Текст книги "Призрачная страна"
Автор книги: Алисон Ноэль
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 18 страниц)
Глава 11
Всю ночь я ворочаюсь в постели. Смятые простыни и одеяла промокли от пота, душа и тело измотаны сновидениями. Я то и дело просыпаюсь, судорожно хватая ртом воздух, и опять проваливаюсь в сны, из которых никак не вырваться.
А вырваться я хочу по одной-единственной причине: там, во сне, Райли. Она весело хохочет, схватив меня за руку, и тащит осматривать какую-то очень странную местность. Я вприпрыжку поспеваю за ней, притворяясь, будто мне очень нравится прогулка, но стоит Райли отвернуться, как я бросаюсь прочь. Скорее, скорее отсюда!
Потому что на самом деле это не Райли. Райли больше нет. Она послушалась меня, перешла через мост и двинулась дальше, в неведомое. И хоть она дергает меня за руку, кричит, чтобы я не отвлекалась, чтобы поверила ей и перестала убегать, – я не желаю подчиняться. Наверняка это мне наказание за то, что подвела Деймена, отправила Трину в Призрачную страну и поставила под удар все, что мне дорого. Подсознание подсовывает образы, рожденные чувством вины и подслащенные имитацией счастья. Не могут они быть правдой!
Я уже готова спастись бегством, как вдруг Райли загораживает дорогу и приказывает мне остановиться. Стоя перед какой-то сценой, она медленно отводит в сторону занавес, и я вижу высокий, узкий прямоугольный ящик, что-то вроде стеклянной тюрьмы, а в ней отчаянно мечется Деймен.
Я кидаюсь к нему на помощь, умоляю чуть-чуть потерпеть, пока я разобью стекло… Он меня не слышит. И не видит. Он продолжает метаться и наконец, выбившись из сил, закрывает глаза и соскальзывает в бездну.
Призрачная страна.
Место для погибших душ.
Я вскакиваю с постели, вся в поту, трясясь в ознобе, и стою посреди комнаты, прижимая к себе подушку. Ужасный смысл послания сестры ясен: как ни старайся, я не спасу суженого от себя самой.
Я распахиваю платяной шкаф, натягиваю какую-то одежду, хватаю кеды и бегу в гараж. Знаю, еще рано ехать в школу, вообще рано ехать, куда бы то ни было, но я отказываюсь сдаваться. Не желаю верить кошмарным снам! Нужно с чего-то начать. Что есть, с тем и будем работать.
Я сажусь в машину и вдруг передумываю. Открывая двери гаража и прогревая мотор, я рискую разбудить Сабину. И хотя я вполне могу просто выйти на дорогу и материализовать себе любой автомобиль, мотоцикл, «Веспу» и вообще все, что угодно, я решаю вместо этого устроить пробежку.
Бегун из меня никакой. На уроках физкультуры я не бью рекорды, а плетусь позади всех, из последних сил заканчивая обязательный круг. Но это было раньше, до того, как я стала бессмертной. Теперь мне дарована невероятная скорость – я пока еще не определила ее границы. С тех пор я и не бегала ни разу. И вот идеальная возможность проверить, как быстро и как далеко я смогу пробежать, не выбиваясь из сил. Не терпится попробовать!
Я выскальзываю через боковую дверь и сворачиваю на улицу. Собираюсь устроить разминку, пробежаться неторопливой рысцой, а там уж разогнаться до максимума, но стоит только начать, выброс адреналина подстегивает меня, словно высококлассное ракетное топливо. Я и опомниться не успела, а уже – полный вперед!
Я мчусь так быстро, что соседние дома сливаются в размытое пятно кирпича и штукатурки. Перепрыгиваю через мусорные баки, лавирую между небрежно припаркованными машинами с ловкостью и грацией дикой кошки. Я буквально не чую под собой ног, просто верю, что они не подведут – в рекордные сроки доставят к месту назначения.
Не прошло и нескольких секунд, как я стою перед тем самым домом, куда поклялась никогда больше не возвращаться, и намерена сделать именно то, что обещала Деймену не делать ни в коем случае: попробовать договориться с Романом.
