Текст книги "Год Собаки I. Среди Теней (СИ)"

Автор книги: Алеш Тай

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 16 страниц)

День Первый. Сцены 13–15

13.

Стук повторился.

Илья встал, убрал громкость на минимум и отключил усилитель.

– Я к себе, – сказал он. – Не до гостей… Слишком много всего.

Отсоединил кабель и положил гитару в кейс. Ушел в свою комнату.

Постучали третий раз.

Я подошел к двери. Истинным взглядом посмотрел сквозь нее и вокруг. Дверь оказалась непроницаема, как и стены с окнами. Мы были под защитой Ритуала. Это значило, что и снаружи номер был недоступен для наблюдения.

Поэтому я приготовился к любому развитию событий. И рывком открыл дверь.

В коридоре стояли мэр и Принц. Охрана блокировала проход, никто не шел мимо, коридор был пуст.

Принц улыбался, а мэр выглядел озабоченным. Что не удивительно.

– Смотрите… – Принц заметил гитару в открытом кейсе и переступил порог.

Мэр остался за чертой у открытой двери.

Принц взял в руки инструмент, погладил гриф и провел по струнам.

– Она прекрасна, – сказал он. – Откуда?

Я хмуро посмотрел на него:

– Вы вошли без приглашения.

– И правда… – удивился он. – Не почувствовал запрета. Разрешишь войти?

– Нет.

– Хорошо… – Принц вздохнул, положил гитару обратно.

Спросил:

– Как твой друг? С ним все в порядке?

– В порядке… – сказал я.

И добавил громче:

– Отзываю все приглашения, выданные на этот номер.

Принц моргнул, и лицо его изменилось. Он вышел за порог.

– Хотел о многом поговорить… – произнес Принц.

– Говорите сейчас.

Принц посмотрел на меня с сожалением.

– Не могу… Приглашение отозвано. Сказанное и сделанное нельзя вернуть, таков Ритуал. То, что я хотел сказать минуту назад, уже не имеет значения. Да это и невозможно.

– У вас было старое приглашение. Я вас не приглашал.

– Верно, – сказал Принц.

– Могу открыть разрешение.

– Не имеет смысла. Ходы сделаны, фигуры стоят на других местах.

– Вы мне дали урок… – сказал я.

– Да, – кивнул Принц. – И не только тебе…

Мэр посмотрел на меня и внезапно покраснел, опустил голову. Камень на его пальце оставался прозрачным.

Я тихо спросил:

– Как я могу все исправить?

– Никак. Слово имеет силу договора.

Принц бросил внимательный взгляд, ощущая, что я не вполне понимаю. Но я понимал… Просто был поражен жесткостью формулировки, которую знал, но не относился к ней буквально.

Принц пояснил:

– В ритуале нельзя сказать «я не подумал», «ошибся». Нельзя прийти и сказать «извини». За все придется платить.

«Чем платить?» – хотел спросить я.

Но не спросил, потому что догадывался. Догадывался, что ответ мне совсем не понравится.

– Я все исправлю, – сказал я.

– Он – может попробовать… Мэр у нас, оказывается, пропустил пару тактов.

Принц хлопнул мэра по спине:

– Исправляй, что натворил… Время тик-так.

И добавил другим голосом, просто сказал в воздух:

– Ужасный день. Все идет неправильно.

Потом добавил еще, уже для меня:

– А вы приходите завтра вечером. Это приглашение.

И, не прощаясь, ушел.

Охрана сняла блокировку коридора, пошли люди, они с удивлением рассматривали открытый номер, и нас с мэром.

Ситуация выглядела двусмысленной. Я представил заголовки в завтрашних таблоидах.

– Разрешите войти, – попросил мэр.

– Не хочу… – честно сказал я. – Чувствую, что делаю ошибку за ошибкой весь день. Я уже испортил все, что мог.

Взялся за ручку двери, чтобы закрыть ее.

Мэр умоляюще поднял руки к груди:

– Прошу… всего пять минут.

Мне было все равно, я чувствовал опустошение.

Нити симпатии, которые едва возникли с Принцем, так же оборвались как до этого с мэром и Сингом. Второй раз за день.

– Прошу… – повторил мэр.

Я вздохнул.

– Ладно… Заходите. Теперь пресса напишет черт знает, что…

– Пусть пишет.

Он посмотрел на меня и осекся:

– Я не за этим… От имени наблюдательного совета и жюри Ритуала приношу искренние извинения. Мы опубликуем их…

– Не нужно, – я махнул ладонью.

И невольно улыбнулся. Становился виден комизм ситуации:

– А как же «нельзя прийти и сказать «извини»?

Мэр бросил на меня насмешливый взгляд.

– Метафора… – по его лицу скользнула тень улыбки. – Не игрок играет игру, а игра игрока. Это Принц имел ввиду.

– Вы, кстати, тоже мастер вербальных интервенций.

– Увы… Моя работа сообщать плохие новости.

– И это говорит мэр… Вы пугаете меня до чертиков. Вот сейчас что хотели этим сказать?

– Этот камень… – мэр сделал паузу. – Был утерян в четвертом сезоне и снова появился в шестом. Он принадлежал одному из гостей.

– И что случилось?

– Он проиграл. Правда, перед этим швырнул луну на солнце и сжег город дотла… Камень перешел в собственность Ритуала.

– Печально… – проговорил я.

Я ощущал, как напряжение дня постепенно отпускает меня.

И сказал то, что хотел сказать еще в машине:

– Мне знаком этот камень. Это Асмагард, один из четырех. Когда-то очень давно он принадлежал мне.

– Вот видите, – сказал мэр. – Вы тоже пугаете меня до чертиков.

Принц был прав. Игровые ходы меняли позицию. Все, что было до этого становилось неважным.

Я обнаружил, что непринужденно веду светскую беседу.

– Синг, вот кто наводит ужас…

– Вам надо познакомиться поближе.

– Нет уж, увольте…

При слове «увольте» мэр вздрогнул, как и я от предложения близкого знакомства с Сингом. Мы пикировались, обмениваясь смешными колкостями. Похоже, складывался наш стиль.

Меня все больше клонило в сон. Глаза закрывались.

Мэр заметил это, и попрощался:

– Уже поздно, мой юный друг, вы сейчас потеряете сознание. А газетчики обвинят во всем меня.

– Вашу луну и город сжег не я… Я бы запомнил.

– В это трудно поверить.

– Завтра уточню в своем офисе, – сказал я. – А сегодня, извините… Очень длинный был день.

Закрыл за мэром дверь, вошел в свою комнату и не раздеваясь упал на кровать.

Через несколько мгновений я уже спал.

#

14.

Я открыл глаза ровно через минуту, сна как не бывало.

Я лежал на неразобранной кровати в своей комнате, глядя как белесый свет фонарей, струится из окна, ложится черно-белыми картинами на потолок

Совершенное и законченное решение вспыхнуло в моей голове:

– Я все исправлю… Прямо сейчас.

Еще есть время.

Принц не мог далеко уйти, наверное, завис где-нибудь по дороге, разговаривая с подчиненными.

Вскочил, пружинистое нетерпение подбросило меня. Заглянул в комнату Ильи, тот спал прямо в одежде, видимо, прилег ненадолго и отключился.

Я нацепил белые тапки с гербом гостиницы и мгновенно переместился в коридор первого этажа.

Коридор казался бесконечным как вперед, так и назад. Пустынным. Было уже слишком поздно… Он был почти полностью темным, только через каждые тридцать шагов, коридор пересекал восьмигранные залы, и там его тьму прерывали острова света.

Я, подобно ангелу из древнего стихотворения, пробегал, следуя путем тьмы, через вспышки света, через комнаты, оставляя за собой тень, а призрак неизбежного ждал меня впереди.

Тапочки беззвучно скользили по гладкому камню, и я бежал, почти летел сквозь череду вспышек белого и черного, удивляясь легкости и светлому течению мыслей.

Наслаждаясь бегом, я не сразу заметил Принца.

Они с Аароном вышли из бокового коридора в восьмигранной зале и, продолжая разговаривать, остановились прямо на моем пути.

Я затормозил, но тапочки несли по инерции.

Принц с Аароном заметили меня, и по улыбкам на их лицах я понял, что комичное столкновение неизбежно.

Округлив глаза и вытянув вперед руки, я влетел в Принца. Прямо лицом в его белый пиджак.

Принц поймал меня. Непроизвольно прижал к себе на секунду и отпустил.

Я ощутил запах ткани, аромат горького одеколона, а сквозь него еле заметные ноты магической ауры: холодного ветра, дороги, машинного масла, кожаной куртки и сигарет. Манящий запах странствий.

