Текст книги "Собрание сочинений-4.Двойники"

Автор книги: Альфред Элтон Ван Вогт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 34 страниц) [доступный отрывок для чтения: 13 страниц]

Глава 19

Утром, до начала уроков, Майк Саттер с присущей ему напористостью успел провести короткий “совет” с лидерами групп “Голубые Барсуки” и “Желтые Олени” – Джонни Саммо и Томом Кэнноном. Предметом обсуждения была Сьюзен Лейн.

Двое старших юношей поначалу сомневались, не слишком ли круто они собираются поступить с ней, но Майк настаивал, что это уже “второй проступок подобного типа”, и они вынуждены были согласиться, что применение наказания “второй сложности” в данном случае вполне оправдано. Решили опять поручить Мериэнн известить Сьюзен, что ее поведение вновь будет обсуждаться на собрании группы. Когда Саммо и Кэннон ушли, Мериэнн смущенно посмотрела в глаза Майку: что-то в ней протестовало против их плана, но она все-таки была его мучером…

– Я и не знала, что ты обсуждал с ними именно это. А почему ты ничего не сказал мне?

– Просто не успел, – небрежно ответил Майк, нетерпеливо поглядывая по сторонам. – Надеюсь, Сьюзен поторопится. Эта суматоха перед уроками так действует на нервы – никому же не хочется опаздывать.

Мериэнн осторожно взяла его руку и вопрошающе подняла лицо:

– Почему бы не подождать, Майк, и не поговорить с другими ребятами?

– Хм, но Сьюзен ведь сама мне во всем призналась. В группе я замещаю Ли в таких делах, поэтому я просто посоветовался с лидерами двух других групп, и мы приняли решение – все по правилам.

– Я знаю, но… – Девушка продолжала удерживать Майка за руку, в ее голосе слышался укор. – Кроме правил, есть еще и дружба. – Мериэнн с огорчением поняла, что он не услышал ее последних слов, возможно, из-за галдевших ребят, проходивших в этот момент мимо них, и решительно сказала: – Майк, ты должен выслушать меня. Ли и Сьюзен – лучшие ребята в нашей группе.

Майк наконец перестал высматривать Сьюзен и, не обращая внимания на подошедшего Бада, с искренним недоумением уставился на свою подругу:

– О чем ты толкуешь? То, что я делаю, я делаю для них, а не против них!

– Она ведь сама призналась, правда? – настойчиво продолжала Мериэнн. – Она сама позвонила тебе и все сказала, как и должен поступать любой джэббер.

– Да-а, это правда… – Впервые в его голосе прозвучало некоторое сомнение. – Ну что ж, давай подождем до конца уроков. – Обернувшись к Баду, Майк поинтересовался у новоиспеченного члена группы: – А ты что думаешь по этому поводу?

– Я – как все. – Он стоял перед ними, этот странный некрасивый мальчишка, в облике которого тем не менее чувствовалась какая-то искренняя серьезность. – А вообще, что все это значит? – Он сам не ожидал от себя этого вопроса, но назойливая мысль уже не давала покоя, и он добавил: – Я имею в виду эти группы.

– Тебе же дали книгу, разве нет? – удивился Майк.

– Да, я ее прочел, но…

– Какие “но”? Читай ее – и никаких “но” не будет.

– Но я никогда прежде не слышал ни о чем подобном. Там, откуда я приехал, положено, чтобы дети во всем слушались своего отца и… – Бад внезапно замолчал.

– Ну, это понятно, – уже спокойно ответил Майк. – Дело в том, что Спейспорт – особый город, со своими проблемами, которых пока нет там, откуда приезжают сюда работать люди. Но когда сталкиваешься с таким бутером, как твой старик, то, клянусь, еще неизвестно, где нужнее эти группы – в Спейспорте или в обычных городах.

Мериэнн робко тронула Майка за руку, напоминая, что им давно пора идти в школу.

– Ох, да! Сэк. – Еще раз внимательно взглянув на Бада, Саттер торопливо закончил: – Позже мы с тобой еще поговорим, сэк?

– Идет, – ответил тот.

В то утро Эстелл время от времени тихо приоткрывала дверь в комнату дочери, глядя с беспокойством, как та по-прежнему тихо лежит с закрытыми глазами, и на цыпочках уходила, осторожно притворив за собой дверь. Однако около полудня она с облегчением услышала шум льющейся воды из ванной Сьюзен. Вскоре появилась и она сама в наброшенном на пижаму халатике и молча села за стол.

Как ни в чем не бывало, мать поставила перед ней апельсиновый сок, тосты, джем, налила чаю и мягко спросила:

– Может быть, тебе хочется чего-нибудь еще, дорогая?

– Нет, мама, спасибо, все очень вкусно. – Но голос ее был усталым и невыразительным.

Эстелл начала было доставать из буфета чашку и для себя, но тут же поставила ее обратно и решительно села в кресло напротив дочери. Она уже не раз мысленно репетировала, что скажет ей, как только представится возможность:

– Твой отец очень беспокоится, он даже хотел вызвать врача. Но я подумала, что лучше сначала поговорить с тобой.

– Спасибо, мама, – все так же монотонно ответила Сьюзен. – Понимаешь, – после долгой паузы заговорила она, – все так запуталось, мама. Я не говорила тебе, что после моей первой встречи с капитаном Сеннизом меня обсуждали на собрании группы.

Эстелл была ошеломлена. Проблемы с группой?! Этого она никак не ожидала:

– Обсуждали?! – переспросила Эстелл, и ее лицо сморщилось, как от боли. Преодолев смятение и овладев собой, она возмущенно произнесла: – Но ты же всегда была таким примерным джэббером! За что тебя обсуждали?

Сьюзен передернулась всем телом, и в этом жесте были отчаяние и нетерпение:

– Когда Питер проводил меня домой в тот первый вечер, мы немного постояли на крыльце, болтали о чем-то… ну и… совершенно неожиданно он поцеловал меня в губы. Как назло в это время мимо шли Майк с Ли и все видели.

– О-о! – вздохнула с явным облегчением Эстелл. – Так тебя обсуждали только за поцелуй?

– Это все Майк затеял, Ли не хотел… – дрожащим голосом пожаловалась “грешница”.

– Но Майк прав, не так ли? – Эстелл настолько успокоилась, что ее голос звучал почти нежно.

– Но Питер так неожиданно накинулся, – начала оправдываться Сьюзен, – я потом все рассказала ему о наших правилах, но… – Она безнадежно пожала плечами.

Эстелл понимающе кивнула, ясно представляя себе эту сцену, и успокоила дочь:

– Очевидно, Ли и Майк уже не слышали этого. Но ведь все ограничилось коротким испытательным сроком, верно?

– Да, – уже чуть не плача ответила дочь, – на целую неделю.

– Мне, конечно, не стоило бы так говорить, – откровенно призналась Эстелл, – но, поверь, не стоит переживать из-за такого пустяка. Через пару дней все кончится.

– Да, – уныло ответила Сьюзен и неожиданно заплакала. – О мама, это так несправедливо!

Видя такой взрыв отчаяния дочери, Эстелл пришла в замешательство:

– Но в чем же еще дело? Дорогая, я не смогу тебе помочь, если не буду знать всю правду.

– Больше ничего нет.

– Ты что-то скрываешь от меня?

– Нет, нет, – нетерпеливо отмахнулась Сьюзен. – Я ничего не скрываю, что произошло. У меня просто такое чувство, что на меня навалилось слишком много. Я не заслужила этого.

– Мне хорошо знакомо это чувство, дорогая. Но, думаю, когда кончится испытательный срок, оно должно пройти.

– Это все такая пустая трата времени. Мне вдруг захотелось скорей кончить школу, стать взрослой и уехать куда-нибудь, где меньше всяких проблем.

