Текст книги "Долина теней (СИ)"

Автор книги: Alexander Blinddog

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 14 страниц)

Коротышка, видимо, не испытывал сильных приятельских чувств к напарнику, поэтому сразу же выстрелил. Пуля разорвала шею громилы в клочья, и чудом не задела голову Макса, лишь скользнув по шее. В лицо ему ударил фонтан крови, на мгновение дезориентировав. Но теперь у него была фора – коротышка стрелял с одинаковой частотой, и сейчас у него было три секунды, которыми надо суметь воспользоваться.

Макс отбросил в сторону труп, которым прикрывался от пуль, и длинным прыжком рванул к охраннику. Он успел схватить его за ворот и ударом лба в лицо сломал нос. Повалил на пол и всем телом навалился ему на правое плечо, не давая выгнуть имплантат так, чтоб он смог выстрелить. Ситуация казалось патовой, потому что с нерабочей левой рукой, единственное на что мог рассчитывать Макс это как медведю задушить противника своим весом. Он пытался перехватить его за горло, но тот отчаянно сопротивлялся. Рыча, как два сцепившихся пса они боролись, пока телохранитель не ударил его пальцами в глаза. Макс инстинктивно подался назад и тут же подставился под выстрел. Попадание пришлось в спину и выбило из него дух. Его до основания прожгло жгучей болью, он хрипел и мог вдохнуть, корчась на полу. Шатаясь, из под Макса кое-как выбрался телохранитель, встал на ноги. Его лицо полностью залила кровь так, что казалась сплошной красной маской. Он поднял правую руку-ружье, целясь в голову Максу… После чего как-то мягко, словно устав, осел, на секунду задержался на коленях и упал лицом в пол.

Почти парализованный болью Макс поднял голову. В дверях стоял Гай, сжимая обеими руками игольник.

– Давно я не был тебе так рад, – прохрипел Макс пытаясь подняться.

Элис сидела в углу комнаты, сжавшись в комочек и закрыв лицо руками. Гай пытался помочь другу встать, держа его под руки.

– Элис, все закончилось. Прости меня. Я не должен был… не должен был впутывать тебя в это.

Гай помог ему сесть на кровать. Максу казалось, что все его внутренности превратились в отбивную. Все произошло настолько стремительно, что он только сейчас обратил внимание, что так и не отстегнулся от веревки, на которой влетел в комнату.

И в этот момент мурашки побежали у него по спине. С пола, с простреленным лицом начал медленно вставать сам Сальваторе. Максу захотелось протереть глаза – настолько это напоминало ему дурной сон. Лицо Фрэнка было залито кровь. Он встал в полный рост, держа в руке пистолет и оскалился.

– Что, суки, думали просто так со мной справиться? Брось пушку, крысеныш.

Послышался глухой стук – Гай бросил оружие на пол.

– Думали, переиграть меня как никчемную дешевку, а? Я вам не по зубам, никчемные тараканы.

С этими словами он вцепился пальцами себе за край рта и резко рванул кожу. Элис вскрикнула, Гая, кажется, стошнило. Макс и сам чувствовал, как рвота подкатывает к горлу. Сальваторе сорвал себе кожу с левой стороны лица. Но вместо крови и мышц под ней виднелись только ошметки тонких трубочек, сплетенных нитей и матово-черный череп.

– Пока придурки вроде вас тратят бабки на бухло и наркоту, я поступил умнее. Мои кости покрыты прочным титановым сплавом и потроха спрятаны надежно, будто в сейф. Меня не убить, идиоты.

Когда он говорил, край оторванной кожи жутко мотался в такт словам. Мысли Макса полетели с бешеной скоростью. Фрэнка нельзя убить из оружия, его нельзя задушить руками. Нет смысла стрелять в глаз – его серебряного цвета имплантаты явно рассчитаны именно на это. Что делать?

– Меня не убить, – повторил Сальваторе. – А вы сегодня сдохнете. Очень и очень мучительно. Умолять будете, чтобы я отправил вас в ад поскорее.

– Хорошо идея, – сказал Макс.

