Текст книги "Пари на мажора (СИ)"

Автор книги: Алёна Снатёнкова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 12 страниц)

– Тогда я вообще не понимаю, что ты у меня дома делаешь? М? Чего пришел? Остался бы со своей новой фифой и ей бы мозг выносил. А то сам поднялся, чай приготовил, а потом ворчишь. Что ты за человек, Корнеев? Сам себя хоть понимаешь?

– Опять затараторила. Обиделась, что ли?

– Нет. Нужен ты мне, Корнеев, чтобы обижаться на тебя. Сказал и сказал. Мне все равно.

И отвернулась от него.

Честное слово, глаза мои видеть его не хотели. Уж лучше на клоуна, переодетого в инопланетянина, смотреть буду, чем на этого гада. Дружить он со мной не хочет. Да это кто из нас еще не хочет? Это мне Корнеев не нужен. Иметь такого друга – худшее, что может в жизни произойти. Он же вампир. Всю энергию из тебя высосет и еще добавки попросит.

– Мамаева?

О, первый заговорил.

– Чего?

– Тебе таблетки принести?

Нет. Не нужна мне его помощь.

– Сама принесу.

Скидываю с плеч плед и одновременно с парнем поднимаюсь с дивана.

– Лежи!

– А ты сиди! – рявкаю в ответ, делаю шаг вперед и тут же начинаю падать на Корнеева, потому что я слепая курица, которая если бы на ноги посмотрела, то увидела бы, что они все еще в плед завернуты.

Полет наш был недолгим, а приземление разным.

Не пугайтесь, я нормально приземлилась. Все прошло гладко и мягко. А вот Мирон…

Мало того, что на столик завалился спиной, так и я еще на него сверху свалилась.

Так и лежали мы несколько секунд, смотря друг на друга. Я на него, а он на меня. И молчим, главное, будто для нас это нормально – вот так валяться.

– Корнеев? – нарушая гробовую тишину, первая открываю рот.

– Чего?

– А зачем ты за меня так схватился? Ну, мы ведь упали. Руки уже можно с моей поясницы убрать. Или тебе так комфортно? Если да, то можешь оставить. Я нежадная.

– Чего? Мамаева, слезь с меня! Живо! Раздавишь. Дышать уже не могу.

Ах, раздавлю?

Я?

Да за такое его казнить надо на центральной площади.

– А ты старайся и дыши, – наклоняюсь к его лицу ближе, угрожающе рыча. – И не ной. Еще слово, и я тебя точно заражу. Будешь потом с красным носом ходить. Посмотрю я потом, как за сопливым Корнеевым девки бегать будут.

– Не надейся. У меня иммунитет хороший.

Ну, это вызов, девочки.

Я решила, что надо доказать парню, что он простой смертный и иммунитет у него такой же, как и у всех остальных.

А как это сделать? Правильно! Корнеева надо поцеловать. Микробы шустрые, быстро к нему перебегут, он даже опомниться и не успеет.

Когда уже к губам его прильнула, другой вариант в голову пришел. Я ведь могла и просто чихнуть на него. Но этот вариант я сразу же вычеркнула из списка, как только Мирон ответил на поцелуй. Стало жарко. Очень жарко. И тело Корнеева перестало быть мягким. Он напрягся. Руки его крепче сжались на моей пояснице, сильнее захватывая меня.

Боже!

У меня дыхание перехватило от такого напора. Сердце бешено застучало в груди. Что он делает? Я же свихнусь. Стану овощем и до конца своих дней буду этот момент в голове прокручивать.

Эх, теперь я Олю стала понимать. За такой поцелуй можно и дурой прикинуться, которая за парнем бегает. А мне теперь и прикидываться не надо. Дура – самая настоящая. Дышать уже была не в силах, а все равно продолжала к парню прижиматься.

В какой-то момент я будто начала парить в воздухе. Глаза распахнула, а мы уже на столе не лежим, а сидим.

– Не надо со мной играть, Василиса. Я не железный.

– А я… Я… Я…

А что я? Теперь у меня дар речи пропал. Мы хоть и разговаривали, но я все равно продолжала сидеть на парне. И знаете, удобно так было. Будто идеальный стул для своей попы нашла. Решено! Покупаю. Даже если ради этого придется продать почку.

– Злишься теперь на меня? – шепотом спросила я, опустив голову. – Да?

– Свихнулась?

И снова его губы пошли в атаку. На этот раз нежнее. Руки скользили по моим бедрам, придерживая, будто Мирон думал, что я решу сбежать. А я ведь не смогу. Все силы бросила на этот самый поцелуй. Он был таким… Живым и настоящим. Будто первый в моей жизни. Я замерла, наслаждаясь каждым прикосновением. Настолько отключилась от реальности, что не сразу услышала скрип под нами, а затем и грохот. Столик, который мама так тщательно выбирала в магазине, развалился, не выдержав таких чувств на себе. И опять Корнееву больно приземляться пришлось. Я же, как и в прошлый раз, не пострадала.

– Уверена, если мы не встанем, то точно к соседям провалимся.

Думаете, Мирон руки убрал и помог встать? Не-а. Не было такого. Голову откинул и каким-то обреченным взглядом на потолок посмотрел.

Что он там такое интересное разглядывает?

– Ты чего? Только не говори, что я тебе что-то сломала. Отвечу сразу: я тебя заразить пыталась. Ломать кости в мои планы не входило. Клянусь.

– Молчи, Мамаева. Сейчас лучше молчи.

– Почему? – сглатывая, тихо перепрашиваю у него.

– Потому что я не знаю, как быть дальше, – выдохнул он. – Тупо не знаю. Первый раз со мной такое.

Первый раз? Что именно? Спросить хотела, но не решилась.

20.

В себя я пришла только тогда, когда в свою комнату сбежала. Да, трусливо получилось, но это лучше, чем сидеть с красными щеками рядом с парнем и пытаться дыхание восстановить.

В зеркало смотрюсь и совсем не узнаю себя. Мало того, что нос клоунский, так и губы теперь такие распухшие, словно их жевал кто-то.

Корнеев!

Да он чуть не съел меня, гад. Еще немного, и одни косточки от Василисы остались бы. Сумасшедший парень. Главное, я его просто чмокнуть хотела, а он… Еще и лапал. Ух, до сих пор все тело дрожит. Попробовала умыться, но мало помогло. Глупая Вася. Сама нашла приключение на свою задницу, а теперь пытается холодной водичкой отмыться.

Фиг мне, а не успокоение.

Знаю себя. Теперь спать перестану, прокручивая в голове то, чем мы с Мироном занимались на журнальном столике, который выкинуть придется. Надо же было додуматься Корнеева целовать. Не спорю, понравилось так, что с удовольствием бы повторила, но в итоге сделала все только хуже.

И что теперь делать?

Как из комнаты выходить?

Сты-ы-ыдно. Жуть. Это же… Я… Сама… Корнеева… В губы… И он тоже хорош. Дал себе свободу. Забыл, что ли, как еще совсем недавно видеть меня не хотел? А как кричал? Как словами бросался? Точно забыл. Ну, или вместо меня другую представлял. Бросил Олю и быстро новую нашел. Вообще, возможно, что он и лиц их не запоминает. Вчера одна, сегодня утром другая, а после обеда – Василиса Мамаева.

Ой, и я теперь есть в этом кровавом списке.

– Мамаева? С тобой там все нормально?

Чтоб меня…

От звука его голоса дернулась так, что все тюбики, которые на раковине стояли, полетели вниз, с грохотом падая на пол. Блин! Руками рот зажала, смотря по сторонам. За дверью Корнеев, под ногами гель для душа. Отличный, блин, день.

– Василиса?

– Я нормально. Нормально! – кричу, салфеткой пол вытирая. – Руки мыла и случайно полку задела. Ты только не заходи, Корнеев. Здесь все в геле для душа, упадешь, испачкаешься. Потом счет мне выставишь или, еще хуже, заставишь одежду твою руками в речке стирать.

Говорю и сразу понимаю, какой бред несу. Опять рот себе закрыла. Грязной салфеткой.

– Фу-у-у. Какая гадость! – громко заорав, начинаю рот полоскать.

Что за день сегодня такой?

То взлеты, то падения.

Не успела я привести себя в человеческий вид и перестать морщиться как человек, который гель для душа проглотил, как дверь открылась.

Скажу так, кажется, Мирон несильно удивился, увидев погром в ванной и меня, пытающуюся рот отмыть. Прислонился к двери и руки на груди скрестил, мол, я так тебя и представлял, Мамаева.

– Я тут это… Ну… Это… Хотела… А потом… Понял, да?

Скептически оглядел мое лицо.

– Нет. Не понял.

Жаль. Хотя я тоже не поняла, о чем сказать хотела.

