Текст книги "Лайк за любовь (СИ)"

Автор книги: Алёна Черничная

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 25 страниц)

Глава 38

Дикая, резкая боль прокалывала каждый миллиметр моего мозга всего лишь при малейшем движении. Мне было невыносимо даже просто моргать. Тошнота сжимала горло так, что хотелось не дышать вообще.

Дрожащими руками я опиралась на раковину, чувствуя, что не могу ни сесть, ни лечь, ни выйти из этой белоснежной ванной комнаты, мерзкий цвет которой буквально выедал глаза. Выпитый алкоголь очень мучительно и болезненно покидал мое тело, которое горело и ломило холодом одновременно. Тихий стук в дверь – и меня парализовало от выстрела в голову.

– Кир, ты как?

Я молчала, но боковым зрением выловила движение в дверном проеме. Егор осторожно протиснулся в ванную.

– Живая, моя королева танцпола? – улыбнулся он, опираясь плечом на дверной косяк. – Держи, – перед моим носом появилась бутылка минеральной воды.

– Смешно, – с трудом прохрипела я, сглатывая тошноту.

– Надо, Кир. Легче станет, – и даже любимый голос с нотками заботы ввинчивался в голову, как штопор.

С трудом оторвавшись от раковины, я не своими руками взяла воду, осторожно присаживаясь на крышку унитаза и поднимая глаза на стоящего в дверях Егора. Как так? Если мне не изменяла память, до того момента, как я отключилась, он пил, как не в себя. А сейчас стоял напротив меня с милой улыбкой на лице как ни в чем не бывало, запихнув руки в карманы спортивных штанов. Словно и не пил вчера вообще, только волосы смешно взлохмачены.

Сделав один глоток соленой колючей жидкости, я поморщилась:

– Боже, как мне плохо…

– Кир, это похмелье, – тихо рассмеялся Егор. – Из тебя просто выходит душа убитого интроверта. К вечеру оклемаешься.

Я протяжно застонала, отпивая минеральную воду мелкими глотками.

– Нет, Моя. Пить тебе однозначно нельзя, – усмехнулся блондин, продолжая подпирать дверной косяк голым плечом. – Что это вообще было?

– Не знаю, – соврала я, хотя ответ был очень даже прост.

Вчера вечером мне снесло крышу ревностью окончательно, но не могла же я признаться, что это потому, что его бывшая оказалась изумительной красоткой. И что моя внезапная смелость и уверенность лишь попытка что-то кому-то показать и доказать. Только вот кому и что? Сама же себе хуже сделала.

– Твой танцующий образ в голове меня теперь долго будет будоражить, – Егор мечтательно улыбнулся, прищурив разноцветные глаза. – Кстати, по поводу «будоражить», – он оттолкнулся от стены и уселся на коврик прямо передо мной, устремив взгляд в пол и закусив нижнюю губу. – Кажется, на один освященный кабинет вчера стало больше.

– Что, прости? – я уставилась на Егора, пытаясь мысленно собрать все свои распьяневшие извилины.

В моей голове мутными вспышками стали мелькать хаотичные обрывки вчерашнего вечера: горящие стопки, неоновый свет, танцпол, руки Егора, стягивающее мое бельё… Черт! Черт! Черт! Мы действительно в клубе пьяные занимались сексом.

– Хоть как-нибудь предохранялись? – задавая этот вопрос, я с опасением ждала ответа, так не могла вспомнить никаких мелких подробностей этого момента.

– Ну-у… – разноцветные глаза старательно избегали моего взгляда.

Я приложила прохладное стекло бутылки ко лбу:

– Я тебя убью, Королев.

– Все будет нормально, Кир, – он уверенно улыбнулся и придвинулся ближе к моим коленям, уперевшись на них подбородком. – Я тебя люблю.

Мне не хватало сил разозлиться. Я лишь обессиленно запустила свои пальцы в его растрепанные волосы. Да и злиться надо было на саму себя тоже. Не он же насильно вливал в меня те коктейли?

– Кстати, я вот зачем вломился к тебе в ванную. Мне Семеновна звонила… – Егор, отодвинувшись, полез в карман. Достав мой мобильник, он протянул его мне. – Держи. Тут прям у тебя call-центр.

Я настороженно напряглась, вспоминая, что вчера так и не виделась, и не созвонилась с бабушкой.

