Текст книги "Крутой герой"

Автор книги: Алексей Свиридов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 24 страниц)

– Ану! – крикнул он, как будто вокруг было страшный шум, хотя на самом деле ничего кроме мягкого звука слитно переступающих ног не было слышно. – Ану, скажи, если б такое ты придумывала, как бы сделала спасение крутому герою?

– Чего? Нашел время издеваться!

– Да не издеваюсь я! Мы в сюжет попали, значит должны корректно выйти, иначе нас не отпустит, зацеп крепкий больно!

– Если б я… Блин, ничего не лезет в голову.

Они уже стояли рядом с лестницей, в конце которой виднелся выход в перронный зал, и кусочек сине-красного вагона перед платформой.

– Самое банальное давай, самое дурацкое!

– Тогда… Тогда крутой бы поубивал машинистов, остановил поезд, и выскочил бы! За ним бы долго гонялись, но затем все кончилось бы хорошо.

– Понял. Так, все слушайте! Сейчас перестаем дергаться, и садимся в поезд. Потом действуем, как сказала Анка.

– Но, Асв… – начал Голди, но он оборвал:

– Без вопросов! Вперед!

На самом деле правильней было бы скомандовать «Назад!» – поезд находился именно сзади. Первым, выполняя свое же собственное распоряжение, повернулся сам Андреа, и не обращая больше внимания на полицию, быстро двинулся вниз по беломраморной лестнице, и остальные тоже побежали за ним. Выход на перрон тоже оказался с обоих сторон заблокирован, и единственная дорога вела ко входу в вагон.

Разрисованный красным и синим поезд напоминал собой скорее самолет, лишенный крыльев, и поставленный на рельсы – круглые иллюминаторы вместо окон, острый нос локомотива и высокий стабилизатор на последнем вагоне говорили о том, что поезд рассчитан на большие скорости. Когда в вагон вскочила бежавшая последней Голди, двери с тихим шипением закрылись, и последним звуком, который донесся снаружи был все тот же милый женский голос:

– Со второго пути отправляется поезд «Веселый край». Желаем пассажирам счастливого пути!

Андреа вспомнил, куда на самом деле должен придти поезд, и внутреннее содрогнулся от этого пожелания. Однако времени на переживания не было.

– Так, все, быстро! Ищем переходы в следующий вагон вперед!

Поезд тихо тронулся, и начал набирать скорость. За окнами что-то мелькало, но на виды окрестностей никто внимания не обращал – все дружно бросились вперед по проходу между высокими креслами, и У-у, дернув на себя за какую-то ручку, так и остался стоять, держа дверь с вывороченными петлями в руке.

– Извините. Я волнуюсь, и не очень правильно использую свою силу, – пробасил он.

– Плевать! Вперед давай! Ану, сколько у тебя патронов?

– Четыре в пушке, и еще обойма!

– Отлично. Страхуй меня, и моли бога, чтоб этот дребаный сюжет был такой, как ты думаешь!

– Какого из богов?

– Любого, можешь всех хором! – и с этими словами Андреа бросился вперед через гремящий перестуками колес переход в очередной пустой вагон, к уже знакомой двери. Она оказалась запертой, и У-у вновь повторил свой трюк, правда на этот раз он эту дверь отбросил в сторону сразу, и извиняться не стал.

Сколько вагонов оказалось до локомотива, никто считать не подумал, не до того было, но явно не один и не два. Когда наконец следующая дверь обнаружила не очередную череду кресел, а еще одну, закрытую на кодовый замок стальную, с надписью «Вход только для персонала», Андреа и девушки порядком запыхались, и даже У-у дышал несколько чаще чем обычно. Напору мохнатого эта дверь не поддалась.

– Так, хорошо. Что дальше? – Андреа не стал обращаться к кому-то конкретно, или прибавлять, что время уходит – это было ясно и так.

– Кодовый? Знаешь, если по стандарту, то код должен быть какой-то очень дурацкий и общеизвестный. Первое, что на ум взбредет набирай! – подсказала Ану-инэн.

«А что мне первое на ум взбредет? Не думая если… А коли не думая, так поехали!» – подумал Андреа, и начал переставлять движки, даже не глядя, какие цифры он набирает. Одновременно с последним движением раздался зуммер, и дверь открылась. Перед тем, как в нее нырнуть, он глянул на замок. «07-11-1917? Что-то знакомое… Такое число использовал наш астролог в заклинаниях!»

Смотревшая же через плечо Голди заметила:

– Хорошие цифры, запоминаются легко. У нас в парке целых три танка такой номер носили.

– Да это же код доступа к базе данных по космическим пиратам! – впервые за долгое время подал голос робот.

– Да хоть мой день рождения! Главное, дверь открылась, – подвел итог обсуждению Андреа, и прошел в открывшуюся дверь.

Теперь проход шел между стен, за которыми что-то выло и грохотало, а впереди виднелась полуоткрытая дверь. Подойдя к ней Андреа услышал голоса, затаился, и прислушался. Говорили лениво и медленно, но зато очень громко, словно нарочно заботясь, чтобы из-за дверцы можно было как следует все расслышать.

– Хей, Джек! Сейчас мы отвезем эту партию людей на переработку, и отправимся выпить виски с содовой?

– О'кей, Боб. Нам платят много долларов, и мы не будем мучаться совестью из-за тех жизней, которые сегодня погубим.

– Хей, Джек! До сих пор никто из них не попытался убежать, и поэтому мы отнесемся к своему делу спустя рукава.

– О'кей, Боб. Сейчас поставлю поезд на автомашиниста, и мы будем пить виски прямо здесь.

– Хей, Джек… У твоей выпивки сегодня странный вкус. Похоже, что монополия продала нам виски с просроченным сроком хранения.

– О'кей, Боб. Я сейчас упаду без чувств, и ты тоже, а очнуться мы сможем только на следующий день.

Почти не слышимые на фоне шума двигателей, из кабины раздался сначала шум разбившейся бутылки, а затем – звук двух упавших тел.

– Хей, Ану! – начал было Андреа, и выругался про себя: эко прилипуче!

– О'кей, Асв? – судя по тону, Ану поняла его чувства, и ответила так сознательно.

– В общем все всё слышали? Тогда – в кабину!

«Как здорово у меня получается, а? Прямо как былые времена!» – невольно восхитился он сам собою, и сделав несколько осторожных – на всякий случай – шагов, оказался перед пультом управления. За узкими лобовыми стеклами неслись навстречу и мелькали мимо унылые стены транспортного туннеля, на экранах мелькали цифры и символы, а Боб с Джеком, ражие парни почему-то в ковбойских костюмах, исправно лежали в луже противно пахнущей жидкости на подрагивающем в такт перестукам колес полу. Сердобольный У-у поднял их, взвалил на плечи, и осторожно унес куда-то назад, не иначе – устроить поудобней в кресле вагона. Андреа это показалось правильным – ребята свою роль выполнили, даже гадость эту честно выжрали, так пусть хоть полежат не на полу, а по-человечески.

«Да! Теперь, значит, надо тормозить… А где тут тормоз? Или хотя бы просто отключить движки… Кто у нас в технике-то секёт?»

– Эй, народ, кто в технике разбирается? Голди, ты, и башку говорящую тоже сюда давай!

Роботу, уложенному на подушку свободного сиденья, хватило одного взгляда, чтобы оценить ситуацию:

– Здесь нет тормоза. И выключить двигатель тоже нечем!

– То есть как? – изумился Андреа.

– Да вот так! – похоже было, что робот обескуражен не меньше остальных.

– Кнопки-то есть, но они все бутафорские. Наверное, этот сюжет предусматривает какое-то другое решение!

– Прекрасно! – нервничающий Андреа начал говорить быстро, в так мечущимся мыслям. – Тогда так: Ану – думай, что еще тут возможно! Голди, нажимай все подряд, авось что-то сработает, Башка – ты можешь почуять, что тут работает? Не может же быть это все только пустым антуражем!

– Очень даже может… – отозвалась голова, но через секунда воскликнула: – Ага, есть! Голди, у тебя рука как раз на этой кнопке! Щелкни три раза, подряд и быстро!

Голди повиновалась, и сразу на всех экранах картинки сменились: один начал показывать те же стены, только уходящие вдаль, другой явил взорам схематическое изображение некоей путаницы разноцветных линий, а на третьем появилась надпись: «Ожидается команда на стрелку».

– Ну и что из этого? Зачем нам вид назад? – спросила Голди.

– Не знаю, спроси чего полегче. Слышь, Асв, а вот стрелку перевести, так это как раз то, что надо! – подсказала Ану-инэн.

– А как ее перевести, и куда?

– Не знаю…

Андреа на секунду задумался, потом сообразил, что если это все идет в сюжете, то все должно быть достаточно просто. Он поднял глаза – так и есть! К панели над стеклом была прилеплена бумажка со словами: «Стрелка переводится синим тумблером справа. Твой друг».

«Что за друг? Уж не сам ли Создатель этого идиотизма? Ладно, все потом! Где этот синий справа?»

Переключатель отказался рядом, и Андреа не колеблясь перекинул его справа налево. Тут же вся кабина ощутимо качнулась, и с дробным грохотом мимо пролетела развилка туннелей.

Цветная паутина на среднем экране дрогнула, и к ней добавилась еще одна линия. Он почесал в затылке, и щелкнул тумблер опять. Снова толчок, снова развилка, и новый элемент в рисунке. На случай, если поезд из-за этого вернулся на прежний путь, Андреа переключился в третий раз, и снова в момент переключения поезд, сотрясаясь, пролетел по стрелке.

– Интересно, могло так совпасть, что я каждый раз точно под разветвление подгадывал? – спросил он вслух.

– Тебе вероятность подсчитать? – поинтересовался робот, и тут же выдал результат подсчетов: – Шесть и три на десять в минус четырнадцатой. По стандартной классификации, событие практически невероятное.

– Вы знаете? – раздался голос У-у. – Я вот на схему смотрю. И кажется мне, что все линии все равно в одно место приходят. Даже те, которые новые появились.

– Ты не ошибаешься?!

– Нет. Я картинки хорошо понимаю.

Андреа вспомнил, как здорово были нарисованы автопортреты на «визитных» карточках мохнатого, и переспрашивать не стал.

– Похоже, у этого сюжета счастливого конца не предусмотрено… – пробормотал он.

– Эй, эй… Вы что? – жалобно вдруг заговорила Голди. К ее тону, правда не очень шел автомат, который она продолжала держать в руке.

– Асв, Ану, У-у, вы что? Совсем ничего придумать не можете? Ладно я, но вы-то?

– А ты чем хуже, собственно? – ядовито ответила Ану. – Сама к этому стремилось, вот и участвуй. Чай, не куколка фарфоровая, и в башке не вата!

– А ну всем ша! – заорал Андреа. – Тут дело швах, а они собачатся. Робот, что предложишь?

Ответом было красноречивое молчание.

– Ладно, теперь так: надо из сюжета уходить. Или ломать его под свое!

Он набрал воздуху, и заговорил поспокойней.

– Значит так, я сейчас буду говорить вслух, то, как понимаю ситуацию. Кто что увидит, встревайте! С любой фигней! Итак: нас гонят на комбинат. Каждое переключение стрелок создает новый путь, но в рамках общей направленности сюжета, он ведет нас все туда же.

– Прыгнуть на ходу! – предложила Ану.

– Не пойдет – последствия непоправимые. Хотя, как вариант на крайний случай можно оставить.

– А когда случай начнет быть крайним, а?

Андреа отвечать на выпад Ану-инэн не стал, не до того было.

– Голди, ты?

– Я… я не знаю! Я не могу!

У-у тем временем возился в набрюшнике, и наконец, достав оттуда то, что искал, прицепил к шерсти, прямо под головой дракина, новую бумажку с прищепкой: «Шу-шук. Художник» – взвинченный Андреа совсем не к месту вдруг подумал, что это первая надпись, выполненная мохнатым без грамматических ошибок.

– Я вот подумал… Да, подумал! – У-у говорил все так же неторопливо и с расстановкой: – Если на бумаге рисовать линии, много-много, то бумага вся покроется ими, да?

– Ну?

