Текст книги "Персидский фронт (1909-1918) Незаслуженно забытые победы"

Автор книги: Алексей Шишов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 22 страниц)

«…По прошествии первой ночи без приключений на другой день я вместе с персидским офицером объехал местность с целью ознакомления. По нашему указанию на окраинах деревень были расставлены заставы, пушки и пулеметы.

В одиннадцать часов конные шахсевены начали спускаться с гор. Артиллеристам был дан приказ открыть по ним шрапнельный огонь. Разрывы перед фронтом наступавших заставили их свернуть в сторону и наткнуться на пулеметы нашей заставы.

Продолжая уходить во взятом направлении, они встретили заставу, расположенную в другом месте на кургане. Там завязался настоящий бой, в котором был убит офицер, начальник заставы. Казаки обратились в бегство…

Заметив это, я поскакал навстречу беглецам, угрожая им револьвером. Мне удалось повернуть их обратно и отбить атаку.

Через две недели отряд наш вернулся в Ардебиль. Успешно законченная операция была отмечена пиром, устроенным командиром сотни, с национальными персидскими яствами…»

Подхорунжий Исидор Захарин отличился против разбойников-шахсеван еще раз, в ноябре 1917 года. В том месяце он во главе взвода шахских казаков участвовал в стычках с кочевниками на дороге между городами Ардебилем и Серабом. Захарин пишет, что в одном из боев зарубил шашкой пятерых шахсевен и подстрелил шестого.

…Лето 1916 года ознаменовалось для Кавказского экспедиционного кавалерийского корпуса боями на прерывистой линии фронта протяженностью в 200 верст. В июле корпус отходил в северо-восточном направлении. Левый фланг начинался у Буруджира, проходил через Асад-Абадские высоты и заканчивался правым флангом у Кергабода, близ города Сенне.

Неприкрытые фланги этой позиции в 200 верст достаточно надежно прикрывались труднопроходимыми горами на севере и знойной, безводной пустыней на юге. Неприятель об этом знал доподлинно и потому не шел на риск обходных действий, всегда опасных в других природных условиях. Знание такой ситуации давало русскому командованию не беспокоиться за фланги, хотя те и прикрывались не самыми сильными отрядами.

Безопасность флангов обеспечивалась и агентурной разведкой, на которую уходила часть корпусной казны. Причем лазутчики из христианского населения страны, как это было, к примеру, в районе озера Урмия, рисковали своей жизнью за чисто символическую плату. Русская контрразведка достаточно успешно боролась с вражеской агентурой, порой удачно дезинформируя противную сторону.

За исключением ряда важнейших дорог, линия фронта держалась исключительно отрядами конницы, иногда подкрепляемыми несколькими вьючными пулеметами и артиллерийским взводом из двух конных орудий. Такие казачьи отряды и драгунские эскадроны «разновременно» действовали вполне самостоятельно, полагаясь только на себя, редко имея возможность получить помощь от удаленного соседа.

Действия русской стороны отрядами силой в полк и более в кампании 1916 года встречались редко. Такая распыленность экспедиционных сил объяснялась не только преимущественно горным и пустынным театром войны в нейтральной стране. Баратовский корпус продолжал оперировать на второстепенном участке Кавказского фронта, являясь его восточной оконечностью. Поэтому и самые малые подкрепления в людях, лошадях и вооружении (пулеметы, артиллерия, бронемашины) он получал в самую последнюю очередь.

Бои велись в самое жаркое время года в Персии. Случалось, что «термометры лопались от жары». Об организации санитарных караванов из арьергардных полков говорить не приходилось. Очевидец тех событий писал:

«…Особенно страдали больные и раненые, большинство которых ехали верхом, поддерживаемые товарищами, и мало кто в носилках о двуконь. По всему пути остались многочисленные казачьи могилы убитых и замученных курдами, умерших от болезней и павших в боях».

