Текст книги "Лайк за любовь (СИ)"

Автор книги: Алёна Черничная

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 25 страниц)

Глава 47

Холод, пробравшийся мне под кожу, скрутил изнутри. Проснулась я от собственного клацанья зубов. Первое, что бросилось в едва приоткрытые глаза – знакомый интерьер моей спальни, но, как и когда я сюда попала, вспоминалось с трудом. Да и кто заботливо накрыл меня пледом, тоже не помнила.

Я осторожно приподнялась на кровати, но тут же замерла, заметив на ее крае белобрысую макушку, уложенную на скрещенные руки. Егор спал, скрючившись сидя на полу и скромно уткнувшись головой в угол матраса.

«Если меня колотит до костей, то как же холодно ему…» – мысль неосознанно проскочила в моей ещё не проснувшейся голове. «Да какая к черту разница», – тут же одернула я себя. «Пусть хоть околеет».

Скинув плед, я опустила ноги с кровати, осторожно опираясь голыми ступнями о ледяной пол, одновременно пытаясь вспомнить, что следовало после того, как я расколошматила полкухни.

Мысль о масштабной уборке заставила меня тихо застонать, а за моей спиной тут же возникло движение.

– Как ты? – едва слышно проговорил Егор.

– Не знаю, – ответила я, сморщившись от звука своего севшего до неузнаваемости голоса. Горло ломило от дерущего ощущения сухости. – Долго я спала?

– Почти двое суток.

Я резко обернулась, уставившись на Егора. Он так же сидел на полу, подперев голову рукой и запустив пятерню в свой пшенично-растрепанный беспорядок. Рубашка в красно-черную крупную клетку была изрядно исполосована мятыми заломами. Осунувшееся лицо пугало своей бледностью, особенно на контрасте с темной щетиной, которая придавала еще более неопрятный вид. А вот глубокие темно-фиолетовые круги под глазами отлично гармонировали с выцветшим, вымученным взглядом. Егор похудел. Сильно. Под гнётом алкоголя и истерики той ночью я и не пыталась заметить, изменился ли он почти за два месяца отсутствия в моей жизни. Но ответ был очевиден – изменился. По крайней мере внешне.

– Двое суток? – я облизала свои губы, покрывшиеся сухой коркой. – Почему не разбудил меня за все это время?

– Просто ты так долго плакала и кричала, что… – прохрипел Егор, немного замявшись при ответе. – В общем, я просто решил, что тебе лучше дать отдохнуть столько, сколько нужно.

Воспоминания своей дикой истерики накатили холодной лавиной, заставив налиться щеки жаром от четко всплывавших в голове картинок, как меня успокаивающе гладят его ладони и как трепетно он касается губами моего лба. Мне захотелось провалиться от стыда, боясь, что Егор начнет напоминать мне об этом, но, похоже, он и не собирался этого делать. Королев продолжал сидеть на полу с невероятно уставшим видом, приглаживая взъерошенные волосы. Пальцы и внутренняя сторона его ладоней была покрыта множеством мелких царапин и ран, что сразу бросилось мне в глаза. Я нахмурилась, но быстро отвела, взгляд в сторону, чтобы не быть замеченной в интересе к его персоне.

– Спасибо, что составил компанию моей истерике, но можешь быть свободен, – как можно апатичнее озвучила я, поднимаясь на ватные ноги.

– Я не уйду, – опять все тот же ответ. Такой же твердый уверенный, только очень вымотанным голосом.

Я даже не стала вступать в спор. Внутри юлой крутилась такая пустота, что можно было словить звуки эхо.

– Да делай ты, что хочешь… – выдохнула я и просто проскользнула мимо него к двери.

Тело болело, мышцы и суставы тянуло, будто бы их все двое суток выкручивали, как тряпку. В груди дыра, в животе узел, а в голове одно сплошное желе. И как бы ни было хреново, организм за два дня беспробудного сна требовал свое. И первое – хотя бы воды.

Спускаясь на кухню, морально готовилась к тому, что придется одной рукой взять себя за шкирку, а другой – веник и убрать весь стеклянный кавардак. Но я застыла на ее пороге, когда вместо пола, посыпанного осколками, увидела идеально чистое пространство без единого следа моей истерики.

«Вот откуда на его руках порезы», – тут же щелкнуло в моей голове.

Осторожно ступая по полу, словно боясь, что эта чистота и безопасность всего лишь обман зрения, я добралась до аккуратно расставленных бутылочек с водой.