– Умывалась и полку рукой задела.

– А полка где?

Ее нет. Ну, чего он к словам-то цепляется? Раковина, полка, какая разница? Главное же, что я свалила все. Доказательства все перед его глазами. Чего он допрос устроил?

– Под шкаф улетела. Можешь одну меня оставить? Мне надо…

Замялась, не зная, как убедить парня выйти.

А он, вместо того чтобы покинуть помещение, внимательно посмотрел на меня и на то, как я чистой рукой губы продолжаю вытирать. Честное слово, на секунду его глаза покраснели.

– Твой телефон разрывается.

Буркнул и вышел, дверью хлопнув.

Что это с ним?

Ничего не понятно.

Опять к зеркалу развернулась и на себя будто глазами Корнеева посмотрела. Целуется с ним девчонка, потом сбегает, и находит он ее в ванной, когда она усердно рот полоскает.

Мамочки! Он же подумал, что я…

Бросив все, спотыкаясь, побежала за парнем. В гостиной его нашла. Рядом с тем самым столиком. Посмотрела на парня, потом на стол, потом поймала на себе взгляд мужской и опять покраснела.

– Я растерялась, – начинаю, пока молчание не успело затянуться. – Ты меня так целовал, а потом еще стол этот. Нужна была передышка.

– Напомню, что ты первая начала. Я к тебе не лез.

Так все и было. Жалею ли я? Не-а. Говорю же, после таких поцелуев либо замуж выходят, либо в психушку попадают. Зная Корнеева, мне только психушка светит. Но это осознанный шаг. Я готова пару недель там поваляться.

– Но ты меня и не остановил. Сам продолжил. И вообще, в этом деле двое участвуют. Или один, но с помидором. А ты не помидор, Корнеев. Так что мы оба виноваты.

– А что я должен был сделать? Оттолкнуть тебя, что ли?

– Ну, нет, – замялась, не зная, куда смотреть.

– А что? Знаешь, Мамаева, я в эти ваши девчачьи игры играть не собираюсь. Это для малолеток. Сначала она сама лезет, а потом заднюю дает. Что за бред? Мы в детском саду, что ли?

Если перевести его слова на наш девчачий, то получится: «Мамаева, ты дура? С головой своей дружишь или вы давно конфликтуете?»

– Да не играла я, – бурчу себе под нос. – Говорю же, просто растерялась. С тобой никогда такого не случалось? В жизни не поверю.

– Ну, я точно не бегу рот мыть, когда с кем-то поцелуюсь.

Права я была.

Так он и подумал, поэтому и дверью хлопнул.

– Я не после этого рот мыла. Просто гель для душа…

– Еще и с гелем? – глаза Мирона раскрылись от ужаса.

Господи, сделай, пожалуйста, так, чтобы этот разговор поскорее закончился. Или же отмотай время назад на момент, когда я еще не сбежала из этой комнаты.

– Дай договорить. Пожалуйста. – Увидев, что Мирон кивнул, сделала шаг вперед. – Стыдно мне стало. Взяла и накинулась на тебя, как на шоколадный торт после шести. Это было… Осознанно, но я будто отключилась. Понимаешь, я никогда так себя не вела. Вот если ругалась с кем-то, то этого человека потом стороной обходила. Не разговаривала с ним и уж точно целоваться не лезла. А с тобой так не получается. – Проглатываю ком в горле и тут же продолжаю: – Я не пожалела. Правда. Поверь, сейчас я себе чуть язык не откусила, чтобы признаться в этом, но сказать надо было.

– Если не хотела, зачем тогда призналась?

– Так правильно. Чтобы ты не думал, что мне было противно с тобой целоваться. Наоборот. Видел же, что в ванной все тюбики валялись? Вот, я хотела все убрать, ты в дверь в этот момент постучал. А дальше… Гель, салфетка, и я рот прикрыла. Этой самой грязной салфеткой.

Секундная пауза, а потом он выдает короткое:

– Ты чудик, Мамаева.

Ну и пусть. Буду чудиком. Но зато я не стала юлить и сказала все то, что на душе было. Без вранья и ненужных наездов на парня. Могла бы начать верещать, доказывать, что Мирон сам во всем виноват и вообще меня подставили. Но не стала же. Совесть чиста. А Корнеев пусть хоть как меня называет после этого. Это его дело.

Пожав плечами, села на пол и начала сломанный столик разглядывать. Мало ли, вдруг починить получится.

– Василиса, даже не пытайся. Ему место на свалке. Легче новый купить.

– Наверное. Жалко, конечно.

– Все-таки жалеешь?

– А ты?

– А что я?

– Жалеешь? У тебя же и девушка есть. А я об этом знала, и все равно полезла.

– Во-первых, у меня нет никакой девушки. Это я говорю на случай, если ты начнешь поедать свой мозг чайной ложкой, обвиняя себя во всех смертных грехах.

– А во-вторых?

Я замерла. Кажется, даже дыхание перехватило, потому что я отчетливо слышала собственное сердцебиение. Руки задрожали. Зачем, спрашивается, опять с вопросами полезла?

Знаю же, что положительный ответ убьет меня. Надеюсь на то, что Мирон скажет «нет»? И правда наивная.

– А во-вторых, почему-то кажется, что проблем после всего это станет только больше.

Свой ответ я произношу почти с удовольствием:

– Ясно.

– Ясно?

– Да, Корнеев. Мне все ясно. Теперь давай придумаем, что будем делать с этим столом. Надо скрыть все вещественные доказательства нашего с тобой греха. Если мой паникер папочка узнает, чем мы занимались, то меня запрут в башне, а тебя на кол посадят.

Корнеев резко слез с дивана и начал мне помогать.

Испугался кола, что ли?

Какой трусишка.

– Хочешь, я с ним поговорю? – почти оглушает меня парень. – Объясню, что с тобой все нормально и что надо не за тебя беспокоиться, а за тех людей, которые тебя окружают.

– А что с ними?

– Своими выходками ты их до психушки доводишь, Мамаева.

Чего? Неужели поцелуй так быстро «помог» и Корнеев уже бредить начал?

– Кого я довожу? Никого не довожу, не придумывай.

– Меня, например. Вообще не представляю, что с тобой делать дальше. Ты же сумасшедшая. Ненормальная и диковатая.

Провоцирует, да?

Обломись.

Фиг тебе, Корнеев, а не скандал. Я последнюю фразу восприняла как комплимент.

21.

– Так, Мамаева, я тебя точно когда-нибудь прибью!

С грохотом опустив бумажные пакеты на пол, Лея подходит к моей кровати с таким видом, будто она прямо сейчас собралась собственноручно исполнить свою угрозу. Для наглядности ей даже топор не нужен. На лбу написано: «Я – твоя смерть, Василиса. Прощайся с жизнью, конец твой близок».

Ее телефон вовремя затрезвонил, отвлекая подругу от задуманного.

– Да, дедуль. Я ключи нашла, не надо дверь ломать. Он уже приехал? Быстрый какой. Тебе никакую дверь ломать не надо? – отодвинув телефон от лица, спрашивает у меня. В ответ закатываю глаза, мысленно крутя пальцем у виска. – Не, ей не надо. Отбой тогда. Лежит, дедулечка, лицо красное, как у тебя после бани. Не-не. Палату тоже отменяй. Сами справимся. Я позвоню.

М-да. Поспала, называется.

Пока Лея продолжает болтать, беру телефон в руки и вижу кучу пропущенных.

– Я не слышала, когда ты звонила.

Подруга скептически оглядывает мое лицо, присаживаясь на край кровати.

– Не слышала она. Пока ты не слышала, я от волнения ногти грызла. Блин, ехала и представляла, как найду тебя в ванной голую, мокрую и уже холодную. Хоть сообщение бы написала. А так… На звонки не отвечала, в сети тебя не было.

– И ты сразу запаниковала. Все нормально со мной. Уже лучше себя чувствую.

– Конечно запаниковала. Ты целые сутки на связь не выходила. Ладно ночью еще, но сегодня весь день. Пришлось деда вызывать. А он палату в клинике забронировал, мужика какого-то вызвал, чтобы дверь выломать. Это еще хорошо, что я про ключи вспомнила. А то завалились бы к тебе всей Гуляевской делегацией, потом бы не выгнала.

Это сколько же я спала? Судя по тому, как напряжена подруга, год. Это минимум.

Помню, как Мирон пошел стол выкидывать, вернулся не сразу, хотя мусорка рядом с домом, зато с двумя пакетами из соседнего продуктового. После я пила чай, потом мы все-таки досмотрели ту идиотскую передачу про инопланетян, а потом… Блин. А что было дальше?

Может, я отключилась?

Упала?

А Корнеев, увидев мое безжизненное тело… Стоп! Где он?

– Слушай, а ты, когда вошла, чужую обувь рядом с дверью не заметила?

– Думаешь, у меня было время обувь разглядывать? – фыркает подруга. – А что такое? У тебя в гостях кто-то?

Я тут же забыла про подругу и в гостиную рванула. Лея что-то вслед бурчала, мол, кобылка окрепла, уже на ногах стоять может, но я на ее шутки внимания не обращала. Мне вдруг показалось, что Корнеева и вовсе у меня в гостях не было. А все картинки, которые мозг подкидывал мне, всего лишь плод моего больного воображения.

Зажмурилась, прежде чем в комнату зайти.

– Вась, ты нормальная? Что случилось? – спросила Лея. – Ты меня так не пугай. Подскочила, побежала… Кого ищешь?

– Что? Никого не ищу. Я так… Просто…

Выдохнула и обратно в спальню поплелась.

Ушел, значит.

Я старалась, очень старалась не принимать близко к сердцу его исчезновение, но мысленно то и дело погружалась в воспоминания. Нет, конечно, он и не обязан был сидеть у моей кровати. Но вот так уйти. Не предупредив. И даже без записки.

Обидно стало. Очень обидно.

Упала на подушку, укрывшись с головой одеялом.

Не буду о нем думать.

Не буду, и все.

Никто меня не заставит.

Лея не сразу идет за мной. Сначала обходит всю квартиру и, судя по звуку, даже в шкаф в прихожей заглядывает, только потом ко мне возвращается.

– Здесь точно кто-то был, – шмыгает носом. – И кажется, я даже его знаю. Парфюм какой-то до боли знакомый.

Пришлось приспустить одеяло. Немного. Прям чуть-чуть, чтобы на Гуляеву посмотреть.

– Освежитель воздуха, – бурчу в ответ, пока ее фантазия не разыгралась. – Морской бриз.

– Другого ответа я и не ждала, – фыркнула Лея, затем поднялась, подняв пакета с пола, вышла из комнаты. – Ну, офигеть! – закричала спустя несколько секунд. – Я ей тут продуктов притащила, а у нее холодильник забит так, что можно целую роту солдат прокормить. Тетя Наташа приезжала, что ли?

Подруга мыслила в верном направлении, это означало, что в любую секунду может всплыть имя Корнеева, а мне этого совсем уж не хотелось.

Не спрашивайте почему, сама не знаю.

Делать нечего, встала и поплелась на кухню.

– Нет. Она тоже болеет. А если тебе интересно, кто мой холодильник забил, то я скажу. Но сначала ты мне расскажешь, что у вас с Сухановым. М? Согласна?

– Чего?

– Того. Откровение за откровение.

Лея мнется несколько секунд, потом закрывает холодильник, садится на стул и, скрестив руки, начинает:

– Да легко. Между мной и этой недоразвитой обезьяной ничего нет и быть не может. Теперь твоя очередь.

– Хорошо. А я доставку заказывала.

– Хм… – Гуляева явно не такого ответа от меня ждала. – И? Курьер хоть красивый попался? Высокий? Блондин?

Ох, как же сложно.

Ну как рассказать?

Я же сама еще не поняла, что у нас вчера с Корнеевым произошло. Вернее, поняла, но вывод никакой не сделала. Поэтому нет никакого смысла трезвонить попусту.

Но и Лея просто так не отвяжется.

– Если скажу, никому не расскажешь? Лея, пообещай. Суханов не должен знать.

– За кого ты меня принимаешь? Я когда-нибудь болтала лишнего?

– Короче, вчера Корнеев подвез меня до дома, поднялся в квартиру, мы поцеловались, а потом он сходил в магазин за продуктами.

Лея удивленно заморгала, открыв рот. И так она сидела, пока я не засмеялась.

– Отличная шутка. Ха-ха. Вообще не смешно, Мамаева.

– Ты бы свое лицо видела.

– А ты свое. Так правдоподобно обманывать… Актриса, блин. Не хочешь говорить, ну и не говори.

И опять к холодильнику вернулась, обиженно отвернувшись. Ну вот, вроде и правду рассказала, а все равно обидела. И мне обидно стало, что она не поверила. Но и убеждать Лею в своей правоте тоже не хотелось. Почему? Не знаю. Чувствовала, что надо молчать. Время не пришло. Сама не разобралась в себе. Тем более Корнеев ушел. Если скажу подруге, что не обманываю ее, а Мирон потом вернется к своим грозным заводским настройкам, то я автоматически в Олю превращусь.