Поникшая Сьюзен сидела, опустив глаза и внимательно разглядывая сложенные на коленях руки. Мать посматривала в ее сторону, приходя во все большее замешательство. Она подозревала, что дочь сказала ей далеко не все, и теперь лихорадочно измышляла способ вытянуть из нее остальное. Внезапно ее осенило, как легче к этому подступиться:

– Послушай, дорогая, вечером отец придет с работы, и я должна сказать ему о твоем самочувствии и объяснить, почему не вызвала доктора. Поэтому, если уж мне приходится покрывать тебя, то я должна знать правду. Скажи мне, у тебя ничего не было с капитаном Сеннизом, а?

– Я же тебе сказала, что он неожиданно… – Сьюзен вдруг запнулась, нахмурившись, резко подняла голову и возмущенно сказала: – Что ты говоришь, мама?

Лицо Эстелл прояснилось: теперь у нее есть ответы на все возможные вопросы Джона, который имеет свои причины для критического отношения к жене и дочери.

– Сэк! – браво воскликнула Эстелл. – Теперь последний вопрос: у тебя были с кем-нибудь интимные отношения, например, с Ли?

– О, мама, упаси Боже, нет! – Сьюзен густо покраснела. – Просто нелепо задавать мне такие вопросы. Ты Же знаешь наши правила: никакого секса до девятнадцати лет, а потом я, наверное, должна выйти замуж. Вообще мы с тобой уже не раз обсуждали все эти дела.

– Прости, моя дорогая, – сконфуженно проговорила Эстелл, – но у меня возникло какое-то тревожное чувство… Ты была не похожа на себя, такая таинственная…

– Все эти разговоры так неприятны, – рассеянно сказала Сьюзен. Полыхавший на щеках румянец сошел, и она почти успокоилась.

Мать поджала губы: вроде бы и говорить было уже не о чем, и все вопросы, даже самые неприятные, были заданы, а неудовлетворенность осталась, словно она что-то упустила в разговоре с дочерью. Но, с другой стороны, она была уверена, что Сью просто не умеет лгать.

– Почему бы тебе не прилечь сейчас? Завтра ты пойдешь в школу?

– Наверное, пойду, – вздохнула Сьюзен.

– Тебя подзывать к телефону, если позвонит кто-нибудь из группы?

– Нет, передай, что увижусь с ними завтра… надеюсь.

“Я сделала все, что могла”, – подумала про себя Эстелл и молча дождалась, пока Сью закончит завтрак. Через минуту та доела тост и, не говоря ни слова, ушла к себе в комнату. Эстелл подошла к двери и спросила вслед:

– Сью, ты предупредила кого-нибудь, что останешься Дома?

– Нет.

– Почему же тогда никто не звонит?

– Они же еще не знают, что меня не будет, – донесся голос Сью.

Глава 20

Когда Лен Джагер через день пришел в сознание и открыл глаза, он увидел симпатичное лицо мужчины, склонившегося над его изголовьем. Незнакомец производил впечатление важного человека, но механик не смутился и поприветствовал его:

– Привет, док. Вы новенький?

Лейн какое-то время медлил с ответом, прикидывая, не стоит ли воспользоваться ошибкой и продолжать изображать врача, но отказался от этой мысли.

– Нет, мистер Джагер, я здесь по другому делу. – Лейн вежливо улыбнулся. – Судя по тому, что вы забеспокоились, увидев нового врача, вы вполне довольны медицинским обслуживанием, не так ли?

– Меня еще немного лихорадит, но, конечно, мне уже значительно лучше.

– Рад слышать. – Лейн перешел на деловой тон. – Я хотел бы услышать лично от вас, что именно произошло в тот момент, когда вы почувствовали себя плохо. Однако должен сразу сказать, что мой интерес к этому в первую очередь связан с тем, что из всех живущих в Спейспорте только мы с вами излучаем так называемую К-энергию… – В нескольких словах Лейн попытался доходчиво объяснить, каким образом кожа человека удерживает частицы энергии на своей поверхности и излучает ее затем на протяжении двадцати часов. – Мы должны установить, где именно вы подверглись этому облучению, – откровенно признал он цель своего прихода.