– Ну надо же! – я ехидно хмыкнула себе под нос, беря бутылку со стола.

– Тебе, кстати, не мешало бы поесть, – раздался голос за моей спиной, заставив меня вздрогнуть.

– А тебе не мешало бы свалить отсюда, – фыркнула я, ставя воду обратно, но даже не успела озвучить, что есть не хочу и не буду, как стены и пол поменялись местами перед глазами, а под ногами образовалась яма.

Егор успел подхватить меня в прямо в полете.

– Можешь пререкаться и огрызаться со мной сколько угодно, но не заставляй меня связывать тебя и кормить с ложки, – его спокойный голос вернул меня в ощущение пространства и времени.

Усадив за стол, Егор без лишних разговор развернул передо мной самую настоящую скатерть-самобранку: горячее первое блюдо, ароматные закуски, свежий овощной салат. Сколько ни отнекивайся, но оставшиеся инстинкты самосохранения быстро запинали показательную вредность и упрямство.

Поэтому врученные мне в руки столовые приборы не остались без дела. Я поглощала то, что требовалось восполнить моему организму даже не спрашивая, Егор ли это готовил или нет. Сам предполагаемый повар не стал сидеть у меня над душой. Накрыв на стол, он тут же исчез из кухни, но так же внезапно появился на ней, когда я попыталась убрать со стола.

– Не надо, – его изрезанные пальцы аккуратно, но настойчиво забрали из моих рук тарелку.

На губах застыл немой вопрос, но я невозмутимо пожала плечами и вышла из кухни, так его и не озвучив, как собственно и подкатившее к горлу «спасибо».

Забравшись обратно под плед, я прильнула головой к прохладной подушке и закрыла глаза. Проваливаясь в сон, я была уверенна, что проснусь уже в этом доме одна. Но ошиблась. Егор не исчез ни в этот вечер, ни на следующий день, ни через два и даже три дня.

– То есть он так и не уехал от тебя? – недовольно бурчала Маша в трубку. – Ну, понятно…

Выписав на свое усмотрение мне отпуск и приказав только есть и спать, она звонила каждый день, а то и по нескольку раз. Но ее очень не устраивал тот факт, что Королев не оставил меня в покое.

– Что тебе понятно? Его тут никто держит, – пробубнила я, сильнее кутаясь на кровати по самую голову в плед.

– Давай я приеду за тобой? Мне так спокойнее будет.

– Не надо. Лучше сама отдохни от моей депрессии. Тем более ты все время на работе. А тут почти санаторий, – усмехнулась я. – Мне и еду готовят, и посуду моют.

– В смысле? Он типа домработницы? – Машка хохотнула в динамик, но тут же опять вернулась к обеспокоенному тону. – А он к тебе не пристает?

– Меня никто не трогает, – прислушавшись к тишине в доме, я нырнула под плед с головой и понизила голос. – Я ничего не делаю. Он действительно тут и повар, и хозяйка.

При этом Егор не навязывал свое присутствие или общение. Словно здесь поселился домовой – я ощущала, что не одна, но практически с ним не сталкивалась. Было такое впечатление, что «домовой» сам старался не попадаться мне на глаза.

Лишь несколько раз у нас все-таки завязался диалог. Инициатором первого была, как ни странно, я. Мысли о Дашке все равно не выходили из моей головы, поэтому не выдержав, поймала Егора с вопросом, когда тот технично нарезал хлеб.

– Как Даша? – спросила я, не став ходить вокруг да около.

Егор, стоя спиной ко мне, на мгновение замер, а под черной футболкой напряглись плечи – то ли от моего вопроса, то ли потому, что вообще не ожидал услышать от меня и слова.

– Хорошо. В школу ходит, а вместо гимнастики теперь у нее плавание.

Хоть я и не видела его лица, но мне показалось, что на словах про плавание его голос тронули теплые нотки.

– Рада за нее, – произнесла я, слегка улыбнувшись, но тут же уголки моих губ опустились, зная, что у меня еще есть вопрос, касающийся его сестры. – А как она… Ну… Как с отцом? – я потупила взгляд в стол.

– Тоже хорошо, – Егор прекрасно понял о чем я. – Они поговорили, он все ей объяснил и, вроде как, Даша не переживает. Но родители все же решили развестись и в силу своего возраста, ее мнение с кем она захочет остаться после развода, учтут. Но пока Дашку об этом никто не спрашивал… А что будет дальше – не знаю, – тарелка с ровными ломтиками хлеба с тихим стуком стала на стол. – Приятного аппетита.

– А ты? – я подняла взгляд на Егора прежде, чем он успел скрыться за дверью.

За все эти несколько дней я всегда оставалась на кухне одна. Нельзя было сказать, что меня сильно это беспокоило, но все же…

Разноцветные глаза по-прежнему были пропитаны усталостью, а щетина на лице стала еще заметнее. Светлая шевелюра небрежно пушилась в разные стороны, помятая футболка и потертые обычные синие джинсы подтверждали мои догадки – Егор за эти дни не покидал пределы этого дома. Но даже такой потрепанный вид не смог скрыть от меня ощущение, что он так и не стал чужим…

Мысленно я отвесила себе подзатыльник за то, о чем нельзя было думать и сразу же уставилась в тарелку.

– Я не голоден. Спасибо, – отрешенно ответил он и исчез в гостиной, оставив меня в привычном одиночестве.

Вторая наша беседа случилась сама собой еще через день. Из-за того, что не удалось запустить отопление, по ночам осенняя прохлада нагло проникала через стены дома, окутывая собой все пространство в нем.

В одну из таких ночей, я, завернувшись в плед, спустилась на кухню, рассчитывая согреть себя горячим чаем. Не включая свет, сделала шаг и вписалась в дверном проеме прямо в горячее, обнаженное мужское тело, обернутое влажным полотенцем на бедрах. На секунду, чтобы я не упала, Егор капканом обхватил меня руками, прижав к себе, но тут же отпустил, сообразив двусмысленность своего жеста.

– Ты эксгибиционист? – пробурчала я, отходя подальше и отводя взгляд. Даже этой одной случайной секунды касания моих рук к его голому торсу, ощущения запаха его кожи мне хватило, чтобы мысли в голове поплыли против течения, закружив пространство перед глазами.

– Я просто только из ванной вышел, – как-то виновато пояснил он, словно сам был смущен нашей ночной встречей. – Не думал, что застану тебя тут так поздно.

– Действительно, находясь в моем доме, ты не думал, что встретишь меня… – хмыкнула я, стараясь спрятать за своей ядовитостью не только взгляд в темноте, но и гудящий пульс по венам.

– Ты обычно спишь в это время, – Егор оглядел мой странный внешний вид: намотанный плед поверх одной футболки, который прикрывал голые ноги чуть ниже пятой точки.

– А ты следишь за моим распорядком дня? Просто замерзла и спустилась за чаем, – я потопталась на месте босыми стопами, словно оправдываясь.

– Я просто переживаю… – Егор дернулся вперед, но я тут же отвернулась к нему спиной, чтобы не заставлять свой взгляд прыгать по всей кухне, который то и дело норовил вцепиться в широкие голые плечи, и демонстративно включила чайник.

– О, ну спасибо за заботу! – «Давай, Кира, только не рассыпайся. Ты можешь и грубее».

– Мне не нужна благодарность.

– А что тебе нужно? – я вызывающе повысила голос.

– Ничего. Я здесь, потому что люблю тебя. Рубашку мою возьми. Теплее будет, – невозмутимо ответил он.

Его слова, как дротики, пролетели через полумрак и иглами вонзились мне спину. Не сдержав громкий вздох, я обернулась, готовая выдать что-то едкое и обидное, но позади меня уже никого не было. Лишь плотно закрытая дверь гостиной и аккуратно повешенная рубашка на стуле.

Еще несколько дней проходили все в таком же режиме: после завтраков, обедов и ужинов я просто накрывалась пледом на своей кровати и засыпала, не давая себе возможности заниматься самокопанием и размышлениями. А Егор все так же тихой тенью мелькал где-то возле меня.

Но сколько бы я не пыталась усыпить свое сознание, в один момент оно все же выспалось и бодро тормошило меня изнутри. И теперь мне было не спрятаться ни от мыслей, ни от чувств, поэтому уже несколько часов я просто сидела на кровати, уткнувшись холодным носом в ворот рубашки Егора.

В ней и правда оказалось теплее. Особенно по ночам. Но я оправдывала себя тем, что вывезла из дома бабушки все свои вещи и за неимением иного, приспособила его рубашку, как ночную сорочку. Едва ощутимый знакомый аромат назойливо щекотал обоняние, нагоняя на меня воспоминания, которые плавно кружили перед глазами.

Меня словно затягивало куда-то глубоко в водоворот звуков, голосов, образов, запахов, прикосновений. Звук его голоса, образ разноцветных глаз, теплый древесный аромат его парфюма, жар мягких губ…

Я подскочила с кровати, пытаясь вырваться из таких ненужных мне воспоминаний. Или нужных? Я и сама не знала…

Надежда, что скитание из угла в угол поможет мне скорее выбиться из сил и снова отдаться Морфею в лапы, ускользала с каждым шагом. Чем дольше я маялась, накручивая метры босиком по холодному полу, тем больше понимала, что скорее отморожу ноги, нежели перестанут думать о том, на кого всю эту неделю старалась даже не поднимать взгляд.

Тянущее чувство в глубине души упорно толкало меня вниз по лестнице. Глухая тишина, зыбкая темнота дома никак не пытались остановить меня, когда почти онемевшие ноги замерли лишь на пороге гостиной с приоткрытой дверью.

Я чувствовала себя ужасно глупо, прислонившись затылком к стене и вслушиваясь сумрак комнаты. Зачем я стояла, обхватив себя руками и дрожа от холода? Или не от холода? От ощущения того, что за стеной находится человек, которого хотелось опутать всеми едкими и ядовитыми словами и смотреть. Смотреть, как они будут душить его, как будут тухнуть разноцветные глаза, и упиваться тем, что я тоже могу обижать и делать больно. Но так не получалось. И без моих острых фраз и замечаний его глаза теперь не излучали ничего кроме тягучей безнадежности и тоски. А самое поганое, что мне почему-то тоже становилось плохо от этого.

Едва удержав себя от шага вперед, я на ватных ногах рванула вверх по лестнице, молясь успеть добраться до подушки, прежде чем оглушу, подступающим всхлипом, ночное спокойствие этого дома.

Я зарыдала от собственной беспомощности. Не смогла. Несмотря ни на что я не смогла его разлюбить, вычеркнуть и присыпать пеплом. Он все еще было где-то глубоко под тонной обид, слез, боли и истерик.

Сдавив руками подушку, я что есть сил дарила ей глухой вой и пропитывала слезами.

– Кира… – горячий тихий шепот коснулся моих волос, а крепкие руки обвили меня за талию, прижав к теплой мужской груди. – Не плачь… Прошу…

Я замерла, а сердце в груди готово было рвануть в лобовое о ребра. Егор сильнее сжимал мое тело, его дыхание касалось кожи, стекая лавой от затылка к шее, плечам, опускаясь дальше по позвонкам.

– Моя…

Одно слово – меня затрясло на подушках. Я развернулась и, уткнувшись лицом в шею Егора, зарыдала с новой силой. Его руки надежным кольцом держали в объятиях.

– Моя. Родная. Любимая, – дрожащий, надрывной шепот начинал заполнять черные дыры внутри меня. Егор холодными пальцами касался моих мокрых щек, спутавшихся волос, а горячие губы согревали мой лоб и виски. – Я трус, идиот, самый конченый придурок. Не знаю, зачем мне все это надо было… Инстаграм, посты, фото… Такой бред… Я обидел тебя, обманул, предал, бросил, потерял… Мне стыдно, Кира. Если бы ты только знала как…

Не сдерживая слез, я сильнее прижималась к Егору, вцепившись ладонями в широкие плечи. Его сердце колотилось так остервенело, как будто пыталось достучаться до моего.

– Мне плохо без тебя, – он взял мое лицо в свои ладони и приподнял его вверх, всматриваясь в глаза растерянным и виноватым взглядом. – Я сдох. Не физически. Морально. Это невыносимо не видеть тебя, не прикасаться к тебе, не чувствовать. Я… Я люблю тебя, – Егор прижался своим лбом к моему, стирая большими пальцами потоки соленой воды на щеках. – Люблю… – Его горячий шепот начинал колоть мне губы. – Но даже уже не надеюсь… Умоляю не плачь. Я обещаю, что как только ты успокоишься, то исчезну… Из этого дома, из твоей жизни. Я сделаю все что угодно лишь бы ты не плакала…

Егор говорил суетливо, нервно. Мне так много хотелось ему сказать, но нужным оказалось только одно:

– Поцелуй меня, – прошептала я, закрыв глаза.

Секунда полного недоумения, и застывшего дыхания у моего лица. Но в кои-то веки мне не пришлось просить Королева дважды. Глубокий, уверенный поцелуй накрыл мои губы, окончательно давая понять, что я любила, люблю и буду любить. Если разум можно обмануть, то тело нет.

Знакомый привкус мяты, осторожные, мягкие влажные губы, плавные касания его языка к моему – и вся моя пустота внутри перестала существовать. Издав неконтролируемый стон, я вжалась в широкие плечи, желая утонуть в их силе и тепле.

Мужские руки осторожно опустились на мою талию, а его язык настойчиво напоминал мне, как и какие ласки могут дарить эти ладони. Мои мысли и мои действия шли в противовес друг другу: в голове мелькало, что я глупая, безвольная дура, а пальцы уже пробрались под край его футболки, очерчивая твердые, горячие мышцы.

Опускаясь губами к шее, ключицам, Егор умело освобождал пуговицы из петель рубашки, обнажая холодному воздуху мое тело. Я откинулась на спину, выгибаясь и плавясь воском от жара его дыхания на своей коже.

Любимые губы ласкали каждый миллиметр моей груди. Его поцелуи и прикосновения будто бы собирали и склеивали меня по кусочкам. Нежные, но настойчивые пальцы скользнули вниз моего живота, сжав тонкие кружева в ладонях.

Мое тело требовало тело Егора. Он это прекрасно чувствовал и понимал. Без лишних вопросов и разговоров вся наша одежда и белье оказалась на полу.

Одного движения, одного низкого стона в мои губы, хватило, чтобы все те месяцы остались за пределами нашего ритма дыхания….

Нежность и страсть боролись между собой – бешеная схватка языков, переплетение пальцев до их онемения, болезненные поцелуи и медленные, доводящие до исступления движение тел на простыни.

Я запускала пальцы в его волосы, грубо оттягивая их, одновременно покрывая мужскую шею нежными поцелуями и вдыхая тот самый тонкий, дразнящий аромат моря. Егор стонал, вгрызаясь губами и языком в мою кожу, совершая во мне глубокие, медленные толчки. Ногами я крепко обхватывала его бедра, а ладонями скользила по рельефной широкой спине, царапая ее, но не давая отстраниться от себя ни на йоту. Я хотела впитать все тепло его тела, которого мне так не хватало. У меня перехватывало дыхание, а низ живота скручивало в миллиарды тугих, огненных узлов. Приподнявшись надо мной, Егор провел языком от ключиц к груди и нежно выписал узор вокруг соска, на что я прогнулась в ответ, как от двухсот двадцати вольт эйфории.

Наши стоны и шепот ласковых слов сплетались в узор, соединяющий дыхание и стук сердец. Егор приблизился к моим приоткрытым губам, ловя каждых вдох и выдох, когда меня прокалывали разрядами миллионы горячих игл. Я закрыла глаза, ныряя в чувство невесомости, ощущая мощные толчки внутри себя. Глубокий, грудной стон Егора заполнил темноту вокруг нас.

Несколько минут мы просто лежали, стараясь даже не шевелиться. Не разрывая кольца объятий, Егор осторожно переместил меня к себе на плечо и укрыл пледом, сохраняя интимную теплоту наших тел.

– Моя… – он оставлял поцелуй на каждом моем пальчике.

Мне следовало бы кинуть себя на растерзание совести, но все, что я ощущала в этот момент – дыхание Егора, его сердцебиение, голос, запах, поцелуи, обнаженное тепло заполняло и сшивало все мои трещины и пробоины. Угрызение и стыд уже клацали зубами, но пока меня качала колыбель его объятий, я чувствовала себя в безопасности.

– Я думал, что уже никогда не прикоснусь к тебе, – прошептал он, скользя горячей ладонью по изгибу моей спины, оставляя вихрь тепла за собой.

– Ты опять ошибся, – едва заметно улыбнулась я, обведя пальцем контуры его татуировки.

– Это была моя самая лучшая ошибка, – Егор прижал меня к себе так сильно, что губы коснулись его пульсирующей вены на шее.

– Ты уверен?

– А ты?

– Не знаю, – честно призналась я. – Не буду врать – именно сейчас мне спокойно и невероятно хорошо…

– Но… – Мышцы на теле парня тут же напряглись.

– Но боюсь, что это спокойствие лишь пока мы находимся в пределах этой кровати.

Королев вдруг резко потянул меня вверх, приподняв мою голову так, чтобы можно было смотреть мне в глаза. И пускай нас окружала темнота, но даже в ней я без труда видела, как его взгляд тонул в надежде.

– Кир, дай мне шанс. Прошу, – голос хрипло ломался. Егор тщательно пытался скрыть волнение, но дрожь в похолодевших пальцах, убирающих с моего лица пряди волос, выдавали все подчистую.

Щемящее чувство в груди сдавило легкие, а мой глубокий вдох заставил Королева напрячься еще сильнее. Я прикоснулась к напряженным скулам, провела пальцем по линии его подбородка, царапаясь о щетину, а потом просто прильнула своим носом к колючим щекам.

– Егор, послушай…

– Кир, – он схватил мою ладонь, переплетая наши пальцы, а губы хаотично, но очень бережно касались моего лица, – у нас есть шанс начать все сначала. С чистого листа. Поехали со мной в Питер.

Тут пришлось напрягаться уже мне.

– Питер? – я замерла под градом поцелуев. – Ты о чем?

– Когда мы разошлись, то единственное, что помогло мне не свихнуться – это плавание. Там я встретил своего бывшего тренера. А он открывает частную спортивную школу и предложил мне работу. Я согласился, – пояснил Егор, не переставая ластиться ко мне, крепче сжимая мою ладонь.

– Ты? Тренер? – я изумленно отстранилась от его лица.

– Кир, если что – я мастер спорта по плаванию, – серьёзно заявил он. – Да, это будет очень тяжело, но с Дашкой же получилось.

Я ошарашенно молчала. Кто бы мог подумать?

– А учеба? Диплом?

– Я взял академический отпуск. Если все получится, то буду решать проблему по мере ее поступления.

– А твой отец? Он же рассчитывал на тебя? – застыв на его плече, я продолжала сыпать вопросами, словно неосознанно пыталась найти причину, которая могла бы стать препятствием его решению.

– Он не в восторге, но все обошлось без скандалов. Ему сейчас не до этого… – Егор прижал к своей груди наши переплетенные пальцы, а губами прикоснулся в моему лбу.

Мы оба замолчали, все так же грея друг друга близостью обнаженных тел. Я была обескуражена его заявлением про Питер, абсолютно не понимая, как должна реагировать. Несмотря на то, что какое-то время назад позволила себе довериться его горячим рукам и поцелуям, я еще сама не решила, насколько сильным будет мое сожаление об этом. Но и радоваться за Егора и его отъезд – тоже не получалось.

Новость об этом быстро поточила когти о только что начавшее заживать полотно моей души. А уж тем более я не могла просто взять и согласиться на предложение о переезде. Мысли и чувства снова стали спутываться в один клубок.

В полном смятении я отодвинулась от Егора и села на кровать, подтянув свои колени к груди и положив на них голову.

– Кир, только ты и я… – начал он, не выдержав молчания. Егор едва ощутимо заскользил пальцами по моей голой спине.

– Вот именно. Только ты и я, а я еще сама не понимаю, есть ли вообще в этом смысл? Случись что в Питере с этим «ты и я» – мне некуда будет деться. А еще одного такого эмоционального взрыва я не вынесу, – я закрыла глаза и обессиленно затрясла головой.

Мою талию обвили широкие ладони, а сам Егор, приподнявшись, приложился колючей щекой к спине.

– Знаю, что доверие – это время и что прошу о большем, чем могу рассчитывать, но уверен лишь в одном. Я люблю тебя и это уже не изменить. И если мною были растоптаны и уничтожены еще не все твои чувства, то дай им шанс. Если нет, то ты только скажи…

– Егор, как бы я ни любила тебя, но это не значит, что я все забыла и… Боже, – простонала я своим коленкам, – почему все так сложно…

– Я не хочу давать обещаний, а хочу просто брать и делать, – Егор продолжал говорить уверенно. – И если тебе необходимо время, чтобы понять что-то для себя, то я буду ждать столько, сколько потребуется.

– Эти два месяца, как в коматозе, – прошептала я, сглатывая ком в горле. – Нужно хотя бы прийти в себя. В себя настоящую. Я боюсь. Мне просто страшно, что ты еще раз можешь выбить мир у меня из-под ног…

Егор скрестил свои руки впереди меня, крепко охватывая тисками объятий. Уткнувшись носом в затылок, он зарылся лицом в мои волосы с болезненными вздохом, словно я не просто говорила с ним, а кинула в него в связку ножей:

– Кира, у меня больше нет права на ошибку. И я это знаю…