Текст книги "Персидский фронт (1909-1918) Незаслуженно забытые победы"

Автор книги: Алексей Шишов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 22 страниц)

…Мохаммед Али-шах правил совсем недолго – с 8 января 1907 года по 16 июля 1909 года. При нем Персидское государство впало в «удручающее» внутреннее расстройство, и шахская, правительственная власть своей устойчивости во многом была благодарна военному вмешательству России. Свидетельством тому были события мая – июня 1908 года.

Россия, взвесив все «за» и «против», пошла, не афишируя официально, на военную поддержку венценосного правителя соседнего государства. Вернее, на поддержку династии Каджаров, которой принадлежал персидский престол. То есть одна монархия пришла на помощь другой монархии.

Причин на то было достаточно много, и прежде всего исторических. После последней Русско-персидской (иранской) войны 1826–1828 годов, второй по счету в XIX столетии (первой была война 1804–1813 годов), и подписания Туркманчайского мирного договора отношения между двумя соседями стали складываться как нельзя лучше.

Подписанный 10 февраля 1828 года в Туркманчае, селении Южного Азербайджана, по дороге между Тавризом и Тегераном, мирный договор, по своей сути, действовал вплоть до 1918 года. Это касалось неприкосновенности линии государственной границы, взаимных торговых дел, российских консульств в Персии, мореплавания по Каспию, работы дипломатов в Тегеране.

Положения Туркманчайского договора, пусть и временные (секретные), в части, касательной для русских войск, действовали и в начале XX века. Шахское правительство их не оспаривало, а наоборот, использовало для определения статута экспедиционных войск России на персидской территории.

Это касалось отдельной Статьи IV к мирному договору между Россией и Персией, подписанной в Туркманчае в тот же день 10 августа 1828 года. Статья гласила следующее:

«Поскольку корпусу русской армии, который… временно оккупирует Азербайджан (Южный, Иранский. – А.Ш.), будет предоставлена неограниченная свобода расквартирования сообразно с удобствами или волей главнокомандующего русской армией на всей территории этой провинции, условлено, что персидские войска, все еще остающиеся в какой-либо части Азербайджана (Южного, Иранского. – А.Ш.), незамедлительно очистят ее и отступят во внутренние провинции Персии».

Следует заметить, что после Русско-иранской войны 1826–1828 годов Персия, пусть и не сразу, старалась держаться добрососедских отношений со своим гораздо более сильным во всех отношениях соседом. И Россия тоже стремилась к таким отношениям, взаимовыгодным для двух государств.

Такому взаимному стремлению не смогло помешать даже убийство в Тегеране в 1829 году российского посла А.С. Грибоедова, автора нашумевшей в то время комедии в стихах «Горе от ума». Император Николай I, по сути дела, оставил убийство опального писателя и разгром российского посольства в персидской столице без последствий, хотя в Европе ожидались «какие-то» карательные санкции и, вполне возможно, военные действия на пограничном Араксе.

Персидский же владыка, осознавший все возможные последствия такого злодейства в отношении полномочного посла Российской империи, поспешил отправить в Санкт-Петербург своего наследника. Тот, будучи милостиво принят при дворе, преподнес царствующему самодержавно Романову редкой красоты и стоимости сокровище – знаменитый алмаз «Шах», который и по сей день украшает Алмазный фонд Московского Кремля.

Как бы там ни было, Российская империя первой трети XIX столетия была заинтересована в мире и согласии с шахской Персией, в ее внутренней стабильности. Веских причин на то у нее после подписания Туркманчайского мирного договора, который оказался долговременным, было несколько.

Во-первых, исчезла военная напряженность, поскольку Персия окончательно отказалась от своих притязаний на Закавказье (Восточную Грузию с Тбилиси, Восточную Армению с Ереваном, Северный Азербайджан, Нахичеванское ханство) и Дагестан (прежде всего на бывшее Дербентское ханство). Государственная граница по реке Араке окончательно установила территориальное размежевание между Российской империей и шахской Персией.

Во-вторых, установились тесные дипломатические контакты между Санкт-Петербургом и Тегераном. Россия желала добрососедских отношений со своим южным соседом, немалая часть населения которого была родственна немалой части населения Кавказского наместничества. Речь шла в первую очередь об Азербайджане. Северная его часть (бывшие Бакинское, Гянджинское, Шемахинское, Кубинское и другие ханства) стали частью российской территории на Кавказе. Южная (большая по численности населения) часть за рекой Араке с центром в городе Тевризе (Тебризе) продолжала оставаться частью Персидского государства.

Была и другая составляющая теплых дипломатических отношений. Главным и давним соперником Российской империи на Востоке являлась султанская Турция (Оттоманская империя, Оттоманская Порта, Блистательная Порта). Об этом лучше всего свидетельствует десяток русско-турецких войн, последние из которых велись и на Кавказском театре военных действий. Шиитская Персия же исторически являлась противником суннитской Турции, не раз сталкиваясь с ней в больших и малых войнах, имевших порой религиозную окраску. То есть в случае возникновения серьезной конфликтной ситуации на дипломатическом поприще «иранский» фактор мог сказать свое слово.

В-третьих, между Россией и Персией с древности сложились серьезные, взаимовыгодные торговые и экономические отношения. По персидской территории проходил Шелковый путь, едва ли не самый оживленный сухопутный торговый путь Древнего мира и Средневековья, связывая между собой Восток (начинался он в Китае) и Запад (Европу). От Шелкового пути на его персидском участке па север, по Каспию и Волге, через Москву и Вольный город Новгород, шел оживленный торговый путь, который выходил в Балтийское (Варяжское) море.

Древняя Русь, Великое княжество Московское, Русское царство и, наконец, Российская империя имели веками прямую выгоду торговли с Персией. В начале XX столетия Россия ввозила в Персию значительное количество своих традиционных отечественных экспортных товаров. Это были: ткани, изделия из металлов, сахар и другое. Российские (в своем большинстве – армянские) купцы вели торговые дела во многих персидских (прежде всего северных) городах. Оживленно велась приграничная торговля.

В-четвертых, от безопасности границы России и Персии зависела внутренняя стабильность соседей. Это показали революционные события 1904-го и последующих годов в российском Баку, персидских Тевризе и Гиляне. То есть для династий Романовых и Каджаров революционный противник тогда был общим.

Революционеры из российского Закавказья «стимулировали» антишахские выступления по ту сторону пограничного Аракса. Движение фидаев-революционеров, центром которого стали северо-западные останы (провинции) Персии, в которых доминирующим населением являлись азербайджанцы, нарастало с каждым годом. Революционное движение в этой части страны то тлело, то разгоралось. Но каждый раз шахские власти демонстрировали слабость силы в борьбе с ним.

Фидаи же постоянно получали «подпитку с российского Кавказа». Связи у них с революционным бакинским подпольем перед Октябрем 17-го года виделись самыми тесными, не говоря уже о событиях в Персии после окончания Гражданской войны в России и установления в 20-х годах советской власти в Закавказье.

Необходимость оказания военной помощи шахской Персии при дворе императора Николая II, в официальных кругах города на Неве особых разногласий никогда не вызывала. Министры иностранных дел в лице В.Н. Ламбсдорфа, А.П. Извольского, С.Д. Сазонова, равно как и главы Военного ведомства А.Н. Куропаткина, В.В. Сахарова, А.Ф. Редигера, В.А. Сухомлинова, А.А. Поливанова, были достаточно единодушны в том, что южный сосед России должен находиться «во внутреннем успокоении».

В противном случае «внутренние неурядицы», «внутреннее расстройство» шахской Персии отражались на положении дел в стране, на всегда зыбком мире на южных границах Российской империи. И не только в Закавказье, но и в Туркестане.

Внутренняя нестабильность в Персии серьезно «била» по государственной казне России, поскольку во время внутренних, в том числе революционных потрясений у соседа резко падали обороты внешней торговли двух соседних стран.

К тому же Персия традиционно была своеобразным «полигоном» для противников Российской державы, опасавшихся роста ее влияния на Ближнем Востоке. Это были в первую очередь Турция, терявшая свои последние владения, Германия, имевшая большое влияние на Турцию, и Британия, которая с непродолжительной эпохи царствования Павла I всячески «стерегла» от России свое главное колониальное сокровище – Индию. То, что император Павел I приказал всему Донскому казачьему войску выступить в Индийский поход, на берегах Темзы помнили более века.

Оказание военной помощи шахскому правительству являлось для Санкт-Петербурга мерой вынужденной в силу выше изложенных причин. Речь, разумеется, велась только об оказании вооруженной рукой помощи династии Каджаров для наведения должного порядка в стране. И какое-то время поддерживать его «своим присутствием» в северных районах Персии, прежде всего в столичном регионе, Иранском Азербайджане, на побережье Каспия, в Хорасане.

Хорасанская граница с российским Туркестаном проходила по легко доступной конному человеку (или многим всадникам) пустыне и не самым высоким горам. Поэтому пограничной страже, часть которой составляли местные жители – туркмены, постоянно приходилось быть начеку. Со стороны Персии часто задерживались контрабандисты, которые не за самую высокую плату соглашались выполнять и шпионские задания турецкой агентуры.

Спокойствие в Хорасане имело для российского Туркестана еще одну значимость. Приграничье его было заселено туркменским племенем иомудов, воинственность которого выражалась и в том, что его отряды совершали набеги на туркмен других племен, проживавших на хорасанской границе в ту и другую стороны.

Такие набеговые разбои прекратились после разрешения спорных территориальных вопросов на границе между Россией и Персией в черте Хорасанского остана. Для этой цели была учреждена должность «российского, пограничного с Персией комиссара».

Иомуды заселяли приграничье (районы Астрабада, Шахрудо-Бастама и ряд других), на сопредельной территории которого стояли войска Туркестанского военного округа, ответственного в случае военного конфликта за Хорасанский театр. Стратегическое значение его заключалось в том, что кратчайший путь от линии Средне-Азиатской железной дороги (по которому могла осуществляться скорейшая переброска русских войск) к Тегерану шел через Хорасан.

Этот путь шел через территорию кочевий племени туркмен-иомудов. Кочевники-иомуды в конце XIX перемещались по приграничью двух соседних государств: с октября по апрель – в Персии, остальное время проводили со своими стадами в Закаспийской области Российской империи.

Что тогда из себя представляли воинственные туркмены-иомуды, можно судить по донесениям российских военных агентов (дипломатов). Они, в частности, писали, что «требуется громадное искусство, чтобы управлять этой толпой, не желающей признавать никакой власти».

Само собой разумеется, что штабу Туркестанского военного округа, находившемуся в Ташкенте, приходилось принимать охранительные меры. Для обеспечения безопасности российскому пограничному комиссару в урочище Гумбет-Хауз был выделен конвой в составе 140 нижних чинов – кубанских казаков из Закаспийской казачьей бригады.

Но это было еще не все. Для оказания экстренной помощи конвою пограничного комиссара в Чатлы выставили отряд в сотню конников: 70 казаков-кубанцев и 30 всадников Туркменского конного дивизиона, тоже входившего в состав Закаспийской казачьей бригады. Для связи с комиссарским конвоем, располагавшимся в урочище Гумбет-Хауз, в Ак-Тепе содержался казачий пост в 20 человек.

Это была реальная сила, чтобы в мирное время поддерживать престиж России в хорасанском приграничье. Иных способов контролировать непредсказуемость приграничного туркменского племени иомудов на севере Хорасана тогда не виделось.

События внутреннего характера у южного соседа России не требовали посылки сколько-нибудь значительных экспедиционных сил на продолжительное время. Для этого вполне хватало части сил Кавказского военного округа, в первую очередь Кавказских казачьих войск – Кубанского и Терского в «объеме» ряда первоочередных казачьих полков, подкрепленных кавказскими стрелками и опять же казачьей конной артиллерией.

Значительно меньше войск отправлял в Персию – в ее Хорасанский остан – Туркестанский военный округ. Впрочем, у этого округа были и другие, не менее важные задачи, так же как прикрытие государственной границы с Афганистаном, на который исторически «имели виды» британцы, «дорожившие» Индией, и с Поднебесной империей – циньским Китаем.

То есть на конечной стадии практическим решением вопроса посылки военной экспедиции в Персию занимались царский наместник на Кавказе, генерал от кавалерии, Георгиевский кавалер граф И.И. Воронцов-Дашков, имевший штаб-квартиру в Тифлисе (Тбилиси), и окружной штаб. Информация о состоянии дел в Персии стекалась в разведывательное отделение штаба Кавказского военного округа.

К слову говоря, Воронцов-Дашков был утвержден почетным казаком по станицам Ветлянской и Городофорпостинской Астраханского казачьего войска, по станице Краснохолмской Оренбургского войска, по станице Нижнекудрючской Войска Донского, по кубанской станице Васюринской. А также был утвержден почетным стариком станиц Кубанского казачьего войска – Новоалександровской, Новотроицкой, Воронежской, Рязанской, Пашковской, Новодмитровской, Ключевой, Марьянской, Баговской, Нефтяной, Кореновской, Брюховецкой, Губской и Гривенской, Терского казачьего войска станицы Аки-Юртовской.

Царский наместник на Кавказе в 1907 году был зачислен в казачье сословие, будучи приписан к станице Новотроицкой, что граф И.И. Воронцов-Дашков принял с благодарностью.

Оказание военной помощи Каджарской династии не носило характера похода какой-то части Российской Императорской армии в пределы соседнего государства. Основу экспедиционных войск составили иррегулярные конные полки кавказского казачества. Эти действия получили в истории названия «секретных Персидских экспедиций», поскольку русские войска без международной «проработки» посылались в Персию несколько раз.

Если говорить о «секретности» этих экспедиций, то она заключается в том, что ими конкретно занимались не в Санкт-Петербурге, а в Тифлисе, в штабе Кавказского военного округа. Поэтому информация о вводе какого-то числа русских войск в Персию, об их действиях там, дислокации и перемещениях получала достоверную известность в европейских столицах спустя много дней. То есть речь в таких случаях шла о событиях уже свершившихся, а не протекающих.

«Секретные Персидские экспедиции» русских войск позволили перед самой Первой мировой войной покончить с внутренней анархией в стране, с мятежными действиями кочевых племен на ее окраинах, прежде всего на северо-западе и западе, в Иранском Курдистане, подавить выступления революционеров всех мастей, обеспечить стабильность ситуации в самой столице Персии, в Тегеране. Шахская власть в лице Мохаммеда Али оказалась неспособной стабилизировать внутреннее положение в стране.

Шах Мохаммед Али потерял престол в результате государственного переворота, осуществленного силой оружия шахской гвардии в лице Персидской казачьей бригады и действий мятежных националистов. Монарху пришлось искать личную безопасность в российском посольстве. О тех событиях 16 июня 1909 года будет рассказано ниже.

Мохаммед Али-шах Каджар, родившийся в 1872 году, правил Персией совсем недолго, хотя и, как тогда казалось, утвердился на престоле после событий мая и июня 1908 года. Он был низложен, находясь в Тегеране. При этом заговорщики откровенно не желали расправиться ни с ним, ни с его семьей.

Однако о дальнейшем пребывания свергнутого правителя в стране, имевшего здесь немало сторонников, не могло быть и речи. В противном случае Персия могла оказаться в огне вооруженных столкновений в «ходе брожения умов разноплеменного своего населения». Шахская власть же военной силы имела немного, и потому, по сути дела, добровольное оставление отечества Мохаммедом Али-шахом, уже бывшим, было только на благо Персии.

Соседняя Россия не отказала изгнаннику в приюте. Впрочем, этот вопрос был больше политический, чем доброжелательный. Низложенный 37-летний Мохаммед Али-шах получил разрешение российского правительства поселиться с семьей в Одессе. Это место было назначено ему, а не выбрано низложенным восточным правителем.

Одесса, как известно, является юродом с южным климатом и, что не менее было важно в той ситуации, находилась на достаточном удалении от Кавказа и российско-персидской границы. То есть бывший шах мог чувствовать себя в известной безопасности от своих недругов. А те могли не опасаться внезапного появления низложенного повелителя, вознамерившегося вернуть себе престол, в своем отечестве.

Мохаммед Али-шах со своей немалой семьей и свитой прибыл в Россию в сентябре 1909 года. Одесса и условия обитания в ней ему, как известно, в целом понравились. Более того, российский самодержец Николай II сохранил за Мохаммедом Али право пользоваться титулами «Шах» и «Величество», подтвердив тем самым высокий статус его особы из правящей в Персии Каджарской династии.

По решению российского государя при низложенном правителе Персии, имевшем в приютившем его с семьей государстве немало привилегий, был назначен «состоять» подполковник Дагестанского конного полка Я.В. Хабаев. Он фактически исполнял роль адъютанта Его Шахского Величества.

С пребыванием бывшего персидского правителя на российском Юге связана история поступления в 1912 году его дочери Хадидже-Ханум в Одесский институт благородных девиц Николая Первого, основанный в 1829 году для «девиц благородного звания». Однако устав этого закрытого женского института второго разряда ведомства императрицы Марии Федоровны не предусматривал прием воспитанниц-иноверок, в том числе мусульманок. Веской причиной тому было то, что весь процесс обучения и воспитания в таких учебных заведениях был основан «на (христианской) религии», а его прямой целью было «утверждать в сердцах девиц веру в Бога».

Однако отечественной истории до этого были уже известны случаи обучения в подобных женских учебных заведениях девочек-мусульманок. Так, в 1913 году закончила курс Императорского воспитательного общества благородных девиц (Смольный институт в Санкт-Петербурге) Нафисат Мухамед-Шафиговна Шамиль, дочь генерал-майора русской армии Мухамед-Шафига (младшего сына имама Шамиля) и Биби-Маргям.

За устройство принцессы Хадидже-Ханум в местный Одесский Институт благородных девиц взялся не кто иной, как сам министр иностранных дел России С.Д. Сазонов. Он отправил соответствующее отношение светлейшему князю А.А. Ливену, который управлял канцелярией по учреждениям императрицы Марии Федоровны. В письме главы российского МИДа среди прочего говорилось:

«.. Хадидже-Ханум (с разрешения отца. – А.Ш. ) посещает дачу института, завтракает, готовит уроки, пьет чай и обедает вместе с воспитанницами; на всех окружающих производит впечатление живой, наблюдательной, сердечной и при этом с большим усердием относится ко всем занятиям.

За два месяца своего посещения института (июнь и июль) Хадидже-Ханум настолько свыклась с обстановкой института и проявляет такое искреннее желание учиться, что Шах и Шахиня просят принять ее в начальный, 7-й класс института. Знания принцессы вполне соответствуют требованиям, предъявляемым для поступления в этот класс…»

Его Величество Мохаммед Али-шах, заботясь об образовании любимой дочери, разрешил принцессе проводить время вместе с воспитанницами Института благородных девиц с 11 часов утра до 8 часов вечера. Такое воспитание девочки из мусульманской семьи, даже знатной, было в то время явлением необычным и крайне редким. Тем более что речь шла о европейском образовании.

Императрица Мария Федоровна дала свое высочайшее распоряжение принять в Николаевский институт персидскую принцессу Хадидже-Ханум «бесплатной приходящей воспитанницей» с начала 1912/13 учебного года.

При этом она утвердила «весьма желательную» просьбу министра иностранных дел Сазонова «в знак Всемилостивейшего внимания к Шаху освободить Его Величество от взноса необходимой за его дочь платы». Эти расходы венценосная супруга-вдова императора Александра III и мать царствующего императора Николая II взяла на себя.

Свергнутого властителя из Каджарской династии «с миром» отправили в изгнание сперва в гостеприимную Россию, но подальше от Кавказа. Однако остаток своей жизни низложенный шах провел в итальянском курортном городке Сан-Ремо, тихо скончавшись там в апреле 1924 года. Бедствовать бывшему монарху, ставшему политическим эмигрантом, вместе с семьей особо не пришлось.

На престол был возведен его малолетний сын Султан Ахмед, в пользу которого отец отрекся от трона и которому судьба уготовила стать последним шахом из династии Каджаров. Он родился 21 января 1898 года и в день своей коронации, когда его украсили одеждой падишаха, усыпанной бриллиантами, 16 июня 1909 года ему было всего одиннадцать «мальчишечьих лет». Естественно, что самодержцем в откровенно плохо управляемой Персии он быть не мог.

Юный правитель стал свидетелем того, как с престола свергали его отца, на защиту которого с оружием в руках так никто и не встал. Даже шахские телохранители и любимцы. Султан Ахмед-шах не обладал реальной властью, от его имени страной правили регенты из числа персидской знати и вожди племен бахтарма, занимавшие при дворе высокие должности. Шах своим именем лишь «узаконивал» их власть в Тегеране. К тому же придворные вельможи враждовали между собой «за место под солнцем», то есть у шахского трона.

Султан Ахмед-шах правил Персией до 1923 года, когда молодой годами монарх был со всей восточной вежливостью отправлен в изгнание в Европу. Официально же он лишился трона 31 октября 1925 года, когда шахом был провозглашен Реза Пехлеви, бывший казак Персидской казачьей бригады. Так на смену династии Каджаров пришла династия Пехлеви, которая просуществовала совсем немного, будучи свергнута народом, поднятым против монархии шиитским духовенством.

Остаток своей недолгой жизни низложенный Султан Ахмед Каджар провел во Франции. Изгнанник умер в феврале 1930 года, когда ему шел всего лишь 33-й год. Известно, что о возвращении себе шахского престола он не мечтал и попыток к тому не делал.

Реза-хан Пехлеви прибыл в Тегеран узаконивать свою уже фактическую власть в стране во главе 4-тысячного вооруженного отряда. Основу его составляли шахские казаки, хорошо обученные военному делу русскими инструкторами – казачьими офицерами и урядниками. Отряд беспрепятственно двинулся на Тегеран из древнего города Казвина (Казбин, Касбин), который половину XVI века был столицей династии Сефевидов. По пути разрушались линии связи.

Коррумпированное правительство Персии было свергнуто почти без единого выстрела. Реза Пехлеви всегда с уважением относился к старой России, помня свою службу в Персидской казачьей бригаде. По собственному волеизъявлению он, еще не будучи возведенным на шахский престол, затвердил договор Ирана с Советской Россией, в силу которого та отказывалась от своего исторического влияния в соседней Персии.

Так 1919 год стал последней страницей «секретных Персидских экспедиций» России начала XX столетия. То есть это был удар по державности Российской империи уже после ее гибели в феврале 1917 года. Москва уже никогда не имела на своего южного соседа такого влияния, которым обладала старая Россия на рубеже XIX и XX веков.

Что же касается бывшего шахского казака Резы, то иранский меджлис объявил Реза-хана, который до этого сам себя назначил премьер-министром, шахом Резой Пехлеви 16 декабря 1925 года.

Но к этому дню он уже обладал всей полнотой власти некоронованного монарха в стране.

Реза-шах Пехлеви сразу же позаботился о династической составляющей своей власти, назначив наследником престола своего старшего сына, Шахпура Мохаммеда Реза Пехлеви. Так Каджарская династия осталась за бортом истории, канув в прошлое. К этому следует заметить, что официальную церемонию коронования первого шаха из династии Пехлеви сопровождали сцены действительно широкого народного энтузиазма. Или, иначе говоря, в Персии о Каджарах не печалились.

Следует заменить, что все вышеназванные персидские шахи из династий Каджаров и Пехлеви были заинтересованы в установлении дружественных отношений со своим северным соседом, и прежде всего в военном отношении. Не случайно и в русском, и в персидском языках есть вполне уместная по такому случаю поговорка: «Хороший сосед лучше дальнего родственника».

Стремясь установить дружеские, доверительные отношения с высшим военным командованием России, шахи Персии на официальном уровне не забывали жаловать высокими орденскими наградами генералитет Романовской державы, прежде всего глав ее Военного ведомства. Среди военных министров старой России в начале XX столетия были награждены:

Генерал от инфантерии, генерал-адъютант Куропаткин Алексей Николаевич, занимавший пост министра с января 1898 года по февраль 1904 года. Он получил орден Льва и Солнца 2-й степени со звездой и зеленой лентой.

Генерал от инфантерии Редигер Александр Федорович, занимавший пост министра с июня 1905 года по март 1909 года. Он имел орден Льва и Солнца 1-й степени с алмазами.

Генерал от кавалерии, генерал-адъютант Сухомлинов Владимир Александрович, занимавший пост министра с марта 1909 года по июнь 1915 года. Был награжден орденом Льва и Солнца 1 – й степени с алмазными знаками к нему.

Генерал от инфантерии Поливанов Алексей Андреевич, занимавший пост министра с июня 1915 года по март 1916 года. Удостоился двух орденов от шаха – Льва и Солнца 1 – й степени и Короны с алмазами.

Генерал от инфантерии Беляев Михаил Алексеевич, занимавший пост министра с января 1917 года по март того же года. Он имел орден Льва и Солнца 2-й степени.

…«Секретными Персидскими экспедициями» – их организацией, проведением – занимались в столице Кавказского наместничества два человека. Первым, разумеется, был царский наместник, генерал от кавалерии граф Илларион Иванович Воронцов-Дашков, человек на Кавказе известный и популярный. Его наместничество стало в истории горного края целой эпохой, не исключая и дел военных.

Непосредственным же исполнением экспедиционных дел, вплоть до мелочей, занимался узкий круг работников штаба Кавказского военного округа, прежде всего его генерал-квартирмейстерской части, ведавшей оперативными делами. Идеологом же «секретных Персидских экспедиций» являлся царский наместник в Тифлисе, пользовавшийся полным доверием у государя-самодержца.

Воронцов-Дашков был известен не только как человек из ближайшего окружения императоров Александра III и Николая II, но и как умелый администратор, действительно много сделавший для экономического и культурного развития Кавказского края, как человек там весьма уважаемый. Один из крупнейших российских землевладельцев военного образования не имел, учился в Московском университете. С началом Крымской (или Восточной) войны 1853–1856 годов ушел добровольцем в русскую армию, службу начал в лейб-гвардии Конном полку.

В последние годы Кавказской войны блестящий столичный аристократ командовал личным конвоем князя А.И. Барятинского. Удостоился за боевые заслуги ордена Святого Георгия 4-й степени (за штурм крепости Ура-Тоби) и наградного Золотого оружия. Граф

Воронцов-Дашков примерно воевал против горцев имама Шамиля и в Туркестанском крае. Всего в 29 лет близкий друг будущего императора Александра III получил звание генерал-лейтенанта, командовал лейб-гвардии Гусарским полком.

С началом Русско-турецкой войны 1877–1878 годов начальствовал на болгарской земле над кавалерией Рущукского отряда (за исключением казачьей). После победной для русского оружия войны служил в столичном гарнизоне, командуя 2-й Гвардейской кавалерийской дивизией, в которую входили (в отличие от 1-й) всего четыре полка лейб-гвардии: Драгунский, Конно-Гренадерский, Уланский и Гусарский.

Впечатляющий взлет И.И. Воронцова-Дашкова по служебной лестнице начался с воцарением на престоле Александра III Александровича, с которым он сдружился во время освободительной войны на болгарской земле. Тогда цесаревич-наследник стоял во главе Рущукского отряда. Высокие назначения следовали одно за другим – главноуправляющий государственного коннозаводства, министр императорского двора и уделов, канцлер Российских Царских и Императорских орденов, член Государственного совета Российской империи.

Граф Воронцов-Дашков был известен и как убежденный монархист. После убийства террористами-народовольцами государя Александра II некоторое время являлся начальником царской охраны и одним из организаторов «Священной дружины».

В феврале 1905 года, после восстановления поста царского наместника на Кавказе, Илларион Иванович Воронцов-Дашков направляется императором Николаем II, который всегда благоволил к преданному другу своего отца, в Тифлис, в столицу Кавказского наместничества. Наместник на Кавказе осуществлял не только гражданскую (светскую) власть, но и стоял во главе всех российских войск, находившихся на территории наместничества.

Под его личной ответственностью находилась охрана государственной границы в Закавказье с сопредельными странами – Турцией и Персией. А также защита интересов России (как говорится, в части касательной) на этих территориях в вопросах торговли, консульских дел, борьбы с контрабандой, защиты личностей и интересов российских граждан, таможенных дел и еще многое другое.

В число обязанностей кавказских наместников входили и ведение (то есть организация) военной разведки в целях обеспечения безопасности государства, сбор и анализ разведывательной информации. Эта задача во все времена существования царского наместничества виделась немаловажной.

Султанская Турция (Оттоманская Порта, Османская Порта, Блистательная Порта) на протяжении целого столетия почти всегда являлась потенциальным военным противником России в Кавказском регионе и в бассейне Черного моря. Об этом лучше всего свидетельствовали Русско-турецкие войны 1806–1812, 1828–1829 и 1877–1878 годов, Восточная (она же Крымская) война 1853–1856 годов,

и, наконец, Первая мировая война 1914–1918 годов.