Текст книги "Крутой герой"

Автор книги: Алексей Свиридов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 24 страниц)

Голди изобразила из своих волос «прическу примерно вот так», и Андреа честно попытался представить себе это на голове у какого-нибудь абстрактного парнишки. Затея потерпела неудачу – воображения не хватило, и он принялся слушать дальше:

– Все орут, всем чего-то надо, и все наверх глядят. Я, само собой тоже глаза подняла, и тоже заорать собралась: летит сверху на канате что-то такое разлапистое, синюшное, но человеческим лицом. Я сказала, что орать собралась, да? Ну так не успела: она меня под мышку цапнуло, и обратно по канату вверх рвануло, как паук какой. Мимо окна мелькают, кто-то из чего-то в нас палит, а ему хоть бы что: держит меня за шкирку и знай себе бубнит с выражением…

Голди надула щеки и принялась цитировать речь паукообразного голосом примерно таким, какой Андреа слышал однажды от герцогского казначея, читающего нотацию о честности и скромности провинциальным сборщикам налогов.

– «Много грязных слухов распускают обо мне Грагга и его приспешники, но я все равно буду нести свою тяжелую службу, и никто меня не заставит изменить самому себе…» – примерно такая речь идет, а я как дурочка, знай себе ногами дрыгаю, и салфетку к себе прижимаю. А потом он прилепился прямо к гладкой стене, а уж высота была – я вниз и смотреть-то зареклась, и заговорил как нормальный, мол откуда ты такая красивая, и не зря ли я тебя спасать взялся? Честное слово, я не помню что ему там наотвечала, но этот паук оказался в общем-то приличным типом. Мигом оттащил меня в какой-то подвал, дозвонился до какого-то своего дружка – дружок тоже насекомого вида оказался, но больше на скорпиона похож. Они долго друг на друга клешнями махали, и в конце концов этот дружок по трубам да подземным ходам оттащил меня на мост через ту самую реку, а по мосту как раз наши идут. Я на крышу одной из машин забралась, стучала-стучала, а они не открывают – опять директорный режим был, как я потом узнала. Так, на крыше, за антенну держась, и ехала – сначала вроде все вокруг странно, а потом бац: одно место знакомое, другое – да это ж «Дорога Мужества», будь она трижды клята!

– И что потом? – подал голос Андреа.

– Особо так ничего, только я поняла, что с Линии сошла, пока в Городе была. Не чувствую я ее – ты-то, Асв, должен знать как это бывает? Гала-Оха так и осталась там, ну а тут как раз Ану-инэн у нас появилась, тоже свободная, и девчонки меня к ней подкинули.

– А Наталия это все знает?

– Вообще-то ей специально не докладывали, – пояснила Ану-инэн. – Но уверенно я бы не сказала – знает, не знает. Служба Безопасности у нее хорошо работает. А с чего это тебя волнует?

– Да так, ничего… – ответил Андреа уклончиво, но все же пояснил:

– Если Наталия умеет использовать свойства Большого Города, то любой другой, даже случайно сделавший это будет для нее как бы лишний. А если у этого другого Линии нету, то тем проще его убрать. Его, или ее – это ведь понятно, да?

– Или так: она все знает, и ей наплевать! – беспечно ответила Голди, и явно желая развеять мрачноватую атмосферу, которую создал в комнате ее рассказ, игриво добавила:

– А ты странный парень: сначала на кровать рядом присесть зовешь, а потом битых полчаса одними разговорами тешишься?

Андреа уверенно протянул руки в обе стороны, решительно притянул обоих девушек за плечи к себе, и получил в ответ два синхронных тычка под ребра с обоих сторон, но не обиделся: судя по некоторым нюансам, отпор был даден не как постылому надоедале, а вполне по-свойски, приятелю с симпатичной мордашкой, слишком рано перешедшему к активным действиям. Так что…

Каждая из рук Андреа соскользнула с плеча девушки, и поднявшись вдоль шеи закрыла по рту – правая Голдин, а левая – Ану-инэнский. Одновременно с этим Андреа еле слышно прошептал: «Ну-ка всем тихо!», на что Голди возмущенно что-то замычала, но тут уж Ану-инэн дотянулась до нее и ткнула в бок, что видимо означало: «Делай что сказано!». Мычание прекратилось, и Андреа руки отпустил. Прошло около двух минут напряженного молчания, пока он не прошептал так же тихо:

– Там, за дверью, на концах коридора по два человека. Их внимание направлено на нашу дверь, и они ждут еще кого-то.

Плечо Голди под рукой ощутимо напряглось. Ану-инэн восприняла это сообщение более спокойно, и через несколько секунд ответила так же тихо:

– Накаркали. Это похоже на ЭСБЭ, они всегда так. Разберемся потом, а сейчас на всякий случай надо драпануть. Через… – она глянула на наручные часики. – Через четыре минуты будет можно, а пока Голди, Асв – ваше дело скрип кровати и прочие звуки!

– Я не хочу! – трагический шепот Голди был наверное слышен на той стороне улицы Обороны, но Андреа утробно вздохнул и начал ерзать на кровати, так что Голдина реплика оказалась вполне в тему. Ану-инэн показала своему водителю кулак, и та, покорившись, издала эротичное мычание в нос. Под аккомпанемент этих звуков Ану-инэн извлекла из шкафа два маленьких серых вещмешка и поспешно кинула в один из них маленькую шкатулку с наклейкой в виде моложавой расписной красавицы, сидящей перед зеркалом в изящной, но трудной позе. Потом к ней добавилась пластиковая бутылка спирта, две аккуратных картонных коробочки и громоздкий пистолет, который Ану-инэн сгоряча тоже запихнула в мешок, но спохватилась, и переложила в карман. Тем временем Андреа и Голди трудолюбиво создавали звуковой фон, причем Голди уже вошла во вкус, и стонала почти в голос.

Ану-инэн стояла у распахнутого шкафа, стараясь сообразить, что бы еще прихватить необходимого, но тут, заглушая все остальные звуки грянула сирена воздушной тревоги.

– Hу, вперед! – уже не таясь крикнула Ану, и быстро пояснила:

– Генеральская тревога, все будут выбегать, эсбэшников просто снесут нафиг, заодно и мы улизнем. Пошли!

Действительно, по коридору уже слышался нарастающий топот. Ану-инэн пинком ноги откинула в сторону дверь, и они смешались с плотной массой девушек в одинаковых серых комбинезонах, при вещмешках за плечами и с противогазами наготове: чувствовалось, что личный состав Танковой Личной генеральскую тревогу ждал и был к ней готов – знакомые в штабе явно были у многих.

Предсказания Ану-инэн сбылись полностью: Андреа мельком увидел, как у лестницы два человека в одинаковых синих костюмах попытались схватить за плечо девицу с такими же ярко-желтыми волосами, как у Голди. Возник затор, но он тут же рассосался, а в завывании сирены и грохоте сапог по лестнице совершенно потонул звук от катящихся вниз по ней же синих. Специально их никто не бил и не толкал – просто они мешались на дороге, и сумели с этой дороги отползти лишь этажом ниже, там, где в уголке хранились метлы, тряпки и тому подобная утварь. Пробегая мимо этого уголка в общем потоке Андреа мельком взглянул туда, но толком понять не сумел: изрядно помятых эсбешников то ли просто завалило грудой швабр и веников, то ли они нарочно спрятались под них.

* * *

На улице оказалось, что толпы заранее готовых к неожиданной тревоге воителей и воительниц валят отовсюду, пересекаясь и смешиваясь. Бегом и полубегом разной интенсивности они все двигались куда-то к дальнему концу гарнизона, и Андреа, поддавшись общему порыву, тоже двинулся туда, но его поймали за рукав.

– Ты-то куда собрался? На построение? – раздраженно спросила Ану-инэн, и без дальнейших объяснений потащила крутого героя в кусты. Под ними оказалась извилистая канава с влажной землей на дне, и пригнувшись, а то и на четвереньках, все трое долго пробирались по ней – кто как, а Андреа совершенно потерял ориентировку, тем более что смотрел не по сторонам, а все больше под ноги: он только сейчас обнаружил, что до сих пор обут в женские резиновые шлепанцы, и поэтому боялся наступить на шальную гадюку… или просто на осколок стекла.

Ткнувший головой в мягкое пружинящее препятствие, Андреа поднял глаза, увидел прямо перед носом обтянутый комбинезоном зад остановившейся Голди, и понял что в путешествии наступила пауза.

– Теперь куда? – спросил он на всякий случай, и получил в ответ выразительное «Тс-с-с!». Тогда Андреа выпрямился, и огляделся.

Канава была по-прежнему обсажена кустарником с обоих сторон, и сквозь зелень можно было разглядеть очень немного – маленькие клочки серого неба сверху и совершенно разрозненные части пейзажа по бокам, из которых даже действующий заведомо крутой при всех своих способностях не сумел бы сложить цельную картинку, а уж о крутом бывшем и говорить не приходилось. Зато через кусты свободно проходили звуки, и на фоне продолжавшей надрываться вдали сирены, слышались громкие крики, издаваемые нарочито противным голосом:

– Равняйсь! Я сказал равняйсь, ублюдки! По команде «Равняйсь» голова поворачивается резко, чтоб соплей убить товарища! Отставить! Вы что, еще не поняли? Я здесь самый злой сержант в этом гарнизоне, а во всей армии хуже меня есть только двое! Все, кто попадает ко мне в руки либо становятся солдатами, либо жрут говно и дохнут в сортире! Судьба этого взвода – подохнуть в сортире, потому что таких задохликов и недотеп я еще не видел… Кто вас только сюда прислал, какой штатский долбодятел? Из какой такой сраной деревни, а?!

Любопытство взяло вверх над осторожностью, и невзирая на протестующее шикание спутниц, Андреа аккуратно раздвинул ветки. «Его глазам открылось…» – по обыкновению начал думать он о себе в третьем лице, но вспомнил, что решил избавиться от старых привычек, и принялся смотреть просто так, без внутреннего монолога.

Прямо за кустами начиналось насмерть заасфальтированное поле, расчерченное белыми полосами, квадратиками, кружочками, треугольниками и буквами так, что кое-где из-за них не видно было самого асфальта. Ровно выстроившись вдоль одной из пунтктирных линий стояла шеренга бритых парней в новенькой форме. Все они были как на подбор могучими, мускулистыми, с тяжелыми квадратными челюстями и пустыми водянистыми глазами. Желтые с черными полосами береты были заломлены набок, и у каждого из сапога торчала ручка ножа. Вдоль шеренги расхаживал молодой человек лет восемнадцати, его мундир носил следы поспешной глажки холодным утюгом, а туго затянутый ремень не мог замаскировать порядочное брюшко. Когда молодой человек повернулся в профиль, выяснилось, что на носу у него имеются очки с одной заушиной, а вторую заменяла проволочная петля.

– Господин сержант, разрешите вопрос, стажер личный номер один-девять-двести сорок три, а что это там так гудит?

– Что-о-о?! – заорал было молодой человек, но сорвавшийся голос подвел, и грозный рык неожиданно завершился коротким писком, который в свою очередь потонул в надсадном кашле. Продолжая кашлять, сержант подбежал к задавшему вопрос амбалу на полголовы выше его, и молча ткнул его кулаком в живот. Андреа усмехнулся, ожидая, что от ответного удара сержант улетит шагов на десять, но стажер личный номер один-девять и так далее, вместо того, чтоб дать сдачи послушно согнулся. Сержант вытащил из-за пазухи отвес и транспортир, высунув язык от усердия проверил угол наклона берета, и замахал на стажера руками, выпучив глаза и путаясь в словах:

– Да я тебя… Да тебя у меня… Таких у нас… – и тычком в шею выпрямил жертву обратно. Отойдя назад, пробормотал сквозь зубы:

– Ну наглецы, вконец обурели… – Набрав воздуху, сержант вновь принялся за крик:

– Вы должны запомнить, что я – самая поганая скотина, которая до сих пор вам встречалась…

Андреа подался назад. Ветки с легким шорохом задвинулись, и обернувшись он увидел, как Голди и Ану-инэн шепотом о чем-то спорят.

– А я тебе говорю, – зло глядя на командира, доказывала Голди. – Я говорю, что надо переходить к этим, из социалистической пентархии. Нас ведь и вправду эсбешники пасли, ты ж сама видела, здесь жизни уже не будет. А Пентархия – группа стабильная, существует давно, техника у них хорошая…

– Нет, я тебе сказала! Ты что, на Линию опять хочешь? Они же все там жестко закрепленные, тебя в момент подцепит!

– А тебя не подцепит?

– А вот нет!

– А почему?

– А по кочану! Не твое в общем дело. Я тебе часто в душу лезу?

– Ха, к тебе и лезть-то некуда.

Ану-инэн коротко размахнулась, и не сильная на первый взгляд оплеуха опрокинула Голди в грязь на дне канавы. Впрочем она, по-кошачьи извернувшись, тут же вскочила на ноги, и кинулась вперед, но в этот момент Андреа решил вмешаться. За те короткие мгновенья, пока девушка поднималась, он сделал небольшой шаг, оказавшись посередине, и начал:

– Девочки, дайте-ка мне… – что конкретно должны были дать ему девочки, осталось неизвестным. Голдина нога по инерции попала ему по хребту, а Ану-инэн, тоже метясь в соперницу, заехала ему ребром ладони по уху. Взвывший от боли Андреа забыл, что он крутой бывший, и поступил с обоими девушками, как сделал бы это в раньшие времена, а когда осознал, что надо быть сдержаннее, дело было уже сделано, и оставалось лишь любоваться на результаты.

Голди вновь лежала в грязи, но встать уже не пыталась, а лишь мелко и часто дышала, сожмурив глаза от боли. Положение Ану-инэн было, если можно так выразиться, более вертикальным: она оказалась прислоненной к пологой стенке канавы, правда вверх ногами, а головой соответственно вниз. Оба вещмешка оказались отброшенными далеко в стороны, а у самого Андреа из двух шлепанцев остался только один, второй же исчез безвозвратно.

Первой в себя пришла Ану-инэн. Она прошипела ругательство, – в нем было много незнакомых слов, но чтоб понять смысл, хватило и знакомых – и приняла нормальное положение. Андреа, ощущая себя виноватым, обернулся к Голди, нагнулся, и помог ей подняться тоже. Она открыла глаза, но тут же вновь прищурилась, и по пятну черной грязи на щеке протянулась вниз тоненькая светлая дорожка.

Андреа окончательно смешался. Вместо того, чтобы назидательно произнести что-нибудь вроде: «Такая участь ждет каждого, кто рискнет поднять руку на Андреа Сакрольд Вридуса…», он сначала обнял Голди за плечи, а потом начал неуклюже гладить по спине, бормоча: «Больно, маленькая, ну извини пожалуйста, ну сейчас все пройдет, все хорошо будет, у кошки боли, у собачки боли…» Пациентка сначала молчала, потом начала всхлипывать, и наконец разрыдалась в голос, уткнувшись Андреа куда-то в область между шеей, грудью, и плечом.

– Я думала, хоть один нормальный парень встретился… Чтоб не козел был… Чтоб за женщину считал… Понимал хоть чуть-чуть…

Недовольно следившая за сценой Ану-инэн язвительно произнесла:

– Во даешь! Асв тебя побил, а ты ему и жалишься…

Голди на эти слова не среагировала никак, разве что прекратила причитания, и теперь просто тихо плакала, причем каждое новые ласковое прикосновение приводило к новому всхлипу. Все это происходило под продолжающийся на плацу однообразный шум:

– Напра-во! Нале-во! Ублюдки! Я самый хреновый унтер на восемь миль в округе…

– Интересно, ему самому еще не надоело? – невольно произнес Андреа вслух, не ожидая ни от кого ответа, но Ану-инэн восприняла это как вопрос, и пояснила:

– Конечно, надоело. Я этого сержанта знаю, очень умный мальчик между прочим, стихи про любовь пишет. Hо как только Линия зацепит – и все, такой вот урод получается. И жалко его, и противно… Голди, золотко, ты как, успокоилась?

Голди действительно уже отстранилась от груди Андреа и, достав откуда-то платок, деятельно вытирала им лицо – благодаря обильным потокам слез, только что пролившихся по щекам, на долю платка досталось не так уж много грязи по сравнению с изначальным слоем. Ану-инэн тоже занялась приведением себя в порядок, и никто не обратил внимания, что очередной крик, обращенный к «ублюдкам», закончился фразой:

– Пять минуть перерыв, через две минуты строится!

Практически в ту же секунду стажеры практически в том же порядке, как стояли на плацу, выстроились вдоль кустов невдалеке от места, где прятались Андреа с девушками, и воздух наполнился звуком дружного журчания.

– Так… – с отвращением начала Ану-инэн, но прямо перед ее лицом ветки с листьями затряслись, и в компанию троих беглецов ввалился сам сержант, с уже расстегнутыми штанами и большим куском газеты в руке.

– Привет! – дружелюбно произнес Андреа, и взял обомлевшего сержанта за локоток. Тот несильно, скорее для порядка, дернулся, и замер.

– Хорошо, – одобрила Ану-инэн. – Правильно понял. Только не вздумай заняться тем, для чего сюда шел, и так запах…

Hа лице сержанта появилось осмысленное выражение, и он кивнул. Андреа хватку ослабил, но голоса пока решил не подавать.

– Собственно, ты нам тут не нужен, да и мы тебе тоже, – продолжала Ану-инэн. – Ты нас не видел, мы тебя тоже, идёт?

– Hе получится. – Оказалось, что когда сержант специально не старается, то голос у него вполне человеческий.

– Тут вы все свободные, ну и меня тоже отпустило мальца, а на плац попаду, и опять покачуся. Как пить дать, стажеров натравлю, или стучать побегу… Ты ж знаешь, как это бывает?

– Видала, – согласилась Ану-инэн.

– Если у тебя и вправду нелады, лучше меня тут привяжи да оставь.

– А не помрет он? – поинтересовалась Голди, почти восстановившая душевное равновесие, и вновь глядящая на мир с интересом.

– Hо, вы же рот мне не станете затыкать, да? – с надеждой спросил сержант, и в этот момент он показался до того наивным и бесхитростным, что Андреа про себя согласился с определением «умный мальчик».

– Да и эти, вояки мои, постоят с часик-другой, потом до них дойдет, что неладно что-то, поищут – найдут. Hу а потом, извините, опять потащит.

– Через час сообразят? – изумился Андреа. – А с виду такие молодцы, прям ни дать ни взять – крутые!

– В этом-то и хитрость: они были бы крутыми, но кто-то из Ведущих в последний момент всю эту команду притормозил. А их светлая величественность решила по-своему переиграть, и все же сделать их, для себя наверное. Ну и получилось: я с ними как вместе, так основная Линия работать начинает, и толку ни с меня, ни с них не получится. Теперь она этих парней хочет пораньше забрать, вон даже специально приказала на тревогу не бегать, а уж это всю жизнь святое было!

«Похоже, что для Наталии всю жизнь ничего святого не было» – подумал Андреа, вспомнив свое с ней недолгое знакомство. Сержант захотел сказать что-то еще, но Ану-инэн спешно зажала ему рот рукой: почти рядом с кустарником послышался нарочито громкий голос стажера Эрмсоноса:

– Господин сержант, разрешите доложить, до вас пришел господин со штабу!

Андреа увидел, что взгляд сержанта стекленеет прямо на глазах, и понял: тот вновь, по его собственному выражению, покатился. Поэтому точным и быстрым ударом кулака в ухо он надежно оглушил самого страшного унтера в округе, и крикнул, сделав такой же противный командный голос, что оказалось нетрудно, уж чего-чего, а этих воплей наслушался:

– Стаже-е-р! Я вас не понял ни фига! Я на перерыве, что, не доложить никак?

Ответом было молчание, потом тяжелое «бух-бух-бух» удаляющихся шагов, и с дальнего края плаца раздались голоса: господину из штаба объясняли ситуацию.

Ану-инэн осторожно отодвинула в сторону одну из ветвей, и сообщила:

– Да там целая делегация! Один из штаба, точно, а с ним еще двое каких-то, один в пиджачке штатском, а другой в кожанке… Ой, а это еще что!?

Над плацом раздался новый звук, как будто не очень громкий, но в нем чувствовалась скрытая мощь, и казалось, что так же хорошо и отчетливо этот звук будет слышен и за полмили, и за милю. Как будто огромные шуршащие крылья частыми ударами отбрасывают вниз воздух. Андреа не удержался и, отпустив мяклого сержанта, тоже зашуршал листьями, расчищая себе обзор.

Первое, что он увидел, это были действительно крылья, крылья, казалось бы закрывающие собой полнеба… «Ну насчет половины вряд ли, но четверть будет точно» – поправился Андреа про себя, попутно отметив, что продолжает внутренне комментировать события привычным, излишне литературным языком. По более внимательном рассмотрении, между крыльями обнаружилась мохнатая туша, размером малость не с полтанка, туша, заканчивающаяся острой головой, увенчанной парой несуразно больших ушей – под каждым из них можно было прятаться от дождя втроем с комфортом, а без комфорта и пятеро бы влезли. В отличии от железного дракона, в этом теле чувствовалась сильная и хищная жизнь, причем при взгляде на клыкастую морду как-то сразу хотелось, чтобы такой жизни в таком теле было поменьше.

Летучая тварь сделала еще несколько взмахов крыльями, потом резко сложила их, и оставшиеся до земли метра полтора-два преодолела, попросту падая камнем, вытянув вниз пару когтистых лап. Эти же лапы спружинили, амортизируя жесткую посадку, и качнувшись раз-другой на них, зверюга замерла. На ее спине оказалось седло, с которого ловко соскочила молодая женщина в таком же, как и у всей Особо Верной Личной Гвардии, сером комбинезоне, и крикнула низким, хрипловатым голосом:

– Сквиш, сидеть! Ждать!

«О, Творец! – вздохнул мысленно Андреа. – Неужели здесь тоже всех зверей зовут либо Сквиш, либо Фидо? И какой тогда в этом заключен высший смысл?» Тем временем Голди, услышав голос, прошептала:

– Юлианна, фрейлина Наталии!

Андреа, который и сам узнал этот голос, кивнул. Голос Юлианны (она же Юлька), зазвучал вновь:

– Киоси, Здравик! У нас нет времени, эта команда нужна прямо сейчас. Где там этот хренов унтер?

Ответил мужской голос, обладателя которого не получилось разглядеть – неподвижный Сквиш закрывал три четверти видимого из-за ветвей пространства. Простым и коротким солдатским словом он пояснил, чем занят сержант, и добавил:

– Да и зачем он нам? Тут есть старший по званию, он их и заберет с собой. А сержант пусть потом сам ищет, куда его команда делась. Майор!

– Я! – отозвался «господин со штабу»

– Берешь этих ребят, ведешь к автопарку, сажаешь в дежурную машину, потом я подойду, и поедем. Сержант появится – пусть тоже с ними, или вместо себя кого пришлет, если совсем уж прихватило. Ну что, Юль, а мы с тобой, да?

Юлианна вновь забралась в седло на спине Сквиша, следом за ней туда же вскарабкались старые знакомые: кожанный-проклепанный Киоси и дружелюбный дядька, не так давно принимавший неудачливого крутого гостем у костра.

– Домой! – скомандовала Сквишу хозяйка, и зверюга, развернув кожистые крылья, ударила ими о воздух. Андреа зачаровано следил, как на фоне начинающего темнеть серого неба она становится все меньше и меньше, но долго наслаждаться этим зрелищем не пришлось: как будто стертый невидимой рукой, крылатый силуэт исчез еще не долетев до облаков, оставив на прощание белесый расплывающийся круг. Через пару секунд сверху донесся короткий хлюп. Андреа опустил глаза, и увидел, что Ану-инэн смотрит на него в упор, как бы ожидая каких-то действий.

– Давай скорее! – скомандовала она, подтвердив его предположения.

– Ну давай, – согласился Андреа. – А чего ты хочешь?

– А еще крутой считался… Сапоги снимай с мальчика, погоны, что еще… Бляху нагрудную!

– Зачем?

– О боги! Сейчас ты пойдешь под видом замены сержанта, отведешь команду в автопарк, и сядешь с ними в машину. Их наверняка оттащат в такое место, где никакое эсбэ не достанет.

– А вы?

– Слушай, Ану, можно я его стукну? – спросила Голди.

– Ай, не поможет. Нас поведешь с собой под каким угодно видом. Этому майору явно никто ничего не светил, да и пофигу ему все. Ну, давай, шевелись, время идет!

Андреа мог бы найти с десяток аргументов против затеи Ану-инэн, но на спор ушло бы время. Да и если честно, то у самого него и такого плана не было, а то, что «лучше плохой план, чем никакого», ему было известно на собственном, отнюдь не печальном опыте.

Сержантские сапоги оказались на полразмера меньше, но зато с погонами и бляхой проблем не возникло: они оказались прилепленными на липучке, а на бывшем Голдином комбинезоне в нужных местах тоже имелись ее полоски. Андреа вздохнул и, стараясь не хромать, с торжественным хрустом веток вылез из кустов на плац. Стоящие нестройной толпой стажеры боязливо уставились на нового сержанта, и Андреа понял, что пришло время вокальной партии.

– Станови-и-ись! Равняйсь! Обурели все, на говне подохните!

Услышав знакомые интонации, стажеры обрадованно заняли места в строю, и замерли с повернутыми головами. Из-за строя показался майор, и Андреа облегчено вздохнул: вид у старшего по званию был заспанный и равнодушный. Однако через секунду выяснилось, что все не так просто.

– Сержант! – голосом не менее противным возопил майор. – Ко мне! Бегом! На задних цырлах!

Бывший заведомо крутой герой бросился к майору, с каждым шагом проклиная проклятые сапоги, и добежав, почти с облегчением застыл по стойке «смирно». Следующие десять минут майор объяснял, что уходя на перерыв, младший командир обязан поставить задачу рядовому составу, а не оставлять стажеров слоняться без дела. Вышестоящий ор был построен в форме вопросов к нижестоящему объекту, но любая попытка как-то отвечать вызывала новую бурю негодования. Андреа эту систему понял быстро, и ограничивался сообщением: «Виноват, господин майор», что вызывало неизменное «А виноватых бьют!», на что опять же шло однообразное «Так точно, господин майор!». Таким образом он добился того, что штабному в конце концов надоело, и мгновенно приняв прежний заспанный вид, майор приказал:

– А сейчас бери команду, и дуй в автопарк, ко второй дежурной, погрузи бойцов и жди команды, – повернулся спиной, и ушел, пока самозванный сержант орал ему в спину «Господин майор, ваше приказание будет выполнено точно и в срок!».

Обернувшись к строю, Андреа вдруг почувствовал огромное желание наорать на стажеров так же, а то и злее, чем сейчас орали на него. Он даже почувствовал, что его лицо сжимается в брезгливую гримасу, нижняя губа отвисает, и где-то чуть ниже горла уже рождалось вступительное «Ублюдки!»… Но из кустов по очереди вылезли Голди и Ану-инэн, и Андреа вспомнил кто он и что он.

– Смирно! – наконец вспомнил он, обратив внимание, что строй все еще стоит с повернутыми головами. И чуть было не разрушил образ, спросив обычным голосом:

– А кто знает, где этот автопарк?

К счастью, Голди быстро сориентировалась в ситуации и проверещала:

– Разрешите проводить, господин сержант?!

Ану-инэн тихонько прошептала, подсказывая:

– «Шагом марш» скажи, только вразбивку!

Андреа кивнул, мол без тебя догадался, и скомандовал:

– Налево… Шагом… Ма… рш-ш-ш!

Когда строй повернулся, Ану-инэн выразительно постучала себя по лбу, но Андреа так и не понял, что ей не понравилось.

* * *

До автопарка добрались быстро и без помех. Буйноусый водитель дежурной машины с явным презрением оглядев молодых солдат, и с интересом – девушек, молча ткнул пальцем в кузов своего грузовика. Попытка заговорить с ним командным голосом привела лишь к тому, что с тем же презрительным выражением водила посмотрел и на псевдосержанта, а на попытки Андреа продолжить играть роль, просто послал его вместе с матерью в длительное путешествие. Слова водитель при этом использовал примерно те же, что и Ану-инэн тогда, в канаве, но в новой комбинации, и Андреа решил, что надо бы при случае выяснить их значение и правила применения.

Потянулось ожидание. Водитель спал в кабине, стажеры молча сидели на лавках в кузове – тоже дремали наверное, девушки неспешно курили у заднего борта, а сам Андреа маялся рядом с ними, не зная, чем заняться: хотя в его мире некоторые табачишком баловались, но исключительно вне Воли Создателя, и поэтому он в свое время почёл за лучшее и не начинать, привыкнешь, и мучайся потом.

Небо над головой постепенно становилось из просто серого темно-серым, будто там, за облаками кто-то постепенно прикручивал фитиль у лампы, завешенной мешковиной. Сирена в гарнизоне давно смолкла, стало тихо, лишь со стороны плаца время от времени доносились испуганные крики «Многие века Ее Величеству!!!», да иногда сверху слышался тяжелый гул неторопливых самолетов.

Так прошло около часа, разговаривать с девушками Андреа боялся – мало ли, вдруг кто из стажёров подслушает, да и подруги тоже явно не спроста щебетали исключительно о своем, о девичьим, не касаясь ни побега, ни дальнейших планов. Андреа уже начал раздумывать, не стоит ли так или иначе поторопить события, но решил, что не стоит – пусть все идет как идет. Вернее – стоит. Приняв такое решение он снял оба опостылевших сапога, выпросил у Голди ножик и принялся кромсать надрезами пупырчатую кирзу, чтобы хоть немного уменьшить свои страдания.

Еще минут через двадцать к натужному завыванию очередного невидимого самолета примешалось нарастающее мелодичное урчание. Андреа подавил желание броситься прочь – никаких хороших воспоминаний с вертолетами у него связано не было, зато плохих уже набралось хоть отбавляй, обулся (надрезы помогли, но не очень) и, приняв гордый вид, вышел навстречу судьбе. Водитель тоже хлопнул дверцей, и встал рядом.

Садящийся рядом маленький аппарат состоял лишь из пузыря кабины с винтом сверху и полозьями внизу, и задорно откляченной тоненькой хвостовой балки. Глядя на него, водила застегнул одну из расстегнутых пуговиц, а также поддернул ремень, который, впрочем, через секунду опять осел на уровень ниже пояса. Видимо начальство, на таких вертолетах летающее, пользовалось уважением у всех родов войск.

Андреа уже не удивился тому, что прилетевший ему знаком, более того, он ожидал этого. Им оказался все тот же Киоси, который к счастью даже не стал глядеть на встречающих, или проверять, кто набился в кузов, а просто коротко бросил:

– Заводи! – и направился к кабине. Андреа вернулся к заднему борту, и сразу несколько рук протянулись, дабы помочь грозному начальнику залезть. Однако он гордым жестом отстранил их, чуть присел, и одним махом вскочил в кузов. Усевшись под восторженный ропот стажеров на лавочку рядом с Голди, Андреа вспомнил, что в момент прыжка слышал у толчковой ноги какой-то треск, и опустил глаза на сапоги. Один из них, правый, не выдержал нагрузки, и кирза разошлась, продолжая собой один из надрезов, так что теперь пальцы этой ноги частью торчали наружу. Андреа вздохнул, и скромно спрятал ногу под лавку.

Двигатель затрясся, выпустил из выхлопной трубы щедрое облако копоти, и затарахтел. Грузовик стронулся с места, и поехал, но не к воротам в кирпичной стене, а вдоль нее, потом повернул, и двинулся по грунтовой дороге, петляющей между болотцами и островками густого ивняка. В еще не окончательно сгустившихся сумерках было видно, что то там, то сям в стоялой воде чернеют остатки разнообразной бронетехники – и танки, и тягачи, и самоходные пушки… Некоторые были полуразобраны, некоторые горелые, а кое-что производило впечатление вполне работоспособное.

– Это что? – шепотом поинтересовался Андреа у Голди.

– Кладбище, – также тихо ответила она. – Не надо бы нам сегодня сюда к вечеру, плохой день.