Сальваторе открыл рот, но спросить уже ничего не успел. Валенштайн прыгнул на него, изо всех сил обхватил и потащил вперед, как игрок в регби прорывающийся сквозь линию защиты. Каждый шаг отдавался адской болью в измятом организме, но он терпел сжав зубы. Одним длинным рывком он протащил Фрэнка до балконной двери, разнес недобитые остатки стекла и они вместе вывалились за перила вниз.

– Макс! – Элис бешено закричала и побежала к окну.

Валенштайн и Сальваторе, обнявшись как двое старых друзей, падали с восемнадцатого этажа. Кровь моментально закипела чистым адреналином, ветер засвистел в ушах. И тут резкий рывок – сработал страховочный механизм на веревке, к которой Макс все так же был прицеплен. Пальцы Фрэнка заскользили по бронежилету, он не удержался и разжал руки, полетев вниз с диким криком умирающего зверя. Тело его несколько секунд бесконтрольно кружилось в воздухе, пока не исчезло в низком городском смоге.

– Это попробуй пережить, тварь, – сказал Макс, беспомощно вися в воздухе, как сломанная марионетка.

Элис и Гай с большим трудом сумели поднять его. Кое-как перевалившись через перила балкона, Макс бессильно рухнул. Ощущения были такие, словно его сбил грузовик. Боль пронзала каждую клетку его тела раскаленным ножом. Гай с опаской выглянул вниз, затем критично осмотрел разнесенный гостиничный номер.

– Ну да, несчастный случай, как он есть. Не подкопаешься. Все, как Ньюмэн просил. Черт с ним, возьми себя в руки, здоровяк, надо валить отсюда и поскорее.

– Подождите, – прохрипел Макс. –Есть ещё кое-что.

Макс вошел в разгромленную комнату, в которой ещё не успели остыть два трупа. Обмакнув пальцы в кровь написал, буква за буквой.

«За Кэтрин».

Глава 14 Призрак

Он едва помнил, как они добрались домой. Отключался по пути несколько раз. Гай и Элис взмокли, пока тащили его на себе. Наконец, они со вздохом положили Макса на кровать. Его мутило, перед глазами плыли красные круги. Кое-как, сцепив зубы, он скинул бронежилет. Элис суетилась вокруг него, вытирая кровь, пытаясь перебинтовать.

– Ты ангел, – он улыбнулся сквозь боль и наконец отключился.

По пробуждении, Макс обнаружил себя без футболки, а все тело было умело затянуто бинтами. Рядом с кроватью лежало несколько таблеток обезболивающего и стакан воды. Проглотив махом несколько пилюль, он встал, опираясь о стену, и вышел в другую комнату, где они обычно собирались за завтраком. Здесь никого не было, ребятам отсыпались после вчерашнего. На дроп-боксе горел зеленый индикатор, обозначающий полученную посылку. Макс открыл ящик и из него ловко выпрыгнул маленький робот. Он был крошечным, не больше чем с ладонь размером, на шести подвижных лапках и круглым пузиком-корпусом. Вместо головы у него находился красный светящий окуляр камеры. Паучок повернул «голову» в сторону Макса и словно приветствуя, помахал лапкой.

Он, находясь во власти странного безумия этого момента, помахал рукой в ответ. Паучок будто только того и дожидаясь прытко залез по ножке на поверхность стола.

–Элис! Гай! – позвал Макс. – Идите сюда, у нас гости.

Ничего не понимающие, ещё не полностью отошедшие от сна, они вышли из своих спален. Макс показал на паучка. Тот, видимо, дожидался всей команды в сборе. Пристав на задние «лапки» он помахал передними, как человек на необитаемом острове подает знаки проплывающему кораблю. Убедившись, что все на него смотрят, паучок повернул голову-камеру на стену и вывел на неё проекцию надписи

«Клуб Черви. Через час. Приходи один»

Макс хмыкнул.

– Похоже, мы привлекли внимание крайне оригинальных личностей. Ответ же тебе не требуется, да, малыш?

Паучок скрестил передние лапки в знак отрицания.

– Ну, тогда спасибо за сообщение.

Макс открыл входную дверь. Робот шустро спрыгнул со стола и убежал в коридор, резво перебирая крошечными лапками.

– Сюр, какой-то, – сказа Гай. – Видели ли бы наши предки, во что выродятся почтовые голуби.