– Новую бумагу надо брать. Или карандаш соскользнет. Или сломается. Я вот думаю: если этих новых стрелок много напереключать, может вся схема ими переполнится, и новую, уже другую рисовать начнет?

– Гений! – заорал робот с сиденья. – Мудрец! Только не переключать их надо, а закоротить тумблер! Чтобы интегральный сигнал шел, с нулевой дельта-тау! Никакой Создатель с таким потоком новых формаций не справится, а просто сбросит все нафиг! Асв, бери свою игрушку перочинную, и вывинчивай болты… Так, выдергивай на хрен этот рубильник, ага! И тот же ножик в клеммы!

Андреа, не думая ни о чем, замкнул лезвием сразу три обнажившихся контакта.

Поезд потянуло вправо, потом влево, потом еще быстрее вправо, потом еще быстрее влево, качка перешла в мелкую вибрацию, от которой зазвенели все металлические части в кабине, и заложило в ушах.

Словно в испорченном телевизоре, впереди, за стеклом замигали, вызывая тошноту одновременно картины правого и левого ответвления, нос поезда оставался направлен точно в начало разделяющей пути стены, но этот бетонный угол летел вперед со скоростью самого же поезда. К мелкой тряске прибавилась крупная, двигатели уже не просто шумели, а завывали, как сирена перед атомной бомбардировкой. Андреа с трудом перевел взгляд – и увидел, что двоящийся и расплывающийся в глазах экран со схемой путей стал ровно-белым…

Из-под ножика взвился вверх фонтан искр, раздалось подряд несколько взрывчиков, и в кабине погасла половина ламп. Зато ход поезда вновь стал ровным и спокойным – продолжающиеся подрагивания пола в такт стучащим по стыкам колесам после всей свистопляски не воспринимались совершенно.

– Ох и не фига ж себе! – откомментировала Ану-инэн, и подняла с пола то, что недавно было перочинным ножиком-брелком. Его укоротившееся лезвие было черным и закопченным, и по передней кромке – словно обкусанным средних размеров крысой.

– Смотрите, смотрите! – крикнула Голди. – Теперь схема совсем другая!

Действительно, несмотря на происшедший фейерверк, маршрутный экран продолжал работать, но теперь на нем появилась вполне понятная карта, с надписями и условными обозначениями, а главное – маленькой белой стрелочкой на ней было отмечено положение поезда. Путей на карте было совсем немного, и никакой путаницы они не составляли. Один из них оканчивался стилизованным домиком и надписью «Объект Веселый», а два других уходили за пределы видимого пространства. Поезд сейчас шел, как раз приближаясь к одному из этих выходов, рядом с которым подмаргивало сообщение «Гейтование разрешено».

– Интересно, это хорошо или плохо, что оно разрешено? – спросил Андреа, прочитав надпись сначала слева направо, а потом, на случай скрытого смысла справа налево. Вопрос оказался риторическим, потому что в ответ промолчал даже робот, и лишь Ану-инэн вполголоса заметила:

– Будем надеяться, что хорошо. Все равно, похоже вариантов больше нет – не думаю что после нашей катавасии вдруг сами собой заработали тормоза. А, железный?

Робот опять промолчал, и обеспокоенный Андреа поднял его голову на уровень своих глаз. Телекамера за линзой по-прежнему шевелилась, но динамик не издавал ни звука.

– Эй, друг! Скажи хоть что-нибудь! – в ответ все то же молчание, и Андреа вздохнул: – Проводки все вроде на месте, так что дело не в них… Онемел наш колобок из нержавеющей стали. Что делать будем?

– Может быть, он жестами разговаривать умеет? – предположил У-у. Ану-инэн на него было напустилась:

– Какими жестами, ты что? – но вдруг задумалась: – Хотя… Обломок глаза у него крутится. Слышь, жестяной! Давай так: если «да», то глядишь вниз, если «нет» – вверх. Если же что другое… Ну, предположим в стороны глазом мотай!

Глаз за линзой направил свой взор вниз.

– Ну и чудненько. Голди, ты у нас самая технически подкованная. Бери его за уши, тащи в вагон, и выясняй, как ему речь вернуть. Сигналы запомнила?

– Запомнила. Не совсем дура наверное!

– Ой, обидели девочку! А кто только что орал – «Не могу думать! Не умею думать!»

Андреа тихонько показал Ану кулак, и та смолкла. Ничуть не обескураженная Голди подхватила голову, и покинула кабину. Андреа с удовольствием плюхнулся в освободившееся кресло и, подумав вытащил из рюкзака банку с изображением сосиски на этикетке.

– Предлагаю перекус! – он широким жестом пригласил Ану и У-у присоединиться, а затем начал мучительный процесс вскрывания консервы ножом с обломанным и затупленным лезвием.

За следующий час белая стрелка проползла по карте всего полтора сантиметра, несмотря на то, что порядком надоевшие серые стены тоннеля продолжали нестись мимо окон. За это время в кабине были уничтожены три банки длинных и безвкусных сосисок, и выпит полуторалитровый баллон такого же безвкусного пива. Андреа сходил в вагон, и положил четыре сосиски и баллон с остатками пенистой жидкости рядом с Голди, которая даже не взглянула на него, а продолжала беседу с роботом, терпеливо и монотонно:

– Снять первый блок? Снять второй блок? Первый микросвитч направо? Второй налево? Направо? Оставить как был? Поняла. Теперь я повторю все сама, а ты слушай, где ошибка будет…

Он вздохнул, вернулся в кабину, промерил расстояние до того места, где должно было случиться загадочное «гейтование», и объявил:

– В принципе, если кто хочет поспать отбиться, то время есть. До того момента, пока что-то произойдет, по моим подсчетам, осталось часа четыре. У-у, если я правильно помню, ты ближайший год вообще не спишь? Посидишь, поглазеешь, что за беды тут твориться будут?

– Да. Посижу. Только бед лучше не надо.

– Не ворчи, мохнатый. Это он так, в шутку! – растолковала Ану-инэн. Андреа рассудил, что идти обратно в вагон, где Голди еще неизвестно сколько времени будет пытать безгласную голову однообразными вопросами, не стоит, и растянулся на машинистовском месте. Мерно летящие навстречу однообразные стены тоннеля, монотонное «бу-дух, бу-дух» колес и плавное покачивание кресла быстро навеяли сон, и уже через минуту он спал, на счастье Ану-инэн – без всхрапов.

Однако она, как не умащивалась на соседнем кресле, заснуть сразу не смогла. В голове крутилась странная ерунда, причем главным действующим лицом этой ерунды был почему-то крутой герой по имени Асв – сначала она видела себя, мирно беседующую с ним на аллее какого-то парка, потом появилась Голди, и увела Асва куда-то за деревья, и там он с Голди смачно целовался, а через секунду на месте Голди была уже сама Ану. В качестве следующего видения перед Ану предстала она сама со свертком ребенка на руках и рядом вышагивал сияющий крутой герой, и вот только тут она поняла, что наконец-то действительно заснула.

* * *

– Я извиняюсь, но мы скоро будем там, где это… словом разрешено!

– Чего? – Андреа протер глаза, и увидел У-у, склонившегося над развалившейся в кресле Ану-инэн. Вся ее расслабленная поза давала основания думать, что процесс побудки затянется надолго.

Андреа глянул вперед и на экраны – все то же самое, только белая отметинка приблизилась почти что вплотную к краю карты. Он встал, потянулся и, пройдя через продолжающий мерно шуметь машинами локомотив, заглянул в вагон. Рассыпавшиеся по плечам волосы Голди скрывали ее лицо, уткнувшееся в спинку кресла спереди, а голова робота, видимо скатившаяся у нее с коленей сиротливо лежала на полу. Продолжающие лежать все в тех же позах Боб и Джек, которых У-у уложил у дальнего конца вагона, уже настолько примелькались, что воспринимались как естественная деталь интерьера.

Будить девушку было жалко, но Андреа все-таки подошел, и потряс ее за плечо – мало что произойдет там, на границе карты. Голди ойкнула, вскинулась, потом, увидев, что это всего лишь «симпатичная мордашка Асв», облегченно вздохнула, и нагнулась за головой со словами:

– Ты упал, ну извини. Извиняешь?

Кодовое движение глаза робота Андреа не рассмотрев, но Голди резко сменила тон:

– Ну и не надо. С ним, параличным тут сидишь… Асв, послушай – у него вроде как удар, то есть что-то там внутри перегорело. В мозгу все нормально, но речевой аппарат надо весь менять. Правда, где его достать – ума не приложу…

– Ладно, не бери в голову пока что. Пойдем в кабину, и посмотрим, что это за гейтование такое.

– Уже?

– Нет, но скоро.

В кабине Андреа уселся в кресло, которое считал уже своим, и картинно положил руку на панель управления, хотя и понимал, что управлять чем-то вряд ли сможет. Ану тоже сидела, напрягшись, а У-у стоял сзади, подпирая головою потолок. Белая стрелка практически касалась края карты. Потекли минуты ожидания, все молчали, потому что каждый готовил себя к какой-то неожиданности, но никто не считал нужным высказывать вслух свое мнение о грядущем событии.

На потолке зажужжал негромкий зуммер, а вместо карты и стрелки на резко потемневшем экране появилась надпись: «Гейт пройден. Система автоматического управления прощается с вами!»

Двигатели стихли, оставив на прощание замирающий шум докручивающихся по инерции вентиляторов. Стал слышен шум воздуха, и на его фоне стук колес стал вместо уютно-успокоительного резким, четким и зловещим. Свет прожектора померк, и стал тусклым-тусклым.

– И что, это все? – возмутилась Ану, глядя на ничуть не изменившиеся стены.

– Наверное, не все, – возразил У-у. – У воздуха запах другой.

– А вон… А вон и выход!!! – радостно заорала Голди, углядев впереди появившуюся из-за невидимого поворота тонкую полоску света. Эта полоска все расширялась, и наконец превратилась в светлый, сверкающий прямоугольник, в который уходили рельсы. Поезд постепенно замедляясь подъезжал к нему все ближе и ближе, и наконец целое море яркого света обрушилось на кабину, и тех кто в ней находился.

Отвыкший от прямого солнечного света Андреа на первые секунды зажмурился, а когда все же сумел раскрыть заслезившиеся глаза, первым что он увидел, был далекий зубчатый горизонт. Зубчики были черные, а пространство, уходившее к нем – тускло-желтым, с нечастыми коричневыми вкраплениями и еще более редкими – зелеными.

Рельсы, положенные прямо на песок упирались в большую дюну невдалеке. Первым осознал опасность У-у. Не тратя времени на слова, он протянул свои лапы, и схватил каждую из девушек за шиворот,а в следующую секунду колеса поезда заскрежетали по песку, и нос локомотива влетел в дюну, подняв кучу пыли. Несмотря на то, что поезд успел заметно замедлиться, на момент столкновения у неге все же сохранилась некоторая скорость, и поэтому оставшийся без страховки Андреа вспорхнул с кресла, и въехал головой в одно из лобовых стекол. Оно выдержало, обогатившись красной кляксой из разбитого носа Андреа, а его самого следующим толчком бросило вниз, на покосившийся пол, который еще пару раз подпрыгнул, потом величаво изменил угол наклона на противоположный, и замер.

У-у на протяжении всего недолгого времени торможения упирался ногами в основания кресел, а спиной в стену, продолжая фиксировать Голди с Ану, и таким образом повреждений ни он, ни они не получили. Андреа поднялся на ноги, утер нос рукавом рубахи, добавив новый развод к ее узорам, и объявил:

– Похоже, приехали!

– А парень-то, секет фишку! Сама б не в жизнь не догадалась! – восхитилась Ану-инэн.

Андреа гордо пропустил ее слова мимо ушей, и подошел к дверце, ведущей из кабины наружу. Он открывалась внутрь, и когда он только-только потянул ее на себя, дверь распахнулась сама, впустив в кабину маленький водопад песка. Дальше, за окном, уходил вверх поросший редкими кустиками чахлой зелени склон дюны, загораживая обзор. Оценив обстановку, Андреа произнес:

– Значит так. Похоже мы в пустыне.

Тут уж и обычно лояльная к его командирским потугам Голди не удержалась, фыркнув «Тонкое наблюдение!»

– Поэтому во-первых: воду беречь. Во-вторых – не раздеваться, чем обгорать на солнце, уж лучше потеть под одеждой. Тем более у вас, насколько я помню, – позволил Андреа себе маленькую подколку в ответ, – дезодорантов всяческих с собой по полсумки.

– А это не твое дело! – вскинулась Ану.

– Может быть. Дальше: сейчас слазим на бархан, оглядимся, выберем, куда идти, но пойдем ночью. По прохладе. Вопросы-предложения и прочие жалобы есть?

– У меня просьба, – У-у отпустил наконец спасенных девушек. – Я еще и понюхать хочу, кроме как смотреть. А то в «зоне Б» у меня обычно насморк был, а вот сейчас, как на открытый воздух попали, так и проходить начал.

Никаких возражения против просьбы У-у не было, да и быть не могло. Тот, кто мучаясь насморком угадал изменение состава воздуха, когда еще никто другой ничего не почувствовал, безусловно, мог принести пользу своим принюхиванием.

Лезть на дюну оказалось еще тем развлечением – там, где не попадалось рядом кочек жесткой серо-зеленой травы, песок осыпался под ногами, а опираться ладонями на горячую поверхность было попросту больно. Тем не менее все четверо все же сумели взобраться на гребень, а Голди еще и втащила за собой несчастного робота, решив, что хоть и безгласный, но и он должен принять участие в осмотре местности.

Наверху мерно задувал ветер, его порывы время от времени расцвечивались заунывными звуками разной тональности, и из-за этого казалось, что кто-то пытается подобрать мелодию на какой-то разновидности флейты, абсолютно не умея при этом на ней играть.

Песчаное пространство расстилалось во все стороны окрест. Рельсы, на котором стоял красно-синий поезд уходили как раз в ту сторону, где стояло солнце, и куда они деваются, или наоборот, откуда они берутся, разглядеть было невозможно. По другую сторону дюны шла уже не железная, а обычная дорога, и сквозь трещины в асфальте торчали кустики.

Кроме собственно песка, в обозримой пустыне имелись еще и камни всех размеров, а ближе к горизонту в небо поднималось несколько зеленых силуэтов, которые могли быть только гигантскими деревьями, хотя их силуэты были отнюдь не древесными. Один из них, с растопырчатыми листьями и красным цветком на тонком, устремленном к небу стебле, показался смутно знакомым. Андреа напряг память…

«О, Создатель! Да это же герань! Точно такая, что стояла на окне у принцессы… Или та была герцогиня? Нет, все принцесса… Забыл! Герань она любила выращивать точно, но не до таких размеров же!»

– Ой! – по детски хлопнула в ладошки Голди. – Одуванчик!

Действительно, кроме герани среди далеких растений имелся в виду еще и одуванчик, гордо несущий свою пушистую голову на высоте… «Пожалуй, сказать, что на высоте двойного птичьего полета не будет слишком сильно,» – подумал Андреа.

Старая асфальтовая дорога уходила примерно в его сторону, и решив, что двигаться придется по ней, Андреа сделал из руки козырек, и постарался повнимательней осмотреть эту часть пустыни.

К сожалению, эту часть панорамы закрывали собой другие дюны, и разобрать, куда ведет дорога, не удалось.

– Ну как, У? – подала голос Ану-инэн. – А ты чего нанюхал?

– Лягушку нанюхал. Пингвин тут где-то есть. И лось еще тут бродит…

– Прямо не пустыня, а земляничная поляна! – подытожила Ану-инэн.

– Интересно, какие тут могут быть лягушки? – буркнул Андреа, и вдруг охнул: из-за далекого бархана в воздух взвилась темно-зеленая масса. На фоне далеких гор мелькнули вытянутые длинные ноги, и там, где зверюга скрылась из виду, поднялось облако песка и пыли.

– Это что же, мы уменьшились так сильно? – спросила Голди.

– Не знаю, – ответил Андреа, потому что действительно не знал. Магией и волшебством на них никто не действовал, в этом он был уверен, но кто ее знает, эту технику! С нее станется…

– Пошли вниз, а? Мне уже здорово жарко! – Ану не стала дожидаться ответа, и начала скользить вниз по песку. Голди, не долго думая отправилась за ней, и Андреа с У-у остались вдвоем.

– Послушай, У-у.., – начал Андреа. – Ты вот в «зоне Б» вроде как ориентировался, а здесь сможешь? Что это за места?

– Не знаю. Пока что мне здесь нравится не больше, чем там.

– Ясно… – Андреа решил сидеть, пока хватит терпения, мало ли что еще удастся увидеть полезного. Чтобы поддержать разговор, он спросил:

– А чего башку эту зубастую с шеи не отцепишь, а?

– Мне так нравится. Красиво.

Наступило молчание. Андреа глядел вдаль, но ничего, подобного гигантской прыгающей зверюге в поле зрения не появлялось. Зато минут через десять что-то живое закопошилось в песке около руки, на которую он опирался, сидя на корточках.

На гладкой поверхности песка вырос бугорок, и из него выползла мышь – не мышь, крыса – не крыса… Андреа присмотрелся, и снова ойкнул: маленький зверек, покрытый мелкочешуйчатой шкуркой имел на ногах разлапистые копыта, а его губастую голову украшали большие рога. Ими, как ковшом экскаватора, зверек расшвырял песок, углубляя ямку, ничего там не нашел и, не унывая, побежал трусцой к ближайшей травяной кочке. Добежав, он вытянул шею и начал обрывать те побеги, которые с некоторой натяжкой можно было назвать молодыми. Прервав на секунду это занятие, зверек поднял морду к белесо-голубому небу, издал протяжный звук, подобный звуку басовитой пищалки от детской игрушки, а затем вновь принялся за обед.

Когда дожарившийся до полной невозможности на солнце Андреа ввалился обратно в поезд – в ту часть, крыша которой была засыпана песком и не так нагрелась, то его ждало интересное зрелище – Голди и Ану-инэн коротали время в форме одежды «тропическая парадная», то есть трусики и прически. Скорее для порядка, чем сильно смутившись, Голди при его появлении накинула на грудь полотенце, а Ану отвернулась.

Будь Андреа посвежее, он конечно сказал бы что-нибудь насчет «красивых женщин», созерцание которых его «ничуть не смущает», а наоборот, «доставляет удовольствие». Но после длительного солнцепека он ощущал себя каким-то полусонным, полумертвым, и поэтому, не обращая внимания на прелести девушек, рухнул в кресло, и в наслаждении закрыл глаза.

– Ну, так что? – вернул его к жизни голос Ану. – Мы как, действительно уменьшились?

– Не знаю. Но если и да, не одни мы. Некоторым повезло еще меньше! – и он рассказал о виденном песчаном лосе, лосе величиной с крысу.

– Только, – заключил он, – похоже на то, что это не уменьшенное нормальное животное, а какой-то особый вид, приспособившийся к жизни в песке. У него и пропорции другие.

Андреа представил себе, как выехав на охоту, встречает в лесу лося, покрытого чешуей…

– Словом, если его увеличить до нормальных размеров, то зверушка получится из серии «я столько не выпью».

– Да уж. И лягуха эта тоже, – подтвердила Голди. – Когда она там вдали прыгала, мне показалось что у нее от морды вниз клыки торчат. Я уж не стала тогда говорить, думала – с жары примерещилось.

– То есть, – продолжил Андреа, – про то, что мы уменьшились, можно больше не беспокоится. К счастью. Мне что-то не хочется всю жизнь одолевать полмили до порога и сражаться по дороге с мухами. И все для того, чтобы под конец меня кто-нибудь случайно раздавил каблуком. Теперь…

– Внимание! Всем тихо! Новый гениальный план! – встряла Ану-инэн, и тут Андреа наконец обиделся на нее всерьез. Оборвав себя на полуслове, он повернулся к ней спиной, чуть-чуть подумал, потом накинул на плечи свой рюкзак, и полез наружу.

– Эй, Асв, ты куда? – крикнула вслед Голди, но он оборачиваться не стал. Они там очень умные, всегда знают, почему все, что он, Андреа, делает, плохо – ну пусть сами занимаются своими делами. У Ану безотказный «Бирюк», рядом могучий У-у, в сумках осталась куча жратвы, накраситься тоже есть чем – вот пусть и развлекаются как хотят!