Текст книги "Оборотни Его Величества. Полнокружье. Часть 1 (СИ)"
Автор книги: Алина Илларионова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 22 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]
– И, естественно, она не послушается. Ваше Величество, – император отстранённо ковырял несолёный салат, – отец...
– Да?
– Мы не можем упустить такую возможность.
Император отложил вилку.
– В Стрежне, куда отправились ваши двойники, случился пожар. Никто не погиб, но...
– Да мы уже привыкли к тому, что нас постоянно хотят убить, – науми отмахнулась огурцом.
– Отвыкайте, – жёстко отрезала Ярини. – Теперь вы не просто Алесса и Вилль, даже не принцесса и последний аватар. Вы – Хранители, бессмертный дух Империи, и если один из вас погибнет, с ним умрёт и надежда миллиардов неверрийцев.
– Ну раз я вся такая бессмертная, чем мне навредит закованный в кандалы маг?
– Ваше Величество, мне тоже это не нравится, но Алесса права, – осторожно поддержал Вилль. – Флокс – не мелкая сошка вроде тех, чей особняк я спалил, он может знать имя того, кто дёргает за все ниточки.
– По вашей же легенде Дева и Волк возвращаются, когда над столицей нависает угроза, и, по-моему, самое время навести в Равенне порядок, – заметил Володя. – Маньяк людей режет, на государя покушаются, лаборатории взрывают, город чуть не сожгли...
– Что-о?!!
Когда орочье войско подошло к Северингу, жители даже не испугались. Невидимой тенью Альтея бродила по домам, улочкам и за стеной, ободряя сжавшиеся сердца и смягчая озлобленные. Эпизод с воришкой завершился грандиозной пьянкой в честь Большого Сева, и иначе просто быть не могло. Крохотный мирный Северинг – город, особенно любимый Душой Мира, где она нашла приют и покой.
Но Альтея не стала защищать Равенну, настолько заросшую грязью, что вовек не расчистить. Да и не её это работа, а самих горожан. Людей и нелюдей, правоверных, иноверцев и атеистов, богачей и нищих – всех до единого.
– Архижрец Лаврентий вышел из храма, чтобы хоть людей усмирить, и прямо на пороге упал замертво с болтом в груди, – мрачно рассказывал император. – Это был не шальной выстрел: некоторые видели, как с крыши метнулась тень.
– Его Архисвятейшество погиб? – не то, чтобы Алессе было его жаль, но вот только конклава сейчас и не хватает!
– К счастью, нет, но рана серьёзная. Целителей "бесовских" он к себе не подпускает, святой водой да молитвами лечится, – проворчала Ярини. – А верующие пикеты на всех перекрёстках устраивают, стража их гонять не успевает. Лаврентий сказал, будто к нему во сне сам Иллиатар явился и велел с освящением храма на Рассветном Каскаде до славицы не тянуть, дескать, лишь в нём сердца паствы найдут усмирение.
– Храм уже изнутри фресками расписывают, со дня на день закончат. Нам, Алесса, тоже придётся на службу идти, иначе раненый расстроится и снова будет конфликт.
– Так и быть, потерплю эту муть. Но завтра я еду говорить с Флоксом.
***
Вечером поднялась метель. Запорошила месяц и звёзды, ослепила фонари, парковые деревья потонули в безумной свистопляске вихрей; ветер пригоршнями бросал снег в стекло, и Вилль уже полчаса смотрел на него, почти не моргая. Он желал, чтобы Дан сейчас так же глядел на бурю через окно жарко протопленной корчмы, запивая сытный ужин горячим вином, а не брёл в мороз по затерянной невесть где дороге. Пусть силы мира, древние и юные, хранят его от всех напастей. Пусть накормят и обогреют, отведут арбалетный болт, выбьют меч из недоброй руки. Пусть в глухой чащобе покажут путь к избушке лесника. Пусть будет жив и невредим.
Пусть... вернётся поскорее.
Почти сразу аватар научился различать обитателей дворца по стуку. Этот походил на вопрос. Тук-тук... пауза... тук?
– Войди, Флёна.
Служанка поклонилась с порога, мазнув по полу толстой золотистой косой.
– Господин Винтерфелл, извините, – голос у девушки густой, даже басистый, но в целом приятный, – л"лэрд Тир приглашает вас подняться к нему.
– Спасибо, Флёна. Ступай.
Что понадобилось колючке-л"лэрду от аватара? Капитанские обязанности он сдал, значит, выговор за неуставной вид утром отменяется, все вопросы за обедом обсудили... На всякий случай Вилль надел мундир и переплёл косу.
Шантэль встречал его в полосатом халате и мохнатых удобных тапочках.
– Арвиэль, в прошлом у нас с вами были разногласия, но пусть они в прошлом и останутся.
– Я только "за".
– Проходите. Вина?
– Не откажусь, – Вилль почти не удивился такому приёму. Алесса была права, Шантэль действительно выглядел на редкость довольным. Довольным жизнью, видя теперь не затёртую, а блестящую её сторону, и парень знал, какой волшебнице целовать за это ручку.
Эльф наполнил бокалы. Золотистая жидкость слабо мерцала при каждом шевелении огня в камине, словно в хрустальном бокале роились светлячки.
– За то, чтобы Скадар побеждал нас исключительно в битве вин.
Что верно, то верно. Даже дешёвенькое южное вино неизменно отбирало лавры первенства у марочного неверрийского, а этот сорт бродили в знаменитой провинции Шамин.
– Арвиэль, вы знаете, что у горцев принято пить не из бокала или кубка, а из рога тура, которого ты сам добыл на охоте?
– Знаю, но мы не в Поднебесной Цепи и рога у нас нет.
– У меня есть, – эльф поставил бокал и отошёл к стене. Гвардеец не видел, что он сделал, но привинченный между стеллажей канделябр отъехал в сторону вместе с потайной дверцей. – Узнаёте?
Вилль присмотрелся к предмету, который л"лэрд положил на стол возле свечи.
– Это же рог выжлятника из Белого Ключа! Разве вы не отдали его в Имперскую сыскную службу?
– Отдать человечкам такую вещь? Не городите чепухи, Арвиэль, – эльф поддел ножом серебряный мундштук и снял. – Читайте.
– Ветвь Багряного Клёна, судя по клейму, Эллорин Дайар"лей. Кто это?
– Внучатый племянник моего бывшего командира, коэн"тэ Дайар"лея. Непростой, надо сказать, был юноша, так что никто не горевал, когда он сгинул на охоте. Даже его дядя.
– А теперь объявился... Вы уверены, что это был он?
– Уверен. Каждый выжлятник сам резал и зачаровывал рог, чтобы свора слушалась только его. Мне вот что интересно, Арвиэль, мальчик сам дошёл до состояния полуразумной твари или с подачи дядюшки?
– Почему вы так думаете?
– Потому что прекрасно знаю Дайар"лея. Когда-то он действительно был неплохим командиром, но настолько зазнался и переоценил себя, что совершил тактическую ошибку и в бою с орками потерял половину лучшего отряда Ветви. Его изгнали из Совета, правда, Саридэл, сменив отца на престоле, вернул. Но статусом пониже, поскольку его место подле Короля уже было занято.
– Кем?
– Мной. Дайар"лей старше меня на пятьсот лет, но упаси Пресветлая назвать его стариком с деревянными мозгами. Людей он по-прежнему презирает. Сейчас я здесь, а он во дворце Кленовой Ветви, и пёс знает, что нашёптывает Королю.
– Так телепортируйтесь туда и покажите Саридэлу рог!
Шантэль медленно покачал головой.
– А Дайар"лей скажет, что потерял рог. Или что его выкрали. Например, по моему приказу. Арвиэль, моё положение при дворе сейчас очень незавидно. Король думает, что я "спутался с человечьей ведьмовкой", значит, и магам мог продаться. По-хорошему, мне действительно стоит хотя бы попробовать объясниться с Его Величеством, но, во-первых, тогда у меня не останется времени для сударыни Триссы, а, во-вторых... боюсь, меня уже не выпустят из Силль-Миеллона, – эльф глубоко вздохнул. – Я просто хочу, чтобы обо всём этом знал кто-то, кроме меня.
Вилль рассеянно допил вино. Совсем не такой беседы он ожидал. Но самое удивительное, что старый эльф по-прежнему казался довольным. Утрата статуса и репутации, клевета, возможно, предательство... Такие мелочи по сравнению с тем, что Триш станет магистром.
