Текст книги "Разлом (СИ)"

Автор книги: Алина Островская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 14 страниц)

За тридцать лет я твердо решил, что оказался в Крипте не просто так. Не просто так выжил и не свихнулся. Мне ничего не известно об иных Криптах. Живы ли те, кто спрятался там и чем они занимались все это время. Поэтому, я считаю правильным расчитывать только на свои силы. В моих руках разнообразие образцов ДНК и все знания Цивилизации. Я в силах воспитать новое поколение. Человечество не погибло, пока живо наше наследие!

Единственной загвоздкой на пути к осуществлению моего плана были люди в гибернационных капсулах. В головах которых необузданный беспорядок. Для них не существовало этих тридцати лет. У них не было времени переосмыслить все, что произошло. Это я последние несколько лет жил одной идеей: возродить достойный людской род. Но вода камень точит. Я уверен, у меня получится убедить их».

«19 апреля 2132 года.

Первые успехи людей из капсул поражают воображение. За неделю они освоили искусство ходьбы, осознали границы своего тела и научились держать равновесие. Ещё за несколько недель словарный запас каждого увеличился в среднем до тысячи слов. Я получаю небывалое удовольствие от общения с ними и стремлюсь ответить на все вопросы, возникающие в их головах. А таких вопросов довольно много. Народ любознательный получился!»

«03 июля 2132 года.

Развитие каждого подопечного сравнялось с их биологическим возрастом, колеблющимся от восемнадцати до двадцати лет. Мне любопытно наблюдать за развитием личности каждого в отдельности и их социализацией. В группах мужчин и женщин сформировались явные лидеры, за которыми идут остальные. На моих глазах рождается дружба и вспыхивают первые влюблённости.

Они настоящие. Я только сейчас осознаю, что они по-настоящему живые».

«23 февраля 2133 года.

В предверии пробуждения высшей касты, я ещё раз проговорил своим ученикам причину их появления на свет. Они должны знать правду и быть готовы к встрече. Конечно, я сталкивался с недоумением, отрицанием и даже агрессией, но все же мне удалось донести до них, что я намерен биться за их свободу до конца. Мы равны.

Я надеялся, что руководство не заметит разницы. Поймёт, что мои ученики такие же люди, как и мы. Отойдёт от своих первоначальных планов и на принципе равенства выстроит новую жизнь. Планета была готова к ней. Мне удалось выбрать наиболее благоприятное место для основания нового города. Я горел желанием показать своим детям (да, именно так мысленно я их все время называю) мир, о котором так много рассказывал.

*Несколько фраз замалёвано*

Сложно признаться самому себе, но это лежит камнем на моей душе: я не хочу, чтобы они просыпались…».

«15 марта 2133 года.

Русский авось не сработал. Недостаточное тестирование гибернационных капсул привело к негативным последствиям. Люди, очнувшиеся после анабиоза, на глазах увядали и стали умирать один за другим. Медицинский блок диагностировал нарушение всех функций организма и недостаточное снабжение кислородом клеток головного мозга.

Это сложно. Кремировать каждый день по десять – пятнадцать человек. Но, черт возьми, они это заслужили. Пять этажей, четыре Крипты. Сколько бы людей удалось спасти, не переживай они только за свои шкуры…

Мне их не жаль.

Я продолжаю бороться за их жизни, в глубине души осознавая, что это шанс начать все заново. С чистого листа, без пятен. К тому же, моя идея о равенстве не была воспринята так, как мне бы этого хотелось».

«02 апреля 2133 года.

Сегодня я кремировал последнего носителя власти и обьявил сорокодневный траур в Крипте. Несмотря ни на что, они были людьми и я искренне старался помочь им выжить».

«01 июня 2133 года.

Мы поднимаемся на поверхность. Впереди много работы, но я верю в успех миссии. Мы воссоздали животных и готовы заселить фауну. Грустно расставаться с Евой, за это время я к ней прикипел. Пока общими усилиями мы будем отстраивать новые города, Крипта останется закрытой, чтобы сохранить в себе наследие.

Не знаю получится ли у меня ещё писать, но я буду стараться».

