355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Алексис Трубецкой » Крымская война » Текст книги (страница 4)
Крымская война
  • Текст добавлен: 26 сентября 2016, 20:06

Текст книги "Крымская война"


Автор книги: Алексис Трубецкой


Жанр:

   

История


сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 19 страниц)

Австрийские власти в Италии ведут себя с непозволительной заносчивостью, заявил Кавур, что создает угрозу миру и может нарушить баланс сил в регионе, а продолжающееся присутствие австрийских вооруженных сил на итальянской земле противоречит условиям Венского договора. Лорд Кларендон, предусмотрительно настроенный должным образом сардинским премьером, обрушил обвинения на некомпетентность правительств Неаполитанского королевства и Папского государства, после чего в число обсуждаемых тем был включен вопрос объединения Италии. Однако после обмена мнениями стало ясно, что большого желания продолжать эту дискуссию и настаивать на выводе австрийских войск с Апеннинского полуострова у участников конференции нет. Впрочем, Кавур не был разочарован – ведь на этой конференции ему удалось обеспечить своей маленькой стране равное место среди великих держав. Наполеон III выказал свое сочувствие целям сардинского премьера, и никто не поспешил поддержать Австрию, а менее всех прочих – Россия. В течение трех лет после Парижской конференции сардинские и французские войска воевали против оставшейся в одиночестве Австрии и добились независимости Сардинии. А вскоре произошло и объединение Италии.

В Британии прекращение военных действий также ускорило проведение реформы – это была реформа армии. Крымская война стала первым вооруженным конфликтом, при котором население страны в полной мере оценило лишения и страдания простых солдат, их мужество и стойкость. Подводный телеграфный кабель и фотография сделали возможными быструю передачу новостей с фронта и сохранность этих сведений для последующего изучения. В результате ошибочные действия по руководству армией немедленно и в полном объеме становились известными обществу. Уже в начале войны отчеты с места событий говорили о вопиющей нехватке продовольствия, медикаментов и перевязочных материалов, о недостатках в транспортных средствах и в организации размещения войск, о некомпетентности управления. Все эти грубые промахи вызвали громкое возмущение в обществе и приблизили реформы. Новые правила и инструкции касались всех сторон организации армии – условий службы, обязанностей офицеров, медицинского обеспечения и госпиталей, строительства казарм, вспомогательных служб, программ обучения и тренировки и так далее. Армейские порядки, устаревшие за сорок лет мирного времени, стремительно менялись. Война остановила процесс разложения, который мог привести к краху британской армии и сделать ее бессильной перед необходимостью в будущем решать жизненно важные задачи.

В финансовом отношении затраты на Крымскую войну для Британии были относительно небольшими. Деловая активность не уменьшилась, средства для капиталовложений не истощились, безработица отсутствовала. Военные расходы покрывались за счет заимствований, но при этом около половины из семидесяти миллионов фунтов, потраченных на войну, были получены путем резкого увеличения подоходного налога.

Турция покрывала военные расходы заимствованиями, полученными под гарантии Британии и Франции, и в результате этот «больной Европы» увеличил свой долг западным странам более чем вдвое. Таким образом английские и французские держатели турецких облигаций приобрели влияние на внутренние дела Порты [36]36
  Порта (Оттоманская Порта, Блистательная Порта, Высокая Порта) – принятое в истории дипломатии и международных отношений название правительства (канцелярии великого визиря и дивана) Оттоманской империи; так же называли само здание канцелярии великого визиря.


[Закрыть]
. По условиям мирного договора союзники смогли принудить султана объявить о равенстве христиан и мусульман перед законом. Религиозной дискриминации был положен конец, права общественных учреждений и организаций подтверждены, включая их право открывать религиозные учебные заведения различных конфессий. Турция сделала значительный шаг в своем развитии по западному образцу, с тем чтобы войти в семью европейских государств, не потеряв своей целостности и независимости. Крымская война отсрочила падение и раздел Оттоманской империи.

