Текст книги "Испытание весной (СИ)"
Автор книги: Алена Кручко
сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 16 страниц)
От мыслей о Джегейль и злости на деда отвлек верный друг Рени. Не сказать, чтобы Ларк вовсе не верил в управленческий талант своего порученца, но такого – не ожидал. Огороженный всеми мыслимыми магическими щитами, а вдобавок – самым обычным забором с охраной на воротах, на месте, выделенном под воздушную верфь, стоял небольшой городок, иначе не скажешь. Направо от ворот – два длинных дома-времянки и такой же длинный ряд сараев, складские навесы, со всех сторон плотно укрытые старой просмоленной парусиной, кухня с хлебной печью, конюшня. Налево, за легким, чисто символическим штакетником – мастерские, большая, расчерченная на несколько кругов ритуальная площадка и, наконец, то, ради чего и выросло в глубине леса, в отдалении от порта и города, это поселение. В ряд, каждый – на своей площадке, покачивались серебристые капли воздушных шаров. Полтора десятка.
За месяц!
– Рени, ты… Бог мой, святое древо, теперь я понимаю, что такое на самом деле «совершить невозможное»!
– Я боялся, – тихо, как будто нехотя, признался Реннар. – Боялся, что не получится ничего, не смогу, подведу.
Ларк покачал головой:
– Врешь ты все, друг. С одного только страху такое не поднимешь. Не ценил я твои таланты, вот что.
– Да разве ж только мои, – Реннар махнул рукой, обводя широкий круг. – С людьми повезло. Ты ж понимаешь, дело небывалое! Кто на азарт повелся, кто на любопытство. Кого, признаюсь, и я на спор поймал, было дело. Зато вон, красавцы наши, готовые, экипажи обучены, хоть завтра в дело! Вторая партия в работе, скоро будут, по испытанной схеме проще, сам знаешь. Только мага бы нам второго, одному здесь непосильно. Попросишь магистра выделить кого?
– Обязательно. Все, что нужно, только скажи.
– А еще, – Реннар усмехнулся знакомо: вот сейчас предложит очередную авантюру! – Ларк, не поверишь! Отец выделил корабль для испытаний. Да слушай, что я тут на пальцах объяснять собрался, поехали! Сам увидишь!
«Корабль для испытаний» оказался таможенным шлюпом с экипажем всего в три десятка человек, и к ним в дополнение – полтора десятка людей Реннара. И шар.
– Наш первый, – горделиво пояснил Рени. – Отлаживаем разведку над морем и взаимодействие с кораблями.
Ворот с бухтой каната был закреплен прямо на палубе, на корме; там же стояла утяжеленная балластом корзина, полуспущенный шар совершенно терялся на фоне парусов. С берега и даже со сходней «Ястреб» казался самым обычным шлюпом, на котором даже самый наметанный глаз не заметил бы ничего необычного.
– Чары? – спросил Ларк.
– Те же, что на нашем опытном, модифицированный отвод глаз. Работает, как видишь.
Шлюп отчалил, и, едва вышел из бухты, как команда Реннара начала работать. Зажглась горелка, серебристая капля шара медленно начала расправляться – и таять, пропадая от взглядов.
– Через полчаса можно подниматься.
– Быстро, – удивился Ларк: их «опытный образец» готовился к взлету около двух часов.
– Ускоренная схема, – объяснил Рени. – Шар продолжает надуваться уже в полете. Минус – приходится жертвовать балластом, но высоту мы все равно задаем канатом, балласт нужен только для экстренных случаев. На самом деле вне боя риск минимален, да и в бою, я думаю, тоже, вряд ли шар окажется в пределах досягаемости вражеских стрелков.
– Взлет и посадка, – возразил Ларк. – Скорей даже, только посадка, в случае, если ситуация на земле резко изменится. Жаль, что нельзя им управлять.
– Верно, жаль, – Рени смотрел в небо, и Ларк прекрасно его понимал. – Ну, как говорят, нельзя хотеть всего и сразу? Может, со временем…
«Нельзя хотеть всего и сразу», – напомнила себе Женя, всматриваясь в темную полосу близкого берега. А так хотелось – не просто доплыть, то есть «дойти», наконец, до порта, а быстро и сразу оказаться дома. Почему здесь не изобрели какую-нибудь телепортацию? Тоже еще, мир магии. Хотелось поскорее увидеть графа и тетушку Гелли, поговорить обо всем, да хоть чаю вместе попить! В самом деле, соскучилась, как по родным.
