Текст книги "Круиз на корабле дураков/"

Автор книги: Алексей Лавров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 18 страниц)

Глава 28

И кстати, об офицерах, с их опирачиванья можно считать начало Командорского военно-морского пиратского, конечно, колледжа. Меня всегда приводила в бешенство идея готовить вояк с детства. Даже не идея сама по себе, а тот непостижимый мне дурацкий апломб, с которым некоторые рассуждают о военной судьбе – «есть такая профессия!» Ну, понятно, что кому-то приходится этим заниматься, но обрекать на подобную участь детей могут или идиоты, или мерзавцы. Благо, что тех и других, вопреки слухам и домыслам, в нормальных вооружённых силах намного меньше, чем в среднем по населению.

Ведь ничему хорошему или полезному дураки и негодяи научить не способны, что доказывает печальная участь янычаров всех видов, побитых простыми парнями, которых думать и драться ещё на гражданке учили нормальные люди. Парней этих просто забрали в армию – тупо лишили, то есть избавили от выбора, для вменяемого человека совершенно неподъёмного – жизнь или долг. А недостающие нюансы уточнялись самой военной жизнью, вернее войной, уже по ходу дела.

А как же суворовцы, нахимовцы? А они, к счастью, вообще не причём! Суворовские и Нахимовские училища учредили, подчёркиваю – не перед, а после начала войны для помощи детям фронтовиков, сиротам. И несмотря на всю военщину там просто давали качественное образование. Преподавали точные науки, языки, литературу, даже бальные танцы, и армейские формы были в основном лишь организующим, даже игровым моментом. Кстати, в колонии Макаренко милитари тоже хватало, да достаточно вспомнить Пионерскую организацию в любой школе.

Нам с нашими пионерами в этом смысле особенно повезло, их на пиратскую участь обрекли другие подонки, но мы в отличие от них не стали потирать лапки в предвкушении злодейств, наоборот, всячески старались их избежать, или сделать менее злодейскими. Выглядело это, конечно, со стороны так себе, но и любой на нашем месте, фактически в выгребной яме мира, смотрелся бы не лучше. Да нам, уже дохлым, это было не очень важно. Вернее, не важно как к нам отнесутся всякие встречные-поперечные порядочные люди, мнение же пацанов нас очень интересовало.

Кажется им, что быть пиратом это круто, ну и пожалуйста – обозвали их пиратами. Но мы сделали всё, чтобы пиратами они не стали. И вы, наверное, будете смеяться – у нас многое получилось! Ведь что в первую очередь попытались сделать сталкеры под видом помощи штрафкоманде? Да просто переманить наших пацанов. Как Командор и обещал, принялись они лепить свои команды, и лучшего резерва, чем наши с Плюшем отморозки, они и придумать не смогли.

А мы и не мешали. Настолько были уверены в ребятах? И да, и нет. Кое в ком, как в Ване с Ником, конечно, не сомневались, а насчёт большинства точно знали, что они уйдут в другие команды. И были этому только рады, ведь пиратство – это всё-таки не для детей. «Должны смеяться дети и в мирном мире жить!» И вообще – на то и отбор, во-первых, да ещё и с такими преподавателями, во-вторых! Кто-то не увидит в этом никакого нашего благородства, одно сплошное интриганство. Но, как мы себе уяснили, не бывает полноценного образования без литературы, литературы без сюжетов, а сюжетов без интриг.

Правда, это мы осознали и сформулировали немножко потом, сразу же слопали помощь, не морщась, по привычке, ещё и добавку потребовали. Да мы с Плюшем сами чуть из смертников не ушли, только никак нам из своих пацанов было не выскочить, а они никем, кроме как главарями штрафников, себя не мыслили. В, общем, с литературой у руководства всё получилось, как всё всегда получалось, правда, совсем не как задумывалось. Попытки мудрецов разыграть классические сюжеты с пацанами-актёрами втёмную привели к ожидаемым в принципе результатам – сюжеты, даже простейшие как Му-му, дальше завязки оставаться классическими никак не желали.

Вот Своятушка, пиратский наш Чин Гачгук, так после первого боя и прижился в штрафкоманде. Он сам по себе – целая детская библиотека. В первую очередь и само собой про индейцев. Вообще, про них он ничего пацанам не рассказывал, в ту эпоху индейцев ещё не истребили почти поголовно, и жалеть их было пока не за что. Он просто вёл себя, как индеец. Ну, не настоящий, конечно, он их ни в какой жизни не видел, а как книжный Сат-ок. Правда, потом выяснилось уже на островах, что... Впрочем, дойдёт и до островов, а штрафникам он сперва показал, как метнуть нож, чтоб в переборку воткнулся. Мы пацанам и до него кое-что показывали, но других же дел полно, и куда нам до такого специалиста! Под его чутким руководством швыряли мальчишки в результате всё, хотя бы теоретически острое, куда оно вообще могло воткнуться. Стоя, лёжа, сидя, с разворотом за спину и вбок, в падении, в прыжке...

На качающейся палубе это итак было непросто, но он на деревянный каток положил дощечку, и для начала показал, что на ней можно достаточно долго устоять. Ребята, конечно, повсеместно обзавелись катками и дощечками – всем стало интересно, кто кого перестоит, естественно на деньги. На переборке кормовой настройки нарисовал мишень для дартса и за четыре склянки игры в дротики, балансируя на катке, обобрал половину штрафной команды, пока вторая половина была сильно занята пиратскими штрафными пятнашками. Её он обобрал за следующие четыре склянки. Ребятки наши не бедствовали – мы своим богатеньким буратинам выдавали на карман регулярно и достаточно, но строго по заслугам, мотивируя это временным военным и походным положением, да просто чтоб все монеты сразу не просрали охламоны. А не сразу и с пользой даже приветствовалось.

Оставшись временно без монет, мальчишки, по-взрослому сурово сопя носиками, искали утешения в прекрасном всё у того же душки Своятушки. Ведь важным оказалось не только что и как воткнуть, но и куда. Разностороннее наше дарование изобразило однажды на той же переборке его величество без порток раком, афедроном к зрителю, и, чтоб без разночтений, на жопе корону нарисовал. Новая мишень пользовалась бешеной популярностью, но недолго, и стоила в оконцовке Свояте десяти линьков от сэра Грегори и долгого соскабливания «этого безобразия». Своята сделал выводы, внёс поправки – новая версия того же изображения была воспроизведена им на куске парусины, аккуратно пришпилена к всё той же переборке и провисела, пока не превратилась в хлам. В ребятишках наших полыхнула страсть к изобразительному искусству.

Резко вздорожала парусина и любые дощечки. Своята на своих факультативах срывал аншлаги. Он не просто умел рисовать, ведь нет такой профессии спортсмен, он по специальности при жизни был художником, или оформителем, а может иллюстратором? Где-то официально учился и даже немного преподавал. Короче, рисовал всё, что видел, а повидал он немало. И главное – рисовал на чём угодно самыми невероятными способами! Вот в каком ещё кошмаре можно увидеть пиратов, вышивающих крестиком? Или выжигающих лупой на рукоятях ножей и нун-чак?

Ну и, конечно же, добрались до собственных пиратских шкурок. Нужно отдать Свояте должное – он всячески этому противился и без приказа Командора никогда бы в сём позорище не участвовал. Да и мы, признаться, относились к этому неоднозначно. Выгода татуировок была очевидной, если с умом и красиво – перед пацанами замаячили нужные образы в благоприятном контексте. Но самим просто не хотелось! Захар, конечно, душу вынул нытьём, так ему стало нужно как у моряков, я ему сдуру и пообещал наколку, если рисовать научится не хуже Свояты. Понятно, что с моим дурацким везением, мне попался одарённый поганец! Своятушка, когда похвалил его успехи, под тяжестью моего взгляда чуть палубу не проломил! Мы же на самом деле пацанам вообще никогда не врали! Ну, я братца поздравил с простым выбором – он делает Захару самую клёвую наколку, или я его убью. Своятушка легко согласился – убивай, говорит. Ладно, думаю, чем же его купить дороже жизни? Блин, да он ведь так на ту выскобленную переборку поглядывает, что...

Я братца успокоил, живи, мол. Только у Захара портак обязательно появится, но как он к Свояте отнесётся, если у кого-нибудь получится лучше? И Своята никогда ничего не нарисует на "Д"Артаньяне", я ему даже гальюн покрасить не разрешу. С какого перепугу я командую кораблём? А я и не командую, я им владею. То есть командую штрафкомандой, которая владеет кораблём по договору с Командором, скреплённым его Командорским приказом. Братец мне, конечно, поверил, ведь усомниться в словах смертника просто один из видов суицида.

Дядя Грегори тоже, правда, он сказал, что приказа Командора не слышал, так я лишь посочувствовал его проблемам – придётся старому тащиться на «Бродягу» слушать приказ. Если не утопнет, конечно, у нас уже стало дурным тоном спускать шлюпки для таких визитов, и никому никаких предпочтений. Но деды наши старые лишь по меркам этого века, когда за тридцать – уже серьёзный возраст. Нормально смотался, а фиг ли ему оставалось, если я его за базар прям с мостика в море выкинул? Не нарочно, конечно, а чего он тростью размахался? Я ж не на вахте был, чтоб такое терпеть, надоело уже – поймал его на приём, он и выпал за борт. А когда вернулся, увидел на переборке юта его величество без порток и раком, афедроном к зрителю, с короной на жопе.

Своятин пацан, Невиноватый Джон, самовыразился с моего позволения. Сложные у него чувства к его величеству. А сам Своята Захарке на плече выбил разряд молнии в туче – стилизованные буквы SC. Нетрудно догадаться, к чему это привело в подростковой банде – к небывалому расцвету творчества. Нами был вскрыт культурный пласт просто эпохального масштабу! Конечно же, просто так что-то намалевать на переборке не позволялось, требовался весомый повод, событие, достойное запечатления. И доверяли это дело не всякому пацану, Своятушка отбирал способных мальчишек сначала в помощники. И лишь после утверждения эскизов особой комиссией во главе с Командором или его замом по худвопросам Своятой творцы пытались в очередной раз что-то сделать с нашим плавучим балаганом. Да мы-то не переживали, даже гордились немного – был же знаменитый Летающий цирк Красного барона. Вот и у нас не хуже, только пиратский. И с татуировками избежали самодеятельности и дурного вкуса, хотя от нашего скромного облика всего-то через полгода у неподготовленного человека складывалось несколько предвзятое о нас мнение. Но, правда, что попало и кому угодно не кололи – только штрафникам, только за конкретное рубилово и только по приказу моему или Плюшевого. Просто поводов было более чем достаточно. А самовольно нанести татуировки посмели всего трое – Командор, Черныш и Лютый. Ещё Своятушку разрисовали, но гораздо позже и не по его воле.

Остальные, нормальные, попаданцы так и остались незапятнанными. Ну, не хуже многих сволочей, коих мне довелось повидать при жизни. Да зря я так о пацанах, действительно очень приличные люди. Взять хоть Сыча, при жизни целого доцента МГУ, правда, в бегах, то есть в исследовательской командировке. Мне почему-то кажется, что нас он тогда исследовал, сталкеров и вообще всяких прочих ролевиков. Вот и после смерти не унялся, прилез к нашим штрафникам со своим научным интересом. Казалось бы нахрен он нам сдался? Учился, правда, как и я, в спецшколе, только математической, но в армии не служил, стрелял лишь из пневматики, да и то паршиво, даже драться толком мы его не научили. И пацан его – то ещё сокровище! Пит Пройдоха, вообще цыганёнок, настоящий конокрад! Его не повесили только потому, что осудили не за конокрадство, а всего лишь за корыстное убийство, и юный прощелыга умел себя держать на людях, представители власти цыгана в нём не заподозрили. И правда, цыганского в нём было – только чёрные волосы и карие глаза, но волосы прямые, и лицо совсем не смуглое. Но был ли Пит действительно цыганом, или его только так воспитали и он свихнулся, пристойности его поведения хватало ненадолго, да и было пацану унизительно стесняться своего происхождения в каторжном трюме. В результате по попаданскому статусу использовать его не представлялось возможным – юные каторжные снобы беднягу б за полкоманды удавили. Потому он первое время из капкаюты и с мостика носу не казал, типа помогал с навигацией. Ну и занимался бы дальше, зачем же его Руда сразу после боя с французами послал «в распоряжение штрафной команды»? Официально – учиться у нас драться! Блин, у нас только и было с ним заботы – следить, чтоб его парни наши ненароком не изуродовали. Но и он прилагал усилия, пытался отвлечь пацанов от своей тёмной личности, зубы им заговаривал. Поначалу помогало мало, ребята абы кого просто не слушают. Но Пит, не теряя куража, гнул свою линию, зубоскалил и балагурил, и штрафники его слегка зауважали. Из большинства организмов они вытряхивали весёлость на раз, а из цыганёнка юмор выбивать умаялись совсем! Казалось мне это всего лишь забавным, пока я не заметил стойку Плюша. Вернее, его парня, Грегори, он как застывал иногда на мгновенье, у него так проявлялось крайнее удивление. Проследил я за его застывшим взглядом, вроде бы ничего особенного – парни взяли короткую паузу, балагурят. Так, блин, Пит молчит, а парни балагурят?! Прислушался к их трёпу и натурально пророс в палубу. Они ему уроки отвечают, преподу загробному! Он им в предыдущее собственное избиение задал задачку, вот они всё это время размышляли и теперь мыслями делятся! А он над ними издевается, давая какие-то наводящие на верный путь подсказки. Ага, парни, конечно, не выдержали и приступили к исполнению прямых своих обязанностей, но как-то скупо, без огонька. Видно же, что о другом чём-то думают – а мы только-только немного научили их вообще не думать. Решаю, что надо что-то делать, в смысле мне надо. Окликнул парней, объявил им новый регламент. Теперь они смогут размышлять сколько угодно, пока не решат, но отжимаясь от палубы. Или быстро – пока стоят на ногах в спарринге со мной лично. Видимо, задачка попалась сложная, ребята льстить себе не стали, решив, что придётся попыхтеть в упоре лёжа. Плюшевый как раз выпал из ступора, схватил Сыча за рукав и потащил. Я испугался сперва, что топить, а он его просто спёр! Повёл своего Ника развивать! Ладно, думаю, ладно. Посмотрим, насколько хватит его гопников. Ещё склянки не отбили, Ник Пита обратно привёл лично сам, даже своего дружка-соперника Ножика не смутился. Судя по его обалделому виду, бедняге уже всё было сильно параллельно. А Джонни и внимания не обратил, что-то шепча одними губами, сосредоточенно уставившись в палубу. Нет, ну что за прелесть наши отморозки! Так и тянет их к образованию.

Так и пошло, и трындец бы накрыл штрафкоманду, если б не спасли нас всей стаей. Потянулись ватаги к умнику в порядке очереди, и хоть штрафники пользовались льготами, они ими отнюдь не злоупотребляли, и получали математику уже без перегрузок вычислительных мощностей. То есть в большинстве своём, но нашлись в стае ребятишки с форсированными мозгами. Сыч добрый, грузит всех по запросам, при условии полного усвоения предыдущего материала. И помнит ведь как-то всех, единой программы-то у него нет, да и быть не может. Он как Доктор Айболит, сидит в штрафкоманде, сам осваивает нашу программу, пока любому не штрафному пацану не сможет навешать. И начал уже формировать свою команду помощников, чтоб только ими заниматься, а умники его вели приём всех желающих. Он как себя клонирует, или это так работает цыганский магнетизм Пита? Пацаны у него все на подбор смешливые и юморные. Только не до смеха им скоро будет. Штрафников-то из них всего трое, остальные в своих ватагах живут-поживают и штрафкоманду видят лишь в кошмарных снах. А иначе их из ватаг не выдернуть. Но это сейчас не очень важно, ведь мы пока в море по любому вместе, а потом Командор ребятам что-нибудь предложит. Ведь если захотят парни остаться в ватагах, даже он не посмеет им приказать. Вот такие у нас уже сложности с государственным устройством, блин. Ответственность, однако. При жизни гораздо проще было – послал всё через колено, и катись оно само!

Вот аграрии наши зажили по-простому, как и не попадали никуда. Сразу сами занялись животиной, мальчишки под их руководством многому учились, и главное, общаясь с добрыми тварями, пусть в постоянных трудах, но всё-таки отдыхали. Это давало им жизненно важную возможность хотя бы изредка почувствовать себя людьми. Уход за животными, да ещё и на судах, – дело очень непростое, хлопотное, и кресты первое время ни на что не отвлекались. Но изменения коснулись и их, кстати, в основном, благодаря их же усилиям. Сумели они привлечь пленных гражданских, организовали процесс, и образовавшиеся излишки своего времени отчего-то стали целиком тратить на штрафкоманду.

Они ни о чём нас не спрашивали, решения, как всегда в их простых жизнях, лежали на поверхности. Учить ребят драться нам и в головы не пришло, несмотря на то, что пацаны их не вызывали таких эмоций, как Клык и Зуб при жизни. Их живых в комуфле было здорово под элементы рельефа маскировать – не всякий мог догадаться, что вот это большое и грязно-серое на самом деле человек. Хотя я-то их хорошо знал, и в последнем нашем деле это им не особенно помогло, но и здесь не мешало, они совсем не были тупой горой мышц. Что легко продемонстрировали сначала пращой с гранатами. Хотя, с самого начала, демонстрировали просто гранаты. Ерунда, в общем-то, парусиновые мешочки с чёрным порохом и фитилём. Только даже к такой ерунде не вдруг привыкаешь. Ну, если без помощи наших крестов, конечно. Благодаря их дружескому участию, граната, летящая прямо в башню, стала восприниматься почти без эмоций. Игру они такую весёлую с гранатами придумали. Запалит кто-нибудь со скуки фитилёк и товарищу бросит с криком «одна!» Он ловит и, если ему монетки достаточно, фитиль кортиком обрежет, но это редко, чаще перебросит другому с криком «две!» Главное – чтоб в воздухе не рванула, тогда придётся платить заявленную сумму самому. Не хочешь – не лови, в смысле не коснись, но приятели же так кидают, что от касания не отмажешься. Так что проще поймать и обрезать фитиль, а если он совсем уже короткий, уповая на Всевышнего, перебросить дальше с воплем «четыре!»... Мой рекорд – тридцать два, у Захара пока шестнадцать. А без баловства, понтов и жонглирования, ребятки наши кого угодно до заикания удивят гранатами и пращами.

Главное – сноровка, координация, глазомер, они со Своятушкой в полном взаимодействии, даже соревнуются. Ага, кто из них моих парней быстрее без монет оставит. Нун-чаки наши для них показались слишком примитивными, и они предложили кистень. И правда, свинчатка на верёвочке любую голову проломит, длина шнура компенсирует малорослость бойцов, сам инструмент удобно размещается на поясе, можно использовать как кастет. Вундервафля одним словом, оставалось лишь освоить и как-то при этом не убиться. Осваивали опять же в игровой форме – кистенём деревяшки отбивали. Становится один к переборке, желающие бросают в банк монеты и чурки в ведущего, а он уворачивается или кистенём их отбивает, пока не сочтёт банк достаточным. Или черту не заступит, или не прилетит ему серьёзно куда-нибудь, тогда деньги забирает метатель. Потом следующий. Клык, зараза, когда своё искусство демонстрировал, столько загрёб – любой вокзальный нищий пойдёт в смущении на работу устраиваться. А ребятишки наши просто заболели новой игрушкой, даже пришлось ограничивать. А то пленных бы нам уже стоило поберечь, да и вообще нельзя из баловства людей калечить. Думать иногда нужно!

Клык с Зубом буквально убили миф о недалёких крестах* русскими шашками. Они, фанаты этой забавы, расчертили палубу, раскрасили деревяшки и устроили сеансы для всех условно факультативно отдыхающих. Правда, русскими шашки оставались недолго, очень скоро были внесены свои специфические пиратские поправки в регламент партий оттого, что играли, конечно, исключительно на деньги. Игроки делали ставки и напряжённо думали. После воплей вокруг больших шахмат в городском парке странно воспринималась гробовая ребячья тишина и застывшие, безучастные лица. Любой возглас, жест, гримаса могли быть расценены как подсказка со всеми печальными для подсказчика финансовыми последствиями. Он автоматически «проигрывал» обоим противникам – платил размер ставок из своего кармана, потому без серебра к шашкам не допускали. А что там делать даже с монетами? О, пирату везде найдётся, чем торговать и с кем поторговаться. В торгах за партию могли участвовать лишь те ребята, что стояли со стороны «своего» игрока. Занять сторону можно было один раз за одну партию. Шахматных часов, конечно, не было, потому обходились двухминутными склянками, ход обдумывался, пока песочек сыпется. Сделав ход, часы переворачивали – чем дольше думал, тем больше времени дал противнику на обдумывание. А если песок высыпался, партия продавалась. Ставка игрока не изменялась, но тот, кто предлагал больший откуп, мог доиграть партию. Свои монеты он досыпал в банк и забирал обе ставки, если выигрывал. На этом маленьком дополнении к правилам разыгрывались нешуточные драмы с захватывающими поворотами. Пацаны не спешили занять позицию, внимательно изучали присутствующих, оценивали ход партии.

Торопливость и горячность неизбежно наказывались, ведь никто не запрещал пари на исход и никто не гарантировал, что партия не «разыграна» на публику и противники не играют на «один карман». А что такого? Ну, обман, война вообще – путь обмана, жизнь пирата – путь войны. И никто не обманывает простофиль, кроме их же глаз и самомнения. Истинная мудрость постигается лишь в шкуре осла, то есть на собственной шкуре. Главное – вырабатывает критическое отношение к действительности. Верь кому и во что угодно, но всё подвергай сомнению, и денежки только вперёд. Весь мир – театр, и люди в нём всякие, сдав шубу в гардероб, подальше прячьте номерок.

Но и эта мудрость не стала главным чудом от наших сельских сокровищ. Правда всегда одна и всегда проста. Не с лукавой игрой, суетой и азартом, а с правдой пришли парни к мальчишкам. Они притащили на штрафной наш корабль всех наворованных в несчастном городке щенят. Бог есть любовь, проверено опытным путём и совсем без пафосу. Вот приходилось мне читать, как молодым солдатам давали щенят на воспитание, а потом приказывали их убить. Наши мальчишки тут же бы и пришили отдавшего такой приказ, да и авторов подобных произведений, наверное, тоже. Просто всякий нормальный подонок обязан быть сентиментальным. И чем он хладнокровнее и расчётливее, тем сильнее должен кого-то любить – закон компенсации. Подонки в чистом виде неуправляемы, вообще не являются по большому счёту людьми и подлежат по нашему скромному мнению немедленному уничтожению как больные животные.

Зачем делать из человека зверя, когда рядом более десяти тысяч лет живут и пытаются с нами дружить псы? По идее тоже оружие, но гораздо мощнее и опаснее какой угодно бездушной железки в руках. Человек с собакой не складываются и не делятся, они умножаются, многократно усиливая друг друга. В очень широком смысле, мальчики, общаясь с псами, как заряжались от них – для англичан собака значит многое, а в сочетании с морем просто чудеса творит. Хотя на казачат они действуют не хуже. Захар мой влюбился в пёсиков, во всех сразу. Без страха, затей и корысти. Но щенка не взял, не счёл удобным, ведь у него есть я. Он с ними только играет вместе со всеми. Например, в кусачки, мастиффов спускают на палубу, а игрокам нужно всего лишь наперегонки с юта перебраться на бак. Или индивидуально в побегайки с овчарками, они в отличие от мастиффов натаскивались на захват, а не на убийство.

Против взрослого человека, конечно, по команде хозяина-подростка. Пленных это обстоятельство заметно дисциплинирует, матросики птицами взлетают на рангоут и на авралах не копаются. Но и это быстро стало лишь общим фоном, пленные друг другу в общей работе часто хуже собак – за филонов отдуваться приходится всем. И главным в псах оказался именно фон, само их присутствие. Я отчётливо ощущаю Захаркино какое-то домашнее спокойствие, для него почему-то дом там, где живёт его собака. Все его собаки. Можно, конечно, спошлить, что иному и конура дом, а для бездомных наших пацанов псы сделали домом корабли. И Заки сам у себя ворует минуты сна, ловит последние лучи заходящего солнца – рисует на выскобленной дощечке мордочку Чипа, самого симпатичного мастиффа, на его взгляд.

*Крест – от крестьянин, сленговое, пренебрежительное, городское, конечно.