Это был спайс – аромат, сопровождающий бессмертных, их вторая аура.

Сделал шаг назад и удивленно посмотрел на Принца.

Первое, что я с облегчением понял: он не сердился. А второе: Принц был бессмертным. Как и я.

– Знаю, это не принято… – запыхавшись, сказал я ему. – Хотел извиниться перед вами за свое ужасное поведение. Очень жаль, что так получилось.

Принц с Аароном, улыбаясь, смотрели на меня.

– Извините… – сказал я им уже обоим. – Давно не рождался. Внутри все ликует от счастья. Чувствую себя маленьким котенком. Все время хочется носиться, дурачиться и шалить.

Посмотрел на дворецкого:

– И я испортил ваш диван…

– Мы знаем, – проговорил Аарон.

– Видели твой фееричный проход на пятой точке… – добавил Принц, смеясь одними глазами.

– Какой ужас… – сказал я. – Убейте меня кто-нибудь…

Покраснел, закрыл лицо руками и стал невидимым. Даже сейчас я продолжал их смешить. Это выглядело так, словно я, пятясь, вошел в разрез пространства и скрылся в воздухе.

Они прыснули со смеху.

– Грег чуть не выронил палаш, – с трудом сдерживаясь, проговорил Принц.

А потом они с дворецким расхохотались в голос.

– Он здесь? – спросил Аарон.

– Да… – сказал Принц.

И мне:

– Выходи.

– Ни за что, – из пустоты ответил я. – Мне стыдно…

Я ощутил, как между всеми нами вновь протянулись нити зарождающейся симпатии. Или, может быть, даже дружбы.

– Они похожи на моих сыновей… – проговорил Аарон, возвращаясь к прерванному разговору. – Как посмотрю на наших юных гостей, перед глазами встают их лица.

Принц повернулся к дворецкому, тихо спросил:

– Как они?

– Обоих призвали во флот, служат на одном эсминце. Их эскадра участвует в Карганской войне, в туманности Эпсилон, два года нет никаких известий. Не знаю, что с ними.

Сзади раздались торопливые шаги. Из бокового коридора вышел мэр, он спустился с третьего этажа на лифте.

– Была попытка покушения… – начал мэр издалека, – или похищения. Посмотрел записи зеркал. Двое в черном. Поэтому…

Он озадаченно уставился на Принца с дворецким.

– С кем вы сейчас разговаривали?

Я вновь появился из пустоты.

Мэр и Аарон вздрогнули.

Аарон приложил руку к сердцу. Мэр отшатнулся:

– О, черт…

– Извините, пожалуйста, за мое поведение в машине, – невинным голосом Ильи сказал я, обращаясь к мэру.

Дворецкий сделал суровое лицо и строго произнес:

– Молодой человек, может хватит появляться и исчезать? Вы нас пугаете до смерти.

– Я стараюсь исправить ошибочные ходы… – продолжил я голосом Ильи и снова стал невидимым.

Аарон и мэр слушали внимательно, а глаза Принца смеялись.

– Вы уже все исправили… Выходите.

– Я больше не буду… – сказал я.

– Вы будете меньше, – улыбаясь проговорил Принц, – мы уже поняли.

Я вышел из воздуха и отдал дворецкому кристалл.

– Это ваше…

– Ох… – снова вздрогнул мэр. – И опять исчез…

– Что это? – спросил Аарон, крутя предмет пальцами.

Принц взял кристалл у дворецкого и посмотрел на свет.

– Отпечаток его памяти… Подлинный. Он был там. Вернее, будет там… Этого еще не случилось.

– Как этим пользоваться?

– Приложите к голове.

Аарон приложил кристалл к виску.

Минутная запись шла секунду. Потом кристалл рассыпался в мерцающую пыль.

Мэр и Принц смотрели на дворецкого с неподдельным интересом.

Принц заинтригованно спросил:

– Что там было?

– Мои мальчики… – севшим голосом сказал Аарон. – Он говорил с ними.

Принц с мэром молча ждали.

Дворецкий стоял, наклонив голову, рассматривая носки своих безупречных туфель. Потом вздохнул.

– Запись сделана на эсминце через несколько лет… Сразу после возвращения домой. С ними все хорошо, передают привет. Из будущего в прошлое…

Аарон остановился, словно не верил сам себе.

Встряхнулся:

– Немыслимо… Потом его голос. Рассказал их жизненные пути. Оба будут жить долго, война закончится через три года.