Халил-паша не мог похвастаться перед Стамбулом и своим племянником Энвер-пашой «блестящей наступательной операцией». Имея полное преимущество над баратовским корпусом (прежде всего в пехоте и артиллерии), войска турецкого корпуса с боями прошли путь от иракского Ханекина до Хамадана в предгорьях Иранского Курдистана за два месяца. Дальнейшее вражеское продвижение было остановлено.

Лишившись наступательной инициативы на линии Персидского фронта, турецкое командование заметно активизировало действия своих союзников в лице курдов и бахтиаров. Отрядам племенных вождей ставилась задача разрушения линий связи и коммуникаций русских, разрушать систему их снабжения, нападать на конные разъезды, обозы и небольшие отряды.

В такой ситуации особенно сложным оказалось положение русского Исфаханского отряда. Сама горно-пустынная местность перед ним позволяла успешно действовать вражеской коннице, которой были привычны местные условия. При этом кочевники старались избегать серьезных столкновений, предпочитая бои в горах нападениям из засад на дорогах и караванных тропах. На дорогах грабились купеческие караваны.

Все же сторонникам «германо-турок», подступившим к городу Исфахану в числе нескольких «партий», не удалось избежать серьезного поражения. Причиной тому стали оперативные действия командующего 4-м Ставропольским сводно-кубанским полком войскового старшины П.К. Беломестнова.

Среди вражеских «партий», действовавших в окрестностях Исфахана, особенно выделялся отряд бахтиарского вождя хана Сердар-Соулета в полтысячи хорошо вооруженных всадников. Часть ханского отряда составляли курды. Было известно, что инструкции племенным вождем получались из взятого турками Керманшаха и Багдада, в котором находилась германская миссия, занимавшаяся «персидскими делами».

В первых числах августа хан Сердар-Соулет совершил дерзкий налет на селение Ардистан, в котором находился телеграфных линий, которые сходились сюда из восточных и южных провинций страны. Телеграфная станция подверглась разгрому.

Получив такое тревожное донесение, войсковой старшина Беломестнов сразу же выслал для проведения усиленной разведки 6-ю сотню своего полка. Вскоре из нее пришло донесение, что сотня «идет по следам кочевников», совершивших налет на Ардистан.

Беломестнов решил разгромить отряд вражеской конницы. В ночь на 15 августа он выступил из Исфахана во главе трех казачьих сотен при двух конных орудиях и в двух походных колоннах устремился в преследование за отрядом хана Сердар-Соулета.

В 11 часов утра стало известно, что 6-я сотня завязала бой с кочевниками, стремясь не дать им безнаказанно уйти в спасительные горы.

Отряд Беломестнова повернул к месту боя. Однако незамеченными подойти туда казачьи сотни не могли по той причине, что сотни конских копыт по дороге поднимали огромное облако пыли, «висевшее в воздухе» и хорошо видимое с окрестных высот даже в сумерках. Это еще издали выдавало движение отряда.

Хан Сердар-Соулет, получив такое донесение, решил в бой с большими силами русской конницы не ввязываться, а уйти подальше, в места, для себя безопасные. Но чтобы оторваться от преследователей, надо было заставить отойти разведывательную казачью сотню, которая бесстрашно «села ему на хвост».

Против 6-й сотни казаков-ставропольцев в атаку были брошены «превосходные силы» бахтиарских и курдских всадников, и ей пришлось отступить от высот. Войсковому старшине Беломестнову этот эпизод боя в поле зрения не попал. Возможно, что полковой командир в таком случае мог принять иное решение на бой.

В те минуты он, разбив свой отряд на две части, уже восходил на горный склон. Тропа, которая шла по горному хребту, позволяла двигаться только в один конь. Казаки спешили, чтобы не дать неприятелю оторваться от преследователей. «Страшная жара давила на людей и лошадей».