Не-е, иногда и правда стоит молчать.

Звонок в дверь заставляет нас синхронно обернуться. Я замерла. Даже дышать перестала. В голове рой мыслей. Вернулся? Мирон вернулся?

– Кто там? – крикнула мне в спину Лея, когда я бросилась к двери.

– Понятия не имею.

Но сейчас узнаю.

22.

Щеки начинают дико пылать, когда, открыв дверь, я вижу перед собой Кира. Его улыбчивая физиономия портит остатки моего хорошего настроение, а его вид…

Несколько масок на лице, точно больше трех, розовые резиновые перчатки на руках, которые он, наверно, купил в хозяйственном магазине около дома. Какой-то дурацкий комбинезон, непонятного цвета с длинными рукавами. Увидев меня, вытягивает руку вперед, демонстративно делая шаг в сторону.

– Ты чего?

Мало того, что он своим приходом меня расстроил, так еще и поведение такое, будто боится чумой от меня заразиться. Раздражает, в общем.

– Так, Мамаева, держи своих микробов у себя во рту. Меньше разговаривай и не дыши в мою сторону. И так рискую, приехав в твое больное логово.

– Чего? Офигел, что ли, прямо с порога мне рот затыкаешь. Ты, между прочим, сам ко мне завялился. Я тебя не звала. Если наглеть собрался, сразу возвращайся туда, откуда пришел. Ясно?

Нормальный, вообще? Ведь сам заявился, на минуточку, я его не просила приезжать, так еще и с порога начал командовать. Бесит. И вроде как не сам Суханов, хоть я и рявкнула на него, признаю, а вся эта ситуация злит. Потому что не того я ожидала увидеть.

Чувствую себя ребенком, которому за пятерку обещали купить компьютер, а подарили деревянные счеты. Головой же понимала, что в дверь не Корнеев стучит, но все равно бежала, на стены натыкаясь, словно в чудо верила. Когда наивной быть перестану? Как только увидела, что Мирон ушел, сразу же в голове промелькнуло, что больше он не вернется. Тогда еще пообещала себе не думать о нем. И что? От звонка в дверь сорвалась, тапки по пути теряя. Эх, ничему меня жизнь не учит.

Просто…

Ну, обидно.

И горько.

И грустью не с кем поделиться. С подругой о таком не поговоришь. Она поддержит, конечно, но с жалостью в глазах. Мол, не парься, это же Корнеев. А я и так знаю, что это Корнеев.

Все!

Хватит!

В руки себя беру и забываю одно гадкое имя.

– Меня Корней сюда отправил. – не совсем радостно поясняет Кирилл. – Сказал, тебя здесь уже кондрашка схватил и надо спасать больную, пока в мир иной не перешла. Я не хотел! Отмазывался! Но наш общий друг умеет за ниточки дергать, поэтому… Вот! Держи. Здесь таблетки какие-то, уколы, но сразу говорю, колоть тебя не буду, не надейся.

– Мне и не надо.

– Хорошо. Потому что от вида крови меня мутит.

Даже через несколько масок видно, как Кир облегченно выдохнул.

– Спасибо. – Бурчу себе под нос, пакет из его рук забирая. – Подожди! Мирон попросил тебя приехать?

– Ага. Он самый. – кивает, – Васек, без обид, но я пойду. Дел много, еще цветок полить надо, сто лет его не поливал, а еще…

– Вась, кто там? – громко кричит из кухни Лея.

Суханов, который еще секунду назад, тихонечко отходил в сторону лифта, резко тормознул, выпрямился, и кажется, передумал бежать.

– Гуляева?

Киваю в ответ.

Ух, как глаза загорелись.

– Вспомнил! Мирон просил меня проследить, чтобы ты все таблетки выпила. – уже обходя меня стороной, важно заявлял парень, проходя в квартиру. – Друг я хороший, придется следить.

– Это цитата? – улыбнулась первый раз за день. Не думайте, ромашки в животе не зацвели от этой новости. Просто смешно такой бред слышать. – Он прям так и сказал?

Ага-ага, так я и поверила.

– Слово в слово. – тут же подтвердил Сухой, спотыкаясь на своем же кроссовке. – Гуляева, у тебя подруга болеет, порядок в доме навестить не можешь, что ли?

Через секунду Лея уже была в коридоре, грозно наматывая полотенце на кулак.

– Что здесь делает это наглое насекомое?

– Эй! Разве так можно про подругу говорить? – возмущенно переспрашивает парень. – Васек, не обращай на нее внимание. Никакое ты не насекомое. Человек. Девушка.

– Я тебя сейчас прибью. – Зарычала подруга.

– Вчера еще собиралась. Так и не дождался. Передумала?

Лея делает шаг в его сторону.

– Стой! Стой! Стой! Ты с Мамаевой контактировала. Теперь ко мне подойти сможешь только тогда, когда справку предоставишь о том, что полностью здорова. Понятно?

Почему-то меня все игнорировали, будто и нет меня в комнате.

– Кир, расслабься. Я себя нормально чувствую.

– Серьезно? – хмыкнул парень, – А сразу не могла сказать? Парюсь тут в этих перчатках.

Скинув их на пол, парень развел руки в разные стороны.

– Ну, Гуляева, теперь можешь налетать.

Закатив глаза, я пошла заваривать чай. В голове в этот момент была только одна мысль: почему Мирон сам не приехал, а отправил ко мне Суханова? Я во сне храпела, и он испугался? Или что-то не то сказала, поэтому он и ушел? Тогда почему не ушел сразу же? Зачем было ждать, пока я усну?

Блин, опять загоняюсь.

Тряхнув головой, включила чайник, и когда поставила на стол три кружки, ко мне присоединились гости, которых я не приглашала.

Суханов, как обычно, с дурацкой улыбкой на лице, а вот Лея с красными щеками, и сжатыми губами. Опять бесится.

– Вась, ты извини, я из твоего пакета банан стащил. Корнею не говори, а то скажет, что мне доверить ничего нельзя.

– Голодный? Может бутерброд сделать?

После того, как Мирон с Леей забили продуктами мой холодильник, я могла побыть в роли гостеприимной хозяйки.

– Мне кто-нибудь объяснит, что здесь происходит? – не выдерживает Лея. – Пакеты эти. От Корнеева. Суханов – курьер. Чего это наш злыдень таким добреньким стал? Вась?

Пожимаю плечами и отворачиваюсь.

– А чего он сам не приехал? – продолжает подруга.

Хороший вопрос. Я бы и сама его задала, но как-то не решилась.

– Так, не смог,– парень тянется к пакету с конфетами и одним движением разрывает его, – Маман его тоже заболела. Утром в больницу ее возил. Он и меня утром просил приехать, но я это… Не сразу проснулся.

– Тетя Наташа в больнице? – захлопнула шкаф. – Как она?

– Нормально уже. Мирон с ней сидит, пока батя его не приехал.

Парня я почти не слышала, мысленно уже переодевалась, попутно вызывая такси.

– Ты куда? – крикнула мне вслед Лея.

– Я к ним поеду. Может что-то нужно будет.

– С ней же Мирон.

Подруга шла за мной и встав в дверном проеме, скрестила руки на груди.

– И что? Я помочь хочу. Тетя Наташа всегда мне помогает. И, если попрошу, приедет в любое время суток. Да и вообще… Поеду и все.

Гуляева хмыкнула.

– Вась, а ты ничего не хочешь мне рассказать?

Я остановилась напротив комода, и посмотрела на подругу. Наверняка ее фантазия уже начала работать в бешенном темпе.

Пожала плечами.

– Нет, кажется.

Поверила?

Не-а.

По глазам видно, что не поверила. Но это и не важно. Вернее, не так важно. Главное, теперь я знала, почему Мирон уехал. Хотелось надеяться, что именно по этой причине.

Не знаю, зачем мне понадобилось в цветочный заезжать и выбирать самый громадный букет ромашек, но вот я его купила и теперь стою рядом с подъездной дверью и не могу номер квартиры набрать, потому что ничего не видно за этим чертовым веником. Тогда я думала, мол, тетя Наташа болеет, радостей в жизни поубавилось, поэтому надо ее как-то порадовать. А сейчас дошло: дело не в количестве цветов. Любой букет подошел бы. Но я выбрала именно этот из-за возможности спрятаться за ним, если Мирон начнет морщиться при виде меня. И вот сейчас стою почти под его дверью и не знаю, как в дом попасть. Руки заняты, между ног пакет зажала, остается биться носом, надеясь, что у Мамаевых кости крепкие.

Судя по звуку, мимо меня кто-то прошел и засмеялся.

Так жалко выгляжу, что ли?

Вот же…

Попробовала рукой дотянуться до кнопок, не получилось. Ромашки в рот попали, пришлось плеваться.

