Текст книги "Собрание сочинений-4.Двойники"

Автор книги: Альфред Элтон Ван Вогт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 34 страниц) [доступный отрывок для чтения: 13 страниц]

Глава 25

Поздно вечером, в начале двенадцатого, из “подземки” вышло пятеро: трое мужчин и две женщины. Среди них был и Джон Лейн, который с привычной галантностью пропустил вперед себя оживленно беседующих молодых людей. Целиком погруженный в собственные мысли, Лейн машинально свернул налево и зашагал к дому.

Он лишь мельком отметил, что недалеко от его дома стоят какие-то люди, но ему не пришло в голову, что они имеют к нему отношение: так, просто кучка прохожих… Пройдя с десяток шагов, он увидел, что среди них только двое взрослых, остальные – подростки. Когда он подошел к ним, светловолосый симпатичный юноша выступил вперед и торопливо проговорил:

– Мистер Лейн, у нас к вам небольшой разговор, вы не возражаете? – В его голосе не было враждебности, и Лейн, привыкший, что к нему зачастую обращаются совершенно незнакомые люди, добродушно ответил:

– Ну что вы, конечно. Какое же дело… – Он вдруг замолчал, потому что внезапно понял, что так много мальчиков здесь именно из-за него.

– Сэр, – воспользовался затянувшейся паузой Ли, – мы из группы “Красная Кошка”, в которую входит ваша дочь Сьюзен. Нам нужно задать вам три вопроса…

Юноша продолжал говорить, но Лейн видел только, как тот открывает и закрывает рот: слов он не слышал. Шок от услышанного парализовал его, а в голове сквозь сплошной звон мелькали обрывки воспоминаний. Сьюзен говорит что-то о суде группы… последние слова Рейда у кабинета… Наконец ярко вспыхнула мысль– они собрались здесь, чтобы судить его. Эта мысль словно пронзила его душу Замерев от стыда, он стоял перед Ли, его лицо потемнело от напряженной внутренней борьбы… Лишь через несколько секунд на смену стыду выплеснулась холодная ярость сильного человека, застигнутого врасплох. Мозг быстро заработал, выстраивая цепочку аргументов и выводов относительно детских групп. “Обойма” была полностью “заряжена”, и он мрачно произнес:

– Что за вопросы?

– Вы были против того, чтобы Сьюзен оставалась в группе?

Лейн умел мгновенно отличать главное, и он понял, что первый же вопрос – выстрел “в яблочко”. Но он не хотел увиливать и отступать: внутренне он всегда был готов к схватке с неизвестным исходом. Голосом, каким он подавал команды на корабле, Лейн ответил:

– Да!

Такие же ответы последовали на другие два вопроса. Предприняли ли вы какие-нибудь шаги, чтобы ваша дочь покинула группу? Намерены ли вы забрать дочь из детской группы?

Поставленные перед ним вопросы были настолько исчерпывающими, что не оставляли места для выбора: разве что вообще отказаться отвечать. Но это было несвойственно командиру Лейну, и он сказал правду, Когда Лейн произносил свое третье “да”, то краем глаза заметил, как один из взрослых мужчин, стоявших поодаль, приблизился к нему.

– Командир Лейн, – официально произнес он, – мой коллегам я являемся официальными свидетелями вашего заявления. Вы должны знать, что мы подтверждаем соблюдение всей процедуры суда, который провела группа “Красная Кошка”. Благодарю вас.

Лейн выслушал это заявление, что-то подтверждающее и о чем-то свидетельствующее, и из сумятицы мыслей вдруг выплыла четкая догадка, что все эти члены группы – не что иное, как просто юные гангстеры. Он еще примеривался к такой неожиданной идее, когда услышал, как к нему вновь обращается Ли:

– Мистер Лейн, вам даются сутки на размышление – вы можете передумать. Благодарю вас.

Это было уже слишком! Прорычав нечто нечленораздельное, Лейн двинулся вперед напролом, навстречу здоровому парню, стоявшему посредине узкого тротуара Едва-едва сдерживая себя, Лейн сквозь зубы процедил:

– Прочь с дороги!

Альберт Майо уже приготовился отразить удар…

– Альберт, пропусти мистера Лейна, – раздался сзади спокойный голос Ли.

Ни на кого не глядя, Лейн быстро миновал калитку и вошел в дом. Закрывая дверь, он почувствовал, что весь дрожит, и стиснул зубы и сжал кулаки, чтобы унять эту проклятую дрожь. Так он стоял какое-то время, прижавшись спиной к двери, с потемневшим от ярости лицом…

– Это ты, Джон? – послышался из глубины дома голос Эстелл. Лейн с усилием перевел дыхание и, оторвавшись от двери, подошел к зеркалу.

– Да, дорогая! – ответил он, судорожно растирая свое лицо и пытаясь расслабить мышцы. Когда – жена появилась в дверях, ему удалось изобразить даже легкую улыбку…

– Что случилось, Джон? – тотчас спросила она. – Ты выглядишь… ужасно! – Он колебался, не рассказать ли Эстелл о том, что произошло, но тут же подавил желание с кем-то поделиться. Лейн чувствовал себя бесконечно одиноким, голос его звучал тускло и безразлично:

– Стал уставать, наверное.

– Бедный мой, еще бы не уставать – работаешь день и ночь! – Эстелл взяла его за руку и повела в комнату. – Тогда я ни за что не буду тебя сегодня терзать разговорами о Сью, ты и так еле на ногах держишься. Обсудим все завтра утром. Согласен?

Лицо Лейна мгновенно переменилось, вымученная улыбка исчезла, и голос зазвучал почти официально:

– Я не вижу никакого смысла в том, чтобы продолжать вообще какие-либо дискуссии по поводу Сьюзен и ее группы. Что же касается меня, то чем скорее моя дочь расстанется с этой бандой молодых гангстеров, тем лучше.

– Твоя дочь? – переспросила Эстелл.

Не говоря ни слова, Джон бросился в комнату дочери, и Эстелл, еле поспевая за ним, бессильно молотила кулачками его широкую спину. Джон шумно вошел в спальню Сьюзен и, требовательно глядя в ее широко распахнутые от испуга глаза, заявил:

– Завтра утром я намерен сообщить в твою школу, что ты туда больше не вернешься. Как только я все организую, я перевожу тебя в частную школу, подальше от Спейспорта.

Дочь по-прежнему молчала, не сводя с отца глаз. Он круто развернулся, чтобы уйти, но в дверях стояла Эстелл…

– Ты сошел с ума? Что с тобой происходит? – Она уже кричала. Лейн вновь почувствовал себя ужасно усталым и спокойно сказал:

– Дай мне пройти, пожалуйста.

– Что ж, проходи. Из холла – налево, там спальня для гостей. И не вздумай входить в мою спальню.

– О’кей, – безразлично ответил Лейн. Эстелл посторонилась, пропуская мужа, и смотрела ему вслед, пока он не скрылся за дверями спальни для гостей.

Глава 26

Для многих жителей Спейспорта ночь тянулась медленно и тихо… В доме Джагеров, лежа с закрытыми глазами, как всегда, бодрствовал Бад. Его “мать” беспокойно ворочалась на кровати.

В особняке Саттеров мать Майка в накинутом на плечи халате, крадучись, спускалась по лестнице из спальни, провожая своего любовника Генри. Поцеловав его на прощание, она тихо прикрыла за ним дверь и так же, крадучись, поднялась к себе наверх… Проснувшийся Майк широко раскрытыми глазами глядел в темноту и прислушивался к шорохам за дверью. Услышав знакомый щелчок закрывающейся двери ее спальни, он безразлично пожал плечами и закрыл глаза. Скоро он уже спал.

В апартаментах Дэвидов неожиданно проснулся Ли и увидел серебристую полосу света, пробивающегося из-под двери. Он вылез из постели и чуть приоткрыл дверь: под ярким светом настольной лампы с книгой в руках сидела его мать. Вот она подняла тонкую белую руку и перевернула страницу, жадно углубившись в книжные слова. Стоявшие рядом с ней настольные часы показывали три часа ночи. Ли тихо закрыл дверь и вернулся в кровать. Скоро послышалось его ровное дыхание.

Глубокой ночью патрульные корабли спустились с высоты и низко кружили над городом. Сверхчувствительные приборы в заданном режиме брали пробы воздуха и почвы в поисках сигналов, характерных для К-энергии Но на экранах приборов не было ни единого сигнала. Великая ночь мира и спокойствия, и Земля все так же мерно вращается вокруг своей оси… Мягкие потоки воздуха несут прозрачные облака, и звезды тихо мерцают из-за обычных колебаний в атмосфере. Все нормально, как всегда. Забрезжил рассвет. С востока шел новый день, его свет потихоньку рассеивал туман над городом.

Джон Лейн встал под душ и резкой струей воды согнал с себя остатки сна. Через несколько минут, когда он, уже побритый и подтянутый, шел по коридору, за его спиной послышалось какое-то движение. Он остановился, не оборачиваясь, зная, что это Эстелл. Она стояла в дверях в легком халатике. Конечно, она уже не была той женщиной-ребенком, какой была десять лет назад, когда он отправлялся в экспедицию, но время пощадило ее, и сейчас, после сна, ее лицо было свежим и хорошеньким.

– Это – конец, Джон? – В голосе Эстелл прозвучала печальная нежность.

Лейн нетерпеливо дернулся: его всегда раздражали всяческие трагедийные интонации в разговоре. Пробурчав что-то невразумительное, он громко ответил:

– Конечно, нет, дорогая.

– Но что же все-таки с тобой случилось вчера? – Эстелл искренне недоумевала, – Еще за обедом ты был совершенно разумным и спокойным человеком и вдруг через какие-то пять часов превратился в настоящего безумца. В чем дело?

Глаза Лейна затуманились: он вспомнил, что когда-то в молодости он восхищался ее сообразительностью. Но теперь она доставляла ему мало радости, так как обычно приносила победу жене в словесных дуэлях.

– Я и в самом деле, дорогая, не желаю вступать с тобой в очередную перепалку, в которых ты всегда пытаешься хитростью взять верх, а я прилагаю все силы, чтобы избежать твоих ловушек.

– Но на этот раз ты попался в собственную ловушку, милый.

– Послушай меня еще раз. Все на самом деле очень просто. Я не верю и никогда не поверю, что сами дети могут воспитывать себя и других детей. А если я во что-то не верю, то ставлю на этом точку!

– Нет, не представляю, чтобы в этом было все дело. – Эстелл недоверчиво качнула белокурой головой. – Подростки воспитывают друг друга и младших ребят, они делают это по установленным правилам, как делали вчера, позавчера и без малого десять лет, когда такие, как ты, сорвались из дома и улетели в космос. Так что мне непонятно, что вдруг такое новое и неожиданное открылось для тебя именно сегодняшней ночью?

– Вполне возможно, что именно я – тот единственный, кто в состоянии трезво оценить весь этот бедлам с группами, – именно потому, что меня так долго не было.

– Что ж, – пожала плечами Эстелл, – неандерталец тоже, наверное, захотел бы вернуться в родную пещеру, если бы его вдруг перенесли в современный мир. Хорошо, давай действительно прекратим наш бессмысленный спор. Что ты намерен предпринять?

Лейн не отвечал, совсем по-детски обидевшись. Ему захотелось никогда больше не разговаривать с этой женщиной, но что поделаешь…

– Я собираюсь на работу, – сердито ответил он.

– Придешь домой обедать?

– Приду, конечно. Это и мой дом! Куда же мне еще идти?

– Можешь ли ты мне обещать, что не станешь предпринимать никаких действий, пока не поговоришь со мной? Я имею в виду действия, ведущие к серьезным неприятностям с группой.

После этих слов Лейну стало до смешного любопытно, к чему же и впрямь может привести этот дурацкий “суд” над ним? Но он с вызовом сказал:

– Что бы группы ни делали, это никогда не повлияет на мои действия, если я уверен в их правильности. Давай на этом и закончим. Теперь я могу идти? – шутливо закончил Лейн, считая, что уж на этот раз он все-таки одержал победу в споре с женой.

Но Эстелл среагировала немедленно: изобразив материнскую улыбку, она ласково промурлыкала:

– Если тебе нужно мое разрешение, то ты его имеешь. Но постарайся прийти домой вовремя, чтобы умыться перед обедом. Не дерись и не бери сладости от незнакомых людей.

– Я снимаю перед тобой шляпу! Ты – непревзойденный мастер играть словами. Твоя взяла.

– В этом мире, – печально покачала головой Эстелл, – последнее слово всегда остается за мужчинами. Ты уехал от меня на десять лет. Так что это я потерпела полный крах.

– Ну, я должен бежать, – сварливо заметил Лейн. – До вечера.

На работе перед Лейном опять встал вопрос: что делать? В первую очередь нужно было как-то повлиять на позицию Комитета по космосу.

– Похоже, что у нас не осталось времени, сэр, – доложил Скотт, как только Лейн вошел.

– Я пригласил их лететь с нами в том случае, если они примут решение атаковать инопланетян. Получается, этим я лишь содействовал их самонадеянной глупости. В течение трех месяцев мы “водили” эти существа, чтобы выйти на любой результат – или военный конфликт, или переговоры, последнее, конечно, предпочтительнее. Но вот они уничтожили наш патрульный корабль и игнорировали все найти попытки начать переговоры. Поэтому нам ничего другого не остается, как продолжать тянуть время, нравится нам это или нет. Но когда слышишь одно и то же в сотый раз, то твои слова начинают звучать до нелепости глупо. – Лейн нетерпеливо дернулся всем телом и резко переменил тему. – Есть новости о мистере Джагере?

Полное лицо Эндрю Скотта осветилось скромной улыбкой человека, который всегда владеет самой свежей информацией по любому вопросу. Он изложил Лейну все подробности: сегодня в семь утра Джагер выписался из больницы, заехал по дороге на работу, сказал, что увольняется и через день-два уедет из Спейспорта.

– Что ж, раз сказал, значит, так и сделает. – Лейн сел за стол и, не глядя на Скотта, продолжил: – Я вот прикидываю, следует ли нам задержать его отъезд под каким-нибудь благовидным предлогом. Но никак не могу решить, действительно ли он нам нужен… И все-таки мы должны знать, куда он отправится. Позаботьтесь об этом, пожалуйста.

– Хорошо, сэр, – уверенно отозвался Скотт.

Было уже около девяти утра, когда Эстелл осторожно заглянула в комнату Сьюзен и с удивлением обнаружила, что та еще не проснулась. Она тяжело вздохнула и постояла немного в дверях, прикрыв глаза: у нее вдруг появилось предчувствие, что скоро что-то случится. Вернувшись на кухню, она решила утешить себя чашечкой кофе. Через полчаса Сьюзен весело впорхнула в кухню и объявила, что умирает с голоду и приготовит завтрак непременно сама.

Эстелл сидела, затаившись, боясь лишним словом нарушить благодушную обстановку, по которой так истосковалась ее душа. Сьюзен, расправившись с яйцом и тостом, перестала жевать и неожиданно обратилась к матери:

– Так вот они какие – эти бутеры!

– Да, я тоже как бы заново увидела их: человеку ведь свойственно забывать все неприятное, и за десять лет я порядком подзабыла, каково иметь дело с бутером. Но последний вечер очень быстро вернул меня к реальности.

– Только не наделай глупостей, мама, – доедая второй тост, заметила дочь.

– А именно?

– Ну, например, расстаться из-за меня с отцом.

– А что ты тогда сделаешь? – спросила мать, помня, что дочь еще подросток. – Покончишь с собой?

– Ох, мама, не говори глупостей!

– Ну, почему же глупости, ведь в каком-то из разделов правил говорится о джэбберах, которые очень остро реагируют на семейные неурядицы и в определенных обстоятельствах принимают решение пожертвовать собой?

– О, Господи! Не пора ли мне кончать с детскими страхами и становиться взрослой?

– Значит, ты собираешься вернуться обратно в школу?

– Ну, нет, не на этой неделе, во всяком случае, – строптиво ответила Сьюзен. – Кроме того, это довольно неприятно, когда все против тебя, а ты при этом ни капельки не виновата.

– Ну, а что же ты собираешься в таком случае делать конкретно? Например, весь сегодняшний день?

– Я собираюсь вернуться в комнату и лечь в постель. Возможно, я не выйду к обеду, если придет отец.

– Так. Ну а завтра?

– Мама, мне даже на один день трудно загадывать, так что не будем говорить о завтра!

– Мне почему-то кажется, что именно завтра многое решится, и, надеюсь, ты не будешь возражать, если я буду неотступно следовать за тобой, куда бы ты ни пошла.

– Пожалуйста, если тебе так хочется, – с достоинством уступила Сьюзен.

– Разумеется, и сегодня я не спущу с тебя глаз.

– Ну, это не будет слишком трудно: я целый день буду спать или читать в постели.

– А почему не заниматься?

– Может быть, даже и заниматься, – все так же независимо ответила дочь и встала из-за стола. – Во всяком случае, что бы я ни собиралась делать, наблюдение можешь начинать прямо сейчас – И Сьюзен не спеша вышла из кухни.

Вскоре после полудня Эндрю Скотт доложил Лейну, что капитан Алекс Миджнейлен просит принять его. Лейн слышал это имя в связи с несколькими космическими экспедициями, но лично не встречался с этим человеком.

– Конечно, просите, пусть заходит, – ответил он по интеркому, и через минуту Миджнейлен зашел в кабинет.

– Я ваш сосед, мой кабинет располагается прямо под вашим, двумя этажами ниже. – Его лицо, испещренное красными прожилками, широко улыбалось. – Мне иногда даже кажется, что мой офис попадает в “зону шумов”, которые исходят от вашей аппаратуры. Целый день нас трясет от их вибрации.

Лейн молча пожал руку офицера, вежливо ожидая услышать о цели визита.

– Вы, наверное, удивлены, что я вдруг пришел к вам, но, – неожиданно ухмыльнулся Миджнейлен, – я пришел, чтобы приветствовать вас в качестве нового члена нашего клуба.

– Клуб?..

– Сегодня в полдень Центр детских групп внес ваше имя в черные списки.

Лейн помнил о назначенном на полдень сроке, когда он должен был принять окончательное решение. Но до двенадцати ему так никто и не позвонил, и он почти забыл о нем и просто махнул рукой на всю эту чепуху. Но глядя на краснолицего офицера, он подумал, что тот пришел к нему по поручению Центра. При этой мысли на лице Лейна появилось недоброе выражение: видимо, этот капитан не понимает, что его дальнейшая карьера теперь зависит от великодушия Джона Лейна. Но, дойдя в своих мыслях до “точки кипения”, он вдруг сообразил, что манеры и тон капитана не очень-то подходят для такой миссии. И Лейн в замешательстве переспросил:

– Клуб?

– О, вы же еще не знаете! – радостно воскликнул собеседник. – Мы, члены клуба, сразу же связываемся с каждым новым человеком из “черного списка”, чтобы он понял, что он не одинок, и у него есть единомышленники! – Капитан с мрачной гордостью добавил: – Меня лично занесли в список еще семь лет назад, но я все-таки сумел полтора года назад вырвать у них одну дочь…

Лейн радостно улыбнулся. Он вскочил из-за стола и готов был обнять неожиданно приобретенного друга.

– Будь я проклят! Мог бы и сам догадаться, что я не одинок. – Он уже давно не испытывал такого чувства безграничной радости и, продолжая счастливо улыбаться, спросил: – А чем занимаются члены клуба?

– Мы оказываем друг другу моральную поддержку, – серьезно ответил Миджнейлен.

– И сколько членов в клубе?

Лицо капитана омрачилось, и после недолгой паузы он саркастически заметил:

– Командир Лейн, надеюсь, вы не думаете, что Спейс-порт состоит из одних бравых молодцов?! У нас в городе полно людишек с цыплячьими душами, которые терпят полный крах после того, как их обрабатывают жены в спальнях. Конечно, что и говорить, нелегко год за годом заниматься любовью с женщиной, которая каждой клеточкой своего тела демонстрирует тебе свое неодобрение…

Улыбка сползла с лица Лейна, когда он вспомнил именно такую, неодобряющую его всем телом Эстелл.

– О’кей, – рассеянно отозвался он, – решено. Так сколько же всего твердых приверженцев клуба?

– Около двухсот пятидесяти.

– Из почти полумиллиона семей в городе – всего двести пятьдесят?!

– Не забывайте, командир, наш город целиком сориентирован на детские группы, – возразил капитан. – Так что решайте – сдаваться или стать членом клуба.

– С этого самого момента я – член клуба.

Миджнейлен крепко пожал ему руку.

– Звоните мне в любое время. Я решил зайти к вам сразу же, чтобы вы знали о нашей организации. Может, вас прямо сейчас интересуют какие-нибудь подробности?

Лейн покачал головой. Он уже думал о том, что этот человек мог бы просветить его обо всех последствиях суда, но отказался от этого, потому что и так чувствовал себя крайне неуютно от того, что позволил себе оказаться в непредсказуемой ситуации. То, что позволительно другим, непростительно ему, командиру космического флота, который просто обязан просчитывать все свои действия. Прощаясь с Миджнейленом, Лейн посмотрел ему в глаза и, чуть улыбаясь, заметил:

– На мой взгляд, вы – в полном порядке… после семи-то лет.

– Никогда в жизни не чувствовал себя здоровее, – ответил тот. После этого странного ответа капитан быстро вышел из кабинета.

Лейн вернулся за стол и на какое-то время целиком погрузился в работу, ему начинало казаться, что лежавшая перед ним стопка бумаг никогда не станет тоньше.

Примерно в половине четвертого в Центре детских групп раздался телефонный звонок, и взволнованная женщина, представившись как миссис Джагер, торопливо сообщила дежурному:

– Я едва смогла вырваться на минуту, чтобы сообщить вам, – женщина почти шептала, – что муж только что запретил нашему сыну выходить из дома, пока мы не уедем из города.

– Он угрожает мальчику физической расправой?

– Да.

– Он уже избил его?

– Пока нет, потому что Бад делает вид, что послушался Но завтра мой сын обязательно должен выйти из дома по делам группы, не говоря уже о школе.

– В какую группу он входит?

– В группу “Красная Кошка”. Может, вы им передадите… – Голос вдруг оборвался, и послышался щелчок разъединения.

Дежурный положил трубку и сделал пометку на разложенной перед ним карте. Вдруг он вгляделся в сектор карты, куда нанес значок, и кивком подозвал напарника. Склонившись, они вместе рассмотрели сектор и кивнули друг другу:

– Не очень-то удачная неделька для “Красной Кошки”, верно?

– Боюсь, этим ребятишкам не под силу справиться самим.