Такова была эта война, и таковы были весьма значительные, хотя и непреднамеренные, ее результаты – немедленные и долгосрочные. Мог ли кто-либо десятью годами ранее ожидать подобных потрясений – тем более те политики, которые вели переговоры с Николаем I во время его визита в Британию в 1844 году?

По возвращении из Виндзора в Лондон Николай, к своему удивлению, встретил там прибывшего из Санкт-Петербурга лейб-медика Мандта. Сведения о болезни Адины оказались неутешительными – дочь царя страдала от прогрессирующего туберкулеза. Одно легкое было поражено полностью, и надежд на излечение принцессы не было. Подавленный этим известием, император решил немедленно возвращаться в Россию и приказал подготовить отплытие к следующему дню.

Вынужденный отъезд Николая был столь же стремительным и неожиданным, как и его прибытие в Англию. За девять дней, которые продолжался визит, императору удалось произвести на британцев большое впечатление и несомненно покорить сердца дам. «Не монарх оказался столь выдающейся личностью – скорее мужчина явил нам поистине царственное величие», – призналась одна из его поклонниц. Важнее, однако, были результаты бесед императора с сэром Робертом Пилем, Абердином и другими членами кабинета. Николай достиг поставленной цели: Россия и Британия пришли к соглашению. Обе стороны решили, что в интересах мира необходимо сохранить независимость Турции и при этом сделать все возможное, чтобы она и впредь пребывала в ослабленном состоянии. Да, Турции надлежало оставаться слабой, но не слишком – у султана должно быть достаточно сил, чтобы не только противостоять попыткам Франции установить господство над этой страной, но и провести совершенно необходимые внутренние преобразования.

Кроме того, стороны сошлись на том, что, «в случае непредвиденных событий в Турции» – иначе говоря, если правительство султана падет или возникнет угроза существования Турции со стороны какой-либо иностранной державы, – Британия и Россия будут действовать согласованно. Николай торжественно пообещал не предпринимать никаких шагов без консультаций с Британией. Пиль и Абердин, в свою очередь, заверили императора, что Британия не станет действовать односторонне. В довершение всего было решено, что, буде поддержка султана в дальнейшем станет невозможной, Россия и Англия обсудят детали, связанные с разделом Оттоманской империи, вместе с Австрией, игнорируя любые претензии или возражения со стороны Франции.

Британия и Россия договорились, что отныне будут взаимодействовать во всем, что касается турецкой проблемы. «Соглашение 1844» стало тайным договором между двумя странами, но, в отличие от Мюнхенгрецкого договора между Россией и Австрией, в Лондоне не состоялось подписание какого-либо документа. Это соглашение было устным, скрепленным рукопожатием и parole de gentleman. «Чрезвычайно благоприятно, что Николай… к тому же оказался человеком, на чью честность и верность слову можно без всякого риска положиться», – писал лидер оппозиции лорд Мельбурн. После возвращения императора в Санкт-Петербург Нессельроде составил меморандум, где в письменной форме были изложены основные положения достигнутых договоренностей. Последовавший обмен письмами между министрами обеих стран означал формальное признание этого меморандума британским правительством. Таким образом мир в Восточном Средиземноморье, включая Проливы, был обеспечен. Теперь в соответствии с Мюнхенгрецким договором и Лондонским соглашением Россия, Британия и Австрия должны были действовать в отношении Турции совместно в общих интересах.

Однако Николай в то время не учел одного весьма уязвимого места в достигнутом соглашении. Хотя стороны и решили предпринять совместные действия по обеспечению преемственности власти в Оттоманской империи «до того, как та распадется», договор не определил временных рамок для таких действий. Каждая сторона могла иметь отличную от партнера по договору точку зрения на то, произойдет ли крах Оттоманской империи в ближайшее время или только в отдаленном будущем. Как мы увидим, в кризисной ситуации 1853 года эта неопределенность приведет к жарким спорам и несогласие по данному вопросу станет причиной войны.

