Текст книги "Золушка для босса (СИ)"

Автор книги: Алёна Амурская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 14 страниц)

– Серьёзно? – Филин делает вид, что на секунду задумался, а затем нагло ухмыляется мне в лицо. – Не-а. Ваще не жалко. Назови другую причину, чтобы я ее оставил здесь.

Он издевается надо мной, понимаю я внезапно. Наслаждается каждым мгновением чужого испуга и своей власти над другим человеком.

Псих, настоящий псих.

А самое страшное, что этот псих прошел военную подготовку. Кажется, Артём говорил, что у него за плечами остался опыт тайных диверсий после службы в горячих точках.

Представляю, как его злит тот факт, что при его послужном списке недавнее похищение детей не состоялось из-за вмешательства такого недоразумения, как я.

Ведь его неудачу можно объяснить только его собственной самонадеянностью. И тем, что он совершенно не принимал никого всерьез.

А теперь всё изменилось. И свидетельство тому – пистолет, нацеленный мне в живот из-под серой ветровки.

Я смотрю в его бездушные глаза и четко понимаю – не проймешь его никакими сентиментальными словами. Жалость, человечность, обещания – всё это лишь мишура для него. Военные люди чаще живут и действуют только с позиции целесообразности и расчета.

И у меня вдруг проклевывается идея.

– Хорошо, – киваю я покорно. – Вот вам причина оставить Настю здесь. Она – ребенок и не умеет справляться с эмоциями. Будет привлекать много внимания своими капризами, куда бы вы ее не повезли. Её присутствие отнимет у вас уйму энергии и доставит слишком много хлопот. Возня с ней того не стоит. А вот со мной одной будет гораздо проще. И контролировать меня одну гораздо легче, чем нас двоих, согласны?

Высказав это всё, я почти перестаю дышать, отслеживая каждое микродвижение его мимики. И с безумной радостью понимаю, что новый довод подействовал, как надо. Ухмыляться Филин перестает и недовольно щурится на микроавтобус, в котором заперта моя плачущая Настюша.

Размышляет он недолго.

– Ладно. Занимай место своей плаксы и скажи ей, чтобы заткнулась, пока мы не уедем. Иначе заберу обеих, усекла?

– Да, – быстро киваю я, не сводя с него глаз.

Ногти вливаются в ладони так, что те саднят. Наверное, сама себя поранила.

Филин щурится на меня через стёклышки очков, тускло поблескивающих под козырьком бейсболки. Потом усмехается и сильным рывком толкает дверь микроавтобуса, и та отъезжает в сторону. Моя Настюша вылетает оттуда, словно перепуганный птенчик, и сразу прыгает мне на шею.

Цела. Она цела и невредима!

Слёзы облегчения застилают мне глаза мутной пеленой. Я прижимаю ее к себе всего одно мгновение, целуя детски пухлую щёку, и шепчу на ухо:

– Солнышко, не плачь. – Тебя сейчас заберёт одна девушка в очках, зовут Диана, доверься ей. Всё будет хорошо. Я люблю тебя!

Глава 20. В дачном плену

Грязно-белый микроавтобус едет по городу неспешно, тщательно соблюдая все правила дорожного движения. Филин ни разу не позволяет себе «сыграть в шашечки» на обгон, как это любят делать водители-торопыги и лихачи. А на знакомом перекрестке перед поворотом на пустую лесную дорогу он целых полчаса тащится в пробке за стареньким дряхлым автобусом, хотя возможностей обогнать его предоставляется довольно много.

Я сижу в салоне микроавтобуса, прислонившись лбом к грязному стеклу. Мысли невесёлые.

Мой старенький телефон Филин отнял и выбросил ещё на выезде возле гаражей, сразу же как я села в машину. Да ещё и не поленился проверить мою сумочку в поисках. других гаджетов, так что связаться ни с кем возможности нет. Что ждёт меня там, куда едет бывший бизнес-партнер Царевичева? И что сейчас делает Артем? Будет ли он вспоминать свою Золушку, если она вдруг исчезнет, сгинет навсегда бесследно?

