. Он почувствовал, что теряет сознание, но ступни его ног коснулись воды. «Прыгай!» – что есть силы крикнул ему Палуцци. Грэхем отпустил перекладину и упал в море. Палуцци подхватил товарища, чтобы тот не ушел под воду и не захлебнулся. Грэхем хотел было что-то сказать, но в глазах у него потемнело.

* * *

Штаб-квартира НОЧС в Риме располагалась в большом здании серого цвета на виа По, неподалеку от западногерманского консульства. Официально значилось, что здесь находится архив министра обороны. Палуцци и Марко прошли через вращающуюся дверь центрального входа и направились по длинному подземному коридору в самый конец – к двери, на которой не было надписи. Они оказались в комнате с рядами настенных полок, заставленных картонными коробками, старыми досье и папками с документами. Марко остановился у противоположной от входа стены, отцепил висевший на поясе прибор дистанционного управления и привел его в действие: за стеной, которая сдвинулась в сторону, оказалась металлическая звуконепроницаемая дверь. Он набрал нужный код, дверь открылась, и они прошли в коридор, застланный голубым ковром. Он набрал другой код: дверь закрылась, стена стала на свое место. Палуцци послал Марко посмотреть, что у них есть в компьютере о Будиене, а сам пошел прямо в свой кабинет – послушать, какая информация собралась на автоответчике. Там было и сообщение от Мишеля Песко, командира подразделения, который просил его немедленно зайти. Палуцци отложил все дела, выключил автоответчик и пошел к командиру в кабинет.

Песко был человеком высокого роста, с холодными голубыми глазами. До того как он был принят в НОЧС (его предшественник погиб во время военных учений в горах Сицилии), Песко служил в одной из пяти ударных альпийских бригад итальянской армии. Его назначение командиром подразделения вызвало недовольство среди тех, кто хотел, чтобы этот пост занял Палуцци, и таких, надо сказать, было немало. Прошло уже три месяца, как Песко исполнял свои обязанности, но он все еще считался чужаком. Он и Палуцци не ладили друг с другом. Палуцци претило то, что новичок не был знаком с работой НОЧС, а Песко раздражала популярность Палуцци среди коллег. Общались они только по необходимости. Высшие чины в штабе итальянской армии знали о неприязни, возникшей между Песко и Палуцци, но все никак не могли решить, кого оставить на этом посту, а кого перевести в другое подразделение. Примиряться же враги не хотели.

Палуцци постучал в дверь, хотя кабинет Песко был открыт. В нем было, как всегда, очень накурено. Недруги приветствовали друг друга сухим кивком головы. Увидев сидящих на кушетке Колчинского и Сабрину, Палуцци приветливо улыбнулся им.

– Где Майк? – спросила девушка.

– В больнице Святого Джованни, – ответил Палуцци и сразу же поднял руку, успокаивая ее. – Не волнуйтесь, с ним все в порядке. – Он коротко рассказал о том, как их спас в море вертолет береговой охраны, который вызвал Марко.

– Грэхем тяжело ранен? – с беспокойством продолжала расспрашивать Сабрина.

– Пришлось наложить четырнадцать швов. Врачи боялись, что он потеряет зрение, но после ряда проверок стало ясно – никакой опасности нет. И все же какое-то время он должен оставаться в больнице.

– Но это невозможно! – воскликнул Колчинский и посмотрел на часы. – Уже шесть тридцать. Далеко отсюда до больницы?

– Минут десять на машине, – ответил Палуцци.

– Я поеду с майором, – предложила Сабрина.

– Нет, – твердо произнес Колчинский. – Вы работаете с Калвиери, и я хочу, чтобы вы возвратились в отель и не спускали с него глаз. А я поеду с Палуцци.

Сабрина что-то недовольно проворчала в ответ и, сложив руки на груди, откинулась на спинку дивана.

Песко встал, затушив сигару.

– Прошу извинить, у меня встреча в штабе в восемь тридцать. – Он улыбнулся Сабрине: – Особенно приятно было познакомиться с вами, мисс Карвер.