– Почему вы рассказали мне? Почему не кому-то из своих?
– Потому что я уже не знаю, кто свой, а кто – их. А вы – порядочный честный юноша, хоть и редкостный болван.
– Ну спасибо за комплимент...
– Всегда пожалуйста, – Эльф небрежно облокотился на кресло, с испытующим прищуром глядя на Вилля. – В последнее время я неважно себя чувствую, Арвиэль.
– Обратитесь к целителю Огдэну.
– Он не поможет. Арвиэль, мне давно не двадцать лет, даже не двести. Моя летопись заканчивается, но боюсь я не этого.
По стеклу с грохотом плеснула тяжёлая ветка. От урагана снаружи можно отгородиться, но когда он внутри, ничего ты с ним не поделаешь.
В груди ёкнуло и стало нечем дышать. Смешанные чувства полностью вытеснили воздух.
С самого знакомства аватар не ладил с Шантэлем, обзывал вздорным старикашкой с манией величия, подшучивал над ним, и отнюдь не по-доброму. Но, раз за разом убеждая себя в том, что едва терпит силль-миеллонского спесивца, не замечал главного. Шантэль упрямо шёл к намеченной цели. Всёгда, несмотря ни на что и с минимальными потерями. Не обижаясь на выходки тех, кто лепил ошибку за ошибкой, да ещё и за ними д...мо успевал разгребать.
Аватар был выше ростом, но как-то получилось смотреть снизу вверх.
– Шантэль, не шутите так, пожалуйста.
– Да я не шучу, – бывший советник Короля прошёлся вдоль стеллажа, кончиками пальцев зацепив корешки своих мемуаров: сорок девять томов, пятидесятый раскрытым лежал на столе. – Я пытался говорить об этом с сударыней Триссой, но ничего не вышло.
– Все хотят верить, что те, кто им дорог, бессмертны, – глухо обронил Вилль. Мать и отец, сестра, Берен, теперь вот...
– Но это не так. Поэтому у меня будет просьба к вам, Арвиэль.
– Поддержать Триш, если... что-нибудь с вами случится?
– Я полагал, об этом вас не нужно просить, – л"лэрд иронично выгнул бровь. – Когда со мной что-то случится, я хочу, чтобы вы прочли мои мемуары.
– Прочёл мемуары?
– Особенно уделите внимание пятому тому, главам о Велене Искуснице. Слыхали про такую?
– Княгиня-самодержица и берегиня Ожегодского княжества, у неё ещё источник был с мёртвой и живой водой, – Вилль вспомнил былины, что в далёком детстве на берегу Себерского Перелива рассказывал ему Симеон. – Вы её знали?
– Ближе, чем кто-либо. Велена была моей второй женой.
Где Вилль стоял, там и сел. Шантэль едва успел подставить табурет.
– Вижу, вы заинтригованы. Значит, наверняка не позабудете о моей маленькой просьбе.
– А сейчас можно почитать?
– Любопытство – кошачья прерогатива, Арвиэль, так что потерпите. Недолго осталось.
Недолго осталось... Аватар предпочёл бы мучиться любопытством всю жизнь.
***
К ночи метель только усилилась. Искалеченная нога так разнылась на непогоду, что Шантэль с трудом доковылял до стола. Даже лежать было невыносимо, не говоря о том, чтобы уснуть.
Белый лист бумаги, пахнущий лесными цветами, приковывал взгляд одной-единственной строкой. В отличие от предыдущего письма утреннее было коротким.
"Мой друг, не вздумайте возвращаться! Смилуйся над вами Пресветлая."
Старый эльф уронил лицо в ладони и какое-то время сидел неподвижно. Потом встряхнулся.
Надо взять себя в руки. Не-мед-лен-но!
Завещания на имя сударыни Крутоярской уже недостаточно, его могут оспорить. Но выход есть. Он всегда есть.
ГЛАВА 9
– Добрый день!
Триш запнулась о порожек и чудом удержалась на ногах.
– Поздороваться забыла, боярышня.
– С кем?
Ведьмарь молча указал ей за спину. На всякий случай девушка заодно поклонилась:
– Здравствуйте, любезный порог, коврик, дверь и косяки! Доброго вам дня!
Когда она обернулась, Морокун меленько трясся, сверкая зубами, впрочем, сразу подобрал улыбку и нахмурил брови.
