Текст книги "От я до я (СИ)"

Автор книги: Алина Ланская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 23 страниц)

Глава 33 Юлия

Бойня? Брат?

– Может, объяснишь сначала?

Недоверчиво смотрю на Яноша и вижу, как он улыбается. Довольный такой, словно ребенку, наконец, дали вкусную конфету или включили любимый мультик.

– Пойдем, пойдем! А то пропустим самое интересное. Главное, держись за мной и не встревай. Что бы ни случилось.

Так ничего толком и не объяснил, а уже тащит вперед, к Андрияшу, который стоит с очень элегантной рыжеволосой молодой женщиной. Синеглазый брюнет с блондинкой уже подошли к старшему Разумовскому. Я слышу обрывок фразы.

– …вообще, я ожидал более теплый прием. Так, значит, сеешь разумное, светлое, вечное в особо крупных размерах? И как, прорастает?

У брюнета красивый голос, но тон какой насмешливый! Андрияш зло щурится и тут же бросает «ответку»:

– А ты всё учишь миллиардеров, как стать миллионерами? Самому-то сколько миллионов до первого миллиона осталось?

Брюнет не смутился, лишь довольно улыбнулся. Зато его спутница покраснела. Вот кому явно не очень нравится происходящее.

– Прибереги свои плоские шутки для юных дев, плохо разбирающихся в учителях языкознания.

– А ты, я смотрю, языком работать научился!

Мы с Яношем стоим за спиной брюнета, нас он не видит, все его внимание на Андрияше. Мне кажется, клоун специально подошел так, чтобы ему не досталось, но при этом безнаказанно смотреть, как бесится старший брат.

– Их можно слушать бесконечно, – обдает меня горячим дыханием Разумовский. – И это еще люди кругом, так бы глотки уже перегрызли, но нельзя.

Слух у брюнета оказался отменный. Резко поворачивается к нам, за пару секунд сканирует меня, а потом переключается на Яноша:

– Привет, малой. Ты еще разговариваешь?

– В смысле? – Янош чуть напрягся, но прямо смотрит на брюнета.

– Пари должно было сделать тебя немым, в твоем лексиконе не должно было остаться ничего, даже предлогов.

И верно, та еще сволочь. Но Янош не обижается, словно так и должно быть.

– Наслышан?

– Даже ставку сделал. Смотри, не подведи.

– Поставил, что я сдуюсь?

– Разумеется. Как-то трудно предположить, что ты обойдешься без 99 % своего словарного запаса.

– Моего словарного запаса хватит на то, чтобы ты успел заснуть и выспаться, пока я закончу одно предложение.

Смотрю на клоуна во все глаза: при мне он так никогда не выражался. А он по-свойски забрасывает руку на мое плечо и притягивает к себе. Даже охнуть не успела. Брюнет заинтересованно приподнял правую бровь.

– Рад тебя видеть, – произносит Янош вполне искренне. – Знакомься, это Юлия.

– Здрасти! – Быстро киваю, а сама чувствую, как Разумовский прижимает меня к себе еще сильнее. Что происходит-то?

– Привет. Ярослав, – чуть наклонив голову, произносит он.

Затем поворачивается к своей спутнице и продолжает:

– Тамара, познакомься с моим младшим троюродным братом. Тамара, моя девушка, – неожиданно мягко произносит он и с такой любовью смотрит на блондинку, что даже завидно немного становится. На меня так Ромка не смотрел никогда, хотя, я знаю, меня любит.

– Нам тоже очень приятно. – Янош важно кивает, и я едва сдерживаю улыбку. – Вы надолго?

– Мы, как и родители Яноша, здесь проездом, – вступает в разговор Тамара. – Завтра едем домой.

Она очаровательно улыбается, и я невольно задаюсь вопросом, как эти двое не просто оказались вместе, да еще так влюблены. Видно же, что с разных планет люди. Даже у нас с Яношем больше общего, чем у них.

В зале становится все больше людей, Андрияш подходит ближе, но один, без своей спутницы, рассеянно слушает, как его родственники пикируются друг с другом. Я расспрашиваю Тамару. Оказывается, она учится в кулинарной школе, а Ярослав – бизнес-тренер. Вот, значит, откуда подколки про миллионеров и миллиардеров. Как же мало я знаю про клоуна. Так увлеклась разговором с Тамарой, что не заметила, как к нам подошла мама Разумовских.