В день отплытия Николай, облаченный в парадную форму, в сопровождении барона Бруннова и свиты посетил русскую часовню. После службы император нанес прощальный визит сэру Роберту Пилю и баронессе Брунновой. Затем царь отобедал с королевой и принцем Альбертом в Букингемском дворце. В пять часов ее величество вместе с принцессой-цесаревной [37]37
  Титул старшей дочери монарха, присваивается пожизненно.


[Закрыть]
и принцем Уэльским проводили царя до парадного входа во дворец. Там царь раскланялся с Викторией, любезно пожал руки придворным, сел в экипаж, где его ожидал принц Альберт, и, с прощальным взмахом руки, покинул королевский дворец.

Процессия из шести карет без задержек проследовала в Вулидж, где в честь императора грянул орудийный салют. Пока на борт судна грузили багаж и завершались приготовления к отплытию, Николай осмотрел верфи. С особым интересом он отнесся к стодвадцатипушечному «Принцу Альберту», стоявшему на стапелях. Наконец, распрощавшись с Альбертом и пожав руки другим провожающим, государь поднялся на борт «Черного орла». Когда уже поднимали якорь, вблизи императорского корабля показалась лодка с одиноким гребцом. Оттуда на борт корабля подняли внушительную охапку свежей соломы, предназначенной для матраса императора. Даже в роскошных покоях своих дворцов или во время визитов к другим монархам Николай оставался верен спартанской привычке, выработанной с раннего детства, и всегда спал на солдатских матрасах, набитых соломой.

Во время визита царь роздал немало драгоценных изделий, табакерок и денег. Обслуживающему персоналу Букингемского дворца он оставил три тысячи фунтов, капитану «Черного орла», старшему офицеру и главному механику судна он подарил перстни с алмазами, а команде велел выплатить четыреста фунтов. Приличную сумму получили нуждающиеся прихожане церкви Святого Георгия в Вестминстере, а также «Немецкий госпиталь» и служащие российского посольства. Драгоценный дождь излился и на многих других людей, прислуживавших царю.

«Черный орел» отдал швартовы, и его величество послал с палубы судна прощальный привет английским берегам. Корабль спустился по Темзе и взял курс на восток.

Глава 4
«Действует некая роковая сила»


Ее назвали «самой странной и ненужной войной».

Но сколь бы странной ни была эта война, еще более странными представляются причины, которые к ней привели. Тьер, некогда занимавший пост президента Франции, считал, что то была война за возможность «дать нескольким монахам ключ от пещеры». Мысль простая, но не лишенная основания. «Крымская война, – утверждает английский историк профессор Дж. Б. Хендерсон, – стала результатом пассивности дипломатов и некомпетентности правительств». Трудно не согласиться с профессором. «Крымская война и ее причины, – сухо замечает Энгельс, – это колоссальная комедия ошибок, в ходе которой в каждый момент задается вопрос: „Кого надувают на этот раз?“». Надувательство – вот что это было. Так кто же тому виной?

Существует пять dramatis personae [38]38
  Действующих лиц (лат.).


[Закрыть]
, на плечи которых можно по справедливости возложить вину за крымскую трагедию.

Наполеон III – стремясь превзойти своего знаменитого дядю, он оказался «слишком мелкой фигурой для великих дел, которые вознамерился совершить».

Честолюбивый Николай I – следуя тысячелетней традиции своих предшественников, царь устремил алчный взор на Константинополь, жемчужину рассыпающейся Оттоманской империи. (Следует заметить, что оба императора не шли ни на какие уступки, а их взаимная неприязнь граничила с ненавистью.)

Напыщенный, чванливый и задиристый князь Меншиков [39]39
  Меншиков, Александр Сергеевич (1787–1869) – светлейший князь, генерал-адъютант, адмирал; правнук сподвижника Петра I Александра Даниловича Меншикова.


[Закрыть]
, посол русского царя для специальных поручений, – он был направлен в Константинополь, чтобы разобраться с «этими жалкими турками», и, прибыв в Порту накануне войны, просто излучал оскорбительное высокомерие. (Несколькими годами ранее несчастливый выстрел турка лишил князя мужского достоинства.)

