Текст книги "О чем мы промолчали (СИ)"

Автор книги: Алиса Болдырева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 13 страниц)

29

Паша. Наши дни.

– И у нас осталась последняя тема для обсуждения, – произнёс Вячеслав Викторович, который присутствовал на сегодняшнем совещании. – В понедельник Стровский ждёт представителей от нашего издательства в Благовещенске. Само собой, полетит Павел Андреевич, как главный редактор, и нужен ещё один человек.

Рябинин обвёл собравшихся за столом пристальным взглядом.

– Я могу, – тут же отозвалась Кристина, и чуть прикусила нижнюю губу.

– Кристина Львовна, вы уверены?

– Абсолютно, Вячеслав Викторович, – заявила Ивашина. – Я составлю компанию Павлу Андреевичу.

Кристина бросила на меня беглый взгляд, в котором предвкушение смешалось с нетерпением, что мне стало неловко. Да что там мне! Всем находившимся в комнате стало неловко, и люди за столом отводили глаза в сторону. Не засмущалась лишь Алёна, но она, кажется, вообще не слушала и обращала внимания на то, что происходило вокруг неё, уставившись отсутствующим взглядом в свой блокнот. С самого начала, как Алёна вошла сегодня в зал для совещаний, я заметил, что она необычайно тихая и рассеянная. Потупив глаза, она села рядом с Леной, и с той поры не поднимала взгляда, словно хотела слиться со стулом. Я же не мог совладать с собой, и украдкой поглядывал на неё. Выглядела она не самым лучшим образом: бледное осунувшееся лицо, голубоватые тени залегли под глазами. Жалость сжала мою грудь железными тисками. Неужели всему виной мои вчерашние слова? Чёртов идиот! Я уже тысячу раз пожалел, что сказал ей их. Тем более после той случайной встречи в ювелирке. Кажется, зря я всё это…

– Хорошо, тогда изучите внимательно биографию Стровского, – посоветовал Рябинин. – Чтобы не попасть в просак.

Кристина воодушевлённо закивала, то и дело бросая на меня довольный взгляд.

– Вероника, закажите билеты и гостиницу, – распорядился Рябинин.

– Хорошо, Вячеслав Викторович, сделаю, – прощебетала Вероника, чиркнув пометку в своей записной книжке.

– На этом у меня всё. У кого-то остались ещё вопросы? – поинтересовался Рябинин. Когда собравшиеся за столом промолчали, Вячеслав Викторович кивнул. – Хорошо. Тогда все по рабочим местам!

Народ потянулся на выход, Рябинин же продолжил сидеть. Значит, хотел переговорить со мной один на один. Может, он хотел обсудить предстоящую поездку в Благовещенск?

И действительно, как только за последним сотрудником закрылась дверь, Вячеслав Викторович, не поднимаясь со своего места, серьёзно посмотрел на меня.

– Павел Андреевич, скажите, а как у вас взаимоотношения в коллективе? Никто не жаловался? М?

Такой вопрос несколько удивил меня.

– Да вроде всё в порядке было, Вячеслав Викторович. А что? Что-то случилось?

– Дело в том, что вчера в конце рабочего дня ко мне зашла Ромашова, – он тяжело вздохнул, и постучал ручкой по столу, – и принесла заявление об увольнении.

Мои брови взлетели вверх.

– Я ничего не знал об этом, – выдавил я из себя. – А причины она не называла?

– Сказала, что нашла новую работу, более высокооплачиваемую, и, знаете, я бы даже порадовался за неё, но мне показалось, что она врёт, и просто не хочет называть реальную причину своего ухода. По-моему, она не ладит с кем-то из коллектива. Я почти уверен в этом!

Кажется, я даже догадывался, из-за кого она собралась уходить, но всё же спросил:

– С чего вы сделали такие выводы?

– Так она пришла ко мне вся зарёванная! Вы бы разобрались с этой ситуацией, Павел Андреевич, а то нехорошо как-то получается! – Рябинин посмотрел на меня, а я едва не двинул себе по голове. Ясно, как день, что ревела она из-за меня. – Я обещал Светлане Валерьевне, что пристрою девчонку, и если она зарекомендует себя, оставлю её. И знаете, я ведь и правда доволен её работой, надо бы оставлять такого сотрудника, а оно вон как получается… – Рябинин развёл руками. – Я думаю, что про работу она придумала. Никто ей ничего не предлагал. Да там говорить? Вы и сами видели её сегодня! На ней же лица нет! Жалко девчонку, ей ещё ребёнка на ноги поднимать, – Рябинин цокнул, а мне словно двинули под дых, и я открыл рот, хватая воздух. Ребёнка? Какого ещё, на хрен, ребёнка? Я уставился на Вячеслава Викторовича во все глаза. – Всё-таки она одна его растит.

– У Алёны… – мой голос прозвучал хрипло и скомкано, и я прочистил горло. – У Алёны есть ребёнок?

– Да, года четыре, не больше. – Рябинин окинул меня недоверчивым взглядом. – А вы что же, не знали?

– Не знал, – прохрипел я внезапно пересохшими губами.

Рябинин бросил беглый взгляд на дверь.

– Только между нами, там какая-то не совсем красивая история вышла, когда Алёна ещё на первом курсе училась, – принялся рассказывать Рябинин, и каждое его слово молотом ударяло по моей голове, дробя черепную коробку. – Вроде любовь у неё с кем-то была, а потом этот горе-папаша то ли сбежал, сверкая пятками, то ли на другой женился. Вот и пришлось ей одной разгребать последствия той «любови». – Рябинин внимательно посмотрел на меня. – Только вы Алёне не говорите, что знаете. По-моему, она не больно-то любит обсуждать эту тему. Светлана Валерьевна даже имя проходимца-отца не знает, а мне на всякий случай шепнула. Чтобы я был в курсе, так сказать.

В голове, словно красная лампочка, замаячили слова Лизы:

«Ты не поверишь, но есть отцы, которые не бросают своих детей!»

«Не уезжают в Лондон!»

«В общем, не поступают как скоты!»

Неужели она говорила…

Мне дико захотелось вцепиться руками в волосы на затылке, но я сдержал этот порыв. Не здесь и не сейчас. Сначала нужно всё выяснить. Может, это и не мой…

Я вздрогнул.

– Я разберусь с этим, Вячеслав Викторович, – с трудом выдавил я из себя. – Вы подписали заявление?

– Конечно! А что мне оставалось делать? У нас же не крепостное право, в конце-то концов! – буркнул Рябинин, поднимаясь со своего места.

– Можно заявление побудет пока у меня?

– Разумеется. Можете забрать его, оно у Инги, – с этими словами он покинул кабинет, я же какое-то время сидел в пустом зале, уставившись в стену, а затем сорвался в отдел кадров. В голове вертелись мысли, и одна была хуже и дурнее другой.

Неужели?..

Да не может быть!

Она бы не стала молчать об этом…

Не стала бы, правда?..

У дверей отдела кадров я оказался спустя несколько минут, в течение которых моя голова разрывалась от переполнявших её мыслей. Дёрнув ручку, я ворвался в кабинет.

– Таня, мне нужны документы Ромашовой! Немедленно! – даже не поздоровавшись, выпалил я на одном дыхании.

– Хорошо, Павел Андреевич, – растерянно отозвалась Таня, и вручила мне уже знакомую синюю папку.

Словно ошалелый я принялся перелистывать её, пока не добрался до копии свидетельства о рождении. В прошлый раз я не долистал досюда.

А зря…

Сердце стучало о рёбра, пока я разглядывал чёрно-белую копию на листе формата А4. И впрямь, ребёнок. Мальчик. Вадим. Я посмотрел на дату рождения. Ребёнок родился ровно через восемь месяцев после моего отъезда в Лондон. В строке «Отец» стоял прочерк.