– Макс…

– Прежде, чем кто-либо из вас что-то скажет, – быстро прервал её Макс. – Считаю необходимым отметить, что наша маленькая штаб-квартира с текущего момента считается полностью скомпрометированной. Тот, кто прислал нам это послание, может быть, конечно, дружески настроен к нам, однако, считаю, теперь все разговоры нужно вести держа в голове, что их могут прослушивать. Наш маленький дружок, который только что так резво выбежал из квартиры был крайне вежлив, поздоровался и все тому подобающее. Однако не ютится ли у нас по углам с десяток шпионов размером с таракана, я не знаю. А вести эту гипотетическую борьбу против них мне кажется слишком утомительным.

– Макс, – продолжила Элис. – Мы не знаем, кто тебя позвал на встречу. Вдруг это какая-то изощренная ловушка? Ты чуть не умер вчера, тебе надо минимум неделю лежать в кровати и не думать ни о каких очередных авантюрах.

– Как и обычно в последнее время, у нас сейчас нет другого пути. Опять же, надо учесть, что меня пригласили, а не потребовали. Это настраивает на более позитивный лад. Да и опять же, паучок только показал сообщение и убежал. А мог бы запрыгнуть мне на грудь и взорваться сотней маленьких, как иголка, осколочков. Думаю, надо с уважением отнестись к столь гуманному поведению.

Элис побледнела и Макс пожалел о такой жестокой шутке. Он подошел к ней ближе и неловко положил руку на плечо.

– Не бойся, я уверен, что все пройдет гладко. Если бы люди, позвавшие меня на встречу хотели мне зла – уверен, у них были бы другие методы. И я буду осторожен, честно, никаких больше прыжков с восемнадцатого этажа.

Она смотрела снизу вверх, прямо ему в глаза. В этом взгляде была только тревога и беспокойство. Он, в который раз, поразился – насколько прекрасны её глаза. Готов был бы смотреть в них часами. Он смущенно кашлянул.

– И спасибо тебе. Обо мне, наверное, ещё никто не заботился так, как ты. Ты как мой ангел-хранитель.

– Я не уберегу тебя от бед, если ты будешь совать голову в каждый расставленный капкан, – она говорила без тени улыбки.

– Буду паинькой, – Макс усмехнулся. – Только помогите мне одеться, это все ещё слишком тяжелая задачка для меня.

Он закинулся на дорогу ещё горстью обезболивающих и стаканом виски. Нашел сам клуб без проблем – помогла гигантская красная неоновая вывеска, на которой червяк то залезал в яблоко, то снова прятался.

Войдя внутрь, Макс задался вопросом, почему это заведение называется клубом. По его мнению окружающая обстановка скорее напоминала музей двадцать первого века, который пытается реконструировать тогдашние бары. Темные тона, полумрак, дерево и кирпич в оформлении. Странное безумие этому месту добавляли то там, то тут элементы декора оставшиеся, видимо, от прошлых заведений в этом помещении. Под потолком висели неработающие фонари, на некоторых стенах полузакрашены ряды китайских иероглифов. Видимо когда-то тут действительно клуб, а теперь это скорее бар?

Впрочем, он оставил в покое терминологические тонкости и оглядел посетителей. Никого примечательного. На девяносто девять процентов Макс был уверен, что встречу назначил сам Призрак. Фотографии его он не видел, да и сомневался, что сам Ньюмэн хотя бы представляет, как Призрак выглядит в жизни. Опираясь на его прозвище, Макс представлял себе высокого альбиноса в черных очках и длинными, крашенными в серый цвет дреддами. Но нет, никого с такой вызывающей внешностью среди посетителей бара не было.

Ничего более умного не оставалось, поэтому Макс пожал плечами и сел за первый попавшийся столик. На сенсорной панели выбрал стакан виски, провел подтверждение оплаты и его напиток сразу же выскочил из окошка в стене.

Прошло не больше трех бокалов, когда к нему наконец-то обратился только что вошедший мужчина.

– Разрешите присоединиться?

– Прошу.

Мужчина сел напротив. Положил на стол мокрую от снега шляпу. В отличии от ожиданий Макса, выглядел он совершенно неприметно, лет сорока, может пятидесяти, короткая щетина уже вся седая, а голова выбрита наголо. Маленькие очки круглой формы. И… и в общем действительно ничего в нем не было примечательного. В этом-то прадоксально и заключалась отличительная черта этого человека. Взгляд соскальзывал с него, как пьяная муха с бильярдного шара. Макс был уверен, что если этот мужчина сейчас снимет очки и наденет шляпу – он не найдет его в толпе. Пока Валенштайн задумчиво пытался хоть за какую-то особую примету зацепиться взглядом, мужчина представился.

– Извините, что так нагло решил воспользоваться вашим столиком. Я Джон.

– Прямо по айди? – не удержавшись спросил Макс и, не дожидаясь ответа, представился в свою очередь. – Макс. Меня зовут Макс Август Валенштайн. В последнее время у меня было много имен, но мое родное мне все же ближе остальных.

– Какая приятная в наше темное время прямота, – сказал Джон, смахивая капли со шляпы. – Приятная, и весьма опрометчивая, я бы сказал.

– Почему же это?

– Ну, – Джон покачал головой влево-вправо, как китайский болванчик. – Древние, например, верили, что имя человека обладает магической сущностью. Поэтому, имя данное при рождение надо оберегать, а не выдавать его кому попало налево и направо. А чтобы как-то отличать друг друга давали прозвища. Как у индейцев, например.Бегущий Мустанг, Парящий Орел, Длинная Стрела. Представляете, насколько это было удобнее? Человек только успеет представиться вас, как Бешеный Буйвол, а вы уже можете многое понять о его характере. Греки и римляне были куда приземленнее в этом плане, увы. Вот, скажем, встречаете вы на своем пути Квинта Помпония Руфа Марцелла, но что вы о нем знаете? Квинт – «пятый», на латыни. Значит, у него большая семья. Хотя, по римским меркам, скорее, самая обычная. Так что вы знаете Квинте Помпонии личного? Ничего. А вот кличка, прозвище, это дает информацию. А что может быть ценнее информации, не так ли? Вот, вы, например, Макс. Было ли у вас когда-нибудь прозвище?

– Да, – спустя минутное раздумье ответил Макс. – Было у меня одно прозвище.

– Какое, позвольте полюбопытствовать?

– Ястреб.

Максу показалось, что Джон сдерживает ухмылку.

– Как поэтично, почему же именно «ястреб»?

– Теряюсь в догадках, – Макс развел руками. – Прозвище, знаете ли, не выбирают, берут, что дадут. Но вы кажетесь мне куда более эрудированным, чем я. Может, вы мне подскажете, за какие заслуги людей называют ястребами?

Джон, улыбаясь, поправил очки.

– У меня есть одна версия. Есть такая легенда, что ястреб не пьет воду. Только кровь. Он не ест падаль, а сам убивает жертву. Он опасен, но не безрассуден, и никогда не связывается с тем, кого не сможет одолеть.

– Что же, – сказал Макс. – Интересный символ. Хотя и слишком уж претенциозный, конечно, на мой взгляд. Однако не пойму, ястреб не связывается с теми, кого не может одолеть? Это ли знак трусости, или наоборот, мотивации в достижении цели?

– Ох, ну откуда же мне знать, Макс. Тут вам виднее.

– Да, действительно не откуда. А какие у вас прозвища были, Джон?

Тот отвел взгляд, словно его очень заинтересовали щели в досках на стене.

– Так много, что и не упомнить всех. Пожалуй, слишком много для одного человека.

– Например?

– Например, в школе меня звали Червем. Потому что я был худой и длинный. Да и лысеть уже тогда начал.

Он провел ладонью по голове и добродушно рассмеялся. Макс тоже улыбнулся.

– Вы поэтому любите сюда ходить? Нравится название?

– Конечно, нравится. Я же сам его придумал. Это мой клуб.

– Вот как? Не знал. «Черви». Интересное название, учитывая, что вы выбрали его, как свою детскую кличку. Не думаю, что оно вам тогда не нравилось, не так ли?

Джон улыбнулся.

– Конечно, нет. Какому ребенку может понравиться прозвище «червь»?

– Тогда почему?

Призрак огляделся, словно разглядывая это место первый раз в жизни.

– Возможно, как напоминание. О том, кем я был. Маленьким, обиженным, беззащитным. Как более старшие и сильные унижали меня. Как я мечтал, что однажды сам стану сильным и не дам себя в обиду, не позволю больше никому смеяться надо мной. А, может, мне хотелось, чтобы этот клуб стал прибежищем для таких как я. Для тех, кто ищет справедливости для себя, но не может получить её в современном зверином социуме.

–Пока вы не пришли, я как раз думал – почему именно клуб, а не бар?

– Хм, потому что я не вкладывал в слово «клуб» того значения, которое вы скорее всего ожидали бы. Это не то место, где люди одурманенные наркотиком танцуют, пока не упадут. Скорее это как английский клуб, место, где встречаются люди по интересам.

Макс оглянулся.

– Не похоже, будто вы знакомы с кем-то из присутствующих.

Джон снял очки и протер их краешком салфетки.

– И, тем не менее, я знаю всех здесь присутствующих. Может, в чем-то даже гораздо лучше, чем они сами знают себя.

– Звучит довольно самонадеянно.

– Возможно, Макс, возможно, это просто маленькие заскоки старого человека.

– С детством вашим мы определились Джон, а что же в зрелом возрасте?

– Женщина, которую я любил, звала меня Басик.

Он улыбнулся так трогательно и мечтательно, что эта сентиментальность перекинулась на Макса.

– Басик? Почему именно Басик?

– Не знаю, – сказал Джон. – Она не говорила. Я знаю так много, а этого – нет. А теперь уже и никогда не узнаю. Она умерла.

– Сочувствую.

– Спасибо. Вы можете понять боль моей утраты, как никто другой.

– Почему я?

Джон проигнорировал этот вопрос.

– Честно сказать, мне на душе стало гораздо спокойнее, когда я узнал, что моя любимая отомщена. Пять лет мне это не удавалось. А вы решили проблему одним наскоком. Как?

Макс пожал плечами.

– Некоторые задачи для меня и моих друзей так же просты, как вам – найти нас за одни сутки.

– Простите, – серьезно ответил Джон. – Не хотел, чтобы моё приглашение выглядело пугающе.

– Не переживайте, ваш паучок был милым, как пушистый котенок. Единственное, что он забыл сообщить – это то, зачем МНЕ эта встреча? Что вы хотели сказать? Поблагодарить? Угрожать и шантажировать? Что вам надо, Джон, или как вас там на самом деле?

– Я предлагаю вам отомстить.

– Кажется, вы только что сказали, что Кэтрин отомщена?

Джон поправил очки.

– Не совсем, Макс. Не полностью. Сальваторе был ублюдком, да. На его руках кровь моей любви. Но он всего лишь оружие. Те, кто спустил этот курок – гораздо, гораздо хуже и опаснее, чем этот бешеный пес, гореть ему в аду, до скончания времен.

– О ком вы говорите?

– О «Ляовэнь индастриз», разумеется.

– Вся компания целиком? Гигантская корпорация? Звучит слишком безумно, чтобы быть правдой.

– Нет. Макс, все так, как я говорю. Виновата вся корпорация. Каждый её сотрудник в отдельности и частности.

– Как вы предлагает отомстить корпорации, Джон? Не сходите с ума.

– Разумеется, ударить по самому больному, что есть у таких воротил, как они – по деньгам и власти.

Макс помассировал виски. Он помнил задание Ньюмэна – попасть внутрь «Ляовэнь» и помочь Призраку выкрасть какой-то софт. Но нельзя дать ему понять, что он слишком сильно этого желает, это отпугнет. Нужно все время ходить по краю своего нежелания, но не дать сорваться.

– Боюсь, в таком случае, вы не по адресу, Джон. Я не экономист и не финансовый трейдер. Я не имею ни малейшего понятия о том, как работают банковские и экономические сферы. Я простое орудие, как топор. Рублю, что подвернется под руки, и не думаю о высоких материях.

Джон успокаивающе поднял руки.

– Макс, друг мой. Неужели вы думаете, что я предлагал бы вам то, на что вы не способны? Ястреб всегда борется только с тем противником, которого способен побороть. Помните?

– Почему вы мне доверяете? И еще более интересно – почему вы считаете, что я могу, и буду доверять вам?

Нельзя казаться слишком готовым тут же бежать выполнять все его просьбы. В этом разговоре нужно вести себя аккуратно, будто по минному полю идешь.

– Сначала, пожалуй, отвечу на первую часть вашего вопроса, Макс. Я знаю, что ваш идентификатор перешит. Кто этим занимался?

– Хакер по кличке Богомол. Настоящего имени его я не знаю. Он помог мне в обмен на услугу, а затем предал. Вам, часом, не знаком этот персонаж?

Джон покивал.

– Прозвище знакомое. Но у него была хорошая репутация. Люди такой профессии, как его – не живут долго, как только их имя начинают увязывать с, хм-хм, нечистоплотностью. В истории с его предательством, кажется, есть какие-то нотки неизвестного в уравнении. Полагаю, в чем-то вы все же перешли ему дорогу.

– Вероятно. Но предательство – есть предательство, какими бы мотивами оно не было вызвано. И у меня для него есть только один приговор.

Макс широким жестом опустошил свой стакан и заказал два новых, один – для Джона.

Его собеседник смотрел ему прямо в глаза.

– Именно поэтому, отвечая на вторую часть вашего главного вопроса, я считаю, что вы можете доверять мне. Мы связаны одной целью – местью. Мы словно плывем в одной лодке и у каждого по веслу. Двигаться вперед мы будем, только когда начнем работать вместе. Вы можете доверять мне, Макс, потому что я знаю, что у вас в кармане лежит заряженный пистолет и вы, не моргнув глазом, выстрелите мне в живот, если что-то пойдет не так. Как и вы знаете, что я если бы захотел, то мог бы вас убить, либо сдать в полицию. Именно потому, что мы нужны друг другу, я предлагаю вам работать вместе. Я предлагаю вам месть за Кэтрин. Всеобъемлющую. Для тех, кто действительно виновен в её смерти. Мы – вы и я, растопчем их. Уничтожим в пыль.

– Мне надо подумать, – спокойно сказал Макс. – Завтра, в это же время, на этом месте. Вас утроит?

– Вполне, – сказал Джон, надевая шляпу и протягивая руку.

– И если захотите – вы тоже можете взять с собой пистолет, если вам так будет спокойнее.

– Нет нужды, Макс, – Джон засмеялся. – Я убиваю по-другому.

– Как все прошло? – Ребята явно долго ждали возвращения Макса домой.

Он критично осмотрелся по сторонам. Вероятность жучков была очень высока, но не менять же каждый раз из-за этого квартиру? Он, напомнив друзьям о возможной прослушке, в двух словах пересказал встречу в «Червях».

– В общем, мистер Джон предлагает месть «Ляовэнь». Целой корпорации одним махом. Речь не идет о какой-то конкретике, но полагаю, он не строит планы, рисуя их палочкой на мокром песке, так что вполне вероятно стратегия у него существует.

– Мы в деле, – сказала Элис.

Гай кивнул. Собственно, ведь ради проникновения в «Ляовэнь» и завертелась задача с устранением Сальваторе. Теперь же их план выходил на финишную прямую.

– Хорошо, я рад, что вы со мной, – сказал Макс. – Завтра мы снова встречаемся и я передам ему наше решение. Других задач на повестке дня не стоит. Ждем до завтра.

Гай потянувшись, зарядил в себя дозу «синего дьявола» и отрубился. Макс остался с Элис наедине.

– Как ты? – спросила она. – Сильно болят раны?

– Нет, – честно ответил он. – На мне все зарастает быстро, как на собаке.

– Все равно, мне надо осмотреть и обработать всё. Скидывай куртку и не спорь.

Ему нравился её бойцовский вид и настрой. Он послушно снял куртку и застонав от боли, стянул футболку.

– Ага, все же болит, – ликующе сказала Элис, будто уличила его во вранье. – Я так и знала.

– Ерунда.

– Ничего не ерунда. Сиди смирно.

Пока она меня ему повязки, смазывала гелем синяки и раны, проверяла ушибы и целостность костей, Макс неожиданно почувствовал сильную усталость. Ему хотелось просто лечь в кровать и крепко заснуть на пару дней.Но только что она спала рядом с ним, а он чувствовал тепло её тела и запах волос. Обнял бы, спрятав как ребенка в объятиях, и не вылезал из кровати уже никогда. Такого за собой он раньше не замечал. Жажда деятельности всегда гнала его вперед, как гончую. Гормоны клокотали, требуя выброса энергии и движения, мышцы ныли без нагрузки. А сейчас – тепло и кровать? Он хотел поделиться всеми этими мыслями с Элис, пока чувствовал, как её маленькие руки, нежно втирают ему в кожу заживляющий гель, но промолчал. Как она воспримет его слова? Поймет ли правильно, или он, как всегда, будет настолько груб и косноязычен, что только напугает её. Наговорит глупостей и безумных вещей, неспособный вербализировать то, что творится в голове. Он снова, в который уже раз, выбрал путь труса и сказал только – спасибо – когда она закончила его бинтовать.

Он тяжело встал и побрел к себе в кровать.

Глава 15 «Черви»

Следующим вечером Макс снова пришел в клуб-бар «Черви». На этот раз Джон пунктуально пришел минута в минуту. Валенштайн задумался, не было ли его прошлое опоздание проверкой? Хотел посмотреть, как он себя поведет? Но выкинул эту мысль, как бесполезную.Джон так же приветственно помахал рукой и подсел к нему за столик, положив рядом старомодную шляпу с мягкими полями.

– Так что, вы успели подумать над моим предложением? – сразу же после приветствия, спросил он.

– Да, МЫ подумали. Полагаю, для вас же не тайна, что я работаю в команде?

– Разумеется это не секрет, – Джон улыбнулся. – Так что вы решили, как команда?

– Мы в деле.

– Прекрасно. Рад это слышать, честно признаться. Могу ли я все же задать вопрос?

– Кто же вам может что-то запретить, Джон?

– В этом вы неправы, – Призрак взболтал виски в стакане. – Мой мир полон ограничений и запретов. Но об этом, как-нибудь в другой раз. Я хотел спросить у вас – почему ваши товарищи согласились? Что движет вами, я могу понять. Но им зачем это?

– Полагаю, Джон, как вы вчера сами сказали – мы все сидим в одной лодке и вынуждены грести до берега. У нас нет альтернативы – бросить весла посреди океана. Работаем как одна команда – до победного конца.

– Мотивы, посадившие вас в эту лодку, полагаю, нет резона пытаться узнать?

– Именно так.

– Что ж, понимаю. Благодарю за честность.

– Но у меня есть встречный вопрос.

– Какой же?

– Что движет вами, Джон? Я хочу отомстить, это верно. Но вы? Вы нацелились на «Ляовэнь» ещё до смерти Кэтрин? Что вам так нужно от этой корпорации?

Джон молчал долго. Макс уже начал колебаться – не слишком ли прямой вопрос он задал и не раздумывает ли теперь хакер, как избавиться от его тела? Но тот неожиданно все же ответил.

– Справедливости.

– Справедливости? Это не ответ, что угодно, но не конкретика.

– Хорошо. Вы заслуживаете честности, я считаю, – Джон сделал глубокий глоток виски.

– Люди, с которыми наше сознание на одной волне, устали. Устали от лжи и лицемерия. Мир гниёт у нас на глазах, Макс. Социальное расслоение достигло такой степени, что из сугубо экономических сфер перемещается в физические. Более обеспеченные люди ставят себе органы и имплантаты. Барахалит сердце? К черту его, давайте новое. Рак легких? Несите новые легкие. Они не хотят дышать смогом и грязью того, что называют Нижним Городом и возносятся все выше и выше. Чем крупнее номер этажа, на котором ты живешь – тем более ты уважаемый человек. Вниз сходят только любители маргинальных развлечений. И слои низа и верха сейчас перемешиваются ещё меньше, чем в Средневековье. Но почти все молчат. Говорят только единицы. Но кто услышит глас вопиющего в пустыне? Ложь плотно занавесила многим глаза. Слишком многим. Социальные лифты, кричат одни. Это лифт, в котором нет электричества, отвечают им те, кто не слепы. Образование, карьера, успех, триумф? Тьфу. Ложь. Знаете, что была написано на воротах концентрационного лагеря Аушвиц?

– Нет.

– Арбахт май фрай. Труд освобождает. Такая же гнусная ложь, как сказочка про социальные лифты. Тот, кто рожден внизу – обречен здесь же и издохнуть. Люди здесь грызут глотки друг друга, в момент краткого возвышения, считая себе царями. Но нет, всё, что они получают, это лишь корка менее черствого хлеба чем раньше. Пока те, кто там…

Джон поднял палец вверх.

– Пока они жрут в три горла, и сыплют нам вниз крохи. Вот, против чего мы выступаем, Макс. Против лжи и несправедливости, лицемерия и беспросветного мрака.

– Звучит, как неосуществимая фантазия, Джон. Мир всегда был таким. Более или менее. Никто и никогда не жил в обществе дружбы и радужных пони.

– Так и есть, – кивнул Джон. – Но тот, кто не борется и не барахтается – утонет. Для торжества зла достаточно бездействия добрых людей. И с тем, что имеет «Ляовэнь» это торжество может начаться в любой день.

– О чем конкретно речь? – Макс весь внутренне напрягся.

– Пока не могу сказать вам. Простите. Все же, не так и давно мы знакомы.

– Ваше право, Джон. Хотя не могу сказать, что я счастлив от мысли, что вы от меня что-то утаиваете.

Джон вздохнул.

– Некоторые тайны не заслуживают быть раскрытыми. Наши средства, цели и методы не изменятся от этой маленькой игры втемную.

– Окей, какой же тогда наш дальнейший шаг?

– Полагаю, правильнее всего было бы мне увидеться с вашими друзьями. Раз теперь мы все одна команда, полагаю, несправедливым будет заставлять вас каждый раз пересказываться своим друзья наши разговоры. Проще всего, если они сразу будут присутствовать на них.

– Я спрошу их мнения на этот счет. Завтра на этом же месте, в это время?

Джон улыбнулся.

– Все так. Это место прекрасно, для меня. Надеюсь, станет таковым и для всех нас.

– По рукам. По рукам. Но прежде, чем я уйду, хотел бы задать вам один личный вопрос.

– Конечно, Макс. Спрашивайте.

– Расскажите мне о Кэтрин?

По Призраку можно было сказать, что из него только что какой-то внутренний стержень. Он осунулся и погрустнел, сразу став выглядеть сильно старше своего возраста.

– Она была прекрасной. Что я ещё могу сказать? Я не знал, и уже не узнаю никогда никого лучше её. Её сердце словно могло вместить в себя всю любовь и доброту этого мира. Она не могла видеть несправедливости и жестокости по отношению к слабым. Она была умной и храброй. Она не складывала руки, она боролась, всегда боролась за то, что считала правым. Всегда была готова принести себя в жертву тому, кто в этом нуждается. Отдать всё, что может, как цену за те идеалы, в которые она верила. И вот её больше нет. И у меня словно больше нет сердца. Весь мир для меня теперь серый. Вот какой она была, Макс.

– Спасибо, Джон.

В их «штаб-квартире» он сообщил друзьям о предложении Призрака к знакомству и общему сотрудничеству.

– Такие вещи нужно обсуждать в более надежном месте. С тех пор как нам в гости заглянул тот милый паучок, я все время словно не могу расслабиться. Будто кто-то мне промеж лопаток постоянно смотрит.

Она поёжилась.

– Я такого же мнения, – сказал Гай. – После этого маленького гостя у меня паранойя не на шутку разыгралась.

– Разумно, здесь больше не стоит говорить о делах. Есть идеи, где мы можем поговорить без опасения быть прослушанными?

– Хочешь что-то спрятать – положи на самое видное место, – сказала Элис.

Предложение было неожиданным, но Гай подтвердил, что её план – гениальный. Друзья спустились в метро.

– Вот и все, – сказала Элис. – Здесь слишком много народу вокруг, чтобы суметь запись наши отдельные голоса, и никто не сможет слишком уж открыто это сделать.

– Окей. Так что мы решаем с предложением Призрака?

– А что здесь думать-то? – беззаботно отозвался Гай. – Принимаем его предложение, помогаем ему с его дурацкими фантазиями о мире во все мире и все, адьос, амиго, сайонара, оревуар. Мы выполняем свою часть сделки, Ньюмэн доволен, открываем шампанское.