Стратфорд Каннинг, твердокаменный посол ее величества королевы Британии в Константинополе, – этот господин привык бесконтрольно использовать свою власть и влияние, не допуская вопросов даже со стороны собственного министерства иностранных дел.

И наконец, воинственный лорд Пальмерстон, властный и волевой политик в слабом коалиционном кабинете министров, – не испытывая доверия к России, он полагал важнейшей задачей поддерживать силу Турции.

Казалось, что эта война возникла случайно в результате серии незначительных и не связанных друг с другом событий, которые постепенно и неумолимо толкали великие державы к столкновению. «Похоже, здесь действует некая роковая сила», – с сожалением говорил Абердин. Сначала во Франции взошел на трон Наполеон III, и ему понадобилось во что бы то ни стало укрепить свое шаткое положение. «Наполеон, – заметил Бисмарк, – смутно понимал, что ему необходима война», ибо только война могла возвеличить новую империю и утолить тщеславие нации. (Она же могла стереть пятно бесславного отступления из России его дяди в 1812 году.) Затем в Англии у руля оказалось вздорное, но лишенное силы коалиционное правительство – и это в год, когда страна втягивалась в войну. В Австрии император Франц-Иосиф, которого Николай называл своим «братом, сыном и близким другом», заколебался, обманул ожидания России и заставил царя необдуманно свернуть на путь, ведущий к конфликту.

В 1848 году венгры поднялись против власти Габсбургов. Это восстание было безжалостно подавлено – в значительной степени благодаря военной помощи, оказанной Австрии Николаем, – в результате чего тысячи венгров бежали в Турцию. И, как мы увидим, это развитие событий нанесло сокрушительный удар по столь важному для царя союзу с Лондоном.

Бегство венгров да тот самый «ключ от пещеры», который следовало дать монахам, – вот два решающих повода к созданию предвоенной ситуации. Однако в основе неуклонного движения к войне лежали расхождение интересов и честолюбие нежелающих идти на уступки правителей – прежде всего Наполеона III и Николая I – в сочетании со скверной дипломатией. В ткань этого процесса вплетались и другие нити, а именно торговые и экономические выгоды.

За десятилетия, предшествовавшие визиту русского императора в Лондон, и в годы, непосредственно следовавшие за этим визитом, Россия вступила в период индустриализации и стала развиваться настолько стремительно, что составила серьезную конкуренцию Англии в экономическом отношении. Так, за двадцать лет (с 1825 по 1845 год) импорт различных машин и оборудования в Россию увеличился почти в тридцать раз, а количество фабричных рабочих более чем удвоилось, как и число промышленных компаний. С распространением прядильных машин периодического действия открылось множество текстильных фабрик и импорт хлопка-сырца вырос на 280 процентов. Пароходное сообщение, железные дороги и дорожная сеть улучшенного качества соединили между собой развивающиеся промышленные центры. Банкам и страховым компаниям были дарованы льготы, и министру финансов удалось стабилизировать курс рубля. Процветала торговля с Кавказом, а экспансия империи в Азию сопровождалась установлением торговых связей с Китаем. К 1840 году был наконец достигнут активный торговый баланс с этой страной, а еще через семь лет отношение российского экспорта к импорту в торговых операциях с Китаем составило 12:7.

Внедрение помещиками новых методов и оборудования привело к впечатляющим успехам в росте продуктивности сельского хозяйства. Если в 1825 году в России было 7 заводов по переработке сахарной свеклы, то в 1853 году их число выросло до 380. Производство вина за двадцать лет утроилось, производство картофеля за десять лет возросло в 4 раза. Но самым заметным и важным в тот период был рост производства и экспорта зерна. С 1832 по 1840 год объем экспорта российского зерна ежегодно возрастал на 56 процентов. Самые крупные партии вывозились из южных областей России через черноморские порты. В 1845 году из этих портов было сделано 2222 рейса с грузом зерна, а за два последующих года количество таких рейсов достигло 4231. В российских черноморских портах всегда можно было видеть флаги турецких, французских, британских, австрийских, тосканских и сардинских судов. При этом важно отметить, что суда эти плыли с грузом через Босфор, мимо Константинополя и далее через Дарданеллы.

Связь с закавказскими территориями России осуществлялась по суше и морю. Сухопутные маршруты вели в Турцию, Польшу, Финляндию, Молдавию, Персию, Сибирь и Китай. Порты Балтийского и Белого морей, хотя и закрытые льдами долгие зимние месяцы, тем не менее обеспечивали в сумме больший грузооборот, чем черноморские порты.

В первые десятилетия XIX века Британия была самым крупным торговым партнером России. Так, в 1832 году доля Англии в экспорте России достигала 73 процентов, а доля России в английском экспорте составляла 41 процент. Машины и промышленные товары из Британии обменивались на деготь, пеньку, железо, медь, лен и зерно (в первую очередь пшеницу).

По мере роста промышленного производства в России в течение 40-х и 50-х годов ее торговые связи с соседними странами усиливались, а некогда гигантский объем товарооборота с Британией стал уменьшаться. Сырье теперь требовалось для внутреннего рынка, и экспортные цены были повышены, что было весьма невыгодно для британской стороны и также привело к сокращению закупок из России. После 1840 года русская текстильная промышленность стала соперничать с английской: не только сами русские предпочитали покупать свою продукцию, но российские ткани вышли на зарубежные рынки. Уже в 1841 году британский посланник в Санкт-Петербурге лорд Блумфилд писал в Лондон: «Главной целью системы запретительных мер и защиты собственных производителей в России является заставить Англию снизить цены на свои товары, поставляемые на Восток. До сих пор, возможно, русским это не удавалось… но им свойственно упорство, и по мере продвижения Российской империи к цивилизации и улучшения дел с транспортом близость России к этим странам может оказать пагубное воздействие на британскую торговлю». Быстро развивающаяся российская торговля уже превратилась в реальную опасность, и можно было ожидать, что близок день, когда Российская империя станет угрожать интересам Англии в Индии и вообще на Востоке.

Стремительный экономический рост России в этот период сопровождался пусть и менее впечатляющими, но также заметными успехами в экономике Турции. Предприятия Оттоманской империи производили все большее количество промышленных товаров, успешно развивалось и сельское хозяйство – особенно в европейских провинциях. Британия не оставляла без внимания возможности Турции как торгового партнера. Еще в 1833 году Пальмерстон послал своего специального представителя Дэвида Уркварта [40]40
  Уркварт, Дэвид (1805–1877) – шотландский дипломат и писатель.


[Закрыть]
в Константинополь с тайным поручением собрать сведения о степени экономического развития Оттоманской империи и в особенности о перспективах торговли.

Уркварт с энтузиазмом сообщал в Лондон о «неисчерпаемых богатствах этой империи» и в высшей степени благоприятных возможностях для торговли. По мнению Уркварта, из-за недавних конфликтов с Францией в Египте турки не могут полагаться на французов. Что касается России, то исторически она находится в недружественных отношениях с султаном и у последнего есть все основания для тревоги по поводу растущего влияния русского царя в Порте. В то же время Британия не только находится вне подозрений, но и обладает мощным военным флотом, который, в случае конфликта с Россией, можно с пользой для дела предоставить султану. Посланник Пальмерстона пришел к заключению, что установление прочных экономических и политических связей с султаном будет как нельзя лучше соответствовать интересам ее величества. Кроме того Уркварт отметил, что почти все товары, импортируемые из России, доступны и в Турции. Более того, усилив британское влияние в Оттоманской империи, можно значительно проще сдержать осуществление российских планов в Турции, Персии, Индии и других восточных странах. Рекомендации Уркварта были приняты и положены в основу британской политики в отношении Порты на протяжении следующих двадцати лет.

В 1838 году было подписано англо-турецкое торговое соглашение, по которому Британия получила значительное преимущество по тарифам по сравнению с другими странами. Товарооборот между Англией и Турцией вырос невероятно. В обмен на промышленные товары Турция экспортировала в Англию зерно. Если в 1838 году экспорт этого товара был близок к нулю, то в 1842 году он достиг 988 000 бушелей [41]41
  Бушель – мера объема, равная 36,4 л.


[Закрыть]
, а в 1852-м– 15 млн. бушелей. Британский агент в Константинополе полковник Роуз предостерегал лорда Кларендона [42]42
  Кларендон, Джордж Уильям (1800–1870) – граф, министр иностранных дел Англии в 1853–1858, 1865–1866, 1868–1870 годах.


[Закрыть]
, что распад Турции станет «сигналом наступающего краха британской торговли и, шире, британских интересов».

Итак, в то время, как торговые отношения Англии с Россией переживали не лучшие времена, эти отношения с Турцией, напротив, становились теснее. К 1849 году посол Стратфорд Каннинг почувствовал, что наступил благоприятный момент для заключения договора о союзе с Турцией. Посол убеждал Лондон, что Англии следует оказывать «более решительную и систематическую поддержку Оттоманской империи», иными словами – повернуть Турцию против России. Казалось, теперь инициативы и решения по восточным делам рождаются на письменном столе Стратфорда Каннинга в Константинополе, и это становилось все более заметным. Влияние посла на правительство было очень значительным. Накануне объявления войны Кларендон буквально повторял доводы Стратфорда. Целью этой «борьбы цивилизации против варварства» он назвал «спасение нашей чести и достоинства», а затем продолжал с изрядной долей лицемерия: «Мы ничего не хотим для своей торговли и не опасаемся за наши владения в Индии». Все это было лишь попыткой кружевами слов замаскировать истину.

С точки зрения Николая, его визит в Лондон в 1844 году был более чем успешным. Он очаровал британцев и склонил их к согласию с Россией в отношении Турции. Удовлетворен был и Лондон – ведь спокойствие в зоне Проливов казалось теперь обеспеченным. Особенно довольным результатами переговоров с государем остался лорд Абердин. Даже в 1854 году, за три дня до официального объявления войны с Россией, выступая в палате лордов, он сказал: «Я не нахожу эти договоренности ошибочным… Я готов и сейчас подтвердить свое полное согласие с изложенными в них взглядами».

Тайное соглашение, достигнутое во время визита Николая в 1844 году, отражало взаимопонимание между двумя странами, а не между самодержавным властелином и конституционным правительством. Николай полагал, что это соглашение устанавливает строгие рамки для действий обеих сторон, однако сменяющие друг друга британские кабинеты считали его не более чем моральным обязательством отдельных министров. Поскольку никакого официального документа по этому поводу в делах британского министерства иностранных дел не было, Бруннову приходилось информировать о деталях соглашения каждый новый состав кабинета.

Несмотря на растущую торговую конкуренцию, англо-российский альянс сохранялся почти десятилетие, окрашенное соперничеством империй и международной напряженностью. Тот факт, что этот союз внезапно рухнул и Британия напала на Россию, объясняется двумя, казалось бы, не связанными между собой процессами, происходившими вдали от вызывающих тревогу мест. В Восточной Европе подняли восстание венгры, а в Западной Европе французы свергли короля.

Тысяча восемьсот сорок восьмой год выдался скверным. В большинстве европейских стран сложилась крайне неблагоприятная экономическая ситуация. Период ускоренного развития начала сороковых сменился депрессией. Ощущалась острая нехватка финансов, прокатилась волна банкротств, резко выросла безработица. Цены на продукты питания взлетели до беспрецедентного уровня. Урожаи зерновых в 1845 и 1846 годах оказались весьма скудными. Болезнь, поразившая посевы картофеля и ставшая причиной трагических событий в Ирландии [43]43
  Имеется в виду так называемый «ирландский картофельный голод», поразивший страну в 1845–1849 годах из-за эпидемии фитофтороза, уничтожившего картофель, главную сельскохозяйственную культуру Ирландии. В результате голода погибло по разным оценкам от 500 тыс. до 1,5 млн. человек.


[Закрыть]
, распространилась на континент и загубила урожай этой культуры на обширных пространствах вплоть до Богемии. Голодные бунты прокатились по Бельгии, Франции, Германии и Италии. Словно по замыслу темных сил, в тот же период разразилась эпидемия тифа, за которой последовала холера. В Америку отплывали суда, до опасного предела переполненные отчаявшимися беженцами.

В это тяжкое время нужды стали набирать силу революционные движения. Социалисты и анархисты призывали к свержению монархов и изменению существующего строя. Идеи Мадзини, Бакунина, Бентама, Сен-Симона, Блана [44]44
  Мадзини, Джузеппе (1805–1872) – предводитель республиканско-демократического крыла итальянского освободительного движения Рисорджименто, основатель «Молодой Италии»; Бакунин, Михаил Александрович (1814–1876) – русский революционер, теоретик анархизма; Бентам, Джереми (1748–1832) – английский философ, социолог, теоретик политического либерализма; Сен-Симон, Клод Анри де Рувруа (1760–1825) – граф, французский философ, социалист-утопист; Блан, Луи (1811–1882) – французский утопический социалист.


[Закрыть]
и других овладевали массами. В январе 1848 года Маркс издал свой «Манифест Коммунистической партии». «Пролетариям нечего… терять, кроме своих цепей. Приобретут же они весь мир. Пролетарии всех стран, соединяйтесь!»

Экономический кризис этого страшного annus mirabilis [45]45
  Чудесного года (лат.).


[Закрыть]
с особенной силой ударил по Франции. Прекратилось строительство железных дорог, в результате чего 600 000 рабочих лишились заработка. Закрывались угольные шахты и металлургические заводы. К безработным, выражавшим недовольство правительством Луи-Филиппа, присоединились обанкротившиеся предприниматели. Громко звучали требования реформировать допускающую злоупотребления избирательную систему. Король отказался идти на уступки и запретил все политические митинги. Тогда граждане нашли другие способы собираться. Организовывались званые обеды – якобы для обсуждения гастрономических пристрастий, но на самом деле речь там сразу же заходила о более насущных проблемах политического толка. Двадцать второго февраля прошел слух, что в Париже должен состояться особенно грандиозный банкет. Несмотря на правительственный запрет, собралась толпа. Люди пели «Марсельезу», раздавались крики «Долой Луи-Филиппа!». За ночь толпа возмущенных французов увеличилась, по улицам шли демонстрации, а к утру возникли баррикады. Вечером 23-го протестующие двинулись к зданию министерства иностранных дел на Кэ д'Орсэ. Там демонстрантов ожидали королевские войска. Когда толпа приблизилась, раздался залп, и шестнадцать «мучеников» упали на мостовую. К утру город был охвачен восстанием. Король оказался не в состоянии овладеть положением. После полудня он объявил о своем отречении и поспешно уехал в Англию. В Дувре он сошел на берег как некий «господин Смит». Над парижской мэрией взвился трехцветный флаг, республика была восстановлена.

К марту ясные дни сложившегося порядка омрачились: тучи французской революции заволокли небо Европы. В Сицилии разгневанные толпы разоружили гарнизон Палермо и изгнали неаполитанского короля Фердинанда II. В Бельгии радикалы предприняли попытку (впрочем, безуспешную) свергнуть правительство. Правители немецких княжеств уступили давлению либералов и согласились провести реформы. Король Голландии Вильгельм II поспешно провел парламентскую реформу, чтобы успокоить раздраженный средний класс. Даже папа Пий IX был вынужден сложить с себя часть полномочий и объявил о введении конституции в Папском государстве.

