Текст книги "Разлом (СИ)"

Автор книги: Алина Островская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 14 страниц)

Этот вопрос мы проходили, поэтому без всякого опасения, сохраняя самый невозмутимый вид, который мог бы быть в сложившейся ситуации, ответил:

– Русский.

– Русский?! – вскинулась одна из женщин и тут же осеклась, принимая благопристойный вид. – Простите… просто, я… мои предки тоже были русскими.

Хммм.

Я стал пристальные ее разглядывать. Светлые волосы и глаза, типичные славянские черты лица, лёгкий румянец от ее неожиданной эмоциональной вспышки.

– Очень интересно…, – пробормотал я.

Может ли она знать о своём происхождении? И какова вероятность, что она потомок воспитанников Адама?

– Моя прапрабабушка была русской, – медленно заговорила она, разглядывая свои кисти, сложённые на коленях, – мама говорила, что ее судьба была весьма трагичной… Вашим родным не повезло так же?

– Вероятно, не повезло в той же степени, что и вашим, – размыто ответил, пытаясь понять о чем именно она ведёт речь.

– Тогда вы тоже ненавидите в себе кровь завоевателей, что убили мужей, а женщин превратили в бесправных рабынь? – ее слабый голос вдруг облачился сталью, а глаза гневно метнули молнии. Грудь тяжело поднималась, выдавая чрезмерное волнение. Неужели она держит зло из-за того, что происходило сто пятьдесят лет назад?

Я неопределённо кивнул, а она продолжила.

– Они до сих пор делают это… Ратарри и весь их род расцвёл, питаемый чужой кровью.

– Элена, снова ты за старое! Сколько раз говорить: стол не место для обсуждения крови! – нравоучительно отчитала ее Энн. – Простите, господин.

Я задумался. Значит ли это, что Ратарри потомки одной из оставшихся крипт, напавших на воспитанников Адама? Потомки выжившей элиты? А каких высот в своём развитии достигли они? Знают ли они о своём происхождении? Что ещё может знать Элена?

– К сожалению, в одном из боёв я получил сильнейший удар по голове и частично потерял память. Не помню ничего о том, что рассказывали мне родители. Но мне очень интересно знать о своих корнях. Может, вы, Элена, расскажите мне больше?

Женщина все так же тяжело дышала, пряча от меня глаза.

– Простите, господин. До меня дошли только крупицы. Мама говорила, что прапра была очень умна, но быстро угасла в неволе на глазах своего сына. Он был ещё слишком мал, чтобы осознать и запомнить больше. Но то, что врезалось в его детскую память, бережно и свято передается из поколения в поколение.

Хм, попахивает междоусобицами. Обычное дело для такого времени, вроде бы. Но у Эли все-таки расспрошу об этих Ратарри.

После обеда деревню потрясла новость: в Блоррох пожаловали Чёрные гончие. Услышав обескураженный шёпот селян, ползущий из уст в уста, я похолодел.

Алариэль.

Неужели взяли след?

Пытаясь не выдать своё нервозное состояние, прошёлся по деревне, заглядывая всюду, где только могла отыскаться Эли. Мне нужно было предупредить ее об опасности. По пути к последнему из предположительных мест, я столкнулся с гончими.

Пятеро бравых воинов по два метра в плечах, обличённых в литой чёрный доспех. Из наплечников торчали стальные шипы, а длинный плащ, колышущийся ветром, крепился к груди застежками, в виде человеческих черепов. Верх нагрудника исписан рунической надписью, а низ повторял анатомическое строение пресса. Перчатки кожаные, сменённые лишь для удобства. Искусно выделанные наручи инкрустированные чёрными самоцветами, защищают руку от запястья до локтя. Ноги и ступни укрывает тот же литой доспех, покрытый мелкой рунической письменностью. Лица скрывают шлемы, сквозь глубокие тёмные прорези которых, не видно глаз.

При моем появлении, все, как один, повернулись на звук шагов, и я заметил за спинами необыкновенные мечи. К сожалению, детально рассмотреть их не удалось, но такое мне прежде точно не встречалось.