Преследователям удалось настигнуть арьергардную часть всадников ханского отряда. Те, видя, что им не уйти от русских, стали бросать на тропе лошадей и карабкаться на горные вершины. Но там их настигали пули, выпущенные из казачьих винтовок.

Вскоре одной из казачьих сотен удалось перекрыть вход в ущелье, а другой – остановить дальнейшее движение отряда кочевников по горному склону. Однако курды и бахтиары нашли выход: по двум крутым сухим водостокам они, держа на поводу коней и подгоняя их плетками, стали взбираться на горный гребень. Часть ханских воинов залегли за камнями и повели частый ружейный огонь по казакам, атаковавшим их в пешем строю.

Войсковой старшина Беломестнов в том бою очень надеялся на огонь двух своих орудий, взятых с собой. Но они оказались в десяти верстах от места боя, лошади орудийных упряжек выбились совсем из сил и далее идти не могли. За пушками была послана целая казачья сотня, ей было приказано «на людях и лямках» подвести орудия и зарядные ящики во что бы то ни стало к месту боя.

С большими усилиями артиллерия была подвезена. Орудия поставили на скате высоты. Пушки открыли огонь, при каждом выстреле их отбрасывало вниз, и они едва не опрокидывались. С началом орудийной пальбы положение отбившегося вражеского отряда стало явно безнадежным.

Но тут, когда солнце пошло в зенит, стала проблема воды. Люди и лошади обессилели от жажды. Беломестнов был вынужден послать в тыл водоносов с собранными в сотнях флягами. Однако источники воды находились от места боя в 12 верстах пути, а доставать воду из глубоких колодцев-кяризов казакам удавалось с большем трудом, да и то в небольшом количестве.

От солнечных ударов стали падать лошади. Людей, терявших от жары сознание, возвращали к жизни несколькими глотками воды из фляг. Но бой на горном хребте продолжался до самых сумерек. Теперь курды и бахтиары прятались от метких казачьих выстрелов не за камнями, а в трещинах скал.

Огневой бой прекратился с наступлением полной темноты. Ночь позволила ханским воинам ползком найти спасение в бегстве. Войсковой старшина Беломестнов тоже воспользовался наступившей темнотой для того, чтобы отвести свой отряд «поближе к воде» и стать там походным биваком.

На рассвете казаки-ставропольцы снова подступили к месту боя. Но остатков отряда хана Сердар-Соулета там уже не было. На горном склоне насчитали 130 убитых кочевников, несколько человек оказались в плену. Их оружие собрали в качестве трофеев. Потери казачьего отряда в том огневом бою оказались на удивление малы: один убитый и десять человек получили легкие ранения. Это лучше всего свидетельствовало о стрелковой подготовке сторон.

Полутысячная «партия» бахтиарского хана после этого дела распалась (такое в той войне в Персии смотрелось обычным явлением) и в дальнейшем о себе никак не заявляла. Было известно, что раненый Сердар-Соулет счел для себя за благо скрыться. Он уже не помышлял о вербовке наемников-кочевников под свои знамена для нового «похода на Исфахан». То есть можно было считать «вражеский отряд уничтоженным».

Бой, проведенный русским Исфаханским отрядом против самого крупного неприятельского отряда под древним городом Исфаханом, оказался в числе последних значительных дел в конце лета

1916 года. Наступательный пыл турецких войск, равно как и их союзников из кочевых племен, иссяк.

К тому же действия русской конницы в местах кочевий «немирных» племен всегда отличались успешностью, и поэтому многие племенные вожди утратили прежнюю воинственность. Однако такое положение дел совсем не мешало вражеской агентуре вербовать за хорошие деньги в этих «замирившихся» племенах наемников, да еще в большом числе. То есть постоянно шла «подпитка» отрядов местных «германо-турок».