Да, это была задача для Лена Джагера! Его реальный мир был просто не в состоянии вместить в себя всю массу информации. Но при этом он был вполне в состоянии почувствовать для себя некую угрозу. Его хитрые глазки совсем превратились в щелки и смотрели куда-то в сторону. Он ничего не знал и, естественно, не мог строить каких-то догадок. Он занимался тяжелой работой, чтобы заработать на жизнь, и год назад присхлт в Спейспорт, потому что здесь больше платили. Еще раньше от него сбежал сын, который вдруг объявился несколько недель назад и недавно стал членом детской группы, но сам Джагер узнал об этом только вчера вечером.

– И я не потерплю этого. Там, где я жил раньше, принято, чтобы родители сами наставляли своих детей.

Ни один из них не мог осознать высокой иронии момента, наступившего в разговоре. Человек, лежавший в постели, был вряд ли способен когда-либо понять, что его слова – не что иное, как фарс. Кто же будет воспитывать детей во всем мире? До этого момента Лейну казалась надуманной сама постановка вопроса… Он вдруг начал внимательно рассматривать лицо своего собеседника, каждая черточка, каждая мышца которого выдавала скудный, извращенный ум. И Джон Лейн, один из самых яростных приверженцев приоритета родителей в воспитании детей, почувствовал сильное замешательство.

Должно быть, странное выражение на лице Лейна встревожило Джагера, и он быстро заговорил:

– Поймите меня, мистер, правильно. Может, для некоторых детей в группах и получше будет, не знаю. Но мой сын правильно воспитывался и дома. Вот что я хотел сказать.

Его разъяснения только лишь подтвердили полную путаницу в голове этого человека, претендующего на роль отца-наставника. Далекий от какой-либо логики, он всегда действовал импульсивно. Оказавшись перед подобным воплощением морального безумия, Джон Лейн внезапно осознал, насколько зыбким может стать реальный мир человеческого разума и логики.

Он сумел сдержаться и, внешне спокойный, вернулся к вопросу о вчерашнем инциденте:

– Так что же вчера произошло? Говорят, что вас избили.

Джагер опять смотрел в сторону, избегая прямого взгляда Лейна. Он явно чувствовал какую-то опасность: его могут обвинить в нападении на подростка или что-нибудь вроде того. И Джагер начал безудержно врать: как он тихо и мирно сидел в баре, когда к нему вдруг подскочили двое парней.

– Как я понимаю, – продолжал Джагер, будто его спрашивали о мотивах столкновения, – им надо было, чтобы я начал защищаться, потому и подослали этих двоих. И я, как последний дурак, клюнул на это. Ну и, конечно, когда я вырвался наружу, там-то они меня и поджидали. Всю душу из меня вышибли, трахнули по голове, и вот теперь валяюсь тут. Но можешь быть уверен, парень, я знаю, что делать, клянусь, дай только выйти отсюда! – с мрачным злорадством пообещал Джагер.

В разговоре наступила короткая пауза, но эти несколько секунд оказались для Лейна более емкими – как в космосе. С одной стороны, каждое слово того человека било по группам, которые он на дух не переносил, прямо “в яблочко”. Но в то же время каждое слово этого неотесанного хама оскорбляло его разум и достоинство.

– И что вы намерены делать? – Ровный голос Лейна прервал паузу.

– Заберу сына и уеду из этого проклятого города. Когда я нанимался на работу, об этих группах не было ни слова. Получается, что живешь, – он запнулся, пытаясь подобрать подходящее выражение, – во вражеской стране: это можно, это нельзя. Нет, такая жизнь не по мне, спасибо большое. Вернусь обратно – в мою страну, где люди, вроде меня, живут как хотят, в свое удовольствие.

Хорошо, что Лейн предусмотрительно подготовил заранее свои вопросы Джагеру, иначе разговор ушел бы далеко в сторону от намеченного расследования. Он посмотрел на список и понял, что не задал еще очень важный вопрос:

– А что вы скажете о побеге вашего сына? Это случилось еще до переезда в Спейспорт?

Теперь Джагер тянул с ответом: он не хитрил, а был действительно смущен. Вопрос Лейна вызвал у него искреннее замешательство, потому что его мозг, как и мозг его жены, подвергся телепатическому гипнозу инопланетянина, внушившему, что Бад и есть их собственный сын, добровольно вернувшийся в отчий дом. Джагер, не зная что ответить, опять прищурил глаза и уставился в стену.

