355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Алексей Шишов » Персидский фронт (1909-1918) Незаслуженно забытые победы » Текст книги (страница 10)
Персидский фронт (1909-1918) Незаслуженно забытые победы
  • Текст добавлен: 8 октября 2016, 16:55

Текст книги "Персидский фронт (1909-1918) Незаслуженно забытые победы"


Автор книги: Алексей Шишов



сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 22 страниц)

В конце апреля корпус Халил-бея с курдской конницей перешел турецко-персидскую границу. В их планах было наступление через российскую границу по реке Араке на города Елисаветполь (ныне Гянджа) и Баку. Но надо сразу заметить, что это была поистине «наполеоновская замашка».

Вполне возможно, что экспедиционному корпусу Халил-бея удалось бы углубиться в Иранский Азербайджан. Но тут в турецких тылах восстало армянское население вокруг озера Ван. Причиной восстания стало то, что турки и курды почти полностью вырезали свыше 100 селений армян-христиан вокруг города Ван, особенно в округе Шатах. В живых оставляли только молодых женщин, которые уводились в курдские селения.

Почти одновременно антитурецкое восстание подняли айсоры (ассирийцы), проживавшие в горной области Хеккияри, юго-восточнее озера Ван. Они тоже были людьми христианского вероисповедания.

Халил-бею пришлось отрядить на подавление этих восстаний одну из своих сводных дивизий (5-ю) и немалую часть конных курдских отрядов. То есть теперь ему говорить о походе на Елисаветполь и Баку не приходилось. Из Стамбула от него племянник, женатый на племяннице султана, требовал любой ценой удержаться на персидской территории, в горах Иранского Азербайджана.

Генерал-майор Чернозубов, в свою очередь, получил приказ выбить турок с этой территории и тем самым парализовать здесь действия германской и турецкой агентуры, настраивавшей местное население (особенно курдские племена) против русских. В задачу Азербайджанского отряда входило и наступление через границу на направлении западнее озера Урмия.

Чернозубовский отряд получил усиление, основой которого стала 3-я Забайкальская казачья бригада, в составе 3-го Верхне-удинского и 2-го Аргунского полков со 2-й Забайкальской казачьей батареей. Всего: один генерал-майор, 8 штаб-офицеров, 63 обер-офицера, 2550 казаков, 2660 лошадей, 18 орудий и 191 обозная повозка.

Бригада перевозилась из крепости Карс по железной дороге в 13 эшелонах до пограничной станции Джульфа на реке Араке. Оттуда казаки-забайкальцы двигались в Урмийский район походным порядком. Начальнику бригады К.Н. Стояновскому командующим Отдельной Кавказской армии генералом от инфантерии Н.Н. Юденичем 23 апреля был отдан следующий приказ:

«…Вследствие серьезных боев в районе Дильмана вверенная Вам бригада с ее артиллерией назначается в распоряжение начальника Азербайджанского отряда генерал-майора Чернозубова на усиление его войск.

Бригада будет перевезена по железной дороге от Карса до Джульфы. Посадка на железнодорожный транспорт в г. Карсе назначена на 25 апреля с утра, к таковому времени частям бригады должно прибыть к Карсу.

По прибытии в Джульфу Вам надлежит получить указания от генерала Чернозубова, которому Вы должны донести заблаговременно о времени своего прибытия в Джульфу».

Ситуация на Кавказском фронте менялась быстро. Уже 25 апреля, в день убытия казачьей бригады забайкальцев из Карской крепости, она приказом того же Юденича была переподчинена начальнику Кавказской кавалерийской дивизии генерал-лейтенанту Густаву Класс Роберту Шерпантье. Однако районом боевых действий оставался все тот же горный район западнее озера Урмия.

Путь по железной дороге занял двое суток. Выгрузившись на станции Джульфа, бригада в Тавризе присоединила к себе 3-й Кубанский казачий полк, и к 1 мая забайкальцы уже оказались на персидском театре Мировой войны.

