Текст книги "Пари на мажора (СИ)"
Автор книги: Алёна Снатёнкова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 12 страниц)
Поэтому, когда такси подъехало, из квартиры я вылетела, словно за мной Корнеев гнался. И на этот раз лифтом все-таки воспользовалась. Так быстрее будет.
– Серьезно? Тетя Наташа так и сказала? Типа, подружись с моим милым сыночком, и проблемы все исчезнут? А она не подумала о том, что другом у Корнеева может быть только глухой волк? Такой пришибленный, на своей волне, глазастый, не слышит возмущенного воя своего вожака, поэтому и не сбегает. Ой, кажется, я Суханова только что описала. У того тоже с головой проблемы.
Лея фыркает, закатывая глаза. Когда-нибудь я обязательно узнаю, что у них за общение с Сухановым и почему подруга так на него реагирует. Но не сейчас. В данный момент меня другое заботило.
Кстати, надо отдать должное вкусу Кира. Его любимое кафе мне с первого взгляда понравилось, даже несмотря на тот факт, что я целый час до него добиралась.
Сделав заказ, точнее, литр чая с мятой, я опять развернулась к подруге.
– Забудь ты про своего Суханова. Это сейчас не так важно. Важно то, что мне надо наладить контакт с Мироном. А сделать это будет…
– Невозможно! Прости, подруга, но ничего у тебя не получится. Не подумай, что я из вредности это говорю, просто я немного знаю Мирона. Он мнения своего не меняет. Если решил, что ты его бесишь, то все. Дальше девушки, которая его раздражает, ты не продвинешься. Поверь мне.
Подруга выдохнула, посмотрев на меня грустными глазами.
– Тогда ему придется изменить своим принципам. От всего происходящего я тоже не в восторге. Но Корнеев сам виноват. Мог бы напеть папе в уши, мол, все у нас здесь отлично, я слежу, в будущем сделаю Ваську крестной матерью всех моих детей. Вместо этого он начал выпендриваться. Никто его не просил фыркать и делать проблему из такой мелочи.
– Тоже верно. Обмануть родителей – проще простого. Даже легче, чем баб, которых Корнеев разводит. Не просто же так они все равно за ним бегают, зная, что на следующий день он с ними даже не поздоровается. Значит, врать умеет. Интересно, почему сейчас не стал?
– Потому что он гад. И злыдень. Честное слово, я таких злюк еще не встречала. Даже моя бабуля кажется милой старушкой по сравнению с ним. А ты знаешь, какой у нее характер.
– Да-а-а. Она у вас зверь. Слушай, а может, ты ее попросишь с отцом твоим поговорить? Он же ее внук. Должен прислушаться к старшему поколению.
– Да какой там? Они раз в год созваниваются, и то после этих разговоров к отцу лучше не подходить. Понимаешь, раз все началось с Корнеева, то других вариантов нет. Папа почему-то только ему доверяет. Вот если Мирон скажет, что у меня здесь все нормально, то он успокоится и поверит.
Боже, за что мне все это?
Тяжело вздохнув, начинаю разглядывать цветы в вазе.
– Он из принципа не скажет. И тем более тебя точно к себе не подпустит.
Вдруг так обидно стало. До жути. Что происходит вообще? Чего они из Корнеева такого идола сделали? А дальше? Поклоняться ему начнут?
– Хватит так говорить, будто я какая-то блохастая и недостойна внимания вашего прекрасного принца. Вот возьму и заставлю его себя полюбить. Посмотрим тогда, что ты на это скажешь.
Вырвалось, конечно. Причем второй раз уже. Но подруга после моих слов прям замерла с открытым ртом.
– Ч-что?
– Ты не ослышалась. Был высокомерный мажор, а станет влюбленным зайчиком. Охмурю его – и дело в шляпе. Няшка Мирон, спокойный папа и свободная Василиса. Идеально!
Ой, мамочки. Что я несу, а?
Меня же никто за язык не тянет, но я все равно говорю и говорю. Как заткнуться?
– Подожди, еще раз и по буквам: ты серьезно хочешь охмурить Корнеева, чтобы твой батя успокоился и отстал от тебя? – поперхнувшись чаем, переспрашивает Гуляева. – Ты! И влюбить в себя Корнеева? Парня, который смотрит так, будто тебя не существует? Еще и орет! Прикалываешься, что ли?
– Не-а. Тогда отец точно успокоится. Мирону же он доверяет.
– Да он ошибается! Корнеев же только с виду такой хороший. На самом деле он зазнавшийся мажор, который считает, что солнце светит ради него одного. Девчонки толпой бегают за ним, а потом ревут громче, чем после неудачного перманента. Ты подумай, твоя затея того стоит?
– Я же в него влюбляться не собираюсь. Родители прилетят, посмотрят на надежного парня, который к тому же без ума от меня, и поймут, что им не стоит переживать.
– Прям без ума? Ты и правда в это веришь?
– Спорим?
Лея огляделась по сторонам, а затем злорадно прищурилась, протягивая мне руку.
– А давай. Кстати, можешь прямо сейчас начинать действовать.
В смысле? Мы и правда поспорили? На Мирона? Что со мной происходит последнее время? Хотелось, конечно, измениться, но не настолько же? Стоп! Почему я прямо сейчас должна что-то делать?
– У меня есть время. Надо сначала придумать…
Резко замолкаю, решив проследить за взглядом подруги.
Мне плохо. Кто-нибудь вызовет скорую? Кажется, у меня инфаркт. За стеклянной дверью стоял Корнеев, разговаривая по телефону.
– Чего застыла? – подруга игриво улыбалась, смотря на дверь. – От радости? Иди встречай будущего парня. Представь, как он обрадуется, когда тебя увидит.
О, да. Даже страшно представить его реакцию.
8.
Стоило только Корнееву открыть дверь, как я тут же всем корпусом развернулась к окну, пытаясь себя успокоить, разглядывая газон. Какой зелененький. Воду точно для полива не жалеют. И наверное, стригут его часто. Ровненький такой. Ухоженный…
Боже, на что я надеюсь? Неужели и правда подумала, что смогу расслабиться в присутствии Мирона?
Так, а он меня заметил?
Может, нет, и тогда получается, что я зря паниковать начала? И вообще, он мог зайти, оглядеться, понять, что есть он не хочет, и свалить в другое место. Например, в библиотеку. Корнеев же должен уметь читать.
Медленно, будто на моей шее спит огромный питон, я поворачиваю голову.
Черт!
Ну почему именно в этот момент парень тоже решил осмотреться? Бум! И снова мы смотрим друг на друга так же, как и утром. М-да, даже надеяться не стоит, что Мирон рад меня видеть. Взгляд орла, который в кустах мышку увидел.
– Ой, да боже мой! – гаркает Гуляева. – Как дети малые. Корнеев, здорово! У нас место есть. Падай.
– Обойдусь, – бурчит он, демонстративно двигаясь в другую часть зала.
Подумаешь, какой важный! Обойдется он. Между прочим, не все присутствующие за нашим с Леей столом были бы рады его вторжению. Мне, например, не хотелось видеть его хмурую физиономию на соседнем стуле. А так и получилось бы. Судя по тому, как Гуляева резко кинула сумку на свой стул, она тоже не планировала делиться своей половиной стола с Мироном.
– Чего ты творишь? – шиплю на подругу. – Не хочу я, чтобы он с нами сидел.
– Успокойся. Он и сам этого не хочет. Видела, как мимо прошел? Вот так он всегда поступает.
– Как?
– Делает вид, что меня не знает. Сначала бесило жутко, потом привыкла. Слушай, а ты уже придумала, с чего начинать будешь? Сама видишь, какой орех тебе попался. И это я не про его задницу. Если ты о ней подумала.
Чего?
Я? Буду думать о заднице Корнеева? Мне делать больше нечего, что ли? Никогда такого не случится. В мире столько всего, о чем можно подумать, а подруга решила, что я стану забивать свою голову мыслями о….
Нет и еще тысячу раз нет.
Больше и слова этого не скажу.
– Наверное, начну с того, что избавлю Корнеева от звонков отца. Если папа продолжит доставать его, то у меня точно ничего не получится.
Лея одобрительно кивнула.
– Да-а-а, батя твой перебарщивает. Прямо сейчас позвони ему и поговори.
Кстати, она права. Хоть мне и не понравился тон подруги и ее странная улыбка на все лицо, все равно нет смысла оттягивать звонок.
Схватив телефон, выхожу на улицу и только после этого расслабляюсь. Вообще, я заметила, что чувствую себя в разы комфортнее, когда Корнеева поблизости нет. С ним я становлюсь каким-то другим человеком. Даже сама боюсь ту Васю, в которую иногда стерва вселяется.
У-у-у. Страшная девчонка.
Папа отвечает почти сразу же, будто мобильный в руках держал и ждал звонка.
– Не отвлекаю? Ты же не собирался прямо сейчас звонить Корнееву?
Тогда я вовремя.
– И тебе привет, дочь, – сказал таким обиженным голосом, что мне на секунду даже стыдно стало.
– Да! Привет. Как дела? Как мама? Руся не болеет? Так ты хотел поговорить с Мироном?
Посмотрела на Корнеевскую машину.
Пнуть бы, но здесь повсюду камеры. Потом еще влетит.
– Почему ты про него спрашиваешь? Что-то случилось?
– Нет. Хочу попросить, чтобы ты никогда больше с ним не связывался. Пожалуйста, пап. Не звони и не пиши ему. Я очень тебя прошу. Хорошо?
– Ладно.
И все? Глеб Мамаев так просто с чем-то согласился? Он там головой ударился, что ли? Ну не бывает таких чудес.
– Па, я серьезно. Не трогай парня. Никому не понравится, если его будут заставлять за кем-то приглядывать против его воли. И мне этого не нужно. Я от вас ничего не скрываю. Что-то случится, в первую очередь тебе позвоню.
– Да я понял.
– Надеюсь. – Ага, но не верю. Уж слишком он сегодня сговорчивый. О! Придумала! – Если так сильно переживаешь, давай я к прабабушке перееду. Уверена, она только рада будет. Одна живет, бедненькая. Воды некому принести. А тут внучка. Да и тебе спокойнее. Все-таки она твоя бабуля. Родной человек.
– А ты водовоз, что ли? – рыкнул он. – Добровольно я тебя мегере не отдам! Пусть она сама за водой ходит. Сиди на заднице смирно. Будет в гости звать, прикидывайся больной. Еще одного Серожи я не вытерплю.
Вот теперь узнаю отца. Родненький. Уверена, сейчас из его ноздрей пар идет. Огненный.
Прости, пап, но ты сам виноват.
– Ну и ладненько. Тогда мы договорились. Ты не трогаешь Корнеева, я не нарушаю бабушкин покой. По рукам?
– Вася!
– Я! Во мне твой характер просыпается, папуль. Вспомни себя и убедись, что мне няньки не нужны.
Секундная пауза.
– Твоя мать меня убьет. Именно этого она и боялась.
И тут грозный Мамаев сделал шаг назад. Теперь точно влезать не будет.
– Гены, пап. Против них не попрешь. Маме так и объяснишь. Главное, что мы с тобой во всем разобрались. Теперь мне идти надо, Лея ждет, я вам вечером позвоню. Люблю вас.
– И я тебя. Скоро увидимся, – угрожающе говорит он, а потом сбрасывает вызов.
Я прям гордость за себя почувствовала. Отстояла свободу. На душе сразу так легко стало. Хоть с этим разобралась. Остался гадкий Корнеев. Но с ним все сложнее. Его бабушкой не испугаешь. Сотня бабушек не поможет.
Выключив телефон, плавной походкой возвращаюсь обратно к столу.
– Все! – заявляю я, плюхаясь на стул. – С отцом разобралась, проблем с ним больше не будет. Правда, пришлось про бабулю его вспомнить, но на войне все средства хороши. Пообещал больше не трогать Корнеева. Что смешного?
– Да тут такой прикол… Ты видела, с кем Мирон сидит?
– Я за ним слежу, что ли?
И вообще, мне все равно. Совсем не интересно.
– Кто? – морщусь, когда все-таки спрашиваю.
– Оля. Оказывается, она тут была, когда мы пришли. Только я увидела ее уже после.
Долгая пауза, и слова сами вырвались:
– После чего? Лея, что ты сделала?
Гуляева так дернулась, будто я в нее кактус кинула.
– Что плохого я могла сделать? Ничего. Подруге только помочь захотела. Это разве преступление?
Ой. Не нравится мне это все.
Разум подсказывал, чтобы я бежала отсюда со всех ног.
– Лея, – осторожно, но грозно переспрашиваю я. – Что ты сделала?
– Ничего! Просто заказала Корнееву десерт от твоего имени. Всего лишь это. И все.
Я замерла.
Всего лишь?
Для нее это всего лишь?
– Что-о-о? Кто тебя просил? Лея!
– Ты! Мысленно! Я видела, с каким взглядом ты уходила с отцом разговаривать. На лбу транслировалась строчка: «Лея, дорогая, помоги». Я не могла отказать подруге. Тем более Мирон сладкое любит. Вспомни, как от него все конфеты в доме прятали, боясь, что он толстым станет. Да все бы получилось, но… Блин, Оля эта. Еще и записку прочитала.
