Текст книги "За кулисами в Турине (СИ)"

Автор книги: Алексей Зубков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 16 страниц)

7. Глава. 27 декабря. За кулисами мистерии

Один конь и одна пароконная карета, полдня постоя, по торбе овса. Половина дуката по сегодняшним ценам в Турине! Разорение какое-то. Фредерик уже устал сорить деньгами. С одной стороны, он тратил не на себя, а на благие цели. С другой стороны, дорожные расходы поедали золото со страшной силой. С третьей, он с ужасом думал, как будет жить дальше после того, как наконец-то отдаст королю его золото. Откуда будет брать столько денег, чтобы заливать ими все мелкие жизненные трудности.

Но что тут еще можно было поделать? Оставить девушек без мистерии? Предложить им идти пешком? Посадить Кармину и Маринеллу в мужские седла, а самим вести под уздцы? Посадить девушек боком на лошадей позади наездников? Но они же горожанки и непременно упадут. Или за два часа в пути натрут себе мозоли на мягких местах. Единственное, на чем сэкономили, это Симона посадили в карету, а его мула оставили в Тестоне. Жакуя тоже привезли в карете, но с седлом. Надо перегнать в Тестону вьючную лошадь из наследства Маккинли.

Фредерик сам не понял, как он за неделю оброс семьей, свитой и имуществом. Выехал из Генуи на рассвете девятнадцатого декабря один и налегке. Прошла неделя. Теперь у него на шее в незнакомом городе:

Жена Кармина.

Шурин Пьетро.

Алхимик Симон с невестой Маринеллой. У Симона мул.

Конюх Жакуй со своей лошадью.

Оруженосец Андреа с мулом.

Возчик с пароконной телегой, которого нанял в Генуе алхимик, чтобы везти заколдованное золото.

Возчик с пароконной каретой, которого нанял в Генуе Пьетро, чтобы доставить в Тортону Кармину и Маринеллу.

Резвый конь, купленный в Генуе.

Боевой конь из наследства Маккинли.

Вьючная лошадь из наследства Маккинли.

Итого с Фредериком девять человек и десять животных. И всех надо кормить. Симон и Пьетро переехали в аббатство, значит, Жакуя и Андреа можно поселить в Тестоне вместо них, все равно комната оплачена вперед.

Хорошо, что есть жена, которая умеет считать деньги. Как бы со всем этим справился холостяк, и подумать страшно.

Надо откуда-то эту мистерию смотреть. Все окна в домах напротив будут раскуплены за большие деньги. Трибуна, замок и епископский дворец только для придворных. На городских зрелищах мужики покрепче обычно заранее занимают места в первом ряду, которые потом продают. Симон сказал, что лучше спокойно сидеть в тихом месте за кулисами, чем стоять среди публики. Пусть действие видно не с той стороны, зато бесплатно.

Фредерик подумал, не слишком ли нагло будет вести с собой за кулисы кроме двух дам еще и двух слуг. Решил, что слишком. Разрешил Жакую и Андреа посмотреть мистерию из толпы, а сразу по окончании съезжать от Адорно, и чтобы спать ложились уже в Тестоне.

Можно бы было поехать в Тестону общим обозом всем вместе, но после мистерии надо еще забрать в аббатстве Пьетро с золотом. Посвящать в золотую кампанию двух человек, с которыми только вчера познакомились, плохая идея.

Одна из лестниц, ведущих на городскую стену, проходила около дворца епископа. На ступеньках отлично влезали две дамы и один кавалер. Не особенно и выделялись среди прочей публики, которую привели другие участники мистерии, и от участников с небольшими ролями, которые вступят в середине действия. На нижнем пролете дружной толпой сидели студенты и францисканцы. На сцене Тодт и Мятый перебирали задники, повернутые изображениями к стене.

– Раб божий Мятый, – отец Жерар отошел от группы своих и поздоровался.

Тодт, увлеченный холстами, просто кивнул. Он уже здоровался сегодня с Жераром.

– Отец Жерар, – поклонился Мятый.

– Ты готов?

– К чему? К кулачному бою готов.

– Молодец.

Жерар отступил на несколько шагов от Тодта, и Мятый продвинулся за ним.

– Как важное духовное лицо, я буду смотреть на вас из окна дворца епископа. Но духом я буду с вами в одном строю.

– Спасибо, отец Жерар.

– Молва донесла до меня, что наш алхимик скрывался в аббатстве от своих врагов. Веришь?

– Верю, – пожал плечами Мятый, – У всех бывают враги.

– Если они попытаются его убить, не мешай. Убивать колдунов – сложная и опасная работа. Я бы вовсе не рискнул это делать иначе как сжиганием у столба. Но если кому-то угодно попытаться, Бог ему в помощь.

– Только Бог? А я могу им помогать?

– Советом и негромко, не более. Справедливая казнь колдуна и чернокнижника без соответствующего приговора со стороны светского правосудия выглядит как убийство. А если что-то пойдет не так и подпортит впечатление господам с вон той трибуны, то это уже будет оскорбление величества. Да и мы с отцом Августином сильно огорчимся. Ты, наверное, не хочешь, чтобы тебя повесили?

– Наверное не хочу. Хотя мне иногда так грустно, что кажется, лучше бы уже повесили наконец.

– Но-но! Благословляю не впадать в грех уныния. Подумаешь о веревке – молись.

– А… – Мятый собрался спросить еще что-то, но Жерар его перебил.

– Потом. Все потом. Отец Августин обещал нам доски и гвозди после разборки декораций. Завтра встретимся и поговорим.

Кармина и Маринелла за неделю, проведенную в пути, успели подружиться. По пути из Генуи до Тортоны добрая Маринелла, хотя и обижалась, что ее похитили, но ухаживала за несчастной Карминой, которую недоброжелатели отравили загадочным ядом. Кармина немного владела собой на бытовом уровне, но не могла связать пары слов по существу. Зато весьма красочно бредила, рассказывая про поразительные миры и удивительных чудищ. Иногда у нее получались связные истории, которые Маринелла записала бы на память, если бы умела писать.

В Тортоне Кармину встретил и расколдовал молодой муж при помощи волшебного зелья и ночи любви. Сказочники говорят, что для того, чтобы вернуть к жизни заколдованную красавицу, достаточно поцелуя. В главном-то они правы. Поцелуи тоже были. Но все остальные подробности в сказках традиционно пропускаются. Детям такое рассказывать не положено, а взрослые сами догадаются.

Маринелла конечно за нее порадовалась. Утром. Мессир Фредерик почему-то не доверял Симону. Может быть, потому что тот был не алхимиком, а учеником алхимика. Может быть, потому что отравил Фабио Моралью и сказал, что случайно перепутал пробирки. Мессир Фредерик заставил Маринеллу первой попробовать волшебное зелье. После этого она провела чудесную ночь любви с Симоном. И скорее всего, понесла. Симон, будучи честным человеком, обещал жениться. Но мессир Фредерик запретил ему жениться до того, как Симон расколдует золото, спрятанное в свинцовых слитках.

Сегодня утром Симон доложил, что закончил с золотом, оно сложено в сундук в кузне аббатства, а сундук охраняет Пьетро, брат Кармины. После мистерии Фредерик собрался забрать свое золото, отсчитать Симону честно заработанные сто дукатов и отпустить их с Маринеллой на все четыре стороны. Симон готов был венчаться хоть завтра, а в какую сторону ехать из Турина, они еще не обсуждали.

Мистерия началась с рассказа о далекой холодной стране Московии. Аббат даже нашел где-то настоящего московита. Фредерик сказал, что московиты также называются русскими, а этого рыцаря зовут Юстиниан, и они даже знакомы.

Потом появились Адам и Ева. Кармина в шутку закрыла глаза мужу, чтобы он не смотрел на Еву. Маринелла закрыла глаза Кармине, чтобы та не смотрела на Адама. Симон ходил по стене со своими фейерверками и Маринелле глаза не закрыл.

Адам явно мерз в холодный декабрьский день. Хорошо, что на площади нет ветра, а то бы совсем простудился. Зато бесстыжая Ева как будто совсем не ощущала холод.

Очень удачно получилось, когда Адам съел яблоко и стал как бы более уверенным и менее замерзшим. Маринелла знала, что это ее Симон постарался.

Перед мистерией к Симону подошел повар в костюме Змия.

– У тебя есть какое-нибудь средство, чтобы человек разогрелся изнутри и не простыл?

– Есть панацея, – ответил Симон, – Но это лекарство, а не профилактика. Может, спиритус подойдет?

– Что это?

– Это как бы аквавита из аквавиты. Превосходит аквавиту настолько же, насколько аквавита превосходит вино.

– Дай попробовать.

Симон достал большую фляжку и налил пробник в оловянный стаканчик, который крепился к ней поверх крышки.

– Глотками пить нельзя. Закидываешь в себя как горькое лекарство.

Повар так и сделал.

– Аааа! – просипел он, – Оы…

– Воды? Нет, лучше хлебом закусить. Или вот сбитнем запей.

Повар отпил сбитня из кружки.

– До чего забористая штука! Но греет. Хорошо греет. У тебя будет по полкружки для Адама и Евы?

– Будет.

– И мне в третью налей.

Перед выходом Колетт унюхала, что в кружках не сбитень.

– Это что у тебя? – спросила она.

Трибуле тоже прислушался.

– Алхимическая микстура от холода, – гордо объяснил повар, – Мелкими глотками не пить. Закидываешь в себя сразу все и глотаешь. Потом яблоком закусите.

– Аквавитой пахнет, – сказал Трибуле.

– Ага, – согласилась Колетт.

Ковчег и Авраам Маринелле на особенно запомнились. Но дальше началась история про Моисея, где косвенно участвовал Симон.

«Дурацкие жабы» – подумал Симон. Сколько пороха надо положить в тряпично-ватную жабу, чтобы она красиво лопнула и не раскидала на актеров горящую вату? Надеюсь, не перестарался.

Симон выглянул из-за края сцены, поджег и бросил первую жабу. Фитиль не догорел до пороха. Плохо. Вторая взорвалась как надо. Третья слабо, но приемлемо. Четвертая – перебор. Горящие тряпки полетели в зрителей. Хорошо, что не на трибуну. Господа весело смеялись, глядя, как простолюдины визжат и тушат друг друга. Пятая жаба только слабо пшикнула.

Началось «Нашествие зверей». Какая-то свиная шкура наступила на пятую жабу. Фитиль у нее погас, но начала тлеть набивка. Огонь коснулся заряда, и жаба бахнула прямо под ногой актера. Господа снова засмеялись. Слава Богу, что парень не обгорел, а только крикнул «merde» высоким испуганным голосом, подскочил и шлепнулся на задницу. Симон не видел этого, потому что поджигал заряды на стене.

Теперь «Гром и молнии». Симон посмотрел в небо. Хорошо, что сегодня пасмурно. Дались им эти фейерверки. Ладно бы запускать в темноте или в сумерках. Но тогда как освещать мистерию? Сцену с актерами и многочисленные декорации. Ясным днем наоборот, мистерию видно, а от фейерверков никакого толку. Солнце не пересветишь.

Уф. Ярко и ничего, кажется, не подожгли. Нет, искры упали на отработавшие задники, прислоненные к стене. Монахи уронили задники и поливали их водой из бочек. Хорошо, что кто-то предусмотрительно распорядился поставить бочки с водой. Симона бы не послушали, если бы он запросил перетаскать полсотни ведер воды из замка.

Симон в тушении участия не принимал, потому что уже мчался вниз. Пару слов про саранчу и наступает время для «Тьмы египетской». Если днем Солнце не пересветишь, то можно его красиво затемнить. Симон скомпоновал заряды так, чтобы они выбрасывали струи и фонтаны дыма. Добавил красители. Показал епископу. Тот не запрыгал от радости и не захлопал в ладошки. Сказал «пойдет» и направился дальше по своим делам. Ладно-ладно. Кажется, господам понравилось. В том числе, не только сами дымы, а еще как забавно простолюдины в первых рядах кашляют и пятятся.

Не хотел никого обижать. Пробный заряд вчера на пустой площади развеялся довольно быстро. Но это один заряд и без толпы, которая мешает течению воздуха внизу.

Симон присел на ступеньку рядом с Маринеллой. Сейчас будут русские загадки, потом кулачные бои, потом рождественский вертеп, и над ним надо зажечь звезду. Фейерверк «рождественская звезда» у Магистра Иеремии нашелся готовый. В трех экземплярах. Магистр не любил срочные работы и всякие интересные штуки на продажу или в подарок собирал заранее под настроение, а не в последний день.

Вот загадки. Вот кулачный бой. А это еще что? Какие-то подростки подбежали к клеткам медведя и льва, открыли их и убежали.

Царь зверей выйти не соизволил. Но медведь не упустил возможности.

Фредерик вскочил.

– Ты куда? – спросила Кармина и схватила его за рукав, – На это чудовище с мечом?

– Ага.

– Ты знаешь, сколько стоит медведь?

– Плевать. Он может броситься на толпу.

– Замани его в клетку.

– Как?

– Вон ковчег, а в нем так и лежат овечки со связанными ногами. Поднимешь овцу?

– Конечно. Симон, помоги.

Фредерик и Симон подбежали к ковчегу. Фредерик подсадил Симона через борт. Симон аккуратно спустил овцу Фредерику на плечи. Овца жалобно блеяла, но кто бы ее слушал.

Пока кулачные бойцы во главе с Устином и Тодтом отражали натиск медведя, Фредерик оббежал клетку и затолкал овцу между прутьев. Потыкал в нее кинжалом, чтобы та покричала погромче. Медведь не отвлекся.

– Вот! – сказал Симон и закинул в клетку курицу.

Курица кудахтнула. Медведь и ее проигнорировал. Фредерик обошел клетку и метнул кинжал в толстую медвежью задницу.

Зверь обернулся. Фредерик уже спрятался, а Симон просунул руку в клетку и дернул овцу за ногу. Медведь рыкнул и пошел к своей клетке. Встал на задние лапы, засунул внутрь морду, понюхал воздух. Живая овца его заинтересовала. Ловко подтянулся, оттолкнулся задней лапой от колеса, залез внутрь и укусил овцу, почти отделив ее голову от тела.

Зрители ахнули. Ну и зубищи. Ну и когти. А если бы он бросился на толпу? Фредерик же не терял времени. Закрыл клетку и убежал. Следом за ним пошел Симон.

– Где Маринелла? – спросил Симон у Кармины.

– Ее похитили, – ответила Кармина.

Она сидела сильно испуганная и плакала.

– Монахи и студенты ушли в бой, – сквозь слезы сказала Кармина, – Вы ушли ловить медведя. Мы с Маринеллой ненадолго остались одни без мужчин, и на нас тут же напали.

– Кто?

– Двое. Одеты как горожане вокруг. Без оружия. Схватили Маринеллу и сказали «передай алхимику, чтобы пришел за ней в трактир „У Жабы“, что в Гадюшнике, сразу после мистерии».

– Она не кричала? Не звала на помощь? – удивился Симон.

– Рядом никого нет. Ни одного мужчины. Все вокруг только смотрят на медведя и орут кто во что горазд. Нас могли изнасиловать и убить, и никто бы не обратил внимания!

Кармина уткнулась мужу в плечо и зарыдала.

– Где этот трактир, они не сказали? – спросил Фредерик.

– Подумали, что Симон в состоянии спросить у местных, – ответила Кармина, – Или ты знаешь?

– Не знаю, – сказал Симон.

Тем временем, на площади народ успокоился. Бойцы в сутанах и бойцы в шкурах ушли за кулисы. Дамы и господа вернулись на трибуну. Монахи укатили клетки со зверями.

– У меня только звезда осталась, – сказал Симон, – Я быстро.

На сцене началось действо в рождественском вертепе, а Симон снова побежал на стену. Все три «рождественские звезды» он поджигать не собирался, но установил. Три звезды не нужны, но одна – обязательно. Если не сработает первая, то запустим вторую, а если и она испортилась, то третью.

Книжник зачитал:

– Когда же Иисус родился в Вифлееме Иудейском во дни царя Ирода…

Симон зажег фитиль.

– … пришли в Иерусалим волхвы с востока и говорят: где родившийся Царь Иудейский? ибо мы видели звезду Его на востоке и пришли поклониться Ему.

Сработало! С первой попытки над стеной взлетела в хмурое небо ярко-оранжевая звездочка.

Дальше реквизиторы поставят горку и качели, а нам пора бежать. Симон забрал обе запасные «звезды» и мешок с остальным реквизитом, где на дне лежали два запасных мешочка со смесью селитры и сахара. На всякий случай, если «тьма египетская» получилась неубедительно, можно бы было попытаться произвести впечатление этими фонтанами из дыма и огня.

– Вы не узнали, куда идти? – спросил Симон.

– Я не знаю, где тут это заведение, – сказала Кармина, размазывая слезы по лицу, – Но я знаю, кто может знать.

– Кто? – удивился Фредерик, – Ты с кем-то познакомилась в Турине?

– Тетя Шарлотта назвала мне адрес у ворот Палатин, где можно оставить записку или сообщение, если мы не сможем подойти к ней или к дяде Максимилиану. Там двое парней, к которым можно будет даже обратиться за помощью, если что.

– Идем.

8. Глава. 27 декабря. Чтоб нам за лоха не подсесть

Тук-тук!

Выглянул симпатичный молодой человек. У него за спиной еще один, очень похожий.

– Фредерик фон Нидерклаузиц. Моя супруга Кармина. Магистр алхимии Иеремия Вавилонский.

– Дино. Добро пожаловать.

– Джино. Очень приятно.

– Ее светлость Шарлотта де Круа оставила мне этот адрес для связи. Они с мужем переехали из Кастельвеккьо во дворец епископа.

– Да, она успела нам сообщить, что вы тоже в Турине, – ответил Джино.

– Турин большой. Где в нем дядя Максимилиан и тетя Шарлотта?

– Герр и фрау де Круа вчера вечером переехали во дворец епископа. Герр де Круа еще до мистерии пошел в гости к королеве-матери и не вернулся. Фрау де Круа сразу после мистерии уехала в Сакра-ди-Сан-Мигеле. Им что-то передать?

– Что мы живы-здоровы и не интересуем никого из крупных игроков. Только вот мой старый друг Си… Иеремия клянется и божится, что не трогал никого из туринских беззаконников, а у него украли невесту и требуют подойти за ней в трактир «У Жабы», что в Гадюшнике.

– Знаете, где это? – спросил Дино.

– Нет.

– Гадюшник это пара убогих кварталов за северо-западными воротами. Там правит Ночной Король, он же дон Убальдо. В смысле, он ночью везде тут правит, но в приличных местах только ночью, а в Гадюшнике всегда. У нас с ним договор, его люди нам немного помогают.

– Отлично. Тогда мы, если встретим этого вашего ночного короля, то не будем его убивать, а просто поговорим. Более точный адрес есть?

– Вы серьезно? – спросил Дино.

Джино достал карту Турина. С обеспечением у Службы Обеспечения всегда порядок.

В дверь постучали. Мальчишка.

– В городе пять пожаров. Горят дома, где остановились Фрегозо, Фиеско, Дориа, Гримальди, Спинола. Если вам это важно, генуэзские Адорно живут у туринских Адорно, поэтому гореть не будут.

– Молодец, – ответил Джино и дал парню монетку.

Мальчишка убежал.

– Что это было? – спросила Кармина сквозь слезы.

– Наш договор с Ночным Королем, – ответил Джино, – Мы платим, его люди сообщают нам все местные новости.

– Его люди украли невесту магистра Иеремии, – сказал Фредерик, – Думаю, это отдельное дело, совершенно не связанное с вашим с ним договором. Хочешь быть посредником?

– Нет.

– Тогда мы сходим сами, а вы, если что, скажете, что я просто заглянул к вам по другому вопросу.

– Пойдете прямо сейчас? – спросил Дино, – Там же притон, доверху набитый всякими ворами и убийцами.

– Точно? – спросил Фредерик.

– Хорошее место Гадюшником не назовут. И жаба там явно не ради французской кулинарии поминается. Наверняка туда сложно войти и еще сложнее выйти.

– Город слишком маленький, чтобы в нем был закрытый воровской квартал со своей стеной и стражей, как «Маленький Аяччо» в Генуе или «Двор Чудес» в Париже, – сказала Кармина, глядя на карту, – Место, которое вы показали, это дом на одной из главных улиц недалеко от городских ворот, хотя и вне городской стены. Думаю, заведение исправно платит все налоги и сборы. И защищает его больше репутация, чем охрана. Но двое-трое серьезных парней там скорее есть, чем нет.

– Все городские воры, а с ними и просто бедняки наверняка побежали на пожары, – сказал Симон, – Кто пограбить пожарище, кто просто посмотреть.

– Кто пограбить тех, кто просто смотрит, – добавила Кармина, – Лишних в таверне точно не будет. Если мы успеем туда раньше, чем прибегут с добычей грабители погорельцев.

– Спасибо, добрые люди, мы пойдем, – сказал Фредерик.

– У вас меч какой-нибудь есть? – спросил Симон, – Или там нож побольше.

Отправляясь работать на площадь, Симон не стал опоясываться мечом. Легенда магистра алхимии не требовала ходить везде при оружии.

– Меч так-то денег стоит, – сказал Джино.

– Сколько? – спросил Фредерик.

– Пять? – неуверенно ответил Джино.

С одной стороны, у них тут база Службы Обеспечения, и завезен небольшой запас вооружения на всякий случай. С другой стороны, герр и фрау де Круа – свои, а насчет этого оруженосца распоряжений от Фуггера не было.

Фредерик полез в кошелек и выложил пять золотых дукатов.

– Можно серебром.

– Давай меч, и мы побежали.

Джино вынес из задней комнаты недорогой меч миланского производства. Без всякой декоративной отделки, чуть тронутый ржавчиной, умеренно заточенный. Но новый и без зазубрин. К мечу прилагались самые скромные ножны.

– Благодарю, – сказал Фредерик и передал меч Симону.

– Тогда мы пойдем. Они нас сами пригласили, и к вам никаких претензий быть не должно. Идемте, магистр, – Фредерик повернулся к Симону.

– У Вас есть план? – спросил Симон, вставая.

– Если нам откроют дверь, то и плана никакого не нужно. Если не откроют, то подсадишь меня в окно или подержишь лестницу. Потом стой у двери и добивай всех убегающих.

– Я иду с вами, – сказала Кармина.

– Нет, – ответил Фредерик, – Там опасно.

– Мне страшно без тебя. Я боюсь.

Дино и Джино переглянулись.

– Мы порядочные, – сказал Дино, защищая свою с братом репутацию.

– Но чужим женам в дуэньи не нанимались, – сказал Джино, защищая свое с братом личное пространство.

– Тебе прямо так страшно? – спросил Фредерик у жены.

– Страшно. Руки дрожат и зубы стучат. Как ты можешь быть таким бесчувственным! У тебя же дублет от моих слез промок до самого тела!

– Осталась бы лучше в безопасном месте.

– Ни одно место, где нет тебя, не безопасно. – Кармина повернулась к хозяевам, – У вас есть что-нибудь от слез в глазах, от дрожи в руках и стука в зубах?

– Только вино, – ответил Джино.

– Простое столовое?

– Да. Но хорошее не кислятина.

– Аквавиты нет, – добавил Дино.

– Симон, а у тебя?

– От всех трех симптомов поможет спиритус, – пожал плечами Симон, – Но корень бед он не устранит.

– Наливай.

– Лучше его разбавить.

– Дайте вина, – приказала Кармина.

Дино взял чистую кружку и налил до половины.

– Лей, – Кармина повернулась к Симону.

Симон достал фляжку и набулькал на глазок еще на четверть кружки к вину. Кармина выпила до дна большими глотками, взяла со стола кусок хлеба и нервно проглотила половину, почти не жуя.

– Останешься? – спросил Фредерик, – Теперь не страшно?

– Нет. Пойду с вами. Какая вам там разница, одну девушку охранять или двух?

– Но как мы будем штурмовать логово разбойников втроем с тобой?

– Еще лучше, чем без меня. Я по фене ботаю.

– Что?

– Я говорю на их языке лучше, чем вы.

– Вам помочь? – спросил Дино.

– Мы не с вами, – не дожидаясь ответа, сказал Джино, – У нас своя работа.

– Справимся. Это просто разбойники, – ответил Фредерик.

– Совершенно сумасшедший парень, – сказал Дино, когда Фредерик, Симон и Кармина ушли.

– Ага, – кивнул Джино, – Ему нашей Рыжей в напарницы не хватает. Брюнетка хороша, но она не боец.

– Этот магистр алхимии не хуже Рыжей будет. Наверняка у него в мешке какие-нибудь алхимические штучки.

– Ага. Магистр алхимии с мечом. Магистр боевой алхимии?

И оба рассмеялись.

Дино и Джино жили у северо-западных ворот Палатин, а нужный адрес находился за северо-восточными. Через город или в обход стены? Конечно, через город. Маршрут понятнее и безопаснее. Должен бы быть.

Городская стена с северо-западной стороны служила границей между богатством и бедностью. Прямые улицы, вплотную застроенные добротными каменными домами с треугольными, а не плоскими крышами. Похоже, снег и дождь в Турине волнуют народ больше, чем в Генуе.

Кармине, которая поначалу висела на руке у Фредерика, выпрямилась и запела:

– Коль тряхануть решил костями,

Рассчитывая на крупняк,

Тебе метать их с фраерами

На лежбище нельзя никак.

Раз ты чесняк, а не вахлак,

Зырь, чтоб вокруг все было спок.

И не засек тебя цветняк,

Или канать тебе в мешок [1]

В половине квартала от северо-западных ворот горел красивый трехэтажный дом. Пожар начался недавно и, похоже, сверху. Горели стропила. Яркие языки пламени пробивались над черепицей. Из чердачных окошек валил дым и огонь.

У дома стояла повозка с бочкой. Мокрый человек наливал ведра и передавал их по цепочке в дом. Похоже, дом горел еще не весь, и пожарные могли заливать огонь изнутри. Еще два человека с ведрами выбежали из переулка. Похоже, там был колодец.

Из окон верхнего этажа на улицу беспорядочно полетели вещи. Стулья, какая-то одежда. На них сразу набросились как специально ждавшие этого зеваки. Они не принимали участия в тушении пожара и наблюдали, прижавшись к стенам на противоположной стороне улицы.

В другое время нельзя бы было просто зайти в чужой дом и повыкидывать в окна все, что попалось под руку, но сейчас все жильцы боролись с огнем, все двери стояли открытые, и грабители воспользовались моментом.

Кармина вроде и не испугалась. А может и испугалась. Спиритус – забористая штука. Отлично помогает от холода, от страха и Бог знает от чего еще. Но не без побочных эффектов. Фредерик еще ни разу не видел жену настолько пьяной и не знал, что делать. Рецепты предков, поднятые из памяти, гласили, что сейчас самое время или для супружеского долга, или кликнуть служанку и отправить жену в покои, чтобы не позорилась.

Домушники, мазурики в чести!

Любители ломилом потрясти!

Ручонки, пацанва, укороти

И посиди тихонько взаперти!

Обабиться, как Толстый, – не ахти!

А коль буяна за мокруху хвать,

В казенной доме брачная кровать,

По рылу плюха и под зад солома,

И будете в холодной целовать

Наседку, фараона, костолома.

Фредерик совершенно не знал североитальянскую блатную феню и думал, что Кармина поет на каком-то местном диалекте. Демонстрировать знание всякой фени – крайне предосудительно, но на диалектах приличные женщины говорить могут. Поэтому он замечаний не делал. Поет и поет. Другие дамы по пьяни хуже чудят.

Блатная бражка, люд фартовый,

Кого на лажу не купить,

Умейте фраера любого

За жабры иль хомут схватить.

Шмель, полный бабок, закосить

И с ним во что бы то ни стало,

Устроив шухер, понт разбить,

Чтоб не скривить в петле хлебало.

Вот и ворота. Все каникулы все городские ворота стоят открытыми, потому что в Турине сейчас слишком много уважаемых гостей, которые и ночью не перестанут веселиться. Вот и тот дом, что на карте. Третий от ворот, над дверью вывеска. Солнце клонится к закату. Надо быстро-быстро вытащить Маринеллу, пробежать город насквозь до кареты и гнать, что есть духу в аббатство, пока совсем не стемнело.

– Здравствуй, красотка! Хорошо поешь, – поприветствовал Кармину мужик, справлявший малую нужду на угол здания.

– Здравствуй, уд срамной, делами велик, размером мал! – провозгласила Кармина.

– Балована ты, дура! – обиделся мужик и посмотрел вниз, – Просто холодно сегодня.

– У нас в Генуе когда капитан на носу стряхивает, удом об шпирон ударяет, и галера в волну ныряет.

– Да иди ты! – мужик стыдливо отвернулся.

Фредерик, Симон и Кармина зашли внутрь. Небольшой зал, у стен столы побольше, посередине поменьше. У одной стены камин, там догорает одинокое полено. Потолок каменными сводами. Лестница на второй этаж. Всего два человека за столиками. Конечно. Кто будет сидеть за столом, когда рядом можно поживиться на пожаре. Тем проще для разборок.

– Здорово, братва, – громко сказала Кармина, – Чтоб вам за лоха не подсесть!

Двое повернулись к ней. Из кухни вышел пучеглазый мужик в фартуке.

– Ты повар? – спросила Кармина, – Хрен ты собачий, а не повар. Где вся братва, в натуре? Где полная посадка, где вино морем, где бабло рекой? Где марухи на коленях, где фраера под ногами? Вот у нас в Генуе когда капитан заходит в кабак, кричит «шлюхи, встать», взлетают все бабы, даже кто и не шлюха, а честная давалка.

– Ты такая борзая, потому что бухая? – спросил повар, – Слышь, братан, скажи бабе своей, пусть базар фильтрует.

– Нет, я бухая, потому что борзая, – Кармина хлопнула его по плечу, – Маринелла здесь?

– Кто?

– Подружка моя, которую только что стибрили на площади.

– Кто из вас алхимик? – спросил один из гостей.

– Вы не из Генуи? – спросил второй одновременно с ним.

– Я, – ответил Симон.

– Да, – ответила Кармина.

– Ага, похож, – сказал первый спросивший, – Братва, мочи его!

На лестницу сверху выскочили два разбойника с большими ножами.

Двое разбойников, которым дон Убальдо поручил убить алхимика, честно пришли на площадь. Посмотрели на алхимика. Он у всех на виду и постоянно бегает. То к сцене, то на стену. Когда не бегает, то сидит рядом с… серьезным молодым человеком и двумя девушками. Одна из них к нему явно неравнодушна.

Догнать его и потыкать ножиком можно, но это выйдет настолько у всех на виду, что безнаказанно уйти никак не получится.

Поэтому они подумали-подумали и решили, что заберут девчонку. А когда алхимик за ней придет, тогда его и порешат. Если же он каким-то чудом заявится с группой поддержки, с братвой, с крышей, с демонами, то значит, он человек серьезный, и лучше отдать девчонку и сбежать. Разбойник, который готов умереть ради того, чтобы исполнить поставленную доном задачу, – большая редкость. Убивать-то они готовы, а вот умирать – не очень.

Фредерик и Симон выхватили мечи.

– Вот дерьмо! – отреагировал первый.

Второй тоже попятился.

Они рассчитывали, что «У Жабы» будет как обычно с десяток-другой блатных, но на стадии планирования не учли, что большинство этих рыл побежит поживиться на пожарах, а ближайший пожар вот прямо с крыльца видно.

Фредерик спокойно пошел на них, выставив меч перед собой, и разбойники попятились обратно на лестницу.

– Дай, подержу, – сказала Кармина.

Симон отдал ей свой мешок, тоже достал меч и пошел за Фредериком.

– Тяжелый, – сказала Кармина, – Что там у тебя?

– Остатки с фейерверка, – бросил через плечо Симон.

– Где девка? – пьяным голосом взвыла Кармина и ткнула пальцем в разбойников, – Выкупили, что не на лоха наехали?

– Вы кто такие? – спросил пучеглазый.

– Душегуб и плутовка, – Кармина плюхнула мешок на пол и усилила слова жестами.

– Под кем ходите, кого знаете?

– Ладри из Генуи. Знаем Лиса Маттео и Томазо Беккино. Хотели представиться вечерком, да вы сами пригласили.

– Алхимик с вами? – спросил один из разбойников на лестнице.

– А чо б не с нами. Вот этот седой хрен. Клеевое погоняло. С хрена вы стрелку забили? С хрена наехали по беспределу? На понт взять хотели? А с хрена сливаетесь? Девку нашу давайте, потом побазарим.

Фредерик уже заставил разбойников подняться до верха лестницы. Разбойники тихо перекинулись парой фраз.

– Девка ни нам, ни дону не нужна.

– Угу.

– С парочкой рамсов нет.

– Угу.

– Отпустим их, и этого алхимика замочим вдогонку.

– Угу.

В самом деле. Главное, что заставили алхимика прийти в Гадюшник, где его убивать не в пример сподручнее, чем среди бела дня на главной площади. Отдать девку, отпустить их всех, и, как будут уходить, кто-нибудь подбежит и ткнет его заточкой в спину. Или топором в затылок.

– Наверху ваша девка, – ответил старший, – Живопыр свой убери, щас приведу.

Фредерик остановился и опустил меч, но в ножны не убрал. Старший разбойник остался напротив него в таком же положении, а младший разбойник убежал, скрипнул дверью и очень быстро вернулся с Маринеллой.