«24 июня 2153 год.

Меня зовут Адам Васнецов и я куратор проекта «Ковчег». Мне восемьдесят пять лет, тридцать из которых я прожил одиноким отщепенцем, вдохновляемый лишь надеждой не светлое будущее.

Я вернулся в Крипту, потерпев поражение.

Идеи справедливости, равенства и братства, что так бережно взращивались в умах моих детей, разбились об алчность, жестокость и необходимость потребления людей из других ковчегов. Они, взяв оружие в руки, отвоевывали себе место под солнцем, не стесняясь шагать по трупам. Их воспитанием и образованием никто не занимался. К ним относились, как к рабам, коими они и предполагались изначально. Это озлобило и толкнуло на преступления против человека.

Я слишком стар, чтобы что-либо исправить. Все, что мог сделать для человечества, я сделал. Теперь, остаётся лишь надеяться, что зерно моих учений, прорастет в потомках и не забудется в веках.

И хотя я оставил всякую надежду на лучшее, эта запись предназначается тому, кто не забудет свои корни. Кто будет знать древний язык и сможет прочитать то, что я напишу для него.

Блоки Крипты заблокированы. В них есть знания, которые не должны попасть в дурные руки. И пусть до нанотехнологий ещё чрезвычайно далеко, я не знаю в какой период мой дневник отыщется. И отыщется ли вообще.

Незнакомец(ка)! Если ты читаешь это, значит ты – человек моих учений, а я – все же жив. Прошу, воспользуйся этими знаниями с умом. Не используй их, чтобы навредить ближнему. Прими благословение старика и действуй согласно совести!

Код-пароль от блоков Южной Крипты: 24 06 21 01».

Я захлопнул дневник и ещё долго сидел в полной тишине, задумчиво поглаживая шероховатую обложку пальцами. С удовольствием бы закурил, да нечего… Эти несколько страниц, впитавшие чужие мысли незнакомого человека, задели меня за живое. Он ведь прав в каждом своём слове. Мы ведь глотки готовы перегрызть друг другу за кусок пожирнее. Дрянная человеческая сущность. Я думал в будущем научатся блокировать низменные потребности, чтобы у штурвала стояли люди бескорыстные и честные. Как же я ошибался…

– Вы нашли дневник…, – нараспев прозвучало за спиной, заставая меня врасплох.

– Да, – так же задумчиво кивнул и обернулся на голос Евы. – Его хозяин именно этого и хотел.

– Теперь вы знаете ответ на свой вопрос…

– Знаю. Но ситуация едва ли стала яснее.

Она удивлённо захлопала глазами и склонила голову на бок:

– У вас остались вопросы…?

– Да. Ты знаешь местоположение оставшихся ковчегов?

– Это засекреченная информация…

– У меня есть доступ-пароль к крипте.

– Пожалуйста, назовите код-доступа…

– 24 06 21 01.

– Код-пароль соответствует. Доступ разрешён…

Я выложил зарисовку карты, выдранную из дневника учёного, на стол.

– Покажи мне, где расположились другие три крипты.

– Три? Вы ведь не прибывали в гибернационном сне. Я сразу догадалась…

– Зачем тогда пустила?

Она долго глядела на меня какими-то слишком человеческими глазами и наконец призналась:

– Не знаю… Вы показались мне другим.

– Для машины ты слишком человечна, Ева.

– Я много времени провела в обществе своего создателя и его учеников. Мне удалось социализироваться…

– Адам хотел исправить ошибку, из-за который твоя голограмма рябит. Почему не исправил?

– Всплеск энергии в энергоблоке все-таки вывел из строя одну из микросхем компьютера, отвечающую за мою проекцию. В крипте для ее замены не нашлось деталей…

– Хм… а что насчёт гибернационых капсул? Они в полном порядке?

– Естественно, – самонадеянно фыркнула Ева, сложив прозрачные руки на груди.

– Вы проверяли?

– Работа капсул полностью автоматизирована. В случае любой неисправности, в головной центр незамедлительно должно было бы прийти уведомление…

– И?

– Такового не было…

– То есть, не проверяли.

– Нет, – мотнула головой Ева.

– Будь любезна, Ева, проверь. Это принципиально важный момент.

Голограмма исчезла, а я направился к блокам с ценностями. Меня интересовали учебники, методички, схемы – все, где подробно записывались практические рекомендации по созданию тех или иных изобретений человечества. Нет, не нанотехнологий, конечно. Их воссоздать у меня бы не получилось, но вот собрать что-то наподобие парового двигателя и приспособить его в хозяйстве было бы очень даже хорошо. Так же хорошо, как и наткнуться на какую-нибудь книженцию по садоводству с подробными рекомендациями по посадке, уходу, селекции растений и сбору урожая. Дачник из меня, мягко говоря, паршивый, а народ в этих местах обитает голодный. Значит, нужно сельское хозяйство налаживать, ну, или возрождать. Это с какой стороны посмотреть. Лучше всего, конечно, вернуться домой, но вдруг я застрял здесь надолго?

Стеклянная дверь отъехала в сторону, пропуская меня в библиотеку. Как в этом кладезе знаний ориентироваться? Стеллажи с потолка до пола выстроены в шеренгу, да в несколько рядов. Конца и края не видно. Вроде бы разложено все по алфавиту, нужно только определиться с названием книги.

Таак… а как с ними определиться? Мне нужно что-то наподобие: «Инженерия для чайников», «Кораблестроение от А до Я за 7 дней», «Самоучитель по лечению болезней», «Продвинутый садовод» и все в таком духе. Я тут ковырять буду до турецкой Пасхи.

– Вы оказались правы…, – взволновано заговорила Ева, неожиданно материализовавшаяся рядом со мной. – Я проверила все данные за тот день, когда произошёл сбой. Действительно, в головной центр приходило уведомление об ошибке в гибернационных капсулах. Все данные были стёрты, пришлось восстанавливать.

– И каков твой вердикт?

– Неполадка произошла в жизнеобеспечении капсул. Каждый день организм недополучал анабиоза, для полной остановки функций органов, из-за чего, вопреки целям гибернации, происходило биологическое старение…

– Что ж. Выходит тот, кто удалил данные об ошибке и стоит за сбоем в энергоблоках?

– Выходит так…, растерянно пролепетала Ева, глядя на меня с широко распахнутыми глазами.

– Во всяком случае, – вздохнул я, потерев лицо ладонями, – прошло уже слишком много времени, чтобы искать виноватого. Да и есть ли в этом смысл? Вопрос только во всех ли криптах это произошло? Адам что-либо рассказывал тебе об этом?

– Он мало говорил, после того как вернулся с поверхности… Создатель был чрезвычайно подавлен и погружён в себя. Много читал и размышлял, предпочитал одиночество…

– Ладно… возможно, это и не имеет никакого значения, но ты все же отметь на карте расположение других ковчегов. Быть может, я загляну и туда. И, Ева, помоги мне. Я хочу найти кое-что полезное для себя из этого множества книг, но сам точно не справлюсь.

– Рада вам помочь, чего желаете?

Примерно через час мы поднимались в лифте на нулевой этаж. Я набил сумку нужными книгами и взял по жмене семян разных сельскохозяйственных растений, завернув их в клочки ткани, позаимствованные в крипте. Остальное запечатал и велел Еве больше никого не пускать, пока я не выясню судьбу остальных ковчегов. Быть может, они давно разорены и Южная Крипта стала единственным местом, сохранившим достояние человечества. Мне бы меньше всего хотелось стать причиной утраты всех знаний и достижений культуры, копившихся веками.

Створки дверей разъехались и я увидел Арни, беспокойно бродившего от стены к стене.

– О! Господин! Я уже стал беспокоится! С вами все в порядке? – мальчишка подскочил ко мне и стал бегло осматривать.

Потрепал его по волосам:

– Не волнуйся, боец. Со мной все в порядке. Готов возвращаться?

– Давно готов, господин.

– Ева, – кивнул ей на прощанье и шагнул в лифт, поднявший нас на верх. Перед уходом разъединил провода, но щёток оставил закрытым – так безопаснее.