– Что ты тут делаешь? Всем жителям велено немедленно собраться на площади, – прозвучал загробный голос одного из бойцов. Из решётчатой прорези у рта потянулась струйка плотного дыма, будто кто-то разлил жидкий азот.

– Я…эм…работал в поле… не слышал о сборе, – простецки развёл руками, демонстрируя перепачканную землей одежду.

Никакой реакции у собеседников мой придурковатый вид не вызвал. Вроде бы. Тяжело вести конструктивный диалог, когда не видишь лица или хотя бы глаз.

– Ну, эм… я пошёл?

Один из них что-то рявкнул на незнакомом языке своим дружкам и тот, что уличил меня в неисполнении приказа, подошёл вплотную, обдавая «жидким азотом» из ноздрей и рта. Он медленно поднял руку и взял меня за подбородок, проворачивая голову то в одну, то в другую сторону.

Как коня на рынке разглядывают, честное слово.

Протест созревал где-то на дне желудка, а кулаки зачесались желанием выбить из товарищей вседозволенность. Смирно стоять на месте и терпеть пренебрежительной отношение к себе меня заставляла лишь одна мысль: а что если, мое лицо показалось им знакомым? Это покручивание головы в разные стороны и задумчивое молчание были несколько экстравагантны. Не думаю, что они так разглядывают каждого сельского мужика.

Так что я стоял смирно, стараясь изобразить на лице искреннее изумление и даже благоговейный страх. Последняя эмоция для них точно самая привычная и часто встречающаяся. Гончий продолжал разглядывать мое лицо, а я радовался горящему фонарю под глазом, ссадинам и порезам, испещрившим всю кожу, да повязке, скрывавшей собой одну треть головы. С таким гримом меня и родная мать бы не узнала…

– Откуда у тебя все эти раны?

– Упал.

Новая короткая стычка между воинами отвела от меня внимание. Я с облегчением выдохнул и хотел было обойти их стороной, чтобы продолжить поиски, но тяжёлая рука в перчатке легла на мое плечо:

– Площадь в другой стороне.

– Ах, да, точно. Перетрудился.

Пришлось идти к площади, перестав искушать судьбу. Объективно: с этими громилами в супер-крутом доспехе не справиться и вдесятером. И это они просто устрашающе постояли.

В сердце Блорроха, оглушённым ладошкой насекомым, стоял народ. Жался друг к дружке, словно это могло их как-то спасти от мордоворотов. Кельвар, как всегда, чрезвычайно недоволен и обступлен со всех сторон своими людьми. Они, к слову, настроение ярла разделяли и были чернее тучи.

Я бегло оглядел площадь, но Эли в толпе не отыскал. Значит ли это, что она, предчувствуя скорое появление гончих, просто растворилась? Хотелось бы на этом надеяться, равно, как и на то, что ее отсутствие никто не выдаст.

С появлением на площади гончих, шорох голосов стих. На фоне присутствующих они резко контрастировали, словно сошли с киноленты какого-нибудь темного фэнтези. Не будь я днём ранее в Разломе, подумал, что мне все это привиделось. Настолько они выпадали из общего антуража.

Заложив руки за спину, гончие важно прошествовали вдоль толпившегося в ужасе стада, откровенно не понимающего причин их появления здесь. Впечатлений селянам за последние несколько дней, боюсь, хватит на остаток жизни. Да и мне тоже.

Когда они обошли нас со всех сторон, двое из них щелкнули пальцами, и рядом материализовались две чернильные тени высотой в человеческий рост. Размытые края существ колыхались в воздухе, словно от них исходил пар. Крупная голова и туловище настолько тёмные, что впору сравнить с чёрной дырой, попав в которую, не вырваться даже маленькому лучику света. На вытянутом лице из овальных глазниц и рта тянется тот же дымок, что и у гончих, заставляя шкуру вставать дыбом. Нижних конечностей нет за ненадобностью. Тени парят над землей.

Материализация существ вызвала робкий шёпот жителей вперемешку со сдавленными всхлипами. Слова, что долетели до моих ушей, озвучивали мысль, просверливающую насквозь мозг: «Прислужники Аваллона».

Конечно, эти создания не могли быть из моего мира.