Громовые раскаты движений за национальное освобождение и установление конституционного правления особенно громко звучали в Италии. Венский конгресс в свое время принял решение об образовании восьми отдельных государств, каждое из которых было зависимо от Австрии. «Италия – не более чем географическое понятие», – холодно сказал тогда Меттерних. Теперь, через тридцать три года, весь полуостров был охвачен национальным движением, получившим название «Рисорджименто» («Возрождение»). В 1831 году Джузеппе Мадзини, находясь в изгнании в Марселе, основал общество «Молодая Италия». Каждый член общества приносил торжественную клятву посвятить себя «целиком и навсегда борьбе за… образование Италии – единой свободной независимой республики». Тысячи людей из всех уголков этого «географического понятия» стекались под революционные знамена, дабы возродить «величие Рима».

Первый удар по Австрии был нанесен миланцами: они отказывались курить сигары. Приносящая огромную прибыль монополия на торговлю табаком находилась в то время в руках австрийских властей, и отказ от курения не только повлек за собой финансовые потери, но и был справедливо воспринят как явное антиавстрийское выступление. Третьего января австрийское интендантство снабдило сигарами всех солдат, расквартированных в Милане, и те получили приказ курить на улицах. Миланцы реагировали на это с предсказуемой яростью, между ними и австрийскими солдатами возникли стычки. Для защиты солдаты использовали холодное оружие, в результате чего среди горожан были убитые и раненые. Напряжение нарастало, и вскоре вся Ломбардия бурлила. Малейшая искра могла вызвать мятеж. В последующие недели австрийским властям были предъявлены требования освободить политических заключенных, отменить цензуру, созвать национальную ассамблею, упразднить старую полицию и учредить новые полицейские формирования, подчинив их муниципалитетам. Ответов на эти требования не последовало.

Сенсационная новость о свержении Луи-Филиппа быстро распространилась по Италии, и 17 марта у здания правительства в Милане собралась возбужденная толпа. Волнение нарастало с пугающей быстротой, и охрана сделала предупредительный залп холостыми патронами. В ответ на это шестнадцатилетний юноша поднял пистолет и с криком «Да здравствует Италия!» выстрелил в сторону солдат. Толпа двинулась вперед, сломила сопротивление охраны, захватила вице-губернатора и подняла над зданием бело-красно-зеленый флаг республики. К закату по всему городу возникли баррикады, и немногочисленному австрийскому гарнизону пришлось очень туго. Через пять дней австрийские войска, которыми командовал фельдмаршал Радецкий [46]46
  Радецкий, Йозеф (1766–1858) – граф, австрийский фельдмаршал, в 1831–1857 годах главнокомандующий австрийской армией в Северной Италии.


[Закрыть]
, отступили из Милана. В тот же день провозгласила независимость Республика Венеция.

Пока разворачивались эти события, революционная буря охватила и другие части империи Габсбургов. В Венгрии, Богемии и, наконец, в самой Вене росло возмущение. «Мы хотим, чтобы имперский трон находился в окружении конституциональных организаций, – заявил Лайош Кошут [47]47
  Кошут, Лайош (1802–1894) – главный организатор борьбы Венгрии за независимость во время революции 1848 года.


[Закрыть]
на заседании венгерского сейма, – и чтобы свою конституцию имела каждая страна в составе Австрийской империи». Он назвал Вену «склепом», из которого дует «тлетворный ветер». Сейм с энтузиазмом воспринял дерзкую речь Кошута и проголосовал за то, чтобы направить императору послание с требованием конституционного управления для Венгрии.

Воодушевленные смелостью Кошута, жители Вены вышли на демонстрации, и 13 марта площадь Баллхауз-плац перед зданием администрации канцлера заполнилась народом. «Долой Меттерниха!» – раздавались крики. Затем толпа двинулась к Хофбургу, резиденции императора. Там, как и следовало ожидать, по людям открыли огонь. Это только усилило ярость толпы, и скоро стычки с войсками и полицией распространились по городу. Канцлер советовал встревоженному императору сохранять твердость и применить силу, в то время как придворные полагали необходимой отставку Меттерниха.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю