Текст книги "Свиток первый (СИ)"

Автор книги: Алескандер Зайцев

Соавторы: Константин Зайцев
сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 23 страниц)

Первое, что бросилось в глаза, когда поднялся на ноги, – это то, что на поверхности плиты, закрывающей дальнейший путь, проступили новые детали. То, что раньше казалось гладким камнем, теперь было покрыто сложным рельефом с девятью круглыми углублениями, повторяющими схему созвездия с бронзовой таблички. Все углубления были одинакового размера – примерно с детскую ладонь.

Но куда интереснее, что у этой каменной двери открылась ещё и ниша, в которой лежали девять отполированных каменных дисков. Все диски были одинакового размера, точно соответствующего углублениям в блоке, закрывавшем дальнейший путь. На поверхности каждого диска вырезан разный символ, соответствующий пометкам в найденной мною табличке.

Логика древних мастеров становилась понятной, но сложнее, чем я предполагал. Размер дисков и углублений, а также их форма были одинаковы, и, сопоставив форму диска с формой углубления, нельзя было расположить их верно. А следовательно, нужно полагаться исключительно на символы и их взаимосвязь с упомянутым в табличке созвездием.

Взяв первый подвернувшийся под руку диск, внимательно изучил его. На нём был вырезан символ дракона – стилизованная голова с рогами и развевающейся гривой. Судя по схеме на свитке, этот диск должен был представлять главную звезду головы дракона – самую яркую во всём созвездии.

Подойдя к плите, я нашел соответствующее углубление. На схеме свитка голова дракона располагалась в верхней части созвездия. Осторожно поместил диск в то углубление, которое находилось в соответствующей позиции рельефа.

Камень под диском слегка потеплел, и по плите прошла едва заметная волна свечения. Надеюсь, это означает, что я двигаюсь в правильном направлении, а не подготавливаю сам какую-нибудь ловушку, которая похоронит меня тут.

Следующими взял диски, символизирующие хвост дракона. По крайней мере их удалось идентифицировать довольно точно. Преодолевая внутренние сомнения и новый всплеск паранойи, поместил их в углубления, соответствующие месту, и снова почувствовал тёплый отклик камня.

С камнями «тела» созвездия тоже не возникло проблем. Да, пришлось повозиться, разглядывая рисунки, но они были вполне понятны, и я справился с этой задачей.

Осталось самое сложное – два диска: глаза Дракона.

Почему это сложно? Да потому что глаза в созвездии Небесного Дракона – это цефеиды. То есть звёзды, которые меняют свою светимость и иногда даже цвет по определённому циклу, так называемые переменные звезды. А каждый из дисков с их изображением можно было вставить в «глазницы» по-разному. И в зависимости от того как их повернуть будет понятно, в какой фазе находится тот или иной «глаз».

Из-за этой особенности местные различали несколько фаз данного созвездия: Спящий Дракон, Пробуждающийся Дракон, Засыпающий Дракон и финальная, полная версия – Дракон Пробудившийся. Причём Пробуждающийся от Засыпающего отличался только тем, какая из звёзд – правая или левая – светила ярче. Спящая фаза – когда обе цефеиды пребывают в минимальной светимости; Пробудившийся, наоборот, когда обе звезды сияют максимально ярко.

Выбор фазы был не праздной формальностью: неправильная комбинация могла превратить весь механизм в смертоносную ловушку. А значит, действовать нужно было осторожно и расчётливо. Банальный перебор наобум, оставит мне шанс на выживание один к четырем, что меня разумеется не устраивало ни в какой мере. То есть просто угадать нужную фазу созвездия, было бы плохим решением.

И как быть? Рисковать и играть в русскую рулетку, где три патрона боевые и только один открывает путь дальше – это не то, что могло бы меня устроить. Но и пройти дальше, во внутреннюю часть древней усыпальницы, не разгадав загадку, судя по всему, невозможно.