– Я пошутил. Сам постоянно спотыкаюсь.
Триш не обиделась, прекрасно понимая, что над ней не издеваются, а подтрунивают на дружеских правах. Это даже льстило, к тому же, сударь Шантэль выразительно показал ведьмарю ещё более дружеский кулак.
– Морокун, сможешь перенести нас на побережье Себерского перелива?
– Куда именно?
– Туда, где ты "побивал" магов.
– Там земли Наринэ, не мои.
– Так не можешь?
– Почему не могу? Могу.
– Сударыня, мне придётся вас ненадолго оставить.
– Идите, конечно. Лёгкого пути, – Триш ужасно хотелось посмотреть, на что способны древние силы, но она усекла: в этом доме последнее слово остаётся за сильным полом.
Не было ни магических пассов, ни формулы, ни зелёного прямоугольника портала. Мужчины просто сделали шаг и исчезли, словно здесь и не стояли. Линдрэ, взявшаяся было за метлу, ободряюще положила руку на плечо замершей истуканом девушки.
– Это не заклинание.
– Что тогда?
– Ты сама сказала – Лёгкий путь, поговорка ведь не на пустом месте придумалась. Как Тропы, проложенные Живицей в эльфийском лесу, как дороги в безвременье, какими ходят духи.
– Но Морокун не дух, да и вы тоже... вроде бы.
– Я-то была духом-хранителем, хотя Лёгкими путями ходить не умела. А теперь, – метла проворно зашуршала по полу, – мы сами не знаем, кто мы. Просто живём, и тем счастливы.
– А меня ваш боярин научит ходить Лёгкими путями? – становилось ясно, почему Владимиру удаётся телепортация: Альтея открывает перед ним двери и раскатывает красную дорожку, прежде чем иномирянин лишит магии само пространство мира.
– Там видно будет, – шшшух-шшшух, методично шелестела метла.
Триш села за стол, но, опомнившись, вскочила.
– Вам помочь?
– Не надо, в каждой избе должна быть одна хозяйка, – Линдрэ прервала уборку и, собравшись с мыслями, заявила: – Боярышня, не размножай меня больше.
– Что?
– Я здесь одна, а ты так говоришь, будто меня много. Как-то неловко мне, то и дело оглянуться хочу, вдруг за спиной двойник стоит?
– Я больше не буду, – поняла Триш, – извини. Просто сейчас так принято обращаться к незнакомым.
– Разве мы не знакомы?
– К новым знакомым, – поправилась магичка.
– Но с Шипом-то вы давно знакомы, а до сих пор размножаетесь, – укоризненно заметила дриада.
К Триш не сразу вернулся дар речи. Далеко не сразу.
– А как вы с Морокуном познакомились? – утирая выступившие от смеха слёзы, полюбопытствовала девушка.
Линдрэ оживилась и разрумянилась. Призрак ли, тень или воспоминание прежней дриады, но она оставалась женщиной, которой не терпелось поведать свою историю любви – грустную, страшную, но со счастливым концом. Просто некому было.
– Хочешь послушать?
– Очень, – Триш переплела пальцы в замок и положила на них подбородок. Правильно Лис поступил. Ну её, эту выдуманную Марисуэлу... в топку!
...История эта случилась не просто давно, а в глубокой древности до сошествия Иллиатара. Его будущие ученики ведать не ведали друг о друге, ведьмари ещё не надели либры, чтобы объединиться в Ковен, вместо огромной Империи карту лоскутным одеялом покрывали десятки удельных княжеств, гномы, орки и эльфы враждовали между собой и с людьми. Называлось всё это Нэа Веррэа – Свободные земли.
Л"лэрда Шантэля знали как наёмника по прозвищу Кровавый Шип, охотившегося за головами в компании молодого ратника Лаптя, которого после назовут в святых книгах Бахмутом Твареборцем, одним из девяти учеников Иллиатара. Бродяга Морокун чаровал за деньги или просто ужин и кров, а берёзовой дриаде Линдрэ вдруг захотелось посмотреть мир, так что она обратила своё дерево в посох и пошла, куда глаза глядят.
Путешественники встретились в Арнаве, столице сильного богатого княжества. Князь Славолюб собирал отряд, способный извести нежить, лютующую в берберианских курганах. Туда отправилась команда числом в тринадцать наёмников, среди которых был пятнадцатилетний княжич Елизар, тишком сбежавший из терема.
