Текст книги "Красная помада для бибабо (СИ)"

Автор книги: Алёна Воля

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 22 страниц)

Глава 13

Вас били когда-нибудь в солнечное сплетение? Мне, однажды, еще в школе, на уроке физкультуры прилетел туда мяч. Что чувствует человек в этот момент, слава богу, знают немногие. Глухая боль и невозможность вдохнуть. В тот момент я ощутила то же самое.

Вульф выпрямился, и, поправляя одежду презрительно усмехнулся:

– Теперь, обсуждая где-нибудь на курилке своего урода-директора, не забудь рассказать о том, как…

Дальше я не дослушала. Сорвалась с места, опрокинув стоящий рядом стул, и взлетела по лестнице вверх. Забежала в туалет, закрыв за собой дверь на щеколду, и стала пить воду из-под крана. Пила до тех пор, пока не поняла, что больше не могу. Склонившись над туалетом, запустила два пальца в горло. Вырвала. Потом прополоскала рот и вымыла лицо с мылом. После чего прямым шагом отправилась в свою комнату. Там побросала вещи в сумку и переоделась, натягивая свитер и джинсы прямо на голое тело.

Меня разрывало изнутри с такой силой, что соображение отключилось начисто. Желание вырваться из лап монстра зашкаливало. Еще никто и никогда в жизни так меня не унижал и не оскорблял. Казалось, задохнусь или же сердце остановится. Горечь невыносимо жгла и трепыхалась в груди, разливаясь жгучей волной в стороны.

Выходя из дома, услышала:

– Куда собралась?

Отвернув назад руку, показала средний палец и выскочила на улицу, а там быстрым шагом припустила в сторону центральных ворот «Омута».

Еще до поездки я, разумеется, посмотрела, где находится этот загородный комплекс и знала, что в пяти километрах есть небольшой поселок городского типа. Это означало, что там должен быть как минимум автовокзал. Оставалось только надеяться, что вечерние рейсы маршруток или автобусов никто не отменил, и я смогу добраться до города.

На выходе спросила у охранника в какую сторону мне идти. Тот, немало удивившись, показал – вправо.

Адреналин, снабжающий каждую клокочущую клеточку тела энергией, придавал неимоверных сил, а отчаяние, боль и обида – скорости. Хотите – верьте, хотите – нет, а я в тот момент совершенно ничего не боялась. Ни животных, ни людей, ни приближающейся темноты. И даже мелкий колючий снег не останавливал.

Всю дорогу меня выедала тошнота от пережитого оскорбления. Так ошибиться в человеке! Ощущение было, как будто с разбега ударилась о каменную стену. А от понимания, что это сделал мужчина, который реально притягивал, становилось так дурно, что пару раз останавливалась, чтобы не упасть от болезненных прострелов.

Не буду скрывать, хотелось вернуться и все рассказать ему. Объяснить, что это ошибка, и что так его называла Диана, а не я. Но времени у меня было предостаточно, и чем дальше отходила, тем четче понимала, что смысла-то в подобных объяснениях нет.

Ну хорошо, допустим докажу и допустим даже он поверит. И что? Что дальше? Это изменит произошедшее? Или поменяет его отношение ко мне? Директор вытер об меня ноги. Намеренно. Поставил цель и достиг ее, чтобы отомстить. Все, финиш. Как же мне было скверно и отвратно на душе! До дурноты, до мигрени, до почти вырывающегося крика!

Пять километров прошла за сорок пять минут, а там еще до автовокзала минут двадцать, пока нашла. Людей на улицах уже практически не было. Погода, мягко говоря, стояла не летная. Снег усилился и лепил хлопьями прямо в лицо.

Проклиная нервы и поспешность, с которой одевалась, окончательно окоченев от холода, забралась в пустую маршрутку и дрожала еще с полчаса в ней, ожидая время отбытия. Мне сильно повезло на самом деле. Вот что бы я делала, если бы проснулась на час позже? Опоздала бы на последний рейс. Гостиниц-отелей в поселке не было – это я узнала еще в самом начале, когда только вошла в него. Автобусная станция – без зала для пассажиров, то есть, и там отсидеться бы не получилось.