Мэр и Принц переглянулись. В их взглядах были одновременно радость, удивление и страх.

– Он здесь? – спросил Аарон.

– Не знаю… – сказал Принц, – наверное нет.

Я молчал.

– Знаешь, что это значит? – поинтересовался у дворецкого мэр.

Тот отрицательно качнул головой.

– Он нарушил… обошел… – вздохнул мэр, – все мыслимые и немыслимые правила. Лишь для того, чтобы отдать минутную запись.

Принц положил руку Аарону на плечо:

– Ты открыл его сердце… Вы будете друзьями.

– Мы всегда будем друзьями, – подтвердил я из пустоты.

Мэр снова вздрогнул:

– Я никогда к этому не привыкну…

Аарон посмотрел туда, где я стоял невидимый, и что-то беззвучно сказал.

– Спасибо, – прочитал по губам я.

И переместился обратно в номер…

Материализовался в холле возле дивана в свете лампы. Откуда-то потянуло сквозняком, в комнате Ильи хлопнуло открытое окно.

Я заглянул в его спальную.

Занавески колыхались прохладными порывами ветра, незапертая оконная створка еле слышно скрипела.

Я стоял у окна, прислушиваясь…

Где-то далеко, в черном неспокойном воздухе, прокричала ночная птица. После паузы с нежными и печальными переливами ей отозвалась другая… Она задавала первой грустный и непростой вопрос.

О чем поют они в этой странной тишине?

Я посмотрел на Илью.

Абуминог дрых безмятежным сном. Накрыл его пледом со стула. Закрыл на задвижку окно.

Прошел в ванную, заперся и встал перед зеркалом.

#

15.

Перед тем, как покинуть Принца, я оставил в коридоре первого этажа точку наблюдения.

Там, где только что стоял.

На уровне глаз.

Крохотную частичку себя, ничтожно малую, невесомую. Она была навечно связана с владельцем, и ее невозможно обнаружить, только сжечь.

Точка наблюдения давала сферический обзор.

Мне нужен был лишь небольшой участок, я выделил его, отправляя сигнал на зеркало. Картинка получалась плоской. Скользя пальцами по зеркальной поверхности, я настроил нужный вид.

Теперь Аарон, Принц и мэр словно стояли за стеклом, а я инкогнито присутствовал при продолжении разговора.

Через несколько секунд появился звук.

Дворецкий держал отчет перед Принцем.

– … взял на себя смелость завести их в систему. Они не должны оставаться в дежурном помещении. Это же проходной двор, черт возьми… Готов понести любое наказание.

– Аарон, вы правы, – мягко сказал Принц. – Это наша ошибка, и вы все исправили.

– Он еще здесь? – спросил мэр.

И, оглянувшись, посмотрел туда, где недавно стоял я. Через зеркало его взгляд был направлен прямо на меня.

Я вздрогнул и рефлекторно качнулся назад.

– Не чувствую его… – после паузы ответил Принц.

Мэр внимательно посмотрел на камень, Асмагард был абсолютно черным.

– Нет… теперь окончательно ушел.

Поднял глаза на Принца, в них горел азарт.

– Вы видели? – сказал мэр. – Это не «А» класс.

– «АА», если не выше.

– У нас на носу сценарий шестого сезона.

– Скорее, тринадцатого.

– Или двадцать восьмого… Но это не первый.

– Исключено…

Аарон молчал. Потом сказал:

– Он просто мальчик, друзья. Они просто подростки, совсем еще дети. Вы посмотрите на их открытые лица. На их глаза. Не надо его трогать. Давайте оставим их в покое.

– Я согласен… – быстро сказал Принц, – поддержу Аарона.

И через несколько секунд добавил:

– Поразительно, но ему удалось. Он пошел против правил и сломал логику игры. Пожалуй, впервые…

– Я тоже поддержу вас, – кивнул мэр.

Трое переглянулись.

– Значит, режим наблюдения… – начал Принц.

Посмотрел на Аарона и поправился:

– Свободный, без наблюдения. Может быть, присмотрим сначала, чтобы не влипли в неприятности.

– Синг уже…

– У нас новый игрок… двое в черном, – напомнил Аарон. – Тоже видел записи с коридорных зеркал. Близнецы?

– Виктор и Марк все время были со мной, – мэр развел руками. – Это не они.

