Текст книги "С любовью, Майкл (СИ)"
Автор книги: Alexis Slytherin
сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 25 страниц)
Каждая мелочь в доме напоминала ему о ней. Джексон заходил в ванную, собираясь почистить зубы и замирал, видя ее зубную щетку. Шел на кухню и просто падал на стул, там было ее царство, все стояло так, как нравилось и было удобно Лисс. Майкл не позволял убрать ее вещи. Он цеплялся за них, словно самому себе доказывая, что женщина была в его жизни. Внутри соревновались между собой то злость на пространственно-временные игры, то боль, от которой хотелось шагнуть из окно, так сильно она его разрывала, то бесконечная и холодная пустота. И вот ее Майкл боялся даже больше приступов боли. Тогда он хотя бы знал, что живой, а в моменты бесчувствия совершенно переставал понимать, где он и кто. Его уничтожала совесть, Джексон вспоминал, как обижал Лисс, когда у них не получалось родить детей, как из-за его эгоизма им пришлось пережить обвинения в растлении несовершеннолетних и просто кошмарный суд. И во всем этом ужасе Лисс встала перед ним и загородила от жестокого мира, когда он и двух слов связать не мог. Это ему следовало защищать свою женщину! Что же он за мужчина такой, если не обошелся без втягивания в эту грязь Лисс? Она всегда восхищалась его моральными качествами, его добротой, искренностью и умением любить людей, но в итоге, оказалось, что жизнь свою за друзей своих положила именно Лисс. Женщина нашла в себе силы жить с его мерзким характером, не собрать вещи и не уйти, как когда-то сделала Лиза Мари в другой ветке. Майкл вдруг вспомнил, как в 1992 познакомился с ней, и тогда женщина показалась ему максимум симпатичной. Лисс перевернула его жизнь. Ну, кто еще мог, встретясь с ним, назвать его своим пациентом? Она поддерживала его, она была его музой. И Джексон не представлял, как теперь существовать без нее.
Неверлэнд давил на него, здесь все дышало Лисс, и осенью Майкл собрал вещи, оставил детей с няней и уехал в Лас-Вегас, сняв люкс в отеле Мираж на неопределенный срок. В другом городе ему было несколько легче, здесь ничего не напоминало собой о жене, однако понимание, что одна зубная щетка в ванной – не норма, все равно присутствовало. Майкл гулял по городу в куртке-невидимке, смотрел, как люди играли в казино, плакал, пытался уснуть и просыпался от кошмаров. Не выдержав напряжения, он попросил у личного врача снотворное и несколько ночей спал на Алпрозаламе, ненавидя себя за использование лекарств. Но еще большую ненависть певец стал испытывать к своему телу. До встреч с Лисс у него никогда не было проблем с самоконтролем, его практически не интересовали женщины в сексуальном плане, они были красивыми, интересными, но у Майкла не сводило мышцы от желания кем-то обладать. С Лисс все поменялось. Она была страстная, смелая, делала с ним такие вещи, от которых в глазах темнело. И теперь, когда ее рядом не было, тело каждое утро просто требовало, чтобы мужчина выдал ему порцию ласки. Он просыпался с каменным стояком и готов был разбивать кулаками стены, только чтобы не думать о том, как бы сейчас жена перекинула через него ногу и кокетливо справилась с ситуацией. Однажды, будучи в совершенном отчаянии, Майкл не выдержал. Он представлял, как его ласкали руки Лисс, как она могла бы играть на флейте… но разрядка доставила лишь секундное удовольствие, а потом мужчина почувствовал к себе отвращение. Боль и одиночество накрыли его с новой силой, ему казалось, что руки его были в грязи, и отмыться от нее не было никакой возможности. Мужчина практически рыдал, завернувшись в одеяло, ему нужна была Лисс.
В тот же день он сел писать песни, и выход альбома Invincible с октября сдвинулся на январь. Все свои чувства Майкл вложил в ставшую хитом I am waiting for my life*, в которой рассказывал о человеке, потерявшем любимую из-за болезни, но верившем, что они встретятся в другом мире, и ждал ее. Каждый день, смотря, как садилось солнце, он ждал ее, после каждой ночи, видя, как оно вставало, он продолжал ждать ее. На продвижение альбома не было ни сил, ни желания. Мужчина похудел, бестолковое проживание в Мираже растянулось на длительный период. Только когда няня привезла к нему детей, решив узнать, не собирался ли Джексон просто бросить их на нее и пропасть также, как его жена, голова немного включилась.
– Папочка, ты тоже умираешь? – Спросила Пэрис, заставляя мужчину похолодеть.
– Почему ты так решила?
– Тебя так долго не было, мы решили, ты отправился с мамой лечиться.
– Она скоро вернется? – не отступал Принс, – мы скучаем.
Вид у Майкла стал чуть ли не затравленным. Ему просто необходимо было вернуться домой, к детям. Лисс просила его не бросать их. Ему почему-то вспомнился момент из Гарри Поттера, когда Лили перед тем, как загородить кроватку с Гарри собой, говорила: «Береги себя, будь сильным». И он должен быть сильным, жена просила его об этом. Майкл сжал зубы, принявшись работать. Он снимал клипы, появлялся на мероприятиях, а вечерами, уложив детей, забивался в угол, трясущимися руками сжигая таблоиды с сенсациями о том, как его бросила жена, оставив одного с тремя детьми, и уехала в неизвестном направлении. Писали, что она нашла себе нового богатого мужа без придури и склонностей к педофилии. Теперь в первую очередь его везде спрашивали, где Лисс, почему они расстались, и как он переживал разрыв. Майкл отказывался комментировать. Всем вокруг он рассказывал одно и то же: ничего не знаю, она просто ушла, не объяснив. Когда СМИ насмаковались его горем, начались рассуждения, его ли это дети. Якобы один из когда-то лечивших его врачей заявил о признании Джексоном химической кастрации, проведенной еще в детстве для сохранения голоса. Майкл даже застонал от досады. Не нашли Лисс для грязных сплетен, теперь будут копаться в белье его детей.
Год выдался просто адским. Принс, Пэрис и Бланкет были для певца единственным утешением. Но и они не могли залечить дыру в его душе. Дети постоянно просились к матери, плакали, и ничего не могло их успокоить. И Майклу хотелось бросить свои хилые попытки, сесть рядом и тоже реветь, крича, что он хочет к жене. Временами он даже злился на Лисс. Подтянув здоровье, она могла хотя бы дать о себе знать, прилететь на минуту, обнять детей, сказать, что с ней все хорошо, поцеловать его…
Майкл хотел сесть за новый альбом, но у него просто вдохновения не было. Он залезал на свое Дарующее дерево, смотрел через листву на опускающееся солнце и напевал Earth song так любимую Лисс или I am waiting for my life, порой You are not alone, совершенно в это не веря. Майкл теперь четко понимал: дети помогали ему выжить, но они не давали ему той любви, которую могла дать жена. Она часто говорила: семья – это кусочек рая на земле. И Джексон стал ощущать, как не хватало ему этого рая. Он достал Евангелие, только не свое, Иеговское, а православное, принадлежавшее Лисс, и стал читать. Ему хотелось кричать, когда он читал «что Бог соединил, то человек да не разлучает». Да как они могли принять другое решение?! Майкл все чаще думал о вере. Он стал куда более серьезным, и это не укрывалось от его детей.
Знакомые и друзья стали предлагать ему познакомиться с кем-нибудь и получали в ответ полные изумления и неверия взгляды. В одном Майкл был точно уверен: ему не нужна другая женщина. Только его Лисс.
Ему удалось отвлечься, когда в руки к певцу попало письмо женщины – Джанет Арвизо – ее сын Гэвин был болен раком, и она искала выход на Майкла, надеясь, что он сможет им помочь. Джексон, не получавший в жизни удовольствия ни от чего, кроме общения с детьми, согласился. Мужчина вообще решил пригласить в Неверлэнд целую компанию, как это делал раньше и погрузиться в детские заботы. Сострадание и эмпатия помогали ему отвлечься от своих собственных проблем.
Осенью с ним связался репортер, Мартин Башир, и предложил поучаствовать в съемках фильма о своей жизни. Майкл согласился скорее от нечего делать. Мартин оказался приятным человеком со смешным акцентом. Майкл учил его делать лунную походку, показывал свой парк развлечений, ездил на маленьких машинах на перегонки. Башир спрашивал, о чем он думал, когда танцевал: ни о чем, думать – самая большая ошибка танцора, нужно просто чувствовать музыку, становиться бас-гитарой, флейтой… после этого слова Майкл приуныл и остановился.
– Что случилось? – Спросил Мартин.
– Воспоминания, – покачал головой певец и свел все к своему детству и информации, которую уже рассказывал когда-то на интервью.
Они с ним побывали в Лас-Вегасе, потому что Джексону все еще тяжело было долго оставаться в дышащем Лисс Неверлэнде. Разумеется, Башир задавал вопросы и о жене певца.
– Я повторюсь, я не знаю, где она. Однажды я просто проснулся, а ее рядом не было. Она ушла и не вернулась.
– Ты пытался ее найти?
– Конечно, пытался! А потом принял ее выбор, – Майкл лукавил и по лицу Башира видел, что тот ему не верил.
– У вас были какие-то проблемы в отношениях?
– Нет, – покачал головой мужчина, – у нас все было отлично. Мы мечтали родить еще детей. – Он пожал плечами.
– Ты все еще любишь ее?
– Да, – не стал скрывать Майкл.
– Даже после того, как она с тобой обошлась?
– Она мать моих детей, Мартин, и я верю, что когда-нибудь мы с ней встретимся.
– Как в твоей песне?
– Да, но надеюсь, это произойдет при жизни.
– Что бы ты ей тогда сказал?
– Я сказал бы, как долго ее ждал, и что моя любовь к ней прошла и время, и пространство. Ты мне не веришь, – грустно улыбнулся Джексон, – а я знаю, так оно и будет.
На следующий день Майкл повел Башира по магазинам, ему нравилось покупать красивые вещи. Раньше он тратил деньги на жену, теперь же просто обставлял свои квартиры в разных городах. Репортер много спрашивал о его детских воспоминаниях, о пластических операциях, несколько раздражая певца. Конечно, он выглядел по-другому несколько лет назад. Тогда он весил где-то 138 фунтов, а теперь 123, разумеется, его лицо стало еще острее.
Репортер сопровождал его везде, даже с детьми в зоопарке. И он был просто шокирован скопившемся вокруг них народом, на который и Майкл, и дети реагировали, как на что-то привычное. А Башир потом долго пытался выяснить у Джексона, почему он не волновался за детей. Они поговорили о рождении малышей, Майкл рассказал, с каким счастьем всегда забирал их домой, как боялся за Принса, когда Лисс лежала в реанимации.
Башир также полетел с ним в Германию, где у отеля собралась целая толпа фанатов, и Майкл подписал им отельную подушку и выкинул в окно, почему-то до ужаса, изумив Башира. Но больше всего ему не понравилось, что Джексон вышел на балкон с трехлетним Бланкетом на руках и, как в Короле Льве, показал его кричащим фанатам. Ему пришлось несколько раз повторить, что он крепко держал сына и не собирался его убивать, правда, газетчики все равно написали по-своему.
– Что они кричат? – Спросил Башир.
– О, я не буду говорить это слово, скажу по буквам: F-U-C-K the press – Michael you are the best.
После получения награды в Германии, они вернулись в Неверлэнд, куда Майкл пригласил группу детей и хотел поделиться, как замечательно помогать людям. Он всегда любил детское общество, да и его детям нравилось общаться с ребятами, поскольку возможности ходить в детский сад и обычную школу у них не было. Принс учился на дому, но Майкл подыскивал для него хороший частный вариант, просто пока боялся надолго отпустить сына одного далеко. Башир был шокирован, что спустя десять лет после истории с сексуальным домогательством. Майкл по-прежнему позволял детям оставаться ночевать в Неверлэнде, порой, даже пуская их в свою спальню. Гэвин Арвизо, с которым Майкл успел подружиться рассказывал, как ему нравится певец, что он отлично понимал детей, и ему всегда не хотелось уезжать с ранчо. Майкл своей любовью помог ему победить рак.
– Майкл разрешает вам ходить по всему дому, когда вы остаетесь?
– Да, однажды я спросил, можно ли мне остаться в его спальне, он разрешил и настоял, что я буду спать на его кровати, а он в спальном мешке, мы долго спорили, но в итоге Майкл настоял на своем: если ты меня любишь, то на кровати будешь спать ты. Было весело.
– Майкл, но тебе ведь 44! – Удивился Башир.
– Нет, ему 4! – Засмеялся Гевин и взял Майкла за руку.
Интервью продолжилось позже, но Мартин начал напрягать Майкла, вновь и вновь спрашивая, почему он плохо воспитывал своих детей, сколько делал пластических операций, куда все-таки делась его жена и… о его отношениях с Гевином.
– Ты понимаешь, почему людей это так беспокоит?
– Потому что они невежественны, – стоял на своем Майкл, – я просто читаю им книги, приношу молоко с печеньем. Так должен делать весь мир, проявлять любовь к детям!**
Съемки закончились, и усталый Джексон, измотанный вопросами Башира о самых неприятных вещах, просто рухнул и уснул.
Заявление Майкла Джексона после окончания слушания 2005 г
– Я больше не хочу оставаться в штатах, мне тяжело выносить обстановку постоянного давления, поэтому я уезжаю, возможно, навсегда.
Комментарий к II. Майкл. Глава 1. Жизнь с Майклом Джексоном
*-песня выдумана автором, название переводится «я жду мою жизнь»
**-реальные выдержки интервью Майкла Джексона из фильма Мартина Башира, вышедшего в 2003 г.
========== Часть 2. Why you wanna trip on me?* ==========
Поцелуи Лисс были такими нежными, что у Майкла не было никаких сил противиться им. Он позволял ей блуждать руками по своему телу, порой, делая это чрезвычайно игриво, будоража его фантазию.
– Я люблю тебя, – прошептал Майкл, крепко прижимая ее к себе.
– Я люблю тебя больше, – ее губы переместились ему на шею и пошли вниз до яремной впадинки и ключиц.
– Нет, я больше, – хрипло выдохнул мужчина, переходя на стон, потому что жена спускалась дальше, пока не стала хозяйкой ситуации целиком и полностью.
Она всегда заставляла его чувствовать себя беспомощным, терять контроль, пока ее ласки не становились причиной бескрайнего наслаждения.
– Тебе нравится, Майкл?
Певец промычал что-то невнятное и поднял голову, желая глянуть в эти всегда хитрые глаза, только что выжавшие его целиком и полностью. Его истязательница выбралась из-под одеяла и улыбнулась, это была не Лисс, а Гэвин. Мужчина подскочил, закричал и свалился с постели, ударившись головой. Вокруг было темно, он запутался в одеяле, но ничего рядом с ним не было. Потирая затылок, Майкл вновь увидел перед собой картину сна и, теряясь в собственных ногах, бросился в уборную, где согнулся над унитазом, и его тут же вывернуло. Джексон устало упал рядом, его трясло, он сильно вспотел, и заплакал.
В феврале 2003 года вышел в свет фильм Башира, и общественность вновь увидела в его действиях что-то невероятное. Все крутилось вокруг того мальчика, Гэвина Арвизо. Но они с семьей были милыми людьми, даже сняли с ним видео, где говорили, что никакого домогательства и вообще ничего предосудительного со стороны Майкла не было. А потом ему позвонил Крис Такер и попросил прервать общение с Арвизо: они выходили на многих звезд, и интересовали их только деньги. Джексон так и поступил. Но вокруг его имени уже вновь поднималась шумиха, намекающая на растление очередного мальчика. И вот теперь его подсознание решило принять сторону обвинителей и выдало ему сущий кошмар. Майкл схватил рулон туалетной бумаги и запустил ею в стену. Не удовлетворившись этим броском, мужчина продолжил метать уже стеклянные и бьющиеся вещи. Где его Лисс, когда она так нужна? Когда ему снятся такие яркие сны с ее участием, после которых он вынужден просыпаться в мокром белье, несчастный и одинокий. Мужчина с трудом поднялся на ноги и проглотил таблетку Алпрозалама, стараясь не смотреть на свое отражение. Он принял душ, пытаясь смыть с себя кошмар, и вернулся в постель. Сна не было даже на успокоительных.
