Текст книги "Омега. Ты родишь мне сына (СИ)"

Автор книги: Алисия Небесная

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 9 страниц)

Глава 26

Я всё ещё дрожала, когда мы вышли с Совета. Не от холода – от напряжения, которое держала в себе слишком долго.

Там, в зале, старалась быть сильной. Спокойной. Но стоило Артёму подойти, обнять – я позволила себе выдохнуть. Его рука на моей спине была якорем. Он никуда не торопился. Просто держал. Молча.

В машине было тепло. Салон пах кожей, его парфюмом и им. Тем, кто стал моим.

Я устроилась рядом, чуть сдвинулась ближе – будто невзначай. Он сразу подхватил движение. Притянул. И больше не отпустил.

– Всё хорошо, – сказал тихо. – Ты в безопасности.

Я кивнула. Слов не было – внутри всё ещё сжималось, как пружина

Закрыла глаза. И уснула на его плече. Впервые за долгое время – просто уснула, потому что знала: рядом он.

Когда въехали на территорию стаи, вечер уже опустился на город. Сумерки, тихий свет фонарей.

Дом встретил нас тишиной. Просторный, основательный. Такой же, как он сам.

Но стоило двери закрыться – сердце сжалось. Здесь была она. Оксана. А я… чужая.

Без статуса, без защиты – если бы не он.

– Артём, – тихо спросила, пока мы поднимались по ступеням. – А если она снова придёт?..

Он остановился. Посмотрел на меня. Долго. Внимательно. Словно хотел, чтобы я поняла не только слова.

– Не придёт, – ответил спокойно. – Она больше не переступит порог этого дома.

Без угроз. Без ярости. Только твёрдость. И почему-то именно это спокойствие заставило мою волчицу выдохнуть.

Я слишком хорошо помню тот день. Помню, как стояла в коридоре с ладонью на животе, а Оксана – уверенная, ухоженная – заявила, что Артём всё равно заберёт ребёнка.

Но сейчас всё иначе. Мы снова здесь. И он рядом. Спокойный, молчаливый – но в каждый нужный момент он рядом.

Когда мы вошли, запах еды наполнил воздух. Тёплый, сытный, домашний – как будто кто-то ждал нас весь день. Желудок тут же напомнил о себе – громко и очень вовремя.

– Пойдём, молодая мамочка, – усмехнулся Артём, – а то ты кого-нибудь съешь, если тебя не накормить.

Он повёл меня на кухню. На столе – тушёная оленина, овощи, салат, свежий хлеб, чай.

Простая еда. Но выглядела как в дорогом ресторане.

– Кто всё это успел? – удивилась.

Артём только усмехнулся:

– Я же альфа. В моём распоряжении вся стая. Захотел – стол накрыли.

Он сказал это легко, с тенью улыбки, но я слышала главное – это было для меня. Чтобы я поела. Чтобы знала: здесь обо мне помнят.

Я рассмеялась – устало, но по-настоящему. Села. Взяла вилку.

Первый кусочек – тёплый, сытный, как будто кто-то угадал, чего не хватало всё это время.

Неважно, кто готовил. Важно – для кого. Я ела молча. Он тоже. Но его взгляд – всё время на мне.

Не контроль. Не давление. Он просто проверял: правда ли всё хорошо.

Когда отложила вилку, он подвинулся ближе. Тихо. Без спешки.

– Юль, – сказал он. – Там, на Совете… я не шутил.

Я подняла глаза. Он уже был рядом. Лёгкое касание. Его ладонь – тёплая, ободряющая – легла поверх моей.

– Я действительно хочу, чтобы ты стала моей волчицей, – сказал просто. Без пафоса. Без игры.

И в его взгляде не было ни капли того холода, что был в первые дни. Ни напряжения. Только спокойная, устойчивая сила.

Я не ответила сразу. Просто сжала его руку. И улыбнулась. По-настоящему. Потому что впервые за долгое время – верила. Не в чудо. В него. В нас.

– Если ты согласна, я предлагаю тебе прогулку, – говорит Артём и протягивает руку.

Мне не нужно долго думать. Он – тот, кто стоял рядом, когда все отвернулись. Тот, кто защищал, даже когда я сама не верила в себя.

И я готова. На всё, чтобы он никогда не почувствовал, что ошибся во мне.

Я кладу руку в его ладонь. Он сжимает её – крепко, уверенно – и ведёт на террасу.

Оборот происходит почти синхронно. Без слов. Без сигнала. Просто вместе.

Его волк подходит первым. Облизывает мне морду – легко, привычно.

Трётся о бок, оставляя свой запах. А потом – поворачивается, смотрит и тянет вперёд.

В лес. Вглубь. В темноту, которая совсем не пугает, если рядом он. Я иду следом.

Впервые – не боясь.

Мох под лапами был влажным, воздух – насыщенным, густым. Сумерки опускались на лес, и только он рядом – большой, сильный, тёплый.

Мы не просто бежали. Мы двигались как одно целое – тихо, слаженно, будто давно были парой.

Артём держался рядом. Чуть опережал, но всегда оглядывался. Его волк не терял меня ни на шаг.

Нюхал воздух, защищал фланги, держал темп под меня.

Каждый жест – точный, хищно-заботливый. То трётся боком, оставляя запах. То касается носом шеи. То резко замедляется, пропуская вперёд.

Он не торопится.Понимает – я уже не одна. Во мне – жизнь, которую нужно беречь.

Именно поэтому он осторожен. Двигается мягко, чуть ближе, чуть медленнее.

Заходит сбоку. Осторожно касается носом моего живота.

Стоит рядом дольше обычного, просто вдыхая мой запах. Как будто считывает, как я себя чувствую.

А потом облизывает мне ухо. Медленно, обдуманно, как делают только с партнёршей.

И прикусывает кожу на шее. Не оставляя следа – пока. Проверяет. Спрашивает. Ждёт.

Я не отступаю. Просто стою, пуская в себя всё, что чувствую. Запах. Вес его взгляда. Ветер. Сырой мох под лапами. Я – здесь. С ним. Он подходит ближе, тянет голову к моему загривку. К точке, где должна быть метка. Медлит. Даёт мне шанс уйти.

Я не ухожу. Тихо склоняю голову. И тогда – только тогда – он кусает. Не резко. С силой. Но сдержанно. Жгучее тепло разливается по шее, волчица внутри замирает – а потом откликается, отзывается, подаёт голос.

Я делаю круг, касаясь его бока. Не отстраняюсь, наоборот – чуть трусь плечом о его грудь. Медленно, как бы невзначай. Он замирает. Позволяет. Ждёт.

Обхожу его, потом возвращаюсь ближе и зарываюсь мордой в густую шерсть на груди. Тепло. Плотно. Безопасно. Запах – родной, насыщенный, тягучий.

Он ложится первым, вытянув лапы, тяжело выдыхает. Следую за ним, укладываюсь рядом, подстраиваясь под изгиб его тела. Моя спина прижимается к его боку. Он – больше, сильнее. И весь мой.

Тихо урчу. Не специально – само вырывается. Как будто внутри кто-то наконец успокоился

Его хвост обвивает мои задние лапы. Он касается носом моей морды, дышит в ухо.

Подминаю под себя лапы, плотнее прижимаюсь, почти прячусь в его шкуре.

Двигаюсь, перекатываюсь, чтобы коснуться каждого участка его тела.

Не наигранно – по-настоящему. Как будто не видела его вечность.

Он не шевелится. Просто дышит вместе со мной.

Кладу морду ему на лапу. Закрываю глаза. Он аккуратно облизывает мне висок.

Долго. И в этом нет ни охоты, ни притязания. Только своя . Моя .

Глава 27

В лесу мы провели ночь. Грел свою волчицу, прижимал к себе плотнее, вдыхал её запах – родной, тёплый, живой. Волчица спала спокойно. А я не сомкнул глаз. Не хотел. Не мог. Нужно было просто держать, чувствовать, быть рядом.

К утру поднялся ветер. Мы вернулись домой, когда солнце только показалось из-за горизонта. Юля ушла в душ, а я понял: пора заняться тем, что давно откладывал.

Оксана.

Не хочу ждать, пока ситуация опять выйдет из-под контроля. Я обещал Юле безопасность – и сдержу это. Она не должна жить под одной крышей с той, кто вечно смотрит ей в спину.

Захожу в кабинет, опускаясь в кресло. На столе папки, сообщения, какие-то неотложные вопросы от стаи, но всё это может подождать. Сейчас – приоритет.

Открываю контакты. Нахожу номер. Альфа соседней стаи – Вадим. Старый знакомый. Деловой, прямой, умеет слушать, когда нужно, и не задаёт лишних вопросов.

Набираю. Долгое гудение. Потом ответ.

– Артём, – голос ровный, с хрипотцой. – Давно не слышал. Что-то срочное?

– Привет, Вадим. Да, есть дело. Нужен хороший, свободный бета. С характером, но не слишком амбициозный. Желательно одиночка.

Он хмыкает, я почти вижу, как он щурится в трубку.

– Для пары?

– Да. Хочу передать волчицу. Не конфликтная, но характер – с острым углом. Ей нужно внимание. Контроль. И кто-то, кто сможет держать её в балансе.

– Оксана? – сразу уточняет. Значит, слухи дошли.

– Она.

Пауза. Секунда, две.

– У меня есть один, – говорит Вадим. – Раньше был в боевой группе, потом ушёл в логистику. Не особо разговорчивый, но надёжный. Если сработаются – будет толк. Если нет – попробуем кого-то ещё.

– Подойдёт, – киваю, хоть он не видит. – Завтра отправлю. Передай ему, чтобы был готов.

– Передам. Ты как?

– Держусь.

– Поздравляю, кстати. Говорят, твоя волчица ждёт щенка.

– Она не “моя волчица”. Она – моя пара, – коротко. – И да. Ждём.

Он не спорит. И правильно делает.

Разговор заканчивается, я откладываю телефон. Выхожу из кабинета – на секунду замираю у двери. Слышу, как Юля что-то напевает на кухне. Лёгко. Спокойно.

Иду на кухню. Подкрадываюсь сзади, обнимаю за талию, прижимаю к себе.

Медленно касаюсь губами её плеча.

– Чем ты собираешься меня кормить, красавица? – шепчу в кожу, чуть улыбаясь.

Она не оборачивается, но я чувствую, как её тело расслабляется в моих руках.

– Панкейки… и, может быть, омлет, – говорит тихо, задумчиво.

– Я не против, – отвечаю, открывая шкаф. Достаю тарелки, аккуратно ставлю их на стол.

А она тем временем крутится на кухне. В моей рубашке, с распущенными волосами, босиком.

Своя. Настоящая. Пахнет тестом, мёдом и ею. Я просто стою рядом и дышу – глубоко, спокойно.

Моя волчица готовит завтрак. А я – никуда не тороплюсь.

– Как ты себя чувствуешь? – спрашиваю, наблюдая, как она иногда замирает между движениями.

Как будто прислушивается к себе. Или к тому, что внутри.

– Хорошо, – отвечает она, не глядя, – просто как-то быстро начала уставать. Непривычно.

Она аккуратно поддевает панкейк лопаткой и перекладывает на тарелку. Движения уверенные, но чуть медленнее обычного.

– Если будет хоть что-то не так – скажи. Съездим в больницу, – говорю серьёзно, без нажима, но с тем тоном, после которого не спорят.

– Я не сахарная, не переживай, – улыбается, ставя на стол большую тарелку с тостами и ещё одну с омлетом.

Я молча наливаю сок. Один стакан ей, один себе. Она садится напротив. Мы не говорим лишнего.

Завтрак проходит в той самой тишине, в которой нам обоим удобно.Тепло. Просто. По-настоящему вместе. Юля уходит в библиотеку читать книги, я же иду решать вопрос с Оксаной.

Оксана ждала в моём кабинете.

Сидела в кресле, как в последний раз. И, возможно, понимала это.

Я вошёл спокойно. Без спешки. Закрыл дверь. Встал напротив.

– Ты хотела поговорить? – спросил просто.

– Хотела. Но, видимо, поздно, – она пожала плечами. – Я слышала, ты уже всё решил.

– Я сделал то, что нужно, – ответил. – Тебе будет лучше в другой стае.

Там ты начнёшь с нуля. Там ты сможешь быть женщиной, не тенью чужой семьи.

– Или просто стану ненужной куклой, которую передали из рук в руки?

– Тебя никто не ломал, Оксана, – устало сказал. – Но ты нарушила правила. И ты знала, что делаешь.

– Я не тронула её! Ни словом, ни прикосновением! – Оксана вскидывает голову, голос срывается.

– Но ты пришла, – говорю ровно. – Ты вышла на порог, как соперница. Осознанно. Это уже нарушение.

– Из-за одного появления?! – в голосе – обида, горечь, бессилие. – Ты готов от меня избавиться вот так?! После всего?!

– Не из-за одного, – смотрю прямо. – А из-за того, что ты не остановилась.Ты знала границы. И переступила их.

– Ненавижу тебя, Артём, – рычит она, шагнув ближе. – Я была готова на всё. Но ты выбрал её. Из-за щенка, которого даже ещё нет!

Я не двигаюсь. Просто смотрю. И отпускаю силу. Не всю – только столько, чтобы напомнить.

Оксана замирает. Тело дрожит. Скулит. Инстинктивно делает полшага назад. Волчица чувствует, кто перед ней. И кто она – в этой системе координат.

– Ты забылась, Оксана, – произношу медленно, низко. – С кем разговариваешь. Этот «щенок» – будущий альфа. Моя кровь. Мой выбор. Моя стая.

Она опускает глаза, но слишком поздно. Сказано уже больше, чем можно было позволить.

И теперь она не просто уходит – она вычеркнута.

– Вещи собраны. Машина будет в пять. Ты больше не часть этой стаи. Не из-за неё. Не из-за меня.

Из-за себя.

Глава 28

Прошло три месяца.

Малыш уже не просто «дает о себе знать» – он устроился в животе как хозяин и теперь каждый вечер показывает характер. Пинается, крутится, устраивает такие баталии, что иногда мне кажется – внутри не ребёнок, а маленький альфа с амбициями.

Спать из-за этого не получается ни мне, ни Артёму.

Он сначала ворчит, называет волчонка «маленьким драконом», грозит ему пальцем через живот, а потом – всё равно гладит, шепчет что-то тёплое. Разговаривает по-мужски. Альфа и будущий альфа.

Я лежу, слушаю и улыбаюсь. Потому что в эти минуты понимаю: у моего сына будет такой отец, каким я и мечтать не смела.

За эти месяцы мы прошли через многое.

Мы дали клятву. Не показную, не с фейерверками – по традициям стаи. Просто, честно. Наедине со своими.

Он взял меня за руки и тихо сказал:

– Ты моя.

А я дрожала и в ответ шептала:

– Ты мой.

И с этого дня начался новый цикл.

Дом, забота, повторяющиеся ритуалы. Утренний чай. Витамины по расписанию. Вечерние массажи ног.

Я просыпаюсь рано, хотя не нужно. Потом читаю, что-то записываю, готовлю. Иногда даже запекаю печенье просто так – чтобы почувствовать, что я полезна.

Но всё повторяется. День за днём. И от этого внутри нарастает странное ощущение – будто я стою на месте, а жизнь идёт мимо.

– Дай мне работу, – взмолилась я как-то раз, стоя в дверях его кабинета. – Любую. Бумаги разложить, сортировку файлов, распечатки, я не знаю… хоть кофе носить.

Артём поднял на меня взгляд и спокойно, как всегда, сказал:

– Юля, твоя работа – вырастить нашего сына. Всё остальное подождёт.

Конечно, я понимаю.