– Андрияш, Янош! – Статная русоволосая женщина крепко обнимает сначала старшего, а потом и младшего сына. Потом оборачивается и, не глядя на меня и Тамару, сразу же выцепляет желчного брюнета. – Слава, милый! Я так редко тебя вижу!

Быстро отвожу взгляд в сторону. Милый?

– Редко, – встревает Янош, – зато каждый раз незабываемо.

– Полина Андреевна! – Голос Ярослава стал подчеркнуто учтивым. – Я всегда к вашим услугам.

Полина? Оборачиваюсь к приятелю, но он лишь пожимает плечами. Мне не нравится такое совпадение имен. Вот честно.

– Мам, а это Юлия, моя подруга и большой фанат твоего самоучителя по латыни, – громко произносит Янош, обращая на нас все внимание присутствующих. – Очень просила меня с тобой познакомить.

Я? Просила? Вот ведь гаденыш!

Но мне неожиданно повезло. И выступать перед всеми мне не пришлось: из динамиков, спрятанных в зале, полилась складная речь мэра. А затем на сцену вышел профессор Разумовский. Теперь я точно знаю, как будет выглядеть Янош лет через тридцать. А пока он спокойно попивает мохито, держа бокал в одной руке, а другой обнимает меня. Я весь вечер чувствую его руки на себе. Вроде по-дружески и совершенно невинно, не придерешься. Но я чувствую, что не все так просто. Надеюсь, это интуиция во мне говорит, а не попытка выдать желаемое за действительность. А еще я без преувеличения, физически ощущаю на своей спине взгляд Полины Андреевны. Так и хочется успокоить ее и признаться, что я просто подруга, не более того.

Профессор Разумовский продолжает говорить о ценности гуманитарного знания, вековых традициях…

– Тебе вообще как? Уйти, надеюсь, не хочешь?

Отрицательно мотаю головой: раз уж обещала быть с ним сегодня, то куда теперь деваться. Янош удовлетворенно кивает и продолжает слушать отца. Я только сейчас соображаю, что не додумалась основательно погуглить про Разумовских или расспросить Яноша. Лада их называла научными светилами, жаль, я не узнала подробностей. Посмотрим.

Как положено, вежливые аплодисменты, крепкие рукопожатия… Я смотрю, как профессор Матеуш Разумовский неспешно идет по залу, время от времени останавливаясь, чтобы сказать буквально пару слов каким-то людям. Странно как-то: уже почти как сутки приехать в город и еще не встретиться с собственными детьми. Понятно, что все взрослые, но вроде как давно не виделись. Моя мама первым делом сначала ко мне приехала бы… Но все люди разные, это тоже понятно.

– Итак, вы изучаете латынь вместе с моим сыном? – Полина Андреевна явно не забыла обо мне.

– Да, все верно, мы же в одной группе учимся.

– И какой Янош студент?

– Очень одаренный, – честно говорю. – У нас на первом курсе таких нет, я вообще никогда не встречала такого талантливого и умного человека. Серьезно, некоторые наши преподаватели и половины не знают из того, что знает Янош. Просто потрясающе! А объясняет ваш сын точно намного лучше, например, нашего педагога по испанскому. Да я только благодаря ему и имею шансы сдать экзамен зимой… А еще он удивительно надежный и верный друг…

Мне есть что рассказать его маме, сама не ожидала, что так прорвет. Я и Яношу не все говорила. А сейчас из меня просто льются слова. Полина Андреевна так вообще стоит ошарашенная, на губах Ярослава играет снисходительная улыбка: он не верит, а Тамара тепло улыбается.

А я смотрю на клоуна, хотя сейчас он меньше всего похож на разбитного оболтуса, каким я привыкла его видеть. Сейчас Янош непривычно серьезный, его взгляд такой глубокий, что проникает в душу и хочется от него спрятаться. Но он не отводит взгляда, держит мою ладонь, а потом медленно подносит ее к своим губам.