За спиной кто-то закашлял.

– Ура! У меня тут… Не получается. Помогите, пожалуйста, дверь открыть.

Смешок.

Еще один любитель смотреть на трудности других людей? Интересно, меня вся эта ситуация просто бесит или нервы сдают перед встречей с тем, с кем вчера на столе целовалась? Наверное, второе. Если все так, значит, нельзя срываться на посторонних, ведь они не виноваты, что я по-идиотски выгляжу, а в голове у меня манная каша с комочками воспоминаний.

Кнопки запищали, а затем дверь со скрипом открылась. Хотела уже вперед рвануть, но вовремя про пакет вспомнила. Пришлось затормозить и наклониться.

Эх, зря.

– Знакомые бедра, – воскликнул тот, которого я поблагодарить за помощь собиралась, а сейчас хочу веником по башке огреть. – Мы раньше не встречались?

– Не в этой жизни.

Что я делаю?

Как в детстве учили? Если пристает неадекват, молча собираешь ноги в руки и бежишь, стараясь не оглядываться. Знала же, но запаниковала. Никогда еще с такими не сталкивалась.

– Блин, и голос знакомый.

Не успела опомниться, как осталась без букета, с вытянутыми вперед руками и с таким лицом, будто сейчас кусаться начну.

– Подружка Гуляевой! Точно ты! Говорю же, где-то видел такой за…

Сглотнула, лицо обормота разглядывая.

– Никогда по физиономии не получал за такие слова?

– За какие такие? – вполне правдоподобно удивился он. Прокудин! Вспомнила! – Но ты точно знакомая мегеры. Вы это… Разговариваете одинаково. Если обидел, пардоньте. Не хотел и не планировал. Я такой. Что на уме, то и на языке.

– Ясно. Осторожнее, когда-нибудь обязательно влетит.

– Намек понял, начну учить Пушкина. А ты чего здесь? Только не говори, что ко мне в гости зашла. Все равно не поверю в такую удачу.

– Я к Корнеевым! – рявкаю, когда Прокудин начинает слишком пристально меня разглядывать.

– А-а-а. Значит, Мирошке, как обычно, повезло. И вот все за ним бегают. И всем он нравится. Вот посмотри на меня и скажи, чем я хуже? Не сможешь так сказать. Не хуже. Но ты все равно к нему пришла. Обидно. Опять. Огорчу, красавица, он здесь больше не живет.

Теперь я знаю, как выглядит зависть. Она зеленая и пахнет чем-то приторно-сладким. Не спрашивайте, как я это поняла. Сама не знаю. Просто так показалось.

– Ясно. Спасибо за информацию. Отдай цветы, пожалуйста, мне идти надо. Очень спешу.

– Говорю же, не живет он здесь. Тут родители… А-а-а-а, так ты в курсе. Стоп! Пришла с родителями знакомиться?

И как отвязаться от него?

Русским же языком говорю, что идти мне пора. Не понимает. Продолжает вопросами заваливать. У них с Корнеевым конфликт какой-то, не пойму?

– Типа того.

А что?

Подумает, что я почти замужняя дама, и отвянет.

– Типа того? Уф, я прям свет увидел в конце туннеля.

Чего? Какой свет еще? Темнота вокруг. Пусть не надеется.

– Не-не. Все серьезно у нас. Вот, хочу родителям понравиться. Говорят же, что свекрови – змеи. Решила свою сразу задобрить, чтобы не шипела лишний раз.

Прости, тетя Наташа, что гоню на тебя, но у меня выбора нет. Уверена, ты бы вошла в мое положение, если бы этот разговор услышала.

Говорю и вижу, как у парня интерес ко мне в глазах тускнеет. Эй, да он чуть букет не уронил. Пришлось подхватывать.

Так мы и встали.

Прокудин с одной стороны держал, а я – с другой.

– А ты интересная. С виду такая пай-девочка, а внутри… – опять во взгляде что-то загорелось. – Точно Корнеев?

– Угу.

– Любишь, что ли? – смеясь, спросил он.

– Люблю, – заявляю и тут же на месте подпрыгиваю, когда дверь подъездная со звоном открывается и с грохотом закрывается.

– Раз любишь… – протягивает парень.

Судя по всему, от меня отстали. Не успела я как следует обрадоваться, как над ухом голос знакомый и наглый прогремел:

– Эй, а вы не офигели тут? Зажиматься в другом месте будете. Брысь отсюда.