– Запись утверждает обратное…

Мэр уже открыл рот, чтобы возразить, как Принц прервал его жестом:

– Что-то здесь не так.

Принц повернул кольцо на среднем пальце левой руки. И на нем оказался камень, который он скрытно носил обращенным внутрь.

Из камня на миг вырвался ослепительный синий луч, он осветил зал, стали видны полупрозрачные призраки, бывших здесь за последнее время людей.

Подсветил все невидимые пылинки в воздухе. Они сияли как крохотные звезды.

Принц, глядя на камень, сориентировался и стал внимательно рассматривать пустоту. Его фигура приближалось ко мне все ближе…

По зеркалу пошли волны, и я спешно отозвал точку наблюдения. Сердце билось так, что едва не выскакивало из груди.

Меня раскрыли.

Я не знал, успел ли Принц обнаружить точку наблюдения, и через нее увидеть меня.

И если успел, то что будет дальше?

Я отстраненно размышлял, глядя на мерцающую черноту зеркала, пока тихий звук не вывел меня из оцепенения.

Стук в дверь…

Было глубоко за полночь. Кто это мог быть?

Принц с мэром? Дворецкий?

Или просто ошиблись…

Я не собирался никому открывать. Бесшумно подошел к двери и прислушался. Тишина…

Внезапно стук повторился. Я резко распахнул дверь настежь.

Горел приглушенный свет.

Никого.

Только белый прямоугольник открытки на полу.

Я присел и посмотрел по сторонам. Коридор был пуст.

Поднял открытку.

В ней оказался всего один вопрос.

«Кого вы убьете первым?»

День Второй. Сцена 1–2

ДЕНЬ ВТОРОЙ

#

1.

Когда я проснулся, Ильи в номере уже не было. Сомнамбулой проплелся в ванну, умылся ледяной водой и почистил зубы.

Потом включил запись точки наблюдения, которая осталась в зеркале, и еще раз прокрутил ее сначала.

Внимание привлек камень Принца.

Камень был мне незнаком…

Я несколько раз просмотрел, как Принц управляет камнем, касаясь граней кристалла. Потом отмотал чуть раньше и замедлил запись. При повороте кольца вперед камень появлялся, при повороте назад, исчезал.

И я понял, что Принц скрытно носит кольцо камнем внутрь себя. Скрываясь, камень врастал в его плоть.

Это было пугающе и странно…

Подумал немного и стер запись точки наблюдения.

Увидел под зеркалом жёлтый квадратик стикера в котором рукой Ильи было накорябано послание:

«Пернатый, кончай дрыхнуть. Я ушел. Абуминог.»

Я заглянул в его комнату. Смятая постель, окно открыто. Гитара лежала на месте. В струнах торчал еще один квадратик:

«Бал в три. Опоздаешь, убью.»

Вздохнул и пошел на кухню. На столе лежал следующий квадрат. В нем был нарисован рогатый смайлик с трезубцем, острыми зубами и хвостом. Стрелка указывала на закрытое колпаком блюдо:

«Опять? Ненавижу…»

Я поднял колпак и рассмеялся: там был салат из креветок.

Через двадцать минут, перекусив, я подобрал в гардеробе одежду для бала: светлые рубашку и джинсы, опустил в карман две золотые монеты и пропуск. Стал невидимым…

И теперь был свободен, как ветер.

Я сместился к магическому уровню реальности и прошел сквозь стену. Потом летел бесконечным коридорами гостиницы в сторону западного крыла. Рассматривая гостей, убранство интерьеров.

В одном из восьмигранных залов встретил Аарона. Он давал наставления горничным, что заступали на первое дежурство.

Оставив дворецкого, полетел дальше неосязаемым призраком, проникая сквозь стены и перекрытия, дивясь причудливой архитектуре, множеству пустых комнат, изяществу отделки.

Вскоре я понял, что забрался слишком далеко на запад.

В этом крыле работала лишь небольшая часть гостиницы, обращенная к шпилям городского собора. Остальная, нежилая часть, терялась в степи, погруженная в полумрак и запустение.

Пыль, выдранные с корнем люстры, взломанный паркет, испорченная мышами мебель в чехлах.

И слишком пустая тишина.

Иногда ветви лабиринта зданий смыкались в ловушки, в глухие колодцы, из глубоких стен которых, множеством пыльных глаз смотрели окна. Со дна колодцев произрастал непроходимый лес.

И в нем не было птиц.