Глава 34 Янош

Она замерла, смотрит на меня расширенными то ли от ужаса, то ли от сильного удивления глазами. Губы приоткрыты, ее ладонь едва заметно дрогнула в моей, но она не выдернула руку, позволила поцеловать.

– Какое удивительное воздействие оказывает на Яноша местный воздух. Я не узнаю нашу глобальную семейную проблему. Ты начал учиться или Юля так шутит? – Холодов даже не пытается скрыть иронию в голосе.

– Всегда тянулся к знаниям, брат, ты этого просто не замечал! – Широко улыбаюсь Холодову, хотя сейчас врезал бы ему. Только за то, что сразу покрасневшая Заноза теперь неловко переминается рядом с ноги на ногу. Козел! – А этот город в самом деле располагает именно к учебе.

– Так, может, ты здесь и останешься? – быстро подхватывает мама. – Янош, мы с папой этого, конечно, не планировали, но раз тебе так нравится…

Она замолкает и выжидающе смотрит на меня. Что? Подыграть тебе? Да без проблем! Только давай без обид потом.

– Почему бы и нет. – С удовольствием смотрю, как у Андрияша лицо удивленно вытягивается. – Здесь намного лучше, чем я ожидал. Может, я нашел в этом университете свою судьбу? Вы ведь хотели, чтобы я получил образование. Вот и получу. Здесь. Лет через пять вернусь.

Матушка улыбается одними губами. Поняла, значит? Ну так нечего держать меня за идиота.

– Мы обсудим это завтра. – На меня уже не смотрит, все ее внимание на Профе, который как раз на кого-то отвлекся. Точно не на свою рыжую – она вообще куда-то слиняла. Даже не познакомил нас.

– Конечно, мам!

Снова обнимаю Занозу, но на этот раз она едва уловимым движением чуть отодвигается от меня. Что такое?

– Что дальше по программе? – вклинивается Ярик. – Кстати, с прошедшим, Янош. И как оно? Осознал, что детство кончилось? Или все прошло как обычно?

– Мой самый необычный день рождения, Ярослав. Опять-таки спасибо любимой семье за такую возможность.

Мама пропускает намек мимо ушей, потому что ее внимание занято отцом, который, наконец, добрался до нашей уютной и доброжелательной компании. В целом все идет как надо, только отстраненность Занозы немного настораживает. После своей проникновенной речи молчит как рыба. На нее непохоже.

– А вот и виновник торжества! Дядя Матеуш!

– Привет, папа.

– Папа!

Объятия, поцелуи, знакомства, снова объятия, обычное смешение русского с украинским, украинского с польским, снова на русский… Так всегда бывает, когда мы вчетвером собираемся по приятным поводам, а не для того, чтобы выяснить отношения.

– Так вы, значит, Юлия? – Отец с интересом рассматривает Занозу, наконец, вдоволь наговорившись с Яриком и Профом. – Дружите с моим сыном? Это неплохо.

Мы уже перебазировались в большой зал, где вот-вот начнется ужин. Посадили так посадили: с одной стороны – рыжая мадам Андрияша, с другой – Ярик. Вьюгина оказалась прямо напротив меня, рядом с мамой.

– Дружим, – ограничивается одним словом Вьюгина.

Папу это, разумеется, не устраивает.

– Сложно, наверное, с ним? Янош весь в меня – неуживчивый характер.

– Ты просто не слышал, что Юля говорила про нашего сына. Удивительные вещи, но очень приятные.

– Правда? А пари свое держит, а, Юлия? А то у нас договор с сыном, слишком много на кону. Верно, Янош?

– Ага. – Смотрю на Вьюгину. Знаю, о чем она думает: о том же, о чем и я. О той записи моей сентябрьской драки с ушлепками, где я пару раз переходил на русский матерный.

– Ну как, Юль? Неужели ни разу не проговорился? Вы знаете, Яношу было лет семь-восемь, когда он нашел на моем столе диссертационную работу по обсценной лексике в русском языке. Она произвела на ребенка огромное впечатление.

– В семь-восемь? – Заноза замерла с открытым ртом.

– Янош буквы знал уже в четыре года, в шесть бегло читал, – подтверждает мама.

Холодов вскидывает голову, вижу, что сейчас вставит свои пять копеек. Но Тамара кладет руку ему на плечо и что-то шепчет, видимо, заклинание какое-то, что змей успокаивает. А ведь приручила его – по крайней мере, Ярик больше не пытается острить. Я-то помню, что не находил никакой диссертации: несколько страниц из нее мне Ярик вручил, который каким-то боком оказался у нас в гостях на пару дней.

– Так, значит, с сентября ни одного плохого слова?

Папа! Не сдаст меня Заноза, не сдаст. Ведь не сдашь, Юль?

Не сдала. Врала отцу прямо в глаза. Горжусь тобой. Мой ведь человек!

Разговор постепенно переходит на Андрияша, потом на Кощея, который с Васей сидит за нашим столом. Спокойный ленивый обмен репликами, даже Проф с Яриком перестали плеваться ядом. Понятно, что на время.

Завтра, выходит, будем обсуждать мое будущее? Ну завтра так завтра. Я потерплю.

Ужин заканчивается довольно быстро – не для меня, а для родителей. Не надо быть Вангой, чтобы видеть, как они устали.

– Янош, проводишь нас?

– Да, конечно.

Я самый предупредительный сын сегодня, жаль только Занозу оставлять одну с этими стервятниками. Сейчас провожу родителей и рядом с ней сяду: хочу понять, что в этой светлой голове крутится.

– Какая хорошая девочка, Янош. Никогда таких не было рядом с тобой.

– Мам, ты не всех видела, но За… Юля – это Юля. Не сравнивай ее с другими.

– Почему? Хочешь здесь остаться? – Отец, похоже, действительно так думает.

– Завтра поговорим, хорошо?

В гардеробе сталкиваюсь с Ладой и Мамаевым, обхожу эту парочку и вдруг слышу за спиной мамин голос.

– Лада? Это вы? Какая встреча!

– Добрый вечер, Полина Андреевна. – Голос «ледяной стервы» недвусмысленно обозначает, как именно Лада рада видеть мою мать.

– Вы изменились, я вас еле узнала.

Интересно! Оборачиваюсь и смотрю на растерянную маму, рядом отец, который, как и я, не понимает, что происходит. Не знал, что они знакомы.

– Я все та же, никаких изменений. Простите, мы торопимся.

Холодно кивает нам и тянет за рукав Мамаева, который только и успел, что рот открыть. Хотел, видимо, познакомиться с героем торжества, а не дали.

– Лада?

Даже не обернулась.

– Полина, кто это? – Отец хмурится, не привык, чтобы на него так реагировали.

Мне вот тоже интересно.

– Это… знакомая.

– Чья?

– Поехали в отель, дорогой, я устала.

Давно ли ты перетряхивала свои скелеты в шкафу, мам?

Возвращаюсь обратно в зал и застываю. Рядом с Занозой, на месте, где собирался сесть я, развалился здоровый белобрысый мужик. Не может быть таких совпадений! Я этот бритый затылок на всю жизнь запомнил. Что он делает рядом с Вьюгиной?! Та его точно узнала: бледная сидит, но вроде спокойная.

– Извините, но это мое место! – Смотрю в холодные голубые глаза бритого.

Взгляд цепкий, опасный, взгляд уголовника. Что он делает за этим столом? Что он делает рядом с Занозой?

– Да мы уже уходим, просто поздороваться подошли. – Голос не такой, как тогда, когда он Жабину угрожал пулей в лоб, но это точно он. – Кать?

За столом, оказывается, еще холеная блондинка, которую я сразу не заметил. Это еще кто?

Целует в щеку рыжую приятельницу Андрияша, потом улыбается Ваське и Кощею. И наконец, отрывает свой зад от стула.

– Увидимся, нам и правда пора. Хорошего вечера!

Жду, когда они отходят от стола, и потом опускаюсь рядом с Занозой. Хорошо так посидели с родителями!

Хочу спросить Кощея, кто это, он точно знает подноготную каждого здесь присутствующего, но морщусь от боли – Вьюгина под столом заехала каблуком по лодыжке. Твою же…!

– Янош, уже поздно, – тихо, не привлекая к себе внимания соседей по столу, шепчет Заноза. – Может, поедем? Пока до общаги доберусь…

Я молча киваю, не споря. На сегодня впечатлений более чем достаточно. Не удивлюсь, если завтра в восьми утра родители объявятся на пороге. Так что Заноза права, надо валить.

– Поехали!

Вьюгина озирается в коридоре, раза три обернулась, просканировала все и всех, и лишь после этого сказала:

– Блондинка – подруга девицы Андрияша, как ты понял. Но главное – это родная сестра Мамаева. А мужчина – он представился Кириллом – ее друг, типа они встречаются.

Киваю головой. Пора «звонить другу». Можно, конечно, спросить у Кощея, но лучше обратиться к профи.

На улице садимся в тут же подъехавшее такси. Заноза молчит, но хоть не шарахается в сторону, уже хорошо.

– Ты как? Он что-то сказал тебе?

– Нет, просто сидел рядом и все. Но неприятно было.

Она молчит, смотрит в окно на мелькающие огни.

– Спасибо тебе. – Беру ее за руку. – Такую речь толкнула, не ожидал. Матушка в себя не сразу пришла, как и я. Чуть не прослезился.

– Без проблем, мы же друзья, клоун. А друзья должны помогать друг другу.

– Я не просил.

– Не просил, – соглашается. – Но точно не был против. И я действительно верю в то, что сказала. Ты очень хороший друг, Янош. Лучший. Так что, может, тебе и не придется ждать, когда «выстрелит» ваш с Бо стартап, родители быстрее передумают.

– Хочешь, чтобы я поскорее уехал? – тихо спрашиваю.

Она отворачивается и молчит.

Что за черт?!

– Ты же сам собирался, – в конце концов прерывает молчание Заноза. – Объективно говоря, тебе и правда здесь не место. Как и Андрияшу, кстати. Твои родители наверняка это понимают. И еще, кажется, они неправильно поняли наши отношения. Твоя мама точно. Не надо было целовать мне руку, Янош.

– Захотел и поцеловал. В чем проблема-то?!

– Ни в чем. Я не хочу, чтобы они думали, будто мы с тобой вместе. У меня парень есть, вообще-то.

– Никогда мне не даешь забыть об этом! – зло выдыхаю, да и плевать, не хочу сдерживаться. – Что ты им вечно прикрываешься, Хулия?!

– Приехали! – Доносится хриплый голос таксиста. – Кто оплачивает?

– Я!

– Я!

Сую ему деньги и упускаю мгновение, когда Заноза выскальзывает из машины.

– Юля?

– Спокойной ночи, Янош. В понедельник поговорим.

Она быстро идет к подъезду, не оглядывается.

Сбежала.

Черта с два! Раньше поговорим. Раньше. Но не сейчас. Сейчас надо подумать о твоей и моей безопасности.

Редко набираю этот номер.

– Привет. Есть разговор, срочный… Уже еду.

Глава 35 Юлия

Три часа ночи. Отбрасываю телефон на одеяло и закрываю глаза. Снова. Аленка тихонько посапывает на соседней кровати, а у меня сна ни в одном глазу. Не уверена, что вообще смогу заснуть этой ночью. Раз десять, наверное, в голове прокрутила весь сегодняшний вечер, все по полочкам разложила, снова вместе собрала и заново упорядочила. Легче не стало. Для клоуна все игра и развлечение, но сегодня он чуть не перешел грань. Не знай я Разумовского, могла бы себе придумать лишнего и ненужного. Вот же поганец! Снова касаюсь пальцами правой ладони, я до сих пор ощущаю на ней его губы. Что происходит?

Юля, это же клоун! Твой приятель-оболтус Разумовский, который ни одной юбки не пропускает. И он точно не имел в виду ничего такого, из-за чего ты заснуть не можешь.

«С тобой у меня не будет ни здесь и ни сейчас, да вообще никогда не будет. Не в моем вкусе, прости». Вспоминаю нашу первую с ним перепалку. Тогда он назвал меня Занозой, а я его – Клоуном. Сколько времени прошло с тех пор? Месяц? Полтора? Да, не больше, а такое чувство, что я знаю его не меньше, чем Рому или даже Васю. Как такое возможно? Словно под кожу проник и поселился во мне.

Ворочаюсь в кровати, все никак не могу найти правильное положение… Может, опять в Интернете покопаться? Сон мне точно не грозит сегодня, уже голова начинает болеть.

Как вспомню всю эту вереницу его девиц… Экран телефона опять гаснет. В глубине души я радовалась, что они уходят, а я остаюсь. Что он всегда относился ко мне не так, как к другим. Арина была права. Самое глупое и банальное – это смотреть на него глазами Солнцевой или Янки. Но я другая, я – это я, поэтому завтра четко ему скажу, чтобы прекращал дурить. Я не хочу потерять друга, надеюсь, он тоже.

Голова что-то гудит, это все нервы и постоянный недосып. И Янош Разумовский. Вот куда он потом поехал? Мысли скачут, я даже уследить за ними не могу. Голова раскалывается, и еще холодно становится почему-то. Укутываюсь в одеяло и, наконец, проваливаюсь в спасительное полузабытье.

Но он и здесь меня нашел. Во сне.

Смотрю на клоуна. Красивый балбес, но беспокойный какой-то. Даже во сне не может не начудить. Голова болит чудовищно, еще и Разумовский ругается. Надо же, какой злой.

– Врача вызывала? Температуру проверяла?

Морщусь от резкого голоса Яноша. Какая температура?

– Я не успела, ты быстрее приехал, сам же сказал тебя дождаться.

Аленка? Она что делает здесь? Никогда мне не снилась.

– Вызывай, я с ней пока посижу, и градусник давай.

Разумовский очень реальный для сна, я даже запах его одеколона чувствую.

Руку поднять больно, ломит сильно очень. Все как в бреду.

– Ты как, Юль?

– Янош… – Себя не слышу почти, голос исчез куда-то.

– Лежи, тихо.

Кладет ладонь мне на лоб, и тут до меня долетает странная мысль, что все-таки это не бред. Разумовский сидит на моей кровати.

– Кыш! – Хочу сбросить холодную ладонь с себя.

– Что «кыш»? Лежи смирно и открой рот.

Отворачиваю голову от клоуна. Тело плохо слушается, болезненная ломота. А главное – мысли.

– Юль… – Прохладная ладонь касается горящей щеки, а у меня нет сил убрать его руки от себя. – Скоро приедет врач и тебя посмотрит. Слышишь?

Утыкаюсь щекой в его ладонь и закрываю глаза. Рука мягкая, охлаждает кожу, которая горит. Так лучше, намного, но я не скажу ему. Последняя связная мысль о клоуне, который сидит рядом на кровати: везде Янош.

Что дальше было, помню отрывками и не все. Врача вообще не помню, но Разумовский настаивает, что тот приходил. Первый раз, когда я не соображала, и вчера – я уже спала.

– Нехилый такой у тебя вирус, почти неделю в горизонтальном положении, Заноза.

– Неделю? – удивляюсь я. – По ощущениям дня три-четыре. Разве неделя прошла?

Он молчит, прикидывает, похоже, соврать мне или правду сказать.

– Четыре дня, – в конце концов выдает он. – Ты права. Но неделю точно проваляешься. Есть будешь?

– Не хочу. – Чувствую внутри огромную слабость, но голова уже ясная. – А где Аленка? Я ее вроде сегодня не видела.

Хочу чуть привстать и сесть поудобнее, но одеяло намертво зафиксировано. Клоун развалился поперек меня, завел руки под голову и мечтательно разглядывает потолок. Согнать его с моей кровати днем, похоже, нереально. Разве что на ночь.

– Янош?

– М?

– Где Алена, моя соседка?

– Скрывается от вируса, я ее отправил отсюда. Хотя она его уже, скорее всего, подхватила.

По цветущему виду клоуна не скажешь, что он боится заразиться.

– Давно? Я помню ночью этой, да? – Силюсь восстановить детали, но только помню спасительные глотки воды. – Горло пересохло так, что говорить не могла. Я думала, Аленка…

– Сегодня ночью она ночевала у подруги. Так, по крайней мере, сама сказала.

– А кто тогда? – Безумно хочется лягнуть клоуна по бедру. – Янош, я не могу ноги до конца вытянуть…

– Они у тебя слишком длинные, но я не жалуюсь, не думай. – Подхватывает мои ступни и укладывает к себе на колени. – Я здесь третью ночь уже ночую. Алена за вещами приходила.

Я от удивления резко села, отчего голова немного закружилась.

– Третью ночь? А спишь где?

– На кровати. Не в твоей, не беспокойся. – Кивает на постель соседки. – Спать и там можно.

– Погоди! А ты? Наверняка уже заразился.

– Зараза к заразе…

Он вытягивается, свитер медленно ползет вверх, обнажая тело. То ли показалось, то ли рельеф стал четче.

– И все же, Янош. Поверить не могу! Столько времени!

– Тебя нельзя одну было оставлять. Какой-то очень свирепый вирус, терапевт говорил, а я редко болею, Заноза.

Еще сильнее кутаюсь в одеяло и пытаюсь осмыслить то, что сейчас узнала. Невероятно просто!

– К тебе пыталась прорваться Солдатенкова, но я не пустил. Сегодня у тебя первый день осмысленный взгляд, надо еще минимум до субботы никуда не ходить. А там посмотрим на твое поведение. Может, и отпущу на улицу.

– Что хоть в эти дни происходило? Я не про себя. Ты на занятиях был?

– Заходил пару раз, – говорит Янош. – В деканате сказал, что болеешь. Солдатенкова «домашку» каждый день скидывает. Латинский я, кстати, уже сделал, не волнуйся. Перевод задавали.

Понимаю, что не врет, но трудно поверить, что такой парень, как Разумовский, может столько дней безвылазно ухаживать за девушкой. Не своей, кстати.

– Рома? – выдыхаю я. – Он звонил?

– Два раза, – охотно объясняет клоун, а у меня внутри все сжимается. Познакомились, значит. – Я ему все объяснил.

– Что именно? – Баскаков бешеной ревностью никогда не отличался, но что он мог подумать?!

– Что ты болеешь и друг, то есть я, за тобой ухаживает, пока он пыжится стать футболистом вместо того, чтобы быть рядом.

– Так и сказал? – Голос дрогнул, но я этого не стесняюсь. – Зачем?! И что он ответил?

– Что перезвонит, когда меня не будет рядом. Наивный. Он и правда футболист, Заноза: мозги все мячом выбиты.

– Мобильный дай! Сейчас же! – Закашливаюсь, потому что воздуха слишком много глотнула.

Но можно было и не кричать, потому что клоун тут же протягивает мне сотовый. Листаю сообщения – все как обычно, Ромка шлет каждый день свои эсэмэски.

– Спасибо, что хоть сообщения его не читал.

– А зачем? Они и так на экран каждое утро выскакивали. Потом, я тебе с точностью в 99 % предскажу, что он пришлет тебе завтра.

– То есть?

Смотрю на экран и пытаюсь найти закономерность. Странно, вчера сообщение пришло не утром, как обычно, а днем.

– Не важно. Все, что касается Ромео, это твоя история, Джульетта.

– Как ты меня назвал? – Невольно улыбаюсь и смотрю на своего друга, который снова подтрунивает надо мной.

– Джульетта. Тебе не нравится Хулия, будешь тогда Джульеттой. Только помни, что она плохо кончила.

Янош, как всегда, легкомысленный и такой… свой.

– Спасибо тебе. Поверить до конца не могу, что ты все это время возился со мной. Один.

Воображение услужливо рисует картинку за картинкой – столько времени вдвоем в маленькой комнате. Один на один. Чувствую, как щеки уже пылают.

– А у тебя симпатичная пижама, Заноза. – Он мысли мои читает? Мне показалось или его голос стал ниже? – Будь я твоим парнем, запретил бы носить шорты. Любые.

Протягивает руку и тыльной стороной ладони нежно гладит мою щеку. С трудом заставила себя не закрыть глаза. А так хотелось… Синие глаза гипнотизируют, наверное, поэтому не возникло даже желания убрать его руку от себя.