Им пришлось миновать лес тёмной феи Наринэ, переночевать в деревне призраков и отбиваться от полчищ крысолюдов. Но главная опасность затаилась в самом отряде: маг – один из первых ведьмарей, надевший либр, убивающий созданных Альтеей духов, чтобы забрать их силу. Он и Линдрэ хотел выпить, однако дриада предпочла сама уничтожить свой посох и слиться с Душой мира, чем наделять природной мощью "недоброго боярина". Сломался посох любимой женщины, сломался и Морокун. Перед отрядом маг выставил его подонком и духоубийцей, и только Шип не поверил. Ведьмарю пришлось уйти. Но он не повернул обратно, а продолжал идти в курганы свой дорогой. Потому что поклялся княжичу в верности. Чтобы гибель Линдрэ не стала напрасной.
Шип и Морокун одновременно вычислили мага. Эльф разделался с ним, а ведьмарь справился с личем, предводителем нежити. И умер на руках друга.
Бахмут получил от Иллиатара благословлённый доспех и в одиночку расчистил курганы. Но никто не ликовал, особенно, княжич Елизар, поверивший в измену Морокуна. Теперь мальчик чувствовал предателем себя. Жестокий урок он усвоил: если окружил себя соратниками, их и придерживайся, а наушников и кляузников сразу в расход, иначе останешься без сторонников, а потом и без головы.
На душе у Шипа тоже кошки скребли. Перед глазами всплывала то безымянная могилка в Сумеречном лесу, то саркофаг в кургане, куда Наринэ велела положить ведьмаря. Однако у своенравной феи имелись на покойников планы...
– Глянулись мы ей! – дриада взмахнула метлой, как победным знаменем. – А, может быть, хотела Шипа порадовать, она ведь когда-то его нянюшкой была...
– С-северный песец...
– В том кургане, где мой боярин лежал, сила огромная скапливалась, она его душу, личем покалеченную, исцелила и обратно в тело вдохнула, а уж раны я потом сама подлечила. Меня поймала, прежде чем я с Матушкой-Природой слилась. В другое дерево пересадила, и мне в новом теле ни топор, ни огонь не страшен. Ни мышиные зубы.
– В моей родной губернии орцойю называют булатным ясенем.
– Долго я просыпалась, а вспоминала ещё дольше. Когда вспомнила всё, пошла искать своего боярина, да только его время ещё не пришло. Фея Наринэ велела мне пустить корни возле кургана, где он спал, и я стала ждать. Раз за разом курган окутывал снег, затем таял, распускались цветы и высыхали, но я дождалась своего боярина. Однажды утром проснулась и увидела, что привратного камня нет на месте.
– Как романтично... Ты вошла и разбудила своего боярина поцелуем? – Триш растрогано шмыгнула носом.
– Вошла и сказала... – дриада выдержала эффектную паузу и вдруг рявкнула, грохнув об пол черенком метлы:
– "Вставай, лежебока разэдакий! Я уже все корни оттоптала, вокруг гроба твоего бродимши аки псица привязанная!" И поцеловала!
Триш с хохотом сползла под стол. После такой побудки ведьмарю пришлось ещё и икоту лечить вкупе с нервным тиком. Чудаковатая семейка л"лэрда нравилась всё больше.
Дриада, как ни в чём ни бывало, снова взялась за уборку. Шшшух... шшшух...
– Избу сладили, скотинку завели, стали жить как муж да жена. Потом Шип к нам пожаловал, сказал, что с того похода минуло три сотни лет, и мы последние остались из отряда. Арнава захирела, а крепостицу Равенну князь Елизар сделал стольным градом, и его славные потомки удельные княжества в единую державу собирают. Были крошки мучные, да испёкся хлебушек. Шип княжичу сказал: "Эска"бэа нэй тебе. Высокого полёта." Он и полетел высоко и далеко, а его птенцы – ещё дальше.
– Так вот кто дал правящей династии такую странную фамилию – Эскабиан, – история совершенно потрясла и очаровала сударыню Крутоярскую. Конечно, она знала, что учитель воочию наблюдал то, что позже назовут легендами и сказками, но и сам он живая легенда. "Когда-то в Нэа Веррэа знали охотника за головами по прозвищу Кровавый Шип, боялись его и восхищались одновременно. А потом забыли. Вы ведь не хотите, чтобы та же участь постигла л"лэрда Шантэля Тирриашаль"д"ривена?"
Будьте покойны, сударь, будущий архимаг Трисса Крутоярская сделает так, что имя её замечательного наставника будет греметь по всей Нэа Веррэа!
Кстати, греметь... В гости пришли не с пустыми руками. Эльф оставил тяжёлый мешок на лавке, и Триш не стала самовольничать без л"лэрда, хотя дриада посматривала с явным любопытством, кажется, даже принюхивалась. Мотки шелковых нитей, окрашенные во все цвета радуги, душистое мыло, всякие женские штучки и кружевное бельё для Линдрэ. ("Пригодится", – смущённо буркнула магичка в ответ на "Это ей зачем?!".) Ведьмарю л"лэрд купил переносной ящик с инструментами и какие-то камни в лавке артефактора. Прехорошенький фарфоровый чайный сервиз "Кикимора и охотник" – обоим.
Но главный сюрприз преподнёс алхимик с заверениями, дескать, состав порошка новый, и громыхать будет особенно долго и ярко, главное, поджигать ИСКЛЮЧИТЕЛЬНО на улице. В подробности Триш не вдавалась, сказала, будто познакомилась с симпатичными отшельниками и хочет их удивить. Ещё бы Лис отказался!
Девушка рассеянно охлопала карманы шубейки.
– Ой, а где мой салют? Наверное, выпал, когда я споткнулась...
***
Из-под топчана выкатилась непонятная штуковина, больше всего смахивающая на дохлую мышь, только без лап и лысую, зато остромордую, пронзительно-сивую. Благодаря мужу и новому крепкому телу дриада сумела отчасти побороть страх перед грызунами, чем невероятно гордилась. С брезгливым торжеством подняв дрянь за верёвочный хвост, Линдрэ зашвырнула её в печь к саламандрам. Вот так-то!
***
Лёгкие пути так же отличаются от порталов, как лесные тропы от загаженных нечистотами равеннских трущоб. Под ногами скрипит кристально чистый северный снег, а если вглядеться в "стены" облачного коридора, можно различить реальную местность: чёрную дубраву, застывшее искрящееся озеро, морены и сопки. Белый медведь шёл мимо, но остановился и повёл носом, по-звериному учуяв путешественников, не зависимых от пространства и времени. Путь, который по земле занял бы пару недель, здесь уложился в несколько минут.
Шантэль полной грудью вдохнул просоленный воздух побережья, но сразу раскашлялся и поднял воротник. Холод стоял такой, что выступившие слёзы мгновенно замёрзли. На обледенелом валуне сидела сумеречная белка и расчёсывала хвост, быстро перебирая лапками.
– Морокун!
– Мне так теплее, – зверёк что-то выкусил из шерсти, – а у них свои привычки.
– Не увлекайся, а то ещё под хвост себе полезешь.
Судя по морде, ничего нового белка там уже не откроет...
Из схематичных рисунков Володи эльф знал, как примерно должны выглядеть буровые вышки. Сейчас они впрямь походили на скатанные из стали мячи, побитые, поржавевшие и абсолютно безвредные. Шантэль обошёл один из них кругом, удовлетворённо хмыкнул и легонько пнул носком труп с перерезанной глоткой. Мертвец не шелохнулся. За короткие летние оттепели он истлел и высох до черноты, но с приходом осени каменел и вмерзал в снег намертво. Л"лэрд снова ухмыльнулся, на сей раз каламбуру. Скадарец лежал здесь не первый год, но дармовое мясо не тронули ни птицы, ни звери, даже всеядные чайки побрезговали выклевать глаза.
Соседний труп разительно отличался. Во-первых, он был берберианцем, во-вторых, ему вскрыли грудину и вывернули рёбра, чтобы достать печень у ещё живого человека.
– Кровь и органы зачем понадобились? Не припоминаю, чтобы ты увлекался чёрной волшбой.
– Это не я, а Наринэ, – ведьмарь отмахнулся так беспечно, словно речь шла о блинчиках в кленовом сиропе. – Её какие-то маги на восточных болотах заперли. Убить не смогли, но силу выпили, к топи привязали и оставили, мол, сама от голода развоплотится. Кругом обережным замкнули, так что ни она освободиться не могла, ни я её найти. Полторы сотни лет там просидела или больше – я время не считаю. Совсем недавно выбралась, оголодавшая и на людей злая пуще обычного.