– Сто пятьдесят четыре пропущенных, – в панике прохрипела я, глядя на экран. – И все от бабушки. Егор. Это…

– Пиздец, – подытожил он, нахмурив брови. – Бегом домой?

Я застонала, понимая, что туда надо пулей, а могу только ползти, прокручивая лишь один вопрос в голове: «И почему вчера не осталась дома?».

***

В коридоре стоял удушающий запах валокордина. Мне пришлось задержать дыхание, чтобы не кинуться к белому «другу». Бабушки нигде не было видно, а чувство вины тихонько выглянуло из-за похмельного сознания. Теперь объяснений не избежать, но только бы не сейчас… Голова трещала, тело ломило, а во рту все еще стоял мерзкий апельсиновый привкус. Но я не успела закрыть дверь своей комнаты, как с первого этажа меня догнал спокойный голос бабушки:

– Кира. Сюда. Быстро.

– Приму душ и спущусь, – прокричала я, хватаясь за пульсирующие виски и молясь хоть как-то отсрочить разговор с ней.

– Ты спустишься сюда сейчас.

Проигнорировав ее слова, я быстро проскользнула в ванную и едва скинула с себя только платье, как за дверью раздался все тот же жёсткий, но спокойный голос.

– Кира, выйди или я сама туда зайду.

– Ба, сейчас. Прошу, дай пару минут, – затараторила я, пытаясь быстро натянуть шифон обратно на себя, чтобы скрыть татуировку.

Но дверь ванной резко распахнулась, а я только и успела вздрогнуть, прижав к себе платье. Бабушка стояла на пороге, смотря на меня таким взглядом, что моя кровь в жилах не просто застыла, а покрылась ледяной коркой. Ее серые глаза, окруженные морщинками опухли, а бледное лицо выглядело значительно старше. Крошечное пространство моей ванной комнаты наполнилось запахом лекарств. Я сжалась в комок, чувствуя, как подкатывает тошнота.

– Ты что себе позволяешь, Кира? – процедила она.

– Ба, пожалуйста, я…

– Бессовестная! – гневно перебила меня бабушка, делая шаг ко мне. – Тебя двое суток не было дома, я всю ночь пыталась тебя найти. Готова была уже все морги обзванивать, пока не дозвонилась до Ангелины Семеновны и не попросила ее набрать Егора. Ты что меня так позоришь? Ты что… – она вдруг замолчала, осматривая мое тело в одном белье, которое я усердно пыталась прикрыть шифоном. – Что это?

«Мне конец».

Я отступила назад, бесполезно прижимая ткань к себе, но одним резким движением бабушка выдернула из моих ватных рук платье.

– Татуировка? – ее глаза тут же налились злостью, а губы напряженно затряслись.

– Послушай… – прохрипела я, а ладони инстинктивно прижались к солнцу.

Подскочив ко мне, она вцепилась в мои запястья, разводя руки в сторону. Я чувствовала, как ее взгляд ненавистно впивался в мой рисунок на теле так, что мне казалось, что место татуировки горит огнём. Бабушка уже открыла рот, чтобы обрушить на меня гневные тирады, но вдруг глубоко вдохнула воздух возле меня.

– Дыхнула быстро, – она отвела глаза от тату и вцепилась взглядом мне в лицо.

Я лишь шумно сглотнула и до боли прикусила свои губы.

– Где вы шлялись всю ночь?

– В клубе.

Бабушка не сводила с меня взгляда, выпуская мои запястья из своих пальцев.

– Я запрещаю тебе видеться с Егором, – ее холодный и спокойный тон полоснул меня так сильно, что на секунду сбилось мое дыхание.

– Что-о? Нет! – я так резко пошатнулась от нее в сторону, что вписалась спиной в угол шкафчика. Было жутко больно, но смысл сказанных ею слов, вызвал жгучее чувство в груди, которое оказалось намного больнее. – Это бред!

– Бред? – она медленно подняла с пола платье и закинула его в корзину для белья. – Думаешь, что я должна спокойно реагировать на то, что ты сутками пропадаешь неизвестно где, не отвечаешь на звонки, а потом заявляешься с диким перегаром и татуировкой? – ее голос дрожал, но взгляд оставался жёстким. – Тебе пора немного прийти в чувство.