Особенно неблагополучной для России обстановка продолжала оставаться в горном Иранском Курдистане. Здесь через совершенно открытую границу в горах на персидскую территорию постоянно проходили племенные конные ополчения из Турецкого Курдистана. Они самым негативным образом влияли на внутриполитическую ситуацию во многих останах Персии, дестабилизируя ее. В военные годы кочевавшие в персидском приграничье курдские племена открыто игнорировали центральную власть Тегерана. К этому их никто и не принуждал ни уговорами, ни военными усилиями.

Начиная с сентября – октября 1916 года ситуация на линии фронта отдельных отрядов русского Экспедиционного корпуса стабилизировалась. Только на таких направлениях, как Хамаданское и Довлетобадское, еще не прекращались небольшие стычки и бои местного значения. Зато воюющие стороны более усиленно стали вести разведку конными разъездами и засылаемыми в тылы друг друга лазутчиками. Торговые пути продолжали оставаться небезопасными для своих и чужих.

В войсках баратовского корпуса главная тяжесть таких событий легла на полки и отдельные эскадроны и сотни 1-й Кавказской казачьей, Кавказской кавалерийской и Сводной Кубанской (ставшей вскоре называться 3-й Кубанской) дивизий. Конные казачьи заслоны самой разной численности перекрыли собой всю линию корпусного фронта. Им же приходилось бороться с разного рода «диверсиями» в корпусном тылу.

Шахская Персия и в конце 1916 года продолжала оставаться «строго нейтральной страной» в том военном пожаре, который территориально охватил уже большую часть Земли. И это в такой ситуации, когда на немалой части страны уже третий год шли, то вспыхивая, то на непродолжительное время утихая, военные действия, которые сводили центральную, шахскую власть на многих окраинах Персии «на нет».

Немалая часть Персии жила по законам военного времени. На территории страны находились значительные воинские силы трех воющих государств: Турции, с одной стороны, и России с Англией – с другой стороны. С наступлением нового, 1917 года положение на «Персидском фронте» менее сложным не стало.

Более того, с низложением императора Николая II, с Февральской революцией и приходом к власти Временного правительства, с Октябрьским переворотом и последующим сепаратным Брест-Литовским миром ситуация в шахской Персии стала более «запутанной». История свидетельствует, что события в России, ставшей советской, прямо отразились на внутриполитическом положении в этой древней стране Востока.

Самая отдаленная от эпицентра российской политической жизни часть старой Русской армии в лице баратовского экспедиционного корпуса прекратила свое существование не в самом начале 1918 года, а в его середине. Корпус продолжал вести боевые действия на стороне Антанты после подписания мира в Брест-Литовске во многом благодаря тому, что его «казачья часть» оказалась не распропагандированной до позорного конца и способной с достоинством уйти из персидских пределов в Отечество.

С сентября 1916 года на Персидском фронте, на его главных направлениях на то время – Хамаданском и Давлетабадском – широкие встречные операции прекратились сами собой. Наступательный пыл турецких войск окончательно иссяк. Войска 1-го Кавказского кавалерийского корпуса были «обессилены эпидемиями», санитарные потери порой лишали на какое-то время боеспособности целые полки.

Однако Великая война в нейтральной Персии не утихала. Она только приняла иной образ: стороны вели между собой на аванпостах перестрелки, стычки и мелкие бои. То есть дело до столкновений большими силами в пехотный батальон или несколько конных сотен не доходило.

Активно велись разведка конными партиями и агентурная разведка с засылкой лазутчиков, как правило, местных жителей в виде купцов, мелких торговцев и просто странников, к святым местам, которых во всех уголках Персии было немало. И турецкое командование, и штаб баратовского корпуса зорко следили не только за действиями друг друга, но даже за их «предположениями». Как говорится, на войне упредить врага означало его победить.

Порой ведение разведок заканчивалось серьезными боевыми столкновениями. Так, 12 сентября дивизион (200 шашек)

2-го Сводно-Кубанского полка, разведывавший расположение и силы неприятеля у Довлет-Абада и Биджара, ворвался в предместье последнего. Бой продолжился на следующий день, закончившись тем, что вражеский отряд (две сотни турок и шесть сотен конных курдов) был выбит из города.

Рейд сотни Гамалея лишний раз напомнил союзникам не только о несомненной важности координации совместных действий, но и о соединении линий фронтов. Англичане, со своей стороны, сделали таких несколько попыток малыми силами, которые «пресекались турками и курдами». Союзники делали такие попытки и по «линии интендантства».

Так войсковой старшина П.К. Беломестнов доносил в корпусной штаб о том, что у селения Сардании, к западу от города Исфагана в плен к «разбойникам» попали британский офицер и два солдата-сипая (третий был убит в стычке). Они в сопровождении конвоя из 30 всадников по распоряжению английского консула Бахтиарии занимались для своего интендантства закупкой вьючных животных – катеров (помесь лошади и осла).

В сентябре 1916 года отряд войскового старшины Беломестнова соединился в древней персидской столице Исфагане с английским отрядом, которым командовал генерал Сайкс. Однако это соединение оказалось чисто символическим, поскольку всплеска боевой активности после этого не последовало.

Расположение, состав и оперативная зона экспедиционных сил корпуса генерала от кавалерии Н.Н. Баратова постоянно видоизменялись, равно как и начальственный состав. В октябре 1916 года корпус делился на следующие отдельные части:

Курдистанский отряд войскового старшины Н.А. Горбачева.

Кавказская кавалерийская дивизия генерал-майора Н.Н. Копачева.

Главные силы корпуса на Хамаданском направлении, которыми начальствовал полковник-пограничник М.С. Юденич.

Корпусной резерв полковника Н.А. Яковлева.

Это были экспедиционные войска, стоявшие, если так можно выразиться, на передовых позициях Персидского фронта. Остальная часть сил находилась в Восточном районе корпуса, то есть в его тылах и на южном, левом фланге фронта. Войсками Восточного фронта начальствовал Свиты Его Императорского Величества генерал-майор граф Ф.М. Нирод, он же командующий Сводной Кубанской дивизии. Ему подчинялись:

Энзели-Рештский (или Гилянский) отряд войскового старшины С.Д. Говорущенко.

Меноржильский отряд войскового старшины И.И. Бобрышева.

Кум-Тегеранский отряд полковника Ягодкина.

Исфаганский отряд войскового старшины П.К. Беломестнова.

Гарнизон города Казвина, которым командовал генерал-майор И.П. Золотарев.

Под самый конец 1916 года состоялось несколько крупных боев. 15 октября под Биджаром курдистанский отряд силами нескольких рот пехоты и казачьих сотен весь день отбивал атаки значительной числом турецкой пехоты. Под вечер войсковой старшина Золоторев приказал отойти на новую позицию.

В бою 19 декабря отличился прославленный на Кавказе 17-й драгунский Нижегородский полк. Его дивизион (три эскадрона) под командованием кавалера ордена Святого Георгия 4-й степени подполковника Бек-Наврузова сумел зайти во фланг и тыл позиции турецкого пехотного батальона на горном перевале Субаши. Завязался бой. К туркам подошло значительное усиление. Тогда командир дивизиона спешил драгун-нижегородцев и «задержал наступление противника под сильным ружейным огнем».

Но таких достаточно серьезных боев с турками и их местными союзниками в финальной части действий баратовского экспедиционного корпуса в Персии было немного.

Конец 1916 года ознаменовался прибытием на Персидский фронт Походного атамана всех Казачьих Войск Великого князя Бориса Владимировича. Эта должность была учреждена в марте

1915 года с местом пребывания Походного атамана в Ставке Верховного главнокомандующего. В баратовский корпус великий князь из династии Романовых прибыл 23 ноября.

Для встречи высокого гостя был отряжен 1-й Кубанский полк. Полк имел богатую боевую летопись, будучи за прошлые войны награжден Георгиевским знаменем и Георгиевскими серебряными трубами. В Великой казаки этого полка Кубанского казачьего войска за проявленную доблесть получили в награду 350 Георгиевских крестов разных степеней и 700 Георгиевских медалей «За храбрость» тоже разных степеней.

Полковым парадом в тот день командовал войсковой старшина Д.В. Репников, который был представлен к награждению орденом Святого великомученика и победоносца Георгия 4-й степени в первый же день Великой войны на Кавказе, то есть 19 октября 1914 года. Свой подвиг Репников, тогда есаул и командир разведывательной сотни, совершил в бою у пограничного поста-крепости Кара-Килиса. За тот первый бой с турецкой пехотой почти половина его сотни удостоилась Георгиевских наград – крестов и медалей «За храбрость».

Верховный Главнокомандующий России венценосный полковник Николай II Романов не забывал жаловать тех, кто совершал воинские подвиги на персидской земле. 3 декабря 1916 года он подписал высочайший указ о переименовании полков Сводной Кубанской казачьей дивизии, которые перед этим получили старые (исторические) знамена Кубанского казачьего войска. Были переименованы:

1-й Сводно-Кубанский полк – в 1-й Адагумо-Азовский полк.

2-й Сводно-Кубанский полк – во 2-й Екатеринославский полк.

3-й Сводно-Кубанский полк – в 3-й Ейский полк.

4-й Сводно-Кубанский полк – в 4-й Ставропольский полк.

Сама Сводная Кубанская казачья дивизия получила «нумерное» место среди дивизий Казачьих войск и стала именоваться 3-й Кубанской казачьей дивизией.

Под занавес кампании 1916 года на Персидском фронте в Иранском Курдистане 21 и 22 декабря прошло два боя с племенным ополчением «куртинцев». Бои провел отряд войскового старшины А.П. Белого (две сотни казаков-ставропольцев с одним орудием).

Туркестанской легкой батареи). В первый день курдам было нанесено поражение у селения Гулямхас. Во второй день казаки разгромили «шайку» известного разбоями Заграм-Салтанэ.

Весна 1917 года дала активность боевым действиям союзников по Антанте на Персидском и Месопотамском фронтах. 1-й Кавказский кавалерийский корпус, отдохнув и пополнившись за зиму, в середине февраля перешел в наступление. Операция была разработана штабом генерала от инфантерии Н.Н. Юденичем. Приказ о наступлении был отдан великим князем Николаем Николаевичем.

Баратовскому корпусу ставилась задача наступать в направлении на город Мосул (Моссул) в Северном Ираке. Одновременно в направлении на Мосул наносил удар с севера 7-й армейский корпус Кавказского фронта. С юга Месопотамии на Багдад начали наступление английские войска.

Наступление началось в неимоверно трудных условиях для конницы: дороги в горах находились еще под снегом, местности были опустошены неприятелем, что вело к бескормице лошадей. Так, Асад-Абадский перевал двухдневными метелями был «занесен снегом до трех аршин глубиной».

Турки стали отступать перед наступающими русскими на Керманшах. 23 февраля авангард наступающих подошел к этому городу на удаление 20 верст. Турки попытались задержать противника в оборонительном бою у селения Бисетунграм.

Для турецкого командования и его германских советников наступили «черные дни»: союзники по Антанте наступали по сходящимся направлениям и расстояние между ними составляло уже только 300 верст. То есть это был двойной, охватывающий охват на стратегически важный Багдад.

Такой угрозой обеспокоились не только в Стамбуле, но и в далеком Берлине. Были получены разведывательные данные о переброске немецких войск в Месопотамию. Туда ожидалось прибытие пехотных 316-го Германского, 19-го Саксонского и 91-го Ольденбургского полков. Однако эта помощь опоздала.

26 февраля 1917 года англичане вошли в Багдад. Оборонять его турки не могли, поскольку их корпус был «связан» боями под Керманшахом с русскими войсками. 1-й Кубанский полк захватывает город Касри-Ширин.

Преследование отступавших турок велось на расстоянии в 400 верст. Султанское командование отводило войска на север Месопотамии, в район иракского города Мосула (Моссула), чтобы там сосредоточиться в значительных силах.

К тому времени английская группировка войск на берегах рек Тигр и Евфрат заметно усилилась. Весной 1917 года экспедиционная армия Великобритании в Месопотамии (Ираке) состояла из одной английской и пяти индийских дивизии и одной индийской кавалерийской бригады. Всего: 55,5 тысячи штыков, 5 тысяч сабель и 205 орудий. Помимо этого, для охраны тылов были оставлены 16,3 тысяч штыков, 1400 сабель и 39 орудий. Британцы такими силами сумели опрокинуть турок с хребта Джебель-Хамрин к Туз-Хурматлы.

Близость колониальной Индии, безопасное морское сообщение ее портов с иракской Басрой позволяло не только свободно перебрасывать на Месопотамский фронт новые индийские войска, но и обеспечивать экспедиционную армию всем необходимым, прежде всего провиантом и фуражом. Англичане не зависели, как баратовский корпус в Персии, от местных источников снабжения.

…В марте 1917 года на Персидский фронт прибыла 4-я Кубанская казачья дивизия, которая значительно усилила боевой состав русского Экспедиционного корпуса. Дивизия состояла из второочередных и третьеочередных полков Кубанского казачьего войска, уже обладавших богатым фронтовым опытом, действуя в Турецкой Армении:

– 2-го Екатеринодарского казачьего полка (командующий – полковник Василий Логвинов, выпускник Ставропольского казачьего юнкерского училища).

– 2-го Черноморского казачьего полка.

– 3-го Запорожского казачьего полка (командир – полковник Александр Кротов, выпускник Ставропольского казачьего юнкерского училища, кавалер трех боевых орденов).

– 3-го Полтавского казачьего полка (командир – Яков Поночевный, кавалер трех боевых орденов и мечей и банта к ордену Святой Анны 3-й степени, полученному в мирное время).

Все эти казачьи полки были полного 6-сотенного состава.

В дивизии имелось много младших офицеров, начинавших войну в младших чинах, ставших на фронте Георгиевскими кавалерами. В 3-м Полтавском полку, например, обладателями солдатских Георгиевских крестов и Георгиевских медалей были: сотник Вениамин Поночевный, хорунжие Кирилл Крохмаль, Василий Верба, Федор Гринь и Алексей Бережной, прапорщик Александр Дмитриев.

«Георгиевской гордостью» 3-го Запорожского казачьего полка в начале 1917 года были прапорщики Александр Бабанин, Иван Маловек, Султан-Мурат Гирей, Григорий Строкун, Михаил Кротов и Матвей Старченко. Все они по должности являлись младшими сотенными офицерами. Производство в офицеры состоялось для них за «примерные» боевые отличия.

4-я Кубанская казачья дивизия стала весомым дополнением к поступившей несколько ранее на усиление баратовского корпуса Кубанской Отдельной казачьей бригады (командир – полковник Степан Карягин, конец 1916 года), которая состояла из двух полков: 2-го Линейного и 3-й Хоперского.

Следует заметить, что это было серьезное пополнение экспедиционных войск. Не случайно историк-белоэмигрант А.А. Керсновский в своей «Истории Русской армии» очень высоко оценил боевую работу дивизий Кавказских казачьих войск на Кавказском фронте, в Персии в частности. Он писал о них в таких словах:

«1 – я Кавказская казачья дивизия генерала Баратова с отличием действовала летом 1915 года на Евфрате, а в 1916 году – в Персии.

2-я Кавказская казачья дивизия генерала Абациева – в Алашкертской долине, в феврале 1916 года при штурме Битлиса, а летом на Евфрате.

4-я Кавказская казачья дивизия – в Азербайджанско-Ванском отряде и 5-я Кавказская казачья дивизия – у Мамахатуна и Эрзинджана…»

Усиление экспедиционного 1-го Кавказского кавалерийского корпуса было связано с тем, что Лондон настаивал на широкой наступательной операции русских войск на персидской территории, на Мосульском направлении, с одновременным ударом левого крыла образованного Кавказского фронта. Временное правительство в этом Лондону не отказало.

18 апреля 1917 года новый министр иностранных дел Милюков заверил Антанту «о всенародном стремлении довести мировую войну до решительной победы и намерении Временного правительства вполне соблюдать обязательства, принятые по отношению к нашим союзникам».

Положение же кавказских войск России было в начале 1917 года. По данным штаба Кавказского фронта, представленным в Могилевскую Ставку Верховного главнокомандующего, только с 1 по

18 апреля из строя от цинги и тифа, особенно свирепствовавшего в рядах баратовского корпуса, убыло до 30 тысяч бойцов. В Персии при минимуме боевых потерь санитарные потери были устрашающими. В частях, стоявших в малярийном районе у реки Дияла, заболеваемость доходила до 80 процентов.

Стал все более заметен развал тылов. В кавказских войсках недокомплект обозных повозок доходил до 55 процентов, вьюков – до 24, лошадей тоже до 24, а обозных служащих – до 52 процентов. Это напрямую относилось и к экспедиционному корпусу в Персии.

Генерал от кавалерии Н.Н. Баратов, беря всю ответственность на себя, отвел войска в здоровые по климатическим условиям горные районы Персии. Для наблюдения за неприятелем были оставлены отдельные конные сотни. На них же возлагалась в случае надобности связь с англичанами.

Мосульская операция русских войск проводилась силами 7-го Кавказского армейского (сосредотачивавшийся у Сакиза) и экспедиционного 1-го Кавказского кавалерийского (удар наносил от Сене) корпусов. Наступление должно было вестись на Пенджвин, Сулеймание, Керкук, то есть на современный Иракский Курдистан. По замыслу операции, русские войска отвлекали на себя значительную часть турок на севере Месопотамии, что давало англичанам хорошие шансы успешно наступать на север от Багдада, тоже в направлении Мосула.

Русские войска, не поддержанные вопреки обещаниям союзниками, начали наступательное движение с 10 по 13 июня. 22-го числа турки ответили контрударом и заставили противника вернуться на исходные позиции. Этому были веские причины: в начале лета подножный корм в предгорьях хребтов Курдистана выжигается солнцем и исчезает, и десятки тысяч лошадей оказались на голодном пайке.

В том наступлении были немалые боевые успехи. Так, русский Курдистанский отряд 18 июня занял город Пенджвин. На этом участке фронта ему противостояли следующие неприятельские силы: до 4 тысяч турок, 2 тысячи конных курдов и 2 персидских жандармов и сарбазов (солдат). Этим же отрядом были разбиты турки, оборонявшие Горанский перевал.

Возможностей закупать фураж (ячмень и другой зерновой фураж) в Персии становилось все меньше и меньше: курс русского бумажного рубля (керенок) упал совсем, а золотая монета (червонцы) и серебро перестали поступать в корпусную казну.

Британцы предлагали открыть кредит в английской валюте для русских экспедиционных войск в Персии. Но с одним условием – снять с должности командира русского корпуса генерала от кавалерии Н.Н. Баратова за его «несговорчивость» с союзниками, которые требовали «сверхусилий» для обеспечения их наступления в Месопотамии. Командование Кавказского фронта от такого кредитования отказалось.

Баратов был действительно в начале марта убран из Персии… на должность «Главного Начальника Снабжений Кавказской Армии и Главным Начальником Кавказского Военного Округа». Во главе экспедиционного корпуса был назначен генерал-лейтенант А.А. Павлов, командир 6-го конного корпуса. Через три месяца, в июне, Баратов был возвращен на прежний пост.