Интересно, кто ее встретит? Опять лейтенант фор Ганц? И предстоит трястись неделю в карете под его чуткой охраной?
А граф, наверное, весь в работе, хорошо, если хоть спать домой приходит. Будет ли у него время на разговоры? А главное, что он скажет? Что делать, если он тоже одобряет ее возможный союз с Ларком? Ведь и в самом деле, семье – престиж, государству – польза…
Бегущий к «Бабочке» таможенный корабль Женю волновал лишь постольку, поскольку мог задержать прибытие. Хотелось на берег, даже с перспективой кареты, пусть она и потеснее каюты. Все же твердая земля под ногами придает жизни хотя бы иллюзию надежности.
Чего Женя точно не ожидала – что первым с борта таможенника на «Летучую бабочку» прыгнет принц Ларк. Ничего себе комитет по встрече! Ему заняться больше нечем?!
И откуда он вообще знает о Женином возвращении?
Все подозрения, все измучившие Женю за последний месяц мысли всколыхнулись разом, и в ответ на искреннюю улыбку и радостное:
– Джегейль! Как я рад тебя видеть! – она церемонно, изо всех сил стараясь не выдать обуревавшие чувства, спросила:
– Что вы здесь делаете, ваше высочество? Ах да, здравствуйте. Я, несомненно, тоже рада встрече.
Вид у Ларка стал – как будто с разгону в стену врезался. «Интересно, он что, ждал, что я с визгом на шею кинусь?» – тут Жене пришло в голову, что у нее появился шанс прояснить ситуацию немедленно. Хотя нет, лучше все же подождать до берега, мало ли до чего они договорятся, свидетели могут оказаться совершенно лишними. Но все же! Не ждать до дома, не вытрясать правду из графа, тем более что тот вполне может оказаться не в курсе. А если вдруг в курсе… он ведь и правда может быть совсем не против, может рассуждать, как и дядюшка Винс, с точки зрения государственных интересов и престижа семьи?
Нет уж, за свою личную жизнь она собирается отвечать сама! И никому отдавать это право не намерена.
– Ты не рада? – тихо спросил Ларк. – Тебя как будто подменили.
– Я стараюсь вести себя прилично: люди смотрят. Ваше высочество, вам вообще говорят что-нибудь слова «репутация девушки»?
– Ч-черт, – прошипел Ларк. – Вот о чем дед говорил. До тебя тоже дошли все эти глупые слухи?
– А они глупые? – сладко поинтересовалась Женя. – Тогда почему, ваше высочество, их повторяют по трактирам ваши же люди?
– Что?! Не может быть, – похоже, изумление Ларка было не наигранным, однако Женя решительно задушила порыв к излишнему доверию.
– Сама слышала. Впрочем, есть у меня подозрение, откуда ветер дует. И скажу честно, мне это подозрение совсем не нравится.
– Нам нужно поговорить, – решительно сказал принц.
– Еще как нужно, – согласилась Женя. – Только давайте не будем устраивать из частной беседы представление для зрителей.
Ларк огляделся: капитан и таможенный офицер, а также случившиеся рядом боцман и несколько матросов тут же сделали вид, что ничего не слышат и вообще заняты своим делом.
– Хорошо. Отложим разговор до берега.
Женя изобразила почтительный реверанс, чувствуя себя законченной стервой. Как ни странно, это чувство ей понравилось – школа тетушки Цинни, не иначе. «Если есть возможность помучить мужчину неизвестностью, пользуйся». Вот и пусть помучается.
Что женщины любят и умеют, так это помучить мужчину неизвестностью. Ларк прекрасно знал эту неприятную привычку прекрасных дам, но, говоря по чести, не ожидал, что Джегейль поступит так с ним. Хотя, следовало признать, причина для недовольства у девушки была. Та самая, озвученная ею сразу, со свойственной ей прямотой – репутация.
Как ни крути, а слухи вокруг них возникли исключительно из-за Ларка. Из-за его славы дамского угодника, неотразимого сердцееда и завидного кавалера, к ногам которого упадет любая, только помани. Конечно, вмешалось и несчастливое стечение обстоятельств в лице ревнивого банкира дель Гьяппа, но и в этом, как ни крути, тоже виноват Ларк.
А потом слухами воспользовался дед, увидев в них рычаг давления то ли на девушку, то ли на совесть Ларка.
Что ж, говоря честно и откровенно, совесть проснулась именно в тот миг, когда Ларк вместо радости от встречи увидел в глазах Джегейль настороженность и злость. Дед надеялся, что у него получится склонить барышню фор Циррент к браку? Ларк сейчас мог думать лишь о том, что рискует навсегда потерять ее расположение и дружбу. Этот страх даже заставил позабыть то мгновение ужаса, когда он сначала ощутил всплеск ментальной магии неподалеку, а затем заметил в подзорную трубу Джегейль, стоявшую на палубе пузатого купеческого галеона, а рядом с галеоном – еще один корабль и шлюпку. Там явно происходило что-то нехорошее, но, пока они спустили шар на палубу, пока подошли ближе, подозрительный корабль резво убегал в море.
Ларк хотел было спросить, что здесь произошло, но капитан «Летучей бабочки» уже рассказывал, и оставалось лишь скрипеть зубами, глядя вслед уходящей с попутным ветром «Принцессе». Впрочем, все обошлось, и ладно. Таможенный офицер осмотрел груз, предназначенный, кстати, как раз для верфи Реннара, и оба корабля направились к порту.
С Джегейль удалось поговорить не сразу. Граф фор Циррент лично встречал «племянницу», и Ларка кольнула вполне понятная зависть, когда увидел их встречу. Джегейль, казалось, хотела броситься графу на шею и лишь в последний миг сдержалась. Зато улыбалась от души, такой светлой, радостной, сияющей улыбкой… а могла бы и ему так же улыбаться! «Нет, нужно что-то делать, – решил Ларк, – категорически нужно».
Раскланявшись с графом, он спросил:
– Могу я обсудить с вашей племянницей некоторые вопросы?
Почудилось, что во взгляде, который барышня бросила на «дядю», мелькнула откровенная паника. Джегейль прерывисто вздохнула и быстро сказала, не позволив графу ответить:
– Только в присутствии моего дяди, ваше высочество. Во избежание.
На лице графа мелькнуло недоумение, но ответил он, как ни в чем не бывало:
– Хорошо. Джегейль, тебе хватит часа, чтобы привести себя в порядок и отдохнуть?
– Вполне.
– Значит, через час, гостиница «Серебряный флюгер».
Ларк молча поклонился.
ГЛАВА 18, в которой Женя узнает правду о матримониальных планах короля и об отношении к ним графа фор Циррента
Гостиница «Серебряный флюгер» была одной из двух в Дарценене, которые держала Тайная Канцелярия. Вторая – «Бочка и якорь» – служила местом сбора матросни, рассадником слухов и живой иллюстрацией высказанного как-то Джегейль тезиса «болтун – находка для шпиона». Что же касается «Серебряного флюгера», то здесь останавливалась почтенная публика, гарантировалась конфиденциальность сделок и переговоров, а на «особые» номера была наложена защита, которая делала эти гарантии не пустым звуком.
В одном из таких номеров – четырехкомнатных «семейных» апартаментах – и остановился граф фор Циррент с племянницей и ее служанкой.
Реакция Джегейль на принца Ларка весьма заинтриговала графа, как и желание говорить с принцем только в присутствии «дяди». В этом чудилось недоверие, а недоверие к наследнику престола… с этим, безусловно, нужно было разобраться, причем до прихода Ларка. Поэтому, пока девушка умывалась и переодевалась, граф заказал обед в номер и, едва она появилась из своей комнаты и села за стол, велел:
– Рассказывай. Здесь ты можешь говорить свободно, защита стоит.
Джегейль воткнула вилку и нож в нежнейшую телячью отбивную, как будто та была ее личным врагом, и выпалила:
– Я не понимаю, что происходит! Ларк уже говорил как-то, что король хочет нас с ним поженить, так вот у меня ощущение, что он не просто хочет, но и все для этого делает! И мне очень интересно, во-первых, что думаете об этом вы, граф, и во-вторых, почему меня вообще не спросили о том, что думаю и чего хочу я?! Хотя нет, Ларк тогда спрашивал, и я ему прямо сказала, что не хочу! Что он не мой тип мужчины, что мне категорически не нужна головная боль в виде короны и что я предпочитаю оставаться его другом! Но нет, ладно еще газеты, газетчикам верить – себя не уважать, но меня называют будущей королевой даже в захудалых трактирах! И ладно бы в трактирах, мне ли не знать, как расходятся и перевираются сплетни, но эти сплетни повторяют даже гвардейцы самого Ларка! Практически при мне! И вот это уже, знаете ли, навевает вполне конкретные подозрения. Особенно если учесть, кого мне дали в охрану, когда я ехала в Линд. Вы сами тогда сказали, что это идея его величества, а король у нас умный, не мог не понимать последствий. Я бы даже предположила, что он все последствия не только заранее просчитал, но и подправил, где надо!
Граф слушал – и физически ощущал, как в глубине груди клокочет ярость. Да, идея его величества ему не понравилась, но тогда он не стал спорить, потому что отпускать девушку без охраны не мог и не хотел, а люди Тайной Канцелярии все были нужны для более сложных и важных дел. Но если бы он мог хотя бы подозревать… Святое древо, как все сложилось одно к одному! Ему некогда было разбираться с газетчиками по такому поводу, не придал значения, не заподозрил, что намерения короля идут куда дальше одобрения в том случае, если Ларк «вдруг надумает»…
– А теперь скажите, в чем и где я ошибаюсь, – продолжала бушевать девушка. – Может, за этот месяц слухи поутихли, и я развожу панику на пустом месте? И совершенно случайно Ларк стал первым, кто меня встретил, даже раньше, чем я на берег сошла? Ему, наверное, заняться совсем нечем? Одар притих, война отменилась?
«Да, это он зря», – мелькнула у графа неожиданно злорадная мысль. Хотя как раз эта встреча и впрямь могла оказаться случайностью – Джегейль не знала о воздушной верфи рядом с Дарцененом, как и вообще об испытаниях воздушного шара, а ведь Ларк совершенно болен «воздухоплаванием», и Реннар наверняка обрадовался возможности показать ему последние достижения.
Впрочем, это Ларк пусть объясняет сам.
– Скажу одно, – медленно проговорил граф, сцепив пальцы в замок – так легче было сохранять спокойствие. – Со мной его величество не говорил на предмет твоего возможного замужества. Намекнул как-то, что не будет против, если Ларк выберет тебя, но это и все. Возможно, если он и впрямь этого хочет, он решил, что прежде Ларк должен завоевать твое сердце?
– И прочие потроха, – фыркнула Джегейль. – Я думала, в королевских браках о любви речи не идет?
– Ты – особый случай, – только теперь, начав объяснять, граф понял и сам, насколько на самом деле случай Джегейль «особый». – Любая другая ухватится за блестящие перспективы: возвышение своего рода, власть, почет, роскошь. От такого не отказываются. Но тебе ничего этого не нужно. Тебя нечем соблазнить, нечем привязать. Все, что тебе нужно для хорошей, в твоем понимании, жизни, даю тебе я. Надеюсь, по крайней мере, – девушка кивнула, подтверждая, и граф развел руками: – Остается любовь.
– Прелестно, любовь по расчету, – ядом в голосе Джегейль можно было бы отравить небольшой городок. – А откуда король знает, что мне ничего не нужно? А вдруг?
– Строго по секрету, – граф усмехнулся, – его величество очень удивился, сказал, впервые такое видит. Он ведь смотрел тебя, такое читается легко.
– Засада, – почти прошипела девушка. – Я уже говорила, что не люблю менталистов? Ах да, это я дядюшке Винсу говорила. Ну, вот и вам повторяю. Нет, и мне еще предлагают породниться с человеком, который будет лазить в мою голову чуть ли не походя?! Да к черту! – Она наконец откромсала кусок мяса, впилась в него зубами, и некоторое время тишину нарушало лишь негромкое звяканье приборов. Продолжила разговор снова Джегейль, уже намного спокойнее: – Надо же, и не замечала, какая голодная. Граф, а почему вы не едите?
– Я уже обедал, – граф невольно улыбнулся проявлению заботы.
– Тогда скажите все-таки, что вы обо всем этом думаете? Что вы сказали бы королю, если бы он спросил у вас официально? Ведь, я правильно понимаю, решение в любом случае за вами, как за главой семьи?
Кажется, она боялась ответа. Пальцы, сжимавшие нож и вилку, побелели, но Джегейль почти сразу заметила это, аккуратно положила приборы и спрятала руки. «Умница девочка, учится держать лицо».
– Я спросил бы у тебя, чего хочешь ты, – мягко сказал граф. – Во-первых, потому что и мне, и короне важно твое добровольное сотрудничество, то есть принуждение и обман совершенно неприемлемы. Кстати, придется мне напомнить об этом его величеству.
– Я буду весьма признательна, – теплые глаза вспыхнули благодарностью, губы тронула пока еще робкая улыбка. Да, она и в самом деле боялась… – А во-вторых?
«Во-вторых, я собственник и не хочу делиться», – мог бы ответить граф фор Циррент, если бы посмел сейчас быть честным до конца. Но к чему ей знать, что начальник Тайной Канцелярии ценит ее вовсе не в связи со служебными делами? Самому теперь странно вспоминать, что хотел добиться лояльности этой чудной девушки, думая исключительно о работе, об интересах государства, но не о себе и не о своей семье. Понадобился месяц без нее, чтобы понять, насколько привязался, привык. Дом без нее словно пустой, да и Гелли скучает. И одна только мысль отдать ее в другую семью отдается глухой болью и досадой.
– Во-вторых, я за тебя отвечаю, – и ведь даже не соврал, просто не сказал всей правды. – Я не хочу тебя отпускать. Даже в королевский дворец. Нет, тем более в королевский дворец. Тебе там не место. Ты права, что не хочешь быть королевой, корона не принесет тебе счастья. Хотя я понимаю нашего короля, для государства ты – неплохой выбор. Возможно, даже отличный.
– Значит, вы хотите мне счастья, – Джегейль улыбнулась. – Спасибо.
– За что же? – граф пожал плечами. – В конце концов, почему бы и нет, – вдруг показалось, что он почти оправдывается, как будто сказал что-то неподобающее или, по крайней мере, смущающее. – Если ты сама захочешь…
Он замолчал, поймав себя на мысли: если она сама захочет, он, конечно, отпустит и благословит, но… Это будет потерей. Для него лично.
– А знаете, граф, я вот подумала и вдруг такое странное поняла, – Джегейль говорила медленно, как будто пытаясь выразить словами еще не до конца пришедшую мысль. – Сколько я здесь? Скоро будет полгода, верно? И как-то так получилось, что совершенно некогда было подумать о том, чего же я на самом деле хочу. Нужно было сначала понять, что произошло, потом разобраться с кучей мелочей, начиная от юбок этих дурацких, привыкнуть, вжиться, узнать как можно больше, вам в чем-то помочь. На самом деле, если честно, мне здесь нравится. Но вот о том, что может быть дальше, тем более, боже упаси, о замужестве… ну вот, понимаете, только этих мыслей мне еще не хватало! Может, поэтому еще я сейчас так растеряна. Хотя, конечно, моя растерянность – это одно, а то, что король и Ларк пытаются втемную меня охомутать – совсем другое!
– Да, скоро полгода, – ухватил граф самую, казалось бы, малозначимую фразу из всего монолога. – Мог ли я тогда подумать, какое чудо свалилось мне в руки.
Улыбка девушки стала совсем живой, граф невольно улыбнулся в ответ, и в этот миг в дверь постучали.
– Ларк, – в прерывистом вздохе Джегейль явственно слышалось недовольство. – Граф, я надеюсь, что вы меня поддержите.
– Давайте послушаем, что он скажет, – предложил граф. – Возможно, все окажется не так страшно.
