Текст книги "Отверженный VIII: Шапка Мономаха (СИ)"

Автор книги: Алексис Опсокополос

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 20 страниц)

Вильгельм Пятый не удержался и усмехнулся. Это не ускользнуло от внимания англичанина.

– Я понимаю, Вилли, что ты на стороне Кэтти, глупо было бы ожидать от тебя иного, – сказал Эджертон. – Но не стоит это показывать так открыто.

– Если бы я был на стороне Кэтхен и хотел, чтобы она, как ты выражаешься, победила, я посоветовал бы ей не настаивать на обмене. Ведь в случае срыва обмена выигрывает она. Но я за то, чтобы вы помирились, поэтому прошу тебя, Гарри, не упрямься, хлопните уже по рукам и пойдёмте обедать.

– И в чём её выигрыш в случае срыва обмена? – спросил Эджертон.

– Мой выигрыш в том, что я не проиграю, – ответила Белозерская. – Скажу тебе по секрету, Гарри, мне, вообще-то, плевать на эту Никитину, а уж на её мужа тем более. Я их никогда не видела. Пока они живы, я буду их спасать, но если ты их убьёшь, значит, так тому и быть. В любом случае я сделала всё, что могла, для их спасения. Мой внук это видит и ценит, все это видят. Поэтому я ничего не потеряю, если ты убьёшь Никитину. А вот ты потеряешь верного слугу, если не спасёшь семью Карингтона. Одного из лучших своих слуг!

– Не думаю, что ты убьёшь их.

– Детей нет, а виконтессу запросто, и ты это знаешь. А дети будут жить у меня. До совершеннолетия. Или до тех пор, пока Карингтон не выполнит какую-нибудь мою просьбу. Думай, Гарри, думай! Зачем тебе настраивать против себя виконта? Ты ведь понимаешь, что он тебе этого никогда не простит. Да и просто пожалей миссис Карингтон, эту милую женщину, она ведь ни в чём не виновата.

Эджертон молчал, он понимал, что Белозерская права, но гордыня не позволяла ему принять условия княгини. А та тем временем привела ещё один аргумент:

– И ещё не забывай про младшую Никитину. Эта девчонка очень напоминает мне меня в молодости – совершенно безбашенная и готовая идти до конца несмотря ни на что. Она рано потеряла родителей, прошла в свои двадцать с небольшим такое, что и врагу не пожелаешь. Сестра – это всё, что у неё есть. Если эта девочка потеряет сестру, то в жизни у неё останется только одно – желание отомстить. Тебе отомстить, Гарри. И это будет не просто главной целью её жизни, это будет её единственной целью! У девочки сильный дар, а ещё она умная, умеет драться и ничего не боится. Она будет круглосуточно тренироваться, и я ей в этом помогу. Пройдёт год, два, три, пять, но рано или поздно это случится – она убьёт тебя. Оно тебе надо, Гарри?

*****

Мы с Милой уже второй час сидели в саду на лавочке, с которой хорошо просматривалась башня, в надежде не пропустить прибытие бабушки. Прошло уже больше трёх часов, как она отправилась на переговоры, и мы сильно переживали. Бабушка сказала, что проблем быть не должно, но видимо, они возникли, раз она так долго не возвращалась. Разговаривать ни о чём особо не хотелось – мы или молчали, или изредка обменивались короткими, ничего незначащими фразами.

И вот наконец-то из башни вышли бабушка и Ристо, мы тут же пошли, практически побежали, к ним навстречу.

– Надеюсь, вы пообедали, не стали меня ждать? – первым делом спросила бабушка, когда мы к ней подошли, и улыбнулась.

По её тону, несерьёзному вопросу и улыбке я понял, что всё прошло хорошо, но Мила бабушку знала плохо, поэтому продолжала волноваться, и я решил побыстрее это дело прекратить.

– Как всё прошло? – спросил я.

– Хорошо, – ответила бабушка. – Завтра состоится обмен.

– Уже завтра? – удивился я.

– А чего тянуть? Завтра в десять утра всё сделаем. В десять по берлинскому времени, значит, в полдень по нашему. В одиннадцать тридцать выдвигаемся. Будь готов к этому времени.

– Я поеду с Вами? – удивился я ещё сильнее.