– Да все из-за мамочки: чуть что – кидается на его защиту, вот и отбился от рук. Всякий раз, как я начинал требовать дисциплины, он прикидывался обиженным. И однажды я решил, что пора покончить с этой мамашиной опекой, которая только портит ребенка. Немного надавил, да… А он, видите ли, убежал из дома в… – Джагер внезапно замолчал, вдруг поняв, что он не знает, куда же сбежал его сын… От изумления его маленькие глазки стали почти круглыми. – Эй! Я вроде как забыл, куда он сбежал. Вот уж странно – никогда со мной такого не было!

Конечно, если бы Лейн был повнимательнее, он сразу уловил бы этот недвусмысленный сигнал. Но Лейн уже пришел к печальному выводу, что они с этим неотесанным мужиком, по сути, товарищи по несчастью. Одна и та же обстановка в доме, в семье. А рассказ о матери, кудахтающей над своим чадом, оказался последней каплей: так живо он напомнил ему Эстелл с ее постоянным стремлением оградить дочь от “строгого” отца.

Решение было принято, но Лейн не испытывал особой радости от результатов расследования. Встав со стула, он терпеливо переспросил:

– Так куда же все-таки он мог убежать из дома?

– Спросите лучше жену, у меня как-то вылетело из головы.

– Вы сказали, он вернулся домой недели три назад?

– Да, мы просто пошли и забрали его.

И опять антипатия к группам помешала обычно проницательному Лейну услышать ответ на свой главный вопрос в последней фразе Джагера. Ему не пришла в голову простая мысль, что настоящий сын Джагера, сбежавший от этого психопата, никогда не возвращался и вряд ли вообще когда-нибудь вернется домой. Стоя у постели и понимая свое бессилие, Лейн какое-то время смотрел на красное одутловатое лицо механика, затем перевел взгляд на жизнерадостные лица трех других пациентов и подошел к одному из них.

– Вы – офицер безопасности? – тихо спросил он.

– Да, – кивнул тот.

– Говорил ли он что-нибудь, с вашей точки зрения, интересное?

– Нет, – покачал головой “больной”.

– Спасибо. – И уже громко добавил: – Желаю всем скорейшего выздоровления!

Повернувшись опять к Джагеру, он заговорил официальным тоном:

– Мистер Джагер, так вы со всей определенностью утверждаете, что не знаете, каким образом на вашей коже оказались частицы К-энергии?

– Совершенно точно, босс, не знаю, – как никогда правдиво ответил тот.

– Благодарю вас – Лейн коротко кивнул, прощаясь со всеми присутствующими, и вышел из палаты. В холле его ожидала небольшая группа медиков. Лейн, извинившись, отозвал в сторону дежурного врача и, понизив голос, заговорил с ним:

– Полагаю, вам известно, что остальные пациенты той палаты являются офицерами службы безопасности?

– Да, конечно.

– Если кто-нибудь из них сообщит вам что-нибудь важное, свяжитесь со мной немедленно.

– Простите, командир, – уточнил доктор, – но что, по-вашему, я должен считать важным?

– Хороший вопрос! – Лейн невесело улыбнулся и смущенно покачал головой. – На ваше усмотрение, доктор. К сожалению, мне тоже неизвестно, что может оказаться важным.

Когда закончились уроки, Долорес сразу выбежала из школы, чтобы перехватить Майка, но увидела, что ее уже опередила Мериэнн, державшая его за руку. Не отдышавшись, она резко затормозила перед ними и какое-то время стояла, не в силах совладать с обуревавшими ее чувствами. В голове едва мелькнула и тут же исчезла мысль об обещании, данном ночью Сеннизу. Но ненависть к Сьюзен оказалась сильнее. Подбоченившись и гаденько улыбаясь, она промурлыкала:

– Ну, наша маленькая примерная Сьюзен уже во всем призналась?