Ларк сам не знал, что он скажет, увидев Джегейль, как объяснит ей происходящее. Отчего-то до сих пор, сосредоточившись на собственных спорах с дедом, он совсем не думал, что девушку тоже задевает сложившаяся ситуация. Что до нее вполне могли дойти неприятные слухи, а то и газеты, что она тоже может почувствовать себя загнанной в угол – а такой девушке это точно не понравится!
– Присаживайтесь, ваше высочество, – с прохладной вежливостью кивнула Джегейль. – Чаю?
– Да, пожалуйста. Холодно сегодня, – на самом деле день выдался на редкость теплым для ранней весны, но над морем, на высоте и впрямь оказалось холодно, а несколько глотков вина, выпитые второпях из фляжки Реннара, почти не согрели.
– Чай из Линда, согревающий, очень подходит для начала весны, – Джегейль аккуратно разлила душистый напиток. – За месяц у дядюшки Винса я привыкла к тирисским чаям и даже начала неплохо в них разбираться, но все равно скучаю по настоящему черному. Что поделать, этой привычке куда более месяца.
Ларк вдохнул ароматный пар, отпил глоток:
– Благодарю.
С каждым словом он все больше ощущал себя лишним здесь. Разговор шел по всем канонам светских визитов, вот только вряд ли Джегейль таким способом показывала, что справится с ролью королевы. О да, она справится, в этом Ларк не сомневался! Как не сомневался и в том, что сейчас она просто показывает ему свое неодобрение.
Нет, эту прохладную светскую вежливость нужно сломать сразу! Вернуться к былой искренности, даже если ему придется выслушать очень неприятные слова.
– Джегейль, в чем я провинился?
Девушка зло прищурилась:
– Сами не догадаетесь, ваше высочество?
– Догадываюсь, но хотелось бы услышать от тебя.
Пришлось подождать, пока она неторопливо откусит печенья, запьет чаем, доест печенье и снова, с явным удовольствием, медленно и со вкусом отопьет душистого напитка. Она мучила его, это было совершенно очевидно, и все же первые слова ударили слишком больно:
– С сегодняшнего дня, ваше высочество, я предпочту слышать от вас не «ты», а «вы». Не скажу, что я не давала вам повода для подобной фамильярности, но, очевидно, это было моей ошибкой.
Чай показался вдруг слишком горячим, даже в жар бросило.
– Как пожелаете, виконтесса. Итак, в чем же я имел несчастье провиниться?
Джегейль слегка пожала плечами: мол, если вы настаиваете, так что ж…
– Если помните, у нас с вами был разговор о том, что ваш дед хотел бы видеть нас парой. Смею надеяться, тогда я достаточно внятно объяснила свое отношение к этой идее. Более того, у меня осталось впечатление, что вы, ваше высочество, полностью разделяли мое мнение. Не так ли?
– Совершенно верно, виконтесса.
– Тем не менее, что происходит? Воспользовавшись совершенно невинным поводом, газеты начинают раздувать слухи о нашем романе. Простите, но я решительно не верю, что у короны нет рычагов давления на прессу. Этого не может быть, потому что так не бывает. Да, в конце концов, всегда можно заявить, что клевета на члена королевской семьи – практически государственная измена! Однако корона не предпринимает ничего. Повторяю: ни-че-го. Более того, когда меня отправляют в Линд, в охрану мне навязывают ваших, ваше высочество, личных телохранителей. Вам объяснить, как это выглядит со стороны? Для обывателей, да хоть бы и для самих гвардейцев, кстати? Или сами догадаетесь? И мало того! – Ларк открыл было рот объяснить, что он, как ни странно, впервые слышит о том, что девушку охраняли его люди, но Джегейль не дала и слова вставить. Поднявшись и оперевшись ладонями о столешницу, она слегка наклонилась вперед, поймала взгляд Ларка и отчеканила: – Мало того! Ваши, я повторяю, ваши гвардейцы в гостиницах, где мы останавливались по пути, позволяли себе обсуждать меня как будущую королеву! Я вынуждена была просить лейтенанта фор Ганца пресечь неподобающие разговоры среди его подчиненных! А после слух просочился в газеты Тириссы! Откровенно говоря, ваше высочество, мне плевать, чей это был приказ, ваш или короля. А также, прямой это был приказ или завуалированное пожелание, неправильно понятные намеки и прочая чушь. Если его величество думает, что меня можно поставить в безвыходное положение, чтобы принудить к желательному для него браку, можете ему передать, что он глубоко и фатально ошибся! Не говоря уж о том, что с его и вашей стороны это выглядит весьма некрасиво по отношению к семье фор Циррент.
– Но я не виноват! – не выдержал Ларк.
– Да мне плевать, кто виноват, а кто нет! – девушка почти сорвалась на крик, и граф фор Циррент успокаивающе накрыл ее ладонь своей. – Мы говорим, ваше высочество, не о благих или не очень благих намерениях, а о конкретных и зримых последствиях этих намерений. Будете вы утверждать, что ничего не знали и вас тоже подставили, или начнете здесь показательно головой в стенку биться, признавая вину – разницы, извините, никакой. Ничего не изменится, понимаете вы?
«Как это не изменится, – рвалось на язык, – а я, а мы, а наша дружба?! Разве вам все равно, разве вам не стало бы легче, узнай вы, что моей вины в этом нет?»
Джегейль как будто мысли прочитала. Сказала тихо и словно устало:
– Я понимаю, что разница есть для вас. Никому не понравится, если бывший друг сочтет его виновным в предательстве, даже не попытавшись выслушать оправдания. Но я сейчас о другом. Выслушаю я вас или нет, пойму или нет, прощу или нет, стоит нам всем выйти наружу, и мы услышим ровно те же самые сплетни. Ваше раскаяние или невиновность, мое прощение или непрощение равным образом не исправят нанесенный вред. Я хочу, чтобы вы это понимали, когда начнете оправдываться.
– Я даже не знаю, стоит ли теперь оправдываться, после вашего «бывший», – Ларк подумал мельком, что нужно предложить деду посмотреть его воспоминания об этом разговоре, может, хоть тогда поймет, кто был прав. Но это потом, когда он вернется в столицу, а сейчас нужно хотя бы попытаться… Сохранить хоть что-то. Или все же предложить ей?.. Нет, пожалуй, не стоит. А жаль, право.
– Это уж как пожелаете, – саркастично ответила Джегейль. – Однако мне все же хотелось бы узнать правду.
Ларк наклонил голову.
– Дед и в самом деле хочет видеть вас моей женой. Считает, что из вас получится прекрасная королева. Он настаивал, чтобы я… – Ларк запнулся, подбирая наиболее нейтральное определение вместо прямого «вскружил вам голову». – Предпринял определенные шаги.
– Какие шаги? – удовлетвориться нейтральным определением девушка не захотела. – Соблазнить меня?
– Что вы! Поговорить, объясниться. Предложить вам…
– Руку, сердце и прочие потроха?
– Корону, дружбу и уважение, – немного резко возразил Ларк. Оправдываться, не чувствуя себя ни в чем виновным, было мерзко и, прямо сказать, бесило. – Дед поднял меня на смех, когда я попытался ему объяснить, что мы с вами не привлекаем друг друга как мужчина и женщина. Он считает, что в браке куда важней взаимное уважение и понимание, чем страсть.
– И в чем-то он прав, – хмыкнула Джегейль. – Страсть может пройти сама по себе, а чтобы разрушить уважение, придется постараться. Вот только, простите, о каком уважении может идти речь, когда замуж загоняют, как волка на флажки? Достаточно грубыми, уж скажем откровенно, манипуляциями? Или я не права, и все эти слухи – действительно лишь случайность? А король просто подсказал выход из щекотливой ситуации, который, как ему кажется, всех устроит?
– Честно? Не знаю, – признание далось Ларку нелегко, но смутное чувство подсказало, что так будет лучше. – Наверное, он мог бы. Понимаете, виконтесса, у меня нет подходящих кандидатур для женитьбы. Я не спешу, но дед… Ему было бы спокойнее.
В этот раз хмыканье девушки вышло каким-то очень понимающим и даже сочувствующим.
– Ну да, мания стариков увидеть внуков – или, в вашем случае, правнуков, помноженная на беспокойство достаточно старого короля, который тревожится о судьбе своего государства.
– Вот, вы понимаете. Дед все же прав, вы… Вы и впрямь подходите. Мне кажется, мы и в самом деле смогли бы неплохо ужиться.