В начале мая русские войска на левом крыле Кавказского фронта перешли в наступление. 3-я Забайкальская казачья бригада наступала южнее озера Урмия в направлении города Ван, стоявшего на берегу озера Ван. Вперед были высланы разведывательная сотня казаков-аргунцев и несколько разъездов.

Вскоре разведка, далеко ушедшая вперед, донесла, что в селении Миандоабе находится турецкий отряд численностью до 400 человек, частью конный.

Бригада двигалась вперед, имея ненадежных проводников из числа местных жителей. В горах стояла страшная жара. Источники чистой питьевой воды встречались редко, провианта и фуража, взятого с собой, в полках и батарее имелось «в обрез».

10 мая забайкальцы вышли к реке Джагита-чай. На противоположном берегу на возвышенном месте находилось селение Миандоабе. После двух орудийных залпов шрапнели казачьей батареи и при виде русской конницы, начавшей переходить реку, турки оставили селение и, беспорядочно отстреливаясь, отошли к западу. Сотни 2-го Аргунского полка их преследовали. На поле боя были-найдены два десятка турецких аскеров, у казаков был ранен один человек.

Вперед вновь ушли конные дозоры. У Амир-абада они обнаружили большие силы неприятеля – до 10 рот пехоты, подкрепленных несколькими сотнями конных курдов. Шедший в голове походной колонны 2-й Аргунский полк сделал привал у моста через реку Татаву, ожидая подхода главных сил бригады, чтобы обеспечить их переправу.

Два дня забайкальцы простояли у реки в поисках в этой безлесистой местности средств для переправы через Татаву артиллерии и обозов. Мост через реку был настолько узок и ненадежен, что перейти по нему кони и люди могли только цепочкой. Переправа началась на рассвете, в пять часов утра 13 мая и закончилась уже вечерних сумерках.

В кавалерийском ударе на высотах к юго-западу от селения Миандоаба участвовала кавалерийская дивизия генерала Шерпантье силой в три драгунских и одного полка казаков-кубанцев. Забайкальцы в бою 15 мая находились в резерве, отличившись лишь тем, что взяли у турок в селении Ипдыркаш запасы продовольствия и фуража.

18 мая от Забайкальской казачьей бригады вперед по горной дороге была выслана усиленная разведка: две конные сотни и пулеметный взвод. Казачьим разъездам удалось установить, что впереди находятся части 36-й пехотной дивизии турок и значительные силы курдской конницы.

Удалось установить, что турецкие пехотинцы имели на вооружении 5-зарядные винтовки системы Джамбозар (по образцу винтовки системы Маузер), патроны с остроконечной пулей, из расчета 150 штук на человека при себе и 120 штук в запасе (в обозе). Неприятель имел ручные гранаты (по образцу болгарского офицера Тюфенчиева). Форма одежды была защитного цвета.

Бригада вошла в город Урмия и встала там биваком, пользуясь трофейным провиантом и фуражом. Здесь ожидался подход чернозубовского Азербайджанского отряда. Вперед и на фланги были высланы разъезды от (бурятского) 3-го Верхнеудинского полка. Они то и дело имели стычки с небольшими отрядами конных курдов. Те, обстреляв с вершин гор казаков, тут же скрывались.

Рейд русской конницы (36 драгунских эскадронов и казачьих сотен) с 22 конными орудиями под командованием генерал-майора Чернозубова западнее озера Урмия по территории остана Западный Азербайджан преследовал немаловажную цель – заставить приграничные курдские племена Персии сложить оружие. Демонстрация значительной силы конницы возымела свое действие: полукочевые племена курдов на какое-то время притихли, отказавшись даже от разбоев на горных дорогах.

Обманчивая тишина позволила генералу от инфантерии Н.Н. Юденичу перебросить большую часть усиленного Азербайджанского отряда из северо-запада персидской территории на линию фронта севернее озера Ван. Турецкое командование, делавшее большую ставку на «партизанство курдов в тылу у русских», было неприятно удивлено появлением значительных сил кавалерии противника в горах Турецкой Армении.

