Текст книги "Возрождение Атлантиды (ЛП)"

Автор книги: Алисия Дэй

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 18 страниц)

Глава 22

Райзен, прихрамывая, спустился по лестнице покинутого товарного склада, который Мика нашел для них. Слава Посейдону, Трезубец был в безопасности, все еще притороченный к его спине под пальто.

Ему повезло.

Повезло больше, чем пяти его людям. Пять воинов погибли, и с какой стати? Чтобы защитить людское население, которое было достаточно глупым для того, чтобы встречать оборотней и кровососов с голыми шеями.

Единственно возможным проблеском света во тьме треклятого туннеля, которым стал этот день, было то, что про ту битву не упоминали медиа службы. Разумеется, лохматые задницы контролировали медиа с тех пор, как захватили CNN и транслирующие сети, так что, подумал он, это не так уж удивительно.

Но все же он решил, что это очко в его пользу. Всё-таки, Аларик не мог последовать за новостями, которых не знал. Он сделает целью своей жизни найти способ разыскать Райзена и отделить его яйца от тела.

Медленно.

Он посмотрел на светящиеся цифры на циферблате серебряных карманных часов его отца. Какая ирония, что единственное воспоминание, которое сохранилось от его отца, становилось нестабильным от сил, которые он посылал.

Часам не очень-то нравятся элементарные силы. Он вынул свой мобильный телефон из брюк, и поморщился при виде пустого экрана.

И технике тоже не слишком нравились эти силы, если подумать.

Но ему нет нужды подтверждать свою встречу с Обществом Платоистов. Они вряд ли забудут про нее.

И когда Трезубец будет цел и под его контролем, он отомстит за пятерых, которых потерял сегодня.

И также за своего отца.

Ходящие по земле сгорят.

Конлан с особой тщательностью разместил участников этой незапланированной встречи. Аларик прислонился к стене в одной части комнаты.

Райли сидела с Квинн на диване прямо через всю комнату от Аларика.

Он с Вэном выбрали другие две стены, так что это напоминало какую-то странную игру в шахматы (в Атлантиде), где участвуют четыре игрока, используя настоящие фигуры.

Если подумать, то он чувствовал себя чертовски похожим на пешку с тех пор, как вернулся.

Эта проблема разрешилась.

Квинн вытянула ноги и положила один ботинок на другой, явно выражая заученное безразличие. Она была такой же сильной, как сестра, но, в отличие от Райли, Квинн знала, что она крепкий орешек. Она этим овладела.

И за те несколько секунд, когда он позволил ей войти в свой разум, он почувствовал темное пятно на ее собственной душе. У нее были секреты, у этой Квинн Доусон.

И опасные.

– Будем говорить или пялиться друг на друга всю ночь? – выпалила Квинн. – Не то, чтобы вы все не были таким пиршеством для глаз, но у меня есть дела, которые надо сделать, люди, которых следует убить.

Райли с недоверием посмотрела на свою сестру. Конлан послал легкое прикосновение к эмоциям Райли, чтобы проверить их на фальшь.

Но ничего не обнаружил. Она была совершенно ошеломлена присутствием Квинн в этой заварушке.

Конлан сложил руки на груди.

– Интересный подбор слов. Вероятно, ты готова рассказать нам, что ты делала с теми оборотнями, которых ты зовешь «мои волки».

Аларик ничего не сказал, а просто смотрел на Квинн, не моргая, в его глазах горел жаркий зеленый огонь.

Квинн рассмеялась:

– Да. Правильно. Ну, вы показываете мне свои карты. Я показываю свои, как говорится.

– Эй, а что конкретно тебе хотелось бы увидеть? Я в игре, – сказал Вэн.

При этих словах комната задрожала, как будто под угрозой подводного катаклизма. Конлан почувствовал, как ледяной ветер пролетел по его лицу, направляясь к его брату, и знал, чем вызвано это землетрясение.

Или, скорее, кем.

– Прекрати, жрец, – прорычал он. – Во что бы ты ни играл, у нас нет времени на эту ерунду. Нам нужно выложить соответствующие карты на стол, сейчас же.

Но, казалось, словно он ничего не говорил.

