Текст книги "Год Собаки I. Среди Теней (СИ)"

Автор книги: Алеш Тай

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 16 страниц)

День Третий. Сцена 2–3

2.

Пользуясь паузой, я скрылся в ванной. Принял душ, почистил зубы. Оделся в свежее.

Когда вернулся, Ма все еще стояла в утренних лучах, а Илья ходил рядом со склянкой Аманды, нанося мазь на следы вероятностных ударов.

Едва взглянув на Ма, понял восторженные «о-ооо» абуминога.

На ней был невероятный, ослепительный купальник. Две сияющие белые полосы – на уровне груди и бедер.

Эстетика минимализма превращала Ма в произведение искусства.

Даже хаотичные росчерки вероятностных ударов на ее теле выглядели частью замысла. Казались экспрессивным озарением творца…

Невероятная картина дополнялась еще более невероятным.

Илья строго выговаривал Ма, а та не возражала… Стояла виноватая, покорная и смущенная.

– Да какая я принцесса… – прошептала она.

– Неважно… Для нее ты принцесса, а твое слово – закон, пряник и кнут. Энн запросто могут пришить оскорбление королевской семьи. А это совсем не шуточки…

Ма краснела, глядя в пол.

– Я не хотела вовсе…

– Из-за твоей истерики, насмешек, просто косого взгляда Энн могут не только уволить, но и убить…

Ма испуганно посмотрела на Илью:

– За что?

Илья помолчал несколько секунд.

– Слышал вчера от ребят… – сказал он негромко. – Что уволенные сотрудники долго не живут. Несчастные случаи…

– Как… – Ма была ошеломлена. – Разве такое возможно?

– На них открывается охота.

Ма смотрела на брата, не моргая.

– Это Ритуал, детка, – сказал Илья. – Тут убивают…

Ма заметила меня в дверях и что-то шепнула брату.

Абуминог махнул рукой:

– Они светлеют… – сказал он. – Иди сюда.

Я подошел, посмотрел на Ма вблизи и протяжно вздохнул.

Она глянула вопросительно.

– Ничего… – ответил я.

Это был как раз тот самый волнительный момент, про который говорили «дышать неровно».

А потом признался:

– Ты очень красивая… Невероятно… – и пошутил. – Хочется приподнять одну из белых полос и заглянуть.

Ма поднесла кулак к моему лицу:

– Сразу получишь…

Я коснулся губами костяшек ее пальцев и прислонился к ним щекой.

Теперь уже Ма вздохнула.

– Ты слышал про Энн? – спросила она.

Я кивнул.

– Тут все не так, как кажется, – проговорил я. – В первый день, случайно… подслушал разговор мэра и Принца.

Ма с Ильей уставились на меня.

– Мне особенно нравится этот пернатый пассаж – «случайно подслушал»… – съязвил абуминог.

И добавил:

– Выкладывай уже… Не томи.

Я пересказал подслушанный разговор. Как мэр сползал по стене от тихого «уволю» Принца. Потом рассказал про их ночной визит. Как Принц проучил меня, и заставил мэра извиняться.

Завершил рассказ тайными переговорами в зале первого этажа, где я оставил точку наблюдения.

Из этого момента, следуя Кодексу, я передал только сам разговор, который видел через зеркало, и опустил остальное.

Ма с Ильей не спеша одевались, изредка поглядывая на меня.

Абуминог помотал головой:

– Ничесе… Я все проспал, оказывается.

– Это далеко не все…

Поманив друзей за собой, я поставил их перед зеркалом в ванной. Они переглянулись.

– Когда смеяться? – спросила Ма, улыбаясь.

Вдруг зеркало стало черным, а наши отражение исчезли.

Движением пальца я открыл трансляцию с точек наблюдения. Появились изображения. Большая картинка была в центре, остальные справа и слева.

Ма ахнула, догадавшись:

– Ты поглядывал за Принцем, мэром и Аароном, когда ушел…

– Да, – сказал я, – и меня вычислили.

И рассказал про утро второго дня, про гипнотический вальс в западном крыле, прыжок Синга. Как летал, расставляя точки наблюдения.

Илья за моей спиной проговорил:

– А ты зря времени не терял, пернатый…

Ма, скользя пальцем по зеркалу, листала видео потоков.

– Многое знакомо, – сказала она. – Видела фото в буклетах. Собор, парк, лестница Богов, каньон…

Ткнула пальцем в одну из картинок.

Изображение развернулось на всю поверхность зеркала, вытеснив собой остальные. Казалось, что распахнулось окно.

Она повернулась ко мне:

– А это где? Почему камера двигается?

– В кабинете Принца… На пауке в террариуме.

– Что?! – изумилась Ма.

И звонко рассмеялась.

– Надеюсь, паук не был против? Не наябедничает Принцу…

Я опустил глаза и голосом Ильи невинно сказал:

– Я стер ему память…

Ма, смеясь, села на пуф перед зеркалом. Потом взгляд ее упал в корзину с грязным бельем.

– Та-ак… Секундочку… – она наклонилась и вытянула из корзины мою вчерашнюю рубашку.

Расправила, посмотрела на свет. Показала нам.

– Как и на моей… На спине никаких следов.

– Потому что вероятностные удары, – пояснил я. – В настоящем они не были нанесены.

Ма заставила меня задрать до подбородка футболку и прикладывала по очереди стороны рубашки:

– Держи… Сначала левую, а потом правую.

И они с абуминогом скрылись из виду, отыскивая сходства и различия. Илья тыкал сквозь разрезы пальцем в живот.

Потом их лица появились снова и выглядели озадаченно.

– Вероятностных раз в десять больше… – сказала Ма. – Какой в них смысл?

– Очень просто… – не раздумывая ответил я. – Клинки отравлены. Вероятностные удары легко скрыть, их не чувствуешь. Яд попадает в кровь и блокирует магию. Через какое-то время ты превращаешься… в овощ…

– Что и произошло… – негромко сказала Ма.

Я кивнул.

– У меня иммунитет. Но я не смог полностью исцелить твою рану. В этом смысл множества порезов…

– Кстати, как твой укус? – спросил я Илью.

Илья склонил голову, приподнял волосы над ухом. Шесть точек и покраснение исчезли.

Ма посмотрела на меня:

– Надо будет навестить Аманду, поблагодарить… А тебя надо повторно обработать.

– Повторно? – удивился я.

– Помазала ожоги, пока ты спал. Где смогла дотянуться.

Абуминог, глядя на нас, ревниво проурчал:

– Опять нежности пернатые…

И добавил:

– За мной, голубки… Теперь я покажу кое-что.

Ма, улыбаясь, швырнула в спину брата скомканным полотенцем и довольный абуминог скрылся в своей комнате.

Через минуту он вернулся в гостиную с двумя гитарными кейсами. Черный кейс был мне знаком, а белый я видел впервые.

Илья положил оба на тахту и торжественно раскрыл. В черном лежала черная гитара, а в белом белая.

Увидев черную гитару Ма охнула:

– Боже… Какая красота…

Она бережно взяла ее в руки, провела по струнам…

Абуминог промурлыкал, унесся в холл и вернулся с ящиком усилителя. Подключил кабели.

Ма тронула струны, а потом сыграла несколько тактов. Выключила усилитель и вернула гитару Илье.

Повисла тишина…

Смутившись молчанием, абуминог начал рассказ.

Как нашел гитару в номере. Перескочил на утро второго дня. На репетицию бала с абобусами…

Нас больше интересовал его ночной променад с Грегом.

Ма хмурилась:

– Где шлялся, рассказывай… – недовольно сказала она. – Вернулся под утро, загадочный. Укушенный в голову… Что там с тобой делали?

– Ничего не делали… – краснея, произнес Илья. – Они не такие, как вы думаете.

Ма холодно остановила его:

– Стоп… С этого места подробнее…

Илья вздохнул и начал огибать пальцы.

– Прекрасные люди. Образованные. Библиотека. Коллекция камней и ядов… – он глянул на нас. – Мы летали…

– Летали?

Я с тревогой посмотрел на Ма, а Ма на меня. А потом мы перевели взгляды на Илью.

– Во времени… Он показывал разные места… Коллекцию глаз.

– Он? – спросила Ма.

А я уже не спрашивал… Мне уже было понятно, о ком идет речь.

– Был в музее у Принца, пока ребята выступали… Белые стены в большом темном зале… Рамы с толстыми стеклами. Освещены лампами…

Илья опустил взгляд.

– Лица, маски, пальцы, кисти, половые органы, глаза…

Мы замерли в молчании.

– Принц заверил, что это копии… – тихо сказал Илья. – Под каждым имя, дата, время и номер на металлической табличке.

После паузы продолжил:

– Позже гуляли по побережью, сидели в баре. Ребята как раз закончили… Рассвело, и я вернулся в номер.

