Текст книги "Русские князья"
Автор книги: Алексей Шишов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 23 страниц)
Однако у нового великого князя оказался непримиримый противник в лице родного брата Всеволода и Игоря Ольговичей – князь новгород-северский и курский Святослав Ольгович. