Текст книги "Любимая для мастера смерти (СИ)"
Автор книги: Алеся Лис
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 14 страниц)
─ Возможно? ─ поднимаю брови, в надежде услышать дальнейшие объяснения, но, как и ожидалось, не получаю их.
─ Вполне, ─ кивает он, натягивая на ноги сапоги. ─ Пойду, закажу нам завтрак, ─ заявляет невозмутимо и уходит, оставив меня закипать.
Оставшиеся предметы гардероба уже надеваю в полном одиночестве и отправляюсь проведать Гертруду. Женщина тоже уже проснулась и даже оделась, а теперь старательно перед зеркалом заправляет волосы под белый кружевной чепец.
─ Доброе утро, леди Гертруда, ─ улыбаюсь я ей, отмечая, что вид у няни весьма радостный и цветущий, прям, как у кошки, объевшейся сметаны.
─ Здравствуй моя дорогая. Как спалось? ─ кидает она на меня лукавый взгляд. ─ А я, тетеха старая, видишь, дверью ошиблась, да от усталости даже и не поняла… Как мой мальчик? Вел себя пристойно?
─ Более чем, ─ отвечаю сквозь зубы, ни капли, не веря в ее рассеянность.
К завтраку мы спускаемся вдвоем и сразу замечаем некроманта, сидящего за самым дальним столиком в углу. Народу в зале нет, и подавальщица обслуживает только нас, споро разнося еду и напитки, да еще и умудряясь стрелять глазищами в моего мужа. Глухое раздражение так и плещется в моей груди, но я быстро подавляю непонятные эмоции и берусь за вилку. Неужто Айне снова не нравится близость Киана? Так я же сижу вон насколько дальше…
Быстро покончив с едой, мы выходим во двор и, наконец, встречаем нашего немногословного кучера Шона, который предпочел ночевать на конюшне, вместе с лошадьми, коротко объяснив свой выбор: «Сопрут ведь, гады!». Пока мы усаживаемся и удобно размещаемся на сидениях, Шон успевает сбегать и наспех перекусить перед дорогой, да еще и умудряется у поварихи выклянчить огромный бутерброд с ветчиной, с коим в руке и взбирается на козлы.
Начинается второй день пыток. Я думала, что вчера мне было больно. Нет, я ошибалась. Больно мне стало сегодня. Я кручусь и так и эдак, а все не могу найти наиболее комфортное положение и то и дело охаю, когда повозка подпрыгивает на ухабистой дороге. Но хоть дождя сегодня нет, и окна в экипаже открыты. Некоторое время отвлекаю себя, наблюдая за дорогой и выискивая знакомые очертания, которые указали бы на близость замка, но скоро мне это занятие наскучивает, и я откидываюсь на спинку, прикрывая глаза. Мне кажется, что эта дорога нескончаемая, хотя мы движемся всего лишь второй день. Леди Гертруда, несмотря на свой почтенный возраст, как-то легче переносит тяготы путешествия, нежели я. Видимо сказывается опыт и привычка. Сиделка легко находит себе занятие, принимаясь, то вязать, то смотреть в окно, то рассказывать мне всяческие истории из своей жизни и жизни ее знакомых, о которых я ни сном, ни духом. А сейчас она углубилась в какой-то женский роман в красивой и яркой обложке, и глотает страницу за страницей, полностью погрузившись в описанный там мир. Кажется, я засыпаю, а когда просыпаюсь, приходит уже время обеда, и мы делаем небольшую остановку, дабы подкрепится. Немного походив и размяв в ноги, по сигналу Киана садимся на места и трогаемся в путь.
Я снова принимаюсь смотреть в окно, и где-то через часа два с радостью замечаю знакомое дерево, в которое попала молния лет десять назад, Значит, до замка осталось ехать не больше двадцати миль. Ликую в глубине души и с нетерпением жду, когда увижу Кинлох.
Но чем ближе мы подъезжаем, тем хуже я себя начинаю чувствовать. Лоб покрывает испарина, а в животе скользкой гадюкой начинает ворочаться тошнота. А еще запах. Такой гадкий, противный, невыносимый. А самое странное, что его ощущаю только я. Леди Гертруда совершенно спокойно продолжает читать, а на мои вопросы о проблемах с обонянием просто пожимает плечами и выдвигает теорию, что это у меня от усталости. Между тем, я буквально ощущаю, что эта мерзкая вонь заполняет пространство вокруг нас, въедается в одежду, волосы, кожу.