Не успела я поднять руку и постучать, а на пороге уже появляется Роман. На нем синяя шелковая пижама, сверху наброшен темно-лиловый халат, из-под штанин выглядывают бархатные тапочки в тон, с вышитыми золотыми лисицами. Прищурившись, он окидывает меня самодовольным взглядом без малейших признаков удивления.
– Эвер! – Склоняет голову набок, демонстрируя татуировку в виде уробороса. – Что привело тебя в наши края?
Я нащупываю сквозь футболку амулет, под которым отчаянно бьется сердце. Надеюсь, Деймен прав и амулет действительно меня защитит в случае чего.
– Нам надо поговорить, – отвечаю я, стараясь не вздрагивать под неспешным оценивающим взглядом.
Насмотревшись, Роман устремляет взор в ночную тьму, а после – снова на меня.
– Надо? – Он выгибает бровь. – А я и не знал.
Я хочу состроить гримасу, но вспоминаю, зачем я сюда пришла, и крепко сжимаю губы.
– Узнаешь дверь? – Он стукает костяшками пальцев по двери. Раздается глухой деревянный звук. Не понимаю, к чему клонит Роман. – Разумеется, не узнаешь! – Уголки его губ насмешливо приподнимаются. – Это потому, что она новая. После твоего прошлого визита дверь пришлось заменить. Помнишь, как ты вломилась в дом и вылила мой запас эликсира в раковину? – Роман, посмеиваясь, качает головой. – Ай-яй-яй, нехорошо, Эвер! Надеюсь, сегодня ты будешь вести себя лучше.
Он прислоняется к притолоке и жестом приглашает войти, рассматривая меня интимно и многозначительно.
Я прохожу в комнату, отметив по дороге, что с прошлого раза изменилась не только дверь. Исчезли репродукции Боттичелли и ситцевая обивка веселеньких расцветок. Вместо этого – мрамор, тяжелые темные занавеси, грубо оштукатуренные стены и какие-то чугунные витые штуковины.
– Тосканский стиль? – Я оборачиваюсь и вздрагиваю – Роман стоит так близко, что можно разглядеть фиолетовые крапинки в его глазах.
Он и не думает посторониться.
– Иногда я скучаю по родным краям. – Улыбка обнажает его блестящие белые зубы. – Сама знаешь, Эвер, – в гостях хорошо, а дома лучше.
Я судорожно сглатываю и отворачиваюсь, присматривая наиболее удобные пути к отступлению. Сейчас мне нельзя допустить ни малейшей ошибки.
– Ну, чем я обязан столь великой чести? – бросает Роман через плечо, направляясь к бару.
Достал из холодильника бутылку эликсира, плеснул в хрустальный бокал и предлагает мне. Я только отмахиваюсь. Тогда Роман усаживается на диван, широко расставив ноги и пристроив бокал на колене.
– Вряд ли ты явилась посреди ночи, чтобы полюбоваться интерьером. Что ж, давай рассказывай, к чему все это?
Кашлянув, заставляю себя посмотреть ему прямо в глаза. Не дергаться, не мямлить, ничем не показывать слабость! Я отлично понимаю, что в любую секунду все может перемениться, и я из забавной диковинки превращусь в добычу.
– Я пришла, чтобы предложить перемирие. – Настороженно жду реакции, а в ответ – лишь внимательный взгляд. – Понимаешь, временное прекращение военных действий… передышка по взаимной договоренности… э-э…
Роман машет рукой.
– Избавь меня от словарных определений, золотце! Я и сам могу их процитировать по памяти на двадцати языках и сорока диалектах. А ты?
Молча передергиваю плечами – я и на одном-то языке с трудом это выговорила. Роман покачивает бокал в руке. Ярко-алая жидкость сверкает, омывая стенки.
– Как же ты намерена договариваться? Знаешь ведь прекрасно: я ничего тебе не уступлю, если ты не уступишь что-нибудь взамен.
Он похлопывает по сиденью и улыбается так, словно я уже готова сесть рядом с ним.
– Зачем это тебе? – спрашиваю я, не удержавшись. – Ты неплохо выглядишь, ты наделен бессмертием и всеми талантами, которые к нему прилагаются. Мог бы выбрать кого угодно, что же ты ко мне прицепился?