Попробовал поцарапать чёрный гранит дадао, но на нём не осталось даже царапины. Видимо, данный камень укреплён магией, и его, возможно, не пробить даже выстрелом из танковой пушки. Древние жрецы надёжно запечатали покой покоящегося в глубинах мавзолея тела.

Что же мне остаётся? Просто развернуться и уйти?

Не хочется. Тем более когда я уже так близко к искомому.

Ладно, была бы тут обычная головоломка – в своей прошлой жизни я любил их разгадывать и, думаю, справился бы; но тут банально надо знать фазу созвездия, а не вычислить её по каким-то подсказкам. То есть логика и анализ тут не помогут.

Хотя…

Почему не помогут?

Что там сказал голос с таблички?

«Помни!»

Явно не просто так прозвучало это слово.

Но о чём нужно помнить?

Прикинув различные варианты, пришёл к выводу, что речь идёт о памяти предков. А точнее – о памяти конкретного предка царской династии, который и захоронен в этой гробнице.

Чем дольше думал, тем правильнее мне казалась эта версия.

Значит, мне надо угадать, в какой фазе пребывал созвездие Небесного Дракона в определённый момент времени. Но в момент времени чего – смерти или захоронения? Ведь гробницу строили несколько лет, и с момента смерти правителя фаза созвездия могла измениться неоднократно.

Захоронение или смерть? «Дату» чего я должен указать?

Если захоронения, то это просто, потому что во сне волшебный цветок показал широкую панораму церемонии похорон, и я могу вспомнить, что тогда была фаза Спящего Дракона.

Но, как мне кажется, дата смерти имеет куда более важное сакральное значение, чем дата похорон. Хотя тут не уверен – в разных традициях важность этих дат могла быть одинаковой. В том же Древнем Китае для похоронных обрядов проводились сложнейшие астрологические расчёты, чтобы выбрать «оптимальное» время.

Откуда я это знаю? Да просто довелось посмотреть документалку по этой теме. Сам не помню, что меня тогда сподвигло начать её просмотр, но снята она была интересно, и я досмотрел её до конца, не перематывая.

Может, и в культуре древнего царства было так же?

Но могу ли я поставить всё на эту догадку?

Угрожает ли моей жизни непосредственная опасность – здесь и сейчас? Да. Но в нынешней ситуации я не готов так рискнуть.

Пять часов потратил на то, чтобы исследовать весь огромный зал. Искал хоть какие-то подсказки и упоминания даты смерти древнего царя, но не нашёл. Может, плохо искал, а возможно не смог понять письмена древнего языка. Результат один – поиски не увенчались успехом.

Ещё два часа у меня ушло на то, чтобы принять очень непростое решение…

Не готовый рискнуть с шансом один к четырём, я направился к выходу.

Обидно ли мне было сдаться, почти у самой цели?

Не то слово!

Но судьба подарила мне новую жизнь, и я не собирался с ней расставаться, сыграв в русскую рулетку.

Слишком велика ставка.

Настолько велика, что я не готов её принять. И тяжело вздохнув, я развернулся к выходу из галереи.

Обратный путь дался мне в разы тяжелее. Каждый шаг, словно на своих же похоронах. Настроение было не просто плохим, а откровенно паршивым. Я корил себя за проявленную нерешительность и нежелание рискнуть.

Я был готов сражаться, биться даже с таким монстром, как котоскорпион, но вовсе не желал ставить свою жизнь на волю случая.

Каким бы ни было отвратительным моё состояние, тем не менее, я отчётливо понимал, что принял верное решение.

Вновь оказавшись на свежем воздухе, поднял глаза к ночному небу и тяжело вздохнул.

Созвездие Небесного Дракона сияло на чистом ночном небе, словно издеваясь над моей нерешительностью. Подмигивало левым «глазом», будто смотрело именно на меня и веселилось от души.

Понимаю, что созвездия – это просто случайный фрагмент рисунка звёздного неба, который люди придумали как-то назвать и ничего более. Они не могут обладать сознанием и тем более не будут подсматривать за людьми. Всё понимаю, но ощущение сложилось именно такое.

Это явная насмешка небес пробудила во мне злость, а злость, в свою очередь, – догадку.

Развернувшись на пятках, я побежал обратно в коридор, к тому циклу барельефов, что повествовал о покорителе Небесного Камня.

Судорожно рассматривая рисунки, я понял, что не ошибся в своей догадке.

На барельефах, запечатлевших момент смерти правителя и его похорон, древние мастера не забыли изобразить и созвездие Небесного Дракона. И на том, и на другом барельефе фаза созвездия была одинаковой: и во время смерти, и во время похорон, несмотря на значительное время между ними. Это было ясно по фону: в момент смерти правителя стояла зима, а похороны проходили летом. Но, тем не менее, фаза «глаз» Дракона была одинаковой!

Совпадение?

Не думаю!

Древние культуры слишком серьёзно относятся к похоронам, чтобы подобное могло быть простой случайностью.

Снова выйдя наружу, я поднял взгляд к небу, нашёл созвездие и, ведомый каким-то странным наитием, поклонился в знак благодарности и уважения.

После чего твёрдым шагом вернулся в галерею, подошёл к чёрному блоку и без малейших сомнений вставил оба диска «глаз» в соответствующие углубления, повернув их так, чтобы изображение созвездия приняло фазу Сна.

Сердце в висках стучало тревожно, но разум оставался холодным – я знал, что все сделал верно.

Когда последний диск занял своё место в углублении, по всей плите прошла волна призрачного золотого света. В воздухе зазвучала сложная мелодия – девять различных тонов, сливающихся в гармоничный аккорд. С помощью древней магии созвездие Небесного Дракона оказалось воспроизведено в музыкальной форме.

И это подсказало мне, что я собрал пазл верно!

Потому как, допусти ошибку, и вместо музыки меня бы сожгло магическим огнём.

Несколько секунд плита светилась, словно живая, а затем свечение постепенно угасло. В наступившей тишине я услышал новый звук – глухой, протяжный гул, идущий из глубин камня.

Массивный блок, до этого преграждавший мне путь во внутреннюю часть усыпальницы, начал медленно опускаться прямо в пол, и воздух наполнился едва уловимым запахом смол и благовоний.

Глава 13

Несколько секунд плита светилась, словно живая, а затем свечение стало постепенно угасать. В наступившей тишине, благодаря обостренным чувствам голема, я расслышал глухой, протяжный гул, идущий из глубин камня.

Движение гранитной плиты было настолько тихим и плавным, что невольно подумал о том, что древние механизмы, открывающие проход во внутреннюю часть усыпальницы, использовали магию. Никакая механика не выдержала бы, без регулярного обслуживания, испытания веками забвения. А в то, что мёртвые мастера со склянками масла ходят на еженедельный обход и проверку механизмов, мне верилось с трудом. Куда проще было поверить, что виной поразительной плавности движения плиты всё-таки являлась магия.

Прошла почти минута, прежде чем гранитный блок полностью ушёл в пол и открыл мне проход в следующий зал, из которого веяло холодным воздухом, насыщенным запахами времени: камень, пыль столетий, едва уловимый аромат сандала и мирры – ароматов, которыми древние сопровождали своих мёртвых в последний путь.

Новый зал был ещё больше, чем та галерея, в которой я находился. Даже при магическом зрении было трудно разглядеть его полностью. Казалось, что некий туман поглощает все детали на расстоянии нескольких десятков шагов.

Глубоко вздохнув, сделал первый шаг во тьму внутренней части гробницы. Он был похож на погружение в ледяную воду: холод проник сквозь одежду и кожу, добрался до самых костей. И это было крайне странно – ведь тело Бин Жоу не мёрзло даже во время ночных стоянок в весенней пустыне. А та пустыня, где я оказался в начале своего пути, мало чем отличалась от земной Гоби. Весной дневная температура могла достигать тридцати градусов, но с наступлением ночи обрушивалась к минус десяти. Добавь сюда ещё ледяные пронизывающие ветра – и даже такая погода не беспокоила моё новое тело. Голем спокойно переносил суровый климат пустыни, игнорируя её капризы, но почему-то в этой древней гробнице всё чувствовалось иначе. Этот холод «пах» энергией смерти, но не близкой и опасной, а древней, спящей, спокойной.

Сделав несколько шагов вперёд, я замер, глядя с восхищением на творение древних строителей. Какими бы жестокими ни были жрецы, поклоняющиеся Небесному Огню, то, что они сумели сотворить, просто поражало.

Новая комната была похожа на храм, воспевающий величие смерти. Казалось, её создатели специально озаботились тем, какое впечатление окажет это помещение на того, кто впервые его увидит. Потолок терялся в тени на высоте добрых десяти метров, поддерживаемый массивными колоннами, каждая из которых была покрыта барельефами и письменами. Пространство зала могло бы вместить небольшую деревню – древние не экономили на масштабах, когда дело касалось вечного покоя своих правителей.

Но всё это блекло перед тем, что заполняло зал. Десятки парных статуй выстроились вдоль стен в безмолвном почётном карауле. Бронзовые воины в церемониальных доспехах стояли по стойке смирно, их оружие – мечи, копья, алебарды – были подняты в едином салюте. Каждая статуя выполнена с потрясающим мастерством: видны были не только складки на одеждах и детали вооружения, но даже выражения лиц под шлемами. Суровые, непоколебимые, готовые сражаться до последней капли крови за своего повелителя.

Но воины были не единственными стражами этого места. Между ними возвышались изваяния мифических существ, каждое размером с боевого коня. Цилини – священные единороги с телами оленей, но покрытые чешуёй драконов. Их тела, вылитые из цельного куска бронзы, поблёскивали в магическом свете моего зрения. Рядом с ними застыли Небесные Псы – крылатые львы с головами, украшенными коронами из языков пламени. Их пасти были приоткрыты, обнажая ряды клыков, а в глазах горели вставки из полудрагоценных камней, создавая иллюзию живого взгляда.

Каждое существо было не только воплощением мастерства, но и частью символического языка, одинаково понятного и кочевникам, и имперцам. И, судя по всему, потомки кузнеца-воителя пользовались той же системой ценностей, а возможно именно они эту систему символов и создали. Если я прав, то Цилини олицетворяли справедливость и мудрость правителя, а Небесные Псы – его неукротимую силу и защиту от злых духов. Здесь создали не просто гробницу, а нечто более величественное.

Увиденное напоминало мне мавзолей Цинь Шихуаньди в Китае: там тоже была целая армия, призванная сопровождать душу усопшего императора в загробном мире. А ещё, по легендам, там было множество смертельных ловушек – начиная от нажимных арбалетов, заканчивая ртутными реками. И, глядя на этот зал, я был уверен, что древние жрецы подготовили ловушек не меньше, чем китайцы для защиты священного тела своего императора.

Осторожно сделав несколько шагов вперёд, я увидел настенные фрески. Они были выполнены с таким мастерством, что даже в искажённом свете заклятия казались живыми. Сцены разворачивались одна за другой, рассказывая историю жизни того, кто был погребён в этой гробнице.

Вот юный принц изучает свитки под руководством мудрого наставника. Вот он впервые берёт в руки меч и учится боевым искусствам в тени цветущих вишнёвых деревьев. Дальше – сцены его восхождения к власти: коронация в храме под благословением жрецов, приём послов от дальних королевств, торжественные церемонии в честь побед над врагами.

Особенно детально была изображена сцена его смерти – не как поражение, а как триумфальный переход в мир духов. Правитель лежал на ложе, окружённый семьёй и придворными, а над ним парили небесные драконы, готовые унести его душу к звёздам. Даже в статичной росписи чувствовалась торжественность момента, священность перехода из одного мира в другой.

Художники использовали технику, которая заставляла изображения словно дышать. Тени и блики были нанесены так искусно, что при движении вдоль росписи казалось, будто персонажи фресок поворачивают головы, следя за тем, кто на них смотрит. Это впечатление было настолько сильным, что несколько раз я оборачивался, убеждённый, что кто-то наблюдает за мной, но видел лишь неподвижную мозаику выложенную в камне.

Изучив обстановку зала, обратил внимание на пол между статуями. Он был вымощен массивными каменными плитами, каждая размером примерно в человеческий шаг. То, что поначалу казалось обычной кладкой, при ближайшем рассмотрении оказалось сложной мозаикой из символов и орнаментов.

На каждой плите высечен петроглиф – древний стилизованный знак в духе надписей в египетских пирамидах, о значениях которых я мог лишь предполагать. Некоторые символы были простыми, состояли из нескольких линий, другие представляли собой сложные переплетения черт и точек. Они были окрашены в пять разных цветов: зелёный, красный, жёлтый, белый и чёрный.

После изучения этой мозаики у меня возникало впечатление, что пол представляет собой гигантскую книгу, написанную на камне. Но если абстрагироваться от надписей, то цвета соответствовали имперской системе природных сил.

Между плит тянулись тонкие борозды, заполненные серебристым составом, который слабо мерцал в свете заклятия. При ближайшем рассмотрении я понял, что и они не просто декоративные швы – борозды образовывали сложные узоры, соединяя одни петроглифы с другими в замысловатые цепочки. Некоторые линии шли по прямой, другие изгибались плавными дугами, третьи пересекались под острыми углами. Словно кто-то создал гигантскую схему взаимосвязей между различными силами природы.

Чем дольше разглядывал каменный «ковёр», тем больше поражался тому, сколько трудов вложили древние мастера в его создание. А ещё мозаика была по-своему красива, но, наблюдая за этой красотой, я не терял бдительности и передвигался осторожно. К тому же инстинкты моего нового тела буквально вопили о какой-то близкой опасности – опасности не живой, обезличенной, равнодушной.

Память из сна намекала на то, что древние правители любили защищать свои усыпальницы не только стенами, но и хитроумными ловушками. А пол, слишком красивый и сложный для обычного покрытия, практически гарантированно скрывал в себе смерть для того, кто зашёл сюда без приглашения и не знает тайн династии.

Во мне зрела уверенность: если выбрать неправильную «дорогу» по мозаичным плитам, меня ждёт бесславная смерть. И неважно, что оборвёт мою жизнь: стрела из спрятанного в стене арбалета, падающий на голову гранитный блок, ушедший из-под ног пол или какая-то иная, основанная на разрушительной магии ловушка.

Тем не менее мне надо было как-то пересечь этот зал, чтобы пройти дальше – туда, где в дымке холодного тумана виднелся проход в следующее помещение, где две величественные статуи Цилиней словно волшебные стражи замерли перед арочным проёмом.

А в свете моей уверенности в наличии ловушек путь до нужной мне двери казался бесконечно длинным – добрых тридцать метров через минное поле неизвестных опасностей.

На мгновение посетила безумная мысль – взять разбег и попытаться перепрыгнуть большую часть зала, приземлившись где-то ближе к выходу. Но стоило только оценить расстояние, как стало ясно: это чистое самоубийство. Даже при всей силе тела Бин Жоу прыжок на двадцать с лишним метров для меня был всё же невозможен. А шанс угодить при приземлении на плиту, запускающую смертельную ловушку, приближался к почти стопроцентной вероятности.

Потом попробовал просчитать возможность добраться до арки, прыгая от одной статуи к другой, использовать каменных стражей в качестве обходной дороги. Но и эту идею пришлось откинуть, так как не было уверенности в том, что даже простое прикосновение к этим статуям не запустит какой-то скрытый механизм. Каждый из каменных стражей стоял на особом постаменте, и мне показался странным и опасным тот факт, что между этим постаментом и полом пролегали слишком широкие зазоры. Древние мастера умели работать с камнем, так что эти зазоры были не их ошибкой, а скорее всего были оставлены специально. Для чего? По правде, мне не хотелось это проверять.

Ощущение скрытой совсем рядом опасности заставляло мое сердце колотиться так громко, что казалось, его эхо разносится по всему залу. Ладони вспотели, несмотря на холод гробницы, и я крепче сжал рукоять гуаньдао. Первый шаг по мозаичным плитам мог стать последним, но если его не сделать, то придется снова развернуться назад. А отступать теперь, после того как удалось разгадать загадку с созвездием, было бы особенно обидно. Поэтому, усевшись в позе лотоса, я нормализовал дыхание, успокоил сердцебиение и только полностью успокоившись, принялся усиленно думать.

Не зная древнего языка, разгадать оставленные древними строителями подсказки, у меня не было ни малейшей возможности. Но, у меня были и другие варианты, отличные от логических расчетов.

Как я уже догадался, представители правящей династии древнего царства, как и я, обладали талантом к астральной магии. Возможно, получится проложить себе путь, опираясь на эту мою способность?

Не покидая позы лотоса, погрузился в легкую, поверхностную медитацию. В своем воображении, я словно разливал свое сознание по всему залу, стараясь охватить его полностью.

Разумеется в начале ничего не получалось, но я не сдавался, так как у меня уже получалось применять астральную магию на интуитивном уровне, с опорой на воображение.

Спрятанные ловушки таким образом у меня найти не получилось, как и «безопасные» плиты. Зато получилось нечто иное. Я ощутил легкий отклик от мозаики. Магия, с помощью которой они были созданы, словно отзывалась на мои попытки прощупать её силой воображения.

Нет, мне не показали путь к дверям, но едва ощутимый намек, почувствовать у меня все же вышло. По крайней мере, одну, первую плиту, которая была точно безопасна, я нашел. Точнее, не нашел, а сама мозаика казалось её мне подсказала.

Поднявшись на ноги, глубоко вздохнул и сделал шаг на плиту с зелёным петроглифом, напоминающим стилизованное изображение молодого дерева с пышной кроной.

Первый шаг на зелёный цвет – символ, олицетворяющий в местной традиции природу, весну и рождение.

Рождение – то, с чего начинается любой путь.

Словно ступая на тонкий лёд над бездонным озером, перенес вес своего тела на плиту. Камень под ногой ощущался твёрдым и надёжным. Никаких подозрительных звуков, никакого движения. Воздух, который я, не осознавая, задерживал всё это время, вырвался из лёгких с облегчением.

Следующую плиту уже пришлось выбирать без прямой подсказки. У меня был выбор из четырёх цветов, но по-настоящему рассматривал я лишь два: зелёный – продолжение пути «рождения», или красный.

Почему красный? Потому что он символизировал лето и буйство юности. А лето следует за весной, как юность за рождением.

Минут десять я стоял в нерешительности, после чего шагнул на плиту с красным петроглифом.

Едва мой вес перенёсся на камень, плита просела на несколько миллиметров с едва слышным, но зловещим щелчком.

Моё сердце ухнуло в пятки.

Ошибка!

Я неверно просчитал логику создателей усыпальницы!

Столбы раскалённого пламени вырвались из трещин вокруг плиты с рёвом разъярённого дракона. Температура в зале мгновенно подскочила. Огненные языки взметнулись на высоту двух человеческих ростов.

Только благодаря звериному чутью нового тела я успел отпрыгнуть назад за долю секунды до того, как пламя заключило меня в свою клетку. Но огонь всё же лизнул мою левую ногу, прожигая ткань штанины и опаляя кожу.

Обычно Бин Жоу легко переносил боль. Но ожог, нанесённый магическим пламенем, принёс совсем иные ощущения. Она ослепила, и весь мир для меня сузился до единственной пульсирующей точки ожога.

Запах жжёной плоти ударил в ноздри.

Несколько секунд я стоял, сжав зубы, чтобы не застонать от боли, слушая, как стихает потрескивание пламени. Зал снова погрузился в зловещую тишину, нарушаемую лишь моим прерывистым дыханием. В воздухе висел запах гари и магической энергии.

Попытка наступить на неверную плиту едва не стала фатальной.

В чём же я ошибся? Ведь за рождением должна следовать юность – этап взросления. Но это в моём мышлении было так, и всё казалось выстроенным в верную схему.

В простую и понятную схему.

Слишком простую, чтобы быть верной!

Скорее всего, именно чтобы поймать таких «умников», как я, создатели зала и разместили красную плиту рядом с зелёной. Чтобы уже второй шаг по мозаичному рисунку стал последним для незваного нарушителя, возомнившего себя слишком догадливым, а древних мастеров – слишком тупыми, чтобы придумать более сложную загадку.

А что если не самому наступать на плиты, а сперва что-то на них положить, чтобы спровоцировать срабатывание нажимного механизма?

Почему столь простая и явная мысль не пришла мне в голову сразу?

Даже обидно.

Идея показалась мне здравой, и я вернулся в технический коридор, по которому проник в гробницу. Там нашёл подходящий камень весом примерно в семьдесят килограммов – примерно столько, сколько весит средний человек.

Перед тем как вернуться в мозаичный зал, сходил к оставленным у входа вещам и взял там веревку, обмотал ею камень и соединил эту нехитрую конструкцию с древком алебарды.

Для проверки выбрал ту же плиту с красным петроглифом, нажатие на которую едва не спалило меня. Благодаря силе голема я без особого труда поднял камень, привязанный к древку, на вытянутых руках и осторожно опустил его на плиту.

Но ничего не произошло.

Вообще ничего.

Может, ловушка была одноразовой?

Подняв камень, я опустил его на соседнюю плиту, готовый в любой момент выскочить в галерею.

Но снова – плита, на которую лег камень весом с человека, осталась полностью безучастной к опустившейся на неё нагрузке. Так же я проверил и все те фрагменты мозаики, до которых мог дотянуться своим корявым инструментом.

Раз ничего не сработало, значит, все они безопасны?

Не может такого быть.

А значит, ловушки запускает не нагрузка, что казалось вначале логичным, а нечто иное. Возможно, плиты реагируют только на живых – на тех, кто обладает душой или сознанием. Скорее всего, так и было, а значит, «прощупывание» дальнейшего пути с помощью камня, примотанного к древку алебарды, мне не поможет.

Обидно.

А ведь идея с камнем-щупом казалась такой перспективной.

И что же делать? Метод «научного тыка» не сработал. Мои предположения о последовательности прохождения плит едва не стоили мне жизни. Как быть дальше? Мне явно не хватает информации, чтобы решить мозаичную головоломку.

С этой мыслью вернулся в галерею перед входом и принялся изучать все рисунки и более-менее понятные надписи. Нет, я не надеялся найти там подсказку, потому что никаких подсказок древние строители не собирались оставлять: посещать эту усыпальницу должны были только те, кто прекрасно понимал, как пройти внутрь, и никто более. Зачем же я осматривал галерею и технические коридоры с их барельефами? Для того, чтобы понять, как думали древние строители, что было для них важным, на чём они делали акцент в оставленных изображениях. Пытался понять их образ мышления в меру своих сил, благо что что, а анализировать информацию я умел, спасибо моей в этом моей прошлой жизни и полученному образованию.

Разумеется, у меня не было ни времени, ни познаний, чтобы правильно анализировать древние культуры, но кое-какие закономерности выявить всё же удалось. К примеру, стало совершенно точно понятно, что представители древней цивилизации не особенно боялись смерти, считая её просто переходом в иное существование. Также они любили отслеживать последовательности – это было заметно по всем найденным на стенах усыпальницы сюжетам: все они имели чёткое начало, развитие и финал.

А ещё эти древние люди, кажется, не любили спешить и воспринимали время как спокойную реку. Подобные аналогии часто встречались в найденных изображениях.

Всё это подвело меня к мысли, что я слишком рано перешёл с зелёной плиты, символизирующей рождение и детство, к плите красной – символу юности.

Мне потребовалось почти час дыхательной гимнастики, чтобы уговорить себя попробовать ступить на мозаичный пол ещё раз.

Перед тем как это сделать, я отвязал камень от древка алебарды. Верёвку не стал возвращать к вещам, а обмотал ею свой пояс и, сжимая в ладонях верное гуаньдао, задержав дыхание, ступил на уже знакомую мне первую плиту.

Для следующего шага выбрал зелёный фрагмент мозаики и, готовый в любой момент отпрыгнуть назад, наступил на неё. Внутренне сжимаясь, ожидал щелчка или едва заметной вибрации, которые могли бы намекнуть на срабатывание ловушки, но плита спокойно приняла мой вес.

Полностью встав на вторую плитку мозаики, внимательно осмотрел варианты следующего шага. Чёрные и стальные плитки отмёл сразу. Первые символизировали воду и зиму, как спокойный переход от жизни к смерти, а вторые – осень, приближение к закату. Следуя своим наблюдениям, я решил, что столь резкий переход на эти плиты был не в манере древних создателей гробницы, и снова ступил на зелёный фрагмент.

То ли мне везёт, то ли я верно рассчитал, но и третий шаг оказался безопасным. За ним последовал четвёртый и пятый, и только мне показалось, что дальнейшее продвижение будет лёгким, как после пятого шага я оказался перед выбором из одной красной плиты и сразу двух зелёных.

Двух! И как выбрать? На каждой из них изображены какие-то символы, причём разные, но беда в том, что я не понимаю их смысла. Совершенно точно, неверный выбор приведёт к срабатыванию ловушки, а я уже достаточно далеко удалился от безопасного входа в зал, чтобы просто отпрыгнуть. То есть прыгнуть-то я могу, но, скорее всего, приземлюсь на одну из мозаичных плит, а так как сделаю это вне последовательности, то просто из одной западни тут же попаду в другую.

Снова, уже в который раз, пришлось вернуться к началу, предварительно запомнив те символы, которые были начертаны на зелёных плитах «шестого» шага. Для чего вернулся? Чтобы снова изучить рисунки и статуи в попытках понять значение увиденных иероглифов по контексту.

К моему сожалению, в своей прошлой жизни я не был филологом, культурологом или археологом, так что мои поиски не носили системного характера. Я просто ходил по залу, вглядываясь в древние изображения и обходя колонны и статуи в надежде на то, что сработает интуиция.

Кое-какие иероглифы древней цивилизации показались мне знакомыми: их начертание, видимо, прошло через века без особых изменений, и их значение было известно Бин Жоу. Но таких было мало, и на их основе прочитать сколько-нибудь длинные записи не представлялось возможным.

Несколько часов я бродил по залу, и единственное, что удалось понять, – это то, что древние строители питали особенную слабость к нечётным цифрам: девяти, семи, пяти, трём и единице.

Не найдя больше ничего более-менее внятного в своих поисках, вернулся в зал с мозаикой и сделал то, что следовало предпринять с самого начала. А именно – осветил помещение с помощью огненной магии, создавая потоки огня из ладони, и принялся прямо на полу у входа зарисовывать найденным в коридорах мелом мозаику, делая пометки о цвете каждой плиты. На это у меня ушло почти полчаса, ещё столько же я проверял, не допустил ли какую-нибудь ошибку в своей схеме.