– Ты хочешь, чтобы я показал тебе свои? – Аларик направился через комнату к Квинн и Райли, но остановился в шести шагах от них, прежде чем у Конлана или Вэна появилась возможность пошевелиться. – Ну, как насчет такого?

Его глаза горели жарче, чем Конлан когда-либо видел, Аларик спокойно поднял сначала одну руку, потом другую в воздух. И вместе с этими движениями Квинн и Райли поднялись над диваном, пока не начали левитировать в нескольких дюймах от потолка, все еще находясь в положении сидя и покоясь на сверкающих шарах сине-зеленого света.

– Как вам это? – потребовал ответа Аларик. – И как насчет этого?

Он резко опустил руки вниз. Потом поднял их, ладонями вверх, что-то бормоча себе под нос. Женщины нырнули вниз, к полу, потом водный фонтан поймал их и деликатно поднял обратно на диван.

Еще одно резкое движение руки и вода исчезла. Но ни на Райли, ни на Квинн не было ни капли.

Райли слегка задыхалась.

– Ух ты, это было здоровски… это было…

– Прикольный гостинный трюк, рыбье личико, – сказала Квинн. Потом она изобразила большой зевок. – Мы закончили с дымом и зеркалами? Ох, простите, это была вода и зеркала, верно?

В одну секунду Адарик поднял ее с дивана и прижал к себе.

– Не провоцируй меня, женщина. Мы оба можем об этом пожалеть.

Но в голосе Аларика Конлан услышал не гнев. Это было почти отчаянная мольба.

Когда Квинн ответила, ее голос был настолько тихим, что Конлан едва мог расслышать ее слова. Когда он их различил, в них не было никакого смысла.

– Забудь, что бы тебе не показалось во мне, красавчик, – прошептала она. – Я разбита.

И то, что она сделала потом, заставило и Конлана, и Вэна бежать через всю комнату, чтобы защитить ее. Потому что она подняла свои руки и положила их на лицо Аларика.

Звук, которого Конлан никогда прежде не слышал, вырвался из горла жреца, тяжелый полузадушенный стон, наполненный разрушающей душу болью. Шоковая волна от звука буквально с размаху отправила Конлан и его брата в нокаут, и они тяжело упали на пол.

За те секунды, которые ему понадобились, что вздохнуть и посмотреть вверх, Аларик исчез. Квинн стояла одна, ее руки все еще находились в том месте, где было лицо Аларика.

А по ее лицу текли слезы.

Райли поднялась и обняла сестру.

– Вероятно, нам следует отложить это до утра, – сказала она, глядя на Конлана. – Я думаю, что Квинн сегодня достаточно пережила. Мы обе достаточно пережили. Мне нужно отвести ее домой, Конлан.

Прежде, чем Конлан смог высказать хоть слово против, поддержка пришла из неожиданного источника. Квинн вытерла слезы с щек тыльной стороной руки, а потом прокашлялась.

– Нет, – сказала она. – Я думаю, что тебе стоит остаться с ними.

Вчетвером они сидели вокруг кухонного стола, Райли и Квинн держали чашки горячего, сладкого чая. Конлан и Вэн взяли по пиву. Конлан сидел недалеко от Райли, чтобы она могла при желании потянуться и прикоснуться к нему.

Но было не похоже, что ей нужно было касаться его.

Не очень-то.

Большинство других мужчин, иногда останавливаясь, в основном шагали в одиночку или по двое. Некоторые приносили еду и пиво, некоторые приносили новости.

Никакого результата. Райзен исчез.

Райли попыталась улыбнуться каждому из них, особенно Деналу, который стал на колени перед ней и подарил множество цветов, а потом вышел из комнаты, стараясь держаться на безопасном расстоянии от Конлана и Вэна.

Вэн ляпнул что-то насчет школьного увлечения Денала, но никто даже не попытался улыбнуться.

Теперь они сидели, каждый погруженный в свои собственные личные мысли. Когда Джастис появился, это было практически облегчение.

– Ну, вся банда в сборе, – сказал он, в своей обычной, развязной манере. Разумеется. Любой, кто мог носить голубую косу до талии и меч, прикрепленный к спине, вероятно, мог поумничать, если хотел.

Она видела, что он мог сделать с этим мечом.