Роман хохочет, запрокинув голову. Его хохот наполняет всю комнату. Слегка успокоившись, Роман смотрит на меня.
– «Неплохо выгляжу»? – Посмеиваясь, он ставит бокал на столик и вынимает из футляра, инкрустированного драгоценными камнями, позолоченные маникюрные ножницы. – «Неплохо выгляжу», – вполголоса повторяет Роман, внимательно осматривает свои ногти и вновь переводит взгляд на меня. – Видишь ли, золотце, в этом-то все и дело. Я могу выбирать, кого захочу. Мне все так легко достается! Слишком легко. – Роман вздыхает и принимается увлеченно обрабатывать свои ногти. Я уже решаю – он ничего больше не скажет. А он продолжает: – Становится скучновато после первой… приблизительно сотни лет. Ты еще новенькая и пока не понимаешь. Со временем поймешь, что я тебе сделал огромное одолжение.
Я всматриваюсь в его лицо. О чем это он? Одолжение? Издевается, что ли?
– Может, все-таки присядешь? – Роман указывает ножничками на мягкое кресло справа от меня. – Иначе выходит, я плохой хозяин – держу гостью на ногах. К тому же, знаешь ли ты, как очаровательно выглядишь? Немного растрепанная спросонья, зато до чего сексуально!
Он жмурится, точно кот, и между приоткрытых губ высовывается кончик языка. Я делаю вид, что ничего не замечаю. Для Романа все на свете – игра, и если я сяду кресло, это будет признанием поражения. Хотя стоя вот так перед ним, пока он облизывает губы и шарит взглядом где не надо, я совсем не чувствую себя победительницей.
– Видно, ты совсем сумасшедший, если считаешь, что сделал мне одолжение. – Голос у меня никакой не грозный, а сиплый и надтреснутый. – Ты псих!
В ту же секунду я жалею, что это у меня вырвалось.
А Роман равнодушно пожимает плечами и вновь принимается подстригать ногти.
– Поверь мне, золотце, «одолжение» – это еще слабо сказано. Я дал тебе цель. Что называется – смысл жизни. – Он слегка выгибает бровь. – Скажи мне, Эвер, ты ведь сейчас одержима одной заветной мечтой: любым способом достичь… завершения… с Дейменом. Так отчаянно жаждешь этого, что даже уговорила себя прийти сюда?
Я сглатываю комок в горле, не сводя с Романа глаз. Какая же я дура! Надо было прислушаться к совету Деймена.
– Ты слишком нетерпеливая. – Роман склоняет голову, полируя только что остриженные ногти. – Куда торопиться, перед тобой вечность! Подумай, Эвер, чем бы вы ее заполнили, если бы не я? Без конца осыпали бы друг друга букетами дурацких тюльпанов? Не вылазили бы из постели?
– Глупость какая! – сержусь я. – Если ты так на это смотришь… Будто совершил невесть какое благодеяние…
Я мотаю головой – нет смысла продолжать.
– Шестьсот лет я тосковал по ней! – Роман отшвыривает ножнички, не отрывая взгляда от меня. – А ты спроси – почему? Почему я столько лет думал об одной-единственной, когда мог выбрать любую? – Он смотрит на меня, словно и вправду ждет ответа, хотя мы оба знаем, что я не собираюсь отвечать. – Ты думаешь, дело в ее красоте? Верно, поначалу это меня и привлекло. – Он улыбается своим воспоминаниям. – Но главное в другом: я не мог ее получить – все просто. Как ни старался, сколько ни страдал, она… – Он напряженно смотрит на меня. – Скажем так: она не приняла меня.
Я морщусь, не в силах удержаться. Если он убил столетия, страдая по этому монстру, я-то тут при чем?
А он продолжает, не обращая внимания на мою гримасу:
– Слушай внимательно, Эвер, я сейчас поделюсь чем-то сокровенным. Имей в виду, это важно. – Роман подается вперед, упираясь руками в колени, голос у него ровный, негромкий, очень настойчивый. – Мы всегда хотим то, чего не можем получить. – Он откидывается на спинку дивана и кивает с таким видом, словно только что открыл мне великую тайну мироздания. – Такова человеческая природа. Это у нас в подкорке заложено. Может, тебе не хочется так думать, но Деймен исключительно из-за этого четыреста лет по тебе сохнет.