– Как сумела выбраться?
– Да парнишечка из местного городка вызволил. Наринэ клянётся, – белка усмехнулась, – будто теперь перед ним должница.
– Удивительно что она этого "парнишечку" не убила, – igrassa любила людей, очень. Особенно, под соусом из колдовских поганок. – Он был из моего народа?
Хотя молодых эльфов шельма тоже не жаловала. Тёмные феи давно уступили чащобы лешим, не выдержав конкуренции с более почитаемой и сговорчивой нечистью, и все предпочли о них забыть. Даже те, кто просил благословения перед Дикой Охотой. Наринэ была единственной igrassa, которую Шантэль видел за последние несколько веков.
– Она не сказала, а я не спрашивал. Перекусила, сил набралась и сюда пришла. Увидела, что вместо аватарьих поселений какие-то башни непонятные, южные маги вокруг снуют, и вконец осерчала. Позвала меня, мы с ней вдвоём и... – Морокун обвёл лапой жутковатый, но впечатляющий пейзаж.
Почему именно сюда поспешила, к аватарам, о гибели которых ещё не знала? Наринэ очень не любила быть кому-то обязанной, предпочитая коллекционировать должников и являться за расплатой в самый неподходящий момент.
И очень жаль, что фея попала в плен так не вовремя. Крылатые оборотни остались бы живы и, возможно, когда-нибудь вернулись в Силль-Миеллон.
– Ах, да, его имя она называла. Вилль, кажется.
– О-о... – коротко и многозначительно подытожил эльф, уже полностью уверенный, что открылся тому сородичу. Прежде, имея в арсенале одну только тёмную фею, можно было штурмовать крепость, только никому в голову не приходило просить igrassa о чём-то подобном. Гвардейцу Винтерфеллу придёт.
– Эти южане настырные, как осы, – белка проворно взобралась на останки башни, облюбовав выступающую металлическую полосу, некогда крашеную красным. – Их штуки мы сразу уничтожили, но они ещё дважды сюда возвращались, ровно им мёдом намазано. В последний раз приплыли на десяти стальных китах.
– И где эти "киты" теперь?
– Там, – ведьмарь указал лапой на безмятежно-спокойный тёмный Океан.
– Вытащить сможешь?
– Тебе зачем?
– Пригодятся, – десятка кораблей недостаточно для сражения в заливе Трёх Ветров, но они могут патрулировать Алидару и Силль-Тьерру. И, может быть, Король примет этот скромный дар от опального первого советника. – Вытащишь?
– Хоть сейчас. Только они выглядят ещё краше, – белка похлопала по искорёженному металлу.
– Морокун... – эльф сморщился как от зубной боли. – Вы небось и ритуальный танец исполнили на месте упокоения стальных чудо-юдищ, героически вами побитых.
Зверёк оскорблено зашипел:
– Что мы, по-твоему, совсем дремучие?! Я понимаю, что это – новая модель, – с гордостью выделил ведьмарь, – корабля, а не морское чудище. Они называли его "па-ро-ход".
Внезапно белка вытянулась столбиком, тревожно внюхиваясь:
– Надо нам домой возвращаться. Неладно там.
– Что случилось? – в голову прокралась чернота: маги выследили портал, окружили дом, ворвались внутрь. В угоду хозяевам сударыня сняла либр, без него чаровать пока не может, драться не умеет... – Чего ты ждёшь, болван?!
– Сам такой, – уже человек выщерил укорачивающиеся клыки.
Обратный путь вышел короче и суматошнее, некогда было даже мельком любоваться красотами севера. Как мужчины ни торопились, всё же им хватило благоразумия выйти не к самой избе, а неподалёку в лесу, чтобы со стороны разведать и оценить обстановку. Ведьмарь шёл первым, как заправская белка пробираясь через кустарник, эльф так же ловко петлял следом, пока не врезался в спину замершего друга. Морокун удивлённо уставился на рассыпанный под ногами хворост и поднял лицо кверху:
– Хм, а почему крыша на дубу?