– Ой, не надо! Он может быть сто раз прав, и я могу его понять, политика всегда и везде остается грязной, а ваш брак, ваше высочество – это дело политическое. Но, знаете, лучше бы он поговорил со мной прямо. Я не люблю, ваше высочество, когда меня загоняют в угол. Никто такого не любит. Советую запомнить, как будущему королю, пригодится.
– А если бы прямо… ты бы согласилась?
Джегейль пожала плечами, как будто не заметив случайно вылетевшего «ты».
– Честно? Вряд ли. Но, по крайней мере, мы бы нормально все обсудили, и никто из, – она недовольно поморщилась, – сторон этого глупого конфликта не чувствовал бы себя обманутым, обиженным, использованным и так далее. Нужно же, в конце концов, людьми оставаться.
– Не перегибай, – негромко сказал граф фор Циррент. – Его величество действовал в рамках традиций. Возможно, на грани, но не нужно обвинять, не зная точно. Да и зная… не нужно.
– Как скажете, – голос Джегейль прозвучал почти равнодушно: наверное, нелегкий разговор вымотал ее. Уж если из Ларка все нервы, кажется, вытянул…
«Напьюсь», – подумал Ларк, и тут же понял: нет, как бы ни хотелось, не напьется. По банальнейшей причине: времени нет на душевные терзания. Нужно переговорить с Рени, пусть отправляет первую партию шаров в Неттуэ. Охрану выделить. А самому мчать в столицу и выводить войска на юг. Да, с дедом поругаться тоже времени не будет. Может, и к лучшему.
– Я все же надеюсь, что мы останемся друзьями. Ты… вы еще не видели, что у нас появилось за этот месяц, верите ли, я ждал вас, чтобы похвастать, а не ради этого разговора. Вам должно быть интересно.
– Боюсь, сегодня мне уже ничего не интересно. Простите. Я… если честно, я хочу закрыться у себя в спальне и выплакаться. Может, полегчает.
– Тебе просто нужно отдохнуть, – во взгляде графа мелькнуло сочувствие. – Ваше высочество, я полагаю, вам – тоже. И, поверьте оба словам если и не старого и мудрого, то, по крайней мере, опытного человека: не произошло ничего, и в самом деле достойного слез или, скажем, желания напиться. Ситуация вполне разрешима, было бы обоюдное желание. Разберемся. Если хотите, ваше высочество, я сам поговорю с королем.
– Было бы неплохо, – буркнул принц. – Дед не одобрит, скажет, спрятался за чужой спиной, но, право же, у меня сейчас хватает забот и помимо его планов на мою семейную жизнь. Весна в этом году ранняя, скоро перевалы станут проходимы. Я не задержусь в столице.
Он поклонился и вышел. Остановился, прислонившись затылком к стене у самой двери. Напиться все же хотелось. Интересно, много ли в жизни деда было еще случаев, когда он перехитрил самого себя?
– Знаешь, дорогая Джегейль, мне тоже интересно, – граф подал ей руку, придержав дверцу кареты, подождал, пока усядется, и сел напротив. Стукнул кучеру: – Трогай! Так вот, интересно: если бы его величество не перехитрил самого себя, а и в самом деле поговорил с тобой прямо и откровенно, ты могла бы согласиться? Ты сказала принцу «вряд ли»; это было «возможно, да» или «скорей всего, нет»?
– Сама не знаю, – призналась Женя. – Учитывая, какую именно мысль я хотела до него донести, это был лучший ответ, вот и все. Впрочем… скорее, все-таки «нет».
Солли прикрыла глаза, укутавшись в меховую накидку, а вот Женя чувствовала себя до странности бодрой. Вчера она вволю выплакалась и как-то резко, сразу успокоилась. Может, сыграло роль то, что вывалила все раздражение, обиду и злость на беднягу Ларка, а может, помогли уверения графа, что он не станет гнать ее в королевы силой. Она прекрасно выспалась, наконец-то не ощущая качки, с аппетитом позавтракала, удручало лишь понимание, что до дома придется еще долго трястись в карете и скучать, имея возможность размять ноги лишь на коротких остановках.