Роман расслаблен, его лицо безмятежно. Как всегда, он безошибочно находит мои болевые точки. Знает ведь, что именно этого я больше всего боюсь с тех пор, как узнала о нашем с Дейменом прошлом.
– Нужно смотреть правде в лицо, Эвер. Даже Трина с ее невероятной красотой не смогла надолго его удержать. Тебе, должно быть, известно, как быстро она ему надоела?
У меня в горле комок, и в животе словно ворочается кусок твердого мрамора. Ничего себе, быстро – двести лет! Хотя, наверное, когда имеешь дело с вечностью, все становится относительным.
– У нас не конкурс красоты!
Меня саму передергивает от моих слов. Неужели я не способна придумать ответ получше?
– Конечно, нет, золотце! – Роман смотрит на меня с жалостью. – Иначе Трина победила бы. – Он удобно расположился на диване, закинув руку с бокалом на спинку, и словно бросает мне вызов. – Дай угадаю: ты вообразила, что две души нашли друг друга, сама судье предназначила им стать единым целым, и прочие радости щенячьей любви? – Он кивает и добавляет со смехом: – Вот что ты подумала?
– Какая разница, что я подумала? – Я зло прищуриваюсь. Терпение мое лопнуло, пора переходить к делу. – Я не для того пришла, чтобы выслушивать твои философские рассуждения. Я пришла, потому что…
– Потому что тебе что-то от меня нужно. – Он ставит бокал на стол. – А значит, я за рулем. И я решаю, когда и куда едем.
– Почему ты не унимаешься? – Мне ужасно надоела навязанная им игра. – Ты соблазняешь меня, чтобы испортить наши с Дейменом отношения. Зачем? Месть за Трину? Но ее уже не вернешь. В конце концов, все эти дурацкие игры тебе самому не дают жить дальше. – Я твердо смотрю Роману в глаза, стараясь убедить. Посылаю мысленный образ, как он отдает мне противоядие. – Я тебя прошу, прислушайся к голосу разума. Пожалуйста, помоги мне исправить то, что ты сделал с Дейменом, и будем жить мирно.
Он качает головой, поджав губы.
– Извини, дорогая, цена уже назначена. Вопрос только в том, согласна ли ты заплатить.
Я прислоняюсь к стене. Я устала и чувствую себя проигравшей, только не подаю виду.
– Ты не получишь меня, Роман. Ни за что, никогда, пока я…
Мне не удается закончить самую обидную часть своей тирады – Роман встает и подходит ко мне так стремительно, что я не успеваю моргнуть, а уже его дыхание задевает мою щеку.
– Расслабься, – шепчет он, склоняясь ко мне так близко, что можно рассмотреть каждую пору на его безупречной коже. – Конечно, было бы забавно, милое маленькое развлечение, но, увы, речь совсем не об этом. У меняя на уме кое-что более экзотическое, чем перепихнуться с неопытной девственницей. Хотя, если тебе очень захочется, я готов, дорогая, – и никаких взаимных обязательств. – Он улыбается, пронзая меня взглядом голубых глаз, и мысленно посылает мне киноролик, где главные роли играем он, я и громадная кровать. – А если нет… Что ж ничего не изменится, верно? Все останется в точности как было. Ты, и я, и наши судьбы сплелись между собою… навеки.
Я отворачиваюсь, дышу быстро и неровно, собрав всю волю в кулак, чтобы сдержаться и не врезать ему в пах коленом, пока он водит носом по моему уху, щеке, шее, вдыхая мой запах.
– Я понимаю твои чувства, Эвер, – продолжает шептать Роман, теперь задевая губами краешек моего уха. – То, чего ты жаждешь, так близко… и все же не дается в руки. Мало кому из людей дано испытать эту боль. Но мы-то с тобой знаем, правда?