Домой попала около восьми вечера – замерзшая, уставшая, разбитая. Вначале мне казалось, что дрожу из-за того, что перемерзла, но когда забралась в горячую ванну и просидела в ней около часа, поняла – остаточные явления стресса.

На следующий день проснулась из-за жара. Померила температуру – тридцать девять. К отвратительному душевному состоянию, как будто этого мало, добавилась еще и простуда. Радовало одно – на следующий день можно было спокойно не идти на работу. Да я и не собиралась туда больше. У каждого есть предел, и, как выяснилось, мой уже наступил. Зато теперь болезнь могла сослужить мне добрую службу, как бы это не прозвучало.

Все воскресение я пила жаропонижающее и горячий чай, периодически засыпая и просыпаясь в поту. В понедельник вызвала врача, а узнав, что она будет после обеда, совершила большую глупость: наглотавшись аспирина, отправилась в «Софитэль».

Многие сейчас покрутят у виска и будут совершенно правы. Оправданием служило одно: мне настолько было необходимо срочно разрешить вопрос с увольнением, что все остальное отошло на второй план. Ну не могла я больше это все выносить! Не могла! Свое состояние даже описывать не берусь, потому, что слов таких нет, чтобы передать всю гамму чувств, которую испытывала. Мне было так больно, как на похоронах папы, а может и хуже!

Вначале я отправилась в «Милан», а так как еще вчера предупредила Киру о том, что заболела – своим появлением вызвала ее немалое удивление. Не объясняя, позвала за собой в кабинет. Там собрала мелочи, которые оставались в столе, и рассказала о том, что увольняюсь.

Она особо не расстроилась, но и не обрадовалась. Должность администратора – не фунт изюма, и заместитель это прекрасно знала. Количество отчетов и ответственности не покрывала даже та зарплата, на которую щедрился наш клуб.

Слыша мое тяжелое дыхание и изменившийся голос, Кира прокомментировала:

– Ого. Вот это отдохнула…

– Ага.

– Ты это… дела мне передашь?

– Постараюсь, если вылечусь раньше. – То, что благодаря больничному у меня появилась возможность не отрабатывать положенные две недели, как-то и не пришло в голову до ее вопроса.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Написав новое заявление на увольнение, в бухгалтерию зашла уже со знанием дела, прямиком к окну. Молча положила лист перед кудрявой.

– Януш? – та подняла на меня васильковые глаза. – А… Марк Янович распорядился, чтобы… чтобы вы с заявлением к нему подошли.

– Когда? – не поняла, округлив глаза.

– Ну, когда вам удобно, наверное. Он времени не называл.

– Когда распорядился? – и чуть не добавила «курица тупая».

– Еще утром. А что?

Посмотрев на нее молча какое-то время, отправилась к директору. То, что меня там ожидает еще ушат дерьма, не вызывало сомнений. Его физическое увечье сделало из него монстра. Такой скот не насытится просто так.

Зайдя в приемную, кивнула на дверь.

– Здравствуйте. У себя?

– Да.

Не дожидаясь, пока секретарь свяжется и спросит соизволения, открыла кабинет.

– Здравствуйте, Марк Янович. Желали видеть? – чеканя шаг, подошла к столу и положила заявление перед ним, прямо на бумаги, которые он просматривал. – Подпишите, пожалуйста.

Он демонстративно отложил ручку в сторону и откинулся назад, криво улыбаясь. Видя, что управляющий не станет этого делать, развернулась и пошла к выходу. Там остановилась, и, достав из сумки помаду, которую он подарил мне на день рождения, отправилась назад.

– Наше с вами соглашение я аннулирую в одностороннем порядке. Делайте с Дианой, что хотите. – Бросила подарок ему на стол, увидев, как он поменялся в лице. Тубус по инерции покатился вперед и упал прямиком ему между ног, брякнулся на пол, отскочив, и зашуршал куда-то под мебелью. Если бы за убийство не сажали в тюрьму, думаю, он уже разорвал бы меня на части.

– Ты пожалеешь… – Просычал сквозь зубы.