Кровь запульсировала в ушах. В глазах потемнело.

Неужели?.. Твою мать, неужели…

Почему она ничего не сказала мне?

Почему промолчала?

Из моего рта вырвался громкий и какой-то надрывный звук, чем-то отдалённо напоминающий смех. Этот звук напугал девушек в кабинете, и они удивлённо уставились на меня со своих мест. Я видел их глаза, полные замешательства.

В напряжённой тишине, я сделал копию свидетельства о рождении, и, бросив папку на ближайший стол, вышел из кабинета.

30

Алёна. Шесть лет назад.

Я устало тёрла глаза, пытаясь избавиться от пелены перед ними. Нет, так не пойдёт. Нужно срочно заканчивать работу. Интересно, сколько сейчас времени?

– Кость, я больше не могу, – произнесла я, покосившись на одногруппника. – Пойдём уже по домам!

– Фух, хотел сказать тебе тоже самое, – он негромко рассмеялся. – Я уже ослеп практически.

– Ага, – поддакнула я. – Завтра закончим. Тем более первая пара у Светланы Валерьевны.

Мы поднялись, и принялись убирать всё со стола, на котором сейчас царил творческий беспорядок.

– Слушай, Алён, – Костя замялся, явно нервничая. – Всё хотел у тебя спросить. Про Лизу…

Улыбка так и просилась на мои губы, но я сдержала её, чтобы не смущать Шанкова ещё больше. Я уже давно догадывалась, что эти двое не равнодушны друг к другу, только почему-то никак не сознаются в своих чувствах.

– Спрашивай.

– А у неё есть кто-нибудь? Ну, в смысле… Короче, я хотел… Да блин!

– Кость, успокойся. Нет у неё никого.

– Да? – он с надеждой во взгляде посмотрел на меня. – А как ты думаешь, если я приглашу её на свидание, она согласится? У меня есть шанс?

Ответить я так и не смогла, поскольку двери аудитории широко распахнулись, и внутрь вошёл Паша. Одного взгляда хватило, чтобы понять – он зол.

Нет, хуже. Он был в ярости.

Ноздри гневно раздувались, глаза метали молнии. Видимо, что-то случилось.

– Кажется, вы слишком заработались, – чуть ли не прорычал он, бросив на Костю разъярённый взгляд. Одногруппник сделал шаг назад, отступив от меня.

Я уставилась на Пашу. Что это на него нашло? Никогда не видела его таким злющим!

Я схватила свою куртку, и бросив Косте на ходу «Пока!», покинула аудиторию, потянув Пашу за собой.

Только оказавшись в салоне автомобиля, я посмотрела на Пашу и спросила:

– Это что сейчас было?

Ничего не ответив, Паша завёл двигатель, и машина, взревев, словно раненый зверь, сорвалась с места.

Паша выкрутил руль до предела, и машина, быстрая и послушная, резко свернула на оживлённую трассу, без особого труда встраиваясь в плотный поток. Я сидела, вжавшись в пассажирское сидение, и расширившимися глазами вглядывалась в профиль водителя. Чувственные губы плотно сжаты, сквозь легкую щетину на скулах проступали желваки, руки вцепились в руль, да так крепко, что костяшки пальцев побелели.

От него шумными волнами исходила ярость; она заполнила собой всё пространство автомобиля, и я ощущала на себе её цепкие объятия, мешающие нормально дышать. Я ещё не видела его в таком состоянии, и этот Паша, что сидел сейчас рядом, до дрожи в коленях пугал меня.

Я бросила на него осторожный взгляд из-под полуопущенных ресниц, но лицо Паши ничуть не поменялось; оно оставалось таким же напряжённым, вынуждая меня отвернуться. За окном, перемигиваясь, светились огни ночного города, а по пейзажу, что мелькал перед глазами, я поняла, мы едем не ко мне домой.

– Куда мы едем, Паш? – нарушила я звенящую тишину салона.