А тут еще его юристы подняли шум, узнав о заинтересованности департамента защиты детей происходящим на ранчо. Майкл не понимал, почему они так беспокоились. Гэвин с матерью ведь четко сказали: все хорошо. Джексон расслабился и даже принялся за работу – съемку клипа One more chance. Ему очень хотелось чем-то заниматься, чтобы не сидеть на месте, выматывать себя и не сосредотачиваться на таблетках и жене, которую он не сможет увидеть еще девятнадцать лет. Майкл решил просто считать года и вернуться на сцену. Может, даже попробовать себя в чем-то новом. Мужчина улетел на съемки клипа, где, как и обычно сосредоточенно танцевал, благодарил людей за их терпение и помощь в работе. Все смотрели на него с восторгом, и это давало Джексону сил. Он собирался в турне по Европе с целым списком мероприятий.
Правда, к июлю показания Арвизо резко изменились. Мальчик вдруг заявил, что Джексон часто наливал ему алкоголь, и когда он пожаловался на головную боль, предложил выпить еще, чтобы прошло. Брат Гэвина показал, что они всегда спали в постели Майкла, и как минимум дважды, он видел неоднозначное внимание певца к Гэвину. Сам Майкл узнал об этом только осенью, когда к нему в номер пришел режиссер клипа и сказал, что в Неверлэнде полиция, они проводили обыск. Мужчина побелел, он замер, не в силах поверить в происходящее. Он не нашел в себе сил поехать на съемки и в течение двух дней просто плакал, вспоминая о событиях десятилетней давности, которые, как ему казалось, он отпустил и забыл. Лисс всегда называла его наивным и слишком доверявшим людям. Но как можно быть подозрительным с детьми?! Ситуация была просто ужасной. Он хотел двигаться дальше, все было распланировано, и тут эти новости… телевидение просто гремело. Майклу казалось, что в него вновь бросались грязью, а у него не было сил ответить. Однако вскоре пришла злость, его дом вновь переворачивали вверх дном, и делал это тот самый Снеддон!
– Дитер, знаешь, а пусть они выведут этого парня куда-нибудь, пригласят всю прессу, и пусть он посмотрит мне прямо в глаза и скажет, что я действительно сделал это, – прошипел Майкл режиссеру.
– Ты что же собираешься вернуться в штаты?
– Да, пусть не думают, будто я виновен и сбежал.
Дитеру его решение не понравилось. Да и Майклу было до ужаса обидно бросать работу, свою только начинающую возрождаться карьеру. Однако отсиживаться за границей, пока Неверлэнд крушат, а его самого вновь называют педофилом, Джексон не мог. Певец так надеялся почувствовать свободу от своей боли, от потери Лисс, уйдя с головой в съемки, но пресса и фанаты увидели его на экране не в танце, а в наручниках. Майкл с трудом успел переодеться, когда ему прямо под нос сунули ордер об аресте и сковали за спиной руки, затянув оковы так, что кисти онемели.
– Вы не могли бы сделать посвободнее?..
– Заткнись, урод, – кто-то из полицейских сильно толкнул его в плечо, заставляя поморщиться от боли.
Майкл не поднимал на них глаз, ничего не говорил, пока его не спрашивали, отвечал коротко и односложно. Он отчего-то чувствовал себя достойным происходящего. Второй раз в жизни Лисс его предупреждала, правда, очень давно. Она ведь знала о втором обвинении, но не стала ему напоминать, прекрасно понимая: Майкл ее не послушает. Наивность и вера в лучшее в людях – вот его вечные проблемы. Мужчина не хотел видеть в них грех, он хотел видеть в них любовь, заботу, взаимопомощь, невинность. А в итоге вновь оказался в темной комнате допроса, где только один единственный светильник бил в глаза. Снеддон, похоже, решил его уничтожить, во что бы ему это не стало. К удивлению Майкла, в допросной появился другой человек, еще достаточно молодой. Он издевательски усмехнулся.
– Все-таки попался, Джексон. Десять лет ты трахал детей, оставаясь на свободе, в этот раз так просто не отвертишься.
– Я ничего не делал…
– Заткнись, – Майкл не ожидал этого, но следователь хорошенько ударил его по щеке, во рту появился соленый привкус крови. – Все знают, что ты педафил, хочешь почитать показания Арвизо?
Мужчина быстро пробежался глазами по написанным детской рукой строчкам.
– Это ложь.
– А мне вот кажется, что дважды молния в одно место не бьет. Да еще и обстоятельства так хорошо сложились.
Майкл с непониманием и каким-то безразличием смотрел на следователя. Тот наклонился над ним, рассматривая, и Джексону стало не по себе. Он не любил, когда разглядывали его лицо. Это разрешалось делать только близким людям, и мужчина отвел взгляд.
– Не понимаешь, о чем? Оу, а как же побег твоей жены? Может, она наконец-то поняла, с кем живет, и поскорее скрылась? Она ушла от тебя, потому что ты извращенец, Джексон? – Повысил голос следователь.
– Пожалуйста, прекратите, – Майкл опустил голову, слышать такие мерзости у него не было сил, в глазах тут же появились слезы.
– Где сейчас находится Элизабет Джексон?
– Не знаю!
Его вновь ударили по лицу, заставляя застонать от боли и унижения. Майкл почти пополам согнулся.
– А я думаю, знаешь. Ее ведь так и не смогли найти, хотя мы старались, поверь мне. Ты убил ее, чтобы никто не узнал о твоих грязных делах?
– Что? Вы с ума сошли? – Раскрыл рот Майкл, сбиваясь в дыхании. – Я люблю ее!
– Ты любишь растлевать детей, урод! И жена, скорее всего покрывавшая тебя много лет, не смогла больше терпеть весь тот ужас, в котором она жила, да? Ты убил ее за это.
– Вы говорите ужасные вещи, пожалуйста, не надо!..
Майкл с трудом поднял искалеченные руки, он больше не мог сдерживать рыданий. Перед ним положили какую-то бумагу, сообщавшую о том, что он подозревался в убийстве жены.
– При обыске на твоей постели найдены следы спермы. И ты будешь утверждать, что ничего страшного с мальчиками, спавшими с тобой в одной постели, не происходило?
Мужчина похолодел от ужаса, он огромными глазами смотрел на довольного следователя. Стоило ему проявить минутную слабость, и это тотчас стало доказательством его якобы участия в растлении.
– Если ты не сядешь за растление, то за убийство я тебя точно упеку…
– Что вы себе позволяете! – Дверь с треском открылась, – я адвокат мистера Джексона, а вы смеете начинать допрос без меня. Я добьюсь того, чтобы вся информация, полученная здесь была недействительной. Снимите с моего клиента наручники, быстро! И дайте ему прийти в себя!
Юрист практически выгнал следователя из допросной, освободил ему руки, уже окрасившиеся в фиолетовый, и Майкл рухнул головой на стол. Он рассказал, как его обвинили в убийстве жены. Адвокат кивал и обещал во всем разобраться. Но эту ночь, пока они решали организационные вопросы, Майклу придется провести в тюрьме.
Он однажды уже спал на скамейке в камере предварительного задержания, но десять лет назад к нему не относились с таким хамством. Было очень холодно, и мужчина постоянно пытался свернуться в клубок и согреться. Ему хотелось в туалет от зябкости, он кое-как поднялся и оказался в отвратительном и грязном помещении. Щелкнул замок, полицейские закрыли его снаружи, не переставая насмехаться.
– Ну и как тебе там, король?
– Все в порядке, – кое-как выдохнул Майкл.
Он не знал, сколько времени провел в уборной. Все его мысли были об обнаруженных уликах и Лисс. О, Господи, они в самом деле думали, что он мог убить собственную жену! Его выпустили только, когда поменялась смена. Совсем молоденькая девушка в форме полицейских открыла дверь и с волнением на него посмотрела. Майкл глянул на нее мертвым взглядом, поблагодарил и позволил проводить себя в камеру. Вскоре девушка вернулась с чашкой горячего чая, судя по кружке с фотографиями, это была ее личная вещь.
– Не стоило…
– Прошу вас, – она села напротив и какое-то время молчала, – я… я просто хочу, чтобы вы знали, я не верю ни слову из протоколов. Я выросла на ваших песнях и сомневаюсь, что человек, снимавший в клипах животных и детей способен на такие поступки.
– Спасибо, – вяло ответил Майкл, чай его оживлял, – самое страшное во всем этом…, – он покачал головой, не в силах закончить.
– Ваша жена, – с пониманием кивнула девушка, забрала кружку и, бросив на Джексона тревожный взгляд, пошла к своему рабочему месту.
– Как вас зовут? – Крикнул Майкл.
– Кэти.
– Я буду о вас молиться, Кэти.
Полицейская улыбнулась, а Джексону вспомнились слова из Евангелия о посещении заключенных. К утру его выпустили под баснословный залог. Жизнь вновь превратилась в ад: допросы, обыски, репортеры, просто жившие у ворот Неверлэнда. Арвизо заявил, что Майкл растлил его во время съемок фильма Башира, и адвокат Джексона прямо ответил: для такой глупости Майкл должен быть либо адреналиновым наркоманом, либо полным идиотом. Всю территорию ранчо перекопали, ища труп Элизабет Джексон и не нашли. Не смогли найти и никого похожего. Женщина просто исчезла. Майкл вновь перестал есть, на людях появлялся неохотно, и все заявления от своего имени делал только через своего адвоката.
На судах поп-король теперь появлялся в более взрослом образе: рубашках, жилетах с множеством аксессуаров и пиджаках. К тому же его начало подводить зрение, и Майклу пришлось надевать очки. Снеддон, консультировавший полицию, вел свои унизительные допросы, пытаясь выяснить, откуда на его кровати взялись следы спермы. Пришлось, выворачивая себе запястья, чтобы хоть как-то отвлечься, признать свою слабость. К тому же ничьего больше ДНК обнаружено не было.
Следствие закончилось в июне 2005 года, он был оправдан по всем пунктам. Судьи на пресс-конференции изумленно заметили, что ждали более весомых улик, а разыгравшееся перед ними шоу походило скорее на детский сад с вовлечением известного человека. Победа в деле счастья не принесла. Не стал Майкл и подавать жалобу на полицейский произвол, а вот Кэти прислал цветы и свой автограф, прося ее оставаться человеком в этом жестоком мире. Похудев до 108 фунтов, Джексон вновь читал о своих пластических операциях, о разваливающемся лице и не до конца понятном исходе дела. Он больше не хотел и не мог оставаться в штатах. Майкл сначала покинул Неверлэнд.
– Папа, мы уезжаем навсегда? – Спросил одиннадцатилетний Принс.
– Да, – Джексон даже не оглянулся на место, так долго служившее ему домом, – здесь нельзя оставаться, это место заражено злом.
Вскоре мужчина купил билеты в Бахрейн и улетел туда с детьми и самым преданным персоналом. Он больше не верил людям, не хотел им доверять, слишком много боли и унижения ему причинили, когда он пытался помочь. Майкл Джексон чувствовал себя сломленным и как никогда остро ощущал: той, которая могла бы сделать его жизнь из черно-белой цветной, рядом не было.
Интервью каналу Primetime 2009 г
– Майкл, позвольте вернуться к событиям почти пятилетней давности. Почему вы не видели то, что все считали очевидным? Я имею в виду ваши отношения с детьми, сон с ними в одной комнате…
– Потому что я в принципе не вижу никакого сексуального подтекста, когда дело касается детей. Я верил им, считал их чистыми и невинными, я в жизни не мог предположить, что дети, которым и по возрасту-то не должно думать о таких вещах, увидят в моей заботе пошлость. Хотя по большей части, мне кажется, это с ними сотворили взрослые.
– Вы употребили прошедшее время, сейчас считаете по-другому?
– Мне всегда было трудно довериться, раскрыться. Теперь это стало сделать еще сложнее. К сожалению, не все хотят, чтобы их любили. Многих вполне устраивает жить в ненависти, жадности и зависти. Это очень меня расстраивает.
Комментарий к Часть 2. Why you wanna trip on me?*
*– песня Майкла Джексона из альбома Dangerous. В тексте «Why You Wanna Trip on Me» музыкант продолжает развивать тематику своего трека «Leave Me Alone». Джексон осуждает своих критиков за преследование и указывает на злободневные вопросы, на которые им следовало бы обратить внимание вместо него – это нищета, уличная преступность, голод и СПИД. «Эти ударные смогут стереть каменные стены в песок, вокальные партии тщательно наложены друг на друга, многочисленные бриджи оставляют достаточно пространства для танцевальных импровизаций», – писал журналист Pitchfork
========== Часть 3. This is it* ==========
Майкл Джексон не пел, не танцевал и не писал песни, он просто пил кофе, глядя на сложенные мозаикой дома в Бахрейне. Здесь они с детьми жили уже около четырех лет. Периодически мужчина возил их в другие страны. Так они посмотрели Ирландию, и Майклу там очень понравилось, пожалуй, он бы перебрался туда жить когда-нибудь, Австралию, Сингапур. Дети с удовольствием путешествовали, а самому Джексону казалось, что ничего в мире не способно его особенно очаровать. Разве что пески Бахрейна. Здесь в пустыни он находил умиротворение. Можно было сидеть в арафатке, очках, закутавшись в местные одежды, и никто не считал тебя странным, не приставал, не просил автографы. Майкл сам себе казался мертвым, из него сделали шоу, втащили на костер, точно он был ведьмой и показательно подожгли, не подумав о том, что кто-то может быть несгораемым. Вспоминалась открывавшая один из альбомов песня Unbreakable. Только ему больше не хотелось ни с кем и ни с чем бороться. Чужих детей теперь мужчина избегал, с него хватило обвинений, а вот своих всячески оберегал и старался проводить с ними как можно больше времени. Они по-прежнему его любили, правда, временами считали странным, особенно когда отец рассказывал десятилетнему Бланкету, что мама обязательно вернется через много лет. Для старших детей эта сказка уже потеряла свою актуальность, они в нее не верили, однако отца старались не расстраивать. Возможно, для него это была единственная надежда. Принсу, как самому старшему, казалось, что отец сильно сдал, он постарел, и улыбка на его губах появлялась все реже. Измотанный судами, Майкл Джексон погас, спрятавшись от жесткого мира, который всегда призывал лечить и любить. Его, распятого на радость СМИ, забыли, и он явно не особенно от этого страдал.
Майкл оживал, когда мог свозить детей куда-нибудь развлечься, в Дисней Ленд или парк развлечений, когда они все вместе готовили и гуляли, тогда в нем просыпался прежний Джексон, до скрипа зубов обожавший детей, и живший ради них. Когда-то в интервью Майкл сказал, что, если бы на всей планете исчезли дети, он бы покончил жизнь самоубийством. Теперь он стал их побаиваться, делая исключение только для своих собственных. С каждым годом Пэрис становилась все больше похожа на Лисс, и легче от этого мужчине не становилось. Он с грустью смотрел на дочь и слышал смех жены, сквозь года преследовавший его. Майкл ни раз и не два думал о том, чтобы отвязаться от этого странного чувства, попробовать начать все сначала, но его передергивало от мысли, что в его жизни, в его постели окажется кто-то другой, незнакомый. Он не был готов кому-то довериться, все его доверие было сломано злополучными судами.
К началу 2009 года Майкл вдруг вспомнил о туре, который в прошлом таймлайне так и не смог воплотить в жизнь. Лисс тогда смотрела видео с репетиций с открытым ртом, удивляясь, как в его возрасте можно скакать с таким рвением. Да у него сил даже на то, чтобы догнать на игровой площадке Бланкета не было! Однако мысль о прощальном туре, который так мечтала когда-то посмотреть Лисс, не покидала Джексона. И он захотел вернуться в штаты и организовать концерт. Через десять лет, когда сработает телепортатор, Майкл улыбнется ей и покажет, что сделал это для нее, в честь нее. Певец сел за ежедневник и стал набрасывать план грандиозного мероприятия. Это будет его торжественный уход со сцены. В последний раз он заявит о себе и закончит карьеру, разбитую жестокостью людей, которых он так и не смог убедить, что самое главное – это любовь. Желание отца вернуться домой дети восприняли положительно. Он и выглядеть стал лучше, словно поздоровел немного, однако по-прежнему оставался невероятно тощим, а когда надевал модные обтягивающие брюки, казалось, его ноги можно было переломить пополам.