Майк, как заправский игрок, всегда стремился завладеть любой информацией, поэтому, не задираясь, осторожно спросил:

– Вижу, ты готова сделать это вместо нее?

– Т-а-а-к, значит, она тебе ничего не сказала!? Она уверена, что я не посмею ее выдать, что мне все равно никто не поверит! Хорошо, я признаюсь вместо нее: прошлой ночью я проходила мимо ее дома и видела, как тот самый ухажер опять целовал ее в губы! Ну и что теперь ты собираешься делать, мистер моралист?

Майк взглянул на Мериэнн, но та отвела глаза в сторону. Тогда он спокойно спросил:

– О чем еще, Долорес, ты можешь рассказать нам вместо Сьюзен?

– А тебе этого мало? – разозлилась Долорес.

– В какое время ты видела их?

– Около десяти.

– Сэк, Долорес, я расскажу об этом нашим ребятам. – Он уже повернулся, чтобы уйти, но какая-то мысль остановила его. – А Сьюзен знает, что ты видела их? – Он впился взглядом в ее ореховые глаза, печальные и злые одновременно. Казалось, воздух вокруг заколебался от ее резкого смеха. Отсмеявшись, она с нескрываемым удовольствием ответила:

– Видел бы ты, как она подпрыгнула от неожиданности, когда я закричала ей с улицы.

– Значит, этот тип, ты говоришь, обнял Сьюзен, поцеловал в губы… и в этот момент ты закричала? – Он говорил почти шепотом.

– Они чуть не подрались, – пробормотала Долорес, запоздало приревновав Сенниза.

Но этого Майк уже не услышал: небрежно бросив “Сэк!”, он схватил за руку Мериэнн и потащил ее по направлению к торговому центру. Та еле поспевала за ним, громко стуча каблуками.

– А что ты будешь делать?

– То, что я должен был сделать еще утром, – позвонить Сьюзен.

Услышав это, Мериэнн резко выдернула руку и встала. Майк по инерции проскочил дальше и обернулся через несколько шагов:

– В чем дело?

– Я не буду бежать сломя голову, чтобы помогать тебе навредить Сьюзен, – решительно заявила девушка, хотя вид у нее был при этом глубоко несчастный, она чуть не плакала.

Но Майка не тронули ее упреки: его нетерпеливое лицо, напряженно стиснутые губы выражали непреклонность. Он резко заговорил:

– Послушай, Сьюзен позвонила мне и призналась только потому, что Долорес видела их. Так что вся эта история с капитаном гораздо серьезнее, чем мы думали. Клянусь, она надеялась опередить Долорес и представить все по-своему. И больше не говори мне, что в этом деле мы должны относиться к ней, как к другу. Лучшая дружеская помощь для нее во всем этом – избавить ее от капитана!

– Но почему ты не хочешь поговорить сначала с Ли? – продолжала стоять на своем Мериэнн, не спуская с него своих темных глаз. – Ну, пожалуйста, Майк.

Майк покачал головой и решительно направился к телефонной будке у соседнего дома. Она видела, как он начал набирать номер, и горестно опустила голову.

– Привет, Майк, – ответила ему Эстелл. – Нет, Сьюзен в постели. Она говорит, что придет в школу завтра. Я не понимаю, разве ее испытательный срок не заканчивается через пару дней? Как, еще что-то вчера?

Эстелл стояла спиной к холлу, поэтому не увидела, как в дверях появилась Сьюзен и тихо слушала разговор.

– Думаю, ты ошибаешься, Майк. Я могу поговорить с Ли… О! – Эстелл судорожно сглотнула. Она изо всех сил старалась сдержаться. – Я правильно поняла тебя? Сьюзен не должна общаться с ребятами по группе в течение недели? Это наказание второй степени… Хорошо, я передам, но я уверена, что ты что-то неправильно понял. С моей точки зрения, Майк, избегать поспешных выводов не менее важно… Ну, хорошо-хорошо, я больше не скажу ни слова.

Эстелл медленно положила трубку и, повернувшись, увидела дочь. Молча смотрели они друг на друга, а затем у обеих одновременно брызнули слезы.