Текст книги "За кулисами в Турине (СИ)"

Автор книги: Алексей Зубков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 16 страниц)

За кулисами в Турине (Плохая война – 7)

Часть 3
Третье сословие делает грязную работу

Когда в Марселе лично Антон Фуггер, племянник Якоба Богатого, предложил Марте вернуться в Геную, она могла бы отказаться. Более здравомыслящая женщина на ее месте могла бы отказаться, но эта гипотетическая «более здравомыслящая женщина» никак бы не оказалась на месте Марты.

«Денег у меня на три поколения хватит, но не хочу ссориться с Фуггером. Мне нужен покровитель, чтобы нормально начать новую жизнь на новом месте». Вот так подумала Марта. Почти правда.

Во-первых, с Мартой случился приступ жадности. Миссия состояла в том, чтобы отобрать не то у короля Франции, не то у королевы-матери примерно триста тысяч дукатов в монетах и слитках и сделать с этими средствами что угодно, хоть в море утопить, хоть себе оставить.

Во-вторых, у Марты была серьезная адреналиновая зависимость. Слова такого в XVI веке еще не придумали, но стоит ли растекаться мыслью по древу вместо того, чтобы дать короткое и понятное Уважаемому Читателю объяснение.

Во взрослую жизнь Марта вступила женой офицера ландскнехтов. Покойный первый муж Маркус занимал должности от артиллериста до профоса, менял нанимателей по всей центральной Европе и всегда возил с собой жену. Погиб в бою, что было несколько предсказуемо.

Не все офицеры возили жен в обозе. Многие жены профосов и бюксенмейстеров жили в городах, и мужья приезжали к ним в перерывах между кампаниями. Марта же получала двойное жалование как инструктор по стрельбе и участвовала в сражениях наравне со стрелками-мужчинами. После смерти Маркуса она нанялась на должность профоса и неплохо справлялась с наведением дисциплины среди свободолюбивых швейцарцев.

Не менее покойный второй муж Франц не походил на Маркуса ни внешностью, ни характером. Он тоже жил с меча, а служил то начальником охраны замка, то начальником охраны улицы богачей. После свадьбы Франц и Марта обосновались в Ферроне. Беднягу Франца околдовала и соблазнила одна нехорошая женщина благородного происхождения, замешанная в интригах большой политики. Марта застала их в постели, убила Франца и ранила его любовницу. После этого Марте пришлось бежать, и она стала подозреваемой по политическим делам, к которым не имела ни малейшего отношения.

Когда живешь походной жизнью, очень рискованно таскать за собой все, что нажито непосильным трудом. Маркус хранил ценное имущество в Банке Святого Георгия в Генуе. Став вдовой в первый раз, Марта снова вышла замуж и не бедствовала, поэтому постоянно откладывала поездку в Геную за остальным наследством. Став вдовой повторно, она сбежала из Ферроны, и решила, что самое время заехать в Геную и забрать то, что полагается ей по праву. Банк Святого Георгия не выдал Марте ни гроша, потому что не был уверен, что наследодатель действительно мертв.

Получение наследства превратилось в опасное для жизни приключение, в котором Марта поубивала с дюжину человек, обманула Банк, разгромила государственное учреждение, изгнала демона и вообще, что называется, «произвела впечатление». Участие в боевых действиях прошло для нее без уныния и истерик, как привычное занятие. Марта даже вступила в романтические отношения, которые прекратила в Марселе сразу же, как посчитала, что приключение закончилось.

Потому что, в-третьих, Марте нужен был муж или постоянный любовник. «У каждой порядочной женщины должен быть муж», считала Марта. Но с учетом особенностей ее характера, устойчивые отношения сложились бы только с суровым и жестким мужчиной, живущим с меча. И для начала отношений понадобились бы не сваты, а военные действия.

Получить наследство в Генуе Марте помог знакомый еще по Ферроне аферист Тони Бонакорси. В свое время Тони поднялся от уличного зубодера в лейтенанты городской стражи. Оттуда его выгнали после того, как Джанфранко Фальконе ушел в монахи, а город унаследовала Аурелла Фальконе. Тони некоторое время посидел без дела, а потом пустился в приключения и поехал искать Марту, конкурируя с прочими охотниками за головами за награду в двести флоринов. Тони нашел Марту в Генуе первым и предложил ей откупиться тремя сотнями. Марта в ответ наняла его за четыре сотни, чтобы Тони помог ей получить наследство Маркуса. Марта и Тони решили, что в таком случае проще показать, что наследодатель на самом деле жив и притворяется мертвым. Тони достаточно правдоподобно сыграл Маркуса.

Марта получила наследство, рассчиталась с Бонакорси и завершила отношения банальной фразой «давай останемся друзьями». Потому что одно дело короткий страстный роман с ролевыми играми, масками и переодеваниями, и совсем другое дело продолжительные романтические отношения, плавно переходящие в замужество. Отношения, не переходящие в замужество, Марту не устраивали. И ее не устраивал настоящий Тони, который на самом деле добрый доктор и обаятельный хитрец, а никакой не человек меча, наводящий страх на других мужчин.

Расставшись с Тони, Марта приняла предложение Антона Фуггера и вернулась в Геную. Там она вступила сначала в деловые, потом в романтические отношения с фехтмейстером Антонио Кокки. Они отбили от золотого обоза две телеги из четырех и дошли плечом к плечу до самого Милана. Груз с одной из телег уехал в Геную в сопровождении Петера Грубера, резидента Фуггеров, и Симона, ученика алхимика Иеремии Вавилонского. Груз со второй телеги доставили в Милан и благополучно поделили на троих: Марту, Кокки и Тони. В Милане Марта узнала, что Петер Грубер погиб, но золото, которое он увез в Геную, осталось необнаруженным.

Несмотря на вроде бы успешную реализацию планов, Антон Фуггер остался недоволен. Четверть золота попала к французам и спасла королевскую армию от массового дезертирства. Не до конца войны, конечно, но до следующего обоза с деньгами из Парижа.

Фуггер предложил еще одну миссию, и Марта снова согласилась. Вся ее жизнь состояла из военных задач в компании любимого мужчины. Кокки тоже согласился. Но отношения между ним и Мартой пришлось перевести из романтических обратно в деловые.

1. Глава. 21 декабря. Постановка задач

Вводная выглядела как: «На фоне всякой куртуазии и разврата состоятся переговоры, которые сильно повлияют на судьбу окружающего мира… Вы едете со мной и делаете что я скажу Выполняете те задачи, которые действительно способны не провалить. Все портите, всех ссорите, наводите панику и наносите побочный ущерб от обедни до горизонта».

Легендой прикрытия для Марты стала, как ни странно, ее настоящая легенда. Марта Крафт, вдова Маркуса Крафта, кампфрау. Свои рыжие волосы она постаралась отмыть от черной краски, хотя и спрятала под платок. Все знают, что не бывает брюнеток с зелеными глазами, а рано или поздно найдется мужчина, который посмотрит не только на изгибы фигуры.

В Турине соберется много французских рыцарей, в том числе, ветеранов Мариньяно. Кто-нибудь да вспомнит и Маркуса, и его жену, и небывалую историю как артиллерийская батарея отбила атаку швейцарской баталии.

Марта по легенде направлялась из Милана в Марсель и могла предъявить подлинные банковские документы Фуггеров в Милане и Монте деи Паски в Марселе. Маршрут через Турин и Шамбери вполне разумен, как и желание задержаться в Турине на каникулах.

Кокки сопровождал ее как попутчик и телохранитель. Прятаться под чужим именем он не посчитал нужным. В Турине будет много генуэзцев, которые его узнают. Также его знали под настоящим именем и в магистрате Турине, и в городском суде, и в городской страже. Фехтмейстер из Генуи, много путешествует, часто бывает в Милане и в Турине. Почему бы фехтмейстеру не взять под защиту богатую попутчицу?

Для полноты картины у Марты могла бы быть служанка или даже карета с кучером. Но лишних агентов-простолюдинов не нашлось, а нанимать сторонних служанку и кучера значило бы нанять тех, кто будет в случае чего свидетельствовать против Марты и Кокки. В конце концов, жены ландскнехтов достаточно самостоятельные женщины, чтобы не нуждаться в прислуге.

Не без удивления Марта узнала, что другая пара агентов Фуггера в Турине это знакомые ей Максимилиан и Шарлотта де Круа. Шарлотту Марта последний раз видела в Ферроне больше двух лет назад. Максимилиана – в Марселе.

По поводу того, как в Милане оказались де Круа, любезно пояснил сам Антон Фуггер. Золото из Генуи вез не какой-то неизвестный рыцарь-разбойник, а не кто иной, как Максимилиан де Круа при содействии того самого экипажа и тех самых попутчиков, которые прибыли в Марсель с ним и с Мартой.

Марта не узнала Максимилиана в битве при Парпанезе, потому что попрощалась с ним в Ферроне и не видела его ни в доспехах, сделанных позже в Милане, ни верхом на Паризьене, которого Максимилиан затрофеил только в Ферроне.

В той же битве Кокки из арбалета прострелил Максимилиану левую ладонь и ранил его в голову, потому что принял того за Галеаццо Сансеверино, сеньора Вогеры и Тортоны. Сансеверино он тоже уважал, но уважение – не повод, чтобы отказаться от выстрела.

Рыцари и сами при любом удобном случае принимаются яростно убивать друг друга, забыв обо всех хороших манерах, авторитетах и связях, которые так важны в мирное время. А вспоминают обо всем этом только когда появляется возможность взять пленных. Или не взять. С точки зрения простолюдинов же, рыцарей в мире существенно больше, чем нужно, они отлично взаимозаменяемы, и одним меньше – не беда. Особенно, если он стоит между тобой и кучей золота.

Фуггер сопоставил рассказы обеих сторон и решил, что Максимилиану де Круа не стоит знать, кто противостоял ему в Парпанезе кроме засады из Пьяченцы, а вот Марте и Кокки как раз необходимо знать, что они тогда подстрелили того, кому должны на этот раз содействовать. Чтобы случайно ему не проболтаться, не поссориться и не провалить миссию.

Довольно предсказуемо, что мужчины женятся на девицах из хороших семей своего круга общения. Кокки, пока он не отошел от дел ради школы фехтования, занимался исполнением приговоров «неофициального правосудия». Круг общения человека, который «отошел от дел, и дела возблагодарили Господа», включает в себя контингент «ноги по колено в золоте» и контингент «руки по локоть в крови», не исключая пересечения этих множеств.

После того, как несколько лет назад враги убили жену и детей Кокки в Генуе, он втайне от всего мира женился в другом, не ближнем, городе, и взял невесту из такой семьи, которая способна защитить своих потомков как мечом, так и репутацией.

Тестем Кокки стал Ночной Король Турина дон Убальдо Тестоменто. Убальдо не правил, но покровительствовал разбойникам на обоих ветвях Виа Францигена от западных перевалов до Алессандрии, Павии и Тортоны, где он уже не имел власти, но имел известность и уважение. Нижестоящие называли его «дон Убальдо», несмотря на то, что такое обращение в Италии полагается монахам, а в Испании дворянам.

Тем не менее, Кокки не торопился насовсем покидать Геную и вел там жизнь скромного преподавателя фехтования. Не то ради показной независимости от тестя, не то ради поддержания легенды холостяка для недобитых недоброжелателей.

Его жена Филомена искренне любила мужа и страшно его ревновала. Она нипочем бы не согласилась делить мужа с другой женщиной, а никто из подручных Ночного Короля не отказал бы ей в маленькой просьбе. Поэтому любовница Кокки в Турине прожила бы максимум до первого обоснованного подозрения. Если бы он сошел с ума настолько, что заявился в Турин с любовницей.

Разумеется, в Генуе за моральным обликом Кокки никто не следил. Со стороны дона Убальдо бы крайне глупо послать вертеться около Кокки человека, который бы мог рассказать, что у того есть новая семья.

Поскольку Филомена очевидно бы ревновала мужа, который взялся сопровождать одинокую даму, Марте бы очень пригодился в Турине любовник, свидания с которым предотвратили бы всплески ревности, мешающие работе. Не такой человек фехтмейстер Антонио Кокки, чтобы подкатывать к даме, у которой и так есть любовник в шаговой доступности.

Довольно удачно получилось, что вышеупомянутый Тони Бонакорси к этому времени тоже был завербован Фуггером и тоже отправлен в Турин. Тони сопровождал Максимилиана де Круа как специалист по послеоперационному уходу.

Вопрос о возможном привлечении дона Убальдо Кокки задал Фуггеру еще в Милане. Фуггер заинтересовался Турином довольно давно. Агенты доложили больше месяца назад, что переговоры действительно состоятся, и пройдут они в Турине. После чего агенты поехали в Турин, сняли там дома и комнаты для «команды срывателей переговоров», а заодно собрали сведения на тему, кто есть кто в Турине. Не забыли и дона Убальдо.

Не бывает так, чтобы человек со стороны, тем более, иностранец и не дворянин, тем более, не входящий в местную элиту, зашел к матерому разбойнику и договорился о сотрудничестве. Пусть и просто за деньги, пусть и за большие, пусть и авансом.

Есть люди, которые могут договариваться по ту сторону закона. Это либо те, кто сами стоят по ту сторону, либо те, которые охраняют границу. И в обоих случаях, те, чья месть перекроет выгоду от обмана или предательства. Остальных же преступники предадут и обманут независимо от суммы сделки.

Впрочем, влияние уличной преступности и даже организованной преступности на отношения между королями и герцогами околонулевое. Вероятность всплеска насильственных преступлений в городе, насыщенном важными гостями, тоже невелика. В порядке подготовки к визитам особо важных гостей городское руководство заранее более или менее вежливо просит организованную преступность вести себя поскромнее, а неорганизованную попросту зачищает, насколько получится. Поэтому Фуггер не рассчитывал на участие Ночного Короля в силовых акциях ни на своей стороне, ни на стороне противника.

Кокки, как зять дона и, независимо от этого, носитель довольно суровой репутации, очевидно годился в посредники. Фуггер попросил установить наблюдение за основными участниками переговоров и сообщать все новости Дино и Джино. Этих парней взяли в Службу Обеспечения не только за красивые глаза, а еще за добросовестность и мозги. С аналитической обработкой первичных данных агентуры они должны справиться. И передать записку секретарю герра Антона в условном месте.

Сам Фуггер не планировал пересекаться с непосредственными исполнителями. Ни с четой де Круа, ни с Мартой и Кокки, ни, тем более, с доном Убальдо. И не собирался вести свои переговоры ни с кем из значимых политических фигур. Вся связь через Дино и Джино.

Первое обсуждение по существу дела состоялось уже после выезда из Милана. В гостинице на первой остановке на ночлег.

– Они не очень хотят ссориться. Они хотят договариваться. Поэтому нападение на французскую таможню мы подадим как провокацию в отношении Генуи, – сказал Фуггер.

– Чью? – спросила Марта.

– Просперо Колонны. Я правильно помню, гончая короля Пьер де Вьенн считает, что твой покойный супруг Франц был шпионом-курьером и обеспечивал переговоры генуэзцев с Просперо Колонной об убийстве Папы из семьи Медичи и сдаче Генуи новому Папе из семьи Колонна? Генуэзцы считают, что ты по заданию Медичи сорвала переговоры между Просперо Колонной и неизвестной высокопоставленной фигурой из Генуи.

– Да, но как притянуть Просперо Колонну к нападению на таможню? Тем более, если в нападении обвиняют меня, как шпионку Медичи?

– Генуэзцы использовали нападение на таможню как оправдание перед Его Величеством за пропавшее золото. Покойный Тарди передал де Вьенну поддельные документы, по которым следует, что покойные де Тромпер и де Лаваль, находясь на службе Его Величества, получили в Банке королевское золото и серебро и утратили его в неизвестном направлении.

– В неизвестном направлении или в направлении Медичи?

– Генуэзцы подозревают Медичи аргументированно, но без единого юридически значимого доказательства. При желании, мы можем усугубить противоречия между Генуей и Флоренцией. Они конкурируют по очень многим вопросам. Флоренция если и вступит в гипотетическую Конфедерацию, то вступит последней. Только если там уже будут все остальные. Мы же хотим, чтобы Конфедерация вообще не собралась, поэтому нам нужно поссорить основных организаторов друг с другом, а с Медичи они непременно поссорятся и без нашего участия. Достаточно того, что на конклаве, который только что начался, кардинал Медичи противостоит кардиналу Колонне.

– Я должна буду доказать, что я агент Колонны, а не агент Медичи? Но как? Я же действительно убила Франца и Виолетту.

– Просперо Колонна достаточно умен, чтобы нанимать успешных специалистов на разовые акции. Ты кампфрау и вдова Маркуса из Кельна, хотя они и так это знают. Маркус никак не был связан с Медичи, зато был хорошо знаком с Фрундсбергом, который взял Милан вместе с Колонной. Ты прибыла в Геную за наследством Маркуса. Кроме денег в наследство входили два сундука с бумагами. Среди прочего мы обнаружили там инженерно-артиллеристские выкладки по обороне Милана. Я лично доставил их из Марселя в Милан и передал Фрундсбергу. Планы местности, описание хороших и плохих позиций, естественных рубежей и все такое. Фрундсберг по этим бумагам уже выбрал, где даст сражение, если французы пойдут на Милан. Мы настолько не скрывали наследство Маркуса, что и французские шпионы, и генуэзские должны бы были узнать о нем по другим каналам дополнительно к тем, по которым сообщили мы.

– И генуэзцы сразу выбросят обвинения, что я работаю на Медичи?

– У нас здесь уже есть верные люди, которые напоказ работают на Медичи. Не стоит их дублировать. Ты наемница, независимый подрядчик. Как и твой Маркус был в свое время. За французов при Мариньяно. Частный подряд в Ферроне. Частный конфликт внутри империи. Какая-то работа в замке Круа. Гвардия Улицы Богачей в Ферроне. Разве не очевидно, что ты не работаешь постоянно на кого-то одного из игроков высокой политики? Допустим, после Ферроны ты выполняла работу для Медичи, если генуэзцы хотят в это верить. А потом заказ от Колонны и Фрундсберга, что ровно настолько же неверно и настолько же правдоподобно.

– Зачем Колонне нападать на таможню в Генуе?

– Ты меня слушаешь? Генуэзцы достоверно знают, что ты получила в Банке наследство Маркуса. В том числе, два сундука с бумагами. Их у тебя конфисковал де Вьенн и отправил как раз на таможню. После чего таможню атаковал отряд с явно узнаваемой Рыжей Фурией, а бумаги Маркуса всплыли в Милане.

– Как в эту версию вписывается Антонио Кокки, фехтмейстер из Генуи? – спросила Марта.

– Прекрасно вписывается, – только сейчас вступил в разговор упомянутый Кокки, – Все, кто тебя искал в Генуе, давно узнали, что это я защитил тебя от Лиса Маттео. Если бы вы не оставили у меня раненого французского рыцаря, то меня бы тогда еще привлекли к соучастию в нападении на французскую таможню. Фабио Моралья заходил в гости, хотел узнать подробности. Как увидел рыцаря, так прямо просиял. Обещал доложить, мол, Кокки настроен профранцузски и в нападении на таможню не участвовал. То есть, защитить даму как простой браво за деньги – да, но отвечать за предшествующие преступления этой дамы – нет. На мой взгляд, Генуя не сильно огорчилась из-за нападения на французскую таможню. Смерть французским оккупантам и все такое.

– То есть, если меня узнают, то мне ничего не грозит? Или грозит? За меня в Генуе давали сто дукатов, если не больше. Меня весь город искал.

– Грозит, конечно. Но не со стороны Просперо Колонны. Он, кстати, в Турине, – сказал Фуггер, – Договорился с де Фуа насчет перемирия на время каникул.

– Рыжая Фурия появится в Турине и встретится с Колонной так, чтобы генуэзцы точно видели. И сделает еще что-то заметное, что пойдет против Генуи, но в интересах Колонны. Генуэзцы побегут высказывать свое возмущение, а старик Просперо ответит искренним недоумением, – сказал Кокки.

– Что, если Колонна тоже пошлет к нам своих людей с претензиями? – спросила Марта.

– Он не местный, люди его не местные. Свита у него невелика, и ему совсем не с руки нарушать порядок в гостях во время перемирия. Если не отобьемся, то убежим, – ответил Фуггер.

2. Глава. 23 декабря. Дон Убальдо

Двадцатого декабря утром Марта Циммерман и Антонио Кокки выехали из Милана в Турин. Поскольку обеспечением поездки занималась Служба Обеспечения банковского дома Фуггеров, то четырехдневный путь проделали за три дня, и к вечеру двадцать третьего были уже в Турине.

Гости города, которые продолжали приезжать по сей день, уже страдали от недостатка мест для ночлега. В небольшом Турине сдавался уже каждый угол, и с каждым днем цены росли. Многие гости, приехавшие заранее и снявшие комнаты, сдавали в субаренду углы в этих комнатах.

Служба Обеспечения озаботилась подготовкой, как только прошел слух, что в Турине состоятся переговоры. Для Фуггеров цены на жилье не имели особого значения, и резидент, работавший под легендой торговца миланским и нюрнбергским оружием, снял для агентов несколько комнат и домов по всему городу и сдавал их в субаренду в полтора раза дороже с условием, что временные жильцы освободят помещения, когда приедут настоящие арендаторы.

На постоялом дворе, известном как «Немецкое подворье» к северу от городской стены Марта заселилась в заранее оплаченный номер. Маленький, но приличный. Ни с кем не делить комнату это роскошь.

Кокки сразу сказал, что ночи будет проводить со своей семьей, а Марте достаточно просто запереть дверь на засов. Убедился, что Марте здесь ничего не угрожает, и поспешил к любимой жене.

Как он и предполагал, Филомена страшно возмутилась, что он взялся охранять даму. И настояла самой «заглянуть в лживые глазища этой старой немецкой шлюхи перед тем, как отец ее живую закопает». Кокки посмотрел на тестя. Дон Убальдо пожал плечами и предложил встретиться.

К себе, в известное всему городу разбойничье гнездо посреди предместья с говорящим названием «Гадюшник», Ночной король приличную даму не пригласил. Встреча состоялась в гостях у некоей тети Сильвии.

– Тетя Сильвия хорошо готовит, – объяснил Марте Кокки, – Есть, конечно, в городе повара, которые вообще ого-го, но они все кормят господ. К тем, которые для нормальных людей остались, не протолкнуться. И провизия сейчас в дело пошла вся, какую привозят. А тетя Сильвия кормит братву тем, что братва сама же сперла у богачей.

– Очень приятно, фрау Циммерман, – поздоровался Убальдо Тестаменто, Ночной король Турина.

– Очень приятно, дон Убальдо, – ответила Марта.

– Моего зятя Антонио Вы знаете. Его жена Филомена…

Филомена, хотя и мать двоих детей, выглядела не старше двадцати лет. Яркая брюнетка, очень красивая, но злая, что искры из глаз сыплются.

– Их дети Лоренцо и Франческа.

Мальчику лет шесть, девочке поменьше. Хорошенькие, в мать. Может и отец в детстве был таким же, но глядя на него, представить сложно.

– Мой сын Гвидо. Не сказать, что мастер меча, но достойный подмастерье.

Ага, меча он мастер. Разбойник с большой дороги. Лет двадцать пять и с серьезным боевым прошлым. На шее шрам как будто от петли, нос сломан, зубов не хватает. Но в главном здоров. Пялится на сиськи прямо внаглую.

Для начала тетя Сильвия подала равиоли.

– Аньолотти дель плин, – гордо сказала она, – Не с объедками! С капустой и сыром кастельманьо. Макайте в соус.

На столе появился соусник с еще кипящим содержимым.

– Что это? – спросила Марта, глядя в булькающий горшочек.

– Банья кауда, – ответил дон Убальдо, – Соус из коровьего масла с чесноком, зеленью и анчоусами. Постный.

По католическим правилам скоромное только непосредственно мясо, а насчет молочных продуктов и даже яиц ограничений нет.

За неспешным ужином Марта рассказала про жизнь в полевом лагере, про новости Милана, про покойного мужа. В мирном Турине Маркус не отметился, но истории о расправах с ворами и грабителями в далеких краях дон Убальдо и Гвидо принимали близко к сердцу. Чуть ли зубами не скрипели.

Убальдо упомянул, что детей у него больше, но всю семью он соберет только на Рождество. Вы уж извините, фрау, праздник чисто семейный, Вас не пригласим. Один сын погиб, один пропал без вести, один в бегах от правосудия. Зато три дочери замужем. Нет, это не от одной жены. От трех.

Гвидо ненавязчиво клеился к Марте. В это время Филомена сидела, прижавшись к мужу и держа его за запястье.

– Не желаете ли трюфель? – предложил Гвидо и потянулся за тарелкой с тонко нарезанными светлыми ломтиками.

– Прямо настоящий трюфель? – удивилась Марта.

– Самый настоящий белый трюфель, – гордо сказала Филомена, – Дети у свиньи отобрали. Она их чуть не покусала, но детки у нас ловкие, убежали.

Трюфель хорош. Похож на нормальные грибы со шляпками, но отдает орехом и чуть-чуть чесноком, только без чесночной резкости.

– Признайтесь, Вы хотели соблазнить Антонио? – как бы между делом поинтересовалась Филомена.

– Я приличная женщина и не пристаю к мужчинам, – нагло соврала Марта, – Если бы Антонио за мной ухаживал, я бы, наверное, согласилась. Но в его вкусе, как я вижу, совсем другие красавицы.

– В его вкусе одна красавица! – поправила Филомена.

– Как Вы думаете, наш Гвидо привлекательный мужчина? – спросил дон Убальдо.

– Гвидо будет кому-то хорошим мужем, но не мне, – ответила Марта, – Я предпочитаю кавалеров с более высоким положением в обществе. С титулом. Дневным титулом, я имею в виду. Или хотя бы с должностью.

– А внешне? Сойдет любой урод с титулом или должностью?

– Пусть не смазливый, но хотя бы без видимых недостатков. Целовать женщину удобнее неразбитыми губами, а ласкать – несломанными пальцами.

– Уж извините, – сказала Филомена и погладила мужа по тыльной стороне кисти, – Редкий настоящий мужчина доживает до Вашего возраста без десятка-другого шрамов, и все такие мужчины уже женаты на красавицах помоложе.

– Согласна, – сказала Марта, – Не уверена, что прилично об этом говорить, но я надеюсь, что один мой молодой ухажер приедет сюда на каникулы.

– И у него чистое небитое личико? – нахмурился Гвидо, – Он человек меча с титулом или толстозадый бюргер с должностью?

– В недавнем прошлом он лейтенант городской стражи, – с улыбкой ответила Марта, – Его выгнали за то, что он недостаточно жестко решал вопросы с вашими коллегами.

– Недостаточно жестко это как? – спросил дон Убальдо.

– В их пользу.

Все рассмеялись. Марта сначала противопоставила Бонакорси разбойникам, и тут же уподобила им. Вроде как и не свой, а вроде как и свой.

Гвидо посмотрел на Филомену, а она покачала головой. По-видимому, плану с соблазнением дали отбой и решили проверить, есть ли на самом деле у Марты любовник.

– Я бы посмотрел на этого славного парня, – сказал дон Убальдо, – Вдруг в Турине нужен будет лейтенант стражи. Который решает вопросы в нашу пользу.

Наступило время следующей перемены блюд, и тетя Сильвия принесла широкую сковородку.

– Не знаю, насколько благочестива наша гостья, но отец Жерар говорит, что пост это про мясо, а не про всякую ерунду, которая сопутствует мясу, – сказала она.

– Рецепт Мартино, – добавил Гвидо, – Куриные потрошка, всякие гребешки, телячьи мозги, печень и почки. Все свежайшее, утреннего забоя. Мясо пойдет на столы к господам завтра после первой рождественской звезды. По некоторым рецептам подготовка блюд начинается за сутки до подачи на стол.

– Это, наверное, не мое дело. А может быть, и мое, – сказал дон Убальдо, – Не вами ли интересуется братва из Тортоны?

Марта и Кокки встревоженно переглянулись.

– Значит, мое. К младшему Боруху пришли мужчина, очень похожий на тебя, Антонио, и женщина, очень похожая на тебя, Марта.

– Я думала, она наняла тебя в Милане! – недовольно сказала Филомена.

– Я сопровождаю фрау Циммерман от самой Генуи, – ответил Кокки, – Отдельный договор от Генуи до Милана и отдельный договор от Милана до Турина.

– Мне ты сказал, что только от Милана!

– Потом, дочка, – дон Убальдо поднял руку, и Филомена осеклась, не успев бросить очередное обвинение в неверности.

– Борух дал понять своим, что речь идет о большом количестве золота, которое неизвестные грабители взяли в Генуе, убив при этом две еврейские семьи, – продолжил дон Убальдо, – Он взял много, если так можно выразиться, еврейских браво, и ушел вниз по течению на трех лодках. С тех пор их никто не видел. Живыми. Но лодочники принесли слух, что на переправе в Парпанезе была жуткая резня. Могильщики не удивились, когда закапывали несколько десятков христиан. Война все-таки совсем рядом. Но в тот же день им пришлось хоронить больше дюжины жидов. Переправу держат монахи, а они в состоянии отличить жида от доброго христианина. И, что интересно, все эти жиды погибли в бою с оружием в руках. Странное совпадение, верно?

– Очень странное, – сказал Кокки, – В Тортоне кто-то сейчас хочет отомстить за Боруха?

– Скорее этот кто-то хочет поблагодарить за Боруха. Но неискренне, не от всего сердца. Мне показалось, наши некрещеные коллеги убеждены, что Борух таки нашел то, что искал. Иначе с чего бы ему влезать в чужую войну?

– Ты же говорил, что отошел от дел! – воскликнула Филомена, – Ты говорил, что ты не грабитель!

– Я отошел от дел, и я не грабитель, – ответил Кокки, – Переукрасть украденное не считается.

– Считается! Да, Гвидо?

– Считается, – подтвердил Гвидо, – Я что, перестану быть чотким пацаном и перепишусь в лохи, если пережульничаю шулера, или кину кидалу?

– То есть, мой любимый зять сейчас очень богат? – спросил дон Убальдо.

– Мне пришлось поделиться, но я весьма богат, – ответил Кокки, – Только насчет Боруха не ко мне. С еврейскими браво разделались люди Медичи, которые устроили засаду на королевский обоз.

– И можешь заплатить свои долги в Генуе, сколько их там осталось?

– Могу. Там не так уж много, всего несколько сотен.

– Несколько сотен! – взвилась Филомена, – Всего! Значит, ты взял больше тысячи!

– Немного больше тысячи, – согласился Кокки.

На самом деле, его доля составила две тысячи четыреста пятьдесят два и пять восьмых флорина золотом, которые лежали на счету у Фуггеров в Милане.

– Вот теперь объясни, почему тебе понадобилось сопровождать эту жирную тетку в Милан!

– Я не жирная! – возмутилась Марта.

– У тебя вымя как у коровы!

У меня талия как у песочных часов! – Марта вскочила и поставила руки на талию.

– Потому что у тебя жопа как у свиньи!

– Филомена, перестань, – попросил Кокки.

– Не перестану! Зачем ты поехал с ней в Турин? Вы трахались всю дорогу!

– Я поехал к тебе. Мне нужен был повод, чтобы поехать в Турин по делу, не вызывая подозрений.

– То есть, ты трахал ее не по любви, а для поддержания легенды?

– Тони был с нами всю дорогу, и в Генуе, и в Милане! – возмутилась Марта.

– Ты ей уже Тони? – воскликнула Филомена.