Мое сердце бешено колотилось, а в легких как будто перекрывали кислород. Раздражение в вперемешку со злостью начинало потихоньку дергать меня, словно марионетку.

– Я как виделась, с Егором, так и буду, – огрызнулась я, пятясь в комнату в одном белье. – Запретишь – сбегу.

Лицо бабушки побелело еще сильнее, а взгляд серых глаз прожог меня насквозь холодом.

– Посмотри на себя, Кира. Ты же невменяемая. Я и подумать не могла, что он так на тебя повлияет и тебе напрочь отобьет разум. Где моя спокойная и тихая девочка, что мечтала о будущем, а не о том, как бы провести ночь в кровати у мужика? Я разве так тебя воспитывала? – она поморщилась так, как будто перед ее глазами стояла не ее внучка, а что-то мерзкое.

– Спокойная и тихая девочка? Вот что, оказывается, для тебя важно. А может я больше не хочу быть такой? – мое лицо презрительно скривилось. – Что? Такую любить меня уже не хочется? – сама не замечая того, мой голос повышал тон с каждым произнесенным словом. – Ну, конечно, удобнее же послушная и покладистая внучка.

– Что ты несешь?

– Правду, бабушка.

– Дура, ты, Кира. Ой, дура, – она провела ладонью по лбу, запуская пальцы в свои светлые с проседью волосы, смотря на меня с такой злостью, что я не узнавала ее родного взгляда.

То ли невыветрившийся алкоголь в моей крови, то ли захватившее меня бешеное чувство озлобленности, которое клубком раскатывалось по венам, опутывая мое сознание и заставляя меня пронизывать бабушку разъяренным взглядом… Но я даже не знаю, откуда это взялось в моей голове.

– Да, дура, что до девятнадцати лет безропотно просидела в грядках, даже не пытаясь увидеть мир вокруг себя. А он оказывается есть, бабушка. Просто тебе так было удобнее. И как только я начала делать что-то по своему желанию, так ты сразу пытаешься одернуть меня, потому что это не совпадет с твоими представлениями.

– Твои желания – это делать тату и шататься пьяная в клубах? Так ты себя ценишь и ощущаешь взрослой? – бабушку буквально трусило на моих глазах. – Раздвигать ноги – это не показатель твоей самостоятельности. Если ты не понимаешь, что происходить, то я тебя предупреждаю – Егора не будет на пороге этого дома.

Ее последняя фраза сработала для меня, как красная тряпка, застилая мне разум, адекватность и контроль над собой.

– А то что? – я сделала резкий шаг вперед к бабушке, нагло смотря в ее заплаканное лицо.

– Кира… – сквозь зубы проговорила она, сжимая пальцы и тяжело дыша, – не заставляй меня идти на крайние меры…

– И что ты сделаешь? Посадишь под замок? Откажешься от меня? Или в случае чего, отправишь на аборт насильно, как и мою мать. Ты же так решаешь неугодные тебе проблемы… – ядовито выплюнула я, даже не успев подумать.

Резкий хлопок разлетелся по комнате, а моя щека вспыхнула колючим огнем. Все, что я смогла – это схватить ртом воздух, который никак не хотел проникать в мои легкие, заставляя задыхаться на месте. Моя ладонь схватилась за след от пощечины, который за секунду стал мокрым от хлынувших слез.

Бабушкины руки дрожали, а в широко распахнутые глаза застилал испуг. Боль прожигала мне щеку, быстро опускаясь к груди. Прижав одну руку к лицу, вторую к ребрам, я, не чувствуя ног, попятилась вглубь комнаты и, уперевшись о борт кровати, медленно опустилась на нее.

– Приди в себя… – вдруг достаточно спокойно произнесла бабушка.

Я уже не видела перед собой ни ее глаз, ни лица, лишь расплывчатые очертания окружающего мира – слезы текли сплошным потоком. Изнутри обида колола такой силой, что быстро вывела из моего тела оставшиеся дозы алкоголя. Пощечина оказалась лучше любого антипохмелина.

– Предупреждаю еще раз по поводу Егора, – холодный тон родного голоса прошел через меня насквозь, заставив задрожать еще сильнее. – Не забывай, Кира, кто должен оплатить вторую часть суммы за твое обучение. Я не позволю тебе спустить в канаву по твоей дурости все то, что так долго и тяжело нам доставалось.