– Не сомневаюсь. По части мести – вы профи. – Меня начинал давить кашель, а потому поспешила раскланяться. Я подошла к двери и даже открыла ее, но потом закрыла и обернулась. Не выдержала. – Знаете, сестра у меня, конечно же дура безмозглая, и язык у нее без костей, но в одном она оказалась права: вы действительно Гуинплен. Только не внешне. Вы уродливы в душе.

По дороге домой, почувствовала, что мне становится хуже. Пришлось купить бутылку воды и прямо на улице глотать жаропонижающее. В квартиру не вошла, а ввалилась, так как ноги не держали. Сил сделать ингаляцию не осталось, а потому решила прилечь, отдохнуть. Да так и уснула.

Проснулась от настойчивого звонка в дверь.

Ко мне пожаловала врач. Она прослушала меня, задала стандартные вопросы, прописала антибиотик и сопутствующие лекарства. Поставила диагноз «острый бронхит» и открыла больничный. Чтобы не тратить время, я решила сразу же сходить в аптеку, благо она находилась на первом этаже соседнего дома.

Возвращаясь назад, даже не поняла что произошло. Вот проходит кто-то мимо и в одну секунду захватывает меня рукой, припечатывая к себе.

– Ты почему работу прогуливаешь? – спросил Марк Янович, отбрасывая капюшон парки назад.

– Отпустите! – попыталась вырваться, но безуспешно. – Или я позову на помощь!

– Только пикни. И я тебе шею сверну. – Пообещал, а для убедительности положил вторую руку на затылок, прижимая к себе еще крепче. Со стороны мы выглядели наверняка как влюбленная пара, обнимающаяся в темноте.

– Что вам надо?!

– Я задал вопрос.

– У меня больничный! – дернулась еще раз.

– Не ори. Если человек болеет, он должен сидеть дома и лечиться, а не шататься по морозу на улице.

– Отпустите меня немедленно. – Проговорила, чувствуя, как мне становится холодно. Температура опять возвращалась.

– Дурочка… – выдохнул он вдруг. – Ты почему тогда ничего не сказала?

– Пустите. Мне плохо. – Прошептала, теряя остатки сил и терпения.

Вместо этого, он прижал мое лицо к себе, целуя, куда смог попасть, так как я стала уворачиваться. Коснувшись губами виска, а потом лба, замер.

– Ты горишь…

– Боже, идиот какой. – Не стесняясь выражений, простонала в сторону. – Я заболела! За лекарствами вышла! Отпустите или я прямо тут ноги двину!

И только после этого Вульф меня отпустил, но сразу же взял за руку и поволок за собой.

Глава 14

Подтянул меня к своей машине, и, открыв багажник, достал какую-то небольшую сумку. Уже в подъезде спросил:

– Динамика температуры и как давно?

– Какая вам разница? И куда вы собрались? Ко мне домой? Так я вас не приглашала!

– Говорить будем потом. Температура давно, спрашиваю? – нажал на кнопку лифта.

– Я сейчас милицию вызову. – Пообещала мрачно, нащупывая телефон в кармане.

– Полицию. – Поправил, подталкивая в кабинку. – Саш, не дури, я помочь хочу. – Добавил, выдернув мобилку из рук.

– Вы в себе?! – привалившись к стене, потерла глаз рукой. Меня ужасно клонило в сон, и усталость была дикая просто.

– Когда температура стала подниматься? – повторил вопрос.

– Вчера началась. Проснулась с ней.

– Какая?

– Тридцать девять, потом сбиваю.

– И ты приперлась с такой температурой на работу?

– Это не ваше дело. Что вам вообще надо от меня?!

– Какие жаропонижающие принимаешь?

– Аспирин! Обычный аспирин! Чай еще пью! С малиной! – закричала и сухо закашлялась.

– Прибереги силы. Кричать потом будешь.

Оказавшись на лестничной клетке, остановилась.

– Отдайте телефон и уходите. Мне не надо вашей помощи!

– Открывай. – Не обращая внимания, кивнул головой на дверь, прислонившись плечом к стене рядом.

– Вы… вы… – слов не находилось. Такую наглость надо не просто иметь с рождения, а воспитывать и лелеять, чтобы вырастить до такой величины.

– Саш, ну какое «вы»? Ты три дня назад кончала сидя на мне. Открывай, давай.

По мне аж мурашки пошли. Набрав воздуха, просипела:

– Пошел на х..!

