Текст книги "Пари на мажора (СИ)"

Автор книги: Алёна Снатёнкова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 12 страниц)

Сначала сглатываю и только потом начинаю смотреть в сторону, и вижу, как женщина на носочках, по стеночке пытается из комнаты выскочить.

Ну и ну.

Вот это поворот.

А как же наше обещание? Да мы почти на крови поклялись горой стоять друг за друга. Такая подстава. М-да, все-таки нельзя этой женщине доверять.

– Вы что здесь делаете?

– Это она меня притащила! – мой палец сам показывает на Корнееву. – Заставила. Я не хотела.

Чего это тетя Наташа такое удивленное лицо сделала? Значит, ей убегать можно, а мне защищаться нельзя?

Не-не, может, в ее время и были такие правила, сейчас их отменили. Теперь каждый спасает только свою задницу.

– Ма, что за дела? Мы с тобой договаривались! Ты не заявляешься сюда без приглашения, а я…

– А я тебе супчик хотела сварить.

Эй! Отмотайте назад. Я хочу услышать продолжение. А он… Что? Что он должен сделать?

Может, мне в будущем понадобится эта информация, а они замолчали на самом интересном месте.

– И ее с собой притащила! Не подумала, что она в этот супчик что-нибудь подкинет?

– Он мои мысли читает. – Я почти в ладоши хлопаю. – Я же вам сразу сказала, что он так и подумает.

– Молчи! Просто молчи! – рявкает, оборачиваясь ко мне. – Тебя и так слишком много. И вообще, выйди из моей комнаты, Мамаева.

Ой-ой-ой, вроде повзрослел, а все равно выгоняет, как маленький. Чего опять боится? Что я его игрушки в руки возьму? Или найду что-то такое… Или кого-то… Олю? Эх, не подумала, что надо чемодан под кроватью искать. Вдруг получилось бы спасти человека. Вернее, Олю.

– С удовольствием, Корнеев, – морщусь и, демонстративно задрав голову, двигаю в сторону двери.

–  Стоять! Я сказал, из комнаты, а не из квартиры, – доносится в спину. –  Мы еще не договорили.

13.

– Я не собиралась вламываться к тебе в квартиру. Просто… Просто так получилось.

– Не собиралась? Скажи еще, что ты не знала, куда едешь.

– Знала. И если хочешь знать, то я….

Вообще, хотела сказать, что я была против, но пришлось замолчать, прикусывая язык, смотря на женщину, стоящую за спиной Корнеева. Все та же тетя Наташа, только взгляд расстроенный. Господи, да я себя никогда в жизни не прощу, если после моих слов всю свою злость Мирон на нее направит. А мне уже не привыкать. Иммунитет появляется на Корнеевский рык.

– Ой, чего ты так разорался? Подумаешь, в гости заскочили, пока тебя дома не было. Тоже мне трагедия.

Конечно, взломом это не назовешь, у нас все-таки ключи были, но все равно за такой поступок почетная грамота нам не светит. И частично я понимаю бешенство Мирона. Никому бы не понравились посторонние люди в доме, пока хозяин отсутствует. Но… Парень все равно перегибал палку.

– Мамаева!

Ну вот опять. Об этом и говорю. Слишком много злости. Ему бы с психиатром не помешало встретиться. Надо все же учиться гнев контролировать. Так и свихнуться можно.

– Ма, а вы чего все добиваетесь? Сначала вам надо было, чтобы я с ней нянчился, а сейчас решили ко мне притащить, чтобы я и сон ее царский охранял? А дальше что? В квартире ее прописать и кровать освободить?

– Чего? – это я уже от возмущения плеваться начала. – Да никто в здравом уме с тобой жить не захочет. Ты о чем вообще говоришь?

Бровь Мирона взлетела вверх.

– А кто сказал, что у тебя ум здравый? Напомнить, где ты находилась, когда я пришел? В моей спальне! Здравомыслящий человек будет шариться по чужим комнатам. А ты шарилась!

– И что? Я там просто стояла. Не панталоны твои пересчитывала, а всего лишь за дверью стояла и ничего не трогала. Если это так важно, то ты заявился почти сразу же, как я вошла туда.

– Заявился? Заявилась сюда ты, а я домой к себе вернулся. Разницу улавливаешь?

– Улавливаю. Не дура.

– А похоже, дура, раз решила, что можешь делать все что захочешь только потому, что я тебя подвез. Мы с тобой в друзей играть не будем. Поняла?

Э-э-э, это он о чем?

– Ма, сделай так, чтобы она молчала.

– А ты чего за маму цепляешься? Женщина ради твоего желудка по пробкам ехала, чтобы сынулю накормить, а вместо благодарности слушает твой вой.

– Не учи меня жизни.

– Ну, кто-то же должен.

Так, как бы точнее описать все, что сейчас происходило в комнате? Закрываем глаза и представляем двух животных. Напротив молодой и красивой лани стоит фыркающий носорог, у которого правый глаз дергается. Все вокруг замерло. Гробовая тишина, которая не предвещала ничего хорошего. Меня потряхивало, конечно, но я это умело скрывала. А вот Корнеев не мог. Все на лице было написано.

– Как из милых и прекрасных детей вы смогли превратиться в двух лающих собак? – встав между нами, разочарованно произносит мама Мирона. – Вы только послушайте то, что говорите. Орете друг на друга, будто вы женатые старики на пенсии. Разве так можно?

Кто мы?

Стоило мне только повернуть голову и посмотреть на Мирона, как тут же из его глаз полетели искры. Ну, отлично. Мама его говорит, а злится он на меня. Хорошо парень устроился. Ничего не скажешь. Теперь за каждый пустяк на мне отыгрываться будет?

– О, а вот и женатый старик объявился, – фыркает женщина, вытаскивая из кармана телефон. – Так, не покалечьте здесь друг друга, пока я с мужем разговаривать буду. Мирон, к тебе обращаюсь. Не будь язвой.

Сказала и, проходя мимо сына, щелкнула его по носу, отчего он поморщился.

Эх, тетя Наташа, слабенький у вас удар. Даже я бы сильнее долбанула.

Наверное, Корнеев мысли читать умеет, напрягся, шею размял и прищурился, глядя на меня.

– Ты же не собираешься меня калечить?

Мирон нахмурился.

– Ну и отлично. Я тогда пойду, пока возможность появилась. Если твоя мама спросит, скажи, что мне Лея позвонила и попросила срочно приехать. И скажи это спокойным тоном, чтобы она не подумала, что ты меня выгнал. А то начнется. Опять помирить нас захочет, и только бог знает, что она выдумать может ради этого. Уже проходили. Пора это прекращать. Поэтому будь котиком и сделай вид, будто мы резко нашли общий язык. Тогда точно все отстанут.

Ой, я не хотела его котом называть. Честное слово, само как-то вылетело.

– С ума сошла, что ли? Нашли общий язык? Я в ваши игры играть не собираюсь. И врать не люблю. Сама с ней разбирайся, тем более вон как подружились.

Не пойму, он мать свою ревнует, что ли?

– Мы просто с ней шторы выбирали. К тебе это не имеет никакого отношения.

– И как? Ничего не получилось, и вы подумали, а не поехать ли нам к Мирону, пока его дома нет? Знаешь, Мамаева, я к тебе домой не суюсь, и ты ко мне не суйся. У меня здесь не проходной двор, чтобы каждого беженца супом кормить.

Слушайте, обидно.

Даже очень.

Чего он так разговаривает?

– Знаешь, я бы могла тебе сейчас так ответить, что у тебя уши отпали бы. Но я промолчу. Не хочу язвой быть, как некоторые. Поэтому слушай внимательно. Меня сюда затащили. Не скрою, было интересно посмотреть на то, как ты живешь, но поверь, я

быи без этой информации продолжила бы жить долго и счастливо. А затащили ради того, чтобы я мнение о тебе изменила. Мама твоя надеялась, что, не увидев склепа с паутиной, я все-таки решу, что ты нормальный парень. Человек, в конце концов. И знаешь, у нее почти получилось. На секунду я так подумала, а потом ты вернулся и начал орать. Кстати, я понимаю, почему ты злишься. Самой бы такое не понравилось. Но я извинилась. Почти сразу же извинилась, но ты даже внимания не обратил.

– Теперь я должен тебя чаем напоить? Офигеть. Наглость у Мамаевых в крови, что ли?

– Нет. Поить меня ничем не надо. Я уже уходить собираюсь. Но извинения ты принять должен, если не хочешь, чтобы нас опять так же лбами столкнули.

– Хорошо. Принял. Надеюсь, больше тебя не увижу.

Ну, какой жест. Я оценила.