Нет, эти мысли подтачивают и без того пошатнувшееся самообладание и делают меня слабой.

Нельзя, не надо об этом думать. В минуты жизненных невзгод, когда речь идёт о выживании, ни в коем случае нельзя циклиться на своих домыслах и страхах – это я уяснила еще в период своей жизни до Царевичева. Нужно всё своё внимание перенести на простые будничные вещи. Сосредоточиться на практичных, полезных и логичных действиях. Например – уборка, прогулка… наблюдение за течением окружающей тебя жизни во всех деталях, от прыгающих за семками воробьев до марширующей через пешеходный переход толпы.

Или вот за самыми запоминающимися достопримечательностями, по которым легко найти дорогу к убежищу Филина.

А вдруг еще пригодится? А это очень и очень утешительная мысль. Она придает надежду и силы держаться. Надо использовать любую возможность, чтобы увеличить свои шансы на спасение!

Какое-то время Филин ухмыляется, поглядывая на меня в маленькое зеркало заднего вида. Возможно, ожидает типичной женской истерики, слёз, мольбы о пощаде. Но я сижу тихо и спокойно смотрю в окно, и ему становится скучно. Вскоре он включает чуть ли не на полную громкость рок-радио и качает в такт музыке головой, выруливая на неудобную лесную дорогу; отсыпанную гравием.

Едем долгим и извилистым путем – гораздо дольше, чем я ехала в гостиничный комплекс «Горная сказка». Ярких запоминающихся примет встречается мало – вот разве что расколотый молнией здоровенный дуб на одной из дорожных развилок. Я запоминаю его, кода Филин загоняет в густые заросли микроавтобус, и там же мы пересаживаемся на другую машину – побитую древнюю «копейку».

Окружающая чаща давит на меня и внушает самые мрачные мысли о моей дальнейшей судьбе. Я всё жду, что сейчас Филин остановится где-нибудь в полуразвалиешемся лесном сарае или даже в заброшенном бункере, которые встречаются тут иногда ещё со времён прошлого века.

Но нет.

Неожиданно лес расступается, и машина въезжает на территорию вполне себе обитаемого дачного поселка. Я буквально прилипаю к окну и во все глаза смотрю на маленькие компактные домишки с аккуратными огородиками и густыми плодовыми садами.

Мы сворачиваем на лужайку между двумя домами – ветхим и жилым. Перед вторым высажена пышная клумба осенних цветов. Чего тут только нет – сплошной набор „для букета школьника" на первое сентября.

Дернувшись, «копейка» останавливается. Филин перебирается ко мне, протиснувшись между передних кресел, и подталкивает к выходу.

– Топай давай, и без глупостей. Ты на прицеле, помнишь? Хоть одно ненужное слово вякнешь или неправильно подмигнешь, положу всех… Чё так смотришь? Ну поселок, ну дачный. Хочешь спрятаться надёжно – прячься на виду у всех, – добавляет он самодовольно.

Вечерний воздух на улице освежает и бодрит сосновой свежестью. Хорошо тут людям на дачах. Жаль только, что они не в курсе, что рядом с ними поселился самый настоящий преступник.

Где-то во дворе жилого дома хлопает скрипучая дверь, и почти сразу из низенькой нарядно-белой калитки выскакивает чрезвычайно энергичная бабка. На ее седой голове – увесистый пучок с торчащими во все стороны старомодными шпильками, на морщинистом суровом лице круглые очки, а сама одета в коричневую длинную, юбку с какой-то пестрой кофтой и передник с огромными карманами. В руке держит маленький садовый секатор.

В общем, типичный такой облик престарелой дачницы.