– А еще он дал это… – Илья показал на ладони ключ.

Ма посмотрела без интереса:

– От какой-то комнаты 505…

Абуминог сник… Тихо спросил у Ма:

– А как у тебя?

Ма пожала плечами.

– Ничего необычного… – произнесла она, глядя в окно. – Заселилась. Экскурсия. Бродила по городу. Утром искупалась в море… Нашла хорошее место неподалеку. Заехал Принц, отвез на бал. Репетиция, концерт… Остальное вы знаете.

Я нагнулся над белым кейсом, рассматривая инструмент. Лак на корпусе в форме стрелы блестел, но чувствовалось, что гитара с историей. Ровесница черной.

Посмотрел на гитары истинным зрением.

Невидимые нити судьбы и страсти связывали их. Если черная предназначалась Илье, то вторая…

– Белую Принц подарил? – спросил я.

Илья кивнул.

Я повернулся к Ма и сказал:

– Это твоя гитара.

Ма хмуро глянула на меня.

Она находилась под впечатлением от рассказа Ильи. От полетов во времени. От зловещего музея с масками, руками и лицами…

Интересно, кем они были?

Не закончится ли наш путь в этом зале?

Когда-нибудь мы узнаем…

Ма подошла к кейсу, взяла инструмент. Повертела в руках… Провела ладонью по грифу и стреловидному корпусу.

Чем дольше Ма держала гитару, тем светлее становилось ее лицо.

Включила усилитель.

Посмотрела на нас и начала вступление.

– О… – сказал Илья.

И подхватил черную гитару. Через мгновение они вместе играли «Мастера Кукол», улыбаясь друг другу.

Потом мелодия изменилась, и я услышал что-то знакомое…

– Нет! – воскликнул я. – Ужас! Какое старье…

Ма улыбалась и качала головой:

– Да-да! Чудесное старье… Нам нравится.

Они играли одну из моих первых вещей, совсем ранних.

– Ладно, хватит… – взмолился я. – Мне уже стыдно.

Но они запели на два голоса.

– Ты… Ты так похож на снег… Что даже мой иступленный мозг… Не припомнит за давностью лет… Снег ты или бред…

В начале куплета голоса расходились. Голос Ма поднимался вверх, а Ильи опускался вниз. Потом голоса сближались, то сливаясь, то отступая друг от друга на разные интервалы. И расходились снова…

Развести голоса предложил Ильи… Аранжировку делала Ма. Звучало здорово, намного лучше, чем сам текст.

Это было так давно… Еще на Земле.

Я выключил усилитель…

Какое-то время все молчали, а потом Ма сказала:

– М-да… Слова, прямо скажем, не очень.

– Хромают, – подтвердил Илья.

– Да уж… На обе ноги.

И они рассмеялись.

Затем абуминог строго посмотрел на меня:

– «Иступленный»? Мозг? Серьезно? Ты что им делал?

– Тупил? – предположила Ма.

И добавила:

– «Обреченный» лучше…

– Утомленный… – Илья отбил пас.

– Тогда уж «удивленный»… – возразил я.

– Ага… – возликовал Илья. – Вот почему ты все время ходишь с удивленным лицом!

Я всплеснул руками, но мне нечего было возразить. Они рвали меня, как два абуминога грелку…

Сумрачно заявил:

– Художника может обидеть каждый.

– Поэта… – поправила Ма.

– Графомана… – уточнил Илья.

И сам себе возразил:

– Нет… графомана не обидеть.

– Совесть поимейте! – воскликнул я.

Они беззаботно рассмеялись:

– Береги свой мозг…

#

3.

Во входную дверь осторожно постучали.

Ма вздохнула.

– Это, наверное, Энн… – сказала она. – Ужасно неудобно перед ней. Извинюсь сейчас…

Илья ускакал в ванную и вернулся озадаченный. Видимо, посмотрел в зеркале картинку с точки наблюдения в коридоре.

– Там какой-то перец…

Ма поднялась и направилась к входной двери.

Стук повторился. Приглушенный мужской голос произнес:

– Техническая служба.

– Войдите… – сказал я.

Входная дверь щелкнула. Потом в прихожей возник техник в сером комбинезоне.

– Принцесса Ма… – сказал он. – Что-то случилось с замком… Карточки не работают. Не могли бы вы открыть дверь ключом?

Ма рассеянно кивнула.

Дождалась, когда техник уйдет и сказала:

– С сегодняшнего дня мы больше не расстанемся… Переедем в один номер. Все меняется слишком быстро… Темп игры нарастает.

Ма подошла ко мне и посмотрела в глаза.

– К тому же, безрассудно оставлять вас одних… – она улыбнулась. – На растерзание хищным красоткам. Мальчики от природы удивительно беспомощны…

– Ура! – шепотом сказал Илья.

– Схожу к Аарону за ключом и заберу вещи… – решила Ма.

И ушла.

Мы остались с Ильей вдвоем, потом я поймал на себе его взгляд.

Он странно и напряженно смотрел на меня.

– Не ревнуешь? – спросил я. – Не буду вам мешать?

Илья серьезно ответил:

– Нет… Ма мне как сестра.

– Погоди, – медленно сказал я. – Почему «как»?

Он распахнул окно, вдохнул свежий воздух, и встал под утренние лучи, закрыв глаза… Ворвался теплый ветер, день обещал быть жарким, по-настоящему летним.

Потом сказал:

– Мы вместе, сколько себя помню… С детского сада, или даже раньше. Наши родители дружили… Мы даже купались вместе в одной ванной.

– Ничего себе… – только и сказал я.

Илья пожал плечами.

– Папа Ма и моя мама сошлись, когда мне было пять, а Ма шесть. Родители целыми днями пропадали в институте и на работе, за нами присматривала Аля… Помнишь ее?

Имя ничего мне не говорило.

– Нет… – я покачал головой.

Илья смотрел на плывущие вдали облака.

– После школы занятия… – продолжил он. – Ма ходила в музыкалку утром, я вечером. Потом фехтование, рукопашка… Жили в апартаментах института, общая ванная комната на бокс из четырех квартир.

Илья повернулся спиной к окну.

– У всех маленькие дети, бесконечная стирка. Помню, белье на веревках. Как паруса… Потом родилась Лина. Времени на раздельные водные процедуры не было. Поэтому так.

Я молча смотрел на своего друга.

Он спокойно рассказывал простую и одновременно непростую повесть своего детства.

– Потом папу пригласили работать директором, и появилась своя квартира. Люкс в небоскребе и дом у озера. Служебные, но все-таки…

Илья вздохнул.

Эта история была мне незнакома. Но я понял, почему они с Ма ощущают дежавю, а не просто вспоминают друг друга.

Они были из разных версий двадцать первого века. Илья был из двадцать девятого прохода, а Ма из пятого или шестого.

– Она твоя сестра, бро… – сказал я. – Без всяких «как»… Даже не сомневайся.

Вдруг Илья подошел ко мне вплотную и прошептал:

– Обидишь ее – наваляю…

Вроде, в шутку сказал, но глаза были серьезными.

Это уже было слишком…

Даже для Ильи.

– Вы сговорились, что ли? – резко произнес я. – Занимай очередь за Грегом!

Потом посмотрел в его желто-зеленые требовательные глаза. Он был растерян и расстроен моей реакцией.

Я ответил тихо:

– Не обижу… Не бойся.

Илья облегченно вздохнул…

И, все-таки, я должен был кое-что ему сказать. Но пока не мог, не знал – как. Не смел сказать Илье, что это другая Ма.

Он опередил меня:

– Хочешь сказать, что она другая… Думаешь, не знаю?

Я без улыбки смотрел на Илью.

Его проницательность все время ставила меня в тупик. Ожидать от абуминога можно было чего угодно.

– Знаю, бро… Сразу заметил… – произнес он грустно. – Но это не важно. Просто не имеет значения.

Щелкнула дверь в прихожей.

Вернулась Ма, катя перед собой тележку с блюдами завтрака и вчерашнего ужина под металлическими колпаками, и с большой синей сумкой на плече.

Она с грохотом бросила сумку на пол и захлопнулся дверь.

– Забрала, что нашла…

Ма собирала ее наспех, молния не застегивалась до конца, и наружу торчали рукояти мечей.

Сумка раскрылась, показывая свое содержимое.

Смена одежды, купальники, книжка, нижнее белье и аксессуары. Мечи упали на пол, а следом скользнул вчерашний диплом, и выкатилась статуэтка.

– Нашла утром в номере, – пояснила Ма. – Видимо, доставили посыльным…

Илья подошел и склонился над сумкой.

Она строго произнесла:

– Куда полез? Там женское.

Илья быстро выпрямился.

– Мои штаны… – робко указал пальцем. – Под твоими трусиками.

Ма молча вытащила из-под мечей одежду Ильи.

Джинсы, футболку и куртку, что остались вчера в гримерке: он уехал с музыкантами в костюме.

Из кармана куртки выпал черный прямоугольник.

– А это еще что? – сурово спросила Ма.

Но сразу было понятно, что это телефон, который абуминог тихонько запрятал и никому не сказал.

У Ильи рот открылся от удивления.

– А я его потерял!

Подхватил и прижал к груди свою прелесть.

– Взял поснимать на балу… – извиняясь, пояснил он. – Разрядился под вечер. Теперь что делать непонятно…

Ма взяла телефон в руки.

– С твоей Земли?

Илья молча кивнул.

– Нет кнопок и отверстий, – она подняла на брата глаза. – Выглядит просто как кусок стекла.

– Вернее, как бесполезный кусок… – отозвался Илья.

– Кнопки сенсорные?

Он пожал плечами:

– Вообще никаких кнопок. Управляется намерением. Нужно приложить пальцы в нужные места и захотеть.

Я поднял брови:

– Ого… Похоже, не обошлось без корпорации Зен.

– Ты думаешь? – спросила Ма.

Илья махнул рукой:

– Близнецы смеялись, говорят, старье… А Мелисса с Анной, наоборот, говорят, раритет, стоит денег.

Он помолчал, а потом добавил:

– Не знаю, как здесь, но у нас это была последняя модель.

Я протянул руку:

– Дай, посмотрю…

Взял телефон, повертел, осматривая со всех сторон.

Обычный черный прямоугольник полупрозрачного сверхпрочного стекла. Никаких признаков электроники. Полированная пластина со скругленными краями. Не зная о назначении, можно никогда не догадаться, что это телефон…

Вдруг метка на моей рубашке моргнула, а стеклянная окантовка черной пластины засветилась синим.

Телефон начал заряжаться.

– О… – сказал Илья. – Ты пернатая батарейка…

Он со странным выражением лица обошел меня и посмотрел со спины.

– Чего? – подозрительно спросил я.

Абуминог похлопал меня ладонью по копчику.

Оттянул сзади штаны и заглянул:

– Аккумуляторов не нашел. Смотрю, где у тебя провод к розетке. Не торчит ли…

– А по шее? – поинтересовался я.

Ма покачала головой:

– Я бы врезала… Для профилактики.

– Оскорбляешь, гуманоид… – сказал я Илье. – Мои чипы не переваривают примитивное электричество.

Абуминог, улыбаясь остановившейся улыбкой, сделал несколько танцевальных движений, имитируя неисправного робота.

Механическим голосом произнес:

– За-ря-ди… Буду с тобой дружить…

Я восхищенно смотрел на Илью. Совсем забыл, что он умеет чертовски здорово танцевать.

И ответил таким же ржавым тембром:

– Бро… Мои электроны – твои электроны…

Ма рассмеялась.

– Зачем тебе? – спросила она. – Все равно нет сети…

Абуминог отключил режим старого робота.

– Музыку слушать… Камера работает, фотографирую на память. Вдруг опять… – он посмотрел на нас. – Разбросает в разные времена и пространства… Останутся снимки и ваши голоса.

К концу фразы его голос стал сиплым.

Он отвернулся.

– Эй, абуминожек… – тихо позвала Ма.

Абуминог повздыхал.

Потом сказал:

– Хотите фотки Земли посмотреть?

– А у тебя есть? – воскликнул я. – Давай, конечно!

Он поднял телефон вместе с моей рукой и включил его, начертав бемоль на черном стекле.

Я посмотрел на абуминога.

Илья был как прежде, только ресницы стали влажными.

Ма ласково провела ладонью по его лицу.

– Я нормально… – сказал он. – Накатывает иногда.

И снова вздохнул:

– Мое последнее лето там…

Было интересно увидеть двадцать девятую версию Земли.

Она, одновременно, отличалась и не отличалась от тех мест, где мне довелось жить.

В архитектуре и моде отличия оказались довольно заметными.

Но где-то их почти не было…

Те же тенистые улицы, купола храмов и раскидистые тополя, мощеные тротуары. Этот новый мир был контрастным, сочетающим в себе старину и хайтек. Светлым и легким.

Глядя на улицы и людей, казалось, что это обычная Земля, какой мы ее помним.

Одна из ранних версий…

Но все менялось, когда на фото появлялась техника.

Машины, парящие над брусчаткой. Домашняя электроника. Космопорт и межпланетные лайнеры, напоминающие большие самолеты, летающие ежедневно на Луну и Марс.

Мечты советских фантастов сбылись в мире Ильи.

Ма в этой версии и правда выглядела иначе… С легкой грустинкой в глазах, но все равно очень похожая.

А себя я вообще не узнал…

Умом понимал, что это я, но сам для себя выглядел, как другой человек.

В общем-то, оно так и было… Я не жил на этой Земле.

Это был другой «я».

День Третий. Сцена 4–5

4.

Наступило время завтрака.

Ма закатила на кухню тележки с едой – свою и привезенную Энн. Выложила с них блюда под блестящими колпаками на стол. На металле символами общего языка были выбиты наши имена.

Затем подняла колпак над тарелкой своего вчерашнего ужина. Нетронутый лосось и кусок ягодного торта.

Рыбу отложила на отдельную тарелку, а торт отдала Илье.

– Сделаю бутерброды… – пояснила она. – Жалко выбрасывать.

И добавила:

– Кстати… Видела Аарона, спрашивал о тебе.

Ма сделала паузу.

– И мы крайне прохладно поговорили.

Она испытующе смотрела на меня.

– Это я испортил замки… – признался я. – Вчера, когда прошел через дверь… Вышел в коридор прямо перед его носом.

Абуминог озадачено проговорил:

– Однако…

А Ма всплеснула руками в немом изумлении.

И рассмеялась:

– Теперь понятно, почему… Он строгих правил.

Я сокрушенно вздохнул.

– Вышло смешно и глупо. Будто шляюсь по ночным принцессам…

Ма покачала головой, представляя картину:

– Аарон что?

– Ничего… Проводил испепеляющим взглядом. Думал, что до номера не дойду, дырки прожжет в спине.

И снова вздохнул.

Ма смеялась.

– Да, пернатый… – зловеще предсказал Илья. – Он занес тебя в черный список… Поймает и сделает чучело.

Абуминог все еще стоял с куском торта возле Ма, показывая вилкой, что и как сделает со мной дворецкий.

Ма посмотрела на Илью и мягко произнесла:

– Не наговаривай на Аарона, пожалуйста…

И занялась готовкой.

– День будет долгий, – проговорила она. – И жаркий.

Из хлеба, салата, маслин и лосося Ма ловко сооружала бутерброды и по очереди заворачивала их в фольгу.

Поймала наши взгляды и опередила вопрос:

– Не испортятся.

Абуминог вонзил вилку в ягодный торт:

– Выбери хоть одну причину: «я так думаю», «мне кажется», «потому что потому»?

Ма насмешливо посмотрела на Илью и показала логотипы Зен на обратной стороне фольги:

– Фольга останавливает время объекта.

Потом кивнула на блюда под блестящими куполами.

– И колпаки тоже… – сказала она. – Поэтому еда долго сохраняется.

Я наклонился и разглядел на металле знакомое клеймо.

Удивленно спросил:

– Откуда столько знаешь про Зен?

– Я там работаю…

Абуминог подавился клубникой.

– Шучу… – рассмеялась Ма, – в буклетах написано.

Она уложила завернутые бутерброды в контейнер, а абуминог тем временем расправился с тортом.

– К приборам! – скомандовал он.

Мы сели за стол и по очереди сняли колпаки своих блюд.

У меня оказалась домашняя котлета с картофельным пюре, оливки с анчоусом и стакан молока.

– Шмекс-брекс-крекс… – колдовал над колпаком Илья. – Бифштекс с кровью… появляется, появляется…

Мы с улыбками ожидали завершения заклинания.

И рассмеялись…

На подносе Ильи покоилось спагетти с королевскими креветками и креветочный салат.

– Неправильно колдуешь… – проговорил я, откусывая котлету с вилки. – Говядина вызывается шмякс-брякс-крякс.

– Правда? – грустно спросил абуминог.

Ма вздохнула:

– Неправда…

Сняла крышку с подноса, под его восторженные вздохи. На тарелке оказались бэби-осьминоги в белом вине и салат кубиками.

Ма отбила вилкой покушение на главного осьминога:

– Нельзя… Получится, что ты ешь своих родственников…

Я фыркнул в стакан с молоком.

Насмешливо глянул на притихшего абуминога.

Илья раскладывал креветок по краю тарелки, словно готовился к осаде спагетти. Пространство между королевскими особями заполнялись солдатиками из салата.

Наконец, все креветки были освобождены, и абуминог приступил к трапезе, глядя на вилку с котлетой в моей руке.

– Что? – спросил я.

– Можно ли так вероятностно откусить котлету, чтобы она осталась на вилке целой, но прибавилась в моем желудке?

Теперь уже Ма фыркнула в стакан с апельсиновым соком.

Я отпилил абуминогу половину котлеты ножом.

– Это был вероятностный укус… – прокомментировала она, наблюдая ее исчезновение.

И неожиданно вернулась к недавнему разговору:

– Все-таки удивительно, что на рубашке сзади не осталось никаких следов…

Абуминог гипнотизировал взглядом мою вилку.

– Так я же говорю, вероятностные удары… – ответил я, снова кусая котлету. – Физически они не были нанесены в моменте «сейчас». Но как вероятное будущее – были.

Посмотрел на своих друзей, они застыли с раскрытыми ртами.

Илья помотал головой:

– Пернатый… Мой иступленный мозг прямо сейчас еще чуточку иступился…

Ма, морщась от досады, врезала брату по спине.

– За что? – возмутился абуминог. – Его послушать, так в будущем все они свершились.

– Вероятно, свершились… – уточнил я.

Ма переложила Илье часть завтрака. Теперь осьминогов охраняли креветки, держа круговую оборону.

И проговорила:

– Меня пугает, когда ты говоришь о будущем, как о свершившемся прошлом…

– Которое может стать настоящим, – добавил Илья. – Или не стать.

Я расстелил на столе чистую салфетку.

– Представь два потока… – сказал я абуминогу. – Поток событий идет из прошлого в будущее.

Я положил слева на салфетку в ряд три королевский креветки с тарелки Ильи. Абуминог проводил их равнодушным взглядом.

– Навстречу, идет поток вероятностей. Из будущего в прошлое…

Взял несколько оливок с анчоусами и выложил облаком перед креветками справа:

– Вероятные результаты событий в неопределенности.

От каждой креветки я положил по зубочистке к оливкам.

Пояснил:

– Векторы вероятности.

Мои друзья заинтригованно смотрели на карту сражения.

– Когда это можно есть? – спросил абуминог.

Ма молча двинула его локтем в бок.

А я продолжил:

– Сталкиваясь, потоки событий и вероятностей, создают настоящее.

И подмигнул Илье:

– Если развитие линейно, то…

Я взял зубочистку, по очереди ткнул ей в креветку и оливку лежащих в одной событийной линии.

– Получите результат… – сказал я. – Противник убит.

И протянул Ма канапе.

Она приняла зубочистку двумя пальцами:

– В этой модели чего-то не хватает…

Я смотрел на Ма, улыбаясь. Она уже все поняла.

Или знала?

– Маги… – сказала она. – Влияют на вероятность. Изменяют результат.

Ма взяла три кубика салата.

Красного перца, брынзы и огурца. Положила на салфетку возле зубочисток.

Абуминог поднял указательный палец вверх.

Затем повернул зубочистку, как стрелку компаса. Теперь она указывала от креветки в другом направлении.

– Зеленый модифицирует вероятность и результат. – Илья проткнул зеленый кубик, креветку и дальнюю оливку.

Протянул мне угощенье:

– Маг нанес обманный удар отравленным клинком.

И серьезно добавил:

– Вы ранены, вы проиграли… Вы умираете.

Я вздохнул и принял канапе.

Абуминог даже не представлял насколько был близок к истине.

– Магический поединок… – сказал я.

И соединил желтый и красный кубики новой зубочисткой.

– Маги борются за влияние на исход поединка. Создавая друг для друга негативное будущее и ослабляя вероятностными ударами.

Посмотрел на друзей.

– Желтый пропустил три удара, потерял влияние на вектор и проиграл.

Я снял с кубиков зубочистку и наткнул три оливки вероятностных ударов, затем желтый кубик мага, креветку события и последнюю оливку результата.

Протянул Ма:

– Убит… Красный навязал свою волю и свой результат будущего.

Канапе осталось нетронутым. Я какое-то время держал его в воздухе, а потом положил на тарелку.

Ма с абуминогам смотрели на опустевшее поле битвы.

– Жалко желтого… – сказал Илья. – А что с красным магом?

Я взял с салфетки последнюю зубочистку, наткнул подряд несколько оливок, а сверху красный кубик мага.

Отдал ее Илье:

– Красный получил свою порцию вероятностных ударов… Ни один не исполнился. Маг вернулся в момент «сейчас»… Живым…

И добавил:

– Теперь можно есть.

Абуминог рассматривал столбик оливок, увенчанный красным кубиком.

– Это ты… – Он глянул на меня, а потом на сестру. – И ты…

Забрал у нас канапе, снял с них креветки и быстро слопал оливки с кубиками салата.

– Вкусная демонстрация! – удовлетворенно проговорил абуминог. – Особенно вероятностные удары.

Ма тихо смеялась:

– Хитро…

До меня, наконец, дошло.

– Ты затеял целый спектакль ради оливок? – изумился я, пытаясь осознать абуминогово коварство.

И отдал Илье их все:

– Браво…

Абуминог выхватил газету из пачки свежей прессы, что принесла Ма ранним утром.

Торжествующе бросил в центр стола:

– Кто бы говорил про спектакль! – воскликнул Илья. – Вчера зажигал по полной программе… Тебя тут обзывают «темной лошадкой».

Развернул листы, Ма склонилась над его плечом. Я тоже подошел сзади и заглянул.

Заголовки громадными буквами били в глаза:

«Кого выберет Принцесса Ма?»

«Аристократ или Темная Лошадка из подворотни?».

– Что пишут? – с интересом спросил я.

– Дразнятся. И глумятся во всю… – Илья вздохнул. – «Иго-го… Лошадка, цок-цок…»

И ниже фотография пресловутой «Темной Лошадки». Как раз того момента, когда синеглазый в развороте ударил в лицо локтем. Жалкий я – опешивший и потерянный, с разбитым носом. А рядом Грэг – фото изысканного аристократа во фраке.

– Рука-лицо… – пробормотал я. – Ну и зрелище.

И зачитал абзац вслух:

– Дружеский поединок на балу перерос в жестокую и бескомпромиссную схватку из-за дамы. На кону стояли ее душа и сердце. Молодые люди так и не смогли решить, с кем юная особа проведет ночь…

Ма поморщилась:

– Фу-у… «юная особа», «проведет ночь». Пошлятина желтая…

Посмотрела шапку газеты на первой полосе:

– Не удивительно… – сказала Ма с отвращением. – «Вестник Снов». Пишут всякую ахинею…

Илья перелистнул страницу, открывая следующий разворот и заголовок.

«Ураган «Нео» унес жизни десяти человек.»

Взглянув на фотографию, я воскликнул:

– Да это же… то самое место! На побережье… Где были вчера.

И мы посмотрели друг на друга.

– Колокол пробил двенадцать… – произнесла Ма медленно. – Шел обходчик. Мы улетели почти сразу. Ураган пришел через несколько минут… в четверть первого.

И она перевела взгляд на страницу:

– Мы ускользнули буквально чудом.

На фото громоздились перевернутые баркасы и лодки, разрушенные причалы. Подпись под снимком сообщала:

«Собрав кровавую жатву, «Нео» ушел на север…»

В подвале газетной полосы размещался следующий материал.

Ма рассмеялась, и показала Илье:

– А это про тебя… – она хлопнула брата ладонью по спине. – «Новый фаворит».

Я официальным голосом прочитал:

– Светлейший Принц и Лорд Илья… с мэром города Снов прибыли на Историческую Арену, где началось открытия Тридцать Первого сезона.

– Погодите… – вдруг сказала Ма. – Откуда это?

В мире Ритуала можно было ожидать что угодно, только не этот звук, абсолютно обыденный в земном мире.

Где-то совсем рядом, вибрируя, тихо звонил телефон.

Ма приподняла газеты над столом, и мы уставились на оживший черный прямоугольник из сверхпрочного стекла.

Илья взял телефон в руки, на его экране мерцали два кольца. Тысячи предположений пронеслись в наших головах.

Он приложил палец к зеленому кольцу, принимая вызов.

Поднес телефон к уху:

– Да?

И тут же передал мне:

– Это тебя. Принц…

Глаза Ма расширились, а я удивленно взял телефон.

В нем зазвучал бодрый голос Принца.

– Да… – сказал я. – Хорошо… Будем.

И связь прервалась.

Я озадаченно посмотрел на Илью:

– Приглашает на какой-то тест… Говорит, ты в курсе.

Абуминог хлопнул себя ладонью по лбу:

– О, блин!

Ма отложила в сторону газеты:

– Для начала вопрос… Как он позвонил? Здесь нет сети…

#

5.

Абуминог поковырял вилкой в спагетти и сказал осьминогам:

– Ну вот… – упрекнул он их. – Остыли.

Поставил тарелку в печь. Вскоре пропищал таймер. Затем он открыл дверцу и пошел обратно к столу.