Когда мы подходили к городу солнце приближалось к зениту. Пацан всю дорогу молчал. Кубаторил же там что-то в своём котелке. Размышлял. Я все думал, не растрезвонит ли он о нашем приключении? Шанс довольно велик, хоть мы и, вроде как, договорились сохранить тайну. С другой стороны, чем мне это может навредить? Ничем, наверное, крипту я запечатал, никто туда не войдёт и не разворует, а с остальным уж разберусь как-нибудь.

Глава 7.

Глава 7.

«Кто полон милосердия,

тот непременно обладает мужеством»

Конфуций

Три дня в пути до деревни Блоррохов прошли почти комфортно. Я занял у Эйвара пару серебряных и купил на них несколько вещиц в Эдихарде. Во-первых, вожделенные полу кальсоны, ибо ходить без белья в кожаных штанах – это слишком даже для меня. Во-вторых, у одного барахольщика выторговал несколько листов пергамента и угольные чернила. Он, конечно, был чрезвычайно удивлен моим интересом, поскольку писать и читать почти никто не умеет, так что пришлось соврать, что это для моего господина. Знать-то должна быть образована, а иначе, что это за знать?

К деревне подошли с рассветом.

У остроконечных бревенчатых стен лежало пару тел с торчащими из груди стрелами. Маловато, чтобы точно утверждать о случившейся битве, но в то же время, достаточно, чтобы быть уверенным – хозяева вернулись в свой дом, и им не понравилось то, что они в нем обнаружили. А точнее, кого.

Звуки борьбы со стороны укреплений не доносились, заставляя нервничать моих спутников. Вопрос стоял не в том опоздали ли мы, а в том, насколько сильно опоздали.

– Проклятые Блоррохи, – ругался Эйвар, выглядывая из-за куста на опушке.

– Так тихо…, – подметила Алариэль, разглядывавшая сонные дома деревни.

– Слишком тихо. Думаю, нас ждут.

Поделился своими предположениями, по-пластунски отползая назад к отряду берсерков, устроившихся на небольшой привал. Глупо было бы надеяться, что горстка воинов способна удержать селение, жители которого не хотят менять одного тирана на другого. К своему-то они уже привыкли: и все заскоки выучили, и на что способен знают. А новый – опасная загадка, разгадывать которую ценой своей жизни никто не хочет. Их можно понять. И первое знакомство, мягко говоря, не удалось.

– Мы опоздали, Бруни, – сбежав с пригорка сообщил я.

– Что, деревня догорает в огне?

– Нет.

– Значит, не опоздали, – многозначительно протянул воин, отряхивая ладони от крошек печёной лепешки.

– Думаю, нас ждёт засада.

– Это ничего, да, парни? – вдохновляюще прорычал воин и получил в ответ полный энтузиазма отклик.

– Нужно бы продумать тактику, чтобы обойтись малой кровью.

– Есть предложения? – Бруни дожевал лепешку, выжидательно посмотрев на меня.

– В нашем распоряжении только люди и топоры. Никаких приспособлений, чтобы брать штурмом стены деревни, пусть не слишком высокие и неприступные…

– Согласен. Думаю, вряд ли нам отворят ворота, чтобы сойтись в честном бою. Скорее, обстреляют лучники с загривка этих самых стен, – продолжил мою мысль Бруни.

– Наверняка так и будет. Их нужно выманить из укрепления или вынудить открыть ворота.

– И как мы это сделаем?

– У них поля засеяны возле реки, за пределами стен. Что если мы их подожжем? – предложил я, полагая, что зерно в этих краях на вес золота. Только вряд ли его тушить побегут воины, скорее в пекло пустят селян. Но зато ворота откроются.

– Гхм… идея в общем-то неплохая. Только как это сделать не схлопотав стрелу раньше времени? – справедливо заметил Бруни, разминая широкую шею.

– Пустить несколько стрел с горящими наконечниками?

– Дружище, это невозможно, – посмеялся надо мной южанин, – ты глаза открой. Сколько метров отсюда до поля?

– Чуть больше ста?

– Не меньше ста пятидесяти! Никто из моих бойцов на такое расстояние не стреляет, – он окинул насмешливым взглядом Эйвара и Алариэль, заставших позади меня, и добавил: – да и из твоих тоже.

– Ну, это как посмотреть, – подала голос ведунья. – Допустим, я попаду. До ворот добежать успеете? Как только вас увидят, сразу же опустят заслон.

– Она права. Отсюда нам не добежать, – согласился я, прикидывая другие варианты.

– А что если, зайти со стороны реки? Намокнем немного, да ничего страшного. Зайдём в реку за тем поворотом, а потом спустимся вниз по воде. Притаимся у задних ворот, они как раз на поле выходят, – предложил Эйвар.

– Дружище, ты гений! – подбадривающие похлопал рыжебородого по спине и повернулся к наёмникам: – Все согласны?

Через пол часа его идея мне казалась хоть и гениальной, но весьма и весьма экстремальной. Несмотря на сносную погоду, вода – ледяная! Погрузившись в неё по самый нос, я пытался удерживать ходящую ходуном челюсть, чтобы не выдать нас оглушительным стуком зубов. Что ж, а кому сейчас легко?

Наш отряд спустился вниз по реке и затаился среди высокого камыша, выжидая нужный момент. Я не сомневался: Эли не промахнется. Напряжённо вглядывался в небо, пытаясь не пропустить стрелу. Вскоре, подсвечивая оранжевым светом серое небо, вату облаков со свистом рассекла первая стрела. За ней подряд пролетело ещё три. Через минуту послышался треск разгорающегося пламени и знакомый звук сигнального колокола. Вместе со звоном деревню заполнили встревоженные голоса и выкрики командира, велевшего немедленно приступить к тушению пожара.

Как и ожидалось, на устранение чрезвычайной ситуации были направлены четыре сухих старика с кадушками в обеих руках. Они с ужасом в глазах бежали к реке, чтобы наполнить их водой и спасти урожай, но, заметив берсерков, выходящих из реки, замерли, подобно кроликами.

– Селян не трогать! – крикнул я, сжимая рукоять топора и оглядываясь через плечо на наёмников. Бруни ревел что-то на их диалекте и бил себя кулаками в грудь. Сотня воинов вторила его кличу, раздирая на себе рубашки (да-да, берсерки на такие незначительные бои обличённые в доспехи не ходят) и прикусывая края щитов.

В подтверждение того, что мои слова были услышаны и поняты, волна воинов обтекла остолбеневших стариков, попрощавшихся с жизнью, и, не заметив их, направилась к воротам.

До моих ушей доносились обрывки отчаянных приказов немедленно закрыть ворота, и они даже стали опускаться, но при всем желании, Блоррохам было не успеть.

Сотня взбодренных ледяной водой воинов ворвалась в деревню, намереваясь снести все на своём пути и… согреться. Хотелось двигаться, чтобы разогнать по жилым застывшую кровь.

В этот раз их оказалось куда больше, чем в предыдущей. Нас встречало, по меньшей мере, несколько десятков экипированных воинов, озлобленных и вооруженных до зубов. Вопреки моим ожиданиям, предводитель прятался за спинами своих людей, крепко бранясь и угрожая нам смертью. Я мельком оглядел двор, с досадой понимая, что мы чертовски опоздали. Воины, оставшиеся с Кельваром, и сам вождь были распяты и выставлены всем напоказ в центре площади. Их обнаженные тела покрывали синяки, ссадины, у кого-то зияли открытые раны. Но капелька радости все же была, потому как вождь, изможденный пытками, все же поднял голову и посмотрел прямо на меня. Он не по-доброму усмехнулся и сплюнул кровь в сторону, не сводя с меня заплывшие синяками глаза. Неподалёку от пленников, запрятанные в клетке рычали варги. Я на секунду удивился находчивости Блоррохов и тому, как они умудрились поймать зверей, а затем полностью погрузился в битву.

Две стороны смешались, создавая единое размытое пятно. Как в фильмах, когда не ясно где свой, а где чужой. Просто неоднородная масса людей, из которой ты стараешься выхватить противника и не навредить союзнику. Благо берсерки, в просторных белых рубахах и с короткими топорами в каждой руке, резко контрастировали с чёрными латами противников. Рядом, подобно дикому этруссу, бился Эйвар, с хищным оскалом на устах и колкими шутками на языке, отпускаемыми то в мою сторону, то в сторону врага.

В кровавом исступлении южане казались ещё страшнее. Если кто-то из них терял оружие, то это не являлось поводом для отступления. Напротив, ещё с большей охотой они кидались на противника, буквально раздирая его голыми руками. В их венах текла необузданная мощь и бесстрашие. Отвагой и азартом горели их глаза. Они находили себя в битве.

Я же, хоть и был посвящён в берсерки, все же старался сохранить голову холодной. Задача сложная, принимая во внимание, боевую вакханалию, творившуюся вокруг, и подколы рыжебородого.

Как и в прошлый раз, тело само несло меня на противника, но некая скованность все же была. Рана на ноге довольно быстро затянулась, благодаря примочкам ведуньи, но при нагрузках давала о себе знать.

Я для себя цель выбрал сразу. Смерти здесь заслуживал только вождь Блоррохов, с надменным прищуром неподалёку следящий за бойней. Война она ведь как: не начинается по прихоти солдат, что будут на ней погибать. Она по прихоти верхушки, что в уютных палатах станет ждать отвоёванных благ.

Так вот бессмысленных смертей можно избежать, если отрубить змее голову. А дальше Блоррохи пусть сами решают: жить или умирать.

Пробирался сквозь сражающихся воинов, отбивая яростные нападения, постепенно приближаясь к целе. Численный перевес на нашей стороне задавливал морально, вынуждая противника паниковать и бездумно бросаться на амбразуру.

Вынырнув с другой стороны поля боя, я встретился глазами с разожравшимся вождём, отчётливо читая в них панику. Но все же, самонадеянность и глупость не позволяла ему сдвинуться с места и сию минуту спастись бегством. При приближении к нему, мне навстречу вышло два молодых воина, обеспечивающих безопасность этой туши.

– Мне нужен он. Отступитесь и останетесь в живых, – предупредил, занимая боевую стойку.

Ребята переглянулись и презрительно фыркнули, отмахиваясь от моего предложения. Что ж, выбор я предоставил.

Они пошли в наступление первыми. Пока удары одного я успешно парировал, другой обогнул меня со спины. Блокировав очередной выпад первого, локтем по лицу ударил второго, что довольно резво накинулся на меня сзади. Он зажал сломанный нос и изрыгая витиеватые проклятья пошёл на меня в новом порыве. На этот раз, отвлечённый его товарищем, я не заметил скорого приближения противника, накинувшегося со спины и обвившего мою шею в удушающем захвате. Рефлекторно вцепился в его руку, пытаясь оттянуть ее от шеи и сделать глоток воздуха. Но тот держал крепко, а его товарищ, глупо скалясь, подходил ближе, намереваясь вспороть мне живот. Сдаваться им на милость я, конечно же, не собирался. Поэтому, когда первый подошёл ко мне достаточно близко, я толкнул его в грудь ногой, заваливаясь назад на душителя. Тот при падении ударился затылком о землю и потерял сознание. К этому моменту, его напарник успел подняться и оказаться достаточно близко ко мне. Прежде, чем я успел подумать, рука заученным движением схватилась за топор и метнула его вперёд, угодив точно в грудь противнику.

В очередной раз удивился отточенным навыкам этого тела и переключил внимание на вождя, предпринявшего попытку скрыться. Догнать его особого труда не составило. Ещё меньше сил мне понадобилось, чтобы ленивое тело, по всему не принимавшее никогда участия в сражениях, взять в захват и приставать наточенное лезвие топора к горлу.

Я громко свистнул, привлекая внимание остатков Блоррохов, пятящихся к домам. На мгновение воины обеих сторон замерли, внимая моим словам.

– Вот он, смотрите! Ваш вождь. Бросил вас и попытался сбежать, как последняя крыса. А вы жизни отдаёте ради него! Отступитесь. Довольно лить братскую кровь. Вы можете уйти свободными или остаться с нами.

Они недоверчиво переглянулись, мол с чего бы вдруг такая щедрость, и с осторожностью, как-то выжидательно покосились на своего лидера. Чего они ожидали я не знаю, но сохранять жизнь подлому трусу в мои планы не входило. И я, глядя в глаза воинам, сильнее надавил лезвием на горло, обрывая жизнь их вождя. Бездыханное тело постепенно обмякло и скатилось к моим ногам.

– Он ответил за свои дела. Теперь вы сами должны решить, какой путь избрать.

Бойцы обвели взглядом буйных, тяжело дышащих берсерков, окруживших их с трёх сторон, ненадолго задержались на застывшем маской лице предводителя, и бросили оружие к ногам, сдаваясь. Решение правильное. Рациональное.

– Теперь мы должны присягнуть тебе? – недовольно пророкотал один из воинов, смахнувший с лица тонкую струйку пота.

– Вы мне ничего не должны. Желаете уйти – уходите сейчас, а ежели с нами решите остаться, то даже не помышляйте о месте, иначе закончите, как он.

Я указал на тело, распластавшееся на земле и, встретившись взглядом с Бруни, кивнул, отвечая на немой вопрос: «пощадим?».

Берсерки интуитивно уловив настрой своего командира, сменили напряженную стойку на расслабленную и отошли от предполагаемых врагов.

– У нас есть дела поважнее, – пояснил я Бруни, поравнявшемуся со мной плечо к плечу. – Нашим нужна помощь.

Момент, когда они успели мне стать «нашими» я пропустил. Но и размышлять над этим долго не стал. Приютили, накормили, дали кров. На добро нужно отвечать добром, а на зло справедливостью.

В близи истерзанные тела «соплеменников» казались ещё ужаснее. Мы стали отвязывать их руки и ноги от брёвен, ловя обессиленные тела в воздухе. В стороне толпились чумазые селяне, исподлобья волком следящие за нами. Радости на их лицах я не заметил, но все же одна из женщин предложила разместить раненых в ее доме. Единственная из нескольких десятков. Да, Кельвару доверие придётся заслужить, а иначе не жить ему в этой деревне.

– Друг, знал бы ты, как я рад видеть тебя, – еле шевеля губами признался Аголон, опираясь на мои плечи и хромая в сторону импровизированного лазарета.

– Не трать силы попросту… друг…

Через четверть часа все раненые были уложены в ряд. Алариэль вместе с женщиной, вызвавшейся помогать, промывала и обрабатывала раны, бинтовала и хлопотала по обустройству лазарета. Пока берсерки разбивали временные палаты, я представил Бруни вождя Волдрекков. Кельвар выглядел не лучше остальных, но старался делать вид, будто с ним все в порядке и лечить его незачем. Только, когда Алариэль подошла к его настилу, он долго держал женщину за руку о чем-то вкрадчиво рассказывая. И был весьма не прочь, чтобы ведунья осмотрела его раны. У его постели она задержалась дольше всего, и уходила за чистой водой с пылающими огнём щеками. Я, конечно, не дурак, примерно представляю, что он ей там нашёптывал. Просто интересно, какие отношения их связывают? Насчёт неё не знаю, а вот он проявляет явную заинтересованность. Проводив женщину взглядом и дождавшись аудиенции, мы с Бруни подошли к ярлу.

– Кельвар, этого воина зовут Бруни. Он командующий наёмниками, южанин, берсерк и сильнейший воин из всех, что мне приходилось видеть.

– Вы подоспели вовремя. Рад, что моим друзьям удалось уговорить вас помочь нам.

– Полагаю, сейчас не самое подходящее время, чтобы обсуждать детали нашего договора, – деловито заметил южанин, не обратив внимания на благодарности ярла. – Золота хватит ещё на несколько дней, потом, если мы не достигнем нового соглашения, я и мои воины вернёмся в Эдихард. Так что поправляйтесь, вождь, – расставил все точки над «и» Бруни, распрямился во весь рост и вышел из дома.

Я хотел было отправиться за ним, но Кельвар схватил меня за запястье, останавливая и заставляя наклониться ближе к нему. Он взял меня за грудки, скомкав ткань рубахи в кулаке, и принялся отчитывать:

– Твои выходки мне начинают докучать…, – грозно цедил он слова. – Я не знаю чего ты добиваешься, но у тебя ничего не получится! Чем ты думал, когда оставлял в живых Блоррохов, ммм? Это что за самоуправство?! Кто разрешил тебе, принимать решения без моего ведома?!

Я брезгливо отцепил его пальцы от своей рубахи, высвобождаясь и отсчитывая до десяти. Не взорваться бы от его беспардонности.

– А у кого я должен был спрашивать разрешения? – процедил я в ответ, копируя его яростную интонацию.

– Я здесь главный! Я решаю, кому жить, а кому умирать! Их всех нужно было перерезать!

– Ты в своём уме? А что если ты не договоришься с наёмниками? Что если не сможешь предложить им ничего по-настоящему ценного и они уйдут? С кем ты тогда останешься?! Три калеки в два ряда? Вас даже эти селяне вилами забьют, я уже не говорю о врагах посерьёзнее.

– А так Блоррохи порежут нас, пока мы спим!

– Ну так, не спи, – посоветовал я ярлу и под аккомпанемент не менее яростных проклятий в свой адрес, вышел. Что ж так сложно с ним общий язык находить. Дёрганный какой-то, неуравновешенный.

Нужно найти Алариэль. Пусть уже отправляет меня на испытание… какого-то там… Разлома. Мне не терпится уже узнать, почему я все-таки здесь застрял.

Глава 8.

Глава 8.

«Если вы не знаете, куда идёте,

то, вероятнее всего, придёте не туда»

Лоуренс Питер

Алариэль, ожидаемо, я отыскал хлопотавшую у варгов. Она что-то тихонько причитала, внимательно осматривая каждого. Волки в этой бойне пострадали меньше всего и рядом с ведуньей выглядели довольными, резвящимися щенками. Подвывали и поскуливали, приветственно виляя хвостами и тычась гигантскими мордами в улыбающуюся женщину. За все время, что мы провели в пути, мне не удалось остаться с ней один на один и узнать об успехах похода за ее магическими примочками. Так что я испытывал легкое волнение, сокращая расстояние между нами. А вдруг она не нашла то, что искала? План «Б» по возвращению домой у меня отсутствовал, ввиду неординарности ситуации и откровенного логического тупика.

– Любопытная у тебя связь с животными. Это как-то связано с…?

– Тшшш, – моментально зашипела женщина, оглядываясь по сторонам. Волков мое появление напрягло. Они опустили хвосты и настороженно прижали острые уши к голове. – Говори тише. Повсюду лишние уши, – пояснила она, продолжая трепать лохматую шею своего варга.

Я как бы невзначай оглянулся и заметил селян, напряжённо следящих за нами, но отчаянно делающих вид, будто они заняты своими делами. Кто-то колол дрова, кто-то распутывал рыболовные сети, кто-то потрошил дичь, но все они, так или иначе, нет-нет, да кидали в нашу сторону косые взгляды.

– Я хочу пройти испытание… Ты нашла то, что искала? – понизив голос практически до шёпота, спросил у ведуньи.

– Не терпится вернуться домой? – хмыкнула она и оторвала влюблённый взгляд от своего питомца.

– Можно и так сказать. Это место не для меня. Я здесь чужой.

Она встала, отряхивая платье от белёсой шерсти волка, и подошла ко мне.

– Ты должен понимать, что Разлом не терпит слабых. Если ты делаешь ему вызов, будь готов держать удар. А если не выдержишь, то там и останешься. Навсегда.

– Других же вариантов нет, да? Только так я узнаю, почему попал сюда?

Она долго глядела мне в глаза с непроницаемой маской на лице, а затем заговорила:

– Сумеречный Разлом это особая зона, где смешиваются энергетические потоки всех миров, прошлое, настоящее и будущее. Абсолютный схрон информации обо всех и обо всем. Любое наше действие или мысль отражается в нем и навсегда там остаётся. Но чтобы получить ответы на свои вопросы, тебе придётся пройти испытания, которые он подготовит… и не умереть.