Один из гончих дал Теням короткий приказ, и на руках созданий фиолетовым светом блеснули браслеты. Прислужники стали стремительно увеличиваться в размерах, сея панику среди народа. Попытка людей разбежаться в разные стороны, подавилась загробным голосом, оглушившим каждого:

– Анэри вакхала!

По телу пошло лёгкое покалывание, постепенно переходящее в онемение, лишающее всякой возможности пошевелиться. Неприятно ощущение родственное тому, что мы называем «отсидеть ногу или отлежать руку». Только распространилось оно на все тело. Как ноги удержали меня в вертикальном положении остаётся загадкой. Вокруг народ попадал на колени и лишь единицы остались упрямо стоять.

Рты Теней растянулись не меньше, чем на пол метра, и испустили рёв, визуализированной звуковой волной сбившей с ног упрямцев. От высоты звука из ушей потекла тонкая струйка крови. Закрыть их, спасая себя от зубодробительного рева, значит упасть плашмя на землю. Ноги не держат, а ладони заняты в качестве дополнительной опоры.

Я приподнял голову и увидел как пространство вокруг подрагивает в мираже и расплывается, словно от огня. От Теней поползли десятки эфемерных щупалец, залезавших через нос и рот каждому присутствующему. Ещё столько же щупалец потянулись по деревне, проникая в каждый дом и заглядывая в каждый свободный уголок. Я мельком подумал о ведунье и тут же попытался избавиться от тревожных мыслей о ней, опасаясь, что мое сознание могут прочитать.

Вскоре массовая пытка прекратилась. Тени уменьшились в размере и растворились в воздухе, словно их и не было вовсе. Сложно сказать были ли довольны своим поиском гончие. Их лиц не разглядеть никому. Но дым, тянущийся из ноздрей и рта стал клубиться сильнее. Они осмотрели народ, опасливо поднимающийся на ноги, и вынули из ножен мечи.

Я оглянулся на берсерков, приходящих в себя, прикидывая наши шансы на победу. Но гончие рассекли перед собой воздух, создавая чернильные воронки, мигающие лиловыми разрядами молний, и исчезли в них, оставляя после себя ряд вопросов.

– Сукины дети! – проревел наш ярл, держась за уши.

– Налетчики не обманули, – промокая кровь с висков, задумчиво отметил Аголон.

– Какого черта они здесь рыщут! Сказал же: нет в деревне никакого мага! – не унимался Кельвар, брезгливо отряхивая перепачканные землей колени. – Что уставились? А ну пошли все прочь!

– Они ни при чем…, – выдохнул Эйвар, чем удивил, пожалуй, всех без исключения.

Народ неуверенно поднимался на ноги и, пошатываясь, расползался по домам, не желая попасть ещё и под горячую руку вождя.

На мое удивление, сквозь толпу я разглядел знакомую женскую фигуру, театрально прихрамывающую и направлявшуюся в нашу сторону. На ее висках, как и у всех, засохла кровь, но вид у неё, в отличие от нас, был вполне бодрый. Глаза встревожено блестели и воровато шарили по приходящим в себя воинам.

Она столкнулась со мной взглядом и одними губами прошептала: «потом».

– Кельвар! Мой ярл, – неожиданное начало женщины удивило, похоже, не только меня. Брови вождя за секунду взметнулись ввысь и вернулись обратно, собираясь у переносице. Он явно не ожидал такого несвойственного ей подобострастия. Но раскрасневшиеся своды щёк и блеск в глазах сбили бы с толку любого.

– Мне было видение! – торжественно заявила женщина, обводя взглядом заинтересованных воинов. – Если мы немедленно выступим в поход, то не останется на севере уст, что ни говорили бы о победах Кельвара Беспощадного!

– Видение? – удивился ярл. – Давно ты не радовала меня предсказаниями, Алариэль…

– Гончие… они излучают такую энергию, что невольно провоцируют открытие соединительных потоков с миром, – с восторженным придыханием пропела она, стирая тыльной сторон ладони ручейки крови.

Кельвар ненадолго задумался, разглядывая Эли с неприсущей ему хитрецой.

– Что ж. Я не смею упустить такой шанс! На сборы пару часов и выдвигаемся!