– Да. Поедешь со мной, – ответила бабушка. – И надень парадную форму.

– Это какую? – уточнил я, изрядно удивившись, потому что не был военным и никакой парадной формы у меня не имелось.

– Надень тот мундир, что был на тебе, когда я вручила тебе меч учителя. Отдай его побыстрее Айникки, пусть приведёт в порядок. И меч, кстати, возьми с собой.

– Вы думаете, что в процессе обмена может дойти до того, что мне придётся его использовать?

– Нет. Ты берёшь его с другой целью.

Хотелось уточнить, с какой, но раз уж бабушка сразу не сказала, то спрашивать было бесполезно. Возможно, объяснение не предназначалось для ушей Милы. А та тем временем, ошарашенная отличной новостью, стояла в сторонке и выглядела абсолютно счастливой – улыбалась так, как я раньше ни разу не видел. Но её можно было понять.

– А где это будет происходить обмен? – поинтересовался я.

– В Потсдаме. В резиденции Его Величества Вильгельма Пятого и под его личным контролем, – ответила бабушка и улыбнулась.

– Как Вам удалось уговорить Вильгельма на это?

– Это была его идея – лично проследить, чтобы Гарри ничего не учудил. Вилли очень переживает, что мы ругаемся, и боится, что наша вражда дойдёт до войны. Мы ведь обещали учителю быть семьёй. Понятно, что семья – это нереально, но хотя бы не враждовать – при желании можно.

– Значит, этот ваш Гарри тоже там будет?

– Конечно, будет, куда же он денется? Не прибыть – проявить неуважение к Вилли. А он всё-таки не просто старый друг, а император. И правит он одной из сильнейших империй на сегодняшний день. Но вы мне так и не ответили, вы пообедали?

– Нет, не до еды нам было, – признался я. – Мы очень переживали, Вы так долго там пробыли.

– Вилли пригласил нас на обед. Гарри отказался, сославшись, на государственные дела, а я, сам понимаешь, отказать не могла – государственных дел у меня нет. Да и некрасиво было бы – повара старались. К тому же и есть уже хотелось. А там заболтались за обедом, как-то незаметно время пролетело. В общем, давайте идите трапезничайте без меня.

Выдав нам указания насчёт обеда, бабушка подошла к Миле, взяла её за руку и сказала уже только ей:

– Всё будет хорошо, моя дорогая. Завтра увидишь свою сестру.

Мила моргнула, и из её глаз потекли слёзы – чуть ли не ручьём. Но при этом она продолжала вовсю улыбаться. Зрелище было необычное.

Глава 14

За завтраком бабушка была разговорчива более обычного и много шутила – в общем, пребывала в отличном настроении и всем своим видом давала понять, что к предстоящему нашему путешествию в Потсдам относится как к лёгкой прогулке. К сожалению, ни мне, ни Миле этот настрой не передался – мы здорово нервничали.

Но переживали мы по разным поводам. Мила волновалась за сестру, опасаясь того, что в последний момент что-нибудь пойдёт не так; я же на этот счёт был спокоен – ведь я смотрел на ситуацию со стороны и понимал, что ценность семьи виконта Карингтона для англичан намного выше ценности Ольги и её мужа. Меня волновало другое – встреча с бабушкиным другом Гарри. Не знаю, почему, но волновало. Я его не боялся – это точно. Если уж там в Лондоне я не испугался, то рядом с бабушкой, да ещё на виду у Вильгельма Пятого мне точно ничего не грозило.

Но некоторый дискомфорт я испытывал. Возможно, потому что у меня ещё не было опыта встречаться в спокойной обстановке с теми, кто два дня назад всеми силами пытался меня убить. Да ещё бабушка велела взять меч. Зачем? Оставалось лишь догадываться.

«Но с другой стороны, будет интересно посмотреть на лицо этого Гарри», – подумал я, прикрепляя ножны с мечом к ремню.

К одиннадцати часам прислуга принесла мне в комнату синий, расшитый золотом парадный мундир с эполетами и тёмно-бордовые брюки – одежду в которой я принял из рук бабушки меч мастера Ёсиды. Я быстро надел это всё и посмотрел в зеркало. Неплохо. Очень даже неплохо: торжественно, эффектно и богато.

В одиннадцать двадцать я был в башне.

Когда мы с бабушкой, Тойво и семьёй виконта Карингтона вышли из портала в императорском дворце в Потсдаме, первым, кого я увидел, был Ристо. По его спокойному лицу понял, что всё в порядке. Рядом с Ристо стояли три немца, которые всем своим видом показывали, что мы самые почётные гости императора Вильгельма Пятого – хорошо натренировал бабушкин друг Вилли прислугу. Нас сразу же пригласили пройти в зал приёмов, мы, разумеется, не стали возражать.

В зале приёмов никого не было – мы прибыли на десять минут раньше назначенного. Однако уже через минуту пришёл Вильгельм. Он поздоровался с виконтессой, выразил ей искренне сожаление, что их встреча проходит в такой обстановке, и пообещал, что всё будет хорошо. Затем император отпустил несколько комплиментов бабушке и похвалил меня за то, что я быстро расту как маг.

После этого Ристо и Тойво отвели виконтессу с детьми в уголок и усадили на диван, а Вильгельм Пятый с бабушкой принялись обсуждать международную обстановку. Я не старался особо прислушиваться, но заметил, что речь идёт об Испании и Хосе Втором. Немецкий император сказал бабушке, что попал в непростую ситуацию, но что это была за ситуация узнать мне не довелось – прибыла английская делегация. Она состояла из Гарри, точнее, герцога Эджертона и четырёх его помощников. И с ними шли Ольга и её муж.

Заложников выдавали надетые на их шеи подавители магической активности, но и без этих ошейников я узнал бы графиню Никитину – она была похожа на Милу. Не так чтобы очень сильно, но достаточно, чтобы понять, кто это. И меня очень удивило, что Ольга и её муж были напуганы. Эмоций их я не почувствовал – видимо, они были как-то заблокированы, но вот выражения их лиц были красноречивы.

Графиня Никитина с мужем и все англичане, кроме Эджертона, остановились, едва переступив порог зала. Герцог подошёл к нам. Он сухо поздоровался со всеми и бросил взгляд на меня. Точнее, не на меня, а на мой меч. Очень красноречивый взгляд. В нём не было зависти – Эджертон смотрел на меч так, будто он принадлежал ему и лишь по какой-то нелепой случайности временно этот клинок оказался у меня. Мне этот взгляд не понравился, но зато я ещё раз отметил, что обладаю невероятной ценностью.

– Можете их забирать! – произнёс герцог, кивнув в сторону Никитиной и её мужа. – Надеюсь, семья виконта Карингтона в порядке?

– К сожалению, у меня овсянки на завтрак не нашлось, – ответила бабушка. – А в остальном всё нормально.

Княгиня Белозерская подала знак своим эльфам, и Ристо с Тойво повели семью Карингтона в нашу сторону. Никитина с мужем в сопровождении англичан тоже пошли к нам. Бабушка улыбалась, Вильгельм Пятый тоже, Эджертон всем видом выражал равнодушие, но пару раз мне всё же удалось перехватить его взгляды в сторону моего меча.

Когда заложники англичан подошли к нам совсем близко, бабушка что-то очень громко сказала на карельском. Ристо с Тойво тут же схватили детей Карингтона и развернули их, так что те оказались спиной к нам. Как только дети отвернулись, бабушка выпустила два ослепительно-ярких энергетических шара в Никитину и её мужа.

Сказать, что я растерялся – ничего не сказать. Я был в шоке и, судя по всему, не только я. Сестра Милы с прожжённой в груди дырой диаметром с большой апельсин лежала на полу без признаков жизни. Её муж с такой же дырой катался по полу, стонал и дёргался. Помощники Эджертона тут же бросились их спасать. Ристо и Тойво повели детей Карингтона назад к дивану, виконтесса побежала за ними.

Герцог Эджертон покраснел от ярости и, казалось, он вот-вот начнёт метать во все стороны боевые заклятия. Вильгельм Пятый удивлённо смотрел на бабушку, ожидая объяснений. Она же улыбнулась и совершенно спокойно произнесла.

– Сейчас.

После этого бабушка кивнула в сторону графини Никитиной и её мужа. Им оказывали первую помощь и… это были уже не они. На полу лежали совершенно другие мужчина и женщина, вообще не похожие на родственников Милы. Заклятие, изменившее их внешность, спало.

– Эх, Гарри… – произнесла бабушка, и в её голосе одновременно угадывались нотки как сожаления, так и издёвки. – Когда ты уже поумнеешь?

Эджертон молчал.

– Скажи, Гарри, я похожа на дуру? – бабушка продолжала добивать друга юности. – Как тебе вообще такое пришло в голову? Ты думал, я не замечу?

Княгиня Белозерская заливисто и громко рассмеялась. И чем дольше она смеялась, тем мрачнее становилось лицо герцога.

– Помоги им, Гарри! Я, конечно, постаралась не задеть важные органы, но, похоже, твои ребята так себе лекари. Эти бедняги с дурами в груди вот-вот распрощаются с жизнью.

– Меньше всего меня интересуют их жизни, – наконец-то выдавил из себя хоть что то Эджертон.

Бабушка осуждающе покачала головой и крикнула в сторону своих эльфов:

– Тойво! Помоги откачать этих несчастных.

Эльф тут же бросился выполнять поручение, никто не стал ему мешать.

– Я могла бы их убить, Гарри! – произнесла бабушка, обращаясь к Эджертону. – И была бы в своём праве. Это ведь не просто обман. Эти эльфы не просто выдавали себя за графиню Никитину и её мужа, я ведь взяла бы их с собой. То есть, они бы незаконно проникли в моё жилище. А это совсем плохо. За такое я наказываю. Но сегодня я великодушна, и прошу отметить этот момент! Я прощаю их и прощаю тебя, Гарри! В первую очередь, потому что дворец императора Священной Римской империи не место для сведения счётов!

Княгиня Белозерская улыбнулась и посмотрела на Эджертона. Её взгляд выражал полное превосходство над англичанином. Не знаю, какой ценой герцог удержал себя в руках – возможно, слова бабушки об императорском дворце немного привели его в чувство и уберегли от совершения необдуманных поступков.

– Я выступил гарантом этого обмена, – наконец-то прервал молчание Вильгельм Пятый. – Ты обещал мне, что всё будет нормально, Гарри. И ты меня обманул. Не Кэтхен – она, судя по всему, ожидала от тебя чего-то подобного, а меня. Я такого не ожидал. Ты обманул меня, друг мой, и я воспринимаю это как личное оскорбление. Это практически предательство. К тому же обман Кэтхен в моём присутствии, ещё и когда я выступаю гарантом честности сделки, роняет тень на мою репутацию. Очень большую тень.

– Приношу Вам свои искренние извинения, Ваше Величество, за этот некрасивый поступок! – официальным тоном произнёс Эджертон. – Если Вы не изволите меня простить, прошу отметить, что я совершил это как частное лицо, а не как премьер-министр Британской империи. Я очень надеюсь, что это не отразится на отношениях Британии и Священной римской империи.

Вильгельм Пятый покачал головой. Как-то странно покачал – и не утвердительно, и не отрицательно, сложно было понять, что это значит. Наступила тягостная пауза. Примерно на минуту. После чего император Священной Римской империи сказал:

– Мы все попробуем об этом забыть. Прямо сейчас и навсегда.

– Благодарю, Ваше Величество! – произнёс герцог. – Я ценю Ваше великодушие.

– Никитину давай сюда тащи, ценитель! – неожиданно зло сказала бабушка, видимо, её разозлил цинизм англичанина.

Эджертон бросил на бабушку злобный взгляд, но ответил довольно вежливо:

– Завтра утром графиня Никитина и её муж будут доставлены в любое указанное место. По возвращении я займусь…

– Сейчас, Гарри! – княгиня Белозерская перебила герцога Эджертона. – И как можно быстрее!

– Не надо так со мной разговаривать! – возмутился англичанин.

– Сейчас, Гарри, – спокойным, но очень твёрдым голосом произнёс Вильгельм Пятый.

– Это невозможно, – ответил Эджертон.

– Невозможно простить предательство друга, – заметил император. – Но я только что смог. А ты сможешь быстро доставить сюда эту Никитину с её мужем. И давайте уже закончим с этим делом.

– Хорошо, Ваше Величество, – согласился англичанин. – В течение часа Никитина и её муж будут здесь.

Герцог Эджертон слегка преклонил голову перед немецким императором, проигнорировал бабушку и отправился к выходу из зала. Проходя мимо меня, он бросил ещё один взгляд на мой меч. И, похоже, в этот раз английский супермаг не полностью контролировал свои эмоции – я увидел в его глазах безумное желание обладать моим клинком. И я почувствовал это настолько сильно, что невольно взялся за рукоять и сжал её – меч ответил приятным теплом.

Сразу же за Эджертоном к выходу отправилась его свита и подставные заложники, однако не успели они сделать и пары шагов, как бабушка крикнула им вслед:

– Стоять!

Англичане тут же остановились и уставились на княгиню Белозерскую, искренне удивившись.

– Вы двое, подойдите ко мне! – обратилась бабушка к лжеродственникам Милы.

Те быстро подошли к нам.

– Если вас заставили силой или угрозами принимать в этом участие, если вы не хотите возвращаться в Англию с Эджертоном, то можете остаться. Я не держу на вас зла и помогу спрятаться, если необходимо.

– Благодарю за беспокойство, Ваше Сиятельство! И за то, что не добили нас и потом спасли, – ответил мужчина. – Нам ничего не угрожает. Нас не заставили, нам заплатили за это. Но не объяснили всего. Прошу простить нас!

– Прошу простить нас! – повторила за ним женщина, не смея поднять глаз.

– Тогда идите.

Англичане быстро покинули зал приёмов, а когда за ними закрылась дверь, бабушка обратилась к Вильгельму Пятому:

– Признаюсь, не ожидала, что Гарри способен нарушить слово, данное нам обоим.

– Давай не будем об этом, Кэтхен, – как-то очень уж грустно произнёс немецкий император. – Это всё ужасно, и, к сожалению, я понимаю, что Гарри не извлечёт из этого урок.

– Не извлечёт, – согласилась бабушка.

– Это ужасно, – повторил Вильгельм. – Сначала пропал Нори, теперь Гарри изменился настолько, что…

Вильгельм Пятый замолчал, не найдя подходящих слов, но бабушка ему помогла:

– Что лучше бы пропал и остался в нашей памяти нормальным. Как Нори.

– Возможно, ты права, и так действительно было бы лучше. Но как ты поняла, что заложники не настоящие?

– Так от них же просто фонило наложенными заклятиями. И при этом на них были надеты ошейники, которые и от десятой части такого фона сработали бы и снесли им головы. Сразу стало понятно, что эти ошейники ненастоящие. Ну, точнее, не сразу, а когда эти двое подошли поближе. Но, если честно, я вообще не понимаю, зачем было городить этот цирк. Проще было ничего не надевать. Это было бы логично – снять ошейники перед обменом. Я бы ничего не заподозрила, на магический фон бы не отреагировала – решила, что это обычная защита. Притащила бы их к себе домой, отдала за них виконтессу с детьми. В общем, могло получиться не очень хорошо.

– Но Гарри решил перестраховаться, – заметил Вильгельм Пятый.

– И сам себя перехитрил, – улыбнувшись, добавила бабушка.

Немецкий император кивнул, соглашаясь, после чего подошёл ко мне, посмотрел на ножны и спросил:

– Это он?

– Да, – ответила за меня бабушка.

– Достань его, покажи, – попросил меня Вильгельм. – Хочу увидеть меч, принадлежавший учителю.

Я посмотрел на бабушку, она кивнула, давая понять, что нужно выполнить просьбу. Осторожно достав меч из ножен, я продемонстрировал его Вильгельму Пятому. Тот подошёл ко мне совсем близко, протянул правую руку к мечу и остановил её примерно в пяти сантиметрах от клинка. Меч еле заметно засиял.

– Чувствую силу учителя, будто он находится где-то совсем рядом, – негромко произнёс Вильгельм. – Сто лет прошло с тех пор, как я в последний раз видел этот меч. Сто лет.

– Хочешь взять его в руки? – неожиданно спросила бабушка.

Немецкий император улыбнулся и отрицательно покачал головой.

– Нет. В отличие от Гарри, я никогда не ставил под сомнение выбор учителя. И раз уж учитель доверил тебе решать, кому передать этот меч, то в руках его должен держать лишь тот, кого в свою очередь выбрала ты. Мне в руки его брать не стоит.

– Считаешь, я сделала неправильный выбор?

– Не знаю, – Вильгельм пожал плечами. – Мне неизвестны критерии, которым должен соответствовать хозяин этого меча. Учитель поведал о них лишь тебе, а значит, только ты можешь знать, правильный или неправильный выбор ты сделала. Это твоя ответственность, Кэтхен, у меня своих хватает.

Глава 15

Кесарь Романов принимал у себя в кабинете министра иностранных дел. Граф Панин прибыл к Александру Петровичу не с пустыми руками – привёз ноту протеста, полученную из британского посольства.

– Что-то долго тянули, я ещё вчера её ждал, – совершенно спокойно произнёс кесарь, словно его вообще не волновало ухудшение отношений с английской короной. – Что хотят?

– Обвиняют нас в организации теракта в Лондоне, требуют извинений, компенсации ущерба за разрушенный офис Секретной службы и выдачу всех, кто причастен к произошедшему, – ответил министр.

– То есть, предъявляют обвинение и выдвигают изначально невыполнимые условия для нормализации отношений, – резюмировал кесарь. – Ничего нового.

Панин кивнул и осторожно спросил:

– Александр Петрович, я могу задать Вам вопрос, который, возможно, выходит за рамки моих полномочий?

– Задавайте, Виктор Тимофеевич, – разрешил Романов.

– Это мы сделали?

– Нет.

– Благодарю за ответ.

– Это сделали Белозерская и её внук, – добавил кесарь. – То есть, как бы мы – в смысле, русские, но не Российская Федерация, не наши спецслужбы. Поэтому с одной стороны я понимаю англичан, но формально они не имеют никаких оснований предъявлять нам претензии. Могут попросить помочь разыскать виновных, но не более того.

– Но они предъявили претензии, Александр Петрович. Надо как-то отреагировать. МИД должен ответить.

– Ответьте, что Российская Федерация не имеет к происшествию в Лондоне никакого отношения и что надо лучше охранять свою столицу. А если им что-то не нравится, то мы можем хоть завтра отозвать посла и разорвать с Британской империей дипломатические отношения.

– Так и ответить? – спросил опешивший министр иностранных дел.

– Про «надо лучше охранять столицу» не стоит, это не наше дело.

– А про дипломатические отношения?

Кесарь призадумался. Отношения с Британией в последнее время испортились максимально. Лондон уже не скрывал своей активной антироссийской позиции: открыто поддерживал эльфийских сепаратистов в Санкт-Петербурге, организовал государственный переворот в дружественном России Тюркском каганате. И при этом английские СМИ нагло называли кесаря Романова организатором убийства кагана Абылая.

Дело шло к войне. Семимильными шагами. Мог ли ускорить этот процесс разрыв дипломатических отношений? Вряд ли. Александр Петрович был уверен: англичане не вступят в войну раньше, чем наступит благоприятное время для этого. Благоприятное по их мнению. Разорвав отношения, Россия, наоборот, могла отсрочить начало войны, ведь такой шаг дал бы Лондону понять, что Новгород эскалации не боится и значит, готов к ней.

Так или иначе, на столь дерзкую ноту нужно было отвечать. Романов вдохнул и сказал:

– А про дипломатические отношения напишите. И сегодня же отзовите нашего посла из Лондона для консультаций.

*****

После того как англичане отправились за сестрой Милы, сложилась очень непростая ситуация – супруга и дети британского посла в Священной Римской империи фактически остались в заложниках во дворце Вильгельма Пятого. К этому никто не был готов. Немецкий император предложил свой дворец в качестве нейтральной территории для обмена, но никак не в качестве места, где должны содержаться заложники, пусть даже и непродолжительное время.

Впрочем, Вильгельм Пятый вышел из этой ситуации довольно легко – он просто пригласил нас с бабушкой и семью Карингтона на обед. Но нормально отобедать у нас не получилось – не прошло и часа, как вернулись англичане. Трапезу мы прервали без сожаления и вернулись в зал приёмов.

В этот раз англичане прибыли без герцога Эджертона, зато с настоящей Ольгой Никитиной и её мужем. По крайней мере, мы очень на это надеялись. Никаких ошейников на заложниках не было, как не было у меня уверенности, что нас опять не пытаются обмануть. Никитина и её муж выглядели растерянными, казалось, будто они не понимают, что происходит – и это лишь добавляло подозрений.

– Спроси её о чём-нибудь, чего не могут знать англичане. Пусть про сестру что-нибудь расскажет, – велела мне бабушка, видимо, её одолевали такие же сомнения что и меня насчёт подлинности заложников.

– Ольга, здравствуйте! – обратился я к графине Никитиной. – Скажите, пожалуйста, какое любимое дерево у Вашей сестры?

– Что? – от удивления вскинув брови, произнесла Ольга. – Дерево? При чём здесь моя сестра? Вы кто?

– Похоже, им вообще ничего не сказали, – сказала мне бабушка и обратилась к заложникам: – Меня зовут Екатерина Александровна Белозерская. Моего внука – Роман Седов-Белозерский, он друг Вашей сестры. Сейчас вас с супругом отпустят, и мы отправимся в Петербург, где вы будете свободны. Но прежде мне нужно убедиться, что вы – это вы.

Ольга и её муж переглянулись, а я повторил свой вопрос:

– Будьте добры, скажите, какое любимое дерево у Вашей сестры?

Я был уверен, что Ольга назовёт пальму, и мы тут же отправимся домой, но я ошибался.

– Не знаю, – сказала сестра Милы. – Возможно, сирень. Лиза очень любит цветущую сирень.

«Приехали», – подумал я и принялся судорожно выбирать, какой бы ещё задать вопрос.

Однако Ольга мне помогла. Она с интересом меня оглядела и спросила:

– Вы тот самый Роман из Кутузовской академии? Из-за которого Лиза бросила меня одну в Сочи?

– Это точно Ольга Никитина, – сказал я бабушке.

Обмен прошёл быстро и без накладок, англичане забрали семью виконта Карингтона и удалились. Мы с бабушкой поблагодарили Вильгельма Пятого и тоже собрались уже уходить в кабинет, где Ристо должен был установить портал, но немецкий император после всех слов прощаний неожиданно добавил:

– Будь осторожна, Кэтхен. Гарри не успокоится. Раз он не вернулся, значит, не понял, что неправ.

– Он знает, что неправ, но он сделал свой выбор, – сказала бабушка. – И, похоже, мне скоро придётся делать мой. Если Гарри не оставит в покое меня и мою семью, я убью его. И не буду испытывать при этом никаких угрызений совести.

Вильгельм Пятый вздохнул, кивнул и ничего не сказал.

Когда мы вышли из портала в башне, Мила была там. Она сразу же бросилась обнимать сестру, и Ольга, которая, похоже, до конца не верила в происходящее, наконец-то поняла, что все неприятности позади, и разрыдалась. Мила тут же поддержала сестру. Глядя на это, муж Ольги смущённо улыбнулся и пожал плечами.

– Немного поплакать полезно! – изрекла бабушка тоном, не терпящим возражений, и добавила: – Сейчас вас проводят в гостевые покои, а через час жду вас в обеденном зале – выпьем кофе и обсудим, что нам дальше делать.

Бабушка ушла, сёстры Никитины продолжали плакать от радости, а муж Ольги смущённо протянул мне руку и представился:

– Туманов Андрей… Фёдорович.

– Роман, – ответил я, пожимая протянутую мне ладонь. – Седов-Белозерский.

Муж Ольги бросился благодарить меня за их спасение, но я быстро это дело пресёк, сказав, что благодарить нужно княгиню Белозерскую. После чего в сопровождении Милы и прислуги Ольга с супругом отправились в гостевые покои.

Через час мы все были в обеденном зале: я, бабушка, Мила и Ольга с Андреем. Последние минут десять эмоционально благодарили княгиню Белозерскую за спасение, перебивая друг друга. Но бабушке всё же удалось перевести разговор на другую тему. И сделала она это довольно эффектно.

– Вы же понимаете, что опасность не миновала? – спросила бабушка, и Ольга с Андреем тут же замолчали. – Герцог Эджертон очень мстительный. Вы ему безразличны, но он уже понял, что вы небезразличны мне. Поэтому вам теперь нужно быть очень осторожными. Вам Ольга лучше какое-то время побыть в моём замке, пока Ваш супруг не превратит ваше жилище в неприступную крепость.

По растерянному лицу Туманова было видно, что он совершенно не представляет, как превращать в неприступную крепость своё имение. Бабушка это заметила и сказала:

– А Вы, Андрей, не переживайте. Мой помощник Ристо поможет Вам с этим делом: советами, необходимыми артефактами и пришлёт небольшой отряд. Если у вас есть сложности с финансами…

– Нет, – перебил Туманов бабушку. – Это единственное, с чем нет вообще никаких проблем.

– Вообще замечательно. Тогда отдохните у меня день-другой и приступайте.

– Но мы не можем принять всю эту помощь, – возразила Ольга. – Вы и так уже слишком много для нас сделали. Боюсь, что мы никогда не сможем вернуть Вам даже тысячную часть этого. Мы теперь Ваши вечные должники.

– Ошибаетесь, – сказала бабушка. – Вы мне ничего не должны.

Графиня Никитина с супругом удивлённо уставились на княгиню Белозерскую.

– Но мы втянули вас в такие неприятности, – растерянно произнесла Ольга.

– Во-первых, неизвестно ещё, кто кого втянул; во-вторых, не так уж и трудно было вас вытащить; ну а в третьих, если бы не Вы… – бабушка сделала паузу и хитро улыбнулась. – Видеть, как у Гарри Эджертона рухнули все его хитрые и коварные планы – бесценно! Так что это я вам ещё должна.

Княгиня Белозерская рассмеялась – искренне, звонко.

– Вы из-за Эджертона велели мне взять с собой меч? – спросил я.

– Ну а ты как думаешь? – ответила бабушка вопросом на вопрос.

– Учитывая, что Эджертон почти всё время не сводил с меча глаз, думаю, что да. Но неужели мы это сделали лишь для того, чтобы его подразнить?

– Согласна, это было жестоко по отношению к Гарри, но ему нужно привыкать к тому, что этот меч теперь принадлежит тебе.

*****

Золотой трон блестел так, будто прислуга полировала его днём и ночью. Вдова кагана Абылая смотрела на нового правителя Тюркского каганата снизу вверх и терялась в догадках, пытаясь понять, для чего же её позвали и почему это всё обставлено так официально.

– Рад тебя видеть, Дана, – поприветствовал невестку Карим.

– И я рада видеть тебя, мой каган, – ответила Дана и поклонилась, после чего осторожно спросила: – Что-то случилось?

– Нет, – сказал Карим и, ухмыльнувшись, добавил: – Пока ничего не случилось.

– Но ты вызвал меня в тронный зал.

– Мне кажется, это наиболее подходящее место, чтобы сообщить тебе о важном решении твоего кагана.

Дана слегка преклонила голову, давая понять, что готова выслушать любую новость. Карим подал рукой знак охране, чтобы та покинула тронный зал. Когда каган остался с невесткой один на один, он торжественно произнёс:

– Я собираюсь жениться…

Дана не смогла скрыть удивления – она ожидала чего-то более важного, чем просто сообщение о предстоящей женитьбе Карима. Конечно, это был сюрприз, но с другой стороны, все в каганате понимали, что новому кагану нужна жена, способная как можно быстрее родить наследников. Просто Карим как-то уж совсем быстро озадачился этим вопросом. На долю секунды Дана даже успокоилась, но, как оказалось, сделала она это зря.

– … и я хочу, чтобы ты стала моей женой, – закончил фразу Карим.

– Я?! – удивлённо воскликнула вдова Абылая.

– Да, ты. Я принял это решение и ставлю тебя в известность. И я намерен сыграть свадьбу в декабре.

– Но это невозможно!

– Почему? Это в духе наших традиций – взять в жёны вдову погибшего старшего брата. Это будет правильно, это одобрят старейшины.

– Если уж ты заговорил о традициях, то по традиции я должна носить траур! О какой женитьбе ты говоришь? Не спорю, это в теории допустимо, но только после того, как закончится траур. Минимум годовой!