Раньше я была в движении. Решала, думала, спорила, действовала. А теперь – считай шаги по дому. Всё под контролем. Даже дыхание.

Сходили на очередное УЗИ – подтвердили: мальчик.

Маленький, упрямый и очень подвижный. Артём потом целый день ходил с таким видом, будто выиграл альфа-дуэль. Говорил немного, но в глазах светилось счастье.

– Будет сын, – сказал, когда вернулись домой. – Значит, имя нужно правильное. Сильное. Не наигранное, но с характером.

И тут началась эпопея.

Мы сели за списки. Современные, древние, редкие, популярные.

– Это как имя героя из мультика, – отсеивала я.

Спорили, смеялись, поддразнивали друг друга. Слово за слово – и снова всё сначала.

– Я не дам ребёнку имя, которое будут коверкать, – заявила я.

– А я не хочу, чтобы его путали с блогером, – спокойно возражал он.

И мы снова садились за списки. С чашками чая, ноутбуком и его ладонью у меня на животе.

Эти вечера стали самыми тёплыми.

Я перестала чувствовать себя чужой. Моя волчица успокоилась – привыкла к дому, к запаху, к его голосу. А я – к нему.

Время текло иначе. Медленно. Но в то же время – неумолимо.

Каждую неделю замечала, как округляется живот, как становится тяжелее вставать с дивана, как всё быстрее устают ноги.

Артём держал это под контролем. В прямом смысле. Он знал расписание всех УЗИ, сам записывал меня к врачу, сам вёз – с охраной, с проверенной бригадой, с двумя сумками «на всякий случай».

Иногда я шутила, что он со мной обращается, как с хрустальной вазой.

– Хрусталь я бы не стал доверять, – отвечал он спокойно. – А ты – слишком важна, чтобы рисковать.

Он не давал мне застаиваться в апатии.

Когда в доме стало слишком тихо, когда я в третий раз за день пересортировала полки с лекарствами и в четвёртый – книги в гостиной, Артём зашёл вечером и спросил:

– Хочешь заняться детской?

Я вскинула голову.

– Что?

– Оформлением. Планировкой. Цветами. Кроваткой. Пледами. Всей этой милотой, от которой беременные омеги становятся счастливыми.

Я чуть не расплакалась от счастья.

– Ты серьёзно?

Он кивнул, подошёл, поцеловал в висок.

– Твой проект, Юля. Сделай так, чтобы наш сын чувствовал тепло с первых минут.

И всё. Я ушла в это с головой.

Выбирала обои, ткани, шторы, коврики. Искала натуральные материалы, заказывала на заказ плед с вышитым именем.

Каждое утро я поднималась с мыслями о том, что сделать сегодня: шторы или комод? Игрушки или настенные декоры?

Артём только усмехался, наблюдая за этим.

– Я давно тебя такой не видел, – сказал однажды. – Ты светишься.

– Я просто занята, – буркнула, не поднимая глаз от ноутбука.

– Именно. И от этого тебе лучше. И мне тоже.

Комната получилась как с картинки: мягкая, тёплая, светлая.

Я добавила в неё запах лаванды и немного мёда – чтобы малыш чувствовал что-то родное.

И в день, когда кроватка наконец заняла своё место, я села рядом на ковёр, уставшая, но счастливая.

Артём опустился рядом, положил голову мне на колени.

– Почти всё готово, – выдохнула я.

– Осталось главное.

– Что?

– Дождаться, когда ты скажешь: «Всё. Пора».

И этот день пришёл. Ночь началась тихо.

Я легла раньше, чем обычно. В животе уже давно не было покоя – малыш пинался, ворочался, и, казалось, искал выход. Артём укрыл меня, поцеловал в лоб, положил ладонь на живот – привычный жест, ставший ритуалом.

Последние дни перед родами потянулись особенно вязко. Календарь показывал конец срока.

Живот – тугой, тяжёлый. Спать получалось урывками. Появилась тяжесть в пояснице, усталость даже от шагов по дому.

И самое главное – малыш стал тише. Он больше не устраивал вечерние танцы.

Лишь иногда, в тишине, будто отвечая на мою ладонь, давал короткий знак: «Я здесь».

Первый день – я тревожилась. Второй – прислушивалась к себе, сверялась с календарём, советовалась с врачом.

Артём тоже заметил перемену. Каждый вечер он гладил живот и говорил с сыном.

Шептал что-то своё, мужское. Спокойное. Уверенное. Я слышала только отрывки – «волчонок», «ещё чуть-чуть», «мама рядом».

Иногда он садился ко мне ближе, прикладывал ладонь – И просто ждал. Пока не почувствует этот крошечный, но живой толчок.

Я кивала. Улыбалась. А внутри – тянулось ожидание. Словно мир затих перед бурей.

Тело было готово. Но не до конца. Что-то удерживало, как последняя дверца, за которой уже был путь вперёд.

Я почти перестала спать. Проводила вечера на подушках, перебирая детские вещи,

Ходила по дому, переставляла книги.

– Угомонись, – смеялся Артём. – Гнездование уже прошло.

Он не спорил. Просто держал меня. Ночью, утром, днём – как будто знал, что мне нужно.

Даже не слова – просто рядом. Просто дышит рядом.

И вот, на третий день, я проснулась от того, что живот стал особенно тяжёлым.

Низ тянуло. Будто внутри начало расходиться что-то, что долго держалось.

Я сидела в ванной, считала дыхание, и понимала – это не просто тянет.

Это – начало.

Глава 29

Проснулся резко. Привычно протянул руку – и наткнулся на холод. Пусто. Юли не было.

Сел, быстро. В груди – глухой толчок. В ванной – свет. Волк сразу напрягся. Прислушался.

– Юль? – тихо, но ясно.

Она сидела на краю ванны. В халате. Босая. Спина чуть согнута, руки – на животе.

Движений почти не было, только дыхание и взгляд. Глубокий. Сосредоточенный.

– По-моему… началось, – сказала она спокойно. Без слёз, без паники.

Я кивнул. Никаких лишних слов. Всё было готово.

Через пять минут мы уже выходили из спальни. Я помог ей одеться – медленно, аккуратно.

Подал обувь, подхватил сумку. Она была собрана ещё месяц назад. Всё шло по плану.

Пока она застёгивала куртку, я проверил – телефон, ключи, документы, карта врача.

Климов уже в курсе. Мы договаривались, что позвоню сам. И я позвонил. Он сказал только: «Привози. Я жду».

Я провёл Юлю до машины. Держал под локоть. Ступала уверенно, но чуть медленнее обычного.

Села тяжело, но не жаловалась.

– Ты как? Болит? – спрашиваю, глядя в лицо.

– Немного. Но я справляюсь, не хочу, чтобы ты волновался.

– Юль, я волнуюсь, даже когда ты просто молчишь.

В машине тихо. Мы едем по пустым улицам. Город ещё не проснулся.

На соседнем сиденье – моя омега. Моя волчица.

Волк внутри молчит, напряжённо затаился.

Ждёт. Слушает. Чует. Тепло её тела, неровный ритм дыхания, чужой запах на животе.

Не отпускаю её руку. Она – тоже. Жмёт крепко, будто держит равновесие.

Я чувствую, как пальцы дрожат.

– Всё будет хорошо, – говорю тихо, сжав её руку. – Мы почти на месте.

Она только кивнула, сосредоточенная. Дышала медленно, как ее учили.

Остался один квартал. Притормозил перед перекрёстком, проверяя обстановку.

Дорога пустая. Только снег в воздухе и редкие фонари.

И вдруг – из-за поворота, на полной скорости – чёрная «Тойота».

Слишком быстро. Я только успел выдохнуть:

– Чёрт…

Удар. Резкий, глухой, сбоку – в мою сторону. Машину швырнуло вбок, развернуло.

Тормоза визжат, резина рвётся. Кричит Юля. Я хватаю её одной рукой, стараясь прикрыть.

Металл скрипит, будто рвётся по швам. Запах горелой резины. Масла. Крови.

Салон заливает сигналами – сработали подушки.

Меня швыряет вбок, будто ударила стена. Плечо пронзает острая боль – жгучая, пульсирующая. Головой откидывает в стекло. Треск. В ушах звенит. Секунду не понимаю, где я.

Осколки – всюду. Летят, сыплются. Один – горячий, тонкий, рассекает кожу на скуле. По щеке сразу течёт кровь – теплая, липкая.

Пытаюсь вдохнуть – грудь сдавлена, воздух не идёт.

– Юля?! – хриплю, силой заставляя себя обернуться.

Она вдавлена в кресло, вцепилась в ремень, глаза распахнуты, губы дрожат. Лицо бледное. Плечи вздрагивают. Плачет.

– Юля, ответь мне! – рычу уже, откидываю подушку безопасности.

– Я… нормально, – шепчет. Голос сбит дыханием, слабый. – Он… он шевелится.

Голова склонена к животу. Ладони обе – на округлом, напряжённом.

Он… шевелится.

Мир вокруг трещит, горит, гудит, но я слышу только это.

Мой сын жив. Она – дышит.

Всё остальное можно исправить.

Дёргаю ручку – бесполезно. Дверь заело. Вжимает изнутри, будто сама машина не хочет выпускать.

Пинаю с силой. Раз – не идёт. Второй. Скрежет металла вгрызается в уши, но дверь поддаётся. Я вываливаюсь наружу, захлебнувшись ледяным воздухом.

Асфальт скользкий, заледенелый. Слякоть хлюпает под ботинками. Ветер хлещет по лицу, сбивая дыхание. В нос ударяет запах гари, раскалённой резины и крови. Мир вокруг вспыхивает светом фар, гудками проезжающих машин, далёким воем сирены.

Поднимаюсь. Плечо пульсирует болью, будто кто-то прижёг его изнутри. Но я уже бегу к пассажирской стороне. Волк внутри вырвался на поверхность, яростный, бешеный – он рвётся к ней.

– Юля! Потерпи! Я здесь! – голос срывается, дрожит, я хватаюсь за крышу, скольжу по капоту.

Её дверь приоткрыта. Я заглядываю внутрь – и сердце проваливается в грудь.

Она держится за живот. Обеими руками. Как будто удерживает внутри самое ценное. Лицо побледнело, кровь тонкой нитью сползает с губ. Но она жива. Она дышит.

И шепчет:

– Всё как тогда… Артём… как тогда…

Я замираю. Понимаю. Сердце сжимается. Тогда – это три года назад. Тогда она потеряла всё.

Авария. Первый муж. Первый ребёнок.

И та, прежняя Юля, умерла вместе с ними.

Когда я читал ее досье, меня не покидало ощущение, что что-то здесь не так. Все выглядело слишком гладко, а авария вызывала вопросы.

– Нет, детка… сейчас – не тогда, – шепчу и вытаскиваю её из машины, осторожно, максимально близко к себе.

Она дрожит. Вся. Маленькая, испуганная. Волчица внутри неё – цепляется за меня.

Волк внутри меня – в ярости. Он уже метит след. Он уже хочет крови.

– Я с тобой. Слышишь? С тобой, – повторяю, держу так крепко, как только могу, не повредив. – Всё будет хорошо.

Достаю телефон, пальцы дрожат. Набираю на автомате.

– Климов, мы в квартале от клиники. Авария. Срочно. Юля. Да, с ней… пока всё стабильно. Но нужна скорая. Немедленно.

Он не спрашивает лишнего.

– Я выхожу сам, – отвечает быстро. – Бригада уже едет.

Отключаюсь. Прижимаю её к себе. Чувствую, как она плачет. Беззвучно. Просто капли скатываются по щеке и падают мне на куртку.

– Ты не одна, – шепчу ей в волосы. – Ты не потеряешь его. Я клянусь.

И клянусь не в пустоту. Клянусь себе. Клянусь волком. Клянусь её сердцу.

Потому что теперь – я не отпущу. Ни её. Ни сына.