Он промолчал, плотнее сжав челюсти, и вдавил педаль газа в пол.

Я вновь посмотрела на него. Неужели он так и собирается молчать? Вот упрямый осёл!

Остаток пути мы проехали в полной тишине. Через некоторое время он въехал во двор, где громоздились высотки, и заглушил двигатель. Мы приехали к нему домой.

Войдя в квартиру, Паша притянул меня к себе, и сжал в кольце своих сильных рук. Его горячее дыхание коснулось моего лица.

– Какого чёрта этот мудак ошивался там рядом с тобой? – в его голосе я слышала едва сдерживаемый гнев.

Я сразу поняла, о ком он говорит. Мне захотелось рассмеяться, но Паша сейчас был чертовски взвинчен, и провоцировать его ещё больше, пожалуй, не самая лучшая идея. Вместо этого, я положила свои ладони ему на плечи, ощутив, как под пальцами перекатываются упругие мышцы.

– Потому что он работает вместе со мной над студенческой газетой, – попыталась объяснить я самым спокойным голосом, на который была способна, но, кажется, он совершенно не хотел меня слушать.

Он сильнее прижал меня к своему телу, буквально впечатав в стальные мышцы. Его запах, терпкий и волнующий, сразу проник мне под кожу, и дышать стало тяжелее. Я крепче схватилась за его плечи, боясь потерять равновесие, голова закружилась от желания. Вот глупая! Мне бы разозлиться за его необоснованную ревность, а я таяла, словно эскимо под летним солнцем. Ну почему, почему он так действует на меня?

– Не хочу, чтобы он крутился рядом с тобой, Алён, – сдавленно прошептал Паша, и прижался лбом к моему лбу.

– Я не могу запретить ему, мы вместе учимся. Ты забыл об этом? – мой голос был таким же тихим и ломким, как и его.

– У него явно не учёба на уме!

– Паш! Перестань! – Я хотела отстраниться, но он не позволил. Горячие ладони прошлись вдоль моей спины, и опустились на талию, сжав её.

– Я же слышал, что он сказал! Он пригласил тебя на свидание!

Я негромко рассмеялась.

– Ты что, подслушивал? Знаешь, тогда мог бы дослушать до конца! Тогда многие вопросы отпали бы сами собой!

– На что этот мудак надеться? – в его сбивчивом шёпоте я уловила злость.

– После сегодняшнего он больше ко мне не подойдёт, я уверена, – сказала я. – Ты напугал его и меня. Ты же вёл себя как псих!

– Прости, я просто схожу с ума от ревности! Как представляю, что он или кто-то другой…

Он не договорил, прижавшись своими тёплыми и мягкими губами к моим губам. Он действовал напористо, целовал спешно, будто боялся, что я сейчас исчезну. Наши языки сплелись, губы отчаянно цеплялись друг за друга.

– Ты моя, Алёна, только моя…

Его тихий шёпот тонул в звуках срываемой наспех одежды. Мгновение – и вот на мне уже ничего не осталось. Ещё мгновение – на нём тоже.

– Я люблю тебя, – где-то на задворках моего охваченного страстью сознания прозвучал его ласковый шёпот, пока Паша вколачивался в мои бёдра. – Люблю…

Когда всё закончилось, я посмотрела ему прямо в глаза.

– Ты знаешь, что ты ненормальный? М? – мои губы коснулись его губ, и он сразу воспользовался этим, принявшись меня целовать. – Костя говорил про свидание, – сказала я, как только он прекратил терзать мои губы. – Но на свидание он хотел позвать Лизку! Это она ему нравиться! Лиза, а не я!

Я видела, как в его глазах вспыхнуло понимание. Паша вздохнул, прижавшись лбом к моему лбу.

– Чёрт! Прости, Алён, – произнёс он. – Просто когда дело касается тебя…

– Ты должен доверять мне, Паш. Иначе у нас ничего не выйдет.

– Я доверяю тебе, Алён, правда доверяю.