Я заставляю себя разжать кулаки и отчаянно стараюсь сохранить самообладание. Нельзя рисковать, нельзя позволять себе необдуманные действия.
Неожиданно Роман выскальзывает в коридор – так быстро, что я едва могу уследить за его перемещениями. Обернувшись, он указывает мне на дверь и практически выталкивает из дома со словами:
– Извини, что обрываю разговор, но я забочусь о твоей репутации. Если Деймен вдруг узнает, что ты приходила сюда… настоящая трагедия, правда?
Он улыбается, сверкая белыми зубами. Загорелый, голубоглазый, с золотистыми волосами – воплощение рекламного калифорнийского мальчика: «Насладитесь жизнью в Лагуна-Бич»! Как я зла на себя – за то, что была идиоткой, не послушала Деймена, поставила нас обоих под удар. Дала в руки Роману еще одно оружие против себя.
– Жаль, что ты не получила того, за чем пришла, золотце, – мурлычет он и вдруг оборачивается, заметив шикарный черный «ягуар», только что подъехавший к крыльцу.
Из автомобиля появляется великолепная парочка, роскошный брюнет и брюнетка, и немедленно уходят в дом. Когда за ними закрывается дверь, Роман добавляет:
– Будешь уезжать – смотри, не задень ту машину. Марко тебе голову оторвет за малейшую царапину.
Глава 12
Я плетусь домой. Точнее, поначалу я действительно двигаюсь к дому. Примерно на полпути сворачиваю с дороги, потом еще раз и еще. Иду медленно, буквально волоча ноги. Не нужно больше никуда бежать, никому ничего доказывать. При всей своей силе и скорости я не могу тягаться с Романом. Он мастер в этой игре, а я всего-навсего пешка.
Я забрела в самое сердце Лагуны – или, как его еще называют, Виллидж. Домой не хочется – все равно уже не уснуть, к Деймену идти стыдно, и вот я брожу по темным безлюдным улицам. В конце концов, останавливаюсь перед аккуратным домиком с цветами по бокам от входа и плетеным ковриком с надписью «Добро пожаловать!». Приветливый такой домик, дружелюбный, гостеприимный.
Только на самом деле ничего подобного. Скорее, это место преступления. И сейчас я не задерживаюсь, чтобы постучать. Незачем. Ава давно здесь не живет. Она украла эликсир, бросила Деймена на произвол судьбы, а сама сбежала и вряд ли намерена вернуться.
Мысленно отпираю дверь и вхожу. Быстро оглядевшись, направляюсь в кухню. С удивлением обнаруживаю вместо обычной идеальной чистоты кошмарный беспорядок – в раковине гора грязной посуды, на полу мусор. Конечно, Ава такого не допустила бы. В доме явно кто-то другой.
Выхожу на цыпочках в коридор, заглядываю в одну пустую комнату за другой и в конце концов добираюсь до темно-синей двери в комнату, где Ава занималась медитацией, пытаясь дотянуться до потусторонних измерений. Приоткрыв дверь, заглядываю в щелочку и смутно различаю в темноте две спящие фигуры на полу. Шарю рукой по стене в поисках выключателя, а потом вдруг вспоминаю, что и сама могу осветить комнату без всякой лампы.
Вот уж кого никак не ожидала здесь увидеть…
– Рейн? – Я опускаюсь на колени возле девочки и перевожу дух, только когда она, пошевелившись, приоткрывает один глаз.
– А, привет, Эвер. – Она протирает глаза и с трудом садится. – Только я не Рейн, я Роми. Вот Рейн.
Я смотрю на вторую двойняшку. Едва узнав меня, она начинает хмуриться.
– Что вы здесь делаете? – Я обращаюсь к Роми, она всегда была более приветливой.
– Мы здесь живем.
Она встает и заправляет мятую белую блузку за пояс синей клетчатой юбки.
Я перевожу взгляд с одной сестры на другую: бледная кожа, огромные темные глаза, прямые черные волосы до плеч, неровно обрезанные челки и школьная форма, как при нашей первой встрече. Только в Летней стране девчонки всегда выглядели чистенькими и аккуратными, а сейчас наоборот: обе растрепанные и какие-то неухоженные.
– Вам нельзя жить в доме Авы! – Почему-то меня тревожит, что девчонки здесь поселились. – Не вернуться ли вам домой? В Летнюю страну?
– Мы не можем. – Рейн подтягивает гольфы, чтобы они были в точности одинаковой длины, и тем невольно подсказывает мне единственный признак, по которому двойняшек можно различить. – Мы застряли тут навсегда, по твоей милости, – бурчит она и злобно косится на меня.
Я оглядываюсь на Роми – может, хоть она объяснит? Роми с упреком смотрит на сестру, а потом пожимает плечами:
– Дом все равно пустой. А ты не слушай Рейн, мы очень рады тебя видеть! Мы как раз поспорили, скоро ли ты появишься.
Я спрашиваю с нервным смешком:
– И как? Кто выиграл?
Рейн, скорчив гримасу, тычет пальцем в сестру.
– Она. Я была уверена, что ты про нас вообще забыла.
Я замираю. Как-то так она это сказала…
– Погоди, вы что, все время здесь жили?
– Мы не можем переместиться, – пожимает плечами Роми. – Мы утратили магические способности.
– Так я вам помогу! Вы ведь хотите обратно… Да?
Рейн ехидно усмехается, а Роми кивает. Значит, все просто – нужно всего лишь создать портал, отправить девчонок в Летнюю страну, помахать им на прощание и вернуться одной в Лагуну.
– Очень хотим, – говорит Роми.
– И желательно поскорее, – добавляет Рейн, прищурившись. – Хоть это ты можешь для нас сделать?
Я с трудом проглатываю комок в горле. Ничего не скажешь, заслужила. А все-таки интересно, кому больше хочется, чтобы они убрались отсюда – им или мне?
Я подхожу к футону. Кстати, непонятно, почему они спали не на нем, а на полу?
– Идите сюда! – бросаю через плечо. – Ты садись справа от меня, а ты, Роми, вот здесь. – Я хлопаю по пухлой подушке. – Так, возьмите меня за руки, закройте глаза, сосредоточьтесь и постарайтесь увидеть портал. Представьте себе золотистое сияние! И как только картинка станет четкой, шагайте в портал. Помните – я рядом, я вас подстрахую. Готовы?
Обе кивают, и мы приступаем. Добросовестно выполняем необходимые действия. Пройдя сквозь сияющий портал, открываю глаза и вижу, что я одна посреди душистого луга.
– Говорили же тебе! – Рейн встречает мое возвращение, подбоченившись, глаза злые, обвиняющие, бледные пальцы комкают клетчатую ткань юбки. – Вроде ясно сказали: у нас больше нет магических способностей! Мы застряли здесь и не можем переместиться. Все из-за того, что тебе хотели помочь!
– Рейн! – Роми с упреком качает головой и смущенно оглядывается на меня.
– Так ведь правда же! – насупившись, огрызается Рейн. – Говорила я тебе – не надо рисковать, все равно она не послушает. Между прочим, так и вышло! А мы расплачиваемся.
«Не вы одни», – думаю я, и мне тут же становится стыдно. Надеюсь, способность читать мысли девчонки тоже утратили. Хоть Рейн меня и бесит, я знаю – она права.
– Слушайте… – Судорожно сглотнув, перевожу взгляд с одной сестры на другую. – Я понимаю, вам очень хочется переместиться отсюда. Понимаю, поверьте! И я постараюсь помочь вам, чем только смогу. – Я киваю, а они переглядываются – две одинаковые мордашки выражают одинаковое недоверие. – Еще не знаю как, но помогу обязательно! А пока я устрою вас жить спокойно и с удобством. Честное скаутское! Хорошо?
Рейн морщится и тяжело вздыхает.
– Главное, верни нас в Летнюю страну! – объявляет она, скрестив руки на груди. – Больше нам ничего не нужно.
Я киваю, усилием воли заставляя себя сдержаться. Не позволю ей меня довести!
– Поняла. Но чтобы я могла вам помочь, ответьте на несколько вопросов.
Они переглядываются. В глазах Рейн ясно читается: «Ни за что», а Роми оборачивается ко мне и кивает:
– Ладно.
Одна мысль давно меня мучает. Мне трудно подобрать слова, и все же я бросаюсь в омут, очертя голову.
– Не обижайтесь, пожалуйста, мне необходимо знать: девчонки, вы – мертвые?
Задерживаю дыхание. Я готова к тому, что они разозлятся. Да практически к любой реакции готова, только не к тому, что они примутся хохотать. Рейн сгибается вдвое, хлопая себя по коленкам, а Роми в судорогах скатывается с футона.
– Уже и спросить нельзя, – бурчу я, сама обидевшись. – Мы встретились в Летней стране, там полно покойников. Не говоря уже о том, какие вы обе бледные.
Рейн, отсмеявшись, прислоняется к стене.
– Ну да, бледные. Подумаешь! – Она переводит взгляд с меня на сестру и снова на меня. – Ты и сама не слишком загорелая. Мы же из-за этого не причисляем тебя к усопшим!
Я вздрагиваю. Рейн права, и все-таки…
– У вас преимущество – Райли вам все обо мне рассказала еще до того, как мы познакомились. Вы заранее знали, кто я и что я. А если я хочу вам помочь, мне тоже нужно о вас что-нибудь знать. Может, вам это неприятно, только придется рассказать мне вашу историю, иначе ничего у нас не получится.
– Никогда! – отвечает Рейн, грозно глядя на сестру.
Роми не обращает на нее внимания.
– Мы не мертвые, – объясняет она. – Мы скорее… беженцы. Беженцы из прошлого, так можно сказать.
Я смотрю на них и думаю: а ведь стоит мне убрать щиты, да настроить свой квантовый дистанционный пульт – и одно прикосновение откроет мне всю историю жизни двойняшек. Тем не менее нужно, по крайней мере, выслушать их версию.
– Давным-давно… – начинает Роми под неодобрительным взглядом сестры. Делает глубокий вдох и продолжает: – Очень-очень давно нам грозила опасность… – Она морщит лоб в поисках нужного слова. – Ну, скажем так: мы должны были стать жертвами ужасного события, одного из самых позорных в истории, но мы спаслись – сбежали в Летнюю страну. С тех пор мы там и жили – до прошлой недели, когда решили помочь тебе.
Рейн со стоном оседает на пол, закрыв лицо руками. Роми на нее даже не оглядывается.
– А теперь произошло то, чего мы боялись больше всего на свете. Мы лишились магических способностей, нам некуда идти, и мы не представляем, как выжить в вашем мире.
– Что же все-таки вам грозило? – спрашиваю я, внимательно наблюдая за ней. – И когда это – «очень-очень давно»?
Интересно, история двойняшек такая же давняя, у Деймена, или они из более поздних времен?
Они переглядываются, советуются без слов, и в этом неслышном разговоре мне места нет. Я придвигаюсь к Роми и быстро хватаю ее за руку. Девчонка не успевает отреагировать. Меня мгновенно затягивает в ее сознание, в ее мир. Я будто стою за кулисами, никем не замеченная, полностью погрузившись в хаос и ужас того дня.
Становлюсь свидетельницей такого кошмара, что хочется зажмуриться и убежать.
Я вижу, как разъяренная толпа врывается в дом. Крики, факелы… Тетушка придвигает к двери какую-то мебель и, спешно сотворив портал, уговаривает двойняшек шагнуть туда, в безопасность Летней страны.
Тетка уже готова последовать за ними, когда дверь вышибают. Сестры оказываются в Летней стране совсем одни, вдали от привычного окружения. Они не знают, что случилось с их тетушкой, и только в Залах учености им показывают судебный процесс, через который ей пришлось пройти, с пытками и лживыми обвинениями. Она так и не призналась в колдовстве, провозглашая викканское правило: «Делай что хочешь, если это никому не вредит». Она гордо отвечала своим мучителям и с высоко поднятой головой пошла на виселицу.
Я отшатываюсь, нащупываю сквозь футболку амулет. Что-то ужасно знакомое было во взгляде их тетушки. Меня трясет, и приходится напомнить себе, что ни мне, ни двойняшкам ничего не грозит, в наше время такого не бывает.
– Ну вот, теперь ты знаешь.
Роми пожимает плечами, а Рейн качает головой.
– Мы что, виноваты, что захотели спрятаться?
– Я… – Прокашлявшись, начинаю снова: – Простите меня. Я понятия не имела… – Перевожу взгляд на Рейн – та не желает на меня смотреть, потом на Роми – она торжественно склоняет голову. – Я понятия не имела, что вы, девчонки, сбежали с Салемского процесса…
– Не совсем, – подает голос Рейн.
И сразу вмешивается Роми:
– Она хочет сказать, что нас не судили. Обвинили нашу тетю Клару. Только что ее почитали как самую лучшую повитуху, и вдруг раз – схватили и потащили в тюрьму.
Роми судорожно переводит дух. Глаза ее наполняются слезами, как будто все было только вчера.
– Мы хотели пойти под суд вместе с ней. Нам нечего было скрывать! – Рейн вздергивает подбородок и щурит глаза. – Мы рассказали бы, что Клара не виновата в смерти младенца! Виновен сам отец. Ему не нужны были ни ребенок, ни мать, вот он и расправился с обоими, а вину свалил на Клару. На весь город орал: «Ведьма! Ведьма!» Тогда Клара создала портал и спасла нас. Хотела пойти за нами, и тут… Ну, что было дальше, ты знаешь.
Я кричу:
– С тех пор прошло триста лет!
Никак не привыкну, что люди могут жить так долго, хотя сама бессмертная.
Двойняшки пожимают плечами.
– Если вы с тех пор носу не высовывали из Летней страны… – Я начинаю понимать, насколько все серьезнее, чем кажется. – Знаете, как все изменилось за это время? Серьезно, мир уже совсем не тот, из какого вы сбежали.
– Мы не идиотки, – сердится Рейн. – В Летней стране тоже кое-что меняется. Постоянно прибывают новенькие, материализуют разные привычные для них предметы.
Да я совсем не это имела в виду! Речь не о том, что на смену конным экипажам пришли автомобили, а вместо портных появились дома моделей. Другое важно – как девчонкам приспособиться к современной жизни, чтобы не выделяться слишком? Взять хоть зигзагом подстриженные челки, громадные темные глаза и невероятно бледную кожу. Чтобы стать своими в двадцать первом веке, мало надеть школьную форму, нужно полностью преобразиться!
– Райли нас подготовила, – говорит Роми, мгновенно заслужив мое полное и нераздельное внимание и заработав недовольный стон от сестры. – Она материализовала школу и уговорила нас туда поступить. Оттуда у нас и школьная форма. Она была нашей учительницей – рассказывала о разных особенностях современной жизни, даже научила, как нужно говорить. Она очень хотела, чтобы мы сюда вернулись. Во-первых, чтобы мы за тобой присмотрели, а во-вторых, чтобы мы не успели побыть подростками.
Я застываю. Понятно теперь, откуда у моей сестры такой интерес к двойняшкам. И дело тут совсем не во мне, а исключительно в самой Райли.
– Девчонки, а сколько вам лет? – спрашиваю я шепотом. – Вернее, сколько вам было, когда вы попали в Летнюю страну?
С тех пор они ни на день не повзрослели.
– Тринадцать, – наморщив лоб, отвечает Роми. – А что?
Я закрываю глаза и качаю головой, с трудом сдерживая смех. Так я и знала!
Райли дождаться не могла, когда ей исполнится тринадцать, и она станет настоящим подростком. А погибла двенадцатилетней и осталась на Земле в виде призрака, чтобы прожить этот волшебный возраст через меня. Неудивительно, что Райли всеми силами убеждала Роми и Рейн вернуться – она никому не хочет своей злой судьбы.
Если Клара смогла найти в себе силы, а Райли – надежду, значит, и я сумею победить Романа.
Ясное дело, двойняшки не могут и дальше жить одни. Нельзя им и к нам с Сабиной. Зато есть человек, который вполне способен помочь, хотя, возможно, это его и не обрадует.
– Собирайте вещи, – командую я, направляясь к двери. – Я вас отвезу в ваш новый дом.
