Текст книги "Крутой герой"

Автор книги: Алексей Свиридов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 24 страниц)

Алексей СВИРИДОВ
КРУТОЙ ГЕРОЙ

* * *

«Слава Создателю, в этом мире есть неплохие трактиры, это кроме трактиров дрянных и трактиров так себе. И уж если сказано „неплохой“, то можно не опасаться, что проделаешь крюк в полмили только затем, чтоб тебя отравили дурной рыбой или оскорбили позапрошлогодним пивом». Так подумал Андреа Сакрольд Вридус, увидав придорожную вывеску с весело раскрашенным указующим перстом и надписью «Папаша Бубо – неплохой трактир».

Андреа Сакрольд дернул поводья, и конь послушно свернул на боковую тропинку, достаточно наезженную, чтоб служить дополнительной рекламой заведению. Несмотря на сравнительно молодые годы – сейчас было принято, что ему двадцать, хотя поначалу считалось, что двадцать два – Андреа неплохо разбирался в таких приметах, впрочем как и во всех других. По должности положено, и нечему тут завидовать. И возрасту нечего завидовать, и мускулам, и мечу тоже. У кого-то должно все это быть в наборе, вот Андреа и досталось. Так ему от этого не очень уж и радости много, забот больше. Последнюю Историю вспомнить например: туговато пришлось, не смотря ни на что. Зеленый многорук и сам-то по себе достойный противник, а с поддержкой тёмного владыки и вовсе грозен. Ох уж этот бессменный тёмный владыка! Нет, пожалуй надо бы исхитриться, и в следующий раз каким-нибудь способом его прижать вусмерть. Новый злодей все одно сыщется, без дела не посидишь, но хоть разнообразие какое будет…

И хотя в глубине души Андреа и сомневался в том, что тёмный владыка ему поддастся в ближайшее время, но привычная самоуверенность не давала этим сомнениям сбить настроение. Все размышления о трудностях и заботах были скорее въевшимся в кровь кокетством – начиналось перед публикой а продолжается и перед самим собой.

Тропинка тем временем обогнула зеленую рощицу, прошла по меже между двумя полями начинающей колосится ржи, и нырнула в овраг, по дну которого весело бежал ручей. Андреа привычно подобрался, зная, что в таких местах обычно и приходится реализовывать свои выдающиеся свойства. Ну точно! На одном из боковых скосов стояло хитроумное сооружение, отдаленно напоминающее виселицу, но составленное из таких могучих бревен, что на ней можно было б повесить хоть дюжину человек, а если гномов то и все две. Раздался громкий многоголосый крик, «виселица» качнулась и из кустов на краю оврага показалась орава ободранных людей со свирепыми лицами. Они с разгону гроздью повисли на канате и разгоняясь понеслись вниз сначала отталкиваясь от земли, а потом дальше по воздуху, не переставая при этом орать и дрыгать ногами. Андреа вздохнул, обнажил меч и решил не очень напрягаться перед ужином. «Сразу положу ну не больше половины, а там поглядим…» – подумал он. Гроздь людей тем временем пересекла по дуге почти весь овраг, достигла верхней точки и двинулась обратно, но вместо того чтобы отцепится и посыпаться на голову жертве они просто перестали кричать и в полном молчании пролетели в нескольких локтях от головы Андреа, а потом врезались в глинистый склон. Из возникшей кучи-малы первым выковырялся и поднялся на ноги патлатый мужик с золотой серьгою в ухе, лопатообразной бородой и добрым взглядом, держащий в руках внушительную дубину. «Атаман» – подумал Андреа уверенно, и в очередной раз отметил про себя, что все эти лесные и степные атаманы всегда на одно лицо, а также придерживаются абсолютно одинаковых вкусов в одежде и вооружении. Даже раздражает.

– Э! – крикнул атаман, не пытаясь приблизиться.

– Ты мечом махать погоди! Ты крутой, да?

– И не просто крутой! – со значением ответил Андреа, и атаман присвистнул.

– Ну тогда извиняюсь, и все мы извиняемся, да мужики?

Мужики, уже в основном поднявшиеся с земли, дружно и неразборчиво забубнили. Одеты они были плохо, оружия тоже нормального почти не было – кроме разной величины дубинок, имелись только один боевой топор хорошей ковки и кривая короткая сабля, явно переделанная из какой-нибудь косы. Да и сами разбойники не выглядели богатырями, и по внимательном рассмотрении шайка вызывала скорее сочувствие чем праведную ярость. Боевой пыл Андреа и так-то был не очень, а теперь и вовсе угас. Атаман продолжил:

– Тем более что сейчас не под волей Создателя мы, а так, сами промышляем. Сразу-то мало что разглядишь, вот и кинулись. Отступного папаша нам задолжал, вот и пришлось за дело взяться так-то.

– Это какой папаша, Бубо? – вспомнил Андреа название трактира.

– Он, скопидом, – подал голос один из разбойников. – Ты если к нему собрался, лучше сразу припугни, и денег не плати не в коем случае, а то уважать перестанет. Знаешь небось такую породу, мать-отца продаст, даром что сам папаша.

– Ладно, ладно. Я тоже сейчас не под волей и мне неохота заниматься ерундой. Но в другой раз – смотрите лучше, трубу подзорную бы себе завели, что ли… – последние слова Андреа договаривал припуская коня дальше по тропинке и уже отвернувшись от пристыженного атамана.

Овраг плавно перешел в пологую низину на дне которой блестело озеро обросшее осокой, а от берега и вверх начиналось большое и явно богатое селение, в котором видимо и располагался трактир. Припомнив географию этой местности Андреа решил, что скопидом Бубо был не так уж и умен, поставив свое заведение в стороне от дороги, хотя вон село тоже не на самой дороге стоит, значит какой-то смысл в этом все же есть?. «Да и стоит ли это забот и раздумий?» – продолжал он разговаривать сам с собою – «Конечно же нет. Как и все остальное впрочем. Воли Создателя не было уже давно ни над кем, и я могу просто спокойно отдохнуть»

Спросив у проходившего мимо мальчика с тремя удочками на плече как добраться до трактира, Андреа обогнул болотистый заливчик ручья, перебрался по мосткам и поехал по заворачивающей влево пустынной улице вверх. Несколько старух на лавочках у заборов проводили его долгими взглядами, прогавкала собака из-за забора. Потом, после перекрестка стало оживленнее – навстречу протарахтела пустая телега с возницей, одетым в рванину, маленькая девочка с криком загоняла за плетень стадо гусей, и двое молодых парней тащили куда-то вдаль смертельно пьяного третьего. А за следующим углом был уже и трактир, внешне точно такой, как и полагается быть заведению уровня «неплохой» – с широким крыльцом, добротной коновязью, чистыми окнами и ярко-желтой соломенной крышей. Загавкала собака.

Бросив коня перед входом, Андреа подошел к двери и пнул ее ногой, стараясь, чтобы звук погромче. Ничего не произошло, и он снова занес ногу, но тут увидел свисающий чуть сбоку длинный шнурок и криво написанную табличку «Благородных просют падергать». Андреа с удовольствием подергал, но шнурок оказался неожиданно крепким, и оторвался лишь на четвертый раз, и одновременно с этим дверь распахнулась, предъявив взору мордатого толстяка. Поверх неопрятного вида одежд у него был повязан девственно чистый передник, на котором явственно виднелись два сальных отпечатка пятерни – скорее всего этот элемент костюма хранился у трактирщика отдельно, и использовался лишь в торжественных случаях.

– Цыц, Фидо, цыц! – крикнул появившийся на пса, и обратился к гостю: – Папаша Бубо, с вашего позволения, к вашим услугам и нашему удовольствию! Я…

– Комнату мне, стойло с кормом – коню, – как и положено, лениво и безразлично произнес Андреа. Толстяк засуетился, начал выкрикивать распоряжения слугам, которые тоже начали бестолково бегать, и таким образом проход нового гостя через залу наверх получился даже более триумфальным, чем этого хотелось ему самому. Комната оказалась вполне приемлемой, застелив постель и пообещав всячески угождать, Бубо исчез, и Андреа остался один. Повалившись на покрывало не снимая сапог, он расслабился и принялся прикидывать, чем ближайшее время надо будет заняться. Конечно, прежде всего стоило расспросить о местной жизни, и если будет необходимость вмешаться. Хотя и без необходимости вмешаться можно, особенно если дело касается слуг темного властелина. Колдуны там, оборотни всяческие, может место какое зачарованное найдется – все едино. Еще можно попробовать устроить вербовку в гвардию, и если наберется приличная команда, отослать Герцогу Отрейскому в подарок. А еще надо бы… Андреа встрепенулся. Что-то вокруг было не так, только что произошло нечто, и это нечто имело к Андреа самое прямое отношение! Он вскочил, и принялся напряженно прислушиваться к себе и к окружающему миру. За занавеской – никого, под кроватью – никого, за окном мирный вечер, в чем же дело?

– В чем дело? – повторил Андреа вслух.

– Сейчас я отдыхаю, и не стоит ко мне цепляться по всякой мелочи. Кто б ты ни был, я предлагаю тебе всякие подлости перенести на утро, или хотя бы на после ужина, это будет удобнее обоим!

Ответа, или хотя бы ответного действия не последовало, и Андреа решил, что предложение принято. Кстати об ужине. Можно потребовать сюда, но лучше спуститься вниз, там и разговоры, и музыка, и мало ли что еще. Он спрятал меч под одеяло и надел пояс с хитрым кармашком для метательных звездочек, про которые Создатель забыл после первой же Истории, и с которыми Андреа сам обращаться так и не наловчился, таская этот пояс в основном по привычке и для внушительности.

Через несколько минут Андреа уже сидел за столом, и лениво обсуждал двумя местными купцами слухи о подорожании серебра и подешевении золота. Купцы, капиталы которых позволили им занять место за столом рядом с самим заведомо крутым, наперебой восхищались его умом и осведомленностью, а если Андреа улыбался, хором смеялись, громко и подобострастно. Других посетителей было немного, но к тому моменту, когда самолично Папаша принес первую закуску, народу стало чудесным образом прибавляться, а к концу третьей, перед первым блюдом уже яблоку было некуда упасть. Заиграл свирельщик, ему подпела скрипка, и веселый Эйдский наигрыш заставил плясать пламя свечей, которые одну за другой зажигали двое ребятишек, сыновья папаши, такие же мордастые, как и родитель.

Купеческие разговоры вскоре надоели, и Андреа, частью из желания разнообразия, а частью чтобы позлить трактирщика сделал широкий приглашающий жест рукой, и за стол «для благородных» несмело уселись несколько средней зажиточности крестьян, боязливо стоявших до того у стенки. Но более веселой беседа не стала – на предложение рассказать чего-нибудь интересного, один из крестьян начал длинное повествование про домовых, которые поселились на хуторе. «Тоска…» – подумал про себя Андреа, слушая сначала вполуха, а затем и не слушая вовсе. – «Может подраться с кем? Так ведь не будут, сволочи. Или вот… или вот…» Взгляд его скользнул немного дальше вдоль стены, и он понял, что поможет тоску разогнать. Даже просто поможет, а прям-таки для этой цели предназначено создателем, а для чего еще? Стройная девушка в ниспадающем платье темного шелка, который скорее не скрывал, а наоборот подчеркивал идеальные формы ее ног, тонкая талия, большая, гордо поднятая грудь, острые бугорки сосков, которые угадывались даже отсюда, на расстоянии. Обнаженные плечи, ореол пушистых волос, белозубая улыбка, большие глаза и мягкие полные губы… Словом, это явно была девушка для него, хотя бы потому, что все девушки, которых предназначал Создатель для своего заведомо крутого героя выглядели именно так, и в данном случае однообразие не раздражения не вызывало.

Андреа встал, и не торопясь подошел к девушке, которая до сих пор, видимо, сидела за боковым столом, а сейчас встала, собираясь уходить. Когда она обернулась, он произнес негромким голос, постаравшись придать ему одновременно нежность и скрытую силу:

– Здравствуй, меня зовут Андреа Сакрольд. У меня сегодня свободный вечер, и ты сможешь провести его со мною в ласке и любви. Если хочешь, – добавил он из вежливости.

Дивные серые глаза глянули на него пристально и недружелюбно.

– Если захочу, то смогу. Только вот хотеть не хочется. Ты, дружок, шел бы за свой стол, а то там без тебя общество соскучилось.

– Ты… чего!?

– Я говорю – отвали, если неприятностей не хочешь. Все, свободен.

Девушка повернулась к Андреа спиною, и не торопясь ушла к лестнице на жилой этаж, наградив претендента на ласку и любовь зрелищем плавно покачивающихся бедер и грациозно изгибающейся спины.

В принципе, Андреа случалось получать отказы от женщин и раньше, но никогда он еще не бывал ими так оскорблен. Ведь такое случалось только по ходу развития Историй, и тогда все было нормально, ибо замыслы Создателя непостижимы. Но сейчас Андреа ничего подобного не ожидал.

«Ладно,» – решил он, вернувшись как ни в чем не бывало за стол, – «часика так через два мы с тобой свидимся, и тогда посмотрим, у кого будут неприятности!» – может несколько и не по-рыцарски угрожать женщине, но эта красавица тоже кой-какую границу перешла. А пока что можно доесть-допить и дослушать трепотню, кстати – о чем это там селянин бубнит? Как и положено деревенщине, перемежая слова однообразными «ну, тово… Энтово…», он рассказывал теперь уже не о домовых на хуторе, а привидениях в полях. Сначала были призраки как призраки, а потом днем стали появляться, следы на дорогах оставлять, и следы чудные. Вроде и человеческие, но обувки такой никакой сапожник даже спьяну не сошьет – виданное ли дело, на подошве надрезы косые делать и надписи непонятные писать, это ж порвется подошва в два счета, такой сапог или туфель никто и покупать-то не будет. И опять же – дракончик рычал как-то в той стороне, а потом такие же следы рядом с драконовыми видели, и вонь стояла. Так что если уважаемый господин Андреа желают поразвеяться от скуки, то дорога в сторону хутора в аккурат на восток и чуть в сторону, а там и вовсе не далеко. А уж на хуторе само собой – еда-питье, почет и уважение не хуже чем в трактире этом, между нами весьма дрянном, и девки у меня в прислугах не то что всякие там… В последних словах рассказчика Андреа уловил некий намек, и не долго думая заткнул селянину рот вареной морковкой, украшавшей блюдо с зажаренным гусем. Селянин понял, что уважаемый господин хотят тишины, и попыток вытащить морковку не делал, а лишь шумно дышал через волосатые ноздри.

Доев то, что хотелось доесть и оставив на тарелках то что доедать не хотелось Андреа отвалился на подушку, заботливо подложенную к спинке лавки и с минуту посидел просто так, а затем щелчком пальцев подозвал хозяина.

– Слушай, папаша, а кто эта красотка, что вон за тем столом сидела, только-только ушла?

– Я очень извиняюсь, но ничего про нее вам сказать не могу. Позавчера приехала, за неделю вперед заплатила, назвалась именем диковинным – сразу видно, нарочно придумала, – и появляется только вот поесть. На первом этаже предпоследняя комната направо, если это вас интересует, только обычно двери она запирает. Я еще раз извиняюсь, но прошу меня отпустить к публике.

– Иди уж. Догадлив больно. Иногда дурнем выгодней быть! добавил Андреа в спину Бубо с неожиданным для самого себя раздражением.

Затем встал, хрустнул плечами, прошел сквозь негустую толпу стоящих вокруг игорного стола, мимоходом глянул в карты одному из сидевших – расклад там был неинтересный и задерживаться не стоило – и вошел в коридор номеров первого этажа. Правая сторона, предпоследняя комната, в рамочке табличка «Наталия» – и вправду, имя явно нарочно почудней сочинялось. Ни родового имени, ни титула – ну да хрен с ним. Титул тут не главное.

Андреа толкнул дверь, запертой она не была, вошел в комнату. Можно было бы подумать, что пусто, если бы не чуть слышное дыхание за спиной – ну, эти фокусы мы знаем. Андреа круто повернулся, успел перехватить руку с удавкой и привычно заломил ее за спину, одновременно поворачивая неожиданно сильную девушку спиной к себе и перехватывая поближе к горлу. Ее упругое тело трепетало в его руках, разжигая еще сильней те чувства, которые обычно скромно именуются «желанием», и Андреа рвал ее и свою одежду, целовал то, что попадалось к губам и при этом не забывал время от времени придушивать постепенно слабеющую жертву. Через несколько секунд силы вернулись к ней, но теперь она уже не рвалась, она тянула его к себе как желанного победителя, раздеваясь сама, и умело раздевая его, и когда они упали на застеленную кровать сила ее объятий стала стальной. Обхватив Андреа руками и ногами она сладостно замерла… да так и осталась замершей. Андреа сначала ничего не понял, попытался поцеловать застывшие губы, потом прошептал что-то ласковое и страстное, но хватка рук и ног осталась такой же мертвой и неподвижной – он осознал что его обнимает холодеющая кукла. Скрипнула дверь, послышались легкие шаги и голос Наталии произнес:

– Ага, ты все-таки пришел. Ну хорошо, подожди немного, мне надо собраться.

Андреа подергался – кукла держала крепко и была страшно тяжелой. Все что у него получилось – это повернуться набок, голой задницей к двери, но потом партнерша снова перевесила и они оказались в прежней позиции, только теперь Андреа мог видеть и кусочек окна, за которым стоял глубокий летний вечер. Еще в окне отражалась переодевающаяся Наталия, но ее безупречное тело на этот раз «желания» не вызвало. Она в свою очередь тоже не очень замечала его присутствие, и только на очередную попытку освободиться заметила:

– Знаешь, если б ты видел, насколько противно выглядишь, то не дергался бы. Я уйду – и освободишься. В ответ Андреа чуть не в голос взвыл – он уже перепробовал все известные заклятия и Запретные Слова, призывал на помощь всех известных духов. Он даже вознес молитву темному владыке – кроме шуток, чтоб спастись от такого позора Андреа пошел бы на сделку даже с ним – но ни один зов не был услышан.

Снова скрипнула дверь – и тут уж Андреа почувствовал что скоро рехнется с позору. В комнату вошел унылого вида слуга, и его уличные башмаки громко стучали по доскам пола, но некоторые шаги звучали мягче – когда слуга наступал на разбросанные по полу предметы одежды. Потом они ушли, и Андреа остался один. "Убью – думал он – Догоню и убью, потом вернусь и убью слугу, и всех кто сегодня здесь был. А еще надо сжечь к лягушкиной матери этот трактир вместе с поселком и доску у дороги – будь проклят тот лес из которого взято дерево для нее!

Когда хватка кадавра ослабла и Андреа смог встать и одеться, ярость его несколько остыла. Деревню громить конечно незачем, и даже слуга тут не причем – вряд ли он посмеет кому-нибудь рассказать о том, что видел, а для верности можно наложить Печать Молчания. Единственно, кто достоин мести – это та, кто называла себя Наталией. Но кто она, и какие силы ей подвластны – об этом можно было только гадать, ничего похожего еще не встречалось никому. Андреа напрягся, вызвал резервную память, покопался в ней, но среди многих диковин, информация о которых была в резерве, ничего похожего на Наталию тоже не обнаружил. Такого не бывало еще не разу, и к злости на секунду примешался страх, но только на секунду. Андреа одернул одежду и оглянулся на куклу – она потихоньку съеживалась, превращаясь в кучу изжеванных тряпок и железного хлама. От нежной атласной кожи осталась только основа из грубой ткани, на лице можно было разобрать разве что глазницы и вообще зрелище было не похожим на обычную картину разрушения нежити.

Андреа не стал смотреть до конца, вышел в коридор и, поднявшись в свой номер вызвал слугу. Тот явится не замедлил, и Андреа, не тратя лишнего времени на угрозы и уговоры запечатал ему рот на все что связано с сегодняшним днем, а потом отпустил. Настоящий маг или даже подмагстерье конечно вычистил бы слуге память, поставил заменитель, да и остальных сегодняшних посетителей подправил бы – но у Андреа не было ни опыта, ни желания этим заниматься. И так сойдет.

В трактирной зале было уже почти пусто. Один из сыновей Папаши сноровисто подметал пол, к нему Андреа и обратился:

– Эй, малый! В какую сторону уехала постоялица Наталия?

– В сторону… в сторону Айболона господин. Это тут недалеко дорога начинается, на восток и чуть в сторону. Плохие там места, я ей сказал, а она лишь засмеялась, велела тоже самое вам сказать.

– А, щучье вымя! Она много на себя берет, ну ладно. Я уезжаю, комната свободна.

– А деньги?

– На обратном пути!

Малый вздумал было что-то сказать, но выражение лица Андреа заставило его примолкнуть, а впоследствии, рассказывая про это он обычно добавлял «И понял я, что с нашим Крутым обошлись еще круче, так что мне его дальше злить не стоит. А потом один колдун захожалый с Пэтрика заклятье снял, он порассказал что тогда было – ох и хохот стоял, и только я помалкивал, и думал, что начни тогда на плате настаивать – и не сидел бы тут сейчас».

Не по-летнему темная ночь стояла над полями. В зарослях бурьяна самозабвенно стрекотали сверчки, изредка на границе слышимости раздавалось цокание летучей мыши. Андреа гнал коня по едва различимой дороге, давно оставив за спиной редкие огоньки деревни. Ритм скачки захватил его, и могло бы показаться, что это начинается очередная История, если бы не абсолютно точное сознание того, что это не так, любое проявление воли Создателя он бы почувствовал сразу. Нет, сейчас Андреа был сам себе хозяином, и пригибаясь к гриве он гнал и гнал вперед, пока резкая вспышка и оглушающий звук не подбросили его вперед и вверх, выдернув из седла. Высокая многолетняя трава у края дороги смягчила удар, и поднимаясь на ноги Андреа с некоторым удивлением понял, что ничего не сломано. В ушах звенело а нос ощущал препротивнейший запах горелой серы, смешанный с еще чем-то. Цветные пятна отплавали в глазах положенное время, и на дороге Андреа увидел то, что меньше минуты назад было его верным конем, то есть несколько клочьев окровавленного мяса на костях, и отдельно в сторонке – голова с грустными глазами. У Андреа хватило ума не подходить обратно к дороге, спасибо Резервной памяти, которая из подсознания подправляла рискованные действия. Например сейчас перед его мысленным взором совершенно отчетливо возникла картинка маленького невзрачного паучка, раскидавшего свои нити поперек дороги и ждущего малейшего прикосновения к ним, чтобы взорвать, разметать и изрешетить металлом все вокруг себя. Соответствует картинка истине или нет Андреа выяснять не стал, полез через бурьян и крапиву, а потом и через любовно ухоженное пшеничное поле, оставляя за собой полосу поломанных и погнутых стеблей. Где-то вдали брехала одинокая собака, может быть в той стороне и был тот самый хутор, где бродили привидения в ненормальной обуви. Андреа решил направится туда, добыть новую лошадь и заодно выяснить, в каком направлении продолжать погоню. И продолжать ли ее вообще – сейчас уверенность была уже несколько поколеблена.

Поле сменилось болотистым перелеском, Андреа несколько раз утонул по колено в вонючей жиже и теперь болотный запах сопровождал его постоянно, поднимаясь при каждом движении от мокрых штанин. Собака вдали замолчала, зато правее за деревьями мелькнул огонек, костер наверное. Он подумал и повернул в его сторону – слишком был велик соблазн высушится, а то и новой одежей разжиться, тем более что недалеко. Андреа продрался напролом через густой низкорослый ельник, затем через не менее густые заросли лесной малины и оказался на маленькой поляне, или вернее даже давней вырубке. Точно посередине взметывал искры в небо тот самый виденный костер, а вокруг него сидело на чурбачках трое мужчин, они что-то хлебали из одинаковых тускло поблескивающих мисок. Тут же лежала парочка мешков, а дальше, в деревьях, темнела то ли лесная сторожка, то ли стог сгнившего сена.

Нарочито громко шурша по траве и хворосту Андреа подошел к костру и громко произнес обычное Приветствие Гостя, на которое один из мужчин, единственный из всех, кто носил бороду, беззаботно ответил хотя и непривычной, но вполне дружелюбной фразой. У костра нашелся и лишний чурбачок, и лишняя миска, которую другой хозяин костра – молодой и гибкий парень молча навалил вкусно пахнущей мешанины картошки с мясом. Андреа поблагодарил, принялся развешивать у огня свою мокрость, и тогда парень заметил, что через некоторое время сюда пожалует дама, и тогда придется одеться. Андреа согласился, и тогда хозяева как бы забыв о нем вернулись к своему разговору, предоставив гостю исподволь рассматривать себя.

Вскоре Андреа решил, что верховодит здесь пожалуй высокий и широкий молчун в пятнистой зеленой куртке из грубой ткани. Его лицо, казалось на девять десятых состоит из одной лишь нижней челюсти и подбородка, но когда он улыбался, получалось это обаятельно. И обтянутый черной кожей с множеством заклепок и стальных прострочек молодой, и обыденно одетый бородатый гостеприимец средних лет сразу же примолкали и внимательно слушали, когда пятнистый их прерывал какой-нибудь репликой.

Имена они носили все странные, причем разные и по звучанию и по стилю, что ли – такие имена могли появится наверное у трех разных народов. Кожаный звался Киоси, гостеприимец откликался на Горячездрава, а имя пятнистого так и не прозвучало, потому что «Прерыватель» было скорее всего прозвищем. А еще, когда молодой повернулся и протянул к костру ноги, Андреа ленивым движением глаз зацепил подошвы его сапог – на подошвах был елочкообразный рисунок и надпись «Саламандер».

«Он все понял!» – подумал Андреа сам про себя по привычке, и тут же отметил, что на этот раз понятно отнюдь не все. Если бы сейчас действовали законы Истории, то конечно дама бы оказалась той самой Наталией, а эти мужички у костра – законспирированными демонами, с которыми пришлось бы долго бороться, и в конце концов победить, потом у Наталии спала б с глаз пелена, любовь и финал, после которого все разбегаются без взаимных претензий. Ну а так – кто его знает, хотя мужички эти и вправду не очень на обыкновенных похожи, и разговаривают тоже о вещах не самых понятных, хотя и явно для них обыденных:

– Так все-таки может стоит ещё разок попробовать с Большим? – спрашивал молодой проклепанный.

– Оттуда можно столько всего натащить, да и как мощно сделанного!

– Мощно-то мощно, – отвечал Горячездрав, – да только слишком заметно и затрепано. На низких уровнях тоже находок немало, и народ тоже весьма неплохой попадается.

– Ну да! Далеко чтоб не ходить – сейчас с Асвом как лопухнулись, и времени убили сколько. Юлька с Наташкой сразу сказали – такие миры не стоят даже прощупки. А ты – двинем, двинем…

– Не шуми, – вступил в разговор пятнистый Прерыватель. – Что сделано то сделано, а лишняя информация никогда не помешает. И вообще хватит трепа. Асва мы всё равно не нашли. Потом ещё раз попробуем.

Он хотел добавить что-то еще, но в нагрудном кармане раздался противного тона писк. Пятнистый вытащил продолговатую черную коробочку, приложил к уху, потом коротко буркнул «Давай», и, пряча коробочку сообщил:

– Юлька скоро будет тут. Киоси, сходи, разбуди Наталию, сейчас двинем. Уважаемый гость! Ты извини, но нам отсюда скоро надо уходить, и при этом произойдет нечто, чего тебе видеть не стоит… – последовала красноречивая пауза, Андреа понял ее, и ответил в смысле, что мне и самому уже пора уходить, спасибо и прощайте. Потом он одел еще сырые штаны, поправил меч на перевязи и шагнул в темноту, старательно треща сучьями под ногами, а потом, отойдя на достаточно далекое расстояние трещать и греметь перестал, а наоборот, быстро и бесшумно ступая сделал бегом широкий полукруг и вернулся к поляне с другой стороны, той где темнелся тот самый то ли стог, то ли закиданный сеном сарай – вблизи было так же неясно.

Костер все так же горел, а к сидящим вокруг мужчинам прибавилась Наталия, при виде которой у Андреа застучало в висках – не «желание» проснулось, а просто ее образ вызвал в памяти недавнее позорище. Она тихо разговаривала с пятнистым, потом молодой Киоси поднялся подошел к неясному строению и принялся расшвыривать пуки черной соломы, и под ними обнаружились отнюдь не гнилые доски сарая, а слабо поблескивающий металл. Андреа напряг глаза – плоские и закругленные поверхности пересекаясь и наслаиваясь образовывали силуэт лежащего на пузе и втянувшего голову в плечи шестилапого дракона, не очень больших размеров, но тем не менее страшного. «Но почему он мертвый? Дыхание жизни должно чувствоваться даже у спящего, а этот либо мертв, либо я не могу почувствовать его. Да что же это такое, что со мной?!» Между тем Киоси звякнул чем-то на спине у дракона, потом перегнулся на другую сторону и продолжал возню, пока издалека не раздался мерный топот копыт, и на поляну не въехала еще одна девушка. Правильностью лица и фигуры она очень походила на Наталию, но одета она была в изысканое дорожное платье дамы Высшего Цвета. Голосом неожиданно хриплым и грубым она крикнула:

– Ну что, собрались? Давай скорее, а то там сзади мой очередной ценитель тащится, под ногами крутится будет.

– У нас все готово – ответил пятнистый, и, поднявшись направился к дракону, крикнув на ходу:

– Киоси! Давай заводи, и заодно пусть он вокруг посмотрит, мало ли что.

Киоси подобрался к шее дракона, запустил руку под чешую, что-то сделал, и дракон начал оживать. Андреа чувствовал как наливаются силой мышцы, спрятанные под броней, как заструилась кровь по медным жилам дракона – опять все непохоже на то что было раньше, но теперь хоть понятно. Дракон с глухим урчанием поднялся на лапы, его глаза зажглись красноватым огнем и выбросили вперед два широких луча. Голова начала медленно поворачиваться. Поняв, что сейчас будет обнаружен, Андреа сначала дернулся назад, но потом, поддавшись не осознанному даже сначала порыву кинулся вперед, и оказался прямо под ребристым брюхом, усеянным бугорками заклепок и погнутыми шипами. «Однако, если он вздумает снова прилечь, из меня получится хорошая отбивная! Разве что…» – Андреа дотянулся до одного из шипов, затупленного, загнутого и стесанного (дракончику наверное приходилось немало ползать по камням пластунским способом), подтянулся и втиснул тело в углубление на правом грудном щите, захлестнул ногами за полукруглые хомутики и решил, что устроился удачно. Такое же углубление на левой стороне было занято оперенным цилиндром с полукруглой мордочкой, примерно в человеческий рост длиной. Вещь была явно нужная, и углубление не могло не быть рассчитано на защиту ракеты, или того что будет на ее месте. «Ракеты? Откуда это слово – опять Резервная постаралась? Да, пожалуй.» На уровне талии болталось два коротких мягких тросика, и Андреа завязал их – теперь висеть можно и подольше. Послышался голос Киоси:

– Вокруг все чисто, он ничего не заметил. Давайте, влазьте!

Пока люди с поляны по очереди забирались на спину дракону, Андреа размышлял о том что сейчас наверное не позорно и стрекача задать. Если он уже не в состоянии почувствовать начало Истории и Волю Создателя, если его как какого-то дохлеца переиграла длинноногая девчонка, если ему приходится смиренно подчиняться намекам непонятных бродяг – значит дело швах. Кончилась крутая жизнь, и началось неизвестно что. Тем более тогда стоило сделать ноги, но привычная гордость не дала этой мысли претвориться в действие. Дракон переставил правую переднюю, затем левую среднюю ногу, затем еще и еще, а бронированное тело поплыло над землей. Дальше Андреа думал уже под аккомпанемент побрякивающей и поскрипывающей поступи: «Видел я их, бывших крутых. Я к ним испытывал презрение и жалость – а теперь сам попаду в их компанию, и кто-то будет презирать и жалеть меня, может быть та же самая Наталия! Нет уж, моя судьба не может быть такой, будет лучше, если я схвачусь с нею лицом к лицу, и она меня прикончит. Если это она конечно, но вдруг я что-то напутал? А, хрен с ним. Видно будет.» В соответствии с этим решением Андреа изогнулся, и чуть не сломав шею попытался оглядеться. Видно было немного. Дракон бежал, ровно держа свое туловище, но ноги его мелькали часто и как-то беспорядочно. Впереди по веткам и кустам скакало тусклое пятно света – из глаз – но яснее от него не становилось. В какой-то момент свет вдруг резко усилился, а потом так же резко спал, и в глазах Андреа осталась вздыбившаяся лошадь, и испуганный Рыцарь Высшего Цвета на ней. Провисев так минут с десять, Андреа решил, что овчинка выделки не стоит, и вновь вернулся в прежнее положение, разглядывать заклепки на металлических стенках своего убежища.