Текст книги "Отверженный VIII: Шапка Мономаха (СИ)"

Автор книги: Алексис Опсокополос

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 20 страниц)

Глава 4

Сгусток огненной плазмы пролетел буквально в миллиметрах от моего лба, если бы не защита от магии огня, мне опалило бы всё лицо. Или это была не плазма, а кулак Милы, объятый пламенем – всё происходило слишком быстро, я не всегда успевал понять, чем и как она атакует. Даже наложив на себя все доступные мне заклятия ускорения, я двигался медленнее Милы. Ненамного, но всё же.

От следующего удара я увернуться уже не смог, он пришёлся мне прямо в лоб. От ожога и перелома черепа защита меня спасла, но на ногах я не удержался. Впрочем, падая, я смог вывернуться так, что следующие два сгустка плазмы ушли в пол, а не мне в корпус. Это позволило быстро встать и усилить защиту, что, к сожалению, отразилось на скорости – Мила стала двигаться ещё быстрее по отношению ко мне.

Надо было бросать все силы на ментальные атаки – от обычных Мила просто уворачивалась; за почти пять минут боя я по большому счёту не смог нанести ни одного нормального удара, в основном защищался. Переломить хоть поединка могла лишь ментальная магия, но для её полноценного использования нужно было хорошо сконцентрироваться, а постоянные удары Милы не давали мне этого сделать.

Нужно было перевести дух. После очередного довольно болезненного удара я упал на пол, перекатился на бок и ушёл в сдвиг. Оттуда увидел полупрозрачный силуэт Милы, которая озиралась, готовясь к тому, что я могу появиться с любой стороны. Отдышавшись, я отошёл от Милы метра на три и вышел из сдвига.

– Это что за номера? – возмущённо крикнула моя девушка. – Мы так не договаривались!

– Мы вообще про сдвиг не говорили, – возразил я.

Мила насупилась и в ту же секунду исчезла, и не успел я это толком осознать, как получил сильный удар по голове сзади. Эта девчонка ещё и уходить в сдвиг и выходить из него могла с такой же невероятной скоростью, с какой двигалась по арене. Но меня это уже мало волновало, я отдышался в сдвиге и теперь решил рискнуть – снял с себя все защиты, сконцентрировался и принялся накладывать на Милу сильнейшее ментальное заклятие оцепенения и ужаса.

Можно было не заставлять свою девушку испытывать ужас и наложить лишь заклятие оцепенения, но оно было слабее, а мне хотелось, чтобы наверняка. Мила сразу же изменилась в лице, она уставилась на меня не столько испуганным, сколько удивлённым взглядом и слегка дёрнулась. Затем ещё раз, а потом застыла. Я облегчённо выдохнул, подошёл к Миле, посмотрел ей в глаза, улыбнулся, погладил по щеке и негромко произнёс:

– Вот и всё.

Удар в солнечное сплетение был неожиданным, болезненным и очень сильным – без всякой магии, просто удар кулаком. Я невольно согнулся. Следующий удар по спине заставил меня рухнуть на колени. Прямо перед Милой. Это было фиаско – моё ментальное заклятие не сработало, Мила меня обманула.

– А вот теперь всё, – послышалось сверху.

«И теперь не всё», – подумал я и, не вставая, обеими руками схватил Милу за щиколотки.

Магия воды всегда давалась мне лучше других стихийных магий, это же касалось и одного из её основных разделов – магии льда. Я часто тренировал всевозможные заклятия на обледенение – ими чаще всего приходилось пользоваться. И они почти никогда не подводили.

Какие бы на Миле ни стояли защиты, прямое прикосновение рук мага, накладывающего заклятие, позволяло обойти основную их часть, а те, что не удалось обойти, стали намного слабее. Я крепко сжал щиколотки Милы, чтобы она не могла вырваться, и быстро начитал нужное заклинание.

Мои руки мгновенно покрыла изморозь, которая сразу же перешла на Милу, и буквально за пару секунд кристаллики льда покрыли всё тело моей девушки от ног до макушки и превратились в плотный ледовый панцирь. Поединок был окончен, и в этот раз ошибиться было невозможно – в отличие от оцепенения и ужаса, симулировать превращение в глыбу льда было невозможно.

– Только сейчас всё! – сказал я довольно громко, чтобы Мила смогла это расслышать сквозь лёд, подождал секунд двадцать, чтобы зафиксировать победу, и снял заклятие.

– Тебе повезло, – недовольно пробурчала Мила, сразу же как пришла в себя после обледенения.

– В чём? – спросил я. – В том, что я сильнее?

– Чего это ты сильнее? – возмутилась Мила. – Вообще-то, счёт один-один. А повезло, что я не стала тебя добивать – пожалела.

– Вот только про «пожалела» не надо. Не добила – да, здесь согласен, но не пожалела, а лопухнулась. Впрочем, не факт, что у тебя получилось бы добить. И с чего вдруг один-один? Мы всего-то один поединок провели.

– А в Туркестане? Забыл?

– Ты бы ещё Кутузовку вспомнила. В Туркестане я тебе поддался.

– Это ты сейчас так говоришь, а тогда вовсю пытался меня победить.

– Обнять тебя я пытался, – признался я. – Поэтому и поддался.

– Так! – сурово произнесла Мила и нахмурилась. – Давай ещё один поединок!

– Хорошо, один-один, – сказал я, улыбнувшись, и поцеловал Милу. – Но на сегодня хватит. Пойдём переодеваться.

Мы ушли в раздевалку, приняли там душ, переоделись и уже через двадцать минут покинули тренировочную арену.

– Забавно, – сказала Мила, когда мы оказались на улице. – Такое ощущение, будто мы вышли с занятий по боёвке в Кутузовке.

– Ага, – согласился я. – Как в старые добрые времена. Сейчас бы ещё пойти в общежитие да закрыться в комнате вдвоём до утра, и чтобы никаких забот, кроме заказа ужина из ресторана.

– Было бы неплохо, – сказала Мила и грустно вздохнула. – Интересно, как там Кутузовка?

– Стоит. Что с ней сделается? Я недавно проезжал мимо неё.

– Что-то накатили сейчас воспоминания, захотелось заехать туда.

– Заедем как-нибудь, обязательно заедем. Вот только раскидаемся с проблемами и сразу отправимся в Новгород. Прогуляемся по набережной Волхова, заедем в Кутузовку. И в общежитие зайдём. Если хочешь, даже переночуем, за мной там до сих пор комната закреплена.

– Хочу, – улыбнувшись, произнесла Мила и обняла меня. – Очень хочу. Если не считать детство, которое было давно и очень быстро для меня закончилось, я никогда и нигде не была так счастлива, как тогда в академии на подготовительном курсе. И в начале первого. Мы были простыми студентами, и казалось, что впереди четыре года обучения и тихая, размеренная жизнь. А вот как оно всё в итоге обернулось.

– Не были мы простыми студентами, – возразил я. – Ты скрывалась от какого-то Раймонда, надеюсь, когда-нибудь ты мне расскажешь, кто это был такой; я был сыном главного сепаратиста страны. Не было у нас шансов на тихую жизнь и учёбу. Мне многое пришлось пережить за эти два года, думаю, тебе не меньше, но сейчас мы снова вместе, и это главное. А с проблемами мы разберёмся, обязательно разберёмся.

Мила кивнула и улыбнулась, только вот улыбка у неё вышла невероятно грустная. Видимо, мои слова о том, что мы разберёмся с проблемами, показались Миле обычным дежурным утешением. Но я действительно был уверен, что мы решим эти проблемы.

После спасения ребят из Восточного и окончания гражданской войны между Петербургом и Новгородом – двух важнейших событий, в которых я сыграл далеко не последнюю роль, я довольно высоко оценивал свои способности и силы. Возможно, даже переоценивал, но уж лучше так, чем пугаться трудностей.

Я крепко прижал к себе Милу, поцеловал её и спросил:

– Хочешь прогуляться по лесу?

– Если честно, не очень, – ответила Мила.

– Ты не любишь лес?

– Не люблю. Он сырой и холодный. Я люблю тепло и пальмы.

– Ну тогда пойдём в сад, посидим под пальмой и посмотрим на павлина, – предложил я. – Как тебе такой вариант?

– Отличный вариант, – ответила Мила. – Сад твоей бабушки – одно из самых замечательных мест, что я видела в жизни. Да и сама она у тебя просто невероятная.

– Это да, – согласился я. – Бабушка у меня удивительная.

– Я вот только не могу понять, если она так хорошо к тебе относится и её не волнует, что ты выбраковка, как тебя вообще отправили в Кутузовку?

– Долгая история, как-нибудь расскажу. Но с бабушкой мне повезло просто невероятно. Это факт. Но пойдём уже, павлины заждались.

Мила отрицательно покачала головой и сказала:

– Сначала всё же придётся идти в лес. Заговорили про Екатерину Александровну, и я вспомнила, что должна принести ей портальные маяки, которые в лесу спрятала.

Мы вышли за территорию замка. Прошли около двух километров по дороге, после чего за старым сухим дубом, который Мила использовала как ориентир, свернули в лес. Пройдя ещё метров пятьсот по еле заметным тропинкам, подошли трём валунам, лежащим на большой поляне в зарослях можжевельника. Мила при помощи магии подняла самый большой валун и переместила его в сторону. На месте камня, в специально выкопанном углублении лежала пластиковая коробка.

Мила подняла эту коробку, открыла и достала из неё пять портальных меток. Они чем-то походили на те, что обычно давала мне бабушка. Мила положила метки в карман, выбросила коробку и сказала:

– А теперь можно идти к пальмам, по пути только надо метки Екатерине Александровне занести.

Когда мы вернулись в замок, охранник у ворот сообщил, что Её Светлость просила меня к ней зайти сразу же, как вернусь.

– Ты иди в сад, – сказал я Миле. – Я позже туда подойду.

– Передай тогда Екатерине Александровне метки, – попросила Мила. – Вдруг они ей срочно нужны.

Я забрал метки и отправился к бабушке. Войдя в кабинет, застал княгиню Белозерскую сидящей на диване с закрытыми глазами. Возникло ощущение, будто она медитирует, хотя по позе было не очень на это похоже. Я застыл у порога, не зная, как поступить – пройти или удалиться и зайти позже.

– Так и будешь там стоять? – спросила бабушка, не открывая глаз.

– Боюсь Вам помешать, – сказал я.

– Если ты пройдёшь и сядешь в кресло, это никак не помешает мне сидеть на диване.

– Я думал, Вы медитируете.

– Ты хоть раз видел медитирующих? – спросила бабушка. – Многие это делают на диване?

– Я привык, что Вы можете всё.

– Какой изворотливый мальчик, далеко пойдёшь, – сказала бабушка, рассмеялась, открыла глаза и… я увидел, что это не глаза.

Я не мог объяснить, что это было, но точно не глаза. Это вообще ни на что не было похоже – не лёд, не туман, не свет, не пустота, не ещё какой-либо эффект, что иногда возникает у магов во время активации каких-либо уникальных способностей. Я многое видел, но такое – никогда. Это была какая-то слегка светящаяся блестящая синева, больше всего похожая на… глаза. Но не на эльфийские, не на человеческие, а непонятно на чьи.

Выглядело это жутко, и я невольно попятился к двери. Бабушка тем временем повернула ко мне голову, посмотрела на меня этим «неизвестно чем», затем моргнула, и я опять увидел знакомые бездонно-синие глаза княгини Белозерской.

– Что-то не так? – спросила бабушка как ни в чём не бывало.

– Ваши глаза… – негромко произнёс я. – Что с ними было?

– Не выспалась, – ответила бабушка, давая понять, что эту тему обсуждать не собирается. – Как прошло утро?

– Нормально. Позанимались с Милой на арене, сходили в лес за маяками. Она просила их Вам передать.

Я достал из кармана портальные маяки и протянул их бабушке, та взяла артефакты, внимательно рассмотрела каждый, затем с нескрываемым сожалением произнесла:

– Как я и думала – ерунда. Такая же, как те печати, что были на твоей подружке.

– Они ненастоящие?

– Настоящие, но самые примитивные. Функционируют максимум час после активации и способны открыть портал не более чем на пять ходоков. Не думаю, что кто-то собирался штурмовать наш замок отрядом в двадцать пять бойцов. Это даже не смешно.

– Ну может, они хотели сначала отправить сюда группу, которая откроет большой портал.

– Нет, мальчик мой, они этого не хотели. Эти маяки очень примитивные, я вообще сомневаюсь, что они продержатся хотя бы секунд десять после активации на территории замка – наша защита их сразу подавит. В принципе можно было бы даже проверить, но не стоит тратить время на всякую ерунду.

Бабушка поднялась с дивана, подошла к камину, бросила в него портальные маяки и сожгла их, затем повернулась ко мне и сказала:

– Но зато это ещё сильнее подтверждает мои догадки об истинной причине отправки сюда твоей подруги.

Я хотел спросить, какие именно догадки, но сдержался. Бабушка и так собиралась мне это всё рассказать, раз уж позвала – не стоило её торопить.

– Всё это время я почти круглосуточно думала, зачем её прислали, сразу было понятно, что не для того, чтобы ставить маяки или проводить какие-либо диверсии, – сказала бабушка, выдержав небольшую паузу. – Признаться, давно мне никто не загадывал таких сложных загадок. Но с другой стороны, иначе и быть не могло – тот, кто прислал сюда эту девушку, не дурак. Далеко не дурак. Я могу это утверждать со всей ответственностью, так как очень хорошо его знаю. И он меня, к сожалению, тоже.

– Вы так близко знакомы с Карингтоном? – удивился я.

– При чём здесь Карингтон? Он всего лишь исполнитель. Придумал этот план и руководит им вовсе не виконт.

Бабушка прошла к своему рабочему столу, села за него и сказала:

– И я должна признать, план хорош. Они используют твою подругу максимально эффективно.

– Но как? Что Мила должна сделать?

– Она уже всё сделала.

– Как это? – удивился я.

– Так это, – улыбнувшись, сказала бабушка. – Её главной задачей было просто прийти к нам. А все эти печати и маяки – для отвлечения внимания. Я это поняла сразу, осмотрев печати. И сейчас маяки лишь подтвердили мою правоту.

– Но зачем? В чём смысл такого плана? Ну вот пришла Мила и что? Я ничего не понимаю.

– Пришла и рассказала, что её сестру похитили и что она собирается её спасать. И мы знаем, что сестру действительно похитили. И ещё мы знаем, что эта девочка никого не спасёт. У неё на это нет никаких шансов.

– Почему Вы так думаете?

– Потому что знаю, кто похитил.

– И что теперь Миле делать? – спросил я.

– А ничего она здесь не сделает, – совершенно спокойно ответила бабушка. – На то и расчёт. Англичане думают, что мы с тобой побежим спасать сестру твоей подруги.

– А мы? – спросил я и почувствовал, как страх за Милу и ощущение бессилия переплетаются во мне и собираются холодным колючим комком где-то в груди.

– Что мы? – переспросила бабушка и развела руками. – Мы побежим спасать. Куда же мы денемся? Выбора нам не оставили. Не бросать же твою подругу одну в этой ситуации.

– Спасибо, – сказал я и ощутил, как неприятный комок в груди становится меньше.

– Сам говорил, что она тебе жизнь спасла. Если княгиня Белозерская не поможет тому, кто спас жизнь её внуку, то грош мне цена.

Бабушка встала из-за стола, прошлась по кабинету и, тяжело вздохнув, спросила:

– Знаешь, что меня больше всего злит в этой ситуации?

– Нет, – ответил я.

– Простота этого плана и его гениальность. Тот, кто его придумал, уверен, что всё сработает. Мы предсказуемы, мальчик мой, что есть, то есть. План идеальный. Англичане вообще ничем не рискуют. При худшем для них варианте, если у нас получится спасти сестру твоей подруги, они всего лишь лишатся заложников, но зато смогут обвинить княгиню Белозерскую в агрессии и нападении на Британию. Вспомнят и про тебя, ты ведь у нас теперь для всего мира правая рука Романова, убившая кагана Абылая. В общем, они смогут использовать наше нападение на всю катушку в своей пропаганде.

– Страшно представить, что будет в лучшем для них варианте, – сказал я.

– Лучший для них вариант – если мы с тобой оба погибнем. Тогда в случае войны с Россией им будет намного легче наступать с севера. Я тебе уже говорила, финнов к нам отправили не просто так, это была проверка. Англичане хотели узнать, стану ли я помехой у них на пути. Теперь они знают, что стану. В общем, если мы пойдём спасать сестру твоей подруги, англичане выиграют в любом случае, при любом исходе этого мероприятия, – резюмировала бабушка.

– И мы всё равно пойдём? – уточнил я.

– А куда нам деваться? – ответила княгиня Белозерская и улыбнулась. – Мы принимаем вызов.

– Но почему Вы улыбаетесь?

– Потому что хоть этот английский план и хорош, есть один нюанс.

– И какой же?

– Когда-то давно, когда я была совсем ещё молодая, я знала одного парнишку, который думал, что он умнее и хитрее всех. Но он ошибался. С тех пор прошло сто лет, изменился мир, изменилась я, изменился этот парнишка. Но прежними остались лишь две вещи. Этот парнишка всё так же думает, что он самый умный и хитрый.

Княгиня Белозерская замолчала и о чём-то задумалась, а я не сдержался и спросил:

– А какая вторая вещь?

– Он всё так же ошибается, – ответила мне бабушка, а потом негромко, словно про себя произнесла по-карельски: – Что ж, Гарри, ты первый начал.

Так как я уже немного выучил карельский, то смог перевести эту фразу и, не удержавшись, задал ещё один вопрос:

– А я могу узнать, кто такой Гарри?

– Тот, кто не поумнел за сто лет и скоро очень об этом пожалеет. Так пожалеет, как ещё никогда ни о чём не жалел, – ответила бабушка и опять улыбнулась, но в этот раз от её улыбки у меня мурашки по спине побежали.

Я не знал, кто такой этот Гарри, но я нисколько не сомневался в том, что бабушка слово сдержит, и этот неизвестный мне англичанин действительно пожалеет, что с нами связался. По крайней мере, мне очень хотелось в это верить.

– Это будет непросто, – сказала бабушка, будто прочитав мои мысли. – Но мы справимся. С завтрашнего дня я займусь твоей подготовкой.

– Вы? – удивился я.

– Да, я буду лично тебя тренировать. Дьяниш боится брать на себя ответственность за тренировки с мечом мастера Ёсиды. Да и чему он тебя научит?

– Мы будем использовать меч мастера, чтобы спасти сестру Милы?

– А иначе никак, мой мальчик, – ответила бабушка. – Иначе никак.

Я кивнул, соглашаясь с тем, что для такого важного дела надо использовать все имеющиеся в наличии ресурсы, и задал вопрос, который терзал меня с момента расставания с кесарем:

– Скажите, этот меч мастера, это Кусанаги-но цуруги?

Бабушка едва заметно вздрогнула, лицо её стало очень серьёзным, она демонстративно приложила указательный палец к губам и очень тихо сказала:

– Не надо его так называть.

Глава 5

Проснулся я задолго до будильника, и сразу же в голову полезли мысли о предстоящей тренировке с мечом Ёсиды. Теперь, после бабушкиного запрета, я даже в мыслях не называл свой клинок Кусанаги-но цуруги. Я теперь чётко разделял: Кусанаги-но цуруги – это Великий артефакт японских императоров, меч Ёсиды – клинок, хранившийся в нашем подвале. И не важно, что это был один и тот же меч.

Мне, конечно, очень хотелось узнать, почему бабушка запретила мне назвать меч его именем, но видимо, на то была причина. Нарушать этот запрет я не собирался. Главное, бабушка косвенно подтвердила, что я владею Великим артефактом. Ведь если бы это был не он, она бы так и сказала, но она лишь запретила его так называть.

Осторожно, чтобы не разбудить Милу, я встал с кровати, перешёл из спальни в гостиную и включил ноутбук – хотелось найти хоть какую-нибудь информацию о двух интересующих меня Великих артефактах: Кусанаги-но цуруги и шапке Мономаха. Однако прокопавшись больше часа в поисковиках, я не нашёл ничего такого, о чём бы уже не знал. Похоже, имело смысл за такими знаниями идти в специализированную библиотеку.

Выключив ноутбук, я положил его в ящик стола, в это время как раз пришла Мила и сказала, что нам надо собираться на завтрак. Я уже окончательно переехал к Миле и перетащил к ней большую часть своих вещей. Она сначала сопротивлялась, говорила, что ей неудобно перед княгиней Белозерской и прислугой, но потом сдалась – поняла, что, во-первых, я в любом случае перееду, а во-вторых, бабушке всё равно, а уж прислуге тем более.

После завтрака я быстро переоделся в тренировочную форму, забрал из хранилища меч, положил его в большую спортивную сумку, чтобы не привлекать лишнего внимания, и пришёл к бабушке. Она уже ждала меня, тоже одетая в тренировочный костюм.

– А где мы будем заниматься? – спросил я, когда мы вышли на улицу.

– В лесу, – ответила бабушка. – Где же ещё? Или ты хочешь мне замок развалить?

– Не хочу, просто я подумал, вдруг есть какое-то специальное место для таких тренировок.

– Лес и есть специальное место. Лучше не придумаешь.

Мы отошли от замка в лес примерно километра на три, вышли на большую поляну, и бабушка сказала, что здесь мы и будем заниматься. Я осторожно достал меч из сумки – он был в ножнах. После того, как я узнал, что это Великий артефакт, моё и без того почтительное отношение к мечу стало совсем уж особенным. Я воспринимал его чуть ли не как живое существо и старался вести себя с ним почтительно. Возможно, это было глупо, но я ничего не мог с собой поделать, слишком уж велик был авторитет этого клинка и удивительна его история.

– А что я должен буду делать этим мечом в Англии? – спросил я бабушку.

– Как что? – удивилась она. – Уничтожать врагов.

– А если точнее?

– Я выразилась максимально точно, – сказала бабушка. – Для чего ещё нужен меч, если не для уничтожения врагов?

– Я имел в виду, придётся ли мне выходить с кем-то на поединок или с толпой надо будет драться.

– Ты должен быть готов ко всему! – отрезала бабушка. – Но твоя главная задача на этих тренировках – научиться чувствовать меч и научить его чувствовать тебя. Второе даже важнее. Ты ведь уже заметил, что он в разных ситуациях ведёт себя по-разному?

– Заметил. Иногда он разрушает преграду в песок, а иногда создаёт ударную волну, сбивающую всё на своём пути.

– Он ещё много чего умеет, и я надеюсь, со временем он раскроет тебе свои секреты. Но пока вы с ним не чувствуете друг друга, меч сам принимает решение, что делать в той или иной ситуации. А решать должен ты.

– Я бы с радостью, – сказал я. – Но как это сделать?

– Так мы для того и пришли тренироваться, чтобы ты этому научился.

– А Вы это всё умеете?

– Как я могу это уметь, если меч твой? – удивилась бабушка. – Только ты можешь найти с ним общий язык.

– Ну может, Вы до этого пробовали.

– Похоже, ты меня плохо слушал, когда я тебе рассказывала про завещание мастера.

– Я помню, что он велел отдать меч достойному, хотя до сих пор не могу поверить, что это я.

– Ну и как тогда, по-твоему, я могла что-то пробовать, если меч мне отдали на хранение, а не во владение?

– Я сказал глупость, простите. Просто Вы так уверенно говорите о мече, что я решил, будто Вы всё о нём знаете.

– Не всё, но достаточно. Я видела, как им пользовался учитель, плюс он мне многое рассказал. Давай уже доставай его из ножен.

Я осторожно извлёк меч из ножен и аккуратно повертел в руках. Солнечный зайчик блеснул на клинке. Это было красиво, но это было всё. Светиться изнутри клинок не собирался. Впрочем, он и без этого был прекрасен.

Если Романов меня не обманул, то я держал в руках не просто Великий артефакт, а самый уникальный из этой категории и, возможно, сильнейший. И к своему ужасу я вдруг осознал, что боюсь не то что рубить этим клинком деревья и камни на тренировке, но даже просто его неправильно держать. Вот что значит, харизма Великого артефакта.

– Хватит уже любоваться им, – прикрикнула на меня бабушка. – Возьми меч нормально и попробуй ощутить его пульс.

Это было, конечно, красиво сказано, но я не знал, как можно ощутить пульс у металлического предмета. Но на всякий случай провёл ладонью по клинку от гарды до его середины, словно погладил.

– Что с тобой сегодня? – спросила бабушка. – Ты чего его гладишь? У тебя девушка есть, её гладь. А это оружие.

– А как я должен ощутить его пульс? – разозлился я. – Запястье у него прощупать?

– Рукоять крепко сжать!

– Сразу бы так и сказали.

Я схватил меч за рукоять двумя руками и сжал её изо всех сил. Мне показалось, что мой пульс от этого участился, но никакого пульса меча я не почувствовал.

– Пойди и сруби дерево, – сказала бабушка.

Я выполнил задание – срубил ближайшую сосну. Я специально выбрал не очень толстое дерево и управился с двух ударов. Правда, никакой магии при этом я не заметил, ну разве что магию хорошо отточенного лезвия.

– Ясно, – сказала бабушка, подошла к другой сосне, наложила на неё какое-то заклятие и кивнула, предлагая мне срубить и это дерево.

Я срубил. И опять меч отработал в режиме топора. Дерево несколько раз вспыхнуло, когда с него слетали защитные заклятия, но клинок – нет.

– Вам не кажется странным, что меч справился с заклятиями, не активировав магию? – спросил я.

– Не кажется, – ответила бабушка. – Я наложила на дерево довольно слабую защиту от физического урона. Такая слетает от применения физической силы. Меч её просто разрубил. Сейчас поставлю более сильную и сложную.

Бабушка наложила заклятие на очередную сосну и скомандовала:

– Действуй!

Я подошёл к дереву и рубану его мечом. В этот раз защита оказалась посильнее – клинком я лишь снёс кусок коры. Размахнувшись, я ударил второй раз, третий, четвёртый. Толку не было. А вот на пятый раз меч ярко вспыхнул, и дерево рассыпалось в труху примерно на метр выше и ниже от места удара. Видимо, меч понял, что одной физической силой это дерево не срубить.

– Уже лучше, – сказала бабушка. – Что-нибудь почувствовал?

– Ничего необычного, – ответил я.

– Тогда усилим защиту.

Так мы снесли ещё три дерева – бабушка ставила каждый раз всё более серьёзную защиту, я лупил по дереву мечом, в какой-то момент клинок понимал, что надо подключать магию, вспыхивал на секунду, и середина дерева превращалась в труху.

Со следующей жертвой наших экспериментов – огромным дубом бабушка возилась особенно долго. Я же смотрел на эту подготовку, и мне стало жалко дерево. Возможно, оно простояло в этом лесу сто, а то двести лет, и вот сейчас я должен был его уничтожить ради тренировки.

– Жалко дерево, – сказал я не выдержав. – Ему, наверное, лет сто.

– Жалко будет, если англичане захватят Карелию и всё здесь вырубят, как в Канаде, – заметила бабушка и продолжила накладывать заклятия.

Закончив, она кивнула, приглашая меня начать рубить.

Первые три удара ничем не отличались от ударов по предыдущим деревьям – защита работала, я сносил своим острейшим клинком лишь небольшие кусочки коры. А вот на четвёртом ударе меч словно отпружинило от дерева, а по поверхности дуба пробежались огоньки.

– Что это было? – спросил я бабушку.

– Активная защита, – ответила та. – Руби дальше!

Я ударил ещё раз, и снова меч отпружинило; ещё раз и опять такой же эффект. А вот во время третьего удара клинок засиял своим неповторимым светом и запустил такую ударную волну, что дуб выворотило с корнями и отбросило метров на десять. После чего клинок тут же погас.

– А сейчас что-нибудь почувствовал? – спросила бабушка.

– Ничего, – ответил я.

– Ясно, – сказала бабушка, и немного подумав, добавила: – Что ничего не ясно. Но я думаю, дальше рубить деверья бесполезно.

– Я думаю, что камни тоже не стоит рубить, – заметил я.

Бабушка моё замечание проигнорировала. Она создала небольшой фаербол и сказала:

– Отбей его мечом!

После этого она бросила в меня огненный шар. Не то чтобы я его отбил, но прикрыться мечом получилось. В момент удара фаербола клинок вспыхнул и словно впитал в себя шар. Не разбил, не отбил, а именно поглотил.

– Давай ещё раз! – сказала бабушка и запустила в меня второй фаербол.

Результат был тот же – клинок его «съел».

– Давай попробуем с ледяным, – сказала княгиня Белозерская и метнула в меня ледяной шар, который повторил судьбу огненных и был поглощён клинком.

– Интересный эффект, – отметила бабушка. – Но давай-ка мы вот что проверим.

После этих слов она подняла с земли камень размером с кулак и метнула его в меня. Сделала бабушка это настолько быстро, что я даже не понял, куда летит камень, и выставил меч наугад. Я не угадал направление полёта булыжника, но это и не понадобилось – едва он приблизился ко мне, клинок засиял ослепительным светом, и камень рассыпался на песчинки.

– Ты это видел? – радостно воскликнула бабушка. – Он тебя защищает! То, что он притягивал и поглощал фаерболы и ледяные шары, можно было объяснить тем, что у него такая реакция на магические действия. Но он спас тебя от летящего камня. Я бросила его тебе в правое плечо, ты не успевал вывернуться и подставить меч, и тогда он всё сделал сам. Давай-ка убедимся, что это не случайность.

Княгиня Белозерская метнула в меня ещё три булыжника и все они рассыпались в песок на подлёте ко мне, меч каждый раз при этом вспыхивал ярким светом.

– Надо тренировать в первую очередь защиту, – сказала бабушка. – Обычный камень, брошенный в тебя, активирует в мече магические способности, а когда ты рубил деревья, они иной раз вообще не проявлялись.

– Я тоже это заметил, – сказал я.

– Оно и логично, этот меч создан в первую очередь для защиты, и через защиту вы научитесь чувствовать и понимать друг друга.

– Защита – это хорошо, – заметил я. – Но мы ведь собираемся нападать на англичан.

– Мы собираемся спасать и защищать семью твоей девушки! – сказала бабушка и вдруг, взглянув на небо, воскликнула: – Смотри-ка, аист!

И действительно, над нами высоко в небе парила красивая белая птица с чёрными крыльями.

– Давно я их в наших местах не видела, – сказала бабушка. – Гнездо у него, что ли, здесь? Прям так и кружит над нами.

Птица действительно совершала круги над тем местом, где мы стояли.

– Сейчас посмотрим, где у него гнездо, – сказал я и принялся активировать взгляд друида.

Аист относился к той категории птиц, которые позволяли довольно легко манипулировать собой. Я сконцентрировался, начитал нужное заклинание и попытался «добить» взглядом друида до парящего над нами чёрно-белого красавца. Но к сожалению, у меня ничего не вышло. Ни с первой попытки, ни со второй, ни с третьей.

– Ну что? – спросила бабушка, которой надоело следить за моими потугами наладить контакт с птицей.

– Не получается, – ответил я. – Наверное, высоко летит. Хотя это странно, во время тренировок я запускал голубя ещё выше, и никаких проблем не было. Странный какой-то аист.

– Я тоже так думаю, – сказала бабушка. – Странный. Кружит над нами как приклеенный.

И тут меня осенила неожиданная догадка.

– Это не аист! – воскликнул я. – Это анимаг! Это точно анимаг, и у него стоит защита, которую я просто не могу пробить. Птица как минимум ощутила бы, что я пытаюсь наладить с ней контакт и улетела, почувствовав дискомфорт.

Над нами однозначно летал вражеский шпион, финский ли, английский – это было сейчас неважно. Надо было как можно быстрее проверить мою догадку, а сделать это я мог лишь одним способом – поймать этого аиста. А чтобы его поймать, его надо было сбить.

– Думаешь, как его сбить? – спросила бабушка, словно прочитав мои мысли.

– Да, – ответил я.

– А зачем?

– Чтобы узнать, кто его послал.

– Я тебе и так скажу кто. Зачем тратить время попусту?

– Вы правы, не стоит его тратить, тем более что я сейчас вдруг понял, что не представляю, как его сбить с такой высоты.