От моего взгляда не утаился облегчённый вздох ведуньи и моментальная смена позы с напряжённой струны на расслабленную. Она на мгновение прикрыла глаза и в уголках рта спрятала торжествующую улыбку.

Эли бросила на меня взгляд и снова прошептала губами: «иди за мной». Затем почтительно поклонилась ярлу, что-то тихонько сказала, вызвав у того улыбку от уха до уха, и удалилась в неизвестном направлении.

Я пробирался сквозь воинов, расходящихся с площади и обсуждавших произошедшее. Некоторые в появлении гончих видели дурной знак и серьезно опасались. Другие жалели, что не ввязались в драку, и считали себя униженными и оскорбленными. Ну а третьих появление таинственных воинов не впечатлило. Их больше волновал предстоящий поход и возможность поживиться награбленным.

Алариэль таинственно оглянулась через плечо, проверяя, иду я за ней или нет, и прошмыгнула между двумя избами. По наитию повторил ее движение, не заметив никого, кто бы следил за нами.

Она ждала меня у двери, ведущей в хлев. Только сейчас, подойдя к ней достаточно близко, я заметил бусины пота, собравшиеся у кромки волос. В этот момент, словно все силы, что у неё были она растратила на представление на площади, Эли покачнулась и схватилась за мою руку, удерживая равновесие.

– Что с тобой?

– Помоги…, – прошептала она и кивнула в сторону хлева.

Ее лицо вдруг побледнело, а ноги подкосились. Она буквально повисла на моем локте, прислонившись к плечу лбом.

– Держись, Эли.

Я подхватил ее на руки и занёс во внутрь. Животных здесь не было. Зато посередине темнело пятно крови, впитавшееся в солому.

– Это твоя? Ты ранена?

– Там все необходимое… помоги вытащить…

Ей с трудом давались слова, словно она висела на грани потери сознания. Меня захлестнула тревога. С каждым мгновение она выглядела все слабее и слабее. Глаза закрывались и открывались так медленно, будто она отчаянно боролась со сном.

Ногами постарался собрать чистое сено в кучу, чтобы не класть ее на холодную землю. Уложил на импровизированный настил и увидел свои окровавленные руки.

– Что произошло?!

– Там сумка… вытащи осколки…

Оставил расспросы на потом. Действовать нужно быстро. Сумка осталась брошенной возле багрового пятна на сене. Там же мерцали маленькие кусочки, отдалённо напоминающее стекло. Когда я вернулся обратно к Эли, она дрожащими пальцами отцепила накидку, скрывавшую все это время от посторонних глаз испачканное платье. Она потеряла много крови… Женщина прикрыла глаза и обессиленно откинула голову на сено.

От груди до живота две стороны платья стягивались кожаными шнурками, на расшнуровывание которых, у меня бы никогда не хватило терпения. Уж тем более в экстренной ситуации. Так что вытащил нож и сделал небольшой надрез там, где пятно казалось самым тёмным, а затем рванул ткань, открывая рану.

Эли поморщилась и прикусила губу, сдерживая стон боли.

В левом боку торчал большой осколок того же стекла, что было рассыпано по полу. На первый взгляд казалось, что рана не глубокая. Но когда я вынул из сумки ведуньи что-то напоминающее средневековый пинцет и ухватился им за торчащий кончик осколка, то понял, что ошибся. Чем больше я вытаскивал его, тем сильнее начинала кровить рана. Хотелось резким движением выдернуть его, а не тащить по миллиметру, но боялся, что в глубине может остаться кусочек.

Наконец, дело было сделано. Со звоном на пол полетел осколок и Эли приоткрыла глаза.

– Там фляга… промой рану и перевяжи…Шить не надо, она заживёт…

– В моем мире я тоже был воином. Мне приходилось видеть и не такие раны. Так что просто доверься.

Алариэль нахмурила брови, но пересохшие губы дрогнули в улыбке. Пока я обрабатывал рану, останавливая кровь, она украдкой следила за каждым движением, но больше указов не раздавала.

– Лучше расскажи, как получилось, что гончие пришли сюда?

Эли тяжело вздохнула и зашипела, когда я приложил к ране тряпицу, пропитанную ее волшебной настойкой.

– Видимо, лёгкий шлейф я все же оставила, когда помогала тебе с этруссом.

– Но они тебя не нашли…

– Да, я почувствовала их приближение и закрылась щитом, став для них невидимой. Но когда они вызвали Прислужников, кристаллу пришлось работать на износ. В итоге он взорвался, ранив меня…

– А что за представление с видением?

– Мне нельзя здесь больше оставаться. Они вернутся сюда снова, и я уже не смогу от них скрыться.

К этому моменту я закончил перевязку и сел рядом, перевесив руки через колени.

– И как ты раненая поедешь в поход?

– Есть у меня нерадивый должник…, – измученно улыбнулась ведунья, многозначительно взглянув на меня.

– Но один-то должок я уже погасил?

Она хохотнула и прижала руку к повязке.

– Пусть будет так.

Разъяснить Кельвару причину, по которой мы с Алариэль едем на одном волке, было чрезвычайно трудно. Но не невозможно. Фенрир не объезжен и не приучен к седлу. На это должно уйти прилично времени, поэтому мой варг шёл рядом, навьюченный сумками, освобождая от этой ноши волка Эли. Все лошади, что были в Блоррохе достались берсеркам, а кому не хватило – тот понуро шёл пешком.

Вначале ведунья вполне справлялась с задачей и вела волка сама. Держалась в седле уверенно и даже не морщилась от боли. Но потом, когда солнце скрылось за горизонтом, силы ее иссякли, и она тайком передала мне поводья. Ещё через час я почувствовал, как она обессиленно облокотилась мне на грудь и уснула. Покрепче обхватил ее руками, придерживая на ухабах, спусках и подъемах.

Сквозь тёмную ночь Кельвар упрямо шёл вперёд, словно весть о скорой славе ослепила его. Он хотел как можно быстрее добраться до первого значимого укрепления и окропить землю чужой кровью. Его желание разделяли многие. Но разумно ли загонять животных и людей перед важной битвой?

Это-то ему и разжёвывал Бруни.

Благо слова южанина достигли цели и мы остановились на привал. Разбили всего два небольших шатра: один для Кельвара, другой для женщин, что были взяты хлопотать по хозяйству. Остальные воины спали на улице у костра.

После ужина женщины скрылись в своих палатах, оставляя воинов одних. Проводил взглядом фигуру ведуньи, тайком радуясь, что она вошла не в шатёр ярла.

– Если женщина по душе, то одних взглядов мало, – поучительно изрёк Бруни, хлопнув меня по плечу.

Я вернулся к пергаменту и чернилам, прихваченным с собой, и продолжил наносить контуры будущей карты.

– Не понимаю о чем ты.

– Нет? Я думал, ты сообразительнее, – усмехнулся воин и затянул песню на южном диалекте. Этот мотив подхватили остальные, развеивая тишину звёздной ночи.

Заунывная она получилась какая-то, пусть и красивая. Мелодичная.

Бруни, мастерски вытянув последнюю высокую ноту, подкинул в костёр дров и заговорил.

– Припев переводится так:

И пусть свиреп ты и силён, как зверь;

Не станет чёрствым сердце от потерь,

Лишь если дома ждет тебя,

Подруга верная твоя.

Теперь мне стало ясно отчего берсерки приуныли, призадумались. Вспоминают.

– А ты оказался романтиком, Твердолобый Бруни, – хмыкнул я, – не ожидал.

– Не зарывайся, – предупредил южанин, задумчиво оглаживая бороду ладонью. – Была у меня одна пташка… осталась на юге в Бергене. Обещала ждать.

– А у меня одна в Бергене, вторая в Эдихарде. Обе обещали ждать, – хвастливо подхватил один из берсерков.

– Что, две всего лишь? Да меня трое ждут!

Остаток вечера воины щеголяли друг перед другом количеством и качеством. Я невольно втянулся, в этот спонтанно образовавшийся балаган, и хохотал от всей души над уморительными историями похождений своих товарищей. Уснул глубоко за полночь, пристроившись поближе к своему варгу. Он хоть и пытался возражать, но быстро понял, что в этот момент с его мнением никто считаться не собирается. На улице холодало, так что его тёплый бочок был обречён заменить мне обогреватель.

Несмотря на мысли, вьющиеся в голове после задушевных разговоры с братьями по оружию, спал довольно крепко. На следующий день подняли нас, ни свет ни заря. Ну а что поделать. Полевые условия.

К обеду мы подобрались к первому укреплению. Глаза Кельвара лихорадочно блестели нетерпением. Он не раздавал тактических заданий, да и на общую стратегию махнул рукой. Мол нас много и на нашей стороне свирепые берсерки. Кому, при таких делах, нужна тактика?

В общем, единым неорганизованным стадом мы накрыли укрепление, ютившееся у небольшого притока реки. Около часа ярл кошмарил местных жителей, забившихся по углам своих домов, не получая должного отпора. Его просто некому было давать. Очевидно, предыдущий вождь Блоррохов уже здесь побывал, или, быть может, кто другой. Смысл один – ни пожитков, ни новой крови в отряд.

Берсерки напряглись, а Кельвар устроил разруху, вымещая свой гнев на брошенных ведрах и наседках, мирно пасущихся между избами.

Я едва сдерживал смех. Великий завоеватель…

Итог первого набега: несколько кочанов капусты, немного вяленного мяса и пара свежих кур. Даже не хватит, чтобы накормить «действующее войско». Перед напуганными селянами было неудобно. Забрали последние крохи, от которых нам никакого толка.

Но я решил не вмешиваться, а занять позицию наблюдателя. Временно. Единственное, что меня беспокоило, это уговор с Кельваром про вознаграждение от первых набегов. Все-таки надеялся подзаработать и раздать долги.

Ещё через несколько дней нас ожидало подобное недоразумение и по отряду прокатился недовольный рокот. Все-таки грабить беззащитные деревушки удел слабых, а берсерки таковыми себя не считали. Кровь от безделия застаивалась в венах, поднимая градус напряжения.

Тогда Бруни, выражая общее настроение войска, вызвал ярла на разговор:

– Такими темпами ты не сможешь заплатить нам, ярл Волдрекков, – он отрезал дольку от яблока и съел с ножа. – Учти, мы берём золотом, а не несушками.

– Я заплачу, – раздраженно рявкнул Кельвар.

– Думаю, я выражу общее настроение отряда, если скажу, что нам не нравится обворовывать простых селян. Это не делает нам чести. Если ты хочешь продолжить в том же духе, то тебе хватит и твоей горстки воинов. Мы за пять дней ни разу не обнажили клинки!

– По всему эти деревни были ограблены ещё до нас. Завтра мы отправимся глубже на север, куда вряд ли бы добрались другие.

– На север? Ты хочешь, чтобы мы шли пешком через Ледяной Лог? Я начинаю сомневаться в твоём здравомыслии, вождь.

– Что вы предлагаете?

– Ты говорил нам о городище Когррагов. Почему мы не идём туда?

Кельвар плотно сжал губы и обвёл присутствующих взглядом. У костра царила полная тишина, все ждали объяснений. Надежды не оправдывались и боевой дух постепенно угасал. Я причислял себя к тем, кто не понимал смысла этих мелочных набегов и тоже ждал ответ.

– Путь к Когррагам лежит через земли дикарей, что живут у Великой реки, – нехотя признался в своих опасениях ярл.

– Дикари? – с насмешкой выплюнул Бруни. – Это и вся проблема? Кельвар, с тобой сотня берсерков. Неужели ты считаешь, что с дикарями мы не справимся?

– Я этого не сказал.

– Тогда нет препятствий, чтобы взять путь на Когррагов?

– Нет, – кивнул ярл и воины взорвались довольным кличем.

– Другое дело, – Бруни по-братски хлопнул его по плечу и продолжил есть яблоко.

Я вывел последние штрихи на карте и отправился к Фенику. За несколько дней мы не продвинулись ни на дюйм в выездке. Да что там выездка, он даже не позволял толком оседлать себя.

Неподалёку от лагеря у пригорка меня ждала Алариэль с двумя варгами. За эти несколько дней она значительно приободрилась и, на добровольных началах, вызвалась мне помочь.

Фенрир не стал исключением из общего правила. Варг ластился к ведунье в той же мере, что и остальные, вызывая приступы ревности у ее Алкида. Волк порыкивал на наглого Феника и пытался мордой оттолкнуть от своей хозяйки. Ничего кроме улыбки эта картина во мне не вызывала.

– И в чем же секрет этой поразительной связи с животными?

Эли слегка вздрогнула от неожиданности, увлечённая обществом волков.

– Все дело в моей бабке, – улыбнулась женщина и присела, ведомая требованием варгов почесать их огромные животы.

– Это та, чей посох помог нам выбраться из горящей избы?

– Угу.

– И что не так с твоей бабкой?

Я подошёл ближе, отгоняя ладонью длинную шерсть, парящую перед лицом. Чем теплее становилось, тем сильнее волки начинали линять.

– Она была друидом.

Прозвучало это так обыденно, что я сперва не удивился и кивнул, будто мне сказали: «она была юристом/врачом/воспитателем в детском саду». А потом запоздалый сигнал таки дошёл до центра управления и я непонимающе нахмурился.

– Друид? Это как у кельтов?

– Кельты? – удивились мне в ответ. Эли поднялась, отряхнула крупные клочки шерсти с ладоней и взглянула на меня. – Твоя речь порой бывает такой странной, но от того не менее интересной. Когда-нибудь ты мне расскажешь о своём мире, Рик?

– Об электричестве, компьютерах, поездах и самолётах?

– Обо всем. Ведь что-то там такое было, что манило тебя назад. Быть может, семья? Жена, дети…

Эли смущённо опустила взгляд на свои руки, явно пожалев о заданном вопросе.

– Кроме войны в моей жизни не было ничего. Дома меня никто не ждал.

Уголки ее губ дрогнули и она спешно отвернулась, скрывая от меня улыбку.

– Друиды – это особый класс людей, обладающий уникальными способностями, отличающими их от других. Визитная карточка друида – это прочная связь с животными и возможность управлять ими.

– Так ты не маг?

– Маг. Просто унаследовала от бабушки толику ее способностей.

– Толику? Ты управляла громадным этруссом!

– Бабушка могла бы управлять целым стадом и не несколько секунд, как я, – скромно опротестовала она мое возражение и стянула с ветви седло. – Если вопросов больше нет, давай приступим.

– На самом деле есть. Пока я буду отбивать себе все мягкие места, пытаясь оседлать Феника, ты расскажешь мне о Ратарри?

– Где ты услышал о них? – удивилась Эли, отводя к дереву Алкида.

– Это долгая и неинтересная история.

– Ратарри ни разу не были замечены в неинтересных историях, – вздохнула женщина и всучила мне лёгкое тренировочное седло с уздечкой. – Сосредоточься на вашей связи, Рик. Он должен чувствовать твою уверенность.

– Связи… мне кажется нет никакой связи, – буркнул себе под нос, подходя к варгу, поглядывавшему на меня с подозрением.

– Есть. И сильная. Если бы связи не было, то Фенрир не смог следовать за тобой из Разлома. Уверенней. Твои движения должны быть чёткими, – твердила Эли, наблюдая за моими потугами.

Волк пятился и уворачивался от подпруги каждый раз, когда я пытался накинуть ее ему на спину и застегнуть. Раз за разом она падала на землю, выматывая меня и забавляя волка. Он-то это воспринимал как странную игру. И когда окончательно вошёл в азарт, просто выцепил зубами седло из моих рук и трусцой побежал в сторону, разгрызать его всласть.

Я уселся под дерево, стирая капли пота, выступившие на лбу, и посмотрел на снаряжение, которое вряд ли теперь удастся спасти. Эли протянула мне бурдюк с водой и назидательно повторила:

– Ты не веришь своему варгу и самому себе. Человеку сложно уловить эту связь, но ты должен почувствовать ее сердцем. Только так вы начнёте понимать друг друга.

– Сколько парням потребовалось времени, чтобы объездить своих варгов?

– Несколько месяцев. Это сложный процесс, требующий упорства и терпения.

– Что ж, придётся запастись не только седлами…

– Ратарри весьма необычный народ, – начала она, задумчиво почёсывая морду Алкида. – Их город Роттэр расположился юго-западнее Эдихарда. Наверное, это самая большая точка, собравшаяся вокруг себя немыслимое количество людей. Но большая часть из них – рабы. Предводитель Ратарри – Кацпер Сухопалый. Редкостный гад, – фыркнула ведунья.

– Ты с ним знакома?

– Знакома…, – раздраженно выпалила и тут же осеклась, исправляясь, – я хотела сказать, что его знает каждый. Он один из первых правителей, пошедших на службу Авал’атару. Кацпер кормится с его руки и, как преданный пёс, исполняет любые приказы. Даже самые аморальные. Ратарри один из самых жестоких и беспринципных народов. Они завоевывают и подавляют всех, кто не готов заключать с ними союзы на их же условиях.

– А кто сидит в Эдихарде? Там тоже творится какая-то чертовщина.

– Эдихардом правит его двоюродный кузен Собислав Отважный. Это прозвище он сам себе выдумал, народ за глаза зовёт его Собиславом Трусливым. Он с охотой откупается от всех притязаний крупными партиями мальчиков, предпочитая не ввязываться в кровопролитные войны. Необходимый уровень уважения и почёта от своего народа получает принуждением и силой. Одним словом, такой же скользкий и мерзкий тип, как и его братец. Город процветает благодаря удачному торговому расположению, несмотря на высокую пошлину.

– Получается, что в наиболее благоприятных погодных поясах сидят враги, а беженцы, вместо того, чтобы объединить свои силы, тонут в междоусобных распрях?

– Выходит, что так, – кивнула Эли, внимательно посмотрев на меня. – Но северянам лучше страдать от рук друг друга, чем от топоров Ратарри. Этот принцип тянется из прошлого, но я не знаю причин его возникновения.

– Зато я знаю…

– Возьми мою подпругу и попробуй ещё раз, – скомандовала Эли, сцепив руки замком. Этот разговор удовольствия ей не приносил и я едва ли поверил, что неприязнь к Кацперу, сочившаяся из ее слов, основана на слухах. Думаю, ей посчастливилось столкнуться с ним лицом к лицу. Но при каких обстоятельствах? Вот в чем вопрос.

Капаться в душе и вытаскивать чужие скелеты против воли, удовольствие, мягко говоря, сомнительное, так что оставил ей ее секреты. Расскажет, когда будет готова.

Около часа я бегал за варгом, уговаривая строптивца постоять минуточку на месте, пока я просуну ремешок под его пузом и щелкну застёжкой. Мои успехи трудно назвать блестящими. Сначала Алариэль пыталась помочь мне советом и приободрить, но потом плюнула на это безнадежное дело и стала смеяться над тем, как ловко обводил меня вокруг пальца волк.

– Может, ты попробуешь? – предложил я, окончательно запыхавшись.

– Нет, ты должен сделать это сам. Думаю, на сегодня достаточно. Вам обоим нужно отдохнуть.

Утром наш отряд отправился к Великой реке. Светящееся лицо Кельвара сменилось недовольной гримасой. Как бы вождь не поставил на вид своей ведунье, что не сбываются ее пророчества.

Зато остальные воины были бодры и полны желания поскорее добраться до Дикарей. Хлебом не корми, дай помахать шашкой. Наш отряд растянулся в тонкую полоску и вереницей плёлся на юго-восток. Воины пели, шутили и смеялись. Общее настроение было настолько заразительным, что и ярл вскоре пришёл в доброе расположение духа.

Всю дорогу я не забывал крутить головой и подмечать значимые масштабные объекты вроде лесов, рек и деревень, которых мы больше не касались. Проезжая мимо, мы видели полудиких замученных людей, уставших от этой гонки на выживание. Они шарахались от воинов, бросая сети с уловом или корзины с ягодами и грибами. Нас обходили стороной блуждающие торговцы, изредка встречающиеся на пустом тракте, избегали разбойники.

Через пол дня пути я стал замечать изменения в погоде. По всему, до этого мы шли вдоль пояса, где климатические условия и растительный мир были однообразными. А после смены направления, приблизились к новой природной зоне. За нашими спинами осталась лесостепь со своим умеренным климатом, а вот впереди ожидало нечто интересное.