Небось, он даже язык себе откусил, когда говорил.

– Да мне все равно, если честно. Главное, чтобы мама твоя поверила. Поэтому и советую убедить ее в том, что мы уладили между собой конфликт, тогда она успокоится и будет со спокойной душой блинами тебя кормить.

Эх, почему его умным все считают? Он даже элементарного понять не может. Или на принцип идет? Ему же хуже.

– Ну, удачи, Корнеев. Не подведи. Больше улыбайся, она точно поверит.

Осторожно так, на цыпочках, пошла в сторону двери. Промелькнула мысль водички попросить, после пламенной речи во рту как в пустыне, но рисковать не стала. Уж лучше умереть от обезвоживания, чем к Корнееву с просьбой обратиться. Зверь – человек. Надо спор отменять, пока еще жива.

– А ты куда собралась? – слышу знакомый рык за спиной, а затем и парень передо мной появляется. Ой, слишком близко встал. – Я один отдуваться должен? Раз такая актриса, то ты этим и займешься. Убедишь мать отстать, а потом можешь катиться на все четыре стороны.

Эй, мы так не договаривались!

– Корнеев, ты издеваешься? Сам же видишь, мы в одной комнате вместе находиться не можем, сразу скандал начинается. Ты орешь, а я защищаюсь. Кто поверит? По отдельности надо о дружбе петь.

– Не беси, тогда и орать не буду.

Ой, какие мы важные. Бесить его нельзя. А ничего, что я даже не начинала еще?

– Вот опять! Вдвоем – не сможем. У тебя с нервами проблемы. Слово скажу, взорвешься.

– Не взорвусь.

– Уверен? На все сто процентов? Просто, знаешь, я еще пожить хочу. Столько всего в мире, жалко будет не увидеть из-за тебя.

– Начинаешь бесить.

О чем и говорю. Не сдержится и спалит всю контору.

Уже рот открыла, чтобы высказать все то, что о нем думаю, но, услышав за дверью голос Корнеевой, замолчала.

– Так, барин, не начинай. Сын в тебя пошел, вот ты и разбирайся. – Она что-то еще шепотом в трубку говорила, улыбаясь при этом, но я уже не слышала. Корнеев так вообще отвернулся, чтобы не подслушивать. – Ну, криков я не слышала, мебель не тронута, и даже ваза цела. И это меня пугает. Придумали способ, как без шума ненавидеть друг друга?

Пришлось сделать обиженный вид, мол, вы за кого нас принимаете, тетенька?

– Напротив. Мы с Мироном поговорили и все обсудили. Поняли, что мы взрослые люди и не должны себя так вести.

Корнеев фыркнул. Смешно ему? Посмотрим, как ты дальше смеяться будешь.

– Вы были правы, теть Наташ. Мы просто не с того начали. Но… После того как Мирон извинился за свое поведение и я его простила, попробуем заново. Все-таки после извинений стало как-то легче. Тебе так не кажется?

Улыбаясь самой милой улыбкой на свете, подняла голову, посмотрев на парня. Ну, сейчас ему так же смешно или уже не до смеха?

Точно – не до смеха.

– Ну наконец-то! – довольно улыбается обманутая мною наивная тетя Наташа. – Успокоились! Кстати, очень вовремя.

Сначала и я вместе с ней улыбалась, а на последней фразе улыбка стала какой-то кривой. О чем она?

– В смысле? – в один голос переспрашиваем с Мироном.

– Ну, если бы вы и дальше продолжили грызться, я бы вас заперла в квартире на несколько дней. Продукты есть, через балкон не выйдете, покусались бы, но потом бы начали нормально общаться. По себе знаю, как одна кухня может объединить двух разных людей. Ой, да прекратите так на меня смотреть. Шучу же.

А по-моему, женщина не шутила.

– Э-э-э, отличная шутка! – выдавливаю из себя смешок, делая шаг назад поближе к выходу. – Не шутите так больше, пожалуйста.

– Ма, и правда, завязывай.

– Испугались? Страх – это хорошо. Если опять что-то не поделите, я буду знать, что с вами делать. И честно, я рада, что вы поговорили. Надо было с этого и начать, наверное. Но вы такие… Ой, забудем. Пойдемте чай пить. Отпразднуем ваше примирение.

Чай я люблю, праздники – тоже, но Корнеев до сих пор сверлит меня взглядом, и этот взгляд не обещает ничего хорошего, поэтому идея его мамы не кажется мне такой уж и хорошей. Она плохая. И опасная, немного.

– Я бы с радостью, но у меня не получится остаться. Лея уже пять раз звонила, у нее там что-то произошло, и срочно надо посплетничать. В другой раз – обязательно вместе посидим поболтаем. Обещаю. Мирон, развлекай маму.

На секунду зажмурилась, когда услышала Корнеевское шипение. Хотя мне даже понравилось. Может, и не придется спор с Гуляевой аннулировать. Парень уже без меня не может. Как злиться начал, стоило ему только узнать, что я уходить собралась.

– Твоя Гуляева подождет, – рыкает парень, загораживая собой проход. – Ты остаешься.

Вот же… Обезьяна. Не в обиду милым животным. О чем только думает? Сейчас же спалит нас. Ну кто поверит в то, что мы типа помирились, если Мирон все так же продолжает командовать и рычать? Если только идиот. Тетя Наташа, может, и наивная немного, счастливый брак, наверное, сказывается, но она точно не дура. А вот сын ее дурак.

И опять мне приходится выкручиваться.

– Попроси по-нормальному, – шепотом ору на него так, чтобы никто больше не услышал.

– Обойдешься.

– Проси!

– Нет.

– Уйду сейчас, сам будешь расхлебывать.

– Только попробуй.

Не-е-е, Корнеев не обезьяна и не дурак. Он – дятел твердолобый.

– О чем вы там шепчетесь? – спрашивает Корнеева, рассматривая нас так, будто мы на допросе. – Уже общие секреты появились?

– Мирон уговаривает меня остаться! – тут же выкрикиваю я. – Обещает домой отвезти, чтобы вас не напрягать. А я вот не знаю, что ему ответить. Лея же ждет, но уговоры Мирона такие… Искренние.

И опять это шипение.

Я бы предположила, что он не рад такому раскладу, но тут и предполагать не надо. Он не рад.

– Вот и оставайся. Если честно, я еще не слышала, чтобы мой сын кого-то уговаривал.

– Я никого не уговаривал, – фыркает парень.

Ну да, ты тупил. И только себе хуже сделал.

– Прости, сынок, но я поверю Васе. Ты на нее так смотрел… Точно не хотел прощаться. И нет ничего плохого в том, что ты не хочешь, чтобы она сейчас уходила. Я тоже не хочу, если тебя это успокоит.

Если происходящее сон, то я не хочу просыпаться.

И грозный вид Корнеева, у которого пар из ушей валит, уже не пугал.

– Раз никто не уезжает, будем вместе суп варить, – продолжала женщина, толкая нас в сторону кухни.

– Какой еще суп? Не надо мне ничего готовить.

– Ты же не думаешь, что я оставлю сына голодным.

– Доставка есть, – это уже я свои пять копеек вставляю. На чай я согласна, а вот кашеварить – желания не возникало.

– Глупости. Втроем быстро управимся.

– На меня не рассчитывай. А вот она тебе поможет. Да, Василиса? Приготовишь мне суп? Раз мы теперь друзья, можно не бояться, что ты захочешь друга отравить.

– Я?

От неожиданного вопроса я к месту приросла. Парню даже пришлось меня подтолкнуть, а то я так бы и продолжила быть частью интерьера.

– Ага. Я же извинился, а ты теперь готовишь. Все справедливо. А после домой тебя отвезу. Друзья все-таки.

– Слушайте, вот такими – вы мне нравитесь, – тетя Наташа отворачивается к холодильнику, а я же в этот момент атакую ее сына:

– Жить надоело? Я ничего для тебя делать не буду.

– Придется. И смотри не пересоли, подруга.

И улыбнулся, мол, вот каша – сама ее расхлебывай.

14.

– Можешь не париться и высадить меня где-нибудь на остановке, – предложила, когда спустя час готовки я все-таки села в машину Корнеева под пристальным взглядом его мамы. Да-а-а, она настаивала, чтобы ее сын меня подвез. – Я и сама смогу добраться до дома. Тогда я… Сказала так, чтобы тебя позлить. Не думала, что тетя Наташа подхватит. В общем, тебе необязательно меня отвозить.

Усмехнувшись, Мирон закатывает глаза.

– Мать едет прямо за нами.

Поворачиваю голову и вижу знакомую машину. И правда, за нами едет.

– Ну, скажу ей, что у меня дела в этом районе. Она же не пойдет за мной проверять.

На самом деле мне как-то неловко перед Корнеевым. И правда, достала парня. Не только в квартиру его проникла, так еще и на кухне хозяйничала, шантажом заставив лук почистить. И ведь чистил в итоге. Выбора же не было. Поэтому на сегодня с него хватит.

Василиса – добрая душа.

И еще считаю, что у всего должна быть мера.

– Ты не знаешь мою мать? Она заставит меня пойти за тобой и проследить, чтобы ты не заблудилась в незнакомом районе.

Ну все, моя совесть окончательно проснулась. Мало того, что его родители достали, так и я еще подкидываю дровишек в костер, выводя парня из себя. Он, наверное, не так себе представлял летние каникулы. Гулянки, веселье, друзья, девчонки, а тут я приперлась, и теперь ему приходится отменять все свои планы, чтобы меня домой отвезти. Очевидно же, что у него были какие-то планы. Сама слышала, как он по телефону кому-то объяснял, почему до сих пор он дома, а не в дороге. Эх, не надо было врать его маме и спектакль перед ней разыгрывать. Актеры, конечно, справились со своими ролями, но вот пьесу они выбрали отстойную. Но сейчас уже ничего не изменить. Остается только в будущем не облажаться и держать рот на замке. Замечаю, что в фурию превращаюсь рядом с Мироном. Моментами перестаю себя узнавать. А такие метаморфозы до добра обычно не доводят.

– И будет права, если честно. Я как-то до сих пор плохо ориентируюсь. Лея – мой навигатор. Один раз договорились с ней в кафе около моего дома встретиться, я вышла из подъезда и пошла в другую сторону. Иду, иду, а кафе все нет и нет. Хотя головой понимала, что по времени уже должна была дойти, но все равно не остановилась. Короче, забрела на какую-то стройку, Гуляева меня потом искала.

Резко к окну отворачиваюсь, когда доходит, что переборщила с откровениями. Это мы только для тети Наташи друзья. В обычной жизни, когда Корнеевой рядом нет, даже здороваться с ее сыном не будем.

– Карта в телефоне есть, – глухо произносит парень, выслушав меня до самого конца. – В следующий раз открывай и смотри.

Конечно, я киваю в ответ. Сейчас бы так и сделала. Но тогда мне казалось, что я и своими силами смогу справиться. Не настолько же дура, чтобы в одном дворе потеряться.

Как оказалось…

– Не бойся. Дорогу до твоего дома я не запоминала, и даже карта не поможет вспомнить. Еще раз в гости точно не заявлюсь.

Смешок сам срывается с моих губ, и я смотрю на Мирона, чтобы убедиться, что ему тоже смешно, но нет. В салоне машины только я улыбаюсь.

Господи, как же глупо.

– Боюсь, что меня первого выдернут, чтобы тебя по всему городу искать. Лучше не доводи до этого.

Вот так и слетают улыбки с лиц. Еще секунду назад улыбалась, считая свою глупую шутку идеальной, а в следующий момент уже морщусь, отворачиваясь к окну.

Так, это уже ненормально.

Скоро я сама себя бесить буду больше, чем Корнеева. Уверена, он просто издевается. Самому-то пофиг на все просьбы родителей. Просто возникать нравится, и все. Внимания мало, вот и выпендривается.

– Не дождешься, – разворачиваюсь к нему и гневно фыркаю. – Ты точно моим спасителем не будешь. А если и заблужусь, то ты будешь последним, кто меня найдет.

И вот опять бешусь.

Говорю же – Мирон как-то умудряется будить злую Василису.

– Да? Тогда почему последнего человека заставляют за тобой приглядывать? Первый отказался? Притворился мертвым? А со вторым тогда что?

– Так, Корнеев, хватит уже. Сколько можно? Никто тебя больше не заставляет за мной приглядывать. Чего ты до сих пор продолжаешь за это цепляться? Я с папой поговорила. Он обещал свернуть операцию. Если тебе он об этом еще не сказал, то я сейчас говорю: можешь забыть о его просьбах. Ты сам по себе, а я сама по себе.

– До первого твоего косяка. Потом опять звонки начнутся.

Это уже клиника. Чего каркает? Нет бы спокойно танцевать от радости на голове, он продолжает строить из себя жертву. Мало того, что сам бесится, так и меня еще обвиняет. А я здесь при чем? Чего он на меня своих тараканов кидает?

– Такое чувство, что ты именно этого и ждешь. Слушай, Корнеев, сейчас ты радоваться должен, что от тебя отстали. Живи спокойно и счастливо. Никто не трогает, почти никто не достает. На мои наезды внимания не обращай. Это я так защищаюсь. В остальном тебя вернули к тому, что было до моего приезда. И опять тебя что-то не устраивает. Смотри не перебарщивай, а то романтик внутри меня подумает, будто тебе нравится быть в роли моей няньки.

– Живи спокойно? Мамаева, ты провалами в памяти страдаешь? Напомнить, где я тебя сегодня нашел? Защищается она. Да это я защищаться должен. И мне нянька нужна. Ты же везде. К матери в гости приезжаю – там ты. В кафе иду – снова ты. Ты даже в моей спальне была.

Да чего он к этой спальне прицепился-то?

– Так, еще раз поясню – я просто осматривалась. Интересно стало, как ты живешь. Решила посмотреть. Я же не виновата, что у тебя квартира двухкомнатная. Гостиную посмотрела, сразу же в спальню попала. Других же вариантов не было. Не унитаз же разглядывать. И повторю, я там и минуты не пробыла. Стоп! Тебя, что ли, задевает сам факт, что какая-то девчонка так быстро сбежала из твоей опочивальни? Обидно стало, что я не задержалась? Не привык к такому?

– Мамаева, не неси бред.

– А ты не наезжай на меня, тогда и бреда в жизни будет меньше.

– А ты мне на глаза не попадайся.

– И ты мне тоже. Чтобы я тебя больше не видела. Понял? Держись подальше.

Ох, как я загнула.

Плечи расправила, подбородок задрала, голос ровный.

Моя первая угроза. Можно собой гордиться – не облажалась.

– Все сказала? – спокойно переспрашивает он.

– Не знаю. Все от тебя зависит.

– Надеюсь. Короче, мать тебе сегодня позвонит, расспрашивать будет, как мы доехали и не пытались ли убить друг друга. Ври и говори, что о попугаях разговаривали. Раз начали комедию перед ней играть, нельзя сворачиваться. Смейся, прикидывайся счастливой дурехой, все равно, лишь бы она прекратила нас сводить. Мне эта дружба на фиг не нужна.

– Про себя не забыл? Я одна не вывезу. Если я буду прикидываться, то и тебе придется.

– Знаю, – бросает он, дергая плечом. –  Поверь, я знаю. За меня не переживай, разберусь как-нибудь. Тем более меня несколько дней в городе не будет. Дружбу нашу тебе отстаивать придется. Сразу предупреждаю, лишнего наговоришь – сама выкручиваться будешь. Я подстав не прощаю.

– Куда ты уезжаешь? – Ой, сказала так, будто это было единственным, что услышала.

Корнеев посмотрел на меня, чуть приподняв бровь, мол, ты серьезно думаешь, что я стану перед тобой отчитываться?

– Спрашиваю на случай, если тетя Наташа спросит, – быстро договариваю, пока мне не прилетела очередная порция колкостей. –  Не думай, что мне интересно, куда ты свалить собрался.

– Она не спросит. Знает, что я перед тобой распинаться не буду.

А чего он опять начинает? Между прочим, я хотела на веселой ноте расстаться. Наверное, для Мирона рявкнуть – это вместо приветствия или прощания.

– Так, Корнеев!

– Ну?

– Я бы такого друга, как ты, и врагу бы не пожелала. Это же издевательство, а не дружба. Нервный ты. И даже не поблагодарил, что я ради тебя перед мамкой твоей распиналась, помогая ей суп варить.

– Я один должен был, что ли? С тебя все и началось, вообще-то. Не сбежала бы от парня своего, на меня бы не начали давить. А так… На мой мозг давят, и на твой давить будут.

Нет ничего хуже, чем давить на старую рану человека.

Корнеев надавил. Ногой. И сидит спокойный, будто ничего не сделал.

– Ну, прости за неудобства, – бурчу под нос, по сторонам оглядываясь. Так, судя по всему, уже подъезжаем. Недолго мне осталось этого гада терпеть. – Прости, что выбрала такого парня, от которого бежать пришлось. Простых извинений достаточно или кровь нужна? Знаешь, Корнеев, молчи лучше. Я так поняла, что молчание тебе к лицу.

– И что это значит?

– Прекращай лезть в мою личную жизнь. Тебя не касается, от кого я сбежала или еще сбегу. Я же ничего про твою сумасшедшую Олю не говорю. Вот и ты ничего не говори.

– Серьезно? Ты ее чуть на куски не порвала. Она думает, что у нее перелом.

– Перелом мозга у нее. И она сама напросилась. Я к ней первая не лезла. Я до чертиков взаимная. Как люди ко мне относятся, так же и я к ним отношусь. Поэтому, если еще какая-нибудь твоя нимфа на меня кинется, тебе шишка в голову прилетит.

– Не будешь за мной таскаться, никто на тебя кидаться не будет.

– Ты бы корону с головы снял, пока не поздно. Она тебе на мозг давит. Никто за тобой не бегает. Кому ты нужен?

– Да? Давай так, если до конца недели не попадешься мне на глаза, я извинюсь за все, что сказал. За каждое слово.

Предложение интересное, но…

– Подожди, а если твоя мама нас опять столкнет?

– Твои проблемы. Выкрутишься.

– Ну уж нет. От тебя я бегать не стану, – качаю головой. – Вдруг тете Наташе захочется на крыше посидеть вместе с нами и на звезды посмотреть. Если я тебя увижу, мне, что ли, вниз придется прыгать? А выкручиваться начну, она точно поймет, что ее обманули. Позвонит моей маме, а та сразу подумает, что у меня проблемы, раз я решила в друга твоего поиграть.

– Вот ты себя и сдала. Сама за мной таскаешься и прекращать не собираешься.

– Чего?

Блин, парня спасать надо. Самомнение таких размеров, что скоро лопнет.

– Что слышала. И не надо на мать мою все сваливать, а потом удивляться, почему я злюсь, когда тебя вижу. Вот поэтому. Терпеть не могу безумных прилипал. Отец рассказывал про сталкершу знакомую. Ненормальная баба. Не думал, что сам с такой столкнусь.

Щеки мои запылали от ярости. Пальцы сжались так, что хруст послышался. Никогда не было желания парню в нос заехать, но сейчас очень сильно захотелось.

Корнеев прям нарывался. Смотрю на его нос, и кажется, будто слышу, как он со мной разговаривает: «Давай, Василиса, ударь меня, и посильнее».

– Знаешь что? – выталкиваю голос из головы, стараясь смотреть только в глаза Мирона.

– Ну, что?

– Если я в ближайшее время тебя увижу – беги, – угрожающе рычу на него, отстегивая ремень. – Никто тебя не спасет тогда.

15.

– Ну и чего вы приперлись в такую рань? – ворчит сонный Суханов, лениво натягивая простыню на голову. – Двенадцать утра. Бабы, у вас вообще совести нет доставать людей в их законный выходной?

– У тебя все дни выходные, олух, – фыркает Лея, отталкивая парня, который проход в квартиру загораживал. У Гуляевой с Сухановым какая-то космическая любовь. Вернее, инопланетная. Подруге жизненно необходимо бесить парня, словно в лягушку превратится, если этого делать не будет. Например, она знала, что Кир в это время обычно спит, поэтому и подгоняла таксиста, чтобы ехал быстрее.

– А мы тебе кофе принесли, – пытаюсь задобрить парня, протягивая ему в руки бумажный стакан, на котором почерком Леи написано: «Олень». – Идея Леи.

Кир с недоверием смотрит сначала на стакан, а затем на нашу общую подругу. Мельком замечаю, как в этот момент скалится Гуляева, мол, рискнешь выпить или кишка тонка? Суханов морщится. Эх, я бы сказала Киру, что он может не бояться просидеть весь день на унитазе, ведь кофе покупала я, везла его тоже я, и Лея только в лифте рядом со стаканчиком стояла, но решила промолчать. Гуляева потом мне голову оторвет, если я ее так подставлю.

– Это меня и напрягает. Зная Гуляеву… Плюнула или мышьяк подсыпала?

Губы Леи растягиваются в жуткой улыбке. Честное слово, даже мне страшно стало. Бедный Суханов, вот что называется – не самое доброе утро. Мало того, что кто-то вломился и разбудил, так еще и запугивают.

– А ты попробуй и поймешь, – растягивает слова девушка, скрещивая руки на груди, продолжая пристально смотреть на Кирилла. Лея, с которой дружу я, и Лея, которая дружит с Сухановым, – две разные Леи. Кажется, только с ним она ведет себя как заносчивая стерва.

– Делать мне больше нечего, – подает голос парень. – Так, говорите, зачем пришли, а потом проваливайте.

И на меня смотрит. А чего смотрит? Думает, я в курсе? Пф-ф-ф. Лея и меня в свои планы не посвятила. Так же разбудила несколько часов назад, без звонка ввалившись в квартиру, открыв дверь своим ключом. Трындела о том, что сегодня у нее по гороскопу день путешествий, полный радости и веселья, а затем затащила меня в такси, сказав, что ее день может быть радостным только в том случае, если она испортит настроение Суханову.

Вот так мы и оказались здесь.

Кирилл, держа стакан всего лишь двумя пальцами, ставит его на полку, демонстративно протирая руки все той же простынкой, которой прикрывается.

– Ссыкун, – кашляет в кулак Лея и, подойдя к полке, забирает стаканчик, тут же отпивая из него. – Ты один или опять какую-нибудь наивную клушу притащил?

– Зачем таскать? Она и сама приходит. Даже приглашать не надо.

Ой, мамочки, что начинается.

Если бы мы сейчас были в лесу, Суханов был бы диким кабаном, а у Леи ружье в руках, то на ужин у нас был бы шашлык.

Сухой, конечно, но все равно шашлык.

Я решила спасти человека. Вдруг Лея его прибьет, а меня как свидетеля преступления привлекут. Не-не. Надо вмешаться, пока простыня на месте и Суханов все еще может стоять на двух ногах. Скинув обувь и проходя мимо бойцов, хватаю Лею за руку, утаскиваю в комнату.

– Так, подруга, угомонись, – шепотом рявкаю на подругу, продолжая идти и держать ее за руку, чтобы не вырвалась.

Ох, а куда дальше? Две двери. Если опять попаду в чужую мужскую спальню, то сквозь землю провалюсь. Такого точно не переживу. Жмурюсь и тяну ручку вниз. Фух. Диван и низкий столик. Интерьер не похож на опочивальню Суханова. Плеток нет. Судя по его поведению, она точно под подушкой должна лежать.

– А что я такого сделала? Все нормально, Вась. Настроение почти пришло в норму.

– Вы – ненормальные.

– С чего бы это? – возмущенно фыркает подруга. – Я – самая нормальная из всех нормальных. Это у Сухого проблемы.

С этими словами Лея с легкостью выдирает руку из моей хватки и начинает двигать в сторону того самого единственного дивана, запрыгивая на него с ногами, будто она каждый день так делает. Иду за ней. Не стоять же как бедной родственнице.

– Так, давай быстренько поднимай свое настроение, и мы пойдем, пока не поздно. Нет еще у меня иммунитета на ваши стычки. Все боюсь, что драться начнете.

– Ой, не придумывай. Сухой знает, что я без труда уложу его на лопатки.

– Об этом и мечтаешь, Гуляева? – неожиданно для всех появляется хозяин квартиры, уже в одежде. – Сверху, да? Я запомню.

Ну и зачем он, спрашивается, в ответ Лею выводит? Нравится видеть ее в бешенстве?

Господи, что за люди, а? Спокойно жить не умеем и даже не пытаемся.

Лея немного наклоняет голову, прожигая Суханова таким взглядом, от которого постареть можно, но Кир – боец. В ответ лишь улыбается, чем еще больше злит девушку.

Интересно, наши с Корнеевым стычки точно так же со стороны выглядят? То есть, смотря на нас, люди тоже мысленно крутят пальцем у виска, называя нас психами?

Э-эх, позор какой на мою голову.

– Ну, рассказывай, Мамаева, как тебе живется вдали от дома? – Кир бросает разглядывать Лею и переключает все свое внимание на меня. – Зареванной не выглядишь. Я у Корнея спрашивал, как ты поживаешь, но он меня послал. Вы в контрах, что ли? Если ворчит, скажи дяде Киру, и он быстро паршивца накажет.

Кто? Суханов? Корнеева?

– Мы уже подружились, – выпаливаю я и только потом начинаю думать. Так, друзьями мы должны прикидываться только при маме Мирона, а наша сделка остается в силе, если дело касается друзей? Например, своей подруге я правду рассказала, чтобы она не удивлялась. А что насчет самого Мирона? Он такой же балабол, как и я, или у него с этим проблем нет? – Можно так сказать.