Еще один удар под дых. Мне хватило воздуха, чтобы лишь истерично всхлипнуть:

– Это шантаж? – мои слова прозвучали словно извне.

– Нет, детка. Хочешь быть взрослой и самостоятельной – учись отвечать за свой выбор и поступки.

– Мой выбор сделан, и от тебя мне больше ничего нужно, – я сама не узнавала свой голос: холодный и бесчувственный.

Бабушкин болезненный вдох разлетелся по комнате, наполняя воздух в ней разочарованием. Ее расплывчатый силуэт исчез из комнаты, оставив за собой четкий звук хлопнувшей двери, который, как стрела воткнул мне всего лишь одну мысль в голову – я хочу отсюда сбежать. Сейчас.

Я сметала в свою сумку первые попавшиеся вещи. Наспех одевшись и даже не приведя себя в порядок после бессонной пьяной ночи, вылетела из дома. Мне было все равно: наткнусь ли на бабушку внизу или нет. Колотившая меня злость могла смести все на моем пути.

Вопрос куда идти не стоял – к нему. Сначала к нему, а потом к Машке. С трудом удерживая телефон в трясущихся руках, я набрала Егора.

– Возьми же трубку, прошу, – всхлипывала я, размазывая соленые ручьи по лицу и слушая бесконечно долгие гудки.

– Алло, – наконец послышался сонный хрип в трубке.

– Егор, – всхлип, – я… – всхлип, – к тебе…

– Быстро сюда. Жду, – рявкнул он, а от заспанного голоса не осталось и следа.

На плохо слушающихся ногах я дошла до дома Королевых. Пелена гнева и злости сменились на неконтролируемую волну непонимания и обиды. Я рыдала не переставая, на груди у Егора, сидя на диванчике в его гостиной. Он крепко держал меня в своих сильных руках, ласково целуя меня в волосы, пока я вздрагивала от истеричного плача.

– Кир, расскажи, что случилось? Прошу, – Егор взял мое лицо в свои горячие ладони, стирая большими пальцами слезы с опухших щек.

Родные разноцветные глаза растерянно смотрели на меня, а я с дикой болью в груди осознавала, что мне никогда не отказаться от них. Это было похоже на безумие, но я лучше откажусь от всего остального, чем от этих глаз, взгляд которых был пропитан нескрываемой тревогой.

– Не молчи. Ты рыдаешь, а у меня душа на части рвется. Это из-за того, что дома не ночевала?

Я согласно закивала и тут же отрицательно замахала головой:

– Да… То есть нет… Сначала мы ругались из-за этого, – шмыгнув носом, я опять прильнула к мужской теплой груди. – А потом…

Перебирая пальцами мои спутанные локоны, Егор молча слушал подробности нашей ссоры с бабушкой. Я не видела его лица, но чувствовала, как он напрягается и как обеспокоено набирает обороты стук сердца с каждым моим словом. На моменте с пощечиной и озвученными мне бабушкой условиями, Егор шумно вздохнул, на долю секунды задержав дыхание, а руки кольцом все сильнее обнимали меня.

– За все семь лет мы никогда не ругались, а тут сразу… и вот так… – шептала я, оставляя мокрые следы на его серой футболке. – Можно же было просто поговорить, выслушать, а не бросаться угрозами. Как она не понимает…

– Кир, – Егор слегка отстранился, приподнимая мое лицо за подбородок и внимательно вглядываясь мне в глаза, – это же обычные манипуляции. Ты не должна вестись на них, а уж тем более становиться перед подобным выбором, как мелкая школьница.

Я стёрла тыльной стороной ладони очередной мокрый след со щеки.

– Это действительно несоизмеримый выбор для меня. Лучше уйду на заочное, вернусь в кафе и попробую как-нибудь сама.

– Тебе не нужно никуда уходить, куда-то возвращаться, – он нежно прикоснулся пальцами к моему лбу, смахивая растрепанные волосы. – Оплачу все я. Для меня это не проблема.

– Что? Нет, – оторопела я, изумленно уставившись на серьёзное и спокойное лицо Егора. – Это даже не обсуждается. Я никогда не возьму деньги у твоей семьи.

– А кто говорит, что я собираюсь брать их у отца? – усмехнулся он. – Это мои деньги.

– Твои? Откуда у тебя такие суммы?

– Кира, какая разница, – снисходительно улыбнулся Егор, поправив за моим ухом пряди волос. – Так что тебе не придётся идти ни у кого на поводу.

– Нет, Егор, – твёрдо произнесла я, зашмыгав носом и хмуря брови, недовольная таким предложением. – Это даже не рассматривается. Мне нужно постараться уладить этот вопрос с бабушкой. Мы же не будем с ней вечно в ссоре, – мое сердце опять болезненно затянуло, а из глаз снова хлынули слезы. – Вообще не планировала с ней так ругаться, но когда она сказала, что против нас, то… – с новой силой я разразилась рыданиями.

Теплые мужские руки осторожно погладили меня по голове.

– Сейчас вам лучше обеим остыть. Если что, то я и сам могу поговорить с твоей бабушкой, – успокаивающе произнес Егор, едва касаясь губами моего лба. – А по поводу денег – серьёзно. Предлагают выбор – да без проблем. Я свой выбор делаю за нас двоих. Между нами не встанут чьи-либо манипуляции.

– Это все неправильно, – я снова громко всхлипнула, согревая мокрые щеки на его тёплой коже.

Егор усмехнулся, целуя меня в макушку, а пальцы опять смахнули скатившиеся слезы с моего лица:

– А ставить тебя выбором, лишь потому, что ей так кажется правильным? Учитывая, прошлую историю твоей матери, то вдвойне понято ее рвение видеть в твоем будущем то, что не увидела ни в своем, ни своей дочери. Только, Кир, – Егор вдруг приподнял меня за плечи, поворачивая лицом к себе, – а чего ты сама хочешь?

Его разноцветные глаза настойчиво выискивали в моем взгляде ответ на вопрос, который можно было бы и не проговаривать – все и так очевидно.

– Я хочу быть с тобой, – почти беззвучно произнесла я.

– Значит, так и будет. – Его губы прикоснулись к моим, успокаивая тёплым поцелуем. – Тебе надо поспать хоть немного.

Он обхватил меня за талию, откидываясь спиной на диван, удобно примостился со мной на узком мягком пространстве. Егор прижал к своему телу, расположив мою голову у себя на плече.

– Поспи, Кир. А потом точно решим, как быть дальше, – он уткнулся лицом в мои волосы, переплетая наши пальцы.

Узор из пульсирующей головной боли и остатка физических и эмоциональных сил спутал окончательно все в хаос в моей голове, позволив лишь прильнуть к Егору. Я издала еще один всхлип и измученно отключилась на тёплом, родном, мужском плече.

***

Вечер этого же дня я провела словно в тумане. Приютившись на узком диванчике в гостиной, мы проспали практически до сумерек. Но и сон не стал великим спасением – алкоголь выветрился, а чувство обиды и горечи от произошедшего днем давило тягостным ощущением. Весь унылый остаток дня в доме Королевых, где, естественно, и осталась после своеобразного побега, мной прокручивались ее слова: или учеба, или Егор. Да это даже в мыслях звучало абсурдно!

Слушая в полнейшей ночной тишине его глубокое, ровное дыхание рядом, ощущая теплоту его тела у себя за спиной, зная, что в любой момент он может что-то смешно пробурчать во сне и прижать к себе своими сильными ручищами – мне хотелось послать все к чертям. Что имело смысл без него? Ничего. Даже сама себе бессмысленна, если его не было рядом.

А бабушка… Да, моя душа рвалась от горечи и чувства несправедливости. Может, мне и не следовало упоминать мою мать, но, как бы там ни было, разве это давало ей право ставить мне ультиматумы?

Практически всю ночь, между бессчетными попытками провалиться в сон, мой взгляд то и дело выхватывал светившийся экран телефона, на котором мелькал звонок от абонента «Бабушка». Но отвечать на них я и не собиралась.

Глава 39

– Кир, ты же не собираешься морить себя голодом? – сидя за столом в кухне, Егор нахмурил лицо, придвигая тарелку с какими-то овощами ко мне. – Вторые сутки без еды – это уже не нормально. Хотя бы поужинай.

Я провертела пальцами тарелку перед собой, безразлично уставившись на ее содержимое. Никакого аппетита, даже несмотря на то, что последний раз мой организм получал еду в день, когда мы знатно зажгли в клубе, то есть позавчера.

– Не хочу, – вяло отозвалась я, гипнотизируя сочные помидорки в салате, не вызывающих во мне никакого желания их уничтожить. – Мне кусок в горло не лезет.

Егор напряженно вздохнул, кладя свою ладонь на мою:

– Послушай…

– Ты же сегодня быстро вернёшься? – поинтересовалась я, поднимая глаза на сидящего рядом Егора.

– Туда и обратно. Обещаю. Заберу машину со стоянки клуба и все.

– Бабушка все время названивает, – устало произнесла я. – А я даже не знаю, что ей сказать. Мне надо как-то вернуться домой, собрать вещи и дозвониться Машке. Ты сможешь меня сегодня или завтра утром отвезти к ней?

Но блондин почему-то молчал, задумчиво смотря на меня в упор, словно пытался подобрать какие-то фразы для ответа.

– Его-о-р… – напряглась я, резко подаваясь вперед на стуле.

– Ты не поедешь к Маше, – спокойно произнес он.

От его неожиданного заявления я лишь широко распахнула глаза и уставилась на него с немым вопросом.

– Короче, пока ты два дня ходила молча, с перерывами на сон и поплакать, я тут кое о чем подумал… – начал он.

Я тут же закрыла лицо ладонями, качая головой:

– Только не твоя очередная вспышка сообразительности! Сжалься надо мной, – взмолилась я, понимая, что не готова ни физически, ни морально куда-то опять срываться и бежать. – Или тебе придется тащить меня волоком за собой.

Егор мягко убрал мои ладони от лица, улыбнулся и полез к себе в карман джинсов.

– Не хотелось, конечно, тащить тебя туда брыкающуюся, но сегодня ночевать с тобой я планирую не здесь, – он вернул свою ладонь опять на стол и аккуратно положил передо мной связку ключей.

Я изумленно перевела взгляд с ключей на Егора, который, как ни в чем не бывало, продолжал с улыбкой наблюдать за мной.

– Это ключи от моей квартиры. Забирай, – невозмутимо пояснил он.

– И зачем они мне? – мои глаза рассматривали связку, а пальцы сами потянулись к ней. Аккуратно дотронувшись до одного из ключиков, он поменял положение и громко стукнул о поверхность стола.

– Чтобы дверь открывать, Кир, – рассмеялся Егор, расслабленно откидываясь спиной на стул. – Хочу, чтобы ты переехала ко мне, – твёрдо заявил он.

– К тебе? Я не могу… – я растерянно запнулась, оказавшись абсолютно не готовой к подобному варианту разговора.

– То есть «нет»? – приподняв брови, он подозрительно сощурил свои странные глаза.

– Это просто не возможно. Или мне не помириться с бабушкой ни-ког-да, – вздохнула я, отодвигая ключи.

Мы молча уставились друг на друга. Егор продолжал уверенно смотреть на меня в упор, будто бы зная, что я поменяю свой ответ. Пять секунд, десять, двадцать – порыв принять это предложение становился все ощутимее, окутывая меня соблазном.

– Ну что я ей скажу? – потянувшись через угол стола к Егору, я обессилено уткнулась лбом в его плечо.

– Как есть, так и скажешь. Или ты решила поступить, так как хочется ей? – его пальцы осторожно гладили мне спину, помогая понемногу настраивать меня на нужный ему ответ.

Отрицательно замотав головой, я потянулась вперед, обвивая Егора руками и поднимая на него глаза.

– Кир, – он перестал улыбаться, и его лицо выглядело без единого намека на иронию или ухмылку, – я не хочу устраивать детский сад с какими-то тайными свиданиями, враньём, а уж тем более поддаваться на чьи-либо манипуляции. Твоя бабушка рано или поздно успокоится, когда поймёт, что ты счастлива рядом со мной, что все действительно серьёзно для нас, – бережно взяв мое лицо в свои ладони, Егор придвинулся ближе к моим губам. – Поэтому я сейчас еду за машиной, возвращаюсь, а эти ключи становятся твоими.

Во мне боролись два крайности: первая говорила, что такие решения нельзя принимать спонтанно и опираться только на чувства – неправильно, но вторая… Вторая лишь молча подталкивала мне ключи в руку, в надежде, что именно спонтанно принятые решения иногда действительно самые верные.

Я смотрела в разноцветный омут его глаз, понимая, что проще сдаться ему. Да и мое «поражение» почему-то не казалось мне таковым. Сделав глубокий вдох и разум древесно-морским ароматом, я прильнула к губам Егора, давая понять, что согласна. Его плечи облегченно расслабились, а руки настойчивее прижали ближе к себе, беспардонно касаясь моей груди.

– Нельзя, – шикнула я, отодвигаясь подальше от шаловливых пальцев.

– Извини, забыл. Но зато видишь, все без осечек вышло, – Егор довольно сверкнул белоснежной улыбкой и покорно переместил свои руки выше на талию. – Тогда через пару часов едем в твой новый дом. Тем более сегодня в ночь возвращается вся моя семья в полном составе, и так спокойно тут не потрахаешься уже.

– Кто о чем… – с улыбкой заворчала я, опять прижимаясь лбом к его крепкому плечу. – Езжай уже к Гере быстрее.

Пока мы ждали такси на пороге дома Королевых, Егор не выпускал меня из объятий и шутливо фыркал мне в макушку, щекоча и согревая горячим дыханием.

– Даже представить боюсь ее реакцию, – В голове все еще роились мысли о ссоре с бабушкой.

Он сдержанно усмехнулся, наклоняясь ближе ко мне.

– Я не боюсь реакции Нины Ивановны. Боюсь лишь одного – не быть рядом с тобой, – соприкоснув нас лбами, Егор так по-детски бережно, целовал мои улыбающиеся губы и улыбался сквозь поцелуй сам.

– Тебе не кажется, что мы как-то торопимся со всем этим? – прошептала я, обвивая его руками за шею.

Вдруг он притянули меня к себе с такой силой, что я легко ощутила стук его сердца, который совсем не вязался с внешним спокойствием – оно колотилось бешеным ритмом.

– Моя, – хрипло зашептал Егор, зарываясь в мои распущенные пряди лицом. – Любимая, родная… Я уверен в своем предложении. – Его нежные пальцы прошлись по волосам, опускаясь к шее и ключицам, очерчивая узоры на моей коже. – Кира, если бы ты знала, как люблю тебя…

Едва касаясь губами невероятно пахнущей мужской шеи, я еле слышно произнесла в ответ:

– Моя любовь все равно сильнее…

Назойливая вибрация в кармане джинсов Егора, заставила его нехотя выпустить меня из своих объятий.

– Это такси, – простонал он, наклоняясь ко мне за поцелуем.

– Поезжай уже, – я шутливо увернулась от Егора и оттолкнула его от себя, пройдясь пальцами по его бокам и животу.

Фыркнув, он дернулся от щекотки и, светясь счастливой, открытой улыбкой, скрылся за калиткой.

А я осталась стоять одна посреди огромного двора, утопающего в зелени и цветах. Где-то тенью укором проскальзывало чувство стыда за то, что день назад случился ужасный скандал в моей жизни. Скандал с одним из самых близких мне людей на свете, а сейчас вместо раскаяния и чувства вины, я собиралась жить с человеком, который, по мнению бабушки, и стал причиной всего раздора. Но контролировать свои эмоции уже было бесполезно – на моем лице красовалась глупая улыбка, а в глубине души проснулось ощущение, что все-таки я поступаю правильно. Это моя жизнь, и только мне было решать по какому маршруту ее вести. А бабушка поймёт, должна понять. Хоть она и давала мне выбор, но у нее этого выбора не было. Я и Егор должны быть вместе.

С этим почти боевым настроем я даже не успела переступить порог дома, как услышала жалобный зов своего телефона. С замиранием сердца я кинулась на звук.

– Кира! – это был не крик, а вопль в трубке, что я тут же отвела динамик подальше от уха. – Нет времени объяснять! Я еду к тебе! У меня выходной! Вы-хо-д-ной! Сука, я набухаюсь сегодня в промокашку и растворюсь в алкоголе, как в серной кислоте!

«Машка! Боже, как же мне ее не хватало».

– Если хочешь напиться и забыться, то ты же знаешь – это не по адресу, – рассмеялась я, и даже больше по той причине, что это звучало, довольно-таки, абсурдно после моего бенефиса в клубе.

– Я почти месяц пахала, как Папа Карло без выходных, – голос подруги стал спокойнее, но оставался все таким же возбужденным. – Так что сейчас еду к тебе, наемся до отвала вкусняшек от Нины Ивановны, а потом все по отработанному плану: я пью водку, ты – сок. Мне столько всего тебе надо рассказать…

«И мне, Маша… И мне…» – тут же подумала я, а упоминание о моей бабушке мигом сбавило обороты на позитивный настрой.

– Маш, – начала я, нервно сглотнув, – я не совсем дома сейчас. Давай встретимся в другом месте…

– В смысле не дома? – вопрос подруги был настолько пропитан изумлением, что, казалось, я прям через динамик телефона видела ее широко распахнутые глаза. – У тебя что-то случилось?

– Ну-у, не совсем. Не по телефону.

– Хорошо, – последовал ее ответ, после секундного молчания. – Ехать-то куда?

– Давай выйду к остановке, а там дальше решим, – я уже стояла в дверях, пытаясь застегнуть ремешок на босоножках одной рукой.

Положив ключи от квартиры Егора и от дома его родителей в сумку, я выскочила на улицу и чуть ли не бегом направилась к месту встречи, порадовавшись, что в нашей деревушке есть улицы не мимо бабушкиного двора. Меня и тянуло домой, и в то же самое время не хотелось отступать принятого мной сегодня решения.

На остановке меня уже покорно ждал красный крошечный Машин автомобиль.

– Кира, черт, как я соскучилась, – она сгребла меня в крепкие объятия, стоило только хлопнуть дверью авто. Но тут же подруга отодвинула на расстояние вытянутых рук, с интересом осматривая своими раскосыми, карими глазищами, словно детектор. – Слушай, а в тебе что-то изменилось… Ты как будто повзрослела, что ли…

– Постарела просто, – заулыбалась я, искренне радуясь ее приезду, но про себя невольно усмехнулась ее замечанию.

Во мне изменилось не «что-то». Во мне изменилась «я».

– Не говори про старость, – закатила глаза Маша. – Мне скоро двадцать четыре, а уже после месяца работы в таком режиме ощущаю себя, на все сорок четыре. Я даже переодеться не успеваю в человеческую одежду, – она недовольно похлопала ладонями по униформе ресторана: все черное – и футболка, и джинсы. – Куда едем?

– Пока прямо, дальше покажу, – махнула я рукой, надеясь, что не забыла дорогу к тому пляжу, где Егор учил меня нырять.

Маша коротко кивнула, давя на газ. По лицу было заметно, что ее разбирает от любопытства, почему мы не поехали ко мне домой точить бабушкины пирожки, но она без умолку принялась тараторить про свое повышение и тяготы занимаемой должности. Маша прекрасно знала – я расскажу ей все, когда мне будет удобно говорить об этом.

– О, тут очень даже мило, – подруга, поджав губу, с интересом осматривала почти пустынную линию пляжа, выйдя из машины. – Ты здесь уже была?

– Было дело… – хмыкнула я, выходя следом и вдыхая полной грудью влажный морской воздух.

– Было дело? А у твоего «было дело» случайно не член между ног? Колись. Я же вижу, что-то происходит, – Машка заинтриговано подмигнула мне.

– Ма-а-ша, – простонала я, едва сдерживая улыбку.

Мы спустились к самому морю и, скинув обувь, уселись на песке возле края играющих тёплых волн. Под их шепот я рассказала Маше все. Почти все, утаив совсем интимные подробности. Она, округлив глаза, грела уши на моем рассказе, периодически охая. Особенно на моменте с тайным походом в яблоневый сад и татуировке.

– Тату? Серьезно? – ее взгляд полыхнул азартом. – Сумасшедшая! Покажи!

– Не здесь же, – улыбнулась я, но на всякий случай чуть отпрянула от нее.

– А я сразу приметила, что ты какая-то не такая: глаза живые, лицо не как обычно, тошнотворно бледное. От тебя прям веет флюидами романтики, – Маша театрально замахала ладонями вокруг себя, будто бы и правда пыталась уловить те самые флюиды. – Вот почему ты молчала все это время. Но я клятвенно обещаю, что, когда нужно, то буду оставлять квартиру на пару часиков для тебя с Его-о-ркой, – темные густые брови девушки многозначительно дернулись, а сама она игриво хохотнула.