Полки и батареи чернозубовского Азербайджанского отряда в новых боях с турками проявили себя с самой лучшей стороны. О напряженности боев в горах с турками может свидетельствовать такой показательный факт. В двухдневном бою 6 и 7 июля казаки 2-го Аргунского полка израсходовали около 26 тысяч патронов.

3-я Забайкальская казачья бригада вновь оказалась на территории Персии в конце июля 1915 года. Она была отведена на отдых после боев у озера Ван. Местом отдыха был назначен город Дильман (там находились тыловые продфуражные склады и санитарные учреждения) на западном берегу озера Ван.

Забайкальцы расположились не в самом небольшом городке, а в верстах 30 от него, у селения Кегнешагр, в местности, где имелись пастбища для лошадей. Конский состав бригады после нескольких месяцев боев в горах нуждался в отдыхе и «ремонте» не менее, чем люди. Так, командир 3-го Верхнеудинского казачьего полка полковник Веттерштрандт в своем донесении по команде писал буквально следующее:

«Вследствие систематического неполучения от интендантства зернового фуража… невозможности приобрести таковой покупкой строевые лошади не кормятся зерновым фуражом около месяца… при настоящей усиленной службе полка число лошадей, способных к работе, в скором времени выйдет до минимума – полк в конце концов будет не способен нести службу».

Бригадный начальник генерал-майор К.Н. Стояновский делал все от него возможное для восстановления боеспособности казачьих полков и артиллерийской батареи, поскольку последние недели люди сражались на пределе своих возможностей. Но его, пожалуй, более заботило состояние конского состава, без которых конники могли обратиться в пехоту. Которой, к слову сказать, на войне в горах «без лошадей делать было нечего». Стояновский докладывал выше:

«…Во 2-м Аргунском полку годных к походу лошадей – 108; неудовлетворительных, нуждающихся в отдыхе не менее месяца – 270; нуждающихся в отдыхе не менее 2 месяцев – 97 и негодных– 178.

В 3-м Верхнеудинском полку первых – 73, вторых – 238, третьих – 115, четвертых – 219; в штабе бригады в той же последовательности – 21, 33, 5, 12. В это число включены все лошади – строевые и обозные.

В батарее все артиллерийские лошади негодны…

Требуется ковка лошадей, а запаса подков нет…»

Бригада, расположившаяся на непродолжительный отдых у Дильменда, спокойной бивачной жизни не знала. Полторы казачьей сотни были задействованы на постах «летучей почты». Постоянно выделялись конвои для охраны транспортов и сопровождения начальствующих лиц. Много людей приходилось выделять на заготовку топлива и для прочих хозяйственных нужд.

Отдых на войне для людей, уставших морально и физически, материально плохо обеспечиваемых, порой негативно сказывался на состоянии воинской дисциплины и организованности. То есть речь шла о прозе любой войны во все времена и эпохи. В силу этого генерал-майор Стояновский отдал полковым командирам приказ такого содержания:

«…Ячмень для лошадей дробить на мельницах…

Отточить шашки и не рубить ими дрова…

Немедленно пополнить недостающие пики…

Пересмотреть вьюки, захламленные казаками, все, обременяющее коня, безжалостно выбросить, уложить седельные подсумки…

Соблюдать, чтобы казаки всегда ходили в поясах…

В Дельман уволнять только командой с ответственным старшим и по записным сотенных командиров, неблагонадежных в пьянстве совсем не увольнять».

Для поддержания воинского порядка и дисциплины приходилось принимать и «хирургические меры», которые популярными назвать никак было нельзя. Был наказан «за развал сотни» 14 сутками домашнего ареста сотенный командир 3-го Верхнеудинского полка подъесаул князь Ухтомский. Все младшие командиры этой сотни – урядники и вахмистры были разжалованы в рядовые и переведены в другие подразделения. На их места были назначены «добросовестные казаки».

На бригадное начальство во время отдыха у Дельменда свалилась еще одна дисциплинарная «беда». Из-за отсутствия дров для приготовления пищи «по своей безграмотности» казаки спиливали и рубили шашками на дрова телеграфные столбы. Связисты ставили новые столбы, которые исчезали в следующую же ночь. С этой «бедой» удалось справиться только отданием под суд казаков, уличенных в таком способе добывания топлива.

В начале августа отдых у Дильменда для бригады, которой придавались две добровольческие армянские дружины, закончился с получением приказа сосредоточиться в селении Кегнешагры. Турецкие войска грозили новым вторжением в Иранский Азербайджан, а местные курдские племена опять взялись за оружие.

Чтобы исключить внезапное появление перед собой неприятеля, от бригады в боевое охранение был выделен сводный отряд есаула Мыльникова. Ему предписывалось выступить к селению Хаптиану для наблюдения за Бажергинским ущельем, через который должна была прорываться с гор в Урмийский район курдская конница. Однако боевые действия на этом направлении возобновились только в середине сентября.

Постоянно велась разведка в горных районах. Для этой цели использовались казачьи разъезды. Большую помощь оказывали добровольцы айсоры, отважно «ходившие» по вражеским тылам. Так было установлено передвижение больших турецких сил на Багдад – на юг Месопотамии против англичан и к границам Персии.

В это время в экспедиционных войсках стали делать противотифозные прививки. Люди плохо переносили их. Вспышки эпидемии тифа в ряде мест приводили к тому, что отдельные воинские части «отбывали карантин».

Протурецкая активность курдских племен в остане Западный Азербайджан в начале осени 1915 года стала проявляться в Урмийском районе, близ города Ушпуэ. Туда выступил сводный отряд в составе трех сотен казаков-забайкальцев и кубанцев с пулеметным взводом. Русскими войсками занимается город Урмия.

С конца декабря столкновения с отрядами конных курдов стали, но сути дела, каждодневными. Обстреляв казачьи отряды, курды обычно скрывались в «бесконечном хаосе гор». Преследование нападавших в родных для них местах результата не давало.

Однако когда такие нападения курды совершали вблизи своих селений, то в таких случаях о бегстве они помышляли не часто. Горные селения оборонялись стойко, и казачьи разъезды одерживали верх зачастую тогда, когда получали подкрепление.

Показателен в этом отношении бой казачьего разъезда прапорщика Павла Судакова из 3-го Верхнеудинского полка. 1 ноября разъезд у горы Бейзан подвергся нападению конного «скопища куртинцев» и был окружен. Однако казаки уже отменно владели тактикой конного боя в горах и, используя складки местности, без потерь вырвались из окружения.

В Иранском Курдистане русским приходилось постоянно сталкиваться с азиатским вероломством и коварством неприятеля. Воинственные курды в своих домах могли встретить «неверного» со всем гостеприимством. Но стоило тому только-только покинуть этот дом, как гость часто становился «объектом вооруженного нападения».

Когда казачьи разъезды проходили через вроде бы «мирные» курдские селения, им при всяком удобном случае стреляли там в спину. Или обстреливали с тыла сразу после того, как казаки оказывались за сельской околицей.

Казаков ожесточали не только предательские действия местных жителей – курдов, которые «постоянно» заявляли о своем миролюбии и дружественном отношении к русским военным. Те постоянно подвергали попавших в их руки пленных (обычно раненых) и тела убитых противников самым жестоким истязаниям и надругательствам.

В кампании 1915 года большую известность для русских войск в Персии получил бой у курдского селения Софиан, происшедший 2 ноября. Собственно говоря, этот бой был, «как две капли воды», схож с подобными вооруженными столкновениями в горах Иранского Курдистана. Дело обстояло так.

Казачий разъезд хорунжего Николаева при следовании дорогой через селение Софиан был встречен местными курдами с белыми флагами и заверениями в том, что они против русских не воюют. Но сразу же за селением казаки подверглись нападению отряда конных курдов, в четыре раза превосходивших их по численности. Разъезду, занявшему возвышенное место, пришлось начать огневой бой с атакующими всадниками.


Подписание Туркманчайского мирного договора между Россией и Персией


Алмаз «Шах», преподнесенный правителем Персии Николаю I


Наср-Эд-Дин-шах


Наср-Эд-Дин-шах в Золотом зале своего дворца


Мозафареддин-шах


Амад-шах


Император Николай II


Наместник его императорского величества на Кавказе и главнокомандующий войсками Кавказского военного округа генерал-адъютант граф И. И. Воронцов-Дашков


Генерал В.А. Косоговский, командир Персидской казачьей бригады


Тебризские повстанцы


Сатар-хан


Повстанцы, соратники Сатар-хана


Генерал-лейтенант В. П. Ляхов


Расстрел Меджлиса. 24 июня 1908 г.


Ахмад-шах в 1909 году


Тегеран, парад казачьей бригады


Чины Персидской казачьей бригады



Генерал от кавалерии Н. Н. Баратов


Генерал от инфантерии Н. Н. Юденич


Участник Персидских походов А. Г. Шкуро


Терские  казаки-артиллеристы


Ахмад-шах. Слева от него генерал Реза Пехлеви


Реза-шах вскоре после переворота

Когда началась схватка, разъезд сразу же был обстрелян в спину из близкого Софиана. Казаки оказались под перекрестным огнем. Среди них был убит урядник Степан Сапожников. Нападавшим конным и спешившимся курдам удалось отрезать казакам путь отступления к своим. Перестрелка продолжалась два часа, в ходе которой казаки не позволили нападавшим приблизиться к себе. Курдские всадники, лихо подскакивая к возвышенности, на ломаном русском языке кричали, чтобы казаки сдавались в плен. Но в ответ им летели только пули.

Когда патроны стали заканчиваться, хорунжий Николаев повел разъезд на прорыв. Казаки, вскочив на коней, «ударили в шашки». Они вырвались из кольца окружения, недосчитавшись еще одного человека – Мирона Полоротова. Тела погибших казаки вынести из боя не смогли. В противном случае разъезду грозила гибель. Отстреливаясь на ходу от преследователей, хорунжий со своими подчиненными ушел к своему отряду.

Утром следующего дня с карательной целью на селения Софиан и Джалдиан (оттуда тоже с тыла велась стрельба по казачьему разъезду) выступили две сотни казаков с пулеметным взводом. Экспедицией командовал есаул Косяков. Но им уже готовилась хитроумная ловушка.

По дороге в Софиан были встречены пять курдов, шедших под белым флагом в город Ушнуэ. Они заверили казачьих офицеров в том, что вооруженные люди, участвовавшие во вчерашнем нападении, ушли из Софиана и Джалдиана на юг, в горы. Но когда казаки оказались перед селением Софиан, над которым тоже в большом числе развивались белые флаги, их с близкого расстояния встретила частая ружейная пальба. Сразу же начался обстрел и с тыла.

Курды отступили от Софиана только тогда, когда от огня казачьих винтовок и пулеметов потеряли несколько десятков человек. Казачьи сотни ворвались в селение Софиан, из которого жители бежали заблаговременно, «чувствуя за собой вину». На сельской окраине были найдены раздетые и страшно изуродованные тела Сапожникова и Полоротова.

Есаул Косяков и его помощник подъесаул Церельников повели казачьи сотни к селению Джалдиан. Здесь их поджидал многочисленный отряд курдов, укрепившийся на возвышенных местах. Вновь завязался огневой бой, который продолжался до наступления темноты.

Ворваться в Джалдиан казакам в тот день так и не удалось, и они стали отходить с поля боя. На обратном пути селение Софиан было предано огню вместе с запасами продовольствия и фуража его жителей. Тела двух погибших в предыдущий день казаков были взяты с собой. Товарищи похоронили их на чужой земле с воинскими почестями и по христианскому обряду.

Через несколько дней селение Джалдиан, жители которого бежали, было взято с боем, после жаркой перестрелки. Располагавшаяся рядом старинная крепость Калапасоо тоже была брошена курдами, которых «загнали в горы, где их ожидала суровая зимовка». Впрочем, для кочевников, привыкших к шатрам и палаткам, такую зимовку суровой можно было назвать только с определенной натяжкой.

Большие запасы хлеба и фуража (сена), найденные в Джалдиане и Калапасоо, были сожжены. Вывезти все это возможностей не было. Захваченный трофейный скот пополнил отрядный провиант. Конфискация скота у кочевников являлась в ходе Первой мировой войны на Кавказском фронте одной из самых действенных мер наказания за диверсионную, разбойную деятельность в русских тылах.

Операции в Урмийском районе проводились не только против «немирных» курдских селений, но и по занятию городов на важнейших путях в горах, которые вели к близкой турецкой границе. Так, в середине ноября южнее озера Урмия силами сводного отряда был взят город Соудж-Булат.

Отряд состоял из двух казачьих сотен (по одной из 3-го Кубанского и 3-го Верхнеудинского), одной пешей роты 291-й армянской дружины, взвода 4-й конно-горной Кавказской батареи и искровой станции (радиостанции). То есть это был по своему составу типичный сводный отряд русских экспедиционных сил для действий в горной местности на северо-западе и западе Персии.

Заняв гарнизоном этот персидский город, отряд начал вести конными разъездами «интенсивную разведку», оттеснением курдских отрядов от русской коммуникационной линии, которая шла от железнодорожной станции Джульфа до Урмии и дальше на Миандоаб. Редкий день проходил без перестрелки с курдами с казачьими дозорами.

Русские отряды в остане Западный Азербайджан действовали в одном западном направлении, забираясь все дальше и дальше в горы Иранского Курдистана, все ближе к границе с Турцией. Сестра милосердия Кавказского фронта Христина Семина в своих мемуарах «Трагедия Русской армии Первой Великой войны 1914–1918 гг.» рассказывает о том, в каких условиях войска совершали переходы в горах:

«…Из Урмии мы ехали все время на запад, к горам, которые виделись вдали синей полосой. К ним поднималась постепенно и почти незаметно огромная равнина-степь без кустов и деревьев, но вся покрытая травой и цветами. Местами ее пересекали неглубокие овраги, по дну которых бежали весенние ручьи. Первая ночевка была прямо в степи. Когда солнце стало спускаться к горам, весь отряд остановился. Один из офицеров стоял на дороге и показывал, кому куда заезжать. И скоро все кругом оживилось. Выросли палатки; загорелись костры, и тысячи людских и конских ног стали вытаптывать свежую, нетронутую степную траву… Пелена дыма скоро покрыла всю местность кругом, и вся она заполнилась сложным, но не громким шумом лагеря».

Действующие силы русского Азербайджанского отряда уходили все дальше и дальше в горы. За ними поспешали отрядные тылы, среди которых был и полевой лазарет. Сестра милосердия Христина Семина в своих мемуарах вспоминала о той походной жизни:

«Кругом горы! Мы все время поднимаемся. А впереди нас все горы и горы. Все покрыты дубовым лесом. Иногда ущелье совсем суживается, и тогда тропа подходит к самому краю пропасти над рекой, бурлящей где-то глубоко под нами… Жутко и посмотреть в пропасть… А каково сорваться в нее с нашей узкой тропы?.. Хорошо еще, что лошади не боятся этого обрыва…

Только через трое суток мы догнали штаб. Нам отвели место на биваке и сказали, что мы должны развернуться и быть готовыми к приему раненых. Мы здесь вышли уже на большое плоскогорье с перелесками и полянами, между которыми бежала речка. На одной из полян мы поставили палатки – нашу и для лазарета. Санитары и все наше хозяйство поместились на другой поляне, рядом. Главные войска ушли вперед, а со штабом остались несколько сотен казаков для охраны.

Мы поставили большую палатку, на двадцать пять человек, натянули холст на походные кровати, набили подушки сеном; развели марганец, борную кислоту для обмывания ран и стали ждать раненых. Их привезли на вьючных носилках. Потом привезли их еще. Потом привезли просто больных, а потом, наконец, и просто тифозных…

Мы у себя не задерживали ни раненых, ни больных. Перевяжем; накормим; отдохнут сутки, и отправляем дальше, в Урмию, в лазарет…»

Бои в горах давали много работы полевому лазарету, в котором служила сестра милосердия Христина Семина. Она описывает лазаретные будни так:

«…Сегодня у нас полная палата раненых казаков-забайкальцев. Таких спокойных и безразличных даже к своему ранению людей я за всю войну еще не видала. Что ни спросишь – все один ответ:

– Да! Подходяще!

– Видно, что ему тяжело лежать в такую жару раненому; весь потом обливается, не может сам повернуться; другой не может и пить попросить! Подойдешь, поправишь подушку, дашь пить…

– Что тяжело лежать-то? Жарко?

– Подходяще, сестрица. – Никогда не пожалуется, не застонет…

– Болит рана? – спрашиваю.

– Подходяще… – вот и весь ответ…»

В таком «заурмийском» положении Азербайджанский отряд генерал-майора Ф.Г. Чернозубова застала высадка в каспийском порту Энзели (Бендер-Энзели) русского экспедиционного корпуса для действий на территории Персии, где уже отгремели первые бои с турками и их союзниками в образе курдских племен иранского приграничья.

К тому времени в шахской нейтральной Персии вызрела военнополитическая ситуация, грозившая России новыми очагами войны на ее южных границах. И причиной тому являлись «заблаговременные» враждебные действия Берлина, Стамбула да и союзной им Вены. Австро-Венгерская империя династии Габсбургов тоже имела «свои виды на Ближнем Востоке», не говоря о том, что она воевала с империей династии Романовых.

Германия и Турция с началом второй военной кампании Великой войны, то есть с начала 1915 года, стали делать все от них возможное, чтобы столкнуть шахскую Персию с позиции нейтрального государства. Об этом ярко пишет в своей книге «Великий князь Николай Николаевич» генерал-лейтенант старой русской армии Юрий Никифорович Данилов.

В годы мировой войны он был и генерал-квартирмейстером Ставки Верховного главнокомандующего, и командиром армейского корпуса, и начальником штаба Северного фронта, и командующим 5-й армией этого фронта. Затем служил в Красной Армии, руководил группой военных экспертов при подписании сепаратного Брест-Литовского мира. С августа 1920 года – в стане Белого дела. Стал белоэмигрантом, закончившим свой жизненный путь в Париже.

Генштабист Ю.Н. Данилов был известен в среде русского генералитета своими стратегическими воззрениями, мотивированным пониманием стратегической ситуации, в том числе на Кавказе и Ближнем Востоке. То есть в этих вопросах он являлся признанным авторитетом, и с его суждениями в наши дни трудно не соглашаться.

В своей книге, впервые увидевшей свет в Париже в 1930 году, Данилов так оценивает ситуацию, сложившуюся в зоне ответственности Отдельной Кавказской армии после страшного по людским и моральным потерям поражения турецких войск под Сарыкамышем и Ардаганом:

«…Турки после наступательной операции, проведенной ими в конце 1914 г. в Закавказье, которая закончилась для них полным разгромом под Сарыкамышем и Ардаганом, держали себя на кавказско-турецком фронте выжидательно. Небольшие операции проходили только в Месопотамии и на территории Северной Персии, остававшейся нейтральной.

Однако Германия задалась в этот период времени уже широкой целью при помощи Турции вовлечь в войну не только Персию, но и Афганистан. В дальнейшем ей рисовалось образование союза из магометанских государств и объявление ими „священной войны“ под руководством Берлина, принявшего на себя роль покровителя ислама.

Утверждение немецкого влияния в Персии и Афганистане представляло для России огромную опасность ввиду слабости тех сил, которые Россия могла уделить для востока. Но не меньшие опасности заключались в этом стремлении и для Англии.

Удар со стороны Афганистана или Персии по Индии являлся вполне возможным, и это обстоятельство не только в высокой степени осложняло положение Англии, но и затрудняло переброску индусских контингентов в Европу или привлечение их к обороне Египта, по территории которого пролегал важный для благополучия не только Англии, но и Франции Суэцкий канал.

Сверх того, успев проникнуть через Афганистан на территорию Китая, германские агенты получили бы возможность организации всякого рода беспорядков в глубоких тылах как России, так и Англии…»

Обстановка в нейтральной Персии стала накаляться не в лучшую для Антанты, и для России – в частности, сторону с лета 1915 года. Все началось с того, что «поднятые на ноги враждебными слухами» российские граждане, в своем большинстве этнические закавказцы со знанием местных языков, стали стекаться в город Казвин под защиту стоявшего там русского воинского отряда.

Казвин находился в сотне с небольшим верст от побережья Каспийского моря, на дороге из Тегерана в Тебриз и дальше в российские пределы. Город вполне мог в конфликтной ситуации стать притягательным для Персидской казачьей бригады, которую в тех условиях нельзя было спровоцировать на антиправительственные выступления, и тогда она становилась гарантом общественной безопасности. В силу этих известных причин город Казвин к концу лета оказался переполнен толпами беженцев. Среди них далеко не все были гражданами России.

Это были чиновники и торговцы, служащие различных российских учреждений с семьями, духовные миссионеры. Они покидали столичный Тегеран, города Тебриз, Исфахан, Кум, Хамадан, железнодорожные станции, портовые города на Каспии… Российскоподданные были напуганы всполохами религиозной нетерпимости в стране и враждой к русским, слухами о погромах, столь частых в этом регионе Азии и совершаемых «ослепленными ненавистью мусульманскими фанатиками».

Слухи о кровавых погромах не являлись чем-то надуманным и ложным. С апреля 1915 года на территории Западной Армении турками началась ожесточенная резня христианского населения, прежде всего армян. Тогда больше всего пострадал Ванский район. При этом германские советники султанской армии оказались «не в стороне» от действий военных людей, им подчиненных.

Беженцев тревожило и то, что персидская сторона спустила российские флаги над консульскими миссиями в Кянгевере (здесь покушались на жизнь консулов России и Англии), Керманшахе, Урмии и в ряде других мест. Более того, толпы «возбужденной черни» занимались «поруганием флага державы». В Исфахане неизвестными террористами был убит российский вице-консул Кавера.

Факт «трудов» германской и турецкой агентуры здесь виделся налицо, поскольку все эти случаи имели прямую направленность против России, воюющей на Кавказе, и ее союзницы по Антанте, Англии. Тоже воевавшей на Ближнем Востоке, в южной части Месопотамии и в Египте с Палестиной.

Нельзя сказать, что такие события в Персии летом 1915 года не беспокоили Петрограда и Лондона. Там понимали, что надо использовать все возможное для нейтрализации германо-турецкого влияния на правительство в пока нейтральной Персии. Ибо в противном случае эта страна могла в Великой войне оказаться на стороне Берлина и Стамбула.

Обстановка накалилась до такой степени, что вскоре дело дошло до открытых вооруженных столкновений. Начала их враждебная России сторона. В начале осени большой отряд персидской жандармерии, которым командовал шведский майор Чальстрем, напал по дороге из Тегерана в Хамадан на русскую миссию барона Черкасова, консула в Керманшахе (город в Иранском Курдистане). Она следовала в этот город с обозом (имущество миссии и ее сотрудников, продовольствие) на основании российско-персидской договоренности о водворении ее по месту службы. Российские дипломаты возвращались в Керманшах, откуда летом их изгнали религиозные фанатики.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю