Текст книги "Испытание весной (СИ)"
Автор книги: Алена Кручко
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 16 страниц)
ГЛАВА 9, в которой Женя пробует линденские вафельные трубочки и знакомится с послом Андара в Тириссе
«Если у вас паранойя, это не значит, что вас не преследуют»… После вполне явной попытки до нее добраться Женя ни на минуту не расслаблялась: не надеяться же на охрану, один раз уже прошляпившую опасность? Ненадежные в этом мире телохранители, вон и Ларка только при ней два раза чуть не убили, а ведь были и другие покушения. Так что, как говорил один известный персонаж, «постоянная бдительность!»
Однако, вопреки ее опасениям, остаток пути прошел вполне спокойно. То ли злоумышленники были свои, андарские, и не стали лезть на чужую территорию, то ли все дело в дополнительной охране, выделенной им на тирисской границе? Хотя сама идея этой дополнительной охраны казалась странной – что они здесь, каждому путешественнику сопровождение выделяют? У них люди лишние или паранойя на государственном уровне?
Но, как бы то ни было, к вечеру шестого дня пути от границы Женя рассматривала из окна кареты улицы Линда.
«Новая столица» Тириссы ей понравилась. Видно, что строили с размахом и с прицелом на будущее: широкие, мощеные камнем улицы, добротные кирпичные дома, окруженные садами, небольшие площади и скверы… Вспомнилось читанное где-то, что такая вот просторная планировка хороша и в свете будущей застройки, и в случае осады города.
Лейтенант фор Ганц хмурился, оглядываясь, и Жене стало любопытно: не о том же ли он думает? Только с точки зрения человека военного, оценивающего вражеские позиции?
По мере продвижения от окраины к центру улицы становились шире, дома роскошнее, все чаще мелькали по сторонам нарядные вывески, все теснее становилось от экипажей и верховых. Женя поняла вдруг, что устала глазеть в окно, в конце концов, она здесь не на один день, насмотрится еще, а сейчас хотелось лишь одного – добраться наконец до тетушки Цинни, рассказать все, упасть на кровать и заснуть, точно зная, что ты в полной безопасности.
Мелькнул за черепичными крышами острый шпиль ратушной башни, карета свернула, немного проехала вдоль высокого кирпичного забора, миновала массивные кованые ворота и остановилась у очередного особняка. Лейтенант соскочил с седла, взбежал на высокое крыльцо, накрытое фигурным кованым козырьком, и взялся за дверной молоток. Женя глубоко вздохнула: приехали. Наконец-то.
Остаток вечера пролетел, задержавшись в памяти разрозненными фрагментами: величественный дворецкий, ведущий гостью в дом, горничная, ловко распаковывающая ее гардероб и помогающая сменить дорожное платье на домашнее, Солли, с оханьем растирающая поясницу, исходящий паром суп в глубокой белоснежной тарелке и душистый травяной чай, после которого спать захотелось совсем уж нестерпимо… Цинни и ее муж, как выяснилось, проводили вечер в гостях и вернуться должны были не раньше полуночи, и Женя не стала ждать. Личная комната, крахмальные простыни, тишина и безопасность – что может быть лучше?!
Проснулась она рано – то есть, наверное, рано по меркам светской жизни: солнце уже светило вовсю, однако горничная доложила, что «господа еще спят» и предложила пока что подать чаю в комнату.
«Чай» по здешним меркам вполне тянул на привычный для Жени завтрак, причем хватило бы его по меньшей мере на троих: тонко нарезанные хлеб, сыр и ветчина, из которых она тут же наделала бутербродов, и наложенные горкой на небольшое блюдо вафельные трубочки – те самые, поняла Женя, о которых говорила тетушка. Разузнать, что ли, рецепт?
Но самым приятным оказалось другое. В доме графа было принято есть в столовой, не считая, конечно, случаев, когда чай или вино подавали в библиотеку или кабинет «под разговор». Впервые в этом мире Женя почувствовала себя беспечной, свободной и бескультурной по местным меркам девицей – взяв тончайшего фарфора чашку с благоухающим малиной и мятой чаем и тарелочку с бутербродами, она перебазировалась от красиво сервированного столика к окну.
Солли, помнится, сетовала, что «в Тириссе вечно туманы», однако пейзаж за окном сиял голубизной неба и чистотой выпавшего ночью снега. Острые черепичные крыши и дымки из труб довершали картину, вызывая в памяти старые рождественские открытки. Окно выходило в сад, и Женя невольно отметила, что голые ветви деревьев сформированы в правильные шары и пирамиды. Летом, наверное, интересно смотрится…
За деревьями темнел высокий забор из гладкого, словно облитого льдом кирпича. Наверное, если бы Женя по-прежнему видела магию, он был бы весь в радугах, но и сейчас вызывал безотчетное спокойствие. А может, это потому что она больше не в карете среди леса и не на постоялом дворе, куда кто угодно может войти и что угодно сделать, а в защищенном доме во-первых, дипломата, и во-вторых, «родственника»?
Бутерброды как-то незаметно закончились, пока Женя любовалась видом из окна, и, вернувшись к столу, она долила еще чаю и взяла трубочку.
Да, эта прелесть определенно стоила того, чтобы украсть рецепт даже с помощью дядюшкиной шпионской сети! Как, вот как здешние кондитеры добились того, чтобы нежный заварной крем или взбитые сливки с кусочками фруктов плотно держались в тончайшей вафельной оболочке, ничуть ее не пропитывая и оставляя хрустящей?! И сам крем… Женя никак не могла определить, что именно придает ему тонкий, слегка кружащий голову аромат – не фрукты, не ваниль, не мед, может, какие-нибудь цветки?
Поедая четвертую трубочку, она заметила в саду движение. Парнишка лет пятнадцати махал широкой лопатой, расчищая дорожку между деревьями, а вокруг вертелась девчонка помладше, с двумя тонкими русыми косичками и вздернутым острым носиком. Голосов слышно не было, но Женя видела, как смеется девчонка и притворно хмурится, огрызаясь, пацан, и почему-то стало смешно и хорошо. Где-то война, а здесь такие обычные и понятные дети со своими детскими проблемами, которые им самим наверняка кажутся очень даже серьезными…
Улыбнувшись, она отошла от окна – смотреть дальше показалось неправильным, как будто подглядываешь. С сожалением посмотрела на вафельную горку – для одного завтрака, пожалуй, хватит, уже вполне наелась. И тут в комнату заглянула давешняя горничная.
– Господа ждут в столовой. Я провожу.
Ну что ж, наконец-то она познакомится с еще одним родственником. Посол Андара в Тириссе, граф ди Скавалль… Дядюшка сказал о нем одно, однако заменившее длиннейший инструктаж: «Можешь верить ему, как веришь мне». Чем занимаются дипломаты, помимо «официальной» дипломатии, Женя и сама знала, так что прекрасно поняла не сказанное.
Ночной разговор с андарским послом в Тириссе лейтенант фор Ганц при всем желании не назвал бы приятным.
Начать с того, что фор Ганц категорически недолюбливал людей подчеркнуто светских, ярчайшим представителем коих был ди Скавалль. Мало того что пришлось ждать до позднего вечера, пока тот вернется из гостей; мало того что тщательно завитые волосы посла благоухали помадой, белейший кружевной воротник аж стоял от крахмала, а бархат камзола был густо ушит серебром и жемчугом; мало того что рукопожатие его было вялым, а рука оказалась нежной, с мозолями лишь от пера…
Граф ди Скавалль выслушал доклад о происшествии в Кильнерене, о положении дел в столице и на юге, о связавших барышню фор Циррент и принца Ларка сплетнях, кивнул на все похвалы в адрес барышни, а после, неприятно растягивая слова и дергая губой, сказал лишь одно:
– Здесь, лейтенант, вас бы отправили в отставку без права обжалования. Не спорьте, племянница моей жены осталась жива и невредима исключительно благодаря собственной осторожности. Умная девушка, чего не скажешь о вас и ваших подчиненных.
Самым отвратительным было, что Бертон знал: этот лощеный тип, уступающий ему самому и в происхождении, и в близости к короне, и в боевых заслугах, привыкший воевать в светских салонах и парадных дворцовых залах, полностью и абсолютно прав. Будь неизвестные злоумышленники решительней, могли убить всю охрану барышни фор Циррент с той же легкостью, с какой оглушили, и что тогда сталось бы с девушкой? Да о чем говорить, что с ней сталось бы, открой она дверь на оклик? Или поддайся панике, услышав крики?! Не говоря уж о том, что лишь чудо спасло от рук вора спрятанные у Бертона во внутреннем кармане письма!
Осознание всей серьезности собственного промаха отчего-то лишь усиливало неприязнь к собеседнику. Легко ему рассуждать – со стороны и после драки! Хотелось бы Бертону фор Ганцу посмотреть, каков граф ди Скавалль в деле, если оное дело не касается светских разговоров, балов, приемов и новомодных музыкальных вечеров!
Бертон полагал, что ему придется задержаться в Линде, однако ди Скавалль решил иначе. Сказал, все еще не скрывая раздражения:
– Отдыхайте пока что, лейтенант, – и, право же, это «лейтенант» звучало в его устах не лучше, чем «никчемный сопляк». – На днях я напишу несколько писем, отвезете.
– Но как же охрана виконтессы фор Циррент? – подавив раздражение, спросил фор Ганц. – Не ехать же ей обратно без сопровождения?
– Толку с вашего сопровождения, – презрительно отмахнулся ди Скавалль. – Виконтесса задержится у нас надолго; или вы желаете отдохнуть в нейтральной стране, лейтенант?
Это было уже прямым оскорблением, и фор Ганц выпрямился, судорожно сжимая ладонь на эфесе:
– Я не позволю…
– А раз не позволите, ступайте и сообщите вашим людям, что до отбытия в Андар они не должны покидать пределов особняка. Вас это тоже касается. У меня, уж поверьте, хватает забот и без того, чтобы разбираться с последствиями дурных выходок приближенных к его высочеству Ларку бравых офицеров. И не хватайтесь за шпагу, милейший, пока вы здесь, я – лицо вышестоящее, ваш командир, если выражаться доступно, и имею полное право распекать вас за дурость, воспитывать и приказывать.
– В таком случае искренне надеюсь встретиться с вами, когда вы не будете связаны необходимостью меня воспитывать, – почти прошипел фор Ганц.
– Разумеется, – презрительно бросил ди Скавалль. – Глупостью было бы ждать от вас иного.
Фор Ганц стиснул зубы, едва удержавшись от ответного оскорбления. В самом деле, не вызывать же на дуэль посла, да еще когда он и впрямь имеет право тебе приказывать. Ничего, они еще встретятся в более подходящее время! Пусть фор Ганц и не считался записным дуэлянтом вроде Реннара фор Гронтеша, оскорблений он спускать не привык. Ди Скавалль ответит за каждое слово, за каждый презрительный взгляд и даже за эту свою брезгливую мину!
Граф Винсенн ди Скавалль, посол Андара в Тириссе и муж самой прекрасной женщины в обеих этих странах, лишь усмехнулся в ответ на яростный взгляд лейтенанта. Таких он видел насквозь – гонору много, оскорблений спускать не привык, фамильная честь аж распирает, а собственные заслуги пока что скорее воображаемые. Толк будет, но не сразу, сначала жизнь должна хорошенько выбить спесь, ошибочно принимаемую за гордость. И хорошо, если при этом не окунет с головой в грязь или что похуже.
Впрочем, ди Скавалль готов был признать, что Бертон фор Ганц – далеко не худший представитель андарской светской молодежи. Он, по крайней мере, не замешан в сотню-другую скандальных историй, балам и дуэлям предпочитает службу, а глупейшие ошибки, увы, неизбежное следствие юности. Разумеется, ди Скавалль постарался наглядно показать лейтенанту его промахи, кое-где даже преувеличив – пусть задумается, глядишь, на пользу пойдет. Однако про себя оценил успех – при такой-то беспечности фор Ганц все же доставил доверенную ему девушку по назначению в целости и сохранности.