Все, что я могла, хлопать ресницами.
Слов не было.
Да и язык онемел.
– З-записка? Ты и записку передала?
– Конечно, – важно кивает она, будто выполнила ответственное задание. – Как бы еще он понял, что это от тебя презент? «Буду котиком. Давай мириться».
– Я с тобой пока еще не ругалась, чтобы начинать мириться. Пока! Но сейчас начну. Лея, какого черта? Ты меня так подставила своим дурацким презентом.
Нет, ну кто ее просил, а?
Помочь подруге она хотела. Ага. Так я и поверила. Наверное, от скуки подыхала, вот и решила повеселиться. Только мне теперь отдуваться.
– Не-е-е. Это я в записке написала. Ну, мило же. С Сухановым как-то прокатило. Они же с Корнеевым друзья. На одной волне, значит. Раз тот заценил, то и Мирон должен.
– Буду котиком? Давай мириться? Ты это написала?
Клянусь, мне плохо стало.
И я даже не успела начать орать на подругу, как весь город услышал женский визг.
– Это она, да? Она передала? ИДИ СЮДА!
Это кого там зовут?
Все происходит настолько быстро, что я ничего не успеваю понять. Позади слышится стук каблуков, женский голос все ближе и ближе, а Лея в этот момент со скоростью света закидывает в сумку свои вещи, прихватив даже чайную ложку.
У подруги проблемы?
– Сваливаем! – охает Гуляева, с выпученными глазами смотря будто сквозь меня. – Вася, поднимайся! Быстро! Это по твою душу!
Ой, у меня проблемы?
Резко поворачиваю голову и замираю. Ох, мама, моя мама. Фурию, летящую ко мне, я узнаю сразу же. Успели в клубе пересечься, и честно скажу, от такого знакомства я не была в восторге. И судя по ее кровожадному взгляду, обращенному только на меня, бежит она точно не для того, чтобы поздороваться.
– Лея! – рычу на подругу, прикидывая, успеем ли мы выскочить на улицу до того, как паровоз с лицом подружки Корнеева сотрет нас в порошок. Эх… Обычно я от проблем не сбегаю. Предпочитаю столкнуться с ними, пережить, а потом забыть, как страшный сон. Но эту проблему явно не забудешь, шрамы напоминать будут. Девчонка когти выпустила, на лице – улыбка хищника, и к тому же… Ой, ну все. Быть беде.
Выдыхаю свои последние слова:
– Лея, сначала она, а потом я тебя еще раз убью.
Гуляева кивает.
– Хотя ты сделай это нежно.
Еще чего! Пусть даже не надеется на легкую смерть. Она будет мучительной.
Блин, а я ведь просто хотела голову проветрить и не сидеть дома. Расслабилась с подругой, называется.
– Ты кем себя, овца, возомнила? – громко пыхтя, Оля тормозит в нескольких сантиметрах от меня. Прям мой нос рядом с ее переделанным носом. Ух, жуть. – Сейчас пойдем, и ты при мне сожрешь свою записку. Поняла?
– Нет, спасибо. Я уже позавтракала. В другой раз?
– Рот закрыла. У тебя никто не спрашивает. Сожрешь, а потом сто раз подумаешь, прежде чем к чужим парням подкатывать.
Не больно, когда она пальцем тычет мне в плечо. Комар кусает больнее, но… Это все так мерзко. И обидно, немного. Из-за какого-то Корнеева такой наезд. Как надо себя не уважать, чтобы из-за парня в драку лезть?
– Отойди от нее! – рявкает Лея, пытаясь вклиниться между нами. – Глухая, что ли? Быстро отошла!
– Гуляева, замолкни. Не с тобой разговариваю. И предупреждаю, за языком следи. Мы не на территории твоего папочки. Здесь тебя никто не спасет.
– Ой, от кого? От тебя? С тобой я и без помощи папочки справлюсь, дорогуша. Уж поверь. Было бы с кем еще справляться. Рембо, блин, комнатный.
Чем больше Лея говорила, тем сильнее ноготь Оли вонзался в мою кожу.
Пришлось ее оттолкнуть. Сильно так, чтобы отлетела. Но это самооборона. Я в прямом смысле спасала свою шкурку.
– Обалдела?
– А ты думала, я буду стоять и ждать, пока ты мне плечо проткнешь? – поворачиваю голову в сторону Корнеева и вижу, как он, уткнувшись в телефон, игнорирует происходящее. Супер! Настоящий мужик! Фу! – У тебя с головой все нормально? На человека так кидаешься.
– Ты не человек. Ты дрянь, которая парням покоя не дает.
Еще утром я бы сказала, что она может забирать своего парня и катиться с ним прямиком в ад. Прыгнуть в самый горячий котел, жить долго и не совсем счастливо. Корнеев – черт рогатый, он и в аду найдет чем заняться. На «счастливо» Оля может не надеяться.
Но!
Огромное и жирное но. Ее парень мне и правда нужен. Поэтому не надо его никуда забирать. Вот когда я с ним разберусь, тогда можно. Потом хоть в ад, хоть в Индию в речку Ганг нырять, лишь бы подальше от меня.
– Так ты в клетку его посади, чтобы никто близко не подходил. Тогда точно не придется разбираться с каждой девчонкой, которая с Мироном знакома.
Кстати, на заметку. Отличный вариант, между прочим. Я сломаю замок, стану Корнеевской спасительницей, он упадет к моим ногам и поклянется в вечной любви до самой гробовой доски.
Всё как в сказках. Вместо принца – я, Оля будет огнедышащим драконом, с которым мне придется побороться. Ну а Корнеев… Ему бы волосы отрастить, платье там и все такое – и вылитая принцесса получится.
– Ты в своем квартале красных фонарей командовать будешь. А мне указывать не смей. Сама знаю, что со своим парнем делать.
Она повернулась и изменилась в лице, посмотрев на Корнеева. Господи, чудеса какие! Только вот яд по подбородку стекал, когда на меня выла, а сейчас в милую девушку превратилась с ярким блеском в глазах.
Так, я поняла! Корнеев – колдун! Без вмешательства магии девчонки не могут становиться такими тупыми овцами.
Бросив разглядывать Мирона, она опять пронзает меня ненавидящим взглядом. О, а вот и снова слюна ядовитая появилась.
Говорю же, магия.
Интересно, а Оля и правда на каждую девчонку кидается, которая хоть как-то знакома с Мироном? Как он умудрился ее так себе подчинить? Только красивой мордашкой? Тетя Наташа хвалилась, что у ее дорогого сыночка память феноменальная. Неужели Корнеев своим подружкам поэмы Пушкина пересказывает?
«Люблю тебя, Петра творенья,
Люблю твой строгий, стройный вид…»
Ох, там и запоминать ничего не надо. Зуб даю, уже после «стройный» бабы без одежды остаются. Фу-фу-фу такими быть.
Вот я – сила и мощь. Пусть парень хоть до посинения «Войну и мир» зачитывает, стоя по колено в болоте, отбиваясь от мерзких жаб, я все равно не побегу с угрозами на другую девчонку.
Не родился еще тот человек, который так меня унижаться заставит. И вряд ли он вообще родится. Я же Мамаева. А Мамаевы…
– Ты чё на меня вылупилась?
М-да, ей бы не по кафешкам ходить, а в первый класс вернуться, речь свою подправить.
Блин, ну как я влюблю в себя Корнеева, если ему такие, как Оля, нравятся? Мы на разных уровнях. Далеко друг от друга. Наверное, еще и поэтому я Мирона раздражаю. Не его поля ягодка. Съесть не может, вот и бесится.
– Да вот смотрю на тебя, Оль, и так жалко становится. Это же надо настолько себя не любить, чтобы из-за мужика смазливого так позориться. Папа в детстве не говорил, что ли, что ни один мужик на свете тебя недостоин? Ну что ты творишь? А главное, зачем? Думаешь, если всех баб расшугаешь, этот балбес твоим будет? Да ты посмотри на него. Ему плевать на происходящее. Он даже не смотрит. Ну! Глянь и убедись.
Олина рука со скоростью звука взлетает вверх, и, если бы не писк Леи, я бы упустила этот момент. А так… Перехватив чужую ладонь, которой хотели заехать мне по лицу, резко выворачиваю ее, не обращая никакого внимания на мычание девушки.
Сама виновата.
Первая начала.
Я бы до такого никогда не опустилась, если бы меня не тронули.
– Корнеев! – кричу, толкая девчонку в сторону наглого и подлого идиота. – Утихомирь свою нимфетку, пока я этого не сделала. Еще раз она ко мне приблизится, отвечать передо мной будешь ты. Понял?
Толкаю Олю в кресло и, смотря на присутствующих, которые не скрываясь снимали происходящее на свои телефоны, выхожу из кафе с гордо поднятой головой.
Достали!
Надо было раньше закончить весь этот цирк и уволить на фиг всех клоунов.
9.
– Как ты ее! Бам! Бам! Блин, ты бы лицо свое видела! Робот. Словно Дзен за две секунды познала. Ноль эмоций. Этому в твоем Амстердаме учат? Если бы знала, чаще просила бы родителей отправлять меня к вам в гости.
– Гуляева, молчи! – рычу сквозь зубы, пытаясь успокоиться. – Пожалуйста, замолчи. Это ты во всем виновата. Не полезла бы со своей самодеятельностью, ничего бы не произошло.
– Вась. Ну извини. Прости, пожалуйста. Честно, как лучше же хотела. Кто же знал, что там Оля сидит? Ее и видно не было. Спряталась там за кустиком, а потом вылезла. Коза.
– Думаешь, меня поведение Оли волнует? – сбавляю шаг, позволяя Лее догнать меня. – Совсем нет. Ей просто никто не объяснял, что такое гордость и что с ней надо делать. Со временем поймет.
– Так ты злишься не из-за нее?
– Конечно нет. Она – дура. Если злишься на дураков, то ты сам дурак.
– Ничего не понимаю. Чего у тебя тогда зубы стучат?
Остановившись рядом с такси, мы переглянулись и пошли дальше. Уже было все равно, куда идти, лишь бы подальше от Корнеева.
– Из-за Мирона, да?
– Из-за кого еще? Это же как он меня ненавидит, раз нимфетку послал, чтобы она со мной разобралась? Честно, не думала, что он до такой степени урод. А если бы Оля мне врезала? Не подумал? Или он именно этого и хотел?
Корнеев ведет себя так, будто я его сначала невинности лишила, а потом пинком под зад из квартиры выгнала на площадь, где в него все тыкали пальцем. А теперь он мстит. Просит подружку без волос меня оставить.
Меня захлестнула еще одна волна раздражения.
– Он даже от телефона не оторвался. Уткнулся, и плевать на все с высокой колокольни.
– Вась, не так все было, – осторожно встревает Лея, останавливая меня, схватив за руку.
– Только ты не начинай за него заступаться, – рычу в ответ, давая понять, что не стоит выгораживать того, кто меня так взбесил. – Папа его боготворит. Тетя Наташа нахваливает. Еще одной поклонницы Корнеева я не вынесу.
Лея пожимает плечами.
– Еще чего. Не собираюсь я никого выгораживать. Просто я не думаю, что он хотел, чтобы тебе врезали. Я видела, как он подорвался, когда Оля на тебя замахнулась. Правда! Подскочил.
Чего?
– Кто? Корнеев? Лея, не успокаивай меня. Я все видела. Он даже с места не сдвинулся.
– Ну, ты не на него смотрела в этот момент, а Олину руку выворачивала. Клянусь тебе, Мирон хотел вмешаться.
– Если бы хотел, то вмешался бы.
– Так ты сразу же сама все разрулила, – с гордостью заявляет подруга. – Он и присел обратно. Кстати, когда уходила, он на тебя пялился. Я видела.
Хотела уже отмахнуться и дальше пойти, но вместо этого внимательно посмотрела на подругу.
Лея спокойна и не кривляется.
Не врет, что ли?
Ой, мне абсолютно все равно, куда смотрел Корнеев.
– Гуляева, проверь зрение. Оно тебя подводит. И голову на всякий случай. Я переживаю за идеи, которые генерирует твой мозг.
Лея морщится.
– Не хочешь верить, не верь. Но я не обманываю.
Да знаю я, что не обманывает. Когда врет, у нее все на лице написано. Только я все равно не верю ее словам.
– Может, зря я все затеяла? Понятно же, что ничего у меня не получится. Корнеев – сухофрукт, мерзкий и с плесенью. Не хочу я с ним дружить. Даже из-за папы. Уж лучше домой вернусь, и все.
– Ну уж нет. Домой ты не хочешь, и сейчас сдаешься. Тем более мы поспорили. Так что… Завязывай с нытьем. Корнеев потом будет…
Что будет?
Чего она замолчала?
У меня все тело онемело, когда рядом с моими ногами затормозила машина. Та самая, которую я совсем недавно хотела стукнуть, но камер испугалась. Что этому гаду надо? Мешаем проехать? Дороги мало?
– Вась, а зачем он рядом с нами остановился? – спросила Лея.
– Сбить хочет. Предупреждает так, – отмахиваюсь от нее. – Не знаю.
Стекло медленно начинает опускаться, а мы с подругой одновременно делаем шаг назад.
Ну на фиг.
Неизвестно, что в голове у этого парня.
– Садитесь, – командует Корнеев, не смотря на нас. – Дважды повторять не буду.
– Чего тебе, Корнеев? Вали давай, пока я пилочкой колеса твои не порезала!
Я лишь усмехнулась, услышав угрозы Гуляевой. Даже точно зная, что она никогда в жизни пилочку в руках не держала, я все равно не сомневалась, что она исполнит свое обещание. Может, не мешать подруге? Интересно стало, как Корнеев будет защищаться от разъяренной подруги. Шипеть на нее будет или полицию вызовет?
Эх, не узнаю ведь.
Не в той я ситуации, чтобы от предложений подвезти отказываться. В другое время… Честно, я бы за мармеладом сгоняла, чтобы посмотреть на все муки Мирона. Я бы смаковала каждую секунду его трагедии, подсказывая Гуляевой, что еще можно предпринять, чтобы добить парня. Но сейчас…
– А твоя нимфетка потом не будет караулить меня в подъезде с ножом в руках?
Меня и правда это интересовало.
Где Оля-ля? Или она в салоне прячется? Если связанная и с грязным носком во рту, то у меня никаких претензий не будет. Может, даже похвалю Корнеева за интересный вариант перевозки пассажиров.
– Намекаешь, чтобы я тебя до квартиры проводил? – вдруг раздается из машины. Я даже вздрогнула. И не от дурацкого вопроса, на который я даже отвечать не стану. Меня взгляд Мирона напряг. Он был другим. Не тот орлиный, когда он орал на меня в квартире родителей. И не тот пустой, каким он смотрел, когда увидел меня в кафе. В этот раз в уголках его губ была усмешка. Если внимательно посмотреть, то на щеках видны ямочки. Глаза смотрели…
Господи, чур меня.
Теперь надо святой водой умыться, чтобы больше на такой чепухе внимание не заострять.
– А это будет твоим собственным желанием? – спустя несколько секунд тишины интересуюсь я, гордо задрав голову.
Брови парня тут же стремительно взлетели вверх.
– Мне ждать еще долго? – переспрашивает он, отворачиваясь.
– Может быть. Не знаю. Надо все взвесить и еще убедиться, не вылезет ли из табакерки твоя бойцовская подружка.
– В машине ее нет, – следует короткий ответ с такой интонацией, будто ему стало настолько скучно, что он сейчас уснет.
– А где она? – нахмурившись, продолжаю я.
Видимо, не только меня интересовал этот вопрос. Лея, вытянув шею, попыталась рассмотреть салон автомобиля. Кивнув мне, мол, ничего не видно, пожала плечами.
– Я ее съел. Такой ответ тебя устроит, Мамаева?
– Вполне. Теперь выпей таблеточку от изжоги, и сможем поехать.
В конце концов, я не просила его останавливаться Он сам так захотел. А еще… На минуточку, совсем недавно я чуть по лицу из-за него не получила. Теперь имею полное право вертеть носом.
– Вась, перегибаешь, – шепчет на ухо Лея. – Он же нас проклянет сейчас.
– Ну и пусть. Его никто не просил нас подвозить, – шиплю в ответ, но все же решаю прислушаться к словам подруги. – Ладно, расслабься. Буду надеяться, что твой желудок с легкостью переварит ядовитую змею. Лея, садись.
Гуляева лишь закатила глаза, а Корнеев… На него я старалась не смотреть, когда гордо вышагивала вдоль капота.
– А какое было начало… Мамаева!
Вот козлина.
Только гады в спину бурчат.
Ну, папа так всегда говорил. Другими словами, конечно, но смысл тот же: Корнеев – гад.
Вместе с подругой, открыв заднюю дверь, видим на сиденье громадный чемодан. Я даже рот открыла. И как мы с ней уместимся? Кто у кого на коленях поедет?
И пока я думаю, Гуляева делает то, чего я от нее никогда не ожидала. Она запрыгивает в машину и быстро пристегивается.
– Лея!
– Прости, подруга, но рядом с ним я не поеду. Твоя ноша. Ты и неси.
И заулыбалась, подмигивая, типа, давай-давай, садись к своему милому и ненаглядному.
Только Корнеев совсем не милый.
Пришлось помолиться, подышать немного полной грудью, потом аккуратно, не спеша, открыть соседнюю дверь и еще немного постоять. Ну а что? Свежий воздух полезен.
– Вась, садись, мы же опаздываем. Забыла?
Блин, Лея, кто тебя просил?
Я специально время тянула, чтобы Мирон не думал, что я в восторге от идеи ехать с ним в одной машине.
– Да-а. Забыла, – с сожалением в голосе вру я, но все-таки присаживаюсь.
У-у-у, это ж сколько задниц сидело на этом сиденье? Ну, точно потом не отмоюсь.
– Нас на Линейную, Мирон, – доносится сзади голос подруги.
– К Суханову, что ли? – нерадостно переспрашивает наш водитель.
– Ага. К нему. К родненькому.
Чего?
Зачем нам ехать к Киру прямо сейчас?
Мы же не собирались.
POV/Мирон
– Малыш, смотри, мои подписчики пишут, что я могу на эту овцу заявление написать. Так, сейчас… Умышленное причинение тяжкого вреда здоровью, повлекшее за собой потерю зрения, слуха…
– Оль, ты ослепла?
– Нет.
– Со слухом тоже проблем нет. Завязывай.
– Ты не дослушал. Я читаю: речи или какого-либо органа, или утрату органом его функций. Чего? Блин, я же попросила нормально объяснять. А тут язык сломаешь, пока читать будешь. О, психическое расстройство. Я очень расстроилась после всего, что эта гадина здесь устроила. По всему залу меня протащила, как медведь. Еще и руку сломала. И за это ей светит… М-м-м, восемь лет. Вау! Одна моя подпись – и сидеть девке в клетке.
– Насчет сломанной руки сама придумала или подписчики посоветовали?
– Ой, ты так говоришь, будто я думать не умею. Рука же болит, и вся кожа покраснела. Я же не дура, здесь точно перелом.
– Я бы поспорил.
– Что? Что не так?
– Да все не так, Оль. Сама фигню творишь, а потом ноешь. Кто первый драться побежал? Мамаева, что ли? Я тебя предупреждал, чтобы не рыпалась. Ты пошла, ты получила, теперь сиди и молча пей свою бурду.
– Это малиновый раф.
– Да мне плевать.
– Малыш, ты злишься на меня? Ну, прости. Я не сдержалась. Увидела записку этой выдры и приревновала. Мало того, что ее папаша постоянно тебе названивает, так она сама теперь преследовать начала. И что это? – сминает руками салфетку. – Какая нормальная девушка будет такое писать?
Гуляеву сложно назвать нормальной. Она писала! Уверен, Мамаева никогда бы ничего подобного не сделала. Огреть меня чем-нибудь – да, способна. Сам видел, как у нее руки чесались несколько раз. Заказать для меня десерт – тоже возможно. Заранее подсыпав в него крысиного яда. Записка – нет. Это фишка Гуляевой. С Сухим прокатило, со мной – нет.
– Кто мне названивает, не твоего ума дело, Оль. Сам со своими проблемами разберусь. Или ты решила в помощницу мою поиграть? Тогда сразу скажу: с обязанностями не справилась, уволена. Нельзя игнорировать приказы начальства.
– В смысле?
И чего она так визжит?
Мамаева ей голосовые связки повредить успела, что ли?
– Говорю, езжай домой, Оль. Тебя там кот голодный ждет. А у меня дела. Важные и долгосрочные. Не звони. Вне зоны доступа буду несколько лет.
Поднимаюсь со стула, но Оля хватает мою руку.
– Как домой? Почему домой? Я же… Ты же говорил, что я могу у тебя пожить несколько дней, пока у меня в квартире окна меняют. Малыш, мой чемодан у тебя в машине. Как я с ним поеду? То есть, куда я поеду?
– Этого я уже не знаю. Надо было думать до того, как бежать Мамаевой лицо разукрашивать. Теперь я уже за свою безопасность переживаю. Мало ли что тебе в голову придет поздно ночью, пока я спать буду?
– Мне? Мирон, ничего мне в голову не придет. Я просто приревновала. Больше такого не повторится. Я тебе обещаю.
– Оль, я по ночам подушку обнимаю, а на кровати лежу. К ним приревнуешь, и мне потом на полу спать? Ну, нет. Я на такое не подпишусь.