– Я бы спросил, почему дуб под крышей? – рядом оглушительно громыхнуло, расцвечивая небо золотыми огнями, и мужчины рванули к избушке.
...Девушки, прокопчённые насквозь, но с виду невредимые, в обнимку сидели на завалинке и вдохновенно любовались салютом. В разгромленной избе шёл разноцветный снег, а высоко над ней распускались диковинные цветы; они вращались, как в калейдоскопе, из лепестков складывались фигуры зверей. Огни померкли и с грохотом вспыхнули вновь: под облаками величаво поплыли шестикрылые фрегаты.
Безумный алхимик сумел удивить отшельников.
– Вы, бояре, на нас не шумите, – громко предупредила Линдрэ. – Всё равно мы ничего не услышим.
– Сударь, вы хорошо бегали, – глуповато и невпопад заулыбалась чумазая ученица. – Даже ничуть не хромали.
Шантэль скептически поджал губы:
– Ну совсем не дремучие. Обе.
***
Чудом уцелевшие подарки, ох, как пригодились. Пока дриада разбирала нитки и за холщовой занавеской примеряла бельё, её муж раскрыл ящик. Инструменты вылетели сами собой, напомнив пресловутую сказку о близнецах из волшебного ларца; ведьмарь лишь руководил ими как опытный дирижёр оркестра "Соловушка", хотя конечно не подозревал о роли этого человека в просвещённом Большом мире. Правда, в данном случае чудо-братьев звали Недодел и Передел: если восьминогая лавка, заново покрытая гвоздевым орнаментом, ещё годилась, то ставни пришлось отнимать у долота с топориком и навешивать самостоятельно. Среди прочих талантов эльфа обнаружился плотницкий, Морокун тем временем сложил печь легко, как мальчишки катают снежную крепость, и вернул резвящихся в салюте саламандр. Последней медленно, с осознанием собственной значимости, вернулась улетевшая крыша.
Хозяева попросили ещё салют привезти. Сударь Шантэль первым с ученицей не заговаривал, в ответ на вопросы отвечал односложно "да, нет, хм", даже горячий чай из "Кикиморы и охотника" не растопил ледяной тон.
Триш же чувствовала себя беспечной идиоткой, подсунувшей ребёнку яркого жука, забыв предупредить, что он ядовитый. Если бы саламандры не сдержали взрывную волну, дав время выскочить на улицу...
От этих мыслей и молчаливого осуждения наставника стало так тоскливо, что девушка почти не слушала ведьмаря, пригласившего её на ознакомительную прогулку с лесом. Морокун терпеливо окликал её и повторял уже сказанное, затем напрямик спросил: в чём дело? Триш с облегчением выговорилась.
– Нам не впервой крышу сносит, не переживай, – ободрил ведьмарь, разглядывая сухое бревно, – а Шипа я давно знаю, боярышня. Когда он действительно зол, то за словом в карман не полезет. Если молчит, значит, виноватит себя.
– Но в чём?
– Не доглядел за своей боярышней-ведьмой. Ничего, Линдрэ ему зелье поднесёт, и Шип успокоится.
– Я не ребёнок, чтобы за мной приглядывать, – у Триш детства не было. После того, как мачеху-кицунэ затравили собаками, приняв за обычного зверя, и семейству пришлось съезжать подальше от суеверных поселян Крутого Яра, девочка взяла на себя обязанности хозяйки: добывала молоко брату, выводила из загулов спивающегося от горя отца, штопала сикось-накось и варила бурду. Когда проснулся дар, перешедший от бабки, она знала, что будет работать с жидкостями, и непременно изобретёт снадобье от алкоголизма. На четвёртом году обучения курсовую Триссы Крутоярской выкупила престижная лечебница, где время от времени "отдыхали" зажиточные пленники вина и опиума. Отцу рецепт уже не понадобился, а деньги пригодились, чтобы Лиса взяли в гимназию с алхимическим уклоном.
– Ты – смысл его жизни. Перворожденный уходит в Рощу Предков, когда не остаётся ничего, что бы его удерживало, – Морокун без предупреждения хрястнул кулаком в бревно, пробив дыру. Щепки так и брызнули, а Триш от неожиданности взвизгнула. Вытащенный за шкирку горностай щёлкнул зубами, но, принюхавшись к освободителю, обвис покорной лупоглазой тряпочкой.