Я летел все дальше, кружа вереницами комнат, изломами коридоров, как в гипнотическом танце, очарованный своим скольжением, безмолвием стен, портьер, затянутых паутинным шелком углов. И не замечал, что меня увлекает неведомым магнитом туда, где сплетение зданий обрывается отвесной пропастью.

Вдруг гипнотический полет прервался, и я увидел скользнувшую впереди тень.

Кто-то еще блуждал в этом гиблом месте.

Теперь звук раздался сзади, совсем рядом. Я быстро обернулся. Мне снова показалась, что увидел чью-то тень.

Никого.

И вот, снова спереди…

Я опять обернулся. И вздрогнул, забыв о своей невидимости.

Передо мной стоял Синг.

Его глаза горели синим пламенем истинного зрения. Он видел меня.

Мы смотрели друг на друга несколько мгновений.

А потом Синг прыгнул…

Из моей груди вырвался крик, чудовище двигалось слишком быстро. Я с трудом увернулся от Синга и вылетел в окно. Стараясь не смотреть назад, поднимаясь все выше и выше к облакам.

Сердце колотилось в груди.

Этот сон снился мне на Земле. И в этом сне я умирал.

Я только сейчас понял, что мне всегда снилась гостиница Принца, но тогда, разумеется, я об этом не знал. Синг преследовал меня в коридорах, а потом внезапно настигал… Так же, как сейчас.

И убивал.

Я посмотрел вниз.

С высоты гостиница сливалась с городом в утренней дымке. Мой план не был завершен. Но я мог вернуться к нему позже.

Оставаясь невидимым, я полетел в сторону города, осматривая окрестности при свете дня. Облетел исторический центр, порт, памятник на площади, скалы, побережье и пляжи, отыскал часовню с колодцем.

Потом поднялся до верхней площадки Лестницы Богов.

Встал на нее и вернулся в реальность текущего момента. И едва не упал, вцепился в мраморные перила.

На высоте дул холодный и сильный ветер.

Спрыгнул с площадки вниз и несколько секунд наслаждался свободным падением, ощущая, как перехватывает дыхание и замирает сердце. Перед землей остановился и полетел в сторону каньона.

Я опустился в его бездонную пропасть на самое дно и теперь, не торопясь, брел по высохшему руслу реки. Впереди снова мелькнула тень, но я уже знал, кто меня ждет.

У входа в черный туннель стоял Синг. Глаза Синга светились синим огнем. Он медленно пошел ко мне.

Я толкнулся ногами и вылетел из каньона.

Сбивая Синга со следа, отыскал в ближайшем переулке горизонтальный лифт и набрал три нуля.

Код кабинета Принца.

Этот номер был на всех бланках, картах, визитках.

На самом деле, я даже не знал, где именно в гостинице находился его кабинет. Но был совершенно уверен, что скоро там окажусь.

Я ничем не рисковал.

Принца не могло быть на месте, он готовился к открытию. А кабинет никогда не запирался, таков был его стиль… И этот стиль мне нравился, он вполне мог стать моим.

Через пять секунд я стоял в кабинете Принца. Как и предполагал, коридор был пуст, а дверь открыта настежь.

Я прикрыл ее и огляделся.

Странное чувство охватило меня, будто я тут уже был.

Светлая комната без зеркал. Белые стены, белый потолок, занавески. За окном море и скалы, высота метров тридцать.

Явно не нулевой этаж…

На стене гравюра в черной рамке. Предельно лаконичная – шесть точек. Как на игральной кости, два ряда по три, друг над другом.

Под картиной на подставке два меча в ножнах.

В стеллаже икебана из сухих ветвей и цветов. Рядом, между книг, глубокая рамка, в центре которой притаился глаз. Настоящий глаз с карей радужкой.

Книги самые обычные. В основном – словари. Общего языка, языка живых, языка мертвых, магического языка.

Большая галактическая энциклопедия, история магии, несколько стихотворных сборников. На полке ниже черный паук в стеклянном кубе.

Дагерротип на столе.

В нем запечатлены двое школьников младших классов – брат и сестра.

Было непонятно, кто они, вначале я принял их за детей Принца. И лишь позже понял, что это его ученики, а он их наставник.

Смеющиеся мальчик и девочка в форме местной гимназии, складывали из пальцев треугольники, как земные дети складывают сердца.

Один вверх, а другой вниз.

Девочка сложила верхний треугольник, а мальчик нижний.

В дагерротипе хранилась запись. Я коснулся ее взглядом и увидел тот момент. Картинка ожила, и я услышал их смех, слова любви, обращенные к Принцу.

Прочитал на паспарту цитату, набранную типографским шрифтом:

«Небо вверху, небо внизу,

Звезды вверху, звезды внизу,

Все, что вверху, то и внизу…»

И ниже от руки:

«Грег и Фрея, с любовью. Навсегда.»

Чуть дальше на столе обнаружил папки личных дел и с удивлением узнал наши анкеты.

Оказывается, на нас были собраны досье…

Прикасаться к чужим документам было запрещено. Кодекс однозначно трактовал этот аспект свободы воли. Можно было видеть только то, что было открыто.

Анкета Ильи лежала поверх досье.

Я, улыбаясь, читал ответы Ильи корявым почерком. Рядом рукой Принца были внесены исправления.

Пол: «Ыыы». Зачеркнуто. Сверху твердым почерком Принца: «Оболтус».

Планета проживания: «Альтерния». Исправлено: «Земля 29».

Вид: «Абуминог». Зачеркнуто. «Человек». Зачеркнуто.

Сексуальные предпочтения: «Сольфеджио», пищевые: «Креведко». Примечание почерком Принца: «Прописать абуминогу ремня и креветок».

Виднелся уголок моей анкеты.

Слово «Летчик» не было зачеркнуто, но сверху буквами общего языка добавлено: «Пилот».

Я ощутил на себе чей-то взгляд и обернулся. Паук в стеклянном кубе смотрел множеством глаз.

Куда бы я не пошел, он поворачивался в ту же сторону. И я догадался, почему Принц быстро обнаружил точку наблюдения. Он почувствовал взгляд, вот почему.

Я приблизился к стеклянному кубу.

На спине паука виднелся серый орнамент. Те же шесть точек, что и на гравюре, только соединенных между собой линиями.

Паук выполз к стеклу, поднялся на камень, разглядывая меня. Я коснулся его крохотного сознания. Но, увидев свое лицо, искаженное взглядом множества глаз, вздрогнул и сразу же разорвал связь.

Паук вел непрерывную запись происходящего.

Он охранял кабинет.

Я сделал ошибку не только став видимым, а вообще придя сюда. В этом не было ничего криминального, просто я не хотел, чтобы Принц знал о моем визите.

Кабинет имел статус публичного места, доступного для восприятия, не защищался магией, ни простым запретом или предупреждением…

Он даже не запирался.

Принцу нечего было скрывать. Вся его жизнь была на виду, кроме камня, который он носил внутрь себя…

Я в задумчивости смотрел на паука.

Открыл куб и разместил точку наблюдения в россыпи крохотных черных глаз. Теперь мой взгляд терялся в его взгляде.

Оставалось решить, что делать с записями паука… Память была небольшой, всего три дня. Я быстро промотал ее: ничего интересного, в основном кабинет пустовал. Скорее всего, Принц ничего даже не заметит…

Я осмотрелся истинным взглядом, устраняя следы своего присутствия.

Стал невидимым.

И, проходя сквозь стену, стер пауку память.

#

2.

Бал, который давал Принц в честь открытия Тридцать Первого сезона, начинался пустым и бесцветным днем.

Но еще заполночь, в одном из заброшенных отростков гостиницы-монстра, слуги в черном отперли двери, и в необъятных темных залах, обычно всегда пустых и холодных, были зажжены свечи.

И, гонимый порывами мелкого дождя, я летел над мрачными лабиринтами зданий западного крыла.

По земле стлался туман, из разинутых оконных ртов на меня смотрела хищная чернота. Впереди мерцала цепочка огней, начинался бал, и я беспокойно спешил на их свечение.

Опустился на балкон с причудливыми барельефами на каменных тумбах и лепными вазами для цветов.

Спрыгнул с перил.

Двери были распахнуты настежь. Слышались музыка и голоса. Взволнованный женский голос глубоким контральто читал:

– Предмет насмешек ада, тень…

Я шагнул, отодвигая рукой тяжелый гобелен, и оказался в зале.

Балконные двери располагались рядом со сценой, залитой светом прожекторов. На ней стояла девушка в трагическом платье перед строем мужчин в окровавленных костюмах зомби.

Мое появление прошло незамеченным. Женский голос продолжал:

– … Призрак, обманутый судьбой, бессмертной раною убит…

Я, пригнувшись, крался в первом ряду зрителей, и тут меня окликнули, я оглянулся, но никого не увидел в полумраке.

Женский голос чувственно сказал:

– … Ты обернешь молящий взгляд… – и после паузы, тише. – … И строй кровавый закричит.

Кто-то еще раз окликнул меня, я выпрямился.

Вдруг прожекторы переместили лучи, выхватывая мою фигуру из тьмы, и девушка, указав на меня рукой, завершила обвинение:

– Он виноват…

И строй зомби следом за ней хором подтвердил:

– … он виноват!

Я стоял ослепленный светом прожекторов. В кедах, в рубашке и джинсах посреди гостей в бальных платьях и смокингах.

Конферансье в белом пиджаке вскричал:

– А вот и наш долгожданный герой! Он не полезет за словом в карман… Или полезет? Мы узнаем об этом прямо сейчас…

Издалека раздался презрительный свист и возгласы неодобрения, которые прервались аплодисментами.

Кто-то вскричал:

– Браво!

И повисла пауза ожидания.

Девушка молча смотрела на меня. Зомби улыбались: по сравнению с безупречно одетыми гостями, я выглядел даже хуже, чем они.

Тут до меня дошло…

Это был поэтический поединок, соревнование. Где обменивались смыслами, мне не понятными. И догадался, что должен дать поэтический ответ.

Резкий прожекторный свет мешал сосредоточиться.

Я неожиданно для себя вошел в состояние суперпозиции и тотчас же знал кому и что нужно сказать. Слова вспыхнули в голове, и я повернулся к человеку в белом.

Это был отрывок, которой я учил в школе на Земле.

Стихотворение не казалось хорошим выбором… Сложно сказать, как в суперпозиции интуиция считает варианты. Возможно, произошла ассоциативная привязка через символы «вина», «плоть», «смерть».

– … Мы любим плоть… и вкус ее, и цвет… – читал тихо я, – и душный, смертный плоти запах… виновны ль мы, коль…

Девушка в трагическом платье покачнулась и оперлась на рояль рукой, а по ряду зомби прошла волна. Двое из них опустились на колени не в силах устоять на ногах. Конферансье побледнел, казалось, что он вот-вот потеряет сознание.

В глубине зала раздались сдавленные возгласы и стон.

Кто-то выкрикнул:

– Прекратите, ради бога…

И вдруг я осознал, что от волнения накладываю намерение стихотворения на окружающих, превращая его в заклинание. Но не мог остановиться и дочитал до конца:

– … хрустнет ваш скелет… в тяжелых, нежных наших лапах…

Меня встретила тишина. И в этой тишине еще один зомби упал на колено, и его вырвало на сцену. Больше никто не свистел и не смеялся.

И тут снова кто-то крикнул во весь голос:

– Браво! Браво!

Зал взорвался аплодисментами и криками восторга.

Из-за кулис на сцену, не торопясь, вышел Принц, он забрал у конферансье микрофон и поднес к губам:

– Это был захватывающий раунд… Наш юный герой приятно всех удивил. Он, определенно, заслуживает прощения… Но примет ли условия тот, кто пришел отказаться от условий?

Принц сделал знак, и прожекторный свет вернулся на сцену. Он задумчиво размышлял вслух:

– Может ли быть убит тот, кого убить нельзя? Можно ли убить бессмертного?

Он сделал паузу и посмотрел на меня:

– Скоро узнаем…

Я увидел по его лицу, что мне удалось парировать стихотворный выпад, смысл которого ускользал от меня, и который, возможно, не был безобидным…

Это был игровой ход. Но суть его была непонятна.

Как бывает непонятен странный ход пешкой, сделанный в дебюте гроссмейстером. На первый взгляд лишенный логики, но приводивший к сокрушительному проигрышу в эндшпиле.

Взгляд Принца по-прежнему оставался спокойным, но в глазах, стоящих рядом с ним молодых людей мерцал страх.

Прожекторный свет снова переместился, высветил девушку за роялем в алом вечернем платье и место перед микрофонной стойкой.

Принц вставил в нее микрофон, и они с зомби скрылись в темноте.

В глубине сцены возникло движение, что-то с металлическим звоном упало за кулисами, и перед зрителями возник Синг. Он с воодушевлением преследовал громадную крысу, которая смешно подпрыгивая, пыталась спрятаться под роялем.