– Сергей Альбертович! – громогласно произносит она таким повелительно-учительским басом, что я удивлённо вздрагиваю. Очень уж неожиданно услышать такой густой и низкий тембр голоса у пожилой женщины.

Филин ловко приобнимает меня за талию, и я чувствую, как через карман его куртки в мой бок упирается дуло пистолета.

– Рева Виссарионовна, – любезно здоровается он, – добрый вечер.

– Добрым он был, пока вы не поставили свою тарантайку возле моей клумбы! – ядовито отвечает она. – Сказано же было – не ставьте. У меня розы от ваших бензинов и прочей вони хиреют!

Я прямо-таки кожей чувствую, как сильно Филину хочется обложить скандальную бабку матом, но он себя сдерживает. И даже с показным сожалением заявляет.

– Извиняюсь, Рева Виссарионовна. Сейчас девушку свою в дом провожу и отгоню машину.

– Уж извольте! – фыркает она, потом разворачивается к нам спиной и уходит, громко бормоча под нос: – Ходют тут всякие днями напролет! Один людей гоняет по лесу без стыда и совести, другой машины где попало бросает… тьфу! Житья от вас нету, бандиты проклятые!

Филин подталкивает меня в сторону ветхого летнего домишки с облупившейся краской на деревянных стенах. Внутри пахнет сыростью, плесенью и почему-то грибами. Наверное где-то под дощатым полом проросли, вот и тянет грибным сквозняком через щели.

Комната тут всего одна, причем она же является и кухней, судя по старенькой газовой плитке и закопченному чайнику на ней. В углу – продавленный односпальный диван, а рядом столик со включенным ноутбуком. На экране открыта какая-то аудиопрограмма с кучей «дорожек», и под каждой из них горит красный огонек записи. Рядом на подушке валяются беспроводные наушники.

Условия, конечно, аховые, но меня они мало волнуют. Гораздо больше я беспокоюсь, каких неприятностей… а может и ужасов ждать от ближайшего будущего.

– Топай, – приказывает Филин и грубым тычком в спину задаёт мне направление к стеллажу, заваленному какой-то макулатурой.

Наверх? Разве у домишки имеется второй этаж?

Я послушно иду туда, приглядываясь в сумрачном освещении, и наконец замечаю рядом со стеллажом веревочную лестницу, явно из комплекта для домашне– спортивной «шведской стенки». Она свисает из крошечного люка в потолке, и заметить ее в полумраке комнаты сразу не так-то легко.

– Лезь наверх, – Филин тыкает пальцем в потолок. – Там пока поживешь. Я бы тебя в подвале лучше устроил, но тут его не предусмотрено. И можешь не рассчитывать на побег На чердаке всего одно окошко, и оно заколочено.

Я молча киваю и начинаю медленно карабкаться по верёвочной лесенке. Она очень неудобная – мягкие ступеньки трясутся и ускользают из-под ног, – и приходится прикладывать много усилий, чтобы сохранить равновесие. Да ещё и проклятый Филин стоит внизу, а я в нарядном платье, что тоже не добавляет спокойствия.

Хорошо хоть, оно у меня не расклешенное внизу, а довольно плотно прилегающее и ниже колен. Есть надежда, что моего скромного нижнего белья даже с места Филина не разглядеть.

Отверстие на потолке такое узкое, что я протискиваюсь в него тоже с большим трудом, а потом выглядываю обратно.

Мой тюремщик встречает мой взгляд пошло-издевательской ухмылкой.

– Неплохой у тебя тыл, детка. Пожалуй, загляну к тебе завтра оценить его поближе. Досадно, что не сейчас, но что поделать! Дела не терпят.

От его обещания у меня душа в пятки уходит, ведь насилие – один из самых больших моих кошмаров. Можно ли пережить такое и остаться прежней?! Вряд ли.

Это слишком большая травма для женской психики.

Страшно, как же мне страшно.

Я поспешно отодвигаюсь от края и замираю в полном смятении. Что делать, как спастись?! Надо бежать. Возможно, если Филин отлучится по делам или уснет, то ночью я спущусь вниз и…

– Эй, детка, чуть не забыл, – окликает он меня. – Отцепи-ка лестницу и брось ее мне. Во избежание ненужных мыслишек в твоей головушке. Кстати, орать соседям тоже не советую. Имей в виду, если они услышат и припрутся, я никого не пожалею. Всех положу тут и тебя в том числе. Оно тебе надо, людей тревожить и подставлять? А? Так пусть себе живут спокойно. Пока что я добрый… но если меня разозлишь, спеленаю так, что мумия позавидует, поняла? Отвечай!

– П-поняла, – выдавливаю я дрогнувшим голосом и поспешно выполняю досадное распоряжение.

(С тихим шорохом веревочная лестница падает вниз.)

– Умница. Будешь хорошо себя вести, позже подкину чего-нибудь перекусить.

Шаги внизу отдаляются, затем раздается скрип дивана и следом быстрые щелчки компьютерной мышки. Пока я прислушиваюсь к этим звукам, страх немного отступает. А чтобы не терзаться беспокойными мыслями о своей судьбе, переключаю внимание на окружающую обстановку.

Этот чердак такой маленький, что моя голова упирается в самую высокую часть ребристой крыши. В углу еле виден старый ватный матрас, изъеденный то ли мышами, то ли молью. Тут темно и пыльно. Свет проникает только через узкие щели заколоченного окна. Есть ли хоть какой-нибудь шанс отсюда выбраться?.

Подхожу к окну и приникаю к щели одним глазом.

Снаружи просматривается часть соседского огорода с ровными рядами капустных кочанов, какой-то зелени и помидоров, аккуратно подвязанных к колышкам. Сразу чувствуется хозяйственная рука скандальной бабки. Жаль, что звать ее на помощь – бессмысленно и жестоко. Только подставлю ее под удар на старости лет своими криками.

Еще раз прислушиваюсь – Филин по-прежнему работает внизу на ноутбуке и ерзает на скрипучем диване, – я начинаю очень осторожно расшатывать доски. И от страха, что мой тюремщик услышит, чем я занимаюсь, меня потряхивает мелкой дрожью.

НО сидеть сложа руки тоже нельзя.

Глава 21. (Не)знакомка по соседству

Тот, кто заколачивал досками окно, потрудился на славу. За исключением одной, самой небольшой и узкой дощечки, расшатать их просто нереально. Уж точно не в короткие сроки и не бесшумно. Но я не сдаюсь и старательно разрабатываю самое слабое звено в этой деревянной заглушке.

В конце концов маленькая дощечка поддается и с одного края отгибается в сторону вместе с коротким проржавевшим гвоздем.

На радостях я просовываю в образовавшуюся щель правую руку аж до самого локтя и пробую расшатать верхнюю часть дощечки снаружи. Но увы! На этом моя удача заканчивается.

Вот разве что одна жалкая ветхая щепка откалывается под напором моих напряженно дрожащих пальцев. Она с тихим щелчком улетает в сумерки, болезненно кольнув мою кожу занозой.

И поту сторону внизу раздается озадаченное женское:

– Ой.

Там кто-то есть?! Боже.

Я таки застываю с торчащей из чердака рукой. Неужели… неужели судьба даёт мне шанс на спасение? Или все наоборот, и это у нее такая изощрённая насмешка?

Ведь ни позвать на помощь, ни выглянуть я не могу! Филин услышит.

Помимо женского голоса, который ойкнул и затих, снаружи слышится ещё и какая– то возня. Пару раз тявкает собака с лётким нетерпеливым поскуливанием.

К сожалению, на эти звуки обращаю внимание не только я, но и мой тюремщик. Об этом свидетельствует резкий скрип дивана и щелчок распахиваемого окна.

– Кто здесь шляется? – раздражённо спрашивает Филин и вдруг меняется в тоне, становясь почти нежно-игривым. – А-а. это ты, зайка. Малину, что ли собираешь? Ну и заросли у вас тут, расцарапаешь же свои нежные ручки. Оно тебе надо?

– Бабушка варенье малиновое собралась варить, – смущённо мямлит женский голосок, который кажется мне поразительно знакомым. – Вот я и собирала, пока не увидела…

Я прямо-таки кожей чувствую, как она смотрит на мою торчащую руку. И неожиданно для самой себя начинаю лихорадочно мотать ее направо и налево, оставив выпрямленным только указательный палец.

Господи, хоть бы меня поняли… хоть бы уловили, что это просьба молчать!

– Что ты увидела? – с жутковатой ласковостью интересуется Филин.

– Эм, ну… – голос запинается и быстро сообщает: – Змею! И мой Гаврошка тоже видел, потому и заволновался. Очень надеюсь, что это был уж. А то гадюк я ужас как боюсь.

Я медленно втягиваю дрожащую руку обратно.

По спине градом катится пот страха, аж всё платье отсырело. Но при этом от чувства глубокой благодарности подкашиваются ноги. Какая же она умница, эта неизвестная соседка! Быстро сообразила, что мой жест – это мольба ничего не рассказывать!

Наверное, она внучка той самой скандальной бабки Ревы Виссарионовны. Эх, вот бы как-нибудь выйти на контакт с ней.

Но до самого утра что-либо предпринимать я больше не осмеливаюсь. Слишком сильное и устрашающее впечатление произвела на меня маниакальная бдительность Филина.

Ночь провожу на отвратительном вонючем матрасе в углу; скорчившись ничком и обхватив себя руками, чтобы не замёрзнуть. Слушаю, как внизу скрипят шаги туда– сюда. и как наглый филинский голос с издёвкой разговаривает по телефону. Надо полагать, что с Царевичевым.

– Отследить не получится, даже не пытайся, Тёма! Я об этом позаботился. Да ты что! Не трогать и пальцем, говоришь? Я подумаю. Всё зависит от твоего хорошего поведения. Гони бабки, и я буду вести себя с ней, как пай-мальчик, гарантирую! М– м– двадцать лямов, и она будет в безопасности. Срок до завтра, – и Филин добавляет с гадким смешком: – А мы пока с ней проведем тут вдвоем дивную ночь. Подумай об этом, Тёма. Подумай.

Тоскливое уныние накрывает меня удушливой волной с головой, но я борюсь с этим состоянием изо всех сил. И засыпаю с навязчивой мыслью о том, что обязательно должна найти способ связаться со смышлёной соседкой.

Однако следующее утро преподносит сюрприз раньше, чем я успеваю что-либо придумать.

Из сна меня вырывает странное поскребывание. Я открываю сонные глаза и в смятении приподнимаюсь на матрасе. Целую минуту меня лихорадит глубоким недоумением, что это за место, и как меня сюда занесло. Но едва я вспоминаю, как поскребывание возобновляется.

Никак не могу понять, что за источник его производит Можно было бы подумать, что это дерево скребёт веткой по стене от сильных порывов ветра… но на улице безветренная погода. Да и само поскребывание слишком ритмичное и равномерное для природного явления.

Насторожившись, я встаю и на цыпочках подхожу к заколоченному окошку. Заглядываю в прореху-и перед моим лицом возникает длинная прямая палка со свежими полуоборванными листьями по бокам. Она-то и поскребывает по доскам!

Ничего не понимая, я вытягиваю шею, чтобы взглянуть под другим углом на того, кто орудует этой палкой. Вижу тонкую девичью руку, часть фигуры, ловко сидящей на дереве… и глаза.

Очень знакомые блестящие глаза под красной береткой.

Да это же та самая незнакомка, которая закидала Волчарина чебуреками и пустилась наутёк на одном из гостиничных велосипедов!

Осознание вспыхивает одновременно с переосмыслением всех недавних непонятностей.

Так получается, Рева Виссарионовна – и есть та самая боевая бабушка, которая сумела склонить Волчарина пойти на попятную и оставить ее внучку в покое? Да и то, что они обе соседствует в этом лесном дачном поселке с Филиным, многое объясняет. Теперь понятно, почему на остановке, когда я заметила их, они общались так, будто достаточно давно знакомы друг с другом.

Я прикладываю палец к губам, чтобы девушка не вздумала заговорить. А вдруг Филин услышит? Хотя она своей палкой и так уже нашумела. Странно, что он не прибежал ещё. Как бы ее предупредить об опасности.

Но она уже удивлённо восклицает со своей ветки:

– Это ты?

– Тише! – шиплю я в ответ, – Если он нас услышит, всем конец.

– Ты насчёт Сергея? – настороженно уточняет девушка. – Так он укатил куда-то с утра на своей колымаге. Такой странный чувак, одного маньяка мне из сериала напоминает, который людей в подвале держал. Я вчера как увидела твою руку, чуть язык не откусила, чтобы не заорать. Сразу о сериале вспомнила. И вообще будто в байку из склепа попаднулась, честное слово.

– Он уехал? – с нервной радостью переспрашиваю я. – Слава Богу! Мне надо срочно выбраться отсюда… Помоги!

– А что ты делаешь у него на чердаке?

– Я тут не по своей воле, – признаюсь с облегчением. Наконец-то можно с кем-то поделиться своим страхом! – Он похитил меня и держит тут взаперти.

Девушка смотрит на меня с приоткрытым ртом.

– Офигеть! Так Сергей реально маньяк?! Вот не зря он меня так напрягал с самого начала, как поселился тут по соседству. Глаза такие честные-честные, прозрачные, как свежевымытые стеклышки, и пустые. А улыбочка? Да она такая тошнотворно дружелюбная ко всем вокруг что хочется чувака по лбу постучать и спросить: эй, у вас кукушечка дома или заблудилась?

На меня накатывает нервный смех вперемешку с леденящим страхом. Кто знает а вдруг она права? Только от этого ничуть не легче.

– Насчёт маньяка не знаю, – выдавливаю я торопливо. – Но он точно преступник. Шантажирует мной одного богатого человека. Слушай, у меня очень мало времени, а Филин может в любой момент вернуться.

– Чем помочь? – с готовностью интересуется девушка, с жалостью глядя на меня в узкую щель заколоченного чердачного окна. – А давай вытащим тебя? Ножовку и топор принесу, это я мигом. У нас с бабушкой спрячешься.

– Спасибо, – благодарно киваю я. – Только прятаться у вас нельзя, иначе вы сами пострадаете. Филин… Сергей предупреждал насчёт этого. Осторожней, пожалуйста, и не подавай виду насчёт меня, если его вдруг увидишь! Он очень опасен. И у него оружие есть.

– А чего делать-то тогда? О! В полицию звякну.

– А можешь сначала сообщение кое-кому передать? – умоляюще шепчу я. – О том, где я нахожусь.

– Да не вопрос. А кому?

– Царевичеву Артёму Александровичу Ты его наверняка видела тогда, на стоянке. Там все его партнёры по бизнесу собрались, – и, кашлянув, добавляю смущенно: – И тот тип, что за тобой гонялся по лесу – один из них.

Девушка вдруг сильно краснеет аж багровеет до самых ушей Она несколько секунд молчит и вдруг спрашивает:

– А как его зовут?

– Максим. Волчарин Максим.

Наступает пауза ещё длиннее предыдущей. Потом «красная беретка» стряхивает с себя ступор.

– Блин… – бормочет она, тоскливо вздыхая. – Вот я попала с ним, а? Ну что за вечная у меня фигня. А, ладно! Чему быть, того не миновать. А как найти твоего Царевичева? Номер его телефона помнишь?

– Нет, – расстроенно вздыхаю я. – Никогда не запоминаю номера, а мой телефон Филин уже выкинул. Знаешь, ты можешь либо позвонить в ресторанный комплекс «Дворец» и спросить его там, либо сбегать в «Горную сказку», там наверняка помогут связаться с ним. Это место же… кхм… как раз его партнеру Волчарину и принадлежит.

Девушка с досадой стукает маленьким кулаком по ветке.

– ЧТО Ж мне так не везет-то, а? Значит, он ещё и рядом с бабушкиной дачей окопался.

Снаружи слышится слабый шум и тихое поскуливание. Я настораживаюсь.

– Филина там не видать?

– Не, это мой пес Гаврошка требует, чтобы я слезла с дерева. – она в задумчивости смотрит на меня, потом решительно кивает – Ладно, подожди пять минут.

Когда она исчезает из поля зрения, меня снова охватывает безумная тревога. А вдруг Филин вернётся прямо сейчас и заметит странную суету соседки возле своего домишки? Вдруг он что-то с ней сделает, а потом и до меня доберется, чтобы наказать? Господи, как же хочется проснуться и понять, что все это – лишь ночной кошмар!

Нервы так и звенят от дикого напряжения. Я жду, жду, жду… вижу перед глазами усталое и жесткое лицо моего Артёма и безумно жалею о том, что так и не сказала ему, как сильно люблю его.

Целую вечность спустя на дереве снова раздается шорох карабкающегося тела.

– Вот, держи-ка, – говорит «красная беретка» и тычет в щель окна своей палкой.

Я не сразу понимаю, что на конце палки примотан скотчем мобильник. Но кнопка включения случайно касается края доски, и экран вспыхивает.

– Попробуй сама позвонить, куда надо, – предлагает девушка.

Я трясущимися руками быстро забиваю в поисковике мобильного браузера контакты ресторанного комплекса и нахожу телефон приемной. Слушаю длинные гудки. А потом вежливый голос секретарши Царевичева произносит:

– Ресторанный комплекс «Дворец», слушаю вас… – и связь внезапно обрывается.

– Что? – неверяще шепчу я и смотрю на почерневший экран с маленькими трещинками по краям. От отчаяния мне хочется плакать в голос.

Разряжен. Разряжен, блин! Так невовремя!

– Эй, ты чего там? – беспокоится снаружи девушка на ветке.

– У тебя телефон разрядился! А у бабушки есть?

– Нет, она не пользуется девайсами. Совсем и принципиально. Эх, сейчас заряжать мобильник – только время терять… У меня аккумулятор фиговый, менять давно надо. И глючит постоянно, в сервис собиралась отнести.

– Блин! – Я со злостью бью кулаком в скрипучие доски на окне, и те жестко отбрасывают мою руку назад.

– А знаешь что? – снаружи снова начинается активное шебуршание, прерываемое лихорадочным бормотанием: – Давай а, записку напиши. Блокнот с ручкой у меня есть, с собой таскаю всегда… Где ты и все такое. Я передам куда надо. И сама ещё попробую связаться дома с телефона, если он воскреснет, конечно. У меня аккумулятор ну совсем непредсказуемый!

В щель снова вползает палка. На ней висит обещанный Блокнот с ручкой… и ножовка.

– Это тебе чтобы было чем время скоротать, – комментирует свое опасное подношение «красная беретка» и с намеком добавляет: – Или защититься.

Я быстро отцепляю ножовку от палки и наспех пишу записку – сумбурно, сбивчиво, но понять можно. Возвращаю обратно вместе со сдохшим мобильником. Остается только надеяться, что Царевичев успеет вовремя до меня добраться… или я сама сумею выбраться раньше.

– НУ, я погнала! – доносится через щель шепот девушки. – Держись там!

И через минуту все снаружи затихает.