– Моя лужайка никогда не станет прежней, – пробормотала она.

Квинн посмотрела наверх, перестав созерцать свою чашку, и заметила Джастиса.

– Ты! – она задохнулась. – Я думала, что ты – городская легенда.

Вэн откинулся в своем кресле, балансируя на двух ножках.

– Верно. Безумный убийца с топором, который ошивается по Лаверс Лэйн, и Джастис. Это имеет смысл, правда, если подумать. Они оба – предметы уродливых страхов, верно?

Джастис проигнорировал насмешки и сосредоточился на Квинн.

– Что конкретно ты знаешь?

– Ах, защитник слабых, современный Робин Гуд, бла-бла-бла. Тебя непросто не заметить, – ответила Квинн, охватывая взглядом его всего, от ботинок до шести с половиной футов или же до его головы с голубой косой.

Джастис слегка поклонился.

– Да, тебя тоже не упустишь. Твои ярость и скорбь горят настолько ярко, что вполне могут зажечь весь город. Ты наверно хотела бы научиться от сестры технике сокрытия своих эмоций.

Сказав это, он вышел из комнаты размашистым шагом, оставив Квинн с хмурым видом созерцать его спину.

Райли подумала, что ей давно следовало бы вмешаться.

– Что происходит, Квинн? У меня такое чувство после всего этого, что ты вовсе не административный помощник в страховой компании.

Смех Квинн звучал ржаво, словно прошло много времени с тех пор, как она находила что-либо забавным.

– Нет, не в страховой компании. Как я говорила раньше, мне нужно знать, что тут за дела с атлантийцами, прежде чем я что-нибудь расскажу.

Она пригвоздила Конлана взглядом.

– На какой вы стороне?

– Стороне чего? – спросила Райли. – О чем ты говоришь?

– Революции, сестренка.

Райли вздохнула. Разумеется, она слышала слухи о революции против быстрого вторжение сверхъестественных созданий в человеческое общество и правительство. Но она держалась от этого подальше. Она была аполитичной, с нее достаточно было усилий, направленных на то, чтобы ее пациенты были накормленными и здоровыми.

И живыми.

Конлан слегка кивнул.

– Ладно. Вот столько правды, сколько я могу тебе сказать прямо сейчас, при условии, что вы не поделитесь этой информацией ни с кем другим.

Кресло Вэна встало на четыре ножки со стуком.

– Ты не можешь этого сделать, Конлан. Ты не можешь…

– У Райли есть право знать, так как мы возьмем ее домой вместе с нами. И поэтому я считаю, что ее сестра также должна быть в курсе.

Райли почувствовала, что нервные окончания на ее шее стали напряженными, как жесткая доска.

– Ты говорил это и раньше. Забавно, я не могу вспомнить, чтобы меня спрашивали о том, хочу ли я отправиться куда-либо.

Конлан взял ее руку и сжал.

– Ты мне доверяешь?

– Я… – она запнулась. Снова подумала о тех кратких вспышках, которые она видела в его воспоминаниях; в его душе. – Да. Я тебе доверяю. То, что между нами, вопрос об анэше, может быть ошеломительным с точки зрения здравого смысла, но я знаю, что могу тебе доверять. Но где твой дом? Ты в самом деле говоришь об этом исчезнувшем континенте Атлантида?

Вэн фыркнул.

– Мы не исчезали. Просто прятались от вас, дураков.

Квинн наклонилась вперед, сложив руки на столе.

– Я бы посмотрела, кого назвать дураками, если бы оказалась на твоем месте, мальчик-рыба.

Он ухмыльнулся.

– Проверишь мои жабры?

– Довольно! Мы можем прекратить спорить и просто продолжать тему? – спросила Райли.

Конлан кивнул.

– Да. Мы с континента Атлантида. Более одиннадцати тысяч лет назад Семь Островов бороздили поверхность вод, как ваши собственные земли. Наша цивилизация и технологии были намного более продвинутыми, чем у людей в то время, но мы делились знаниями науки и искусства, когда считали нужным.

– Так что, вы снисходили к нам, бедным, низким людишкам и предлагали помощь? – рассмеялась Квинн.

– Квинн. Это не поможет, – прошептала Райли, а ее сестра закатила глаза, но уступила.

