Текст книги "Круиз на корабле дураков/"

Автор книги: Алексей Лавров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 18 страниц)

Глава 29

Может сложиться впечатление, что штрафная жизнь превратилась в сплошной детский утренник – одни игры да развлечения с короткими перерывами на уроки. Увы, веселиться да играть к нам приходили ребята из «нормальных ватаг», а штрафники в основном, с завистью на них глядя, об этом лишь мечтали – как весело заживут на тропическом острове... да хоть на айсберге, только бы без вахт и авралов! Командорский колледж по сути своей был морским, хоть и пиратским официально. Или именно потому, что пиратским – у нас же не королевский флот, узкой специализации и текучести кадров мы себе позволить не могли. Как Руда обозвал приказом штрафную команду временным экипажем нашего "Д"Артаньяна", так ничего по этому поводу больше не приказывал. Вот и тащили мы службу не по-детски, стесняясь спросить Командора, когда ж это кончится-то? Прочие суда мы обеспечили умелыми, послушными матросами, даже каторжного «Бродягу», а нам доставались оболтусы, и то всего на недельку, больше не выдерживали. Правда, морпехи почти прижились, но какие из них матросы? Над ними сколько не издевайся, ничего по приказу не делают, ну, никакого понятия о дисциплине! Сами по реям бегали и узлы вязали, типа уже не маленькие. Хорошо хоть корабль наш из всего отряда оказался самым послушным и мореходным, постарались франки – спасибо им и пиратский пламенный привет.

Но заявился к нам Стужа, как фон-барон на шлюпке, и принялся рассказывать, насколько мы ничего в морском деле не понимаем. Мы его одного и слушать бы не стали, но он с собой приволок ценного француза. Типа настолько ценного, что аж только из-за него Командор лично велел шлюпку спустить, ха! Да нам самим ради этакого сокровища вдруг пришлось закладывать маневр – на рангоут лезть паруса разворачивать – вообще умора! Так интересно стало, что за гусь – просто жуть, это его и спасло, сразу не утопили. Нет, правда же интересно – все французские потерпевшие прошли через наши аттракционы, включая спасательные тренировки, а этот где-то прятался! Да не где-то, а на «Бродяге» – значит, был сука в абордажной команде. Тех, кто на трофее попал, прогнали через SC первыми, и потом только кого позже с каторжника передали. Сразу не давали, чтоб не поубивали их в горячке. Так штрафники, яростные противники формального подхода к людям, пленных запомнили, и нам, естественно, подумалось, что всех.

И как же этот жабоед смог настолько заинтересовать Командора? Оказалось, что запросто – попросился на приём! Орал из трюма, чтоб позвали самого главного. Пацаны люк открыли посмотреть, что с ним делают, но ничего интересного не разглядели. Его даже никто не бил, хотя это вообще понятно – чертяка попался здоровенный. Подумали, что может быть что-то важное, раз человек в такой ситуации сам на себя внимание обращает. Ребята наши вовсе не звери, сбросили ему трап, проводили культурно, сразу предупредив, что много времени ему главный не уделит и придётся подождать, такой у нас занятой Командор. А он и взаправду был очень занят – штопал французские шкурки и косточки поломанные складывал, медик ведь. Вот Руда умаялся, вышел морем подышать, ребята у него испросили для французского амбала аудиенции. Командор нехотя дал ему минуту. Потратив секунд тридцать на выслушивание, ему велел заткнуться, пацанам позвать Стужу и Люта для перевода, и вернулся к уже покалеченным. Так Стужа с тем франком больше почти не расставался, даже по-французски начал понимать. Ну, когда его Лют послал к чертям морским, у него и без перевода своих дел было завались.

И на что купился наш российский околоточный? На простой вопрос – как вы это сделали? То есть француза в пиратском трюме больше всего интересовало, почему наша каторжная развалина, повернув круче к ветру, увеличила ход! Ни, что с ним будет, ни, как и насколько быстро это проделают... загадочная французская прогрессивная душа! Повезло ему с пиратами, точнее с нами, ещё точнее со Стужей – души у них оказались родственными. Только и франки не ценят своего счастья, порой его просто не узнают. Когда Стужа охотно поведал, как их развели, у него остался лишь один в жизни вопрос и одно только дело – узнать, кто это придумал и ... тихо плакать в отчаяньи. Типа за этакие шутки ему бы очень хотелось конечности мошенникам вручную повыдёргивать, так прям в душу насрать! Но мошенники мало того, что насрали в душу, ещё и размазали – оказались детьми! Стужа смутился, принялся утешать, что он с Лютом такие деточки, Лют переводил... вот они его сами одними зубами легко на фарш пустят, пусть сука французская только дёрнется! И никто лично его ввиду не имел, просто вообще жить хочется, а поимели их так по-дурацки вынужденно, времени на что-то серьёзное не было. Зато теперь у них есть, благодаря их случайной встрече, возможность всерьёз побороться с ветрами. Так что Жером (ну, тот самый) может с лёгкой душой идти баиньки, то есть спокойно прыгать обратно в трюм, а то им некогда уже.

Жером в трюм не захотел и продолжил выдвигать претензии. Мол, как же ничего личного, раз они после их встречи не собираются так больше ни с кем шутить? Нафиг им вообще, таким остроумным, бороться с ветрами? Ах, они беспокоятся за своих детей! Чтоб злые люди не обидели! А ветра Атлантики, папа их океан, ребёнка не обидят! И в бешеные шторма он, здоровенный моряк, будет сидеть в трюме, пока на реи мальчишки полезут?!!! Типа, насчёт фарша он не против, и где тут мясорубка?

Стуже уже надоело, но порыв моряка его задел за душу и он посчитал необходимым пояснить, что, во-первых, на реи полезут не только мальчишки, во-вторых, мальчишки уже кое-чему научились, в-третьих, у пацанов есть он, великий трюкач Стужа, а у него в репертуаре достаточно фокусов посерьёзней давешнего. Но Жером всё равно не успокоился и почему-то опять прыгать в трюм не захотел, пожелал на фокусы Стужи посмотреть, дескать, он знает в них толк – облазил всю Средиземку, ходил в Индию, а сколько раз прыгал через Атлантику уже и не помнит.

Стужа, как потом сам признавался, себе не льстил, чётко понимал, что если у него и получилось что-то по наитию, это ни о чём не говорит – он же всю жизнь только читал про корабли, да модельки клеил, судомоделизмом занимался. А Жером всю жизнь занимался судоприменением. Причём деды наши служили в королевском флоте, где начать думать – прямой путь к измене и бунту, что и случилось, в общем. А француз ходил только с барыгами, и для него перестать думать было прямой дорогой к рыбкам. И каждый раз ему ничего не полагалось, и никто не принимал за него решений, наоборот, ему платили за то, что он умел выпутываться из самых разных конкретных обстоятельств. Только платили мало, а без своей доли в судне и грузе нечего было и думать стать капитаном, не смотря на все его знания и опыт. Вот и погнался он за призраком удачи...

И как, ни странно, сумел догнать! Уж в нашей-то прогрессивной компании его таланты засверкали... гм, со временем. А тогда Стужа просто перевёл разговор в конкретную плоскость – что он думает о парусном вооружении «Бродяги»? Жером ответил, что при детях думать вот об этом ему морское воспитание не позволяет... Поговорили, посмеялись, так весело у них и пошли серьёзные дела. Такое создавалось впечатление, что они не решения ищут, а в ехидных издёвках друг над другом совершенствуются. Причём понятных только им, что их совершенно не беспокоило – ведь решения они таки находили и воплощали также, почти шутя – с русской лихостью, английской иронией и французским блеском, переходящих в наглый выпендрёж. Сначала они облазили все суда отряда с инспекцией, смотрели, что можно сделать сразу и наименьшими усилиями.

Последним в их списке, конечно, значился наш штрафной "Д"Артаньян", и не потому что наш и штрафной, а, наоборот, из-за его французского происхождения. Жером им командовал до первой нашей радостной встречи, и к моменту второй, тоже негрустной, штрафники несильно сумели его изуродовать. В смысле Жерома за его слова о нашем корабле. Сильно не успели, Стужа не дал, сослался на Командорский приказ насчёт привлечённых специалистов. Ну, парни решили что ладно, просто будут держаться подальше от наглого жабоеда. Ага, размечтались! Стужа с Жеромом уже наметили серьёзную модернизацию кораблей, насколько позволяли походные условия и материалы. А силы приказано было привлекать любые, экипажи в первую очередь. И начать новый список дел они, естественно, решили там где старый закончили, чтоб не гулять без толку. С корабля, который эта французская зараза до сих пор имела наглость называть своим! Так нам и заявил, – вы будите понять, как любить мой в корабль!!!

И чтоб я поверил, что моряк не знает английский?! Корабли для англичан – она! Его б и Командор лично тогда не спас, кабы не серьёзная морда Стужи, что для него вообще нетипично. Он же своё ментовское выражение лица из прошлой жизни как-то контрабандой протащил. Всегда трудно было понять, он всерьёз или издевается. А тут вдруг просто и ясно, без полунамёка на хохму спросил, сколько нашим мальчишкам нужно времени. Вот сколько бы нам хотелось своим пацанам времени хоть для чего? До приватьера или капера? До первого шторма? До последнего сухаря и глотка воды?

Гм. Мы даже не стали уточнять, что он имел ввиду, схватили сразу. Ага, обоих, и обнадёжили, что им нас пережить не светит по любому, ну, пока они на "Д"Артаньяне", то есть надолго, считай, что до смерти. А Стужа и не возражал особо, мол, при текущих реальных наших перспективах совершенно без разницы, где тонуть. Это он сказал явно сгоряча, не подумав, не могли же мы его Жерома игнорировать – никому никаких предпочтений! Вот Стужа лично его и спасал в составе штрафкоманды. Потому что нам-то, вообще, пофиг, что он о себе возомнил, в SC программа для всех одна, и находиться на корабле смертников можно лишь с целью эту программу пройти. Но он и его Дик парнями оказались крепкими, да и Жером быстро втянулся, даже как-то умудрился подружиться с британскими морпехами – хоть и обещали, но они его так и не убили.

Просто Жером сразу стал приносить нам ощутимую пользу, доказал, что бывших шкиперов не бывает. Поступали же к нам матросы на перевоспитание, так французы зачастили. То ли из-за предвзятого отношения английского комсостава, то ли юные и старые морды англичан не производили на франков впечатления, но попадали они в наше распоряжение с просто немыслимой для пиратов формулировкой «за пререкания с командиром»! У нас такого случиться не могло вообще, а с появлением Жерома ещё и по старой памяти – они его даже в пиратском трюме, оказывается, вспоминали и отнюдь не с теплотой. И у франков в его лице открылась уникальная возможность, формально находясь на исправлении в SC, служить обычным пиратским матросами. В общем, укомплектовали мы мушкетёра, наверное, лучшими моряками.

С ними мы относительно легко пережили первый свой шторм, ну, по сравнению с другими – на "Д"Артаньяне" ничего важного не поломалось. А «Бродяга» только чудом не утоп, но выжил почти по палубу залитый и без мачт. Хотя, по мнению моряков, франки с англичанами были единодушны, это и не шторм был вовсе, всего лишь лёгкая трёпка. Не знаю, Захару было страшно, он же каботажный юнга, да и мне казалось, что опять, блин, смерть пришла. Да жутко было, если без шуток, хорошо, что бояться не давали. Морпехов как подменили, они сами, без приказов и понуканий, по привычке, наверное, боролись за живучесть корабля. А потом и за «Бродягу», когда мы его нашли, разметало отряд. Пока каторжника выручали, нас нашёл «Забияка». Самым умным оказался дядя Яша, только его «Подарок» после шторма ошивался в условленном квадрате ожидания.

Уж не знаю, насколько моряки перед нами рисовались, но на пацанят трое суток шторма произвели сильное впечатление. Здорово убавило мальчишкам самомнения, океан запросто напомнил, что мы маленькие нули между бездной снизу и бесконечным небом над нами. А то некоторые начали уже всерьёз мало что пиратами, стали называть себя моряками! Как дети, ей Богу! Но мы же больше не будем... и вообще, что там Стужа с Жеромом говорили про какую-то модернизацию? Те спокойно так нам заявили, что для улучшения мореходности, управляемости и прибавления хода нужно всего лишь продырявить борта и отпилить мачты. Ну, рехнулись, конечно, никто ж в здравом уме такого б не сделал! Просто потому что прогресс движут маньяки и психопаты, а от них в море обычно стараются побыстрей избавиться. Только понятно, в нашем случае прогресс сдержать было просто некому. Вполне нормальные никогда б у нас не собрали достаточно голосов для прохождения в парламент. Как, впрочем, всегда и везде, а у нас и парламента не было, и мы по приказу Командора продырявили борта и спилили мачты.

Я с Плюшем, как ещё в М-ке грозились, спускались на верёвке по борту, закручивали малые винты, пристёгивались к их кольцам и, упираясь в борт босыми ногами, загоняли в борт сначала узкий, острый длинный винт, выкручивали, а потом рассверливали дыру под крепление «брюшного плавника». Стужа на пальцах объяснил, зачем акуле хвост, и как она, атакуя, переворачивается. А мачты спилили не совсем, а чтоб по-другому их закрепить, под определённым углом. Потому, оказывается, что прямые паруса на вертикальных мачтах кренят судно на нос, и оно идёт ныряющим ходом. А идеально симметричных судов не бывает, и волнение не всегда правильное, бывает, что вообще против ветра! А под углом к направлению ветра ходят под косыми парусами, так под ними вообще долго курс не удержишь, по любому пойдёшь по дуге. Но если задать судну крен, можно идти по очень пологой дуге, как в дрифте. И даже под прямыми парусами строго по ветру не ходят, паруса «затеняют» друг друга. Вот в комплексе паруса всех типов и размеров могут позволить выгоднейшим курсом с учётом волнения и ветра, идти почти куда надо.

Жуть, конечно, как нам это всем было интересно, но всех не особо-то и грузили, просто учили, что, да как называется, и за какой конец тянуть, чтоб вон то туда повернуть, блин. А в порядке факультативных (каких же ещё?) занятий всем особо на всю голову одарённым Стужа с Жеромом охотно объясняли механику этого дела. Введение в теорию корабля, ага. Удивительно, но факт – дарований набралось столько, что Стужа даже конкурс устроил. Нам и штрафным мальчишкам был интересен этот пиратский феномен сам по себе. Решения наших корабелов не были ни прорывными, ни какими-то гениальными. Нетрудно, в общем, додуматься, но ой как непросто решиться испытать что-то необычное, когда под собственной драгоценной задницей бездна океана. Но если стало уже пофиг, после того, как ощутишь эту бездну напрямую, без иллюзорной защиты корабля, когда поймешь, что на самом деле удерживает нас на поверхности – только собственный дух и воля Его, тогда и по воде бегать научишься.

И мы, потрясённые этим открытием совсем не заметили, как руководство подпихнуло нам первую "официальную" свинку, как всегда под видом благодеяния. Нам, оказывается, отныне и всегда стали обязательными зачёты на знание матчасти! Вернее – не хочешь денег, значит не надо. Командор по наущению мудрецов объявил о новом порядке расчета долей – теперь каждому матросу, даже если он за весь поход мухи не обидит, начисляется доля со всей походной добычи. При обязательной аттестации непосредственным начальством и после сдачи зачётов. Ну, понятно, зачем это понадобилось Командору – персонал мотивирует. Коню ж морскому ясно, что в любом порту сделают с матросиком, если он возьмёт у пирата деньги, даже просто за труд. И как матросу не взять заработанные монеты?! Но мы-то, настоящие, честные пираты тут причём?!

Глава 30

Просто притом, что мы вообще никакими пиратами не были. Даже пацаны как бы только условились так себя называть, чтоб не было слишком страшно. Настоящие пираты, жадные, кровавые подонки, сами специально рыщут в море в поиске случайных встреч, пошли им Атлантика по двухдечному фрегату. А из нас какие нафиг пираты? Даже несчастный тот городишко мы только подожгли, нам всего и нужно-то было чуть-чуть припасов на дорожку, компанию в пути, а остальное прихватили просто по ходу дела, чтоб плохо не лежало. И французов никто за бушприт не тянул! Мы же мечтали лишь найти нору поглубже, чтоб спрятать своих детёнышей, и мальчишки вообще не возражали.

Ребята жили, как зажмурившись, дети цепенеют при сильной опасности. Сознание будто берёт паузы, говоря миру, мол, это без меня, включает перемотку... но плёнка никак не кончалась. Чёрная полоса сменялась красной, зебра жизни скалилась весёлым тигром, и пацанам просто надоело трястись. Этот момент мы первыми заметили у себя в SC. Ребята наши приняли жизнь как нескончаемую череду кризисов, лучшая стратегия в решении которых быть готовым, угадывать их. Совсем пропали испуганные взгляды. Они не стали злыми, или усталыми – мы всё чаще ловили на себе внимательные, заинтересованные, оценивающие, изучающие взгляды. И что меня резануло – жалостливые!

Черныш рассказал им про Питера Пэна, свой вариант, конечно. Но суть была та же – не взрослеющий волшебный мальчик забирал проклятых взрослыми детей на сказочный остров. Уж не знаю, что именно он хотел сказать пацанам, как всегда по-русски, но он явно не учитывал Джима. Парень сдружился с казачатами... ну, со мной или Плюшевым он подружиться не мог, никаких любимчиков... э... кроме Захара и Грегори, а маленькие поганцы могли так испортить призрачную жизнь при малейшем намёке на «предательство»! Но Джима Заки немного выделял, жила в нас вина перед мальчишкой. Он просто позволял ему быть почти всегда рядом, в зоне прямой видимости. Так уж сложилось сразу, приходилось за ним присматривать, чтоб не удавился, и парни не угробили «барчука» за прошлое. Но и он оказался глазастым паршивцем с чисто английской нездоровой фантазией. В его версии всё происходило совсем не в сказке, вернее сказка происходила... то есть происходит с ними прям вот сейчас! А мы, значит... тьфу, блин, вожатые, ёпрст! Даже не вожатые, домовые! Дети эгоистичны, и Джим с казачатами этими страшилками во всю силу своих талантов защищали то, что считали своим. Реально ограничить к нам доступ они не могли – что-то прямо запретить смертнику не дано даже Командору, но благодаря их стараниям нужно стать настоящим смертником, чтобы искать нашего общества. Или просто не избегать, как не боялись нас Китти с Кэтти, Джонни Ножик, Ник Заноза и ребята их ватаг. Или бывших их ватаг, просто штрафнику ватага – SC.

Вот тут читатель скорей всего скажет, – ну, замечательно, очень мило, и что?

А то, что мы как сказочные персонажи взрослыми считаться уже не могли даже своими мальчишками, а дети просто не могут жить без взрослых. Даже в хрестоматийном примере про Му-му или "как меня учили плавать" кто-то должен дать пинка. Нужен кто-нибудь, чтоб держать за руку, предоставить свои плечи под обзорную площадку и шею для свешивания ножек. Нормальный ребёнок в каждом взрослом ищет защитника, даже если этот дядя совсем недавно хотел его убить. Дети незлопамятны. Главное, чтобы на дядю можно было свалить большинство своих проблем.

Особенно это дело проявилось после первого настоящего шторма. Именно настоящего, первая и ещё две ласковые трёпки не считаются. По-настоящему – это когда становится совершенно без разницы в байдарке ты или на корабле в триста тонн, когда летишь на судёнышке по волне-горе, как на доске серфинга, когда видишь, как молится опытный шкипер... В общем, когда действительно есть что вспомнить, тогда и можешь считать себя чуточку моряком – без шуток и аллегорий взявшим жизнь взаймы у самой Атлантики. И сами собой отпадают вопросы о походной моряцкой доле в общей добыче.

Все пацаны заметно подобрели к людям, такие переживания всё-таки сближают. По штрафникам, правда, это было не очень заметно, просто совсем перестали поступать наказанные матросы, атаманы ватаг зубами вцепились в «своих». Заполучить чью-то душу в своё распоряжение стало непросто самому Командору, так распустили мальчишек! Да нам уже было не очень важно, SC достались все абордажные команды, морская пехота по нынешним меркам. И французские уголовники, нанятые за проезд и кормёжку месье Режаном, ну, не всех убили или покалечили на «Бродяге».

После занятий c такими тренажёрами обычные матросики казались уже пресноватыми. Старое моё сознание давало одну оценку – изуверство. Но глядя на наши совместные тренировки, я снова вспоминал секцию своего детства – ведь парни тогда легко могли пресечь фамильярности, им же самим было интересно! Вот как этим, их выражение лиц, взгляды делались в чём-то неотличимыми от ребячьих. Они были «нашими», «с нами», хотя и держались несколько обособленно и свысока. Ну, правильно, кто мы такие? Всего лишь зарезали кого-то исподтишка, напоили отравой, контузили деревом по головам... но это всё было не по правилам и не считается. А по правде и справедливости нам давно полагается быть дохлыми! Но сколь верёвочке не виться... и мы ещё увидим небо в алмазах, – примерно так они говорили...

Пока мы не отыскали главное сокровище в трюме «Забияки». Хотя чудо это вовсе не пряталось, но по его виду трудно было угадать всю его ценность, да и молчало оно себе скромненько. И, как всегда, сыграли свою роль предвзятость и наговор. Но шила не утаишь, коли рожа крива. Морпехи своим обликом нас особенно порадовали, парни в этот рейс собирались конторой из абордажных команд рейдеров, типа в отпуск. Замечу отдельно – по рекомендации их прямого начальства. Ну, ежу ж морскому ясно, кого рекомендовали в первую очередь. Вообще-то, им отпуска официально оформили, и они к этому походу изначально относились как к отдыху за казённый счёт. Хотя в принципе так и оказалось, развлечениями мы их уже обеспечили, а денежное довольствие от казны получат с ближайшего казённого потерпевшего. Им в отпуске можно, всё равно ж никто не узнает – они принципиально от французских своих каторжных коллег почти ничем не отличались.

И сам собой всплыл вопрос, – о каких в дупло свидетелях нашей гибели гнал Кэп? Ведь отправной точкой его версии было моё сомнение, что кто-то в здравом уме рискнёт выйти на лодке в океане навстречу гипотетически ищущему нас фрегату? Но не нашли мы на наших кораблях военных в здравом уме – эти способны выполнить любой приказ. Пристали мы к Кэпу, а он ни в какую, – ничего не говорил и всё! Я уже слегка расстроился, но Захар, дотошный малый, напомнил мне, что он, действительно, ни про кого конкретно не говорил. Я тогда высказал предположение про пятерых в клетке, а Кэп всего лишь не стал меня опровергать. Но люди же так и сидят в клетке, может вовсе ни за что! Неудобно, и делать с ними что-то нужно.

Ладно, пошли по порядку, обратились за консультацией к Боу. Он, усмехнувшись, сказал, что только чувство собственного достоинства и боль в голове от табуретки не позволили ему ржать во весь голос во время моего разговора с Кэпом. Не то, что шлюпку, даже корабль в океане по координатам и времени не встретишь, не говоря уж кого-то искать. У приборов погрешности – плюс-минус Африка. Такие вещи доступны лишь эскадрам и караванам с множеством посыльных шхун. Но если есть привязка к географическому объекту, лучше всего бухте, где можно просто ждать визави... но тогда никакие смертники в лодке нафиг не нужны, дело-то простое. Короче, наврал мне Кэп, да мы сами себе навыдумывали. Хорошо, думаю, обсудим это с Кэпом и Доусоном подробнее.

Кэп сперва уточнил, собираемся ли мы сдержать данное ему слово? Я его заверил, что относиться к нему ещё хуже, что бы он ни рассказал, у нас просто не получится, и обещание данное ему, последней сволочи, останется в силе. Он сострил о своей прочной репутации и сказал, что после утопления каторжника свидетелями, уже приговорёнными за злодейства, должны были стать: он, Дасти, штурман и капрал Йеллоу. Причём штурману злодейство только лишь предстояло. Они весёлой компанией сначала собирались отправиться на сделку с индейцами, и штурман говорил, что может так поставить шлюп в прилив, что он после отлива уже больше никуда не уйдёт – никто и не думал брать в долю столько дармоедов и оставлять в живых прорву настоящих свидетелей! Доусон, сука такая, подтвердил, что он действительно для верности собирался посадить шлюп на риф возле его дикарского острова, там же неподалёку их должен будет искать фрегат под командой шурина сволочи-Кэпа. Вернее даже ждать. И не нужно его, штурмана, бить и обижать, ведь он может провести корабли и мимо рифов, если его отпустят вместе с Кэпом. Мы ж его обещали отправить в Англию с приветом, не так ли? Вот Доусону тоже хочется повидать родных, и это самый лучший способ! Ну, мы ему пообещали подумать и на всякий случай предупредили, что его подлянка могла сработать с одиноким шлюпом. А у нас четыре судна, и если хоть с одним что-нибудь случится, он будет так орать, что его приветик родня в Англии и оттуда услышит, плыть ему всё равно уже никуда не придётся. Доусон, понятно, загрустил, а мы серьёзно задумались.

Можно было идти к майору Кроутону, командиру морпехов, интересоваться его пассажирами, но оставался осадок – он же должен был нас расстреливать! У него же тоже чувства и ранимая душа, неудобно было ему напоминать – отношения только начали складываться. Помялись немного, посмущались, но делать было нечего, просто и прямо как бы между прочим спросили его, кем он себя ощущает, решившись на этакое? Тот сначала долго не мог нас понять, потом отказался нам верить. Типа вообще себе не представляет, чтобы он расстреливал какой угодно английский корабль хоть по чьему приказу. Ведь что такое шлюп? Изначально это – одномачтовое судно. Сейчас же просто любой гражданский корабль, призванный на военную службу, их так называют, потому что они изначально строились вне военных рангов. Вот казна купила у частника «Забияку» и набрали на него народ, откуда получилось. И он никого не смог бы в море расстрелять просто потому, что тупо этого не умеет! Даже канониры не смогут кого-то расстрелять, им вообще трудно что-то разглядеть через тесные порты, если орудия в них торчат. Пушкари на орудийной палубе выставляют возвышение, заданное капитаном, и огонь открывают по его команде – наводка в горизонтальной плоскости осуществляется поворотом корпуса, прости Господи! А капитан нам известен, и коли он до сих пор ещё жив... ну, мы попросили его не беспокоиться. Убедительно попросили и не стали ему рассказывать о планах Кэпа на их счёт, такая сволочь и впрямь большая редкость, надо беречь! И естественно отвлекли, спросив о бедных его пленниках.

Узнав об их горькой судьбе, нам стоило больших усилий не оскорбить майора молодецким ржачем. Выяснилось, что пятеро в клетке это злостные нарушители дисциплины и субординации, опасные настолько, что даже подчинённые майора не чувствовали себя в полной безопасности, если они, пусть в клетке и кандалах, были просто живы. По военноморской традиции не все подчинённые Кроутона прибыли на новое место службы самостоятельно и в полном сознании. И по правде его подчинённый в клетке только один, остальные четверо оказались провожающими. Но после попытки мятежа, это когда они попытались покинуть шлюп, и нанесения экипажу множества телесных повреждений были посажены под арест. А уже после повторной попытки их чисто из гуманизму, чтоб не убивать, посадили в клетку до прибытия на М-ку, где и собирались выпустить – португальцев не жалко. Нефигассе остановочку проехали! – переглянулись мы с Плюшем. Майору было неловко нам рассказывать, и вообще не хотелось напоминать о них, пусть, мол, живут пока. Но, раз уж мы сами о них заговорили, то он бы рекомендовал нам, как пиратам, то, что ему, британскому офицеру, сделать честь не позволяет. Ну, мы его поняли правильно, сразу отправились на «Забияку» и выпустили бедолаг из узилища. Заслужить такие почести в команде майора – это даже не знаю, кем надо быть!

Вот честно – так и не знаю! Вся пятёрка была сильно выше среднего роста, но главный виновник, сероглазый гигант с льняными волосами до плеч, выделялся даже среди них. Пока матросы ломали замок на клетке, да сбивали с узников браслеты, мы с ним немного разговорились. Назвался он Йоном Йохонсоном, английским солдатом морской пехоты, что было и так заметно по его лохмотьям, но говорил мало и односложно, видимо из-за акцента. Остальные четверо поначалу нас игнорировали, возможно, вообще не понимали, Йон сказал, что они его земляки, тоже моряки. На словах «тоже моряки» мы сделали стойку ушами, ещё не совсем веря своему счастью. Плюшевый, как по наитию, извинился за неудобства, и в виде маленькой компенсации за недоразумение предложил им доставку до ближайшей суши без всяких обязательств с их стороны. Типа, добро пожаловать на наш корабль, он как раз тут неподалёку – и указал за борт на "Д"Артаньяна". Мы, переглянувшись, сиганули в море, а эти пятеро следом! И вовсе не за тем чтобы нас спасать, а именно просто за нами, как будто так и надо!

Наше появление на штрафном корабле в такой компании вызвало понятное оживление. Лица морпехов погрустнели, даже слегка вытянулись, майор так вообще закаменел не только мужественной мордой. А его зам лейтёха Гилмор заметил, что преждевременно Командор забрал их хирурга на «Бродягу». Но встреча хоть и не отличалась теплотой, прошла без эксцессов. Пацанята таращились на чудесное явление, позабыв весь штрафной кураж с открытыми ртами. Джонни Ножик с зарождающимся уважением «протянул руки к хвосту», поинтересовался вслух, где это мы поймали этаких тюленей? И был твёрдо, но аккуратно поставлен на место, только сначала легко поднят одной рукой за шиворот и внимательно рассмотрен. Мальчишки явно приняли Йона за сказочного великана.

А великаны приняли пацанов за сказочных гномов! Всё было, как мы им обещали, их ни к чему не принуждали. Но они просто не могли спокойно смотреть на наши занятия и как бы сами по себе втянулись в общую жизнь. Оставаясь отдельными – вот что интересно! И как-то взрослым нашим стало глупо себя от нас отделять, ведь по сравнению с этими между нами почти не было разницы. Вернее разница появилась очень даже существенная. Гномы для великанов так и оставались просто приятелями, никто никому ничем не обязан и ничего не должен. Нам и в голову не могла прийти глупость – попытаться их подчинить, было вполне достаточно их дружбы. Но взрослые не просто признавали их командирами – они искали этого признания! Выражалось это в том, что Йон обычно никого из моряков совсем не замечал, но порой кого-то лишь однажды удостаивал личным обращением, и всё – в его команду приходил новый боец. И моряка уже нельзя было просто так «таскать за усы», только с позволения Йона и его самого, конечно. К нему потянулись даже французы!