Я беспокойно ерзаю на сидении то складывая руки на груди, то сжимая их в замочек на коленях, то стискивая виски, в которых оглушительно пульсирует кровь. Она настолько сильно бьется, что мне кажется, вот-вот разорвет хрупкие сосуды. Не выдержав, тихо стону. Сиделка тут же отрывается от книги и кидает на меня тревожный взгляд.
─ Деточка, что с тобой? ─ берет она меня за руку, которая безвольной плетью повисает на ее ладонях.
─ Я больше не могу, ─ хриплю я, с ужасом замечая, что мое платье на груди начинают украшать кровавые капли. Еле-еле поднимаю вторую руку и провожу под носом, вытирая поток льющейся крови, а затем сползаю с сидения на пол, почти теряя сознание.
─ Киан! ─ оглушительно кричит Гертруда, колотя рукой по стенке экипажа. ─ Киан!
Этот крик набатом бьет по моему сознанию, и я из последних сил держусь, чтобы не скатится в пугающую темноту. Я тоже жду Киана, почему-то кажется важным не терять сознание до его прихода. Но секунды ожидания кажутся бесконечными!
─ Киан! ─ едва не плачет сиделка, опускаясь на колени рядом со мной и, приподнимая мою голову, пытается остановить кровотечение. ─ Держись, деточка, держись, ─ приговаривает она.
Я держусь, хоть в глазах летают черные мушки, держусь, не отрывая взгляд от запертой двери экипажа, держусь, убеждая себя, что вот-вот она отворится. И как только слышу скрип дверных петель, и светлый прямоугольник проема заполняет фигура некроманта, позволяю себе скатится в темноту.
* * *
─ Что с ней? ─ слышу обеспокоенный голос Гертруды. Он кажется далеким и глухим, словно доносящимся сквозь толщу воды.
─ Не знаю пока, ─ моей шеи и лба касается теплая ладонь. ─ Что она говорила, перед тем, как потерять сознание?
─ Мммм… Ничего особенного. Запах, по-моему, ей какой-то чудился и все… ─ мою голову приподнимают и одевают что-то на шею.
─ Запах. Понятно… Странно все это…
─ Что странно? ─ леди Гертруда понижает голос до шепота.
─ Странно она реагирует на мертвую энергию. Как некромант. Но у Айне нет совершенно никаких способностей к наукам Маннана, мы ее проверяли при поступлении. Зельеварение, алхимия, легкий дар целительства ─ и все.
─ Способности, может, еще раз проверьте. Что-то вы не доглядели… Она книги по некромантии запоем читает, с женихом мертвым во сне разговаривает, зовет какую-то то ли Кити, то ли Кати…
─ Все мы доглядели. Нет у нее дара некромантии. Не было, ─ я хоть и не вижу Киана, но очень красочно представляю, как на его лице играют желваки. А то! Кто-то посмел усомниться в его компетенции.
─ Чего же ты так не реагируешь на эту мертвую энергию? ─ гладит меня по волосам Гертруда. ─ За что это моей бедной девочке?
─ Да, потому что я привык. С детства. Только дар открылся, так сразу и защищаться учился от эманаций смерти, как и каждый ребенок с такими способностям. А у нее он не рос постепенно, как это природой заложено, а сразу хлынул, будто плотину прорвало… Я артефакт экранирующий одел, должно помочь. Да и сам буду рядом, чтоб защитить, ─ по моему лицу скользит влажная ткань, стирая следы крови.
─ И что теперь будем делать?
─ А что, есть выбор? Едем дальше. Нам во что бы то ни стало, нужно попасть в этот проклятый Кинлох. Времени почти не осталось…
─ А как же Айне?
─ Будет учиться, ─ хмыкает Киан. ─ Повезло твоей Айне, ─ у нее муж некромант.
─ Повезло ТВОЕЙ Айне, ─ едко парирует Гертруда. ─ И тебе с ней повезло. Милая девочка.
Некромант скептически фыркает, видимо, усомнившись в сказанном утверждении.
─ Я беру ее с собой, верхом мы быстрее окажемся в замке, там я лучше помочь смогу. Может это и хорошо, что она без сознания, тоже своего рода защита от внешних воздействий. А вы подтягивайтесь следом.
─ Так ведь замок и сам источник этой энергии! Ей не станет хуже?
─ Без артефакта стало бы, ─ Киан, не теряя времени, садится на лошадь и, с помощью Шона, устраивает меня перед собой. ─ Но если мы не отвезем ее в замок, будет хуже. Ты же видишь, Он зовет ее…
Гертруда тяжело вздыхает.
─ Вижу. Удачи, мой мальчик. Скоро свидимся…
Гнедой жеребец пускается в галоп. Моя голова лежит у мужа на плече, ноги перекинуты через бедро и я отчетливо ощущаю, как из-за дикой скачки мотает мое безвольное тело из стороны в сторону. Медленно открываю глаза, не в силах терпеть неизвестность. Все вокруг, как будто, покрыто темным пепельно-серым туманом, в котором лишь смутно угадываются очертания предметов. Пробую проморгатся, разгоняя, сизую дымку, но она, хоть и стает более прозрачной, все равно как будто стальной пылью покрывает деревья, кусты, траву, делая все тусклым и сумрачным. Тошнота подкатывает к горлу, и я чудом сдерживаюсь, стараясь глубоко дышать, делая вдох через нос и выдыхая ртом.
Поднимаю глаза на Киана. Он тоже окутан блеклым, пожирающим цвет, туманом, но в середине этого дымчатого кокона бьется горячей яркой точкой жизнь.
Муж, не отрываясь, смотрит вперед, губы сжаты в тонкую полоску, в уголках рта обозначились глубокие складки. Весь его вид выдает неприкрытое напряжение и беспокойство. Сейчас он, как никогда, напоминает того строгого мрачного преподавателя, которого я впервые увидела в академии.
Какую же дисциплину он у нас читал тогда? То ли основы некромантии, то ли защиту от темной магии. Помню, как у меня сердце ухнуло просто куда-то в пятки, когда я ─ еще малявка-первокурсница, оправдываясь по поводу опоздания на первую пару, взглянула ему в глаза, в эту бездонную холодную синеву и пропала, словно провалилась сквозь толщу льда в студеные воды северного фьорда. Как же я его боялась. До жути. До дрожащих коленей. И учила ночами эту некромантию, а она мне все не давалась и не давалась…
С трудом поднимаю руку и едва-едва дотрагиваюсь до колючей небритой щеки. Мужчина переводит взгляд на меня и заставляет коня перейти на быстрый шаг.
─ Как ты себя чувствуешь? ─ спрашивает он, устраивая меня поудобнее на коленях.
─ Сносно, ─ морщусь от, все еще ощущаемой, тошноты и горького вкуса во рту. Зато запах пропал. ─ Что это было?
─ Мертвая энергия, которую ты никак не могла почувствовать. Ничего мне не хочешь сказать? ─ сверкает глазами муж.
Отвожу взгляд и молчу. А что говорить, если я сама не понимаю ни капли?
─ А ты тоже чувствовал ее?
─ Конечно, я же некромант, в отличие от тебя… ─ вот не может он без шпильки обойтись.
─ Запах?
─ Нет. Холод, как и все другие… Это у тебя такое дивное восприятие…
Устало прикрываю глаза и даже не замечаю, что мы подъезжаем к замку, пока Киан не заставляет коня двигаться еще медленнее. Подкованные копыта глухо стучат по деревянному мосту, и мы въезжаем в распахнутые ворота.
─ Кто таковые? ─ выбегает нам на встречу стражник. Его шлем смешно лязгает забралом, которое то и дело норовит упасть. С каких это пор обмундирование охранников в таком плачевном состоянии?
Киан молча меряет взглядом бдительного стража, и у того начинают трястись поджилки. Вот умеет мой муж одними лишь глазами сказать все, что думает о человеке.
─ Леди Айне Мелори, в девичестве О’Конелл, и лорд Киан Мелори, мастер некромантии, преподаватель Арклоутской академии магии и независимый консультант гарды города Арклоу.
У стражника вместе с забралом падает челюсть, и пока он приходит в себя, второй, более расторопный, пропускает нас, оттягивая товарища с дороги.
Внутренний двор Кинлоха такой, каким я его и запомнила тогда, когда меня гарда забирала в тюрьму по подозрению в убийстве Джерома О’Ши. Мощеный камнем двор, хозяйственные постройки и сам замок. Только сейчас это все выглядит каким-то серым и унылым, и я не о дымке, которая мне давеча мерещилась перед глазами, ее я минут пять назад перестала видеть. Просто раньше тут всегда было много людей, все сновали туда-сюда, шумели, рыцари на плацу тренировались, и оттуда постоянно доносился лязг оружия, куры бегали и путались под ногами, собаки на псарне.… А сейчас тишина. Кроме двоих стражников, остановивших нас, никого.
Киан спешивается, помогает слезть мне и, за неимением конюха, кидает поводья стражнику-трусу, приказывая накормить и тщательно поухаживать за конем. Сообразительного предпочитая оставить на его рабочем месте, но предупредив, что скоро приедет повозка и ее надобно будет пропустить. А мы входим в донжон. Ну как входим, входит Киан, я вишу на нем чуть ли не мертвым грузом, поддерживаемая за талию и закинувшая руку ему на плечи, зато в вертикальном положении.
Тут картина не лучше. Начиная из покрытых паутиной потолочных балок и стен, грязных окон, мусора на полу и ступенях, ведущих наверх. Удрученно оглядываюсь вокруг, не узнавая собственный дом.
─ Светлая Бригитта, спаси нас! ─ слышится со стороны кухни, и мы с любопытством наблюдаем, как кухарка, вышедшая в зал и увидавшая нас, осеняет себя символом богини Бри. ─ Никак призрак к нам пожаловал?! Изыди ведьма, отправляйся к Маннану в темную пучину! ─ плюет она в мою сторону и убегает на кухню. Рука на моей талии слегка вздрагивает и стискивает меня мертвой хваткой, да так, что мне вдохнуть становится трудно.
Ну что ж, этого следовало ожидать. Джери любили все, его нельзя было не любить, ─ добрый, милый, справедливый. В мою же невиновность не верил никто. Я убила их лорда, но вначале опутала своими ведьминскими чарами его и его родителей. А потом убила.
Опускаю голову и скрываю покрасневшие от стыда щеки за упавшими на лицо волосами. Хорошее приветствие, ничего не скажешь. И что Киан обо мне сейчас думает? Наверное, это можно прочесть по его лицу, но я отчаянно трушу заглянуть ему в глаза и предпочитаю гипнотизировать пол, рассматривая какую-то шелуху, кусочки засохшего хлеба и даже куриную кость, которые не иначе как для украшения разбросаны по всей площади зала.
─ У вас всегда было тут так пустынно, ─ невозмутимо спрашивает муж.
Я качаю головой, ни имея сейчас, ни малейшего желания говорить.
─ Надо будет Шона послать в Рейрок, пускай пару человек привезет, раз уж за кухаркой будет ехать. Думаю, из деревни много кто захочет попытать счастья в другом месте и с удовольствием согласятся на работу.
─ А почему это Шон за новой кухаркой поедет? ─ от удивления забываю, что собиралась молчать.
─ А ты что, предпочитаешь эту? ─ Киан смотрит на меня, подняв брови.
Пожимаю плечами. Если муж решил заменить повариху, это его выбор, только вот в ней ли одной дело? Всю деревню ненавидящих меня жителей он вряд ли сможет заменить…
Наконец, привлеченная шумом в большом зале, вниз спускается Мелисанда. Тетушка одета шикарно, я никогда не видела на ней столь дорогих нарядов. Котт нежнейшего голубого цвета, сюрко из тончайшей шерсти чуть темнее оттенком и расшит золотыми нитями самой искусной вышивкой, которую мне только доводилось видеть. Она ступает по грязным каменным ступеням словно по ковровой дорожке во дворце короля, и держится так, будто и сама королева, не иначе. Я уже забыла, каким надменным и презрительным может быть выражение ее лица. Иногда мы с Джери шутили, что она, видно, и родилась такой, сразу же смотрящей на остальных, как на ничтожества.
Но, увидав меня, на минуту в ее глазах загорается не привычное высокомерие, а самый что ни на есть настоящий испуг, рука, унизанная перстнями, хватается за сердце, а сама она становится бледнее полотна.
─ Айне?
Я поднимаю подбородок и прищуриваю глаза. Не время сейчас показывать слабость. Как-нибудь потом себя пожалею, себя и Джери…
─ А вы кого ожидали увидеть, дорогая тетушка? Привидение?
Мелисанда приходит в себя и, спустившись, подходит ко мне, полностью игнорируя Киана.
─ Как ты посмела сюда явиться, убийца?! Я надеялась, что твои останки давно гниют в выгребной яме!
Я, на мгновение застываю от такой неприкрытой ненависти, но быстро прихожу в себя и делаю шаг вперед, оказавшись почти вплотную к ней. То ли злость дает мне силы, то ли я уже отошла от слабости, но на ногах стою более чем твердо.
─ Посмела?! Свое забрать приехала! Кинлох мой! Мне его родители завещали.
Мелисанда краснеет от злости и сжимает руки в кулаки
─ Какие они тебе родители, ведьминское отродье?! ─ шипит она сквозь зубы и замахивается. Я вскидываю руки, чтобы заслониться и зажмуриваюсь, но удара не ощущаю. Медленно приоткрываю глаза и вижу, что надо мной нависает ее ладонь, перехваченная твердой рукой Киана.
─ Никто не смеет оскорблять, а, тем более, причинять вред моей жене. Тетушка кривится от боли, наверно некромант довольно-таки сильно стискивает ее руку, и отступает.
─ Что вы себе позволяете? Я сейчас стражу позову и вас вышвырнут взашей. ─ высокомерно произносит она, меряя его взглядом.
─ Я могу позволить себе все, что захочу, ибо хозяин этого замка, ─ спокойно заявляет он, отпуская ее руку. ─ Король в качестве свадебного подарка пожаловал Кинлох мне. Вы же не удосужились хотя бы раз появиться в суде, чтоб услышать решение брэзима…
Я смотрю широко открытыми глазами на супруга. Вот оно что. Дело не во мне. Муж ехал осматривать свои новые владения… А я уже дура размечталась. Ну не то чтобы размечталась, но мысль о том, что я могу быть для него не просто внезапно появившимся балластом, надоедливой ученицей, которой в голову надобно вбивать знания, и, заслуживающим сочувствия и жалости, существом, а чем-то большим…
Мелисанда вспыхивает:
─ Мы будем жаловаться! Подавать прошение в суд.
─ Жалуйтесь, ─ величественно разрешает муж, обнимая меня за талию. ─ У вас есть три часа на сборы. Кстати, где ваш муж? Ему бы тоже не помешало узнать чудесную новость…
А мы пока с женой осмотрим, до чего вы довели некогда весьма зажиточные владения. А вот учетные книги и управляющего я желаю видеть немедленно, впрочем… вашего мужа тоже. У меня масса вопросов к ним.
Тетушка едва сдерживая гнев, резко разворачивается и, хлестнув юбкой по ногам, поднимается по ступенькам.
Как только она скрывается, уже я поворачиваюсь к мужу и шиплю:
─ Ты ничего не хочешь мне объяснить?
Киан прижимает палец к моим губам, предостерегая попытку взболтнуть лишнего, и одними губами шепчет:
─ Потом.
О, как мне нравится это потом. Прям волшебное слово какое-то. Все потом, потом, потом… Такое ощущение, что в понятии некроманта «потом» синоним «никогда».
─ Где мы можем пока устроиться? ─ спрашивает он, ─ Тебе не мешало бы прилечь.
─ Не хочу я лежать! ─ рассержено перечу, все еще обдумывая недавно озвученную им новость. ─ Я себя чувствую нормально.
Муж сердито прищуривается, но я полностью игнорирую его бессловесный упрек.
─ Хорошо. Тогда где мы можем поселить Гертруду. Она, межу прочем, скоро уже приедет и весьма уставшая. В отличие от тебя, ей не шестнадцать.
─ Мне девятнадцать, ─ моментально вспыхиваю. ─ Стыдно не знать возраст жены. Хотя…в твоих-то годах проблемы с памятью не редкое явление… ─ издевательски сочувственно качаю головой, намекая, что супруг старше меня больше чем на десять лет. И когда только во мне эта язвительность проклюнулась? Я же, в общем-то, была всегда толерантной и мягкой. То ли характер Айне лезет наружу, то ли учитель у меня талантливый…
Некромант скрежещет зубами:
─ Не волнуйся, все, что нужно я помню… ─ и смотрит на меня так многообещающе-многообещающе, что тут и ежику понятно, что эта дерзость вылезет со временем мне боком.
Двери общего зала широко распахиваются, ударяясь с громким стуком об каменную стену, и в помещение четверо стражников вносят лежащего на плаще Рорка. Киан в изумлении поднимает брови. Я тоже удивляюсь подобной картине. Что же здесь такое творится? Между тем, мужчины сгружают тело дядюшки, от которого за милю несет крепкой брагой на стол, и поворачиваются к нам. Вперед выступает высокий немолодой воин. Я его помню, это Оран, приом замковой стражи. Ему беспрекословно подчинялись все риддеры в гарастоне Кинлоха.
─ Леди Айне, ─ слегка наклоняет он голову в приветствии. ─ Добро пожаловать домой.
Мне настолько приятны эти слова, даже если они и не совсем искренние, что я невольно улыбаюсь.
─ Рада видеть тебя, Оран! ─ говорю я от всего сердца. ─ Это мой муж Киан Мелори, отныне хозяин Кинлоха. Последние слова даются мне не легко, но я стараюсь не показать своего отношения к данному статусу супруга. Все наши пререкания по этому поводу должны остаться между нами, незачем о них знать окружающим. Оран ничем не высказывает своего удивления, оставаясь, как всегда, серьезным и бесстрастным.
Некромант выходит вперед, и мужчины обмениваются рукопожатиями, называя по очереди кто кем является и я вижу, как в глазах начальника замкового гарастона загорается невольное уважение к моему мужу. Впрочем, Киану деловой и строгий приом тоже приходится по душе.
─ Оран, что тут происходит? ─ развожу я руками. ─ Я не узнаю Кинлох.
Стражник обводит взглядом окружающий нас хаос, отпускает остальных риддеров на пост и принимается рассказывать.
Глава 6
В ту ночь, первого мейа тысяча сто двадцать восьмого рока, гарда забрала меня сразу же. Я даже не успела понять, что произошло, и в чем меня обвиняют. Находилась в каком-то странном состоянии, словно во сне, когда знаешь, что это кошмар, но сил разорвать паутину жестоких сновидений и проснуться нет. Я не осознавала, что Джери больше нет, что на полу кабинета лежит его мертвое тело, и он больше никогда со мной не заговорит, не обнимет, не поцелует. Просто не могла поверить, что все это случилось с ним, со мной, с нами… А как только повозка со мной выехала за врата Кинлоха, прибыли О’Ши.
Похоронили любимого сразу, даже не выдержав положенные три дня, не принесли выкуп Маннану, чтоб дух нашел дорогу в небесные чертоги, не провели предпохоронный обряд для Луды, чтоб его душа могла спокойно переродится, даже не оставили в могиле положенную утварь, одежду и оружие. Спешили… О, как они спешили получить вожделенный замок, приложить свои загребущие руки к мнимым богатствам Кинлоха. Гады!
Первые недели новых хозяев не покидала эйфория. Они с радостью переворачивали все вокруг, выискивая, чем бы поживится, даже в катакомбы, бывшие некогда темницей, спускались.
А потом в замке начали твориться странные вещи. Вся прислуга единодушно утверждала, что их преследуют привидения и полтергейсты, стоит только кому-то их них оказаться в пустынном коридоре или на темном лестничном пролете. По ночам в замке слышались странные звуки, как будто кто-то двигает и переставляет мебель, хлопает дверьми или скрипит несмазанными петлями.
С хозяевами вообще беда приключилась, ранее весьма умеренный в возлияниях Рорк, начал ежедневно пить по черному и без разбору. Как утром выезжает на охоту с парочкой риддеров, так его и вечером приносят. Мелисанда старается вообще не выходить из своей комнаты, жалуется на мигрени, а порой бывает до ужаса агрессивна и несдержанна, служанок колотит по чем зря, девчонки боятся ей в услужение идти, ходит по ночам во сне, разговаривает. Рорк тоже страдает от подобного недуга, но хоть на месте сидит, только хохочет жутко.
Люди разбежались в поисках более спокойного места, решив, что ведьма Айне прокляла и замок, и всех его обитателей. Сейчас в Кинлохе проживает кухарка да шестеро риддеров во главе с Ораном.
Я слушаю откровения немолодого стражника, и у меня внутри все обмирает от боли и сочувствия. Бедный, бедный Джером, его дух страдает в пограничье, не может найти выход. Или… Его поглотила бездонная пучина Леты, черного моря Маннана, куда утягивает грешные души, и они стают рабами бога смерти. Мои руки дрожат от страха и отчаяния. Нужно срочно провести все обряды, пока не стало слишком поздно.
Поворачиваюсь к мужу и твердо заявляю:
─ Как только прибудет Гертруда, готовимся к Бас Сохради, нельзя оставлять Джери там…
Я ожидаю язвительных комментариев, ехидно поднятых бровей или просто сопротивления и уже готовлюсь, во что бы то ни стало, настаивать на своем, но Киан коротко кивает.
─ Я все подготовлю к обряду, ─ добавляет он. ─ У меня это лучше получится…
Оран довольно крякает:
─ Пойду, тогда, объявлю нашим. Проводим, наконец, мастера Джерома в последний путь, как полагается…
Приом выходит из зала, а за ним и мы покидаем помещение, дабы встретить Гертруду, которая с минуты на минуту должна прибыть. Наша карета и правда вскоре въезжает в ворота замка и останавливается посреди внутреннего двора. Из нее выбирается обеспокоенная нянюшка и тут же кидается ко мне. Бедную женщину совсем не волнует обстановка вокруг, откровенная нищета и грязь. Она стискивает меня в объятьях, как будто мы не виделись, по меньшей мере, год и, зачем-то ощупывает со всех сторон, как это делают с малышами, дабы найти возможные переломы и ушибы, когда те упали и ушиблись.
─ Леди Гертруда, со мной все в порядке! ─ успокаиваю уж слишком тревожащуюся сиделку. Она еще раз придирчиво оглядывает меня и переводит взгляд на Киана. Тискать, как меня, взрослого и хмурого мужчину, тем более в присутствии будущих подчиненных, пожилая дама не осмеливается, но цепким взглядом отмечает, что и эта ее «деточка» выглядит живой-здоровой.
Мне откровенно стыдно вести Гертруду в общий зал донжона, особенно если брать во внимание, какая чистота и уют царили в Рейроке, родовом замке Киана, но выбирать не приходиться. Стараюсь скрыть смущение, ведь это все-таки не моя вина, но щеки предательски горят, и мне снова приходится прятать их за волосами.
Сказать, что аккуратистка Гертруда удивлена, это ничего не сказать. Особенно ее смущает дядюшка Рорк, сладко почивающий на столе, и даже слегка счастливо похрапывающий. Женщина в беспокойстве находит меня глазами, но спрашивать что-либо не решается, и я, не теряя времени, веду ее в покои, которые, по-моему, мнению могут подойти моей незаменимой няне, хотя и заранее опасаюсь, что нас там может ожидать.
На втором этаже, немного чище. Паутина, пыль и грязь, конечно, присутствуют, но, по крайней мере, остатков еды на полу не наблюдается. Мне больно видеть замок таким заброшенным и неухоженным. Сейчас он мне напоминает старую большую собаку, которую некогда любящие и заботливые хозяева выгнали на улицу. И, если раньше шерсть ее лоснилась, живот всегда был набит едой, а само животное купалось в любви и ласке, вызывая восхищение окружающих, то сейчас, с понурым взглядом, свалявшейся шерстью, худыми впалыми боками, ─ только жалость, и, как это ни печально, брезгливость. Такие псы еще хранят веру во всемогущего человека и надежду на то, что его рано или поздно заберут домой...
Открываю дверь в комнату, где раньше жила наша с Джери гувернантка, а потом, когда мы подросли и готовились к поступлению, поселился учитель. В помещении пахнет затхлостью и пылью. Видно, что сюда никто не заглядывал уже довольно-таки продолжительное время. Пушистый ковер, ранее покрывавший пол, исчез, и нашему обзору представляются давно не мытые пыльные доски. На кровати лежит ничем не прикрытая перина и пуховая подушка. И как только на них не позарились? Видимо, пока руки не дошли… Кованый сундук для белья тоже на месте, так же, как и небольшой шкаф, тумбочка и кресло. Но вот на стенах, обшитых для сохранения тепла досками, отсутствует вытканный матушкой яркий гобелен, а на окне занавески, и оно щеголяет голыми мутными от грязи стеклами.
─ Извините, Леди Гертруда, ─ развожу я руками, стесняясь данного безобразия. ─ Я не ожидала, что все настолько плохо…
Женщина возбужденно сверкает глазами и широко улыбается:
─ Ну что ты, деточка, в самом деле… ─ гладит она меня по плечу. ─ Это же не твоя вина. Тем более, вода и тряпки мигом преобразят этот антураж в весьма уютное жилище.
Я не могу не улыбнутся в ответ, понимая, что она права. Только вот управляться нам, похоже, придется самим. Вряд ли кто-то из деревни осмелится пойти служить в замок с привидениями, да еще и там, где живет проклявшая его ведьма-убийца. О чем тут же и сообщаю своей няне.
─ А мы на что? ─ беспечно хочет леди и упирает руки в бока. ─ Сейчас передохнем немного, слегка уберемся, чтоб можно было переночевать, а завтра уже начнем действовать в более глобальных масштабах… ─ фонтанирует энтузиазмом она. ─ А Шон дней через пять, максимум неделю привезет помощников.
Я моментально заряжаюсь от нее этой неуемной энергией и уверенностью, что все будет хорошо. Оставив Гертруду в ее комнате разбирать свой саквояж, выхожу, плотно прикрыв дверь и, не удержавшись, опираюсь рукой, а потом и лбом об каменную стену коридора.
─ Я вернулась, мой дорогой… ─ прикрыв глаза, шепчу каменному зданию, словно оно живое существо. ─ Теперь все будет хорошо…
Тризну по Джерому, мы все же решили перенести на более позднее время, справедливо рассудив, что без О’Ши провести обряд будет лучше. На сборы Киан дал прежним «хозяевам» не больше трех часов, если мне не изменяет память, и они уже подходили к концу. За этот небольшой отрезок времени мы успели с Гертрудой привести в порядок ее покои, сходить в купальни и освежится, слава Дагде, было кому принести дров, чтобы затопить печи и нагреть воду, да и сами дрова имелись в наличии. До такой глупости, как продать единственный источник тепла, мои «родичи» не додумались. И, даже, кое-что приготовить на поминальный ужин из продуктов, которые из деревни доставил один из риддеров. За одно и кухарку отвез, которая хоть и косилась на меня со страхом и ненавистью, но больше не порывалась оскорблять.
У меня оставалось не больше десяти минут пока Мелисанда и, приведенный в чувство, Рорк складывают свои вещи. Уж не знаю, что такого сказал некромант дядюшке, но тот моментально соскочил со стола, мигом протрезвев, и кинулся наверх помогать жене. Кстати, нужно будет потом тщательно проверить, только ли свои пожитки они забирают, а то боюсь мы можем еще некоторых вещей недосчитаться.
Я иду по поросшему травой холму за стенами замка. Этот холм особенный, не такой как все, за ним начинается наше семейное кладбище. Все О’Ши похоронены тут. У некоторых большие склепы, с красиво вылепленными печальными эльфами на крышах, у других скромные могилы. Мой Джери удостоился всего лишь маленького земляного холма, на котором даже нет травы. Лишь деревянная табличка с невзрачной высеченной ножом надписью указывает на то, кто здесь покоится.
Приседаю прямо на землю возле нее и провожу рукой по черной, слегка маслянистой на ощупь почве. Там, под всей этой массой тяжелого грунта, на глубине не больше четырех футов самый дорогой для меня человек. Вернее не он, а его оболочка, ибо я очень надеюсь, что Луда примет наши дары и душа Джерома переродится.
─ Здравствуй, любимый, ─ говорю, хоть и знаю, что он меня не услышит. ─ Мы все сделаем правильно, обещаю тебе. Продержись еще чуть-чуть там, в пограничье. Ради меня продержись. Ты сильный, смелый и можешь противостоять самому Маннану…Я верю.. Помнишь, ты говорил, что в суде, когда ты выступаешь, даже брэзим слушает тебя, открыв рот? А наш брэзим бывает пострашнее хозяина черного моря, не так ли? Что такому талантливому юристу стоит выторговать отсрочку у бога смерти? ─ слегка улыбаюсь, вспоминания этот наш разговор, кажется, он был вечность назад.