– Как частенько случается, люди, с которыми атлантийцы спокойно и с удовольствием сосуществовали, обрели жадность, – продолжал Конлан. – Не все, даже не большинство. Только те из них, кого испортила власть. Но этого было достаточно, чтобы протолкнуть идею о завоевании наших земель и завладении тем, что принадлежало нам.

– Да, особенно золото и все ценное, – проворчал Вэн.

– Мы бы справились с этим. Согласно древним свиткам, мы почти справились с этим. Но вот тогда вмешались вампиры, – продолжал Конлан.

Райли содрогнулась.

– Вампиры уже тогда существовали?

– Кровососы существовали с самого начала, когда бог Хаос переспал со своей извращенной дочерью Анубизой, тогда и началась вся эта грязная… – Вэн перескочил на лиричный язык, который был вовсе не знаком Райли

– Они может быть и анэши, но они не понимают древнеатлантийского, Вэн, – заметил Конлан, кривая улыбка пряталась в уголках его губ. Потом юмор исчез с его лица и сменился выражением такого испуга и ужаса, что Райли крепко сжала его руку. Стараясь вытянуть его из ада, который он увидел в своем разуме.

Казалось, это сработало, немного, но Райли все еще видела намек на хищника в жестких чертах его лица. Она решила для собственной безопасности не касаться его эмоций.

Она знала, что не хочет посетить то, что он увидел в своем сознании.

– Анубиза, – выдавил он. – Нечестивый союз Хаоса и Анубизы, богини смерти. Их потомство было предками всех кровососов. Анубиза сама вампир, но, как мы сумели понять, питается скорее негативными эмоциями, чем кровью. Чем они сильнее, тем лучше.

– Как боль от пыток, – прошептала Райли, внезапно осознав, что она видела и ощущала в воспоминаниях Конлана.

Он освободил свою руку и смягчил свое лицо под маской спокойствия.

Фальшивой маской спокойствия, весьма вероятно. Как он сумел пережить это? Как мог это сделать любой другой?

При этой мысли на нее накатило отчаяние.

– Как мы можем победить кого-то, кто считает себя Богиней?

– Она и есть Богиня, – ответил Вэн.

Райли покачала головой.

– Не для меня. Я – монотеист. И признаю только единого Бога. Не то, чтобы я была не согласна с вашими верованиями каким-то образом, но мне необходимо верить, что она не всесильна. В любом случае, если у нее божественные силы, мы пропали.

– Ты забываешь, что нас также ведет Бог. Сила Посейдона превышает возможности Анубизы, – уточнил Вэн.

На нее накатила ярость.

– Ну, а где, черт возьми, он был, когда его принца пытали почти до смерти? – закричала Райли, и, отбросив кресло, она поднялась. – Где ваш глупый Бог Морей был тогда?

Конлан притянул ее к себе и быстро обнял, потом осторожно потянул ее так, чтобы она села к нему на колени, как будто проделывал такое годами.

– Я польщен, что ты бы бросила вызов самому Посейдону, защищая меня, mi amara анэша, – прошептал он ей в волосы.

Ощущение его дыхания в ее ухе разбудило что-то в ней, что-то в нижней части ее живота, а ее мышцы на бедрах напряглись. Если бы Квинн и Вэна здесь не было, и они бы не пялились на них с открытыми в неверии ртами, она бы повернулась на его коленях, и поставила бы приличный засос на Конлане.

Квинн прижмурилась.

– Хорошо. Значит, большие проблемы с людьми, а потом что?

На сей раз ответил Вэн.

– Потом боги ввязались в мерзкую битву и случился катаклизм. Большой, «сама земля могла быть уничтожена», тип катастрофической фигни, которая случается, когда кучка детей начинает драться за свои игрушки.

Райли спиной почувствовала громыхание голоса Конлана в его груди.

– Хотя мой брат практически дошел до богохульства, в основном он прав. Атлантиду силой опустили под воду, чтобы защитить ее и от людской угрозы, и от битвы Богов. Сначала магия, потом смешание магии и технологии скрывали нас от обнаружения эти долгие годы.

Райли, внезапно застеснявшись, соскользнула с колен Конлана и села в свое кресло.

– Вы выходили на поверхность всё это время?

– Нет, не всегда. Нам понадобилось время, чтобы научиться секретам путешествия между нашей землей и поверхностью. Но мы приняли клятву воинов Посейдона. В то время воины ни перед чем бы ни остановились, чтобы найти способ вернуться и защищать людей от растущей угрозы от вампиров и оборотней.

Конлан допил свое пиво, твердо поставил бутылку на стол.

– Наша задача – следить, чтобы вы были в безопасности, даже когда вы стараетесь нам помешать.

Квинн вертела чашку, а потом, казалось, пришла к решению. Отбросив кудряшки со своих глаз одной рукой, она начала свой рассказ.

– Ладно. Я исследовала вас обоих и, насколько я поняла, ваши эмоции говорят мне, что вы не врете. Я говорю, насколько я поняла, потому что, если вы, в самом деле, атлантийцы, совершенно отдельный вид…

Она посмотрела, ища подтверждение, и Конлан кивнул.

– Тогда, возможно, что мои великолепные способности по сканированию эмоций практически ничего не стоят, когда речь идет о вас. Ваши эмоции хоть чуточку похожи на наши?

Вэн начал отвечать, но она подняла руку.

– Нет, не беспокойся. Для меня это правда, и мне нужно следовать своему внутреннему инстинкту, или у меня ничего не останется. И если я сейчас начну сомневаться в моем инстинкте, то, как говорится, игра окончена.

Райли положила свою руку на руку сестры, чтобы подтвердить то, что ее ощущения говорили ей. Квинн говорила правду, которая была для нее очень болезненной. Нервные окончания Райли снова встрепенулись от муки, которая скрывалась за словами Квинн.

– Все нормально, Квинн. Говори все, что нужно. Я здесь, – прошептала она, посылая волны заверения и любви через их личную, сестринскую связь.

– Ну, вон тот высокий, темный и уродливый вон там, назвал нас дураками. Он прав. Не все из нас, но достаточное число прячется под камушком и позволяет переменам произойти, не пытаясь даже бороться, – заговорила Квинн бесстрастным голосом.

Райли поморщилась от эха своих прежних мыслей. Вероятно, Квинн думала, что она тоже была дурой.

– Если человек аполитичен и не участвует в походах до Вашингтона, то это не значит, что он дурак, Квинн, – возразила она. – Кто-то из нас пытается провести перемены на местном уровне.

Квинн кратко обняла ее.

– Я не говорила о тебе, милая. Ты отчаянно пытаешься спасти этих неудачников и отдаешь им двадцать четыре часа в сутки, семь дней в неделю. Я говорю о правительстве.

– Они не неудачники, – тихо ответила Райли. – Это люди, у которых не было основы, чтобы улучшить свою жизнь. Я пытаюсь им в этом помочь.

– Прости. Я знаю, что ты так и делаешь. Ты права, они не неудачники. А ты просто треклятая святоша, если делаешь то, что ты делаешь. Но моя дорога несколько иная.

Вэн внезапно присвистнул, глядя на Квинн с явным восхищением во взгляде.

– Только уличный боец может узнать другого уличного бойца. Ты участвуешь в бунте.

Квинн не улыбаясь, кивнула.

– Да. И то, что я вам говорю, быстро приведет меня на смерть, поэтому я считаю, что мы квиты после того, что вы нам рассказали про Атлантиду.

Она замолчала, глубоко вздохнула.

– Я не просто участвую в бунте. Я – одна из его лидеров. А те волки, которых убили ваши приятели? Они были в моей команде. Поэтому я ответственна за их смерти.

Квинн резко закрыла рот, когда в комнату зашел Бреннан, глядя на него с подозрением.

– Все в порядке, Квинн, это – Бреннан, – Райли заверила сестру, – Он…

– У него стильный прикол, то, как он скрывает свои эмоции, глубоко, глубоко, не так ли? – сказала Квинн, ее глаза настороженно прижмурились. – Я почти совсем их не чувствую, чувак. Это неблагоприятный фактор, кстати. Как ты можешь устанавливать подобную эмоциональную блокировку?

Глава 23

Райли уставилась в окно. В ночь.

– Не могу поверить, что она ушла. Я не могу поверить, что моя сестра, лидер бунта, просто ушла в ночь по какому-то срочному делу. Я все еще полагаю, что нахожусь в каком-то фильме класса В и проснусь в любую минуту.

Конлан больше не мог находиться вдали от нее. Он видел ее смелость, когда она узнала и приняла все, что он и ее сестра сбросили на нее в тот день.

Прошло слишком много времени с тех пор, как он прикасался к ней, и его руки умирали от желания почувствовать ее кожу. В два прыжка он пересек спальню и обнял ее.

– Мне так жаль, mi amara. Мне так жаль, что тебя так резко подняли и бросили в эту уродливую действительность, которая сейчас происходит.

Она отпрянула от него и повернулась, чтобы посмотреть ему в лицо, ее сжатые в кулаки руки покоились на бедрах.

– Уродливая действительность? Ты хочешь поговорить со мной об уродливой действительности? Мои клиенты обычно убивают друг друга в своих домах. Их дети рождаются с зависимостью от крэка, а потом иногда они умирают от голода прежде, чем я могу предоставить им помощь, благодаря Сенатору «Я мастер вампиров» Барнсу и его вырывай-и-жги работе по социальным службам для людей. Поэтому не говори мне об уродливой действительности.

Он прислонился к стене, заставив себя отступить от нее, несмотря на то, что его тело требовало притянуть ее снова поближе.

– Дети часто являются первыми жертвами войны.

Она развернулась на каблуках и отошла от него, потом опустилась на кровать. Положив голову на руки, она простонала. Потом посмотрела ему прямо в глаза.

– Когда это превратилось в войну? Никто не объявлял войну, я бы об этом знала, и все же внезапно мы оказываемся на передовой.

Он подошел к ней и сел рядом. Всё в нем протестовало против тех слов, которые он выдавил из себя, но она заслужила его уважение своей смелостью.

Она заслужила свободу.

– Если ты хочешь уйти, только слово скажи. Я полагаю, что твои способности эмпата могут быть невероятно полезными для нас в битве, которую мы ведем. Чтобы защитить твой народ. Это правда.

Она ничего не сказала, а только, не шевелясь, смотрела на него. Ее эмоции были скрыты от него.

– Но, правда также в том, – проскрежетал он. – Что каким-то образом я испытываю к тебе чувства, на которые я не считал себя способным. Даже сейчас мое тело требует, чтобы я взял тебя. Раздел и держал тебя под собой на кровати.

Она слегка приоткрыла рот, но не отодвинулась. Конлан решил считать это обнадеживающим знаком.

– Ты нужна мне, Райли. Да, Атлантида нуждается в тебе. Мы должны изучить твою силу и увидеть, сможем ли мы ее скопировать. Если бы Квинн не убедила нас, что ее миссия настолько важна, мы бы постарались убедить и ее пойти с нами.

– Она почувствовала эмоции Бреннана, Конлан. Это должно дать ему надежду.

– Но только не ложную надежду. Он заслуживает лучшего, чем одарила его жизнь.

Он постарался сосредоточиться. Силился не отвлекаться на ее аромат. На желание, которое его затопляло.

– Способности анэши, мы надеемся понять, не могут ли они быть использованы против нас. Или, возможно, нам на пользу. Но, несмотря на эту потребность – на обе эти потребности – несмотря на мою обязанность, как будущего короля Семи Островов, я отпущу тебя.

Он сжал руки вместе, чтобы не дать себе силой оставить ее у себя, молился, чтобы он смог их удержать, пока она не уйдет. Он был мужчиной, и у него оставалось достаточно достоинства, чтобы этого хотеть.

Не то, чтобы он не был близок к тому, чтобы умолять.

– Раньше я бы забрал тебя. Но теперь, зная тебя, я прошу. Но ты должна сказать мне сейчас. Тебе нужно встать и выйти из этой комнаты сейчас же. Я попрошу Вэна проводить тебя туда, куда ты хочешь, где ты будешь в безопасности. Но нужно сделать это сейчас.

Он, наконец, повернулся, чтобы посмотреть на нее, его тело было настолько напряжено, что он подумал, что сейчас треснет. Он горел от потребности, но также леденел от страха, что она уйдет.

– Потому что, если ты останешься, я приму это как «да». «Да» Атлантиде, нашему делу, но, в основном, «да» мне.

Она потянулась, чтобы коснуться его лица дрожащей рукой.

– Конлан…

Он отдернул голову от нее.

– Ты не поняла? Мой самоконтроль закончился, – рявкнул он. – Все, что у меня есть – это остатки достоинства в очаге желания. Тебе следует сейчас же, черт возьми, уйти подальше от меня.

Он соскочил с постели, подальше от искушения. Подальше от женщины, которая, каким-то образом, была всем, чего он когда-либо желал. Он закрыл глаза и стоял, склонив голову, на плечах его лежала тяжесть от усилий, чтобы удержаться от того, чтобы вытянуть ее на кровати и взять ее рот своим.

Взять ее тело.

Наконец, он услышал ее легкие шаги, когда она стала идти по полу. Те шаги, которые унесут ее прочь от него. Он дернулся, когда боль сильнее, чем всякая боль, которую причиняла ему Анубиза, накатила на него, обжигая сердце, которого, по его расчетам, давно не стало.

Потом шаги остановились.

И она стояла перед ним, ее глаза были огромными на бледном личике.

– Я никуда не ухожу, Конлан. Мой ответ – да.

Райли посмотрела на Конлана, сознавая глубоко в своем сердце, что только что сделала самый важный выбор в своей жизни. Он смотрел на нее, его глаза расширились, потом он отбросил голову назад, мышцы на его шее напряглись, когда он стал вдыхать воздух, словно утопающий.

Потом он решительно задвигался. Он обхватил ее руками и так быстро притянул к своему телу, что она вскрикнула, когда ее груди вдавились в его грудь. Он обхватил ее рукой за талию, а другой обхватил ее затылок.

– Спасибо, mi amara, – шепнул он, его губы были всего в дюйме от ее губ. – Спасибо за этот подарок.

У нее почти не было времени поволноваться, – это было так быстро, она почти его не знала, – а потом его рот опустился на ее губы. И когда его эмоции открылись ей, она осознала, что никогда не знала ни одного мужчину так хорошо, как этого.

Она желала его каждой частичкой своего существа. Его губы были мягкими и твердыми, и точно правильными, и он целовал ее со страстью мужчины, который изголодался по ней. Она прижалась ближе к нему, отчаянно пытаясь почувствовать его всего собой, желая большего, большего, большего.

Конлан слегка отпрянул от нее, он тяжело дышал. Он знал, что на вкус она была, как тепло и солнечный свет, и сладкая чистая страсть. Но теперь она была даже лучше.

Теперь она была его.

Он снова припал своими ртом к ее рту, желая почувствовать ее согласие. Ее капитуляцию. Ее согласие с его желанием и его потребностью.

– Сейчас, – сказал он, слыша мольбу в своем голосе, но не беспокоясь об этом. – Прошу. Сейчас.

– Да, – ответила она, обхватывая своими руками его шею. – Да, прошу. Сейчас.

Он подхватил ее с пола и понес на кровать, продолжая целовать ее. За секунды он закрыл дверь, а потом вернулся в постель. Он снял свою рубашку по пути, отчаянно желая почувствовать ее кожу своей кожей.

Она лежала там же, ее волосы рассыпались по подушке, его ожившая фантазия. Он прямо-таки чуть не заплакал от радости.

Он желал прокричать на весь мир, что он владеет ею.

Но он не сделал ни того, ни другого. Просто прикоснулся к ней. Наконец, наконец, прикоснулся к ней.

Райли затрепетала, когда Конлан улегся рядом с ней на кровать. Каким-то образом, его грудь и плечи казались больше без рубашки. Он был стеной мускулов, но она видела, каков этот гордый воин внутри.

Когда он коснулся ее, нежно лаская пальцами ее щеку, потом шею, она заметила, что не только она дрожит.

Это осознание заставило ее сделать последний шаг и переступить через оставшиеся комплексы. Этот большой, суровый воин, который мог бороться и с вампирами, и с оборотнями, и со всякой другой нечистью, которая бродила в ночи, так сильно ее желал, что его руки тряслись.

Она притянула его голову к себе и улыбнулась:

– Поцелуй меня. Поцелуй меня, и дай мне снова почувствовать себя в безопасности, – прошептала она.

Жар сине-зеленого огня, что горел в его глазах, зажег ее нервные окончания, посылая тепло и влагу прямо в ее центр. Ее груди налились, напряглись, как будто желали ощутить его вес на себе.

Она выгнулась, прижавшись к нему, прежде чем у него появилась возможность исполнить ее пожелание, она взяла контроль на себя.

Она поцеловала его. Мягко, нежно.

Его запах окружал ее. Пряный, теплый, мужской, и неожиданно нежный, чего не было в ассортименте.

Она застонала и поцеловала его, ее губы захватили его, ее язык погрузился в его рот. Она обвила ногой его ноги и притянула его ниже к себе, желая, жаждая, испытывая необходимость почувствовать его твердость.

Конлан подумал, что, вероятно, умер и попал на гору Богов. Райли зажгла его, притянув к себе и целуя, словно она была голодающей, а он был десертом.

Что навело его на мысли.

По-настоящему великолепные мысли.

Он оторвался от ее губ и поцелуями проложил дорожку через ее щеку дальше к шее, там он прикусил и пососал ее, наслаждаясь ее горловыми стонами. Одной рукой, он отодвинул ее рубашку, подняв ее вверх, чтобы обнажить теплый животик, скользя пальцами вверх, пока не обхватил снизу ее грудь.

Она задохнулась при этом прикосновении и выгнулась к его руке.

– Прикоснись ко мне, прошу, прикоснись ко мне, Конлан.

Он перекатился, и она оказалась сверху. Он сдернул ее рубашку через голову, потом снова поцеловал ее, его язык нырнул внутрь, чтобы завоевать ее рот. Это был жесткий поцелуй, поцелуй-обладание.

– Моя. Моя. Моя навсегда.

Эта мысль пришла к нему из глубин, и он даже не признал ее источника. Эта первобытная жажда поставить на ней свой знак, обладать ею, отнести ее в свой дворец и никогда не отпускать – эта мысль своей силой потрясла его.

Он знал, что она чувствует это, потому что ее эмоции вдруг показали шок сквозь ее эмпатическую связь с ним.

Затем она улыбнулась ему и послала волну принятия. Она чувствовала себя сильнее, увереннее в своей чисто женской власти над ним и дала ему знать об этом.

Его тело напряглось при ощущении и цветах ее возбуждения в его теле, в его разуме. Его член затвердел до боли в его штанах, внезапно ставших такими узкими. Оторвавшись от ее рта, он посмотрел на округлые, идеальные груди, которые наполняли собой кружевные чашечки, покрывавшие их. Он хотел прикоснуться к ним ртом.

Одной рукой он стал трудиться над крошечной застежкой, постанывая от разочарования, когда она немедленно не открылась. Она рассмеялась и поймала его руку своей.

– Что случилось? Большой и страшный воин не может понять, как открыть простую застежку бюстгальтера? – подразнивала она хриплым голоском, а в ее глазах сияло тепло, ее счастье искрилось, как сказочная пыль в его разуме.

– Этот большой и страшный воин сейчас зубами раскроет его, если ты не поможешь, – ответил он. Потом он нагнулся вперед и взял ее сосок в свой рот прямо через ткань, и она выгнулась на кровати и застонала.

Другой рукой он ласкал ее вторую грудь, обхватывая и сжимая ее ладонью. Потирая большим пальцем сосок в том же ритме, как он сосал другой. Ее стоны становились все яростнее и она схватилась за его спину, пока ее голова металась туда-сюда по подушке.

– Ох, пожалуйста, ах, прошу.

Он освободил ее сосок из своего рта и подул на него теплым воздухом, и наблюдал, как дрожь проходит через ее тело.

– Просишь что, Райли? Скажи это.

– Прошу. Ты мне нужен, – она положила руки ему на голову, и попыталась заставить его наклониться к своему рту. Но он еще не закончил. Он перешел к ее второй груди, и заменил большой палец ртом. Он еще больше затвердел, когда ее тело дернулось, и она прижалась своей сокровенной сущностью к нему, беззвучно моля. Он нежно прикусил ее сосок, и она лишилась воздуха, а потом простонала его имя.