Текст книги "Персидский фронт (1909-1918) Незаслуженно забытые победы"

Автор книги: Алексей Шишов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 22 страниц)

На следующий день этот полк под вечер ворвался в Миандоабу и выбил оттуда курдов. Но те получили ощутимое усиление, и казаки-забайкальцы отошли в соседнее селение, Кара-Топа, потеряв за день боя 7 человек убитыми и 8 – ранеными. О потерях неприятеля сведений не имелось.

Тот бой нашел отражение во «фронтовых сводках» Ставки Верховного главнокомандования. Эти ежедневные информационные бюллетени печатались во многих российских газетах, исключая разве что антиправительственные и подпольные издания. В сводке за 23 декабря о бое забайкальского 2-го Нерчинского казачьего полка информационно кратко говорилось следующее:

«Кавказский фронт в Персии. К югу от Урмийского озера курдские скопища сделали попытки переправиться на правый берег р. Джигаты, и они с легкостью были прекращены в районе города Асад-Абада».

Турецкое командование, поставившее себе задачу во второй военной кампании закрепиться на персидской территории, у озера Урмия, делало все возможное, чтобы вынудить русские войска оставить этот район. Конец 1915 года примечателен тем, что неприятель использовал здесь в своих целях один из приемов «психологической войны». То есть постарался вызвать панику среди христианского населения Урмийского района, чтобы воздействовать и на противника.

В ночь на 23 декабря в городе Урмия (столице остана Западный Азербайджан) были расклеены листовки, в которых говорилось, что скоро сюда «прибудут» отряды Халил-бея и Хейдар-паши. В том, что это дело рук турецкой агентуры, сомнений не имелось. Итогом такой «диверсии» стало то, что немалая часть жителей Урмии стала в панике покидать губернский город.

После этого случая командование Азербайджанского отряда стало чаще привлекать для борьбы с вражескими лазутчиками казачьи разъезды, которые высылались не только по дорогам, но даже и по горным тропам остана Западный Азербайджан. Досмотру подлежали гужевой транспорт, вьючные караваны. Задерживались и разоружались подозрительные лица, особенно те, которые держали путь от турецкой границы.

Такая сеть бдительных дозоров на путях, которые пересекали территорию остана, послужила хорошую службу. Турецкие агенты, оказывавшие вооруженное сопротивление, как правило, уничтожались. Стало больше полезной разведывательной информации.

Удалось установить, что немало шпионских сведений турки получали по телеграфным линиям Южного Азербайджана, которые обслуживались телеграфистами-персами. Последние, ко всему прочему, умышленно вредили работе русских связистов. Чтобы пресечь такую утечку разведывательных данных, было принято решение снять все телеграфные аппараты в селениях Геогане и Марате.

В последние дни уходящего 1915 года участились обстрелы казачьих разъездов и постов, проезжающих по дорогам из засад. В спину стреляли даже в курдских селениях, жители которых объявляли себя «мирными». Небезопасно стало даже в ближайшей округе города Дильмана.

Нападения совершались не только на казачьи разъезды, но и на представителей местной шахской администрации. Так, в 20 верстах от Дильмана были обстреляны вместе с помощником местного губернатора Юсуф-ханом казаки, которые были отправлены в селения Баджирча и Мамокан для покупки скота на провиант.

Командир Азербайджанского отряда генерал-майор Ф.Г. Черно-зубов решил «примерно наказать» эти курдские селения. Меры наказания выразились в том, что были взяты под арест старшины, на села был наложен штраф в 600 рублей и произведена регистрация огнестрельного оружия «на предмет его отобрания». Об этом были поставлены в известность российский консул в Дильмане Акимович и посольство в Тегеране.

Однако такие меры по отношению к «немирным» курдским селениям применялись не всегда. Особенно в тех случаях, когда в ходе обстрелов гибли и «без вести пропадали» люди и лошади. То есть война накладывала свой жестокий отпечаток на взаимоотношения экспедиционных войск в Персии и враждебно настроенной к ним части местного населения.

«Усмирение» же протурецки настроенных племен в Иранском Курдистане чаще всего проводилось силой оружия. Возможно, такого можно было бы во многих случаях избежать при наличии на местах дееспособной шахской администрации. Но таковая в горных областях запада Персии и местах расселения кочевых племен отсутствовала.

Граница же с Турцией в годы войны никем не охранялась. Жандармские посты бездействовали даже на главных путях, которые пересекали черту государственной границы. К тому же персидская жандармерия открыто поддерживала «германо-турок».

В горах наступила зима. Всякие боевые действия в горных областях между озерами Урмия и Ван прекратились сами по себе. Все перевалы и многие дороги (не говоря уже о вьючных тропах) оказались в снежном плену.

Командование Азербайджанского (Ван-Азербайджанского) отряда вознамерилось было прикрыть расположение своих войск сотенными казачьими заставами на горных перевалах со стороны Турции. Казаки жили в «конурах». Проблемы с доставкой провианта, дров и фуража привели к повальным болезням. Лошади болели от холодов и бескормицы.

Некоторый выход из такой гибельной ситуации нашли в том, что вместо сотен на перевалах стали оставлять казачьи взводы. Такое стало возможным еще и оттого, что неприятель прекратил всякую боевую активность. Турецкие войска в Урмийском районе были немногочисленны и стояли в городах и больших селениях. Племенные ополчения курдов на зиму разошлись по домам.

Стала свертываться и конная разведка. Теперь по горным дорогам, занесенным снегом по пояс, могли передвигаться только пешие люди, да и то из местных жителей. Их зимой и использовали как лазутчиков во вражеский стан. Местные айсоры «за ничтожную плату» становились разведчиками в зимних горах.

Чтобы лишить неприятеля возможности получения разведывательной информации по телеграфу, было принято решение разрушить телеграфные линии в горах, на перевалах. Так, казачий разъезд подъесаула Метелицы 17 декабря разрушил линию в направлении Гумзит – перевал – Делиза, протяженностью в 5 верст. Когда через два дня этот разъезд вознамерился продолжить «работу», то оказалось, что на перевал «верхом нельзя было пройти» из-за выпавших глубоких снегов.

Собственно говоря, последние бои в Урмийском районе стали последними в биографии чернозубовского Ван-Азербайджанского отряда. В следующем году этот отряд по представлению генерала от инфантерии Н.Н. Юденича был переименован во 2-й отдельный Кавказский кавалерийский корпус, который позже стал именоваться 7-м кавказским отдельным корпусом.

В остане Западный Азербайджан русские экспедиционные войска обустраивались так, чтобы из-за тыловых проблем не испытывать излишних трудностей при ведении боевой работы. Так, для лучшего материального обеспечения войск в приграничье с Турцией и эвакуации оттуда раненых и больных на озере Урмия для «спрямления пути» была устроена переправа.

Об этой уникальной в условиях Персии переправе через озеро Урмию (пароход шел в сторону города Урмия из Случ-Булаха на восточном берегу) рассказывает в своих мемуарах сестра милосердия Кавказского фронта Христина Семина:

«Пароход этот, собственно говоря, попросту маленький катер, который больше десяти человек к себе на борт не мог взять. Если не поспеть первым, то попросят садиться на баржу, которую катер тащит на буксире. На катере не было удобств. На барже же было прямо ужасно. Палуба ничем не затемнена. Солнце жарит вовсю. Уборной почти нет (будочка торчит на корме для всех).

Этот катер перевозит по Урмийскому озеру в одну сторону, военные и интендантские припасы, а в обратную забирает раненых и немногочисленных пассажиров. Иногда он тянет за собой две баржи, полные людей и груза. Раненых рядами кладут на палубе баржи. Сопровождают их фельдшер и несколько санитаров. На палубе стоит не прикрытая ничем бочка пресной воды для питья. Еды в дороге не полагалось – путь не долгий. А если кто и заголодает, так и сухарь пожует.

Зато когда пароходик привозил раненых к пристани Даналу, там для них был питательно-перевязочный пункт с врачами и сестрами. Раненых и больных выносили в чистые и прохладные бараки, перевязывали, кормили и отправляли их дальше, в Тифлис. Бараки были построены во время войны. Их было очень много – целый городок. Они стояли совсем на песке, на берегу озера. Там же был и домик для проезжающих сестер и врачей. Были даже баня и лавочки с разной мелочью.

Но не всегда проходили благополучно перевозки раненых даже и по такому маленькому и спокойному озеру. Вода в Урмийском озере настолько насыщена солью, что в ней утонуть прямо невозможно… Нередко бывает и волнение на озере. Когда подует хороший ветер, то плыть на маленьких баржах очень опасно. Когда нет в трюмах никакого груза, волнами их бросает с боку на бок, как простые скорлупки; раненых катает на палубе от одного борта к другому. Иной раз и смоет за борт…

Бывали случаи, что сами баржи переворачивались кверху дном. Бочки с пресной водой срываются со своих мест и катаются вместе с ранеными по палубе. Соленые волны заливают всю палубу, а то и уносят с собой в озеро все, что не привязано крепко… А что не смоют, то вымочат, поломают, разобьют.

Больные и раненые не имеют сил сопротивляться ударам этих волн, и их приходится либо привязывать, либо прятать куда-нибудь. Даже здоровым и крепким людям и тем нелегко бороться с качкой и частыми ударами коротких тяжелых волн… После бури утопленники, люди и животные, плавают на поверхности воды, не идут на дно, как им полагалось бы, если бы вода не была так насыщена солью…

Такая буря была на озере незадолго до моей поездки. Десятки раненых были смыты волнами с баржи, и все они погибли…»

К концу 1915 года стало совершенно очевидно, что все планы германского и турецкого командований на открытие нового фронта войны на территории нейтральной Персии оказались несостоятельными. Баратовский Кавказский экспедиционный кавалерийский корпус со своей задачей справился. Более того, он сковал инициативу Стамбула и Берлина в действиях на Ближнем Востоке, притянув на себя часть турецких войск, действовавших против англичан в Месопотамии.

Говоря иначе, последняя «секретная Персидская экспедиция» старой России южнее пограничного Аракса имела начальный успех. Но впереди еще было два года войны и третий, 1918 год «исхода русской военной силы» из Персии, так и оставшейся «строго нейтральной» в Первой мировой войне.

Успокоение в «мятежных» останах, достигнутое вооруженной рукой, привело к тому, что мирная жизнь в городах и селениях начала быстро налаживаться. Присутствие русских воинских отрядов служило гарантом безопасности и сознания того, что разбои на торговых путях будут наказаны по законам военного времени. Не могла этого не видеть и шахская администрация на местах.

Баратов, как человек, хорошо знающий Восток в лице родного ему Кавказа, предвидел такую ситуацию после «погашения» деятельности враждебных России сил в невоюющей в Великой войне Персии. В самом конце декабря 1915 года он в одном из своих приказов по Кавказскому экспедиционному кавалерийскому корпусу подчеркнул:

«Мирная жизнь персидского населения, нарушенная боевыми действиями, вошла в свою колею».

Действительно, это было так. Пример персидскому населению, «взбудораженному» вступлением русских войск в страну, показали беженцы – граждане России и Великобритании, нашедшие для себя охраняемую безопасность в городе Казвине. Сотрудники российских и английских миссий стали возвращаться в свои прежние места. Там, где «германо-туркам» удалось спустить с консульств держав Антанты флаги, теперь эти флаги поднимались вновь.

Заработали европейские банки и торговые учреждения, телеграфные линии и почта. Но теперь внешние связи шахской Персии касались, в основном, держав Антанты. Центральные державы (Германия и Австро-Венгрия) и султанская Турция утратили в этой стране свое прежнее влияние. В Персии это хорошо понимали не только при дворе Султан-Ахмед-шаха.

Прошло всего два с половиной месяца, когда из корпусной штаб-квартиры, города Казвина выступили передовые отряды, взявшие направление на Хамадан и Кум. За ними выступили и другие оперативные отряды, каждый из которых имел свою боевую задачу. Стремительные действия по разным направлениям русской конницы, не всегда подкрепленной артиллерией и пехотными батальонами, возымели свое «предсказуемое» действие.

Потребовалось всего несколько решительных ударов, причем не самыми большими силами, чтобы занять огромную территорию, «шириной в 800 верст по фронту и около 800 верст в глубину». Это была та зона, на военную и политическую активность в которой так рассчитывали «германо-турки» графа Каница.

Советский военный историк генерал-лейтенант Н.Г. Корсун писал: «.. Командированный в Персию экспедиционный корпус… быстро выполнил поставленные ему задачи, и план германо-турецкого командования о создании весьма серьезных военно-политических затруднений России в Средней Азии потерпел полный крах».

Войска Кавказского экспедиционного кавалерийского корпуса расположились гарнизонами и заставами в огромном многоугольнике на карте теперь строго нейтральной Персии. Его углами, таящими в себе военную опасность, были: Энзели – Сенне – Кенгевар – Султанабад – Кум – Казвин.

Однако русское командование на Кавказе в лице царского наместника великого князя Николая Николаевича младшего, боевых генералов Н.Н. Юденича и Н.Н. Баратова не обманывалось в понимании такого «успокоения» в Персии, особенно на ее большой протяженности границе, преимущественно в горах, с воюющей против Российской империи Турцией. В Стамбуле не без подсказки и наставлений из кайзеровского Берлина решили удлинить Кавказский фронт на восток.

Великая война весной 1916 года на территории Персии получала новый логический виток. Вполне прогнозируемый сторонами и весьма важный для противников Антанты в лице России и ее союзницы Британии.

И в Тифлисе, в штабе Отдельной Кавказской армии, и в Казвине, в штабе экспедиционного корпуса понимали, что после разгрома персидской жандармерии, ополчений кочевых племен и прогерманских отрядов в самое ближайшее время через персидско-турецкую границу перейдут регулярные армейские войска Турции. То есть боевые действия на территории Персии примут иной масштаб, иной накал и потери будут несравненно большими.

Глава третья

Великая война приходит на земли нейтральной Персии. Местоположение 1-го Кавказского кавалерийского корпуса становится частью Кавказского фронта. Цена британского союзничества для России. Мосульская и Багдадская «провальные» наступательные операции. Финал.

Баратовский экспедиционный корпус являлся составной частью Отдельной Кавказской армии, которая в начале 1917 года будет развернута в Кавказский фронт, по счету пятый на территории России после Северного, Западного, Юго-Западного и Румынского. Но стоявший в Персии корпус был отдельным в силу своего местопребывания и первоначального назначения.

По сравнению с армейскими корпусами русской армии в Великой войне он был немногочисленный. И к тому же кавалерийским корпусом с приданной ему в небольшом числе пехотой и артиллерией. На 1 апреля 1916 года в экспедиционных войсках налицо значились 24 836 человек, в том числе 566 офицеров и 24 270 нижних чинов. Корпус имел 17 993 лошади.

По числу личного состава Кавказский экспедиционный кавалерийский корпус весной 1916 года немногим превышал штаты одной пехотной дивизии начального периода Первой мировой войны. Тогда один пехотный полк был численно примерно равен одной конной дивизии, силой в четыре полка. То есть по численности войск отдельный корпус «равнялся» размаху задач, стоящих перед ним.

И в могилевской Ставке Верховного главнокомандующего, и в Тифлисе, в штаб-квартире царского наместника, весной 1916 года экспедиционному корпусу не ставились задачи по ведению наступательных операций против турецких армий. Надо было «удерживать» нейтральную страну, занимавшую территориально стратегическое положение на Ближнем Востоке, от попыток втянуть ее в войну на стороне противников Антанты.

Однако вторжение значительных регулярных войск турок на территорию Персии из Месопотамии и гор Армении было реальностью. Вопрос стоял только во времени. Но проба сил на персидской земле уже состоялась почти на всей протяженности границы Персии с Турцией, за исключением разве что ее южного участка, находившегося в зоне ответственности англичан.

В данном случае (в начале кампании 1916 года) речь шла об ожидавшемся наступлении турецких войск из Месопотамии (прежде всего Багдадского направления) на Персию через Курдистан. И, возможно, с юга современного Ирака, через останы, заселенные лурами, арабами, бахтиарами, кухгилуйе, кашкайцами и все теми же «беспокойными» курдами.

Русские войска, находившиеся на персидской территории, в начале 1916 года уже набрались опыта ведения боевых действий против собственно султанских регулярных войск и конных ополчений (сведенных в полки иррегулярной конницы) против курдских племен Турции. Этим занимался Азербайджанский (Ван-Азербайджанский) отряд генерала Федора Григорьевича Чернозубова. Он не входил в состав баратовского экспедиционного корпуса (но был в его оперативном подчинении), являясь крайним отрядом на левом фланге линии фронта Отдельной Кавказской армии.

Отряд донского казака генерал-лейтенанта Чернозубова действовал на вполне самостоятельном направлении – Ван-Азербайджанском и к событиям в Персии с началом Великой войны привлекался мало. Другими направлениями действий кавказских войск России на конец 1915 года являлись (с запада на восток) – Батумское, Ольтинское, Сарыкамышское 9 (главное) и Эриванское.

Озеро Урмия (или Урмийское озеро), находившееся на территории северо-западной части Персии, являлось на оперативных картах Великой войны в ее начальный период крайней восточной точкой. Озеро разделяло между собой два остана – Западный Азербайджан и Восточный Азербайджан.

На 1 октября 1915 года Ван-Азербайджанский отдельный отряд занимал линию фронта в приграничье Персии и Турции, в горах протяженностью в 400 (!) километров. Его боевая сила состояла из 1 батальона пехоты, 9 дружин Государственного ополчения и 49 казачьих сотен.

В зависимости от операционных усилий состав отряда Чернозубова постоянно менялся. К примеру, в начале 1915 года, на 30 мая

1915 года, его сила состояла из 16 пехотных батальонов (дружин), 36 казачьих сотен при 30 орудиях. При этом линия фронта его действий шла по территории остана Западный Азербайджан от западного берега озера Урмия через реку Зулу, перевал Хенесур, дальше по черте персидско-турецкой границы до реки Ах-чай.

Перед этим чернозубовский отряд, по данным на 1 апреля того же 1915 года, имел в своем составе 12 батальонов пехоты (дружин), 24 казачьи сотни при 24 орудиях. То есть всего за один последующий месяц отряд усилился на один пехотный, два казачьих полка и одну артиллерийскую батарею.

Плотность отрядных войск на линии фронта была крайне малой: на 10 километров фронта приходилась всего одна пехотная рота и немногим более одной казачьей сотни.

Отряд имел две этапные линии снабжения всем необходимым. Первый путь (в 125 километров) шел с российской территории до железнодорожной станции Джульфа через иранские города Хой и Дильман, с ответвлением от Дильмана через перевал Ханесур на город Баш-кала (105 километров) и Хастья (125 километров).

Дорога в горной местности от станции Джульфа до города Дильмана допускала колесное, а далее аробное и вьючное сообщение. То есть в Дильмане отрядные грузы разгружались с автомашин и телег и перегружались на арбы или во вьюки, которые несли на себе караваны верблюдов и обозных лошадей.

Вторая этапная линия отряда (в 132 километра) тоже начиналась на железнодорожной станции Джульфа и шла сперва по остану Восточный Азербайджан через город Маранд на центр этой провинции город Тавриз. Дорога на всем этом протяжении была в виде шоссе, допускавшее движение всех видов транспорта в любое время года. Параллельно шоссе сооружалась до города Тавриза железная дорога от станции Джульфа с веткой к озеру Урмия.

Ван-Азербайджанский отряд к началу ввода экспедиционного корпуса в Персию имел обустроенное санитарное обеспечение. На станции Джульфа располагался полевой запасной госпиталь, в Хое и Урмии – лазареты Красного Креста, а в Тавризе и Дильмане – лазареты Курского губернского земства.

Ван-Азербайджанский отряд, ставший Отдельным корпусом Кавказского фронта, всю войну прикрывал левый фланг русской позиции. Последующие события показали, что он так и не сомкнулся на персидской территории с баратовским экспедиционным корпусом, действуя главными силами в горах Турецкой Армении.

По оперативным планам на кампанию 1916 года командующего Отдельной Кавказской армии генерала от инфантерии Н.Н. Юденича, реально смотревшего на свои возможности, глубокие наступательные действия левого фланга фронта не предусматривались. У армии были задачи гораздо важнее в стратегическом отношении. И выполнялись они, как показала Первая мировая война, достаточно успешно.

Однако в события на Кавказе, в частности в Персии, вмешались союзники-англичане. Причем они действовали в своих интересах «через голову Тифлиса», обращаясь на имя Верховного главнокомандующего России, венценосного полковника Николая II Романова.

Турки на юге Месопотамии, действуя успешно против англичан, блокировали у Кут-эль-Амаре войска генерала Таунсгенда, вскоре капитулировавшие. Лондон запросил Петроград о спешной помощи. Император Николай II, как государь император и Верховный главнокомандующий, отказать союзной по Антанте державе не мог.

Экспедиционный корпус генерал-лейтенанта Н.Н. Баратова получил задачу возможно быстро начать наступательное движение к городу Ханекину на северо-востоке Турецкой Месопотамии (современного Ирака). Цель этого наступления заключалась в том, чтобы здесь создать реальную угрозу не только вражескому тылу, но и, самое главное, их единственной коммуникационной линии в лице Багдадской железной дороги.

В случае успеха операции турецкие войска южнее Ханекина, в Багдаде и Басре оказывались отрезанными от своих главных сил и территории собственно Турции. Обеспечение наступательной операции баратовского корпуса на Ханекинском направлении поручалось на севере Ван-Азербайджанскому отряду генерал-лейтенанта Ф.Г. Чернозубова.

Отряд получил следующую задачу: наступать в горном, труднопроходимом районе «с целью заставить разделиться турок и тем обеспечить операцию экспедиционного корпуса на Ханекин». Войска отряда начали наступление 22 апреля 1916 года. Бои завязались в приграничной северо-западной части Персии, в районе западнее озера Урмия.

Чернозубовский армейский Ван-Азербайджанский отряд повел наступление по четырем оперативным направлениям, как то позволяла горная местность. По сути дела, наступление в Урмийском районе Персии велось только казачьей конницей кубанцев, терцев и забайкальцев с приданной казачьей артиллерией.

Первый отряд состоял из терского 1-го Сунженско-Владикавказского полка (4 сотни) с пулеметной командой 4-й Кавказской казачьей дивизии (2 пулемета). Им командовал генерал-майор

П.П. Воронов, начинавший службу офицером лейб-гвардии Гусарского полка, участник Китайского похода 1900–1901 годов, командир Приморского драгунского полка, входившего в состав Уссурийской казачьей бригады в войне с Японией.

Второй (Урмийский) отряд состоял из двух полков Забайкальского казачьего войска – 2-го Аргунского и 3-го Верхнеудинского (бурятского), каждый из них имел по 6 сотен и по 2 пулемета. Артиллерия состояла из двух полевых орудий 2-й Забайкальской казачьей батареи.

Отрядом командовал сибирский казак генерал-майор В.А. Левандовский, на Кавказе в Великую войну бывший сперва командиром 1-го Сибирского казачьего Ермака Тимофеевича полка, затем начальником 3-й Забайкальской, а затем Сибирской казачьих бригад. Участвовал в Русско-японской войне.

Третий (Соуч-Булахский) отряд состоял из 3-го Кубанского полка казачьего полка при 2 пулеметах и двух орудиях 2-й Забайкальской казачьей батареи. Во главе его стоял генерал-майор А.Г. Рыбальченко. В 1917 году командующий 4-й Кубанской казачьей дивизии будет награжден Георгиевским оружием, а в мае 1918 года – орденом Святого Георгия 4-й степени.

В четвертый отряд входили кубанский 3-й Таманский казачий полк (6 сотен), забайкальские казачьи полки – 2-й Нерчинский (6 сотен при двух пулеметах) и 2-й Читинский (5 сотен при двух пулеметах). Артиллерию отряда составляли 4 полевых орудия 2-й Забайкальской казачьей батареи и 2 горных орудия.

Командовал отрядом генерал-майор А.М. Назаров, родом из донской станицы Филоновской. В Великой войне сначала командовал Донским казачьим полком, затем был начальником отдельной Забайкальской казачьей бригады. В боях получил тяжелое ранение. В Гражданской войне – сперва походный, а затем войсковой атаман белого Дона. В феврале 1918 года расстрелян большевиками в Новочеркасске.

Первый действительно сильный бой наступающему в горах Ван-Азербайджанскому довелось выдержать 26 апреля. На пограничном перевале Шейхин-Гяруси кубанские казачьи сотни генерал-майора Рыбальченко были встречены сильным ружейно-пулеметным и артиллерийским огнем турок. Вражеский заслон был сбит, и по ту сторону границы занят город Ровандуз, в который за все русско-турецкие войны на Кавказе еще «не доходила нога русского воина».

Важность местоположения Ровандуза (Ревандуза) состояла в том, что он находился всего в 100 километрах от города Мусула, центра Северной Месопотамии, до которого немцы спешили довести Багдадскую железную дорогу.

Султанское командование поняло всю угрозу взятия противником Ровандуза. Из недалекого Мосула к городу была переброшена целая пехотная дивизия, и теперь отряду силой всего в 6 казачьих сотен противостояли почти три полка турецкой пехоты. Генерал Рыбальченко был вынужден спешить казаков. Часть кубанцев пришлось отдать в конвои тыловых транспортов, доставлявших боеприпасы и провиант и обратно увозивших раненых. Такие транспорты (вьючные караваны) постоянно подвергались нападениям конных курдов.

Для того чтобы нанести курдам сильное поражение и заставить их хотя бы на время прекратить нападения на тыловые транспорты, обстрелы с тыла позиций казаков, в отряде решили разгромить походный стан кочевников. Его разведка обнаружила в отрядном тылу на вершине одной из гор. Ночью отряд из 46 охотников (добровольцев) незаметно вышел на вершину и укрылся среди камней, всего в сотне шагов от двух лагерей курдов, так и не заметивших смертельной для себя опасности.

На рассвете два куртинских бивака, численностью до 400 человек, подверглись частым и метким залпам из винтовок. Четверть неприятельского отряда оказалась перебитой. Те, кто уцелел, в панике падали со скал, «убивая себя, частью расползлись по камням». В том бою было взято немало пленных и лошадей.

Остатки курдского отряда сочли за благо на время уйти из ближних тылов русского отряда, захватившего Ровандуз. Разгром в тылу русских большого по числу всадников «диверсионного отряда» курдов отрезвляюще подействовал на окрестные кочевые племена. Теперь их старейшины и вожди не торопились откликаться на призывы турецкого командования вести и дальше войну с «неверными».

Так, коммуникационная линия, ведущая к Ровандузу, на какое-то время оказалась сравнительно безопасной от нападений больших «партий куртинцев», что заметно улучшило снабжение отряда генерал-майора Рыбальченко всем необходимым для боевой деятельности в горах. Меньше трудностей стало для отправки в тыл раненых и тяжелых больных. Теперь конвои, сопровождавшие отрядные транспорты, наряжались не в таком большом числе людей, как было раньше.

Ровандузский успех был значим для военной кампании 1916 года. Султанское командование, со своей стороны, вскоре вознамерилось выбить русских из Ровандуза. Ван-Азербайджанский отряд привлек здесь на себя до двух турецких пехотных дивизий с их артиллерией и значительное число курдской племенной конницы. Число ее постоянной никогда не была, поскольку кочевники после неудачи в большом числе разъезжались по домам.

Планировалась здесь Стамбулом и наступательная операция в горах, чтобы отвоевать у противника Урмийский район, то есть одну или даже две персидские провинции на самой границе с Россией. В случае успеха такой операции, реальность которой была очень мала, Кавказский экспедиционный кавалерийский корпус терял соприкосновение с левым крылом Кавказского фронта.

Турецкая пехота города Ровандуза не отбила, но и не позволила русским продвинуться здесь дальше. В силу этого Ровандузская операция для сторон затянулась. И русские, и турки по многим причинам не могли получить заметное усиление, прежде всего в пехоте и артиллерии. Так прошло лето. Солнце выжгло пастбища в долинах, что самым пагубным образом сказалось на маневренных действиях казачьей и курдской конниц.

В августе начались новые ожесточенные бои, и туркам, которые с ожесточением сопротивлялись, пришлось отступать в направлении города Нирды-Бузан. Столкновения на этом направлении не отличались широким размахом по фронту, поскольку горная местность не позволяла совершать глубокие обходы и охваты флангов противников.

Дороги и караванные тропы вполне надежно контролировались конными разъездами, такие пути хорошо просматривались с горных вершин и перевалов. Броды через реки и речушки, как правило, имели хорошую природную защиту для тех, кто оборонял места переправ через водные преграды. Этому немало способствовала и безлесистость горного края, население которого испытывало известные трудности с топливом.

К тому времени казачья разведка достаточно полно изучила ранее не знакомый им горный район. Поэтому, когда в преследование был послан 3-й Кубанский казачий полк под командованием войскового старшины Прохора Захарова, кубанцы 9 августа умело, со знанием местности «заперли» туркам все выходы к спасительному бегству. После короткого боя тем пришлось в большом числе сдаваться в плен.

Так в плену у казачьего полка оказались остатки (большая часть) 11-го пехотного полка султанской армии в числе 50 офицеров (среди них оказался полковой командир, отдавший свою шпагу казачьему офицеру) и 1528 нижних чинов с личным оружием. Часть солдат-аскеров, как оказалось, бросали по пути оружие и все то из военной амуниции, что мешало бегству.

Пленные после разоружения, изъятия документов и допросов в целях получения информации разведывательного характера под конвоем казачьих команд отправлялись по этапам в тылы. Из