Текст книги "Красная помада для бибабо (СИ)"
Автор книги: Алёна Воля
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 22 страниц)
Глава 11
Директор вернулся с кофе и двумя небольшими бутылочками воды, одну из которых протянул мне.
– Спасибо. – Поблагодарила, примостив ее в дверную нишу. Когда мы отъехали, спросила: – Можно вопрос?
– Давай. – Он даже удивился, явно не ожидая, что я вообще с ним заговорю.
– Почему я? Неужели не нашлось кого-то покрасивее и помоложе?
Марк Янович отпил из картонного стакана и хмыкнул:
– Сколько мне лет, по-твоему?
Сдержавшись, чтобы не брякнуть о том, что меня это вообще не интересует, пожала плечами. Не знаю, делал ли он это умышленно или же непроизвольно, но его попытка завязать непринужденный разговор вызвала раздражение. Не собиралась я с ним общаться. Не хотела. Не могла себя пересилить.
– Что? Даже примерно не скажешь?
– Хорошо. Спрошу иначе. Почему именно я?
Он коротко взглянул.
– Ты про самое начало спрашиваешь, или потом?
Не сдержавшись, нервно потерла пальцами лоб и отмахнулась:
– Все. Забудьте. Не надо отвечать. – И только отвернулась к окну, как почувствовала теплую ладонь на своем колене.
– Давай на «ты», а? – его рука двинулась чуть вверх, отодвигая сумку в сторону.
– Прекратите. – Попросила негромко. – Вы же только что пообещали…
– Я помню. Расслабься. – Пальцы чуть сжали мое бедро и вернулись в коленной чашечке. – Но я же не говорил, что не буду тебя… трогать.
Отлично. Просто отлично! Посидела, успокоившись целых десять минут и все вернулось на круги своя. Прикасаться ведь можно по-разному! А то, как и чем он это мог делать – знала уже лично, не на словах, а на деле так сказать. Мороз пошел по коже. И за что, за какие грехи мне все это?! Ведь уже и так наказана жизнью по самое «не могу»!
– Саш, по поводу «выйти из анабиоза» – это была просьба. – Продолжая наглаживать мою ногу, проговорил, понизив тон. – Ты еще помнишь, что я не люблю дважды повторять?
– А чего вы хотите? – не выдержала. – Улыбок? Смеха? Радости?
– Чем быстрее ты пройдешь все пять стадий принятия неизбежного, тем легче нам будет общаться в дальнейшем. Я хочу отдохнуть. И чтобы отдых этот был приятным. Как ты это будешь делать – мне все равно. Но если у тебя есть неконтролируемое желание его испортить – советую хорошенько подумать прежде…
Директор, наконец, оставил меня в покое, взявшись за руль обеими руками и утопив педаль газа в пол.
На подъезде к «Омуту» Марк Янович стал нажимать что-то на панели машины и в итоге в салоне раздались телефонные гудки. То, что такое в принципе возможно, я узнала совсем недавно, когда с Антоном встречалась. Ну, просто космические технологии в действии, или я – отставшая от жизни. Последние годы металась между домом и работой, не поднимая головы…
– Ой, привет, дорогой! Когда тебя ждать, Марк-джан? – послышался громогласный голос с заметным кавказским акцентом.
– Пять минут, Вардан. Пять минут и буду. – Заулыбался тот в ответ.
– Ты чего раньше не предупредил, а? – запричитал неизвестный на другом конце «провода». – Иду! Уже иду встречать! Эх ты ж… дорогой ты мой Марк-джан…
После этого связь оборвалась, а мы через несколько минут подъехали к массивным воротам, которые открылись, пропуская внутрь на территорию. Так как на улице уже было темно, в свете фар я увидела крупную фигуру, взмахами рук показывающую место на стоянке.
Стоило только выйти, как мужчины стали брататься. Складывалось впечатление, что они не виделись лет десять, минимум. Я прекрасно знала об армянском гостеприимстве и радушии. Лучший друг моего папы – армянин. Дядя Сагател был таким же: большим, улыбчивым, добрым.
Закончив приветствия, Марк Янович представил нас друг другу и подошел к багажнику. Увидев мое намерение взять свою сумку – как бы невзначай оттеснил в сторону. В итоге я молча шла за ними по огромной, и, наверняка очень красивой в теплую пору года территории, слушая в пол-уха беседу.
Через несколько минут все вместе подошли к двухэтажному деревянному дому; вошли под не умолкающий аккомпанемент: «Все лучшее для тебя, Марк-джан». То, что мы находимся в одном из самых дорогих апартаментов – было понятно сразу: дизайн мебели и прочего оформления не оставляли сомнений. Да и Вульф был не из простых смертных вроде меня. Представить его в дешевом номере как-то не получалось. Но не это занимало тогда мои мысли.
– Проходи, располагайся Саша-джан. – Не умолкал Вардан, следя за моей реакцией. Оно, собственно было понятно и вполне нормально, если бы не ситуация в целом о которой он, конечно же не знал.
– Спасибо. – Улыбнулась приветливо, насколько смогла. То, что скоро ночь и мне предстоит остаться под крышей этого дома с человеком, от которого на данный момент хотелось бы оказаться как можно дальше – не выходило из головы. Немного успокаивало то, что, как правило, в вип-номерах спальня не одна.
Судя из услышанного по дороге, нам предстояло заселиться и незамедлительно отправиться в ресторан с приветливым армянином.
Войдя в гостиную, нерешительно замерла на месте.
– Можно я не пойду с вами? – спросила тихо.
– Что так? – повернул ко мне непроницаемое лицо Марк Янович.
– Во-первых, я вам буду только мешать, а во вторых – не голодна.
– Мешать ты не будешь, а Вардан искренне обидится. Не выдумывай.
Получив отказ, лишь вздохнула. Моя попытка остаться наедине, чтобы хоть немного от него отдохнуть, не увенчалась успехом, и тем тоскливее стало на душе.
Я отправилась помыть руки. Подумав, плеснула холодной водой в лицо, и, не успев разогнуться, почувствовала движение рядом. От неожиданности чуть не подскочила на месте.
– Не дергайся ты так. – Раздраженно посоветовал мой мучитель, набирая в ладонь жидкое мыло. – Называй меня по имени и на «ты». Поняла? – смыл пену с рук и взял белоснежное полотенце. – Мне не нужны вопросы от Вардана.
Всю дорогу к ресторану, да и сидя там пыталась понять, что же происходит на самом деле с Вульфом.
Как-то Неля назвала меня высоко-интуитивным человеком, и это действительно было так. Я всегда подмечала такие мелочи, на которые многие не обращают внимания.
То, что у директора вавка в голове – и так понятно. Станет ли нормальный мужчина вести себя подобным образом по отношению к понравившейся женщине? Нет, конечно. Такое поведение можно было объяснить лишь одним – у людей от больших денег часто сносит крышу, и проявляется это по-разному. Но помимо этого, беспокоило другое: странные перепады в настроении и поведении. От пренебрежения и злости до явной заинтересованности и попыток наладить общение. Логики не прослеживалось.
Радушный Вардан накрыл шикарный стол: люля-кебаб, толма, хоровац, лаваши, суджук, бастурма – глаза разбегались. Ну и армянский коньяк, разумеется. К нам присоединилась его жена Шагане и разговор разгорелся с новой силой. Они вспоминали каких-то общих знакомых, говорили о работе, о наглости строительных организаций, о текучке кадров и прочей совершенно не интересной для меня ерунде.
Зачем Марк Янович потянул меня с собой, до поры до времени не понимала, а сообразила, когда он хорошо подвыпив, стал распускать руки.
Нет, ничего выходящего за рамки приличия не происходило. Со стороны все выглядело совершенно безобидно: то проведет рукой по ноге, то вдоль хребта по спине, то наклонится слишком близко. Навалил мне гору еды на тарелку, не обращая внимания на протесты. В общем – расслабился, чем здорово напряг меня.
Каждый из нас в курсе, что пьяный человек может вести себя не адекватно. И чего можно ожидать от него в таком состоянии – боялась даже представить. Там и без спиртного хватало психических отклонений. Разумеется, волновалась я в первую очередь из-за того, что пообещав не применять насилие трезвым, будет ли он держать слово после изрядного количества коньяка?
Его я, кстати, не пила. Лишь делала вид: обмакивала губы и ставила бокал на место. Вардан обратил на это внимание и захотел то ли показательно расстроиться то ли оскорбиться.
– Извините, но я не пью.
– Как так?!
Увидев искреннее удивление, не смогла сдержать улыбку:
– Очень редко и под настроение.
Мне тут же было обещано, что настроение появится, стоит только допить до дна. Усмехнувшись, спорить не стала, но и пить тоже.
– Может, хочешь шампанского? – вопрос Вульфа, явно заданный с умыслом, достиг своей цели. Как закончился мой день рождения – прекрасно помнила. Не то, чтоб я винила во всем игристое вино, но определенную роль оно все же тогда сыграло.
– Нет, спасибо. – Ответила, опустив взгляд в тарелку.
– Можем взять с собой в номер. Хочешь? – наклонился ближе, пытаясь заглянуть в лицо.
– Нет, не хочу.
Он нависал надо мной до тех пор, пока я не посмотрела на него и увидела в глазах… смех. Марк Янович явно пребывал в хорошем расположении духа. Надолго ли?
«Вот и превратилась ты, Сашка, в собаку, которая считывает настроение хозяина просто глядя ему в глаза» – поежившись от собственных мыслей, извинилась и отлучилась в туалет.
Спать мы отправились около двенадцати ночи, когда уже все порядком устали и начали поочередно зевать.
Выйдя на улицу – с наслаждением втянула в легкие морозный воздух.
– Скоро зима. – Озвучил мои мысли директор, натягивая на голову капюшон.
– Да… – выдохнула в ответ.
Он взял меня за руку, переплел пальцы и повел в сторону коттеджа.
– У тебя есть кто-то? – неожиданный вопрос вызвал непреодолимое желание ответить нечто вроде: «Не ваше дело» или «Вас это не касается», но наученная горьким опытом, сумела совладать с чувствами.
– Нет. Нету.
– А Антон Кушнарев? Насколько я понимаю, бывший сокурсник? – его рука чуть сильнее сжала мою.
Подобрав отвисшую челюсть, ответила:
– Друг.
– Дружба между мужчиной и женщиной – чистой воды фарс.
– У нас была симпатия. Давно. Еще во время учебы. Но как-то… не сложилось.
По мере приближения к нашим апартаментам, беспокойство, несмотря на спокойную беседу, стало нарастать со скоростью снежной лавины. Войдя внутрь дома, я уже практически дышала через раз.
Марк Янович прошел вперед и уселся в кресло. Внимательно посмотрел на меня:
– Спокойной ночи, Саша. Выбери комнату, которая понравится.
– Спасибо. – Еле слышно прошептала, и, подхватив свою сумку, быстро ушла на второй этаж.
Принимая душ, никак не могла успокоиться. В то, что отделалась испугом, как-то до конца не верилось. Мне казалось, что он подготавливал меня весь вечер: все эти поглаживания, касания, обнимания…
Что ж, оставалось только выдохнуть, и, если ночь пройдет без приставаний – уверовать в то, что слово Марк Янович держит.
Утром проснулась и первое, что почувствовала – запах кофе. Потерла глаза, потянулась и дернулась изо всей силы. Помните фильм «Дикая орхидея»? Там есть эпизод, где главный герой сидит в кресле и смотрит на спящую девушку, дожидаясь, когда она откроет глаза. Примерно так все и было наяву. Управляющий «Софитэль» сидел недалеко и не сводил с меня взгляда. О, мироздание!
– Доброе утро. – Сглотнула, уставившись на него не мигая.
– Доброе утро. – Он сделал глоток из чашки. – Как спалось?
– Хорошо, спасибо. – Ночью на самом деле мне снился какой-то кошмар. О чем не помнила, но ощущение жара паники еще блуждало по телу.
– Собирайся. Пойдем завтракать. – Сказал и не двинулся с места.
Делать нечего, благо, что пижама на мне была, словно выписанная их пансиона для благородных девиц – широкие штаны и кофта такая же.
Умывшись и почистив зубы, вернулась, и к удивлению застала Марка Яновича на том же месте. Он сидел, откинув голову назад, и смотрел в потолок, думая о чем-то.
– Скажи мне, Саш, а то, что промелькнуло тогда, на твой день рождения, это было искренне, или так… по пьяни? – вдруг задал вопрос, заставив меня остановиться.
Отвечать я не поспешила. Достала вещи из шкафа и взяла в руки косметичку, собираясь отправиться в санузел, чтобы переодеться. Какие откровения он ожидал, учитывая все, что случилось после?
– Я не хочу об этом говорить. – Не оборачиваясь, ответила, когда уже стояла на пороге. Господи! И где он взялся на мою голову?! Отвратительный и притягательный одновременно. Дикая, адская смесь!
Глава 12
Последующие дни удивляли все больше и больше. Гораздо позже я поняла, что Вульф выбрал единственно возможный и верный путь для достижения своих целей. Он не домогался меня открыто, но трогал постоянно. И если вначале я морщилась, вздрагивала и терпела, сцепив зубы, то к концу пятого дня уже воспринимала спокойно. Как сказал товарищ Достоевский: «Ко всему-то подлец-человек привыкает!» Так и я, несмотря на огонь, бушующий внутри, со временем остыла.
Марк Янович выбрал тактику родителя. Отношение напоминало как к ребенку, которого определили в детский сад. Да, ты не хочешь быть там, да, слезы-сопли и вот это вот все, но выбора у тебя нет, и придется смириться и с удовольствием ходить, потому как без удовольствия – будет больно неприятно и дискомфортно.
Загородный комплекс «Омут» напоминал современный санаторий. Сауны, бани, хамам, ванны с добавлением неизвестных минералов, травяные чаи, два бассейна, конные прогулки, а летом (как значилось в рекламном проспекте) – пляж, теннис и даже гольф – и это только малая часть всех услуг. Помимо всего мы подолгу гуляли. Марк Янович поначалу в приказном порядке, а потом с моего молчаливого согласия выбирал только ему понятные маршруты и всегда чудным образом успевал вернуть нас к обеду-ужину в необходимое время.
Он задавал простые вопросы, но о себе ничего не рассказывал. Я же и не интересовалась ничем в ответ. Лишь однажды спросила, после того, как услышала вопрос о том, что делает девушка с высшим экономическим образованием в сфере услуг.
– Так сложилось. – Чуть сморщилась. – Как часто бывает – пришла, думая, что временно, а в итоге уже третий год. А вам… вам нравится то, чем вы занимаетесь?
– Вполне. – Улыбнулся и тут же потянулся к зазвеневшему телефону, но прежде, чем ответить на звонок, сказал: – Хотя, честности ради, должен сказать, что это далеко не предел мечтаний.
В «Омуте» не смотря на погодные условия, отдыхающих было достаточно. Не много, но и не мало. На выходных приезжали целые компании, арендуя дома для уик-энда. Конечно же, предвидеть то, что случилось – не мог никто. И, тем не менее, это послужило толчком в изменении моего отношения к директору.
Мы лежали на шезлонгах у бассейна, оба расслабленные после массажа. С другой стороны заседало несколько молодых парней с девушками. Они явно были «навеселе». Вели себя громко, развязно; дурачились и кричали друг на друга. Золотая молодежь – есть такой диагноз.
Я молча ковырялась в телефоне, просматривая ленту событий в одной из соц-сетей, где была зарегистрирована. Подружка Светка выложила кучу новых фотографий. Она недавно рассталась с ухажером и теперь вовсю пыталась показать как ей не плохо и как жизнь удалась, не смотря на.
– Саш, ты верхом ездила когда-нибудь?
– Нет.
– Хочешь?
– Нет.
– Почему?
– Потому, что боюсь лошадей.
– Я заказал на завтра конную прогулку.
– Это без меня. Если я вдруг захочу убиться, то выберу более… э-э-э… умиротворенный способ.
Эта фраза почему-то рассмешила Марка Яновича. Он спустил ноги с шезлонга и сел, глядя на меня.
– Умиротворенный – это какой?
– Ну, не знаю… снотворное там… газ можно на ночь включить…
– Ты серьезно?
– Я сказала: «если».
В этот момент в бассейне, судя по возгласам что-то произошло. Молодежь, разрезвившись, переместилась в воду. Что за брачные игрища они там устроили – неизвестно. Только в итоге парни, судя по всему, не рассчитав силы, в буквальном смысле слова притопили одну из барышень. Они стали вытаскивать ее, заорав о помощи.
Марк Янович, словно пружина отделился от лежака и через пару секунд уже был возле них. А дальше все происходило так, словно у меня перед глазами разыгрывались учения по спасению утопшего. Он явно знал, что делать:
– На колено! – рявкнул на парня, который оказался ближе всего, после чего подхватил тело девушки, укладывая животом на его согнутую ногу.
Когда я, увлекаемая каким-то нездоровым притяжением, тоже подошла, смогла увидеть, что он запустил пальцы ей в горло, судя по всему провоцируя рвотный рефлекс. Изо рта на пол потекла вода.
Потом стянул вниз, укладывая ее на спину; приложился ухом к груди, слушая, есть ли стук сердца. А дальше последовал непрямой его массаж и искусственное дыхание. Думаю, каждый хоть раз в жизни видел, как это делают спасатели. Такие репортажи обязательно в начале купального сезона показывают по телевидению.
Но. Я вам скажу: это очень большая разница, видеть манекен или синеющего на глазах человека. Вы вот знаете, сколько раз нужно нажать на грудину и сколько раз выдохнуть пострадавшему в рот? Тридцать и два. Я запомнила это на всю оставшуюся жизнь.
На третьем круге девушка закашляла, после чего Марк Янович тут же перевернул ее на бок, придерживая голову. Увидев пену и воду, которую она выталкивала, содрогаясь всем телом, мне стало плохо.
Между присутствующими пронесся вздох облегчения. Сотрудники, которые до этого прибежали на зов, и, замерев вместе с остальными, следили за тем, что делал мой директор, засуетились. Барышню усадили на шезлонг, укутав полотенцами, и по настоянию Вульфа была вызвана скорая.
– Есть такое понятие, как вторичное утопление. – Произнес он сквозь зубы. – Если в легких осталась вода – она может вызвать отек.
В этот момент в зону бассейна ворвался Вардан, и следующие десять минут я уж и не знала, кого следует успокаивать: несостоявшуюся утопленницу или его. Репутация заведения могла пострадать, а потому, он захватил всю компанию и потолкал к выходу, словно шкодливых котят.
Марк Янович подошел ко мне.
– Испугалась?
– Да. – Ответила правду, и, развернувшись, отправилась к своему лежаку. Ни спрашивать, ни комментировать ничего не стала. Может, он спасателем когда-то работал? Глядя на его фигуру – вполне мог бы. Нет, он не был накачанным мачо. Скорее жилистым каким-то. Есть такая порода людей – им и в залах пыхтеть не надо особо, что бы тело имело пристойный вид.
Заметив мой взгляд, Вульф усмехнулся, как отлично умел – криво, а я покраснела, как будто меня застукали на чем-то непристойном.
В тот вечер Вардан в очередной раз позвал в ресторан. Помимо дружбы, он, судя по всему, хотел отблагодарить «Марка-джана». Из семи дней, что мы на тот момент пробыли в «Омуте», пять раз ужинали с ним.
Чувствуя после увиденного странный озноб – выпила коньяка. Сразу уточню – немного, а потому, списывать на алкоголь все, что было дальше – не стану.
Общение в ресторане лишь немного коснулось инцидента, но мой директор быстро замял эту тему. И все же слова Шагане заставили задуматься.
– Опыт не пропьешь, да, джан?
Любопытство взяло верх и я, улучив момент прогуглила в телефоне: «Марк Янович Вульф». Полистав немного, отложила его, пребывая в смятении. Как оказалось, в прошлом он был реаниматологом. Информацию смогла выудить благодаря форумам, где люди оставляют отзывы о врачах.
Есть такая поговорка: «Героев не судят». И вот как-то так получалось, что, несмотря на всю мою непрошибаемую каменность и обиду, позиции пошатнулись. Это не означало, что я забыла об унижении или об отчаянии и ужасе, когда вынуждена была согласиться с его условиями, нет. Но он планомерно целую неделю оттапливал меня, словно льдинку. Приучал к себе, к постоянному присутствию рядом, к прикосновениям, к тому, что он не зверь…
И в довершение ко всему – поступок настоящего человека, а значит этот мужчина не настолько гнилой изнутри, как мне до этого казалось.
Не знаю как, но Вульф почувствовал изменения во мне. Или как еще можно объяснить то, что распрощался с друзьями раньше, чем обычно, да и выпил всего бокал спиртного?
Уже по дороге к коттеджу я знала, что произойдет дальше. И он знал. Нутром своим чуял, а потому молчал, хотя обычно всегда пытался вывести на беседу.
– Спокойной ночи. – Все еще пытаясь удержать свои позиции, пожелала, поднимаясь наверх.
– Спокойной ночи. – Отозвался Марк Янович в унисон спокойно, задумчиво как-то.
Пошла в душ только из желания отодвинуть неотвратимое, так как мылась буквально пару часов назад, после бассейна. Во мне болезненно натягивалась струна, сотканная из нервов, предчувствия и ожидания.
Хотела ли я его? Хотела. Не смотря на всю абсурдность и кошмарность ситуации, на то, что нарушу незыблемое правило, а так же на то, что усложню свою жизнь во-стократ. Влечение неподвластно контролю: либо оно есть, либо его нет.
Напоследок умывшись и почистив зубы, долго рассматривала свое отражение в зеркале. Вдруг он уйдет к себе и все останется как прежде?
Войдя в комнату, свет включать не стала. Подошла к окну и остановилась, обхватив себя руками за плечи. Слух уловил, как скрипнула дверь. Пришел. Он в тот день был героем, а им, как известно, полагается награда.
Приблизился ко мне сзади вплотную, обхватил и прижал к себе. Потом одна рука скользнула вверх, обхватила горло, заставляя положить голову ему на грудь и поднимая за подбородок, чтобы дотянуться губами к моим губам…
Есть у меня такое наблюдение: чем дольше длятся поцелуи – тем больше возбуждаешься и тем ярче потом секс. Он это правило, судя по всему знал. Или же целоваться очень любил. Или же… ему нравилось целовать меня…
И было в этом все: затуманенный рассудок, начало пути к раю, сладкая обреченность и предвкушение от пока еще неизведанной новизны. Марк Янович вел меня сквозь нахлынувшие ощущения, не оставляя шанса на неподчинение, туда, где гильотина острого желания вот-вот была готова упасть на натянутый до боли канат внизу живота.
Давайте будем честными: если мужчина не привлекает, сколько бы он вас не целовал – эффекта будет ноль. И тем кошмарнее мне было признаться себе, что, не смотря на все – он возбуждал меня. Как и почему это происходило – загадка, тайна за семью печатями.
Сил в какой-то момент практически не осталось, воздух вокруг казался слишком липким и вязким, им невозможно было дышать. На ринг вышла ее величество страсть. Не помню, в какой момент окончательно отключилась от реального мира. Наверное, тогда, когда вся его нежность и ласковость улетучилась, уступая место многовековым инстинктам. И все, что было потом, скорее напоминало гон в животном мире, – эдакий естественный зов природы.
У меня на тот момент около года не было близких отношений, а потому чувствовала некоторую скованность поначалу. Сердце стучало в набат, руки не слушались. Но он, кажется, и не замечал всего этого: обнимал, ласкал, стискивал, не ожидая инициативы и беспрерывно целуя, как будто опасаясь, что оттолкну или начну вырываться, или произнесу сакраментальное «нет»…
А стоило мне только чуть податься назад, с той лишь целью, что бы ухватить хоть немного кислорода, одним движением еще сильнее прижал к себе, давая почувствовать степень своего возбуждения и бессловесно объясняя, что все, поздно идти на-попятную. Уже не отпустит, даже если умолять начну.
Отвлекся буквально на секунду, устраиваясь у меня между ног:
– Ну что, бибабо? Как на счет спектакля для взрослых?
…
Как там, в бульварных книжонках пишут? «Он брал ее с неистовой силой?» Так вот он меня не брал, а драл. Другим словом это просто назвать нельзя. Именно драл: выгибая и распахивая так, как хотел, поражая фантазией и силой; не церемонясь, не спрашивая, с каким-то диким остервенением и ненасытной жаждой; заставляя исчезнуть весь окружающий мир в жестком ритме движений, таких же незыблемых и древних как он сам.
Проснулась на следующий день в одиночестве. Прислушалась к тишине и улыбнулась. Впервые за несколько недель. Откуда взялось ощущение счастья – не знаю, но это было прекрасно. Такое шелковистое и радостное состояние, когда не ходишь, а паришь, летаешь…
Кстати о «ходишь». Поднимаясь с кровати, чтобы одеться, была немало удивлена количеству мышц собственного тела. Болело, кажется везде.
Я заглянула в комнату, где ночевал раньше Марк… кгхм… Янович, потом умылась и почистила зубы, после чего спустилась по ступенькам на первый этаж. Мой директор был там: стоял у окна и пил кофе. Повернулся, пытливо глядя, а мне, почему-то не достало сил смотреть в глаза.
Улыбнулась и поднырнула ему под руку:
– Доброе утро.
– Доброе. – Усмехнулся, отставляя чашку в сторону и обнимая за плечи.
– Который час?
– Почти три.
– Три?!
Он развернул меня лицом к себе и обхватил ладонями за скулы, поднимая вверх, заставляя таким образом посмотреть на него. Взгляд у него был непроницаемый, застывший какой-то, мертвый. Уже тогда стоило бы обратить на это внимание, ведь неясная мысль темной дымкой проскочила на задворках сознания, но я сделала ошибку, отогнав ее.
– У меня для тебя подарок. – Сказал, отпустив. Полез в задний карман и достал… помаду! Открыл. – Можно? – кивнул, спрашивая разрешения.
– Хм… – удивленно подняла брови. – Неужели мне настолько идет красный?
– Очень. – Выдохнул и с педантичной тщательностью и точностью принялся красить мне губы.
Это было очень… необычно, скажем так. Неправильно. И почему-то неприятно волнительно. Не могу объяснить.
Закончив, внимательно посмотрел, как бы оценивая свое мастерство, и отложил помаду на журнальный столик, к пустой чашке. Опять обхватил мое лицо и довольно долго любовался проделанной работой, после чего его руки переместились на плечи и настойчиво надавили. О том, что он от меня хочет, поняла, как только колени коснулись пола.
– Я же тебя измажу… – сказала тихо, следя за его пальцами, которые привычными движениями расстегивали болты на джинсах.
То, что произошло дальше, не хочу вспоминать. Женщины – существа подстраивающиеся и прогибающиеся, а я не исключение. Все происходило довольно грубо и с толикой применения силы. Вытерпела просто потому, что его манера заниматься сексом, как показала прошлая ночь, была далека от утонченных будуарных утех.
Когда же все закончилось, Марк Янович приложил пальцы к моему рту, предупреждая:
– Даже не вздумай. – Дождался пока проглочу и присел рядом на корточки. Потрепал по щеке, словно собаку, и, не убирая руки, стал водить большим пальцем по губам, словно вытирая, а на самом деле размазывая остатки помады еще сильнее.
– Скажи мне… и каково это? Кончать под Гуинпленом, сосать у Гуинплена, а? – спросил, не сводя немыслимо тяжелый взгляд.
Я непроизвольно отпрянула назад и стала неловко отползать.
– Что? – спросила едва слышно.
– Ты же так меня прозвала?