Сухо кивнув Палуцци, Песко вышел из кабинета.

– Да, не очень-то вы любите друг друга, – глядя на Палуцци, заметила Сабрина, когда командир подразделения ушел.

– Хватит, Сабрина, – оборвал ее Колчинский.

– Ну, это ни для кого не секрет, – фыркнул Палуцци. – Песко нам нужен, как рыбе зонтик. Он же ничего не умеет. Чему он может нас научить? Не то что Джузеппе Камерало, который был до него, – настоящий профессионал: он вдохновлял нас, вел за собой. И никогда не требовал того, чего не мог сам. А Песко за все время ни разу не был с нами на учениях, кому может нравиться эта конторская крыса? Естественно, люди хотят, чтобы их командиром был такой человек, как Камерало.

– А почему этого Песко сюда назначили? – спросила Сабрина.

– Потому, что он «службист». Джузеппе терпеть не мог возиться с бумагами. Когда он погиб и здесь провели аудиторскую проверку, оказалось, что Камерало не вел никаких записей. Все было в полном беспорядке. Вот к нам и направили Песко. Мне же поручили возглавить оперативную работу. Люди считают командиром меня, а Песко бесится, хочет, чтобы все его уважали, считались только с ним. Но если он будет целыми днями сидеть за столом и перебирать бумажки, то никогда ничего не добьется. – Палуцци присел на край стола и спросил Сабрину: – Ну, как поездка в Венецию?

Она рассказала о том, что там произошло.

– Вам удалось опознать человека, который стрелял в вас?

– Десять минут назад Песко передал мое описание этого человека компьютерщикам. Ответа пока нет.

Палуцци собрался было позвонить в компьютерный отдел, но тут в кабинет вошел Марко, его помощник, с папкой в руках.

– Я собрал сведения о Будиене, как вы просили. – Заметив в комнате Сабрину и Колчинского, Марко осекся: – Извините, сэр, я не знал, что вы не один.

Палуцци представил сидящих в кабинете вошедшему:

– Это Сергей Колчинский, заместитель директора ЮНАКО, и Сабрина Карвер, коллега Грэхема.

Лейтенант Марко пожал руки Колчинскому и Сабрине и передал Палуцци папку с документами.

– Будь так любезен, Анджело, – обратился к нему Палуцци, – узнай у компьютерщиков, почему они не дают ответа. Для того чтобы определить, кто этот человек, который стрелял в Сабрину, больше десяти минут не требуется.

Марко кивнул и вышел, а Палуцци, открыв папку, зачитал документ, в котором содержались сведения о Филиппе Будиене, телохранителе Кароса, и обещал присутствующим, что для них снимут копии с этого документа.

– Будиен под наблюдением? – спросил Колчинский.

– Двадцать четыре часа в сутки. Телефон прослушивается. Но пока ничего нет. – Палуцци уселся в кресло Песко. – Есть что-нибудь от вашего коллеги Витлока?

Колчинский кивнул и закурил сигарету.

– Витлок звонил мне в полдень. Он и Янг остановились в пансионе здесь, в Риме. Вайсман – в отеле «Хасслер-Вилла Медичи».

Палуцци присвистнул:

– Это один из самых дорогих отелей в Риме: у него что, денег много?

– Его бывшая жена получила в наследство верфь недалеко от Нью-Йорка. Пять лет назад продала ее примерно за сто миллионов долларов, а когда они в прошлом году развелись, за Ричардом остался реактивный самолет, ранчо в Колорадо и десять миллионов.

– И он еще продолжает служить в армии? Будь я так богат, нипочем не стал бы надрываться на службе!

– Деньги для генерала не имеют большого значения. Он прежде всего солдат. И надо отдать ему должное – хороший солдат.

Зазвонил телефон. Палуцци снял трубку и, слушая, что говорит Марко, ввел информацию в стоявший на столе Песко компьютер.

– Есть что-нибудь? – спросила Сабрина, как только он положил трубку.

На экране появились два лица. Палуцци кивнул и нажал кнопку принтера. Изображение отпечаталось на принтере, и Палуцци передал его Сабрине.

– Да, это он, – заявила Сабрина и передала факсимиле Колчинскому. – Но почему их двое?

– Это близнецы, – объяснил Палуцци, – похожи, как две капли воды, но у одного есть родинка на правой щеке, а у другого – нет. Только по ней их и можно отличить.

Сабрина села рядом с Колчинским и еще раз взглянула на факсимиле:

– Просто удивительно, до чего похожи!

– Вы можете сказать, кто из близнецов был в Венеции? – обратился к ней Палуцци.

– С родинкой на щеке. Я его долго не забуду. Как зовут этих близнецов?

– Карло и Томазо Франча. Карло тот, которого вы видели в Венеции, значит, в вертолете, на Корфе, был Томазо.

– Но вы, кажется, сказали, что лица не удалось разглядеть, – спросил майора Сергей.

– Да, но я знаю, они всегда выходят на задание вместе.

– Что еще о них известно?

Палуцци нажал другую кнопку компьютера, и на экране появился текст. Майор быстро прочитал его, перевел в уме на английский и, повернувшись к коллегам, сказал:

– Близнецы родились в Салерно в 1956 году, рано осиротели. Оба занимались спортом, достигли больших успехов и, несмотря на юный возраст, участвовали в профессиональных соревнованиях по горным лыжам. Карло особенно преуспел в скоростном спуске, а Томазо в слаломе. Оба были включены в итальянскую сборную на зимней Олимпиаде 1976 года, но накануне соревнований не прошли тест на наркотики и были отстранены. Федерация навсегда запретила им принимать участие в спортивных соревнованиях. Некоторое время, они занимались тем, что показывали на улицах различные трюки, пока не втянулись в преступный бизнес. Сейчас работают как вольные наемники в Италии и Греции.

– Вам уже приходилось сталкиваться с близнецами? – спросил Колчинский.

– Лично мне нет, но Я о них много слышал.

– Они что, симпатизируют «Красным бригадам»?

– Симпатизируют тому, кто им платит, мисс Карвер. А стоят близнецы недешево и сами назначают цену за свою работу – такое только они могут себе позволить, потому что считаются едва ли не самыми лучшими наемниками.

– Ирония судьбы, не правда ли? – задумчиво заметила Сабрина. – Выходит, Карос сам оплатил собственную гибель.

– Получается, что так, – ответил Палуцци.

– Ну а известно, где они сейчас? – спросил Колчинский.

– Нет. Обычно они ведут бродячий образ жизни. Правда, у близнецов есть летняя вилла во Фреджене. Это фешенебельный курорт на берегу моря в десяти – двенадцати милях отсюда. Но весь последний год они ни разу там не появлялись. Я, конечно, распоряжусь, и мы примем все необходимые меры, чтобы их разыскали, но не думаю, что найти их будет легко; учтите, мы имеем дело с профессионалами высокого класса.

– Может быть, поиск лучше начать с вертолета? – спросил Колчинский. – Его, наверное, не так трудно будет найти? В конце концов, не каждый день над островом появляются белые вертолеты «Газель», да еще с 30-миллиметровыми пулеметами.

– Я уже послал людей этим заняться, но сомневаюсь, что им удастся что-нибудь выяснить: эти двое могли спрятать вертолет где угодно.

– Не думаю, что это легко сделать, – заметил Колчинский.

– Может, и так, но где начинать поиск: в Италии, в Греции? А может, на Корфу, Сардинии, Сицилии? Вертолет могли спрятать в любом месте, а времени у нас в обрез.

– Да, времени нет, но, возможно, сегодня вечером нам удастся перехватить пробирку. – Голос Колчинского звучал бодро.

– Зря надеетесь, – остудил его Палуцци. – Убрино не появится, если не будет полностью уверен в своей безопасности.

– Вы думаете, нам подстроят ловушку? – спросил Колчинский.

– Вначале, когда Карос упомянул о встрече с Убрино, я так не думал. Для Кароса было бы слишком опасно попытаться уничтожить меня и Майка, не подвергая опасности собственную жизнь. Но после того как он погиб, я считаю, что, может быть, эта ловушка готовилась для него? Карос слишком много знал. Возможно, Убрино как раз и планировал вызвать его на встречу и ликвидировать. Если не считать того, что мы вычислили связь Кароса с исчезнувшей пробиркой, все шло точно по плану. Возможно, Убрино как раз и намеревался уничтожить Кароса прежде, чем он нам что-нибудь успеет рассказать.

– Но Томазо Франча опоздал и не успел заставить Кароса замолчать. И тут на Корфу явились вы с Михаилом. Тогда он и попытался ликвидировать всех троих, так? – выдвинул Колчинский свою версию.

– Нет, я так не думаю. – Палуцци покачал головой. – Если бы Томазо хотел это сделать, он мог нас убить, когда мы барахтались в бассейне, – это было достаточно легко, но он явно охотился только на Кароса.

– Что-то подобное произошло и с нами в Венеции, – заметила Сабрина, обращаясь к Колчинскому. – Ну, как будто стрелявший хотел, чтобы мы спаслись.

– Ничего не понимаю, – пробормотал Колчинский. Он встал и затушил сигарету. – Хорошо, сейчас уже семь часов. Я хотел бы повидать Михаила, прежде чем мы отправимся к Сант Иво, а пока я прикажу перевести для вас материалы о Будиене и братьях Франча на английский.

– Я сама это сделаю, – сказала Сабрина, хмуро взглянув на Колчинского, – вряд ли я смогу чем-нибудь еще заняться, сидя у себя в номере.

Колчинский взял папки с документами у Палуцци и передал их Сабрине. Майор сочувственно ей улыбнулся и, позвонив Марко, сообщил, что едет вместе с Колчинским к Сант Иво. Затем, отпустив Марко домой – немного поспать, положил трубку и встал.

– Вы вооружены? – спросил он Колчинского.

Тот покачал головой.

– Возьмите мой пистолет, – предложила Сабрина, достала «беретту» из заднего кармана джинсов и протянула Колчинскому.

– Оставьте пистолет при себе, мисс Карвер. Я возьму оружие для мистера Колчинского с нашего склада, – сказал Палуцци.

Девушка убрала пистолет.

– Перестаньте называть меня мисс Карвер. А то я чувствую себя как старая дева. Давайте – просто Сабрина.

– А меня называйте – Сергей, – добавил Колчинский.

Палуцци улыбнулся:

– Какой тип оружия вы предпочитаете, Сергей?

– "Токарев-Т-33", но вообще я хорошо владею любым оружием.

– Дадим вам «Токарев», нет проблем, – заверил Палуцци и тут же позвонил на склад. – Сейчас принесут, – сказал он, усаживаясь за стол.

В дверях появился Марко и спросил:

– Сэр, вы уверены, что мне не надо сопровождать вас к Сант Иво?

– Да, идите и отдохните немного. Если вы мне понадобитесь, я вас немедленно вызову.

– Вы меня проводите? – спросила Сабрина Марко. – Пора мне возвратиться в отель и узнать, чем там занимался Калвиери, пока я тут находилась.

– И не забудьте предупредить: если позвонит К.В., пусть его немедленно соединят с вами, – напомнил Колчинский.

– Не забуду, – ответила Сабрина и вышла следом за Марко. Как только принесли пистолет «Токарев» и майор за него расписался, Палуцци и Колчинский сели в машину и отправились в больницу Святого Джованни, которая находилась на улице де Амба Арадам, напротив базилики Святого Джованни Латерано, главного кафедрального собора в Риме. В вестибюле больницы Палуцци подошел к справочной и узнал, как пройти к Грэхему: он лежал в отдельной палате. Они поднялись на третий этаж, откуда открывался прекрасный вид на виллу Челимонтана и парк, окружающий Колизей. Колчинский постучал в дверь палаты, и они вошли.

Грэхем сидел в кровати, облокотившись о подушку. Увидев коллег, он сразу же положил на стул газету «Интернэшнл дейли ньюс», которую просматривал перед их приходом. Кровоподтек на левой стороне лица Майка был не очень заметен – его закрывала повязка, наложенная на швы около глаза.

– Как чувствуете себя, дружище? – обратился к нему Колчинский. Он смахнул со стула газету и сел, всматриваясь в лицо Грэхема.

– Отлично, – улыбнулся Грэхем и отбросил простыни. Он был в джинсах и чистой белой рубашке с коротким рукавом, которую Палуцци прислал ему из отеля. – Я готов, только туфли надену.

– Куда это? – строго спросил его Колчинский.

– Разве Фабио не рассказал вам о Сант Иво?

– Рассказал, конечно, но вы туда не поедете, – возразил Сергей. – Вы останетесь здесь, по крайней мере до утра.

– И не подумаю здесь оставаться, я здоров! – взорвался Грэхем.

Колчинский тяжело вздохнул:

– Ну зачем же всегда спорить с начальством? Врачи считают, что вам следует остаться в больнице до утра. Думаю, они знают, что для вас лучше.

– Да ну?! После того как Керри и Мики были похищены, психиатры именно так и говорили: «Мы знаем, что для вас лучше, мистер Грэхем». Черта с два, они знают! Для них я был просто очередной «историей болезни», которую они открывают, когда приходят утром на работу, и закрывают вечером, когда уходят домой. А знают ли они, что такое жить с постоянным чувством вины? Понимают, через что я прошел? Им только кажется, что они могут это себе представить. Если бы я имел дело с психиатром, который лишился семьи при аналогичных обстоятельствах, я, пожалуй, согласился бы его выслушать, потому что он действительно мог бы понять, что я испытываю. То же самое и сейчас: пусть приведут врача с такой же раной, как у меня, и я готов буду к нему прислушаться. Черт побери, Сергей, что они себе воображают, когда считают себя вправе решать, что для меня лучше? В конце концов, это мое тело, и голова тоже моя. А я знаю, что со мной все о'кей.

Колчинский устало провел рукой по лицу.

– Как хотите, Михаил, можете уходить. Но с нами вы все равно не поедете. Возвращайтесь в гостиницу, Сабрина уже там.

– Замечательно, – невнятно пробормотал Грэхем, – она, конечно, тут же начнет за мной ухаживать, как мамочка.

– Она просто заботится о вас, что в этом плохого? – Колчинский встал и сердито отодвинул стул. – Увидимся позже, в отеле.

Выйдя вслед за Колчинским в коридор и закрыв за собой дверь, Палуцци спросил:

– Если мой вопрос не покажется вам бестактным, то скажите, что случилось с семьей Майка?

Пока они шли к машине, Колчинский рассказал майору, что жену и сына Грэхема похитили бандиты.

– Их так и не нашли? – переспросил Палуцци. Сергей только покачал головой. – И Грэхем после этого не сломался?

– Михаил не может сломаться. Он настоящий профессионал и не позволит себе расслабиться.

Палуцци завел машину и вздохнул:

– Не знаю, как бы я это пережил, если в такое случилось с моими близкими.

– Упаси вас Бог от такого!

Они отъехали.

– Сколько у вас детей? – спросил Колчинский.

– Один сын – Дарио. Ему восемь месяцев. Совсем крошка, но забот с ним хватает.

– Могу себе представить. А что делает ваша жена?

– Сидит дома с ребенком. Дарио не дает ей скучать. А раньше жена была стюардессой на «Эр Франс».

Они проехали мимо ярко освещенного Колизея.

– Вы там бывали? – поинтересовался Палуцци.

– Не раз. Я прожил в Риме больше года.

– Вы мне об этом не говорили, – удивился Палуцци.