Осталось посмотреть на девушку. Судя по рассказам Цинни, ее чудесным образом обретенная племянница вполне смогла бы благополучно добраться куда угодно и без присмотра олухов-телохранителей. Откровенно говоря, наличие у барышни фор Циррент охраны, да в таком количестве, да еще из отряда личных телохранителей его высочества Ларка, несколько удивило ди Скавалля: не в обычае графа фор Циррента столь явные демонстрации. От него стоило бы ждать скорее одного тайного охранника высочайшей квалификации, чем пятерку явных олухов. Разве что тайный тоже был, присматривал издали и предпочел не светиться в Линде?
Знакомство с новоявленной племянницей состоялось за семейным завтраком.
Вошедшая в столовую девушка улыбнулась смущенно и неуверенно:
– Доброе утро.
Винсенн ди Скавалль вежливо поднялся навстречу. Одного взгляда хватило, чтобы отметить: гостья выспалась, не пренебрегла предложенным ранним завтраком, чувствует себя в безопасности, дом и хозяева ей нравятся, а неуверенность – оттого, что не вполне понимает, как вести себя с ним. Или просто стесняется нового родственника? Все же Варрен должен был ей объяснить…
– Джелль! – Цинни, вскочив, обняла ее, расцеловала в обе щеки и потащила к столу, на ходу расспрашивая и не давая слова вставить в ответ: – Выспалась? Как дорога? С твоим характером трястись в карете – тоска, наверное. Как Варрен, Гелли, какие новости?
– Цинни, дорогая, – Винсенн покачал головой, – представь нас и садись уже завтракать.
– Ах да! – Цинни рассмеялась. – Джелль, милая, этот бука – мой любимый муж, граф Винсенн ди Скавалль, посол Андара в Тириссе, почетный член общества любителей словесности, не слишком хороший поэт, зато отменный критик, и один из трех лучших танцоров Линда – я-то считаю, что лучший, но наше общество третий год спорит, кому отдать первенство. Дорогой, моя племянница, младшая виконтесса фор Циррент. Дочь нашего бедного Арбальда.
Винсенн поцеловал новой родственнице руку и отодвинул стул, приглашая садиться.
– Очень приятно, – Джегейль задорно улыбнулась, в теплых зеленовато-карих глазах мелькнуло понимание. – Как мне вас называть? «Дядюшка» уже отдано графу фор Цирренту.
Винсенн ди Скавалль готов был смело поставить на кон свое почетное членство и не менее почетное звание лучшего танцора на то, что барышня фор Циррент все поняла правильно. И о его «светской жизни», и о приемлемых темах за этим столом. Интересная девушка.
– Боитесь запутаться в двух дядюшках, дорогая? Вы могли бы называть меня «дядюшка Винс», а фор Циррента – «дядюшка Варрен». Цинни рассказывала о вас, счастлив познакомиться воочию. Попробуете пирога? – положив на ее тарелку ломтик знаменитого линденского пирога с паштетом, он с любопытством смотрел, как барышня отрезает кусочек и кладет в рот, отпивает глоточек чая, кивает, прикрыв глаза с довольной улыбкой…
Теперь он мог оценить и внешность новой родственницы: гладко зачесанные и собранные в узел каштановые волосы, весьма заурядное для Андара лицо, ухоженные руки, тонкие пальцы, украшенные единственным кольцом – серебро и золотистый «солнечный» топаз, интересное сочетание, наверняка Варрен выбирал. Скромное домашнее платье неяркого бежевого оттенка отделано мелким желтоватым жемчугом. Хм… очевидно, на кольце должна быть менталка, а жемчуг заряжен на защиту от слабых чар. Да, стиль Варрена. В меру параноидально и в глаза не бросается.
– Очень вкусно, благодарю, дядюшка Винс. Тетушка Гелли советовала мне попробовать линденские вафельные трубочки, и они на самом деле бесподобны, но этот пирог чудесен. Ах да, новости! Тетушка Гелли выходит замуж! Жаль, что вас не было на помолвке, все произошло довольно-таки внезапно. У них любовь, представляете?! Но на свадьбу-то вы должны будете приехать!
Вокруг стола беззвучно суетился, меняя блюда, давно подкупленный тирисской разведкой слуга, разговор свободно лился вокруг семейных дел, светской жизни, балов и помолвок, линденской кулинарии, вобравшей лучшее из двух стран и множества колоний, сортов чая и сластей… Джегейль вела себя безукоризненно. Воистину, достойный член семьи.
Из столовой переместились в кабинет. Ди Скавалль активировал защищающий от прослушки амулет и уже серьезно спросил:
– Так какие новости? Вряд ли Варрен прислал вас рассказать о помолвке.
– О ней, – так же серьезно ответила Джегейль. – Нас всех на той помолвке чуть не угробили. Включая, между прочим, принца, неплохо, да?
Цинни охнула, ди Скавалль взял ее за руку. Подробный рассказ оба выслушали в гробовом молчании.
– Я так понимаю, у дядюшки и его друга из полиции появился прикормленный маг, который сейчас разбирается со всей этой дрянью, но кто его знает, сможет ли, – тихо закончила Джегейль. – Дядюшка боится, что такие же невидимки могут здесь до вас добраться.
– До нас – маловероятно, здесь найдутся более важные цели. Ситуация в тирисской политике напоминает сейчас плохо уравновешенные весы: малейший толчок, и нейтралитету конец. Достаточно убрать двух-трех человек и еще на нескольких надавить, и мы получим войну на два фронта.
– Придется, видимо, намекнуть… – как будто про себя пробормотала Цинни.
– Пока нет, дорогая. Я подумаю, как вбросить информацию, не вмешивая тебя… и под каким соусом ее вбросить. Иначе рискуем получить как раз то, чего боимся.
– Да, наверное, ты прав. Ну что ж, не будем мешать. Джелль, пойдем-ка пересмотрим твой гардероб, наверняка нужно заказать что-нибудь еще.
– А я буду здесь куда-нибудь ходить? Мне ведь, наверное, все равно скоро обратно?
Цинни сочувственно покачала головой:
– Джелль, милая, уж если ты приехала аж из другой страны погостить у родни, обратно – не раньше, чем через месяц. Иначе пойдут слухи, что мы не были тебе рады, а то и похуже. От светской жизни тебе не уйти, настраивайся.
– Ох, ну ладно. Дядюшка Винс, а можно еще вопрос? Не важный, мне просто любопытно.
– Спрашивай, раз любопытно, – было даже интересно, что именно хочет узнать новообретенная племянница; впрочем, такого вопроса ди Скавалль не ожидал никак:
– А если вас на дуэль вызовут?
– Не понял вопроса. Кто меня вызовет и почему? – не о лейтенанте же она? Об устроенной фор Ганцу выволочке Джегейль знать не могла.
– Да нет, я так, теоретически. Я просто смотрю, вы такой, – она обрисовала руками в воздухе что-то непонятное, – салонный. Если я правильно поняла ваш образ, громкие победы в дуэлях его разрушат, а проигрывать ради образа как-то… опасно, в конце концов!
Ди Скавалль рассмеялся.
– Узнаю школу Варрена! Это решается просто: если вызывают меня, выбор оружия за мной. Я неплохо стреляю, знаете ли.
– Он отлично стреляет, – громким шепотом поправила Цинни.
– А меткий выстрел куда легче объяснить счастливым случаем, чем точный удар шпаги.
– Готова поспорить, фехтуете вы на самом деле тоже вполне прилично, – Джегейль хихикнула, – но это государственная тайна.
– Тайн такого уровня лучше даже не касаться, – полушутливо, полусерьезно заметил ди Скавалль.
Тетушка Гелли знала, о чем говорила: Цинни, осмотрев ее гардероб, решительно сказала:
– Срочно к портному! Это ужасно, дорогая, тебе совершенно нечего надеть!
– Как скажете, дорогая тетушка, – голосом пай-девочки отозвалась Женя. И, наклонившись к Цинни поближе, спросила чуть слышно:
– А с вами посекретничать – тоже у дядюшки Винса в кабинете?
– Если вопрос серьезный, да, – так же тихо ответила Цинни.
– Я не знаю, насколько серьезный, – честно призналась Женя. – Может, государственная тайна, а может, я вообще себе лишнего надумала. Но хочу разобраться.
– Тогда пойдем.
Стремительно ворвавшись в кабинет, даже еще не закрыв дверь, Цинни воскликнула:
– Милый, девочке срочно нужны новые платья! То, что она привезла, ужасно! Мода прошлого сезона!
– Ну-ну, дорогая, все мы знаем, что в Андар моды приходят из Тириссы и потому запаздывают. Нужны платья? Будут платья. Входите, я как раз хотел уточнить, где нам представить девочку свету.
Дверь плотно закрылась, и ди Скавалль спросил:
– Что-то случилось?
– Джелль хочет посоветоваться и не знает, насколько секретна тема.
– Всегда лучше проявить излишнюю бдительность, чем излишнюю беспечность. Спрашивай, дорогая племянница.
Женя вздохнула.
– Понимаете… Я сначала значения не придала. Мы с принцем Ларком в хороших отношениях. Дружеских! Только дружеских, правда. Дядюшка Варрен давно нас представил, он хотел, чтобы я рассказала принцу о своей родине. Ему интересно со мной говорить, я, в общем, тоже не против. А тут бал… – Женя рассказывала немного сбивчиво, но ди Скавалль не переспрашивал – то ли и до него уже успели дойти какие-то слухи, то ли умел выхватывать нужную информацию даже из самых путанных речей. Хотя, скорей всего, андарские газеты здесь получают и те статьи могли видеть. Но Женя все равно пересказала домыслы газетчиков как могла точно. И перешла к самому главному: – А потом, когда я собралась к вам, мне вдруг дали охрану! Дядюшка ничего не говорил, дал мне письма, подорожную, деньги, а потом приехал проводить, а с ним лейтенант фор Ганц с людьми. Они телохранители принца! Было бы логично, если бы охрана из людей дядюшки, верно? А тут – принц! После всех этих статеек.
Дядюшка Винс покивал и проговорил:
– М-да, твоя охрана не зря меня удивила. Совершенно не в духе фор Циррента, ты права.
– Он был недоволен, – Женя нахмурилась. – Старался не показать, но я заметила. И он прямо сказал, что эта охрана – идея его величества. «В свете последнего газетного скандала», – процитировала точно слова графа. – Только я тогда еще подумала, что идея хороша скорее для того, чтобы подтвердить слухи. И что вы думаете, я уже в дороге услышала, как эти самые охранники открыто! На постоялом дворе! Обсуждают меня как невесту Ларка! Я, конечно, попросила лейтенанта это пресечь, но… Что мне делать?!
Она поежилась под изучающими взглядами.
– А что, ты не хочешь замуж за Ларка? – спросила тетушка Цинни. – Стать королевой?
– Да боже упаси! – перепугалась Женя. – Зачем мне такой геморрой?! Ой, простите. Ну правда, королева – это же… Это же за гранью вообще!
– А Ларк?
– А что Ларк? Интересный собеседник, хороший друг. Как мужчина – не в моем вкусе, причем это, кажется, взаимно. Но я боюсь, что если речь зайдет о государственных интересах, то он свои вкусы засунет… ой, простите. Я хотела сказать, что…
– Мы поняли, – кивнул дядюшка Винс.
– Ну вот. И я сильно опасаюсь, что вся эта подстава затеяна королем ради того, чтобы заставить Ларка на мне жениться. Он ему как-то предлагал уже. То есть, король – Ларку. А Ларк мне передал, ну, вроде как посмеяться. А я теперь думаю, а вдруг он так хитро почву прощупывал?
– А что ты ему тогда сказала? – заинтересовалась Цинни.
– Да то и сказала, что из меня королева, как… ой. Никакая, в общем. И что это просто смешно и…
Женя пожала плечами и замолчала: продолжая дальше, она, скорей всего, попросту скатится до истерических жалоб.
– Что ж, – ди Скавалль пожал плечами, – с одной стороны, наш король обычно твердо знает, чего и зачем хочет добиться. С другой же – ты пока здесь, а Ларк – там, без твоего непосредственного участия этот вопрос не решится. У тебя есть время успокоиться и все обдумать. – Он вдруг усмехнулся и заговорщицки подмигнул: – Да и что плохого в том, чтобы стать королевой?
– Надеюсь, это вы сейчас пошутили, дорогой дядюшка, – ядовито ответила Женя. – Нужна мне такая радость, как утопленнику – зонтик.
