Текст книги "Хроники Алталеона. Возвращение."

Автор книги: Алёна Дмитриева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 17 страниц)

– Четыреста пятьдесят шесть, – после не продолжительной паузы, ответила девочка.

– Верно, верно, – промурлыкал Алексей Иванович, – а сколько...

– Дядя Лёша, – перебила его Вика, – а вы сами посчитать не можете? У вас же калькулятор есть.

Все захихикали. Алексей Иванович удивленно вытаращил глаза. По природе своей он и так не отличался сообразительностью, а от неожиданных вопросов и вовсе порой приходил в ступор. Но на этот раз до него дошло необычайно быстро. Всего за пару минут.

– Просто твои мама с папой сказали, что ты очень умненькая. Вот я и решил проверить, как ты умеешь считать.

– Вообще-то Викусенька не только считать умеет, – тут же принялась хвастаться Анна Николаевна. – Она еще много чего знает. Вот скажи солнышко, в каком году началась Вторая мировая война? – учитывая, что как раз шли майские праздники никто не удивился этому вопросу.

– В тысяча девятьсот сорок первом, – ответила Вика без запинки, словно прилежная ученица.

– Да, что вы пристали к человеку, – заступилась за ребенка мать. – То им посчитай, то скажи, в каком году. – Вот ты сама-то, помнишь в каком году, например, тебе вырезали аппендицит? – спросила она Анну Николаевну.

– Конечно, – возмутилась та, – в семьдесят пятом... Ой, то есть в семьдесят третьем. Я же еще в техникуме тогда училась... Или все-таки... – невнятно бормотала Анна Николаевна, отчаянно стараясь припомнить немаловажное событие своей жизни.

– Вот именно. А как к ребенку приставать так тут, как тут. Они вон играли тихо-мирно никому не мешали. А вам все чудеса подавай, – разворчалась на родственников Екатерина.

Дети действительно уже давно заскучали. Миша футбольным мячом стучал по стене, в опасной близости от окна и при каждом ударе стекла звенели по всему дому. Маша тихо сидела на крылечке и тоскливо разглядывала, только что порванный кроссовок. А Вика терпеливо ждала, когда закончиться допрос.

– Ну, все бегите, играйте, – отправила их мать.

Когда дети ушли родственники в один голос, выразили свое неподдельное восхищение чудо-ребенком и очень удивились тому, что Катя еще сомневается,

отправлять Вику в школу или нет.

В общем, под давлением общественности Екатерина наконец-то приняла решение в пользу школы. И уже на следующий день отвезла дочь на собеседование в какое-то именитое учебное заведение. Где их после солидной предоплаты приняли с распростертыми объятиями.

Глава 3.

Ада.

...Прошло три года. Дети успешно учились, причем успеваемость двойняшек была полностью на совести их младшей сестры. Вика помогала им осваивать сложный материал и тщательно проверяла домашнее задание. Сама же Вика, как и предполагалось, училась с необычайной легкостью. Учителя предлагали обучаться экстерном, но она на отрез отказалась. По причине тайной и глубокой симпатии к Максимке Колесникову. Веселому и озорному мальчишке сидевшему с ней за одной партой с первого класса.

Наступили летние каникулы. Екатерине срочно нужно было лететь в Европу на несколько дней, по делам компании. А Владимир с сыном отправлялись на очередные соревнования. Машу и Вику было решено отвезти к бабушке на дачу в Лыково. Чему они не очень-то обрадовались, рассчитывая видимо на более веселое времяпровождение, где-нибудь на юге или в той же Европе.

Но, приехав на природу, девочки сразу же оживились. Анна Николаевна встретила их со слезами радости, сюсюканьем и поцелуями.

– Подросли-то как! А бледненькие-то какие! – причитала она, не переставая.

Владимир, посидев у тещи не более пятнадцати минут, тут же отправился в обратный путь под предлогом неотложных дел. А бабушка с внучками после сытного обеда, пошли на экскурсию, осматривать местные достопримечательности. Главными, из которых, были магазин, клуб и речка с деревянным мостом.

Анна Николаевна прижилась в маленьком Лыково, как родная. Купив семь лет назад небольшую дачу, она напрочь забыла о городе и даже о санаториях и курортах, без которых раньше, не мыслила своего существования. И ни разу об этом не пожалела. Все в ее хозяйстве было натуральное, постоянно подчеркивая это, повторяла Лаврентьева. «Все с грядочки, все свеженькое, никаких химикалиев», рекламировала она свой натурпродукт родственникам, подсовывая им банки с огурцами, квашеной капустой и прочие соления.

Будучи, очень общительной женщиной Анна Николаевна быстро подружилась, со всеми лыковчанами и лыковчанками кроме одной...

Это была древняя старуха, жившая на краю леса. На значительном расстоянии от самой деревни. Дом ее не был виден из-за деревьев. Но те редкие смельчаки, которые отваживались, пройти мимо ее жилища, утверждали, что старухи там нет. Ни огонька, ни каких-либо других признаков жизни не было рядом с ее домом. А в саму избушку никто, никогда так и не осмелился зайти.

О старухе ходила дурная слава. Одни считали ее колдуньей, другие провидицей, а третьи просто сумасшедшей. Никто не знал ни ее фамилии, есть ли у нее родственники и сколько ей лет. Даже старожилы, прожившие в Лыково всю свою жизнь, с детства помнили ее старухой.

В деревню она приходила редко и ее появление, жители боялись, как огня. Даже увидеть старуху издалека, считалось плохой приметой. А уж если она остановилась возле какого-либо дома...

Но именно для этого она и появлялась в деревне. Старуха чуяла беду и безошибочно останавливалась возле того дома, где уже через некоторое время после ее появления, случалось горе.

Чаще всего она была предвестницей смерти, сильной болезни или пожаров. Стоя возле ворот, старуха ждала, когда кто-нибудь выйдет. И после этого сообщала новость. Причем смерть она предсказывала, даже если человек в данное время находился за тысячи километров от Лыково. Подробно описывая где, когда и как это случиться.

Звали старуху Ада. А за ее способность приносить или предсказывать горе и несчастья, к ее имени прочно приклеилось прозвище Беда.

За те семь лет, что Анна Николаевна прожила в Лыково ей так ни разу и не «посчастливилось», увидеть Аду Беду. И уж никак она не могла предположить, что эта встреча произойдет именно сегодня.

Мирно прогуливаясь с Машей и Викой по просторам любимой деревеньки, Анна Николаевна заприметила темный, сгорбленный силуэт идущий по тропинке из леса. По началу она растерялась, хотела было не испытывать судьбу и убраться восвояси. Но затем, любопытство взяло верх. Лаврентьева считала себя женщиной умной и образованной. А это значит по ее мнению, что в такой душе не должно быть места суевериям и предрассудкам. К тому же она сомневалась, что это была именно Ада. Потому что на таком расстоянии, даже знакомого человека трудно узнать. А уж того, кого видишь впервые и подавно.

Стараясь не обращать внимания, на приближающуюся к деревне подозрительную фигуру, Анна Николаевна продолжила экскурсию и знакомство девочек с местными жителями, которые, как и все остальные принимали сестер за близняшек.

Остановившись возле колонки, поболтать со своей приятельницей, пока та набирала воды, Лаврентьева не забывала при этом, изредка поглядывать на дорогу. Темный силуэт стремительно приближался. Вдруг Вика сильно забеспокоилась:

– Бабушка у меня голова заболела. Пойдем домой.

– Да моя радость. Сейчас пойдем, – пообещала она и снова посмотрела в сторону леса. – Глянь-ка Степановна, – обратилась Анна Николаевна к приятельнице, – это случайно не Ада идет?

Степановна взглянула в указанном направлении и побледнела.

– Это она, – кивнула женщина. – Быстрее Николавна уводи детей. Не надо им с ней встречаться.

Схватив ведро с водой, Степановна быстро кинулась в сторону дома, по пути предупреждая всех встречных, о приближении Ады Беды. Страх Лыковчан перед старухой был настолько силен, что одного ее имени было достаточно, чтобы загнать всю деревню по домам. И уже через пару минут все улочки опустели.

Повинуясь всеобщей панике, Анна Николаевна тоже схватила внучек за руки и направилась на свою дачу, которая находилась на другом конце деревни. Чтобы быстрее добраться она решила срезать путь и идти закоулками.

Девочки шли молча, как будто понимали, что сейчас не время для расспросов. До дома оставалось всего несколько метров. Его еще не было видно из-за соседних крыш и пышной растительности. Но вот, наконец, обойдя угол последнего забора, троица вышла на открытый участок, с которого дача великолепно просматривалась.

...Возле калитки стояла Ада.

Не поверив собственным глазам, все трое застыли на месте. По всем законам физики старуха должна была в это время, только подойти к деревне.

Продолжая стоять в нерешительности, Анна Николаевна с любопытством разглядывала легендарную колдунью.

Это была очень высокая женщина и если бы не горб то ее рост, наверняка был бы около двух метров. Длинные, черные волосы, были почти без седины. И вообще при ближайшем рассмотрении, она выглядела не такой уж и старой, как представляла себе Анна Николаевна. Резкие, властные, но когда-то явно очень красивые черты лица были немного обезображены длинным шрамом. Одета она была, как и полагается ведьме живущей в лесу в пыльные, серые лохмотья. А в руке, как у древних волхвов длинный, деревянный посох. Казалось бы, ничего страшного нет, если б не ее взгляд, цепкий и пронзительный, от которого, кровь стыла в жилах у каждого, кто осмеливался поднять на нее глаза.

– Бабушка, я ее боюсь. Пойдемте отсюда, – потянула Маша, Анну Николаевну и

Вику обратно к забору.

– Нет. Мы должны подойти и поговорить с ней, – ответила Вика жестким, почти

взрослым голосом. – Маша стой тут.

Анна Николаевна очень удивилась, она никогда раньше не замечала, чтобы Вика

командовала над старшей сестрой.

– Бабушка, мы идем? – спросила Вика. Но заметив нерешительность в ее глазах,

добавила, – ведь ты же не боишься эту женщину? Или мне одной подойти к

ней?

Храбрость внучки отрезвляюще подействовала на Анну Николаевну, и она робко

направилась в сторону старухи.

– Я с вами, – пискнула Маша и засеменила, прячась за бабушку.

Как только они прошли несколько шагов, Ада в ответ направилась им на встречу.

Анна Николаевна старалась смотреть себе под ноги, лишь бы не встречаться глазами

с колдуньей. При этом она поймала себя на мысли, что до сегодняшнего дня, даже не

верила в ее существование. А вот теперь непонятно почему, не в состоянии унять

дрожь в коленках.

Когда до старухи осталось шагов пять, Анна Николаевна с девочками остановились. Пару минут Ада молчала, словно изучая своих жертв. Маша пряталась за бабушку и в любую секунду готова была разреветься. Вика же наоборот, вышла вперед, загораживая, своих менее отважных родственников. При этом она вызывающе дерзко глядела на колдунью, которая не отрываясь, смотрела на нее. Со стороны казалось, что они хотят испепелить друг друга взглядом. Старуха вплотную приблизилась к девочке и нависла над ней в позе кобры. Виктория же, наоборот была вынуждена так высоко задрать голову, что казалось, еще чуть-чуть, и она упадет на спину или встанет на мостик.

Происходившая немая сцена, явно свидетельствовала о том, что Ада здесь из-за Вики. Учитывая, что колдунья приносит только дурные вести сердце Анны Николаевны, очень больно сжалось.

Чтобы отвлечь старуху от ребенка, она выпалила:

– Зачем вы сюда пришли Ада?

Колдунья удивленно взглянула на Лаврентьеву, как будто только что обнаружила ее присутствие.

– Не твое дело, – грубо ответила старуха после недолгой паузы. Голос у нее оказался низкий и хриплый.

– А чье же это дело? – осмелела от возмущения Анна Николаевна. – Пришла ко мне на дачу...

– Я не к тебе пришла глупая баба! – резко прервала ее Ада. – А к ней! – указала она, костлявым пальцем на Вику. – И теперь вижу, что не ошиблась.

Сердце у Анны Николаевны, снова больно защемило, и она приготовилась услышать самое страшное. Но Ада, опять почему-то молчала.

– Да, что вы так смотрите на нее? Что вам нужно от моей внучки? – загораживая Вику, спросила Анна Николаевна.

– Твоей внучки?! – усмехаясь, повторила Ада. – Вот твоя внучка глупая баба, – тыча кривым пальцем на дрожащую Машу, прохрипела она. – А это, – показывая на Вику, добавила колдунья, – совсем не то, что ты думаешь.

– Вы сумасшедшая! Разве вы не видите, что они сестры! Да они даже похожи друг на друга так, что не отличишь! – взбунтовалась Анна Николаевна, услышав такую наглую клевету.

– Это для тебя они похожи и для таких тупиц, как ты, – ответила Ада. Затем молча развернулась и побрела прочь.

Все трое, не проронив ни слова, смотрели ей в след.

После того, как колдунья скрылась за домами к ним подбежала любопытная соседка, наблюдавшая за разговором из окна.

– Николавна, что Беда-то сказала? – без лишних предисловий накинулась она с вопросами.

– Ничего.

– Как это ничего? – засомневалась соседка. – Вы же о чем-то говорили. Я сама видела.

Анна Николаевна молчала.

– Ну, чего молчишь-то? Чё она тебе предсказала-то? – начинала, терять терпение сплетница.

– Да, успокойся ты Зинаида! – еле скрывая раздражение, ответила Лаврентьева. – Ничего она не предсказала.

– Как это? – разочарованно протянула соседка. – А чё тогда приходила?

– Не знаю, – пожала плечами Анна Николаевна и, взяв детей за руки, направилась к калитке.

– А говорили-то вы о чем? – не унималась Зинаида Петровна.

– Да, сумасшедшая она совсем! Заявила, что Маша мне внучка, а Вика нет.

– Как это? И все? Только это сказала? – приуныла сплетница.

– Да. Только это! – рявкнула Анна Николаевна, не вытерпев назойливости соседки.

И хлопнув дверью перед ее носом, торопливо зашла во двор, словно спасаясь там от преследования.

– Странно, – подозрительно прищурив глаза, пробормотала себе под нос Зинаида, когда ее уже никто не слышал. – Ада никогда бы не пришла из-за такой ерунды. Что-то ты темнишь Николавна.

– Бабушка, а кто эта страшная старуха? – спросила Маша после того, как они зашли в дом.

– Это всего лишь Зинаида Петровна, – попыталась она отшутиться, сделав вид, что не понимает о ком речь. – Живет в доме напротив.

– Я не о ней, – упрямо пробормотала Маша и ковыряя шлепанцем, дырку в коврике добавила, – я о другой старухе.

Говорить детям то, что она знала о колдунье, Анне Николаевне не хотелось.

– Это просто умалишенная женщина. Живет в лесу. Иногда приходит в деревню и запугивает народ. Они верят каждому ее слову и поэтому очень боятся старуху, – ответила бабушка, надеясь, что такое объяснение успокоит девочек.

– А почему она сказала, что Вика тебе... не то, что ты думаешь? – почти шепотом, спросила Маша, искоса поглядывая на сестру.

– Выкинь это из головы. Я же говорю, что она умалишенная.

***

Весть о том, что колдунья приходила к Лаврентьевой, не без помощи Зинаиды Петровны мгновенно разнеслась по деревне. И самые сочувствующие, вереницей потянулись к ее дому. Никто из жителей не поверил словам Анны Николаевны, что Ада Беда приходила лишь затем, чтобы сообщить, будто бы Вика ей не внучка. И каждая, надеялась первой узнать истинную причину визита колдуньи.

– Может ты, чё-то напутала или забыла? – спрашивали ее сердобольные односельчанки. – Давай Николавна, вспоминай, – настойчиво требовали они. – А коли помнишь – не таись. Излей душу-то. Легче будет.

– Да ничего я не скрываю и не таю! – возмущалась Лаврентьева, – наговорила всяких глупостей и пошла довольная.

– Ой, Николавна, – вздыхали они участливо. – Зря ты таишься, да темнишь. Не могла Адка, из-за ерунды такой придти.

– Да разве вы не понимаете, что она сумасшедшая! И к тому же жалкая врунья! И вообще, отстаньте от меня. Я не собираюсь больше, обсуждать эту тему.

Подруги решившие, что Лаврентьева скрывает от них правду, ушли очень разочарованные. А через несколько дней, по деревне поползли самые невероятные слухи о всевозможных несчастьях, якобы предсказанных Анне Николаевне. Но из-за слабости характера и глупого упрямства она будто бы не хочет поверить в неизбежное.

Мнение Лыковчан и их досужие вымыслы нисколько не волновали Лаврентьеву единственное, что ее беспокоило это душевное спокойствие Маши и Вики. Гарантии, что сумасшедшей колдунье не вздумается, снова их навестить у нее не было. И поэтому бабушка решила отвезти детей обратно в город, от греха подальше. И там спокойно, дожидаться возвращения Кати из Европы.

Но перед тем как им уехать случилось одно очень, неприятное происшествие.

Вечером к Анне Николаевне пришла ее закадычная подруга Рубцова Надежда Григорьевна и пригласила на день рождения к своему мужу. С Надеждой Григорьевной они дружили, пожалуй, дольше всех. У них было, как считала Анна Николаевна родство душ. Они даже внешне были немного похожи. Обе не высокие, худощавые, с сильным, немного властным, но вполне добродушным нравом, выразительно отразившемся на их тонких чертах лица.

Работала Надежда Григорьевна завучем в местной школе. И как не удивительно для людей подобной профессии, но дети ее любили и уважали. Наверно потому, что она сама к ним относилась точно также.

Познакомились они в магазине, который находился не далеко от дома Надежды Григорьевны, по-старушечьи побрюзжали о скудном ассортименте и высоких ценах местного супермаркета, после чего Надежда Григорьевна пригласила Анну Николаевну к себе в гости на чаепитие. С тех пор они стали «не разлей вода». Лаврентьева часто отмечала про себя, что лучше подруги, чем Наденька у нее, пожалуй, даже и не было никогда.

– Ой, точно! У Аркадия же сегодня день рождения! А я и забыла Наденька, – спохватилась раздосадованная Анна Николаевна, – что же ему подарить-то? Может деньгами? Он не обидеться?

– Сама, как подарок, – улыбнувшись, ответила Надежда Григорьевна.

– Надюш, – с легкой тревогой в голосе обратилась Лаврентьева, – только я не одна сегодня. У меня внучки в гостях. Мне нельзя их оставлять одних, вдруг опять Ада придет и ...

Рубцова была, пожалуй, единственной из ее подруг, кто ни разу не спросил ее про визит Ады. За что Анна Николаевна в глубине души была ей очень благодарна. Даже сейчас после того как зловещее имя невольно слетело с языка Лаврентьевой, Надежда не кинулась с расспросами.

– Ну, разумеется, – перебила ее Надежда Григорьевна, – без внучек твоих мы тебя и не пустим, – улыбнулась она и подмигнула Маше и Вике, – в общем, собирайтесь через час мы вас ждем, а я побегу, мне еще салаты резать.

После того, как закрылась дверь за Надеждой Григорьевной, Маша состроила, кислую физиономию и, размазывая по столу лужицу от пролитого чая, тоскливо спросила:

– А что мы там будем делать? Там же, поди одни бабульки, да дедульки будут.

– Немножко посидим, – рассеянно ответила Анна Николаевна, торопливо подбирая себе и девочкам наряды для торжества. – Может, песни попоем, – добавила она, оценивая при этом, сильно ли мяты платья внучек, гладить или так сойдет.

– Песни петь?! – еще больше скуксилась Мария и усмехнувшись, посмотрела на Вику. – Слышала я их репертуар. В прошлом году, помнишь? Когда они в беседке сидели, все собаки в деревне им подпевали.

Девочки тихо хихикнули.

– Причем собаки чаще в ноты попадали, – добавила Маша, оглянувшись на бабушку, проверить, слышала она ее слова или нет.

Анна Николаевна в предвкушении предстоящего праздника, порхала по дому, не обращая внимания, на шепот внучек и уже что-то тихо мурлыкала себе под нос.

Услышав знакомую мелодию, девочки прыснули от смеха в этот же момент в соседнем дворе, завывая, разлаялась собака, и Маша с Викой расхохотались в полный голос.

– Чего вы там развеселились? Одевайтесь скорей, а то опоздаем.

Гостей у четы Рубцовых собралось как на свадьбу.

– Хорошо, что не юбилей, – прошептала Наденька подруге, – в следующем году Аркадию шестьдесят пять будет, придется во дворе столы накрывать.

Принимать гостей, Надежде Григорьевне помогали, две ее дочери Светлана, Наталья и внуки Оксанка, Маринка и Владик или Вадик. Маша с Викой всегда спорили, как его зовут, одна утверждала Владик, другая чуть ли не с пеной у рта упрямо твердила Вадик.

Благодаря врожденной деревенской сноровке присущей, пожалуй, всем провинциальным жителям работа у них, что называется, кипела. За то время пока гости шумно рассаживались, стол был, раздвинут, накрыт скатертью, уставлен салатами, закусками, бутербродами, веером разложенными на тарелке сыром и колбасой, компотом в кувшине, морсом и графином с прозрачной жидкостью, которую Маша с Викой ошибочно приняли за воду.

Немного растерявшись в незнакомой обстановке, девочки робко сели с краю дивана, где их к подлокотнику очень плотно прижал грузный зад Антонины соседки Рубцовых. Чтобы иметь возможность хотя бы дышать в столь стесненных условиях, сестрам пришлось откинуться немного назад, из-за чего за общим столом их было не видно.

– А где Машенька с Викусей? – охнула Анна Николаевна, зайдя в зал и не обнаружив внучек среди гостей.

– Бабушка мы здесь, – пропищала Вика, помахивая рукой, словно тонет и, выглядывая одним глазом из-за спины Антонины.

– А, вот вы где, – облегченно выдохнула Лаврентьева и, обойдя стол с другой стороны, увидела своих внучек.

– Вам не тесно? – немного опешив от увиденного, поинтересовалась Анна Николаевна.

– В тесноте, да не в обиде, – пробасила Антонина, ответив за сестер, – не волнуйся Николавна, я пригляжу за ними.

При этих словах она резко повернулась к девочкам и локтем заехала в глаз Вике. Та ойкнула и снова отпрянула к спинке дивана, зажав глаз рукой. Маша хихикнула. А Антонина, даже не заметив своего злодеяния, продолжила, как ни в чем не бывало, уплетать сельдь «под шубой», запивая ее прозрачной жидкостью из графина.

– Нокаут? – продолжала ехидничать Маша.

– Чё ты ржешь! Тебе бы так! – прошипела Вика, – знаешь как больно.

– Пойдемте к нам, – тихо подкравшись, пригласил их Вадик или Владик, – мы в маленькой комнате сидим, у нас там пюрешка с курицей. Будете?

– Да, – оживилась Маша. Вадик-Владик сам того не ведая попал в точку, пюрешка с курицей была любимым блюдом Марии, к тому же за общим столом не имея возможности дотянутся до салатов, они сидели с пустыми тарелками и урчащими от голода животами.

– Тогда пошлите, – махнул он рукой, приглашая следовать за собой.

– Ага, нам бы еще вылезти отсюда, – заерзала Маша.

– Давай руку, – сказал мальчик и с силой потянул Марию, которая пробкой выскочила с насиженного места.

Затем он также помог Вике, выдернуть которую было уже легче.

Антонина не заметив пропажи подопечных, захватила освободившуюся площадь дивана, своими необъятными телесами и благополучно продолжила трапезу.

В комнате, в которую привел их Вадик-Владик, оказалось неожиданно много детей. Некоторых из них Маша с Викой знали по имени, а некоторых только в лицо, но были и совсем не знакомые. Все сидели на корточках или коленях, вокруг журнального столика и что-то ели. Кто салаты, кто бутерброды, а кто-то вожделенную пюрешку с курицей.

– Садитесь сюда, – растолкав двух мальчишек, предложил гостеприимный Вадик-Владик. – Только у нас стульев нет, все в зале. Придется на полу сидеть.

– Будут они на полу сидеть, – ехидно вставил незнакомый мальчик, которого никто не спрашивал. – Они же городские, – добавил он, язвительно подчеркнув их статус, словно сестры претендовали на особое отношение к себе.

– Ничего страшного можно и без стульев обойтись, – пропустив мимо ушей, выпады незнакомого мальчика, ответила Вика.

Маша после его слов немного насупилась, но промолчала.

Оксанка двоюродная сестра Вадика-Владика большеглазая и большеротая, но все равно, вполне симпатичная девчонка пулей сбегала на кухню, принесла две тарелки и вилки, и дала их сестрам в руки, так как на журнальном столике места уже не было.

– Салаты и горячее вон там стоят, – махнув рукой в сторону прикроватной тумбочки, пояснила Оксанка, хотя Маша и без нее по запаху уже давно определила их местонахождение.

Наложив себе, полные тарелки всего понемногу, сестры переглянувшись, уселись на пол, скрестив ноги.

– Видела бы сейчас нас мама, – усмехнувшись, прошептала Вика, Маша понимающе кивнула в ответ.

Дети болтали одновременно каждый о своем, сестры прислушивались к тем, кто был громче других. Самый маленький, светловолосый и очень загорелый, или не очень умытый мальчик с жаром рассказывал, как они со старшим братом тарантулов искали.

– Мы им воды в норы налили, – кричал он, жестами изображая, как это происходило, – и из одной норы вот такой паук вылез, – показывая, что-то невидимое размером с мяч от пинг-понга, утверждал рассказчик.

– Ого! – восхитился Вадик-Владик. – Надо было его поймать.

– Ты чё, он и так меня чуть не укусил вот сюда, – вытянув правую руку, мальчуган показал место, возле большого пальца, – а нет, вот сюда, – с сомнением разглядывая левую, добавил он.

– Ой, что это?! – испуганно воскликнул мальчишка, обнаружив красное пятно. – Он укусил меня! Смотри!

– Это комар, – презрительно хмыкнула Маринка двоюродная сестра Вадика-Владика и Оксанки.

– Ага, сама ты комар, – не сдавался мальчуган, – знаешь, как чешется.

– Как увидел, так сразу и зачесалось, – снова смеясь, фыркнула Маринка и все девчонки вместе с ней.

– А пошлите, в футбол поиграем, пока меня мамка домой не загнала, – предложил высокий, симпатичный мальчик, с синими глазами на вид он был старше других.

Вика заметила, как Маша поглядывала на него несколько раз и быстро отводила глаза, когда он поворачивался в их сторону.

– Да, давайте поиграем, – радостно закивав, поддержал его Вадик-Владик. – Только у нас мяч сдулся, накачать надо.

– Я свой принесу, – ответил симпатичный мальчик, – встречаемся на поле, за магазином.

– А чё так далеко? Я думала, у нас во дворе поиграем, – сказала Оксанка, – к магазину нас бабушка может не пустить. Гости уйдут, посуду убирать надо будет.

– Да они еще не скоро разойдутся, – успокоил их синеглазый мальчик, – к тому же мы не долго, обыграем вас раза два-три, да и по домам.

– Это еще кто кого обыграет! – наигранно возмутилась Маринка. – Это мы вас в сухую уделаем, – шутливо пригрозила она.

Глава 4.

Подарок.

Уже спустя полчаса лыковская сборная по футболу на поле за магазином обсуждала состав команд и амплуа игроков. Больше половины из тех, кто был в доме у Рубцовых разбежались в неизвестном направлении. Остались только Вадик-Владик, его сестры Маринка, Оксанка и синеглазый мальчик, звали его, как выяснилось в последствии Андрей. Маша с Викой играть не собирались и поплелись на поле только из любопытства и от нечего делать.

– Хорошо, что нас четное количество, – заявила Оксанка, посчитавшая себя лидером сборной, – делимся три на три. Я, Марина и Андрей играем на той стороне, а вы, махнув в сторону Вадика-Владика, Маши и Вики на этой.

У Вадика-Владика видимо были другие планы на состав своей команды, и он разочарованно протянул:

– Вообще-то я с Андреем собирался играть против девчонок.

– Силы будут не равны, – тоном, не терпящим возражений, заявила Оксанка.

– А как ты придумала, будут равны?! – бестактно в присутствии Маши и Вики прорычал Вадик-Владик, явно намекая на то, что от этих городских неженок толку в игре никакого.

Начался громкий спор между родственниками, который быстро перерастал в ругань.

– А вот и не подеретесь, – попытался разрядить обстановку Андрей.

Брат с сестрой, даже не повернув голову в его сторону, начинали переходить на личности.

– Да ты вообще играть не умеешь! – кричал Вадик-Владик, – в прошлом году в свои ворота гол забила!

– Мы местами поменялись и вратарями, я просто перепутала! – кричала в свое оправдание Оксанка, – а у тебя ноги вечно заплетаются, падаешь на ровном месте!

– А ты...

– А ты...

Сестры Одинцовы переглянулись, было совершенно очевидно, что их мнение здесь никого не интересовало, но терпению Маши быстро пришел конец и она громко заявила:

– Мы вообще-то и не собирались играть! Делитесь два на два!

Крики моментально утихли и вся сборная, открыв рот, уставилась на Машу.

– Давайте тогда бросим жребий, – неожиданно предложила Маринка, проигнорировав заявление Маши.

Вытащив из кармана монетку, она не подбросила ее, как обычно это делается «орел-решка», а почему-то зажала за спиной в одной руке и, обращаясь к одной из сестер Одинцовых, сказала:

– Угадаешь, в какой руке монетка, будешь играть на той половине, не угадаешь, на этой.

– Я же уже сказала, что мы не будем играть! – возмутилась Маша.

– У нас и одежда не подходящая для этого, – поддержала сестру Вика, указав на свои прелестные, нежно-голубые платьица и лакированные туфельки, которые им мать совсем недавно привезла из Италии.

– Ничего, – отмахнулась Маринка, – мы тоже сегодня все нарядные.

Сестры Одинцовы с удивлением оглядели джинсы и футболки присутствующих, пытаясь понять, в чем же заключается их нарядность, но спорить о том, чей наряд наряднее не стали.

– В какой руке? – показывая два вытянутых кулака, спросила Маринка у своей сестры Оксаны.

– В этой! – не раздумывая, указала та на левую руку, в которой оказалась монетка.

– Угадала! – прокомментировала Марина, – иди на ту половину, – указала она, махнув рукой. – Теперь ты! – сказала она, повернувшись с вытянутыми кулаками к Вадику-Владику.

– В этой, – старательно изображая равнодушие, ответил Вадик-Владик.

Маринка раскрыла руку, на которую указал брат, монетки в ней не было, – мимо! Иди на ту половину! – скомандовала она.

Вадик-Владик, нехотя поплелся на другую половину поля, распинывая по дороге мусор и мелкие камушки.

– Теперь ты, – повернулась Маринка к Андрею.

– В этой! – быстро указал он, на правую руку.

– Угадал! – сказала Маринка, показывая монетку в руке и кокетливо улыбаясь ему при этом.

Вика заметила, как Маша нахмурилась, увидев эту сцену.

– Нееет! – неожиданно услышали они вопль отчаяния, из уст Вадика-Владика. Я что, должен с девчонками играть?! И ты иди тогда, на ту половину! – крикнул он Маринке, – буду один играть! Или с этими, – кивнув пренебрежительно головой в сторону сестер Одинцовых, – городскими, – пробурчав, добавил он.

Затем, Маринка повернулась к Маше и Вике, глядя на них в замешательстве, словно не зная предлагать им отгадывать монетку или нет. На помощь ей пришел Андрей.

– Девчонки, – сказал он, обращаясь к сестрам, – Вика, – беря за руку именно Вику, – Маша, – беря за руку Машу, – давайте минут двадцать поиграем и по домам. Все равно времени уже много скоро всех загонят. К тому же я слышал, что у вас брат спортсмен, так покажите нам мастер-класс.

При этом он так искренне и обаятельно улыбался, что отказать ему было просто невозможно.

Сестры переглянулись в недоумении. Мало того, что за сегодняшний день их иначе как «городские» никто не называл, и они даже привыкли к такому обращению, так еще оказалось, что Андрей знал об их брате, знал их имена, и более того различал сестер! А это уже действительно был нонсенс. Из посторонних их вообще никто и никогда не различал. Кроме Ады. Хотя, наверняка, он просто случайно угадал. Девочки это понимали, но все равно им было приятно его внимание.