– Я сейчас сделаю вид, что не услышал. – Ответил напряженно. – Но только сейчас. Поняла?

Раздался звук открывающегося замка и из квартиры напротив вышла соседка, с собакой на поводке.

– Добрый вечер. – Поздоровалась ко мне, мазнув взглядом по Марку Яновичу.

– Добрый вечер. – Ответила, доставая ключи. Ругаться на лестничной клетке – плохая идея. Теперь половина парадного будет в курсе о том, как я на ком-то… о, господи!

Едва зашли в квартиру, Вульф спросил:

– Ты участкового вызывала?

– Да. – Стягивая куртку, буркнула себе под нос.

– И?

– Сказала, что острый бронхит.

– Где руки можно помыть?

Ничего не ответив, я направилась в кухню. Там набрала очередной чайник и включила. Сполоснула три чашки, удивляясь сама себе. Какого хрена меня должна беспокоить сейчас грязная посуда в раковине?! Разозлившись сама на себя, отправилась в комнату, захватив пакетик с лекарствами.

– Что тебе прописали? Показывай. – Раздался голос сзади.

– Скажите мне, Марк Янович, какого… зачем вы здесь? – Открывая кулек, спросила, не глядя на директора.

Он подошел и присел напротив. Небрежными движениями пальцев перебрал коробочки. Потом поднялся и ушел в коридор, а вернулся со своей сумочкой. Достал оттуда стетоскоп.

– Оголи грудь.

– Что?!

– В темпе. Или помочь? – сделал шаг ко мне.

Была бы я не такой слабой и чувствуй себя хоть немножечко лучше – выставила бы его за дверь любыми силами, но в тот момент одолела апатия. Очень хотелось просто прилечь, и чтобы никто меня не трогал, а потому молча встала и задрала свитер вверх.

Марк Янович согрел дыханием кругляшек и стал слушать, раздавая краткие указания:

– Вдохни глубоко. Еще. Еще. Повернись. Вдохни. Задержи дыхание. Покашляй. Еще. – Отошел, укладывая стетоскоп назад в чехол. – Измерь температуру.

Благо термометр у меня был электронный, а потому долго ждать не пришлось. Тридцать восемь и восемь. Чудесно.

– Покажи горло. – Посмотрел, посветив фонариком, потом измерил пульс.

– Все? Теперь я могу выпить то, что мне прописали?

– Прими парацетамол. И бегом в кровать под одеяло. – Он направился в коридор. – Ничего другого пока не пей. Я выйду ненадолго.

Через минуту хлопнула входная дверь.

Посидев немного в полной тишине и недоумении, встала и выглянула из комнаты.

– Это что сейчас было? – спросила вслух. – Дожилась, уже сама с собой разговариваю…

Первым порывом хотелось закрыться на ключ, чтобы Вульф не смог больше войти в квартиру, но увидев пустой крючок, замерла. Я такое нахальство последний раз наблюдала… да никогда! Даже мачеха, при всей своей беспардонности и хамстве, уже казалась не такой и мегерой.

Подпереть дверь стулом? Вызвать, действительно, полицию? Так телефон-то он забрал! Пойти к соседке и попросить о помощи? Ну да, а то представления в общем коридоре, которое мы устроили, не достаточно, для сплетен!

Глухо застонав, отправилась назад, что бы переодеться. А потом, к своему удивлению, как послушный пациент, выпила парацетамол. Выполнила, так сказать рекомендации врача, пусть и бывшего.

Когда же он вернулся, и я увидела, что было в его руках, мысль пойти к соседке показалась не такой уж плохой. Марк Янович, помыв предварительно руки, стал доставать из пакета шприцы и ампулы. У меня перехватило дыхание.

– Вы… вы зачем это? – глядя круглыми глазами, машинально подтянула одеяло к горлу. – Это что?

– Ляг на живот.

– Мне врач антибиотики прописала. В таблетках.

– Угу. Видел. – Согласился спокойно, набирая в шприц лекарство.

– А вы, собственно кто, чтобы мне уколы назначать?

– Я, собственно, в прошлом бывший медработник.

– Санитар? Или патологоанатом?

Он фыркнул.

– Почти. – Открыл упаковку с ватой и оторвал кусок. – Поворачивайся.

– И не подумаю.

– Если я стану силой стягивать с тебя штаны, одним уколом ты не отделаешься. – Пообещал с усмешкой, отвинчивая крышку у какой-то бутылочки.

По плечам от его слов пошла жаркая волна.

– Только попробуйте ко мне прикоснуться. – Прошипела в ответ.

Марк Янович приложил вату к горлышку флакона и встряхнул.

– Саш, ты же понимаешь, что я хочу сделать как лучше?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍С минуту потягавшись с ним взглядом, молча перевернулась, и, зацепив пальцем резинку спортивных брюк, отодвинула немного вниз.

Не знаю кого как, а меня всегда поражали врачи своей хладнокровностью. Нужно иметь недюжинную невозмутимость и бесстрастие, чтобы спокойно тыкать в живого человека иголками. Пусть даже во благо. Мне, например, такой холодной выдержки не дано от природы.

– Зачем вы это делаете? – спросила, когда он протирал место для укола.

– Расслабь мышцы.

Закусив губу, с достоинством вытерпела экзекуцию.

– Хочу хоть немного реабилитироваться в твоих глазах. – Вынимая шприц, вздохнул. – Я не такая гнида, как тебе, возможно, показалось.

– Показалось?!

– Саш, я сглупил. Очень. Признаю. Злость ослепила.

– И вы всем так мстите, кто дурно о вас отзывается? – отталкивая его руку с проспиртованной ватой и усаживаясь опять на пятую точку, презрительно скривилась.

Он не ответил. Молча одел колпачок на иглу.

– Хотя нет, не отвечайте. Я не хочу этого знать. Спасибо за помощь. Сколько их надо будет колоть?

– Три дня, потом посмотрим по твоему состоянию.

Отвернув одеяло, намеревалась встать.

– Куда собралась? – вопрос острым лезвием полоснул слух. Точно такой же, пару дней назад уже прилетал мне в спину.

Поежившись, сказала:

– Пить хочу. И я вас не задерживаю, Марк Янович.

– Лежи, я сделаю тебе чай.

– Издеваетесь? Или вы садист?

Его правая бровь поднялась вверх.

– Вашему поступку нет названия. Такого слова еще не придумали! Как вы считаете, мне легко сейчас выносить ваше присутствие?! Сколько месяцев вы вынашивали план мести? И теперь вдруг совесть заела? Извините – не верю! Вам нравится издеваться над людьми, да?

– Саш, не было никакого плана. О кличке я узнал недавно.

– Когда? – словарный поток вдруг остановился.

– Это важно?

– Когда?!

– Не помню точно. – Он подошел, и присел рядом, заставив чуть отодвинуться.

– И вы после этого решили поехать со мной в отпуск, да? – догадалась на интуитивном уровне.

– Да.

Ребус в голове сложился, но и другой вопрос возник тут же.

– А соглашение? По поводу Дианы?

– Я не хотел тебя отпускать, что тут не ясного? – криво улыбнулся.

– Что значит «не хотел»?!

– Саша, вся твоя блажь по поводу отношений на работе – для меня ровным счетом ничего не значит. А отказывать себе в своих желаниях я не привык.

– Чего? – прошептала ошеломленно в ответ.

– Если тебе вкусно, то это понимаешь сразу, с первой порции в рот или первого глотка. И я не о еде сейчас. Инстинкты не обманешь.

– И что?

Марк Янович поднялся и молча ушел на кухню, оставив меня в одиночестве переваривать услышанное. Минут через пять принес чашку с чаем и поставил рядом на тумбочку.

– Измерь температуру.

Парацетамол, судя по всему, оказал необходимое воздействие, потому как термометр пропищал, показывая тридцать семь и четыре.

– Хорошо. Завтра будешь измерять каждый час и записывать. Покажешь потом.

– Когда потом? – у меня даже челюсть отвисла.

– Вечером, Саш, вечером. Я заеду. А сейчас ложись спать. – Он развернулся, намереваясь уйти.

– Верните телефон. И ключи.

Директор сделал шаг в мою сторону и положил рядом мобильный. Покрутил на пальце связку, раздумывая, но не отдал, а спрятал в карман.

– Уверен, что у тебя есть запасные.

Я почувствовала, как на нервной почве задергался правый глаз.

– Вы не имеете права…

– Давай не будем сейчас. Поговорим, когда выздоровеешь.

И ушел!

Буря, которая мгновенно охватила меня от такой бесцеремонности, заставила подняться. Схватив стул, потянула его за собой и подперла входную дверь. «Ах ты ж своенравная скотина… мразь с человеческими потугами… мало меня унизил?! Что тебе от меня еще надо?» – шипя себе под нос далеко не литературные ругательства, подумала, что придется менять замки.

Открыла дверь туалета, решив разобраться с естественными потребностями на ночь, чтобы мочевой пузырь не поднял меня завтра в шесть утра, да так и остановилась. От порыва ветра что-то колыхнулось на уровне глаз. Протянув руку, сорвала свое заявление об увольнении, которое Вульф пришпилил кнопкой явно намекая как именно могу его использовать.

То, что я прочувствовала и какие нецензурные слова произнесла – можете себе только представить. Выплеснув накопившуюся злость, отправилась в кровать, где взяла телефон и стала искать помощи у всезнающего интернета. Заснула как младенец – со спокойной душой и четким планом действий.

Глава 15

На следующее утро Марк Янович позвонил мне примерно в десять. Не ответила. Чуть позже написал: «Не забудь измерить температуру. Отпишись». Я и не думала перед ним отчитываться, если бы через пять минут не пришло новое сообщение: «Тебе помочь? Мне приехать?»

– Ссссс… – поджав губы и сдерживая проклятия, потянулась за градусником.

В тот день, мое самочувствие было еще плохим для выхода из дома, а потому, здраво рассудив, что лучше подождать, провалялась перед телевизором до самого вечера. Договорившись со Светкой, чтобы она после работы заехала ко мне и сделала укол – сообщила директору, что в его услугах по этому поводу не нуждаюсь. Ответ был шикарным: «Ты знаешь дозировку?»

Ну не сволочь? Пришлось искать по названию лекарство и читать об инъекциях и прочей медицинской ереси. Понять сколько он мне вколол вчера, не представлялось возможным. Пустых ампул нигде не было. Да, в мусорной корзине я тоже порылась, если что. Насколько у меня «тяжелый» случай, никто ж не сообщал. В том месте, где указывалось, что растворителем может использоваться лидокаин, и, обнаружив его упаковку в кульке, поняла, что придется смириться. Понимаю, что для медработника мои страхи и опасения смешны, но думаю, что обычный человек поймет мои опасения в данной ситуации.

Дала Свете отбой и позвонила к себе на работу, где у секретаря узнала почтовый адрес «Софитэля».

Чем сильнее темнело за окном, тем заметнее даже для себя самой я начинала нервничать. Плюс скачки температуры вымотали до предела. Целый день как в бреду – то впадала в сон, то просыпалась мокрая от пота. Но было гораздо легче, чем раньше, так как периоды с нормальным состоянием увеличились во времени и это очень радовало.

Директор открыл дверь в квартиру, не позаботившись позвонить. Заглянул в комнату:

– Привет. Как самочувствие?

– Здравствуйте. Нормально.

– Температуру записывала?

– Да.

– Показывай.

Молча протянув скетчбук, не глядя на него, уменьшила звук телевизора. Он пробежал глазами, глянул на часы.

– Что ж, хорошо. – Полез в карман и достал мой маленький рабочий блокнот и положил оба на тумбочку. – Кстати, возвращаю.

Как по уму – так я вообще не должна была смутиться, но, тем не менее, покраснела. Отвлекающий маневр тогда мне удался на все сто. Не известно, как бы закончилось дело, если бы Марк Янович отошел к столу и присел бы, например на стул. А с другой стороны – какая теперь разница? Он же в итоге получил, что хотел…

– Ждете извинений? – сощурилась в ответ.

– Нет. Но выводы сделал. – Ответил, отворачиваясь и выходя из комнаты. – Готовь свою вкусную задницу.

Покраснев еще сильнее, и сдержавшись, чтобы не сказать ничего в ответ, перевернулась на живот. То, что он питал некую слабость к этой части женского тела, я поняла еще когда мы поцеловались первый раз. Его руки постоянно туда возвращались, поглаживая и стискивая. Ну а будучи в «Омуте», подозрения на этот счет только укрепились.

Вульф вернулся без пиджака, с закатанными рукавами и полез в кулек, выуживая орудия для пыток мирных граждан.

– Ты ела сегодня что-нибудь?

– Да.

– Что?

– Не помню уже. – На самом деле я выпила за день четыре чашки чая с лимоном, а о еде и не задумалась.

– Понятно. – Ломая ампулу, ответил будничным тоном.

Следующие минуты, пока он шуршал и звякал чем-то, показались вечностью. Уколы это всегда больно и неприятно, а когда их тебе делает человек, которого не хочется подпускать к себе и на пушечный выстрел – особое удовольствие.

В этот момент зазвонил мой телефон. Очень не кстати, так как присаживаясь рядом, директор явно увидел имя на дисплее: «Мишутка». На самом деле это была девушка, с необычным именем Михалина. Она жила этажом ниже и иногда просила присмотреть за кошкой, когда отлучалась в отпуск или по работе на несколько дней. Именно она мне в начале лета посоветовала своего ветеринара, когда понадобилась помощь бабе Лизе с ее кабан… котом.

– Извини, не могу говорить. Наберу позже, хорошо? – выдав все это скороговоркой, отключилась и вздрогнула всем телом, так как Марк Янович, без стеснения откинул одеяло и дернул мои брюки вниз, оголяя мягко говоря, больше пространства, чем следовало. Я уж было открыла рот для возмущения, но почувствовав, как он стал протирать место для укола, стиснула зубы.

Сделав инъекцию, управляющий не поспешил вставать.

– Саш, я понимаю, что обидел… но ты только глупости не делай…

– Обидели?! – натягивая штаны и отбрасывая вату, зло оскалилась. – Вы меня не обидели! Вы меня с говном смешали! Ни за что! Добиваться женщины, чтобы потом унизить – это… это…

– Прости. – Сказал глухо.

– Уходите! – Голос стал срываться, а внутри закипал гнев.

Вульф молча встал и вышел. Минуты через три хлопнула входная дверь, а я, издав стон, накрыла голову подушкой. В груди было горячо, казалось, что кто-то насыпал углей и теперь раздувает. Как же больно!

На следующий день он не звонил и не писал. К вечеру я даже решила, что буду просить Свету таки приехать ко мне, чтобы сделать укол. И не важно, если перепутаю дозировку, настолько тяжелое было душевное состояние, что хотелось кричать.

Сходив к соседке и покормив кошку, когда вернулась к себе, застала Вульфа выходящим из кухни.

– Ты где гуляешь вместо того, чтобы в постели лежать?

– И вам здрасте.

– Добрый вечер. – Внимательно разглядывая с головы до ног, остановился на тапках.

– Я отлучилась на десять минут. Ничего страшного.

– Температура?

– Нет уже. Колеблется в пределах нормы. – Снимая куртку, пошла в ванную и помыла руки.

– Если тебе что-то надо, просто позвони или напиши. Что с кашлем? – без перехода, спросил приблизившись.

– Влажный, откашливается. – Отшатнулась от него.

Тяжело выдохнув, Марк Янович кивнул головой в сторону моей спальни:

– Идем, послушаем тебя.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Зайдя в комнату, вдруг сообразила, что на мне нет бюстгальтера. Тут и без того вся эта процедура в его исполнении не очень нравилась, вернее совершенно не нравилось то, что ощущала, а теперь еще и смутилась из-за отсутствия защитной части женской экипировки.

– Подождите. Мне надо… Две минуты. – И отправилась под его надзором к шкафу, где покраснев, полезла в выдвижной ящик.

Увидев его усмешку, хотела сказать что-нибудь отрезвляющее, но не успела.

– Не напрягайся напрасно. Он будет только мешать.

– В прошлый раз же не помешал? – на самом деле, я прекрасно помнила, как он пару раз порывался мне что-то тогда сказать, но каждый раз замирал, отодвигая в сторону или забираясь стетоскопом под ткань.

– Просто прикройся руками, если так стесняешься. – Сказал, открывая свою сумочку.

Казалось бы – чего мне было робеть, если он и так уже не только видел мою грудь при освещении, а и..? Кгхм… м-да… Но ситуация и настроение творят с нашей психикой чудеса. Оголиться перед ним полностью пусть и до пояса – не могла. Это было выше моих сил.

– Ложись. – После того, как послушал меня с обеих сторон, полез в кулек за шприцем и прочими приятностями.

– Это последний?

– Да. Ингаляции делаешь?

– Угу. – Буркнула, укладываясь на живот.

После укола, Вульф не стал задерживаться. Может, спешил куда-то, а может, не хотел нарваться на разговор подобный вчерашнему – не знаю. Он оделся и сказал из коридора:

– Я тебе поесть принес. Посмотришь на кухне. Закрой дверь за мной. Ключи я оставлю на прихожей.

Не ожидая такого поворота, застыла с открытым ртом. Недаром говорят, что понять женщину невозможно. И это действительно так. Его слова меня… задели. Нет, я, конечно же, понимала, что он не будет стоять на коленях, вымаливая прощение. Да и не хотела этого. Но такой резкий поступок-отречение почему-то выбил из колеи.

Задетое самолюбие вновь напомнило о себе, а потому на следующий день я без каких-либо колебаний пошла на почту и отправила свое заявление заказным письмом с уведомлением. После чего целых три дня прожила хоть и с зудящей ущемленной гордостью, но относительно спокойно.

Почву из-под ног в очередной раз вырвала Диана. Приехала без предупреждения, расспросила как дела, а потом сказала, что нужна помощь. Зная ее, как своих пять пальцев, и, предчувствуя очередную проблему, скрипнула зубами:

– Говори.

– Саш… одолжи денег… мне на аборт надо.

– Чего?! – вытаращилась на сестру дурными глазами. – Ты… ты с ума сошла?!

Эта новость словно удар плетью просвистела и обожгла, заставив вселенную остановиться.

Вот и пришло время рассказать о том, почему я так категорично была настроена против служебных романов. Исповедаться в своих грехах и тайнах.

После института меня по знакомству (!) устроили на работу в одно из крупных издательств оператором ПК, а проще говоря – наборщиком. Там познакомилась с сыном генерального директора. Он работал редактором и был моим непосредственным начальником. Ну и завертелось…

По неопытности, поделилась с коллегой по работе своим безмерным счастьем. А дальше все произошло как в поговорке: «Если секрет знает один человек, – то это секрет, если знают двое – знают полмира, знают трое – знает весь мир». Я прошла все круги ада: сплетни, осуждение, зависть, открытое неуважение, насмешки, пересуды за спиной, подставы по работе…

Служебные романы, как все хорошее, когда-то заканчиваются, а служба-то остается, и изволь каждое утро здороваться со своим неприглядным прошлым. Чтобы не было потом неудобно, лучше и не начинать, так как выход будет один – уволиться.

Я, совершенно не искушенная в отношениях с противоположным полом (дважды целовалась до этого с сокурсниками на вечеринках) девственница, глупая и наивная как птица Додо, со всей искренностью влюбилась и потеряла голову. Ушла в астрал, порхала на крыльях, захлебываясь от восторга выдерживая при этом желчь и гадости от сотрудников, и не хотела возвращаться на землю. А пришлось.

Отрезвление было жестким. Две полоски на тесте для определения беременности и неожиданная реакция любимого:

– Ну, ты же взрослая девочка. Реши этот вопрос сама. Скажешь потом сколько – я оплачу. – А увидев мое застывшее лицо, скривился. – Только не надо разводить тут сопли. Ты еще абортов этих столько за жизнь сделаешь, что и считать устанешь.

Сходив на прием к гинекологу, и узнав, что для принятия решения у меня есть максимум неделя, бродила как в тумане, не ведая как поступить. Любимый же день ото дня становился все нетерпимее и злее.

– Жениться я не готов, извини. Это все так не вовремя сейчас. Зая, ну запишись ты к врачу, пусть тебя почистят, и вздохнем оба спокойно. Какой ребенок, ты только жить начинаешь! Хочешь связать себя по рукам и ногам?