Улыбнувшись, я обняла его плечи, и прошептала:

– Тогда не всё потеряно!

Паша. Шесть лет назад.

– Ну что, куда рванём вечером? – спросил Дэн. – Может, в клуб?

После успешной защиты диплома мы стояли с ним на парковке перед университетом, греясь в лучах июньского солнца. Идея с клубом была так себе, ведь я прекрасно знал, что голубоглазка их не выносит, хотя именно там мы с ней и познакомились. Забавно.

– Ты давай определяйся с местом, а мне ещё нужно к матери заехать, – ответил я, покосившись на циферблат часов. – А потом мы с Алёнкой присоединимся к вам.

– Тогда до вечера! Адрес смс-кой скину, – сказал Дэн, а я, хлопнув его по плечу, прыгнул в машину, и поехал в сторону коттеджного посёлка, куда мать с отцом перебрались на всё лето.

Добрался быстро, и, войдя в дом сразу же попал в цепкие объятия. Но не матери, а Ани.

– Привет-привет! – она попыталась поцеловать меня в губы, но я вовремя увернулся, и её рот, щедро намазанный бордовой помадой, коснулся моей щеки. – А мы тебя ждали! Заходи, Пашенька!

– А где мама?

– Она на кухне, – Аня захихикала, вцепившись в мою руку, как клещ. – Мы с ней обмываем твой диплом. Надеюсь, ты не против? А ещё лучше, присоединяйся к нам!

– Я бы с радостью, но мне ещё за руль садиться, – я освободил руку из её хвата, и прошёл на кухню.

– Сынок, привет! – раздался довольный голос матери. Она сидела за столом, на котором примостилась откупоренная бутылка шампанского, и два пустых бокала. Да и в бутылке, по всей видимости, уже плескалось на самом дне.

– Вижу, вы тут неплохо попраздновали! – присвистнул я.

Аня достала ещё один фужер, и вылила туда оставшееся в бутылке шампанское.

– За твой диплом! – провозгласила она, всучив мне фужер в руки.

Сделав один малюсенький глоток, больше для вида, я опустил фужер на стол.

– Ну, вы не стесняйтесь, продолжайте без меня! А мне пора собираться, – крикнул я им на ходу. – Не хочу заставлять Алёнку ждать.

Я взбежал вверх по лестнице, и, оказавшись в своей комнате, направился в душ, на ходу сбрасывая одежду.

31

Паша. Наши дни.

Я сидел в белой ауди, припарковав ту неподалёку от детского сада, в который Алёна водила сына. Узнать эту информацию оказалось куда проще, чем я предполагал. Лена услужливо всё мне выложила, стоило только спросить. Выходит, она тоже знала о ребёнке. Интересно получается.

Машину пришлось позаимствовать у Дэна, поскольку мою Алёна узнала бы сразу, а я всё же хотел остаться незамеченным.

Я должен был убедиться…

В чём? Да сам толком не знал, но почему-то мне не давал покоя ребёнок Алёны. Её сын. А может, и мой сын тоже, и от этой мысли внутри всё переворачивалось. По датам сходилось, и я легко мог оказаться его отцом.

Но почему же она ничего мне не сказала? Почему промолчала? Неужели подумала, что я откажусь от них? А может, ребёнок и не мой вовсе. Это бы всё объясняло. И почему она не сказала о нём, и почему так резко оборвала со мной всяческие отношения шесть лет назад.

Я терялся в догадках. Словно не хватало какого-то кусочка пазла, чтобы картинка собралась воедино. С тех пор, как Алёна снова ворвалась в мою размеренную жизнь, в ней всё пошло кувырком.

Внутри меня бушевала буря. Я злился на Алёну. Если ребёнок мой…

То что? Что я собирался сделать?

Рваный вздох огласил салон машины, пока я сидел, не спуская взгляда с калитки детского сада.

Я сам толком ещё не знал, что буду делать в таком случае. Но если мальчишка мой, он имеет право знать, что у него есть отец, который до недавнего времени и не подозревал о его существовании.

Появление Алёны возле садика прервало ход моих разрозненных мыслей. Впившись в её силуэт напряжённым взглядом, я следил, как она скрылась за высоким забором детского сада, и вышла оттуда минут через десять. Но уже не одна. За руку она держала мальчика. Темноволосого, и я готов был дать руку на отсечение, что кареглазого.

Мой взгляд устремился сквозь тонированное стекло, и я пытался лучше разглядеть ребёнка. Они должны пройти мимо машины, и тогда…

Я крепче вцепился рукой в руль, да так, что кожаная оплётка затрещала.

Вот они медленно брели, о чём-то оживлённо разговаривая. Мальчик, отпустив руку Алёны, принялся активно жестикулировать, и она рассмеялась. Живо и естественно. Я видел весёлые искорки в её глазах даже через разделяющее нас расстояние.

Когда они приблизились к машине, я затаил дыхание, впившись цепким взглядом в лицо мальчика.

Вадим.

Шаг. Ещё один. И вот они уже оказались практически рядом.

Я видел лицо мальчишки, словно своё собственное.

Твою мать…

А оно и было, словно моё собственное…

Моя точная копия…

Всё внутри меня перевернулось. Я хотел выскочить из салона, вцепиться в неё и трясти, пока она мне всё не расскажет, но не стал этого делать, побоявшись испугать мальчишку. Почему? Почему она мне ничего не сказала? Почему скрыла от меня сына? Как она могла? Я имел право знать, что у меня есть сын!

Не знаю, сколько времени я просидел в машине, уставившись перед собой.

Постепенно необузданные эмоции улеглись, и им на смену пришла холодная решимость. Я должен узнать правду. Она должна мне всё рассказать. Обязана. И сын должен знать обо мне. Он должен узнать, что у него есть отец и, что я от него не отказывался.

Только как заставить Алёну сознаться во всём? Она столько времени молчала. Не сказала шесть лет назад, и сейчас даже словом не обмолвилась о ребёнке. А тут надумала внезапно уволиться. Нет, так дело не пойдёт.

В голове возникла одна сумасбродная идея, как заставить её заговорить, и, вытащив смартфон, я принялся листать список контактов. Найдя нужный номер, я набрал его. Через пару гудков в трубке послышался жизнерадостный женский голос:

– Да, Павел Андреевич?

– Вероника, ты уже заказала билеты до Благовещенска?

– Ещё пока нет, но…

– Хорошо, – перебил я её щебетание. – У нас произошли кое-какие изменения. Вместо Кристины со мной полетит Ромашова Алёна. Так что второй билет заказывай на её имя. И гостиницу, соответственно.

– Как скажите, Павел Андреевич, – ничуть не смутившись, произнесла Вероника, а я отключил вызов.

Алёна. Шесть лет назад.

– Может, всё же поедешь с нами? Там весело будет, – канючила в трубку Лизка. – И Пашу бери с собой.

– Не получиться, Лиз, – сказала я, расхаживая по комнате. – Паша уже позвал меня отпраздновать успешную защиту диплома. В восемь он заедет за мной, так что… Увы!

– Блин, жалко! – уныло произнесла Лизка. – Совсем тебя не вижу с твоим Беляевым!

– Да кто бы говорил! – я прыснула от смеха. – Тебя Шанков тоже не особо куда-то пускает!

Лизка засмеялась вслед за мной.

Я говорила чистую правду. С тех пор, как Лизка стала встречаться с Костей, они практически не отходили друг от друга. Везде вместе.

– Ну есть такое, не буду спорить! – согласилась она, в конце концов. – Ладно, если передумаешь, набери мне. Костя заедет за тобой.

Краем уха я слышала, что Лизка с Костей собирались уехать куда-то за город в дом одного из друзей Кости. И звали нас с Пашей с собой. Но у моего дипломированного специалиста были другие планы на сегодняшний вечер.

Кстати о дипломе. Посмотрев на часы, я убедилась, что Паша уже скорее всего ушёл из универа, и не удержавшись, набрала его номер. После третьего гудка, к моему изумлению, мне ответил женский голос:

– Да?

Я растерялась, и, решив, что по ошибке набрала неверный номер, посмотрела на экран телефона, но там высветилось «Любимый». Значит, ошибки быть не могло.

Я вновь поднесла телефон к уху.

– Алла, – снова послышался женский голос. – Говорите!

– Это кто? – сумела произнести я, когда первое оцепенение прошло. – Где Паша?

– Ой, Алиса, это ты? – Со мной разговаривала Аня. Только она называла меня Алисой. – Я тебя снова не узнала!

– Где Паша? – я не стала её поправлять. Меня больше волновало, почему она ответила на звонок.

В трубке послышалась какая-то возня, словно Аня отстраняла телефон от уха.

– Малыш? Малыш? Ну ты где? Паш? – пока она всё это говорила, я застыла посреди комнаты, и кажется, не дышала. – Прости, Алис, но он сейчас в душе. Мы с ним, – она засмеялась, и этот смех заставил моё сердце сжатья в тугой ком. Я знала, что следующие её слова разобьют этот ком. – В общем, он так вспотел, что пошёл в душ!

Мне словно сжали голову тисками. В висках застучало, руки одеревенели и сжались на корпусе телефона, а в лёгкие перестал поступать кислород, хотя я делала глубокие вдохи.

– Так ты что хотела, Алис? – услышала я её голос, который забивал последний гвоздь в крышку моего гроба. – Может, передать что-то?

Я отключилась. Мне было невыносимо слушать её трескотню. В голове образовалась сплошная каша.

Он не мог. Не мог. Не мог.

Я не верила. Она всё соврала. Не могло это быть правдой. Он меня любит. Он же говорил, что любит… Он не мог обмануть…

Я ведь верила ему…

Только почувствовав влагу на своих руках, что всё ещё сжимали телефон, я поняла, что плачу. К горлу подкатила тошнота, и я с трудом удержала её внутри.

Нет. Всё это ложь.

Разблокировав телефон, я вызвала такси через приложение. Я должна убедиться во всём сама. Аня всё врёт. Паша не мог предать меня.

Только не он.

Паша. Шесть лет назад.

Выйдя из душа, я застал в своей комнате Аню. Она разлеглась на моей кровати, вытянув вперёд длинные стройные ноги. Короткая тёмно-синяя юбка едва ли прикрывала её пятую точку.

– Аня? – удивился я. – Ты что здесь делаешь?

– Да вот, пришла тебя поздравить, так сказать, в более тесной обстановке.

Она поднялась с кровати и, покачивая бёдрами, направилась ко мне. Подойдя, она положила руки мне на плечи, и потянулась своими губами ко мне. Чёрт! Она снова собиралась меня поцеловать! Вот же настырная!

– Ань! – я схватил её за плечи, останавливая. – Вы с матерью, кажется, перестарались. Ты пьяна. Выйди, мне нужно одеться.

– Зачем? – она снова двинулась ко мне, оглядывая меня плотоядным взглядом. – Лучше я разденусь, и мы займёмся чем-нибудь интересным!

Она принялась расстегивать маленькие пуговички на своей тонкой блузке. Только этого мне не хватало! Подойдя к ней, я схватил её за плечи и потянул в сторону двери.

– Любишь грубо? – томно прошептала она, пытаясь прижаться ко мне. Несколько пуговиц она всё же успела расстегнуть, и теперь в вырезе её блузки виднелся чёрный кружевной бюстгальтер. Я же отворил дверь, и вытолкал Аню из своей комнаты, и повернул замок до щелчка, чтобы она не ворвалась снова.

Какого чёрта она здесь устроила?

Я отбросил в сторону всё мысли о ней и принялся торопливо одеваться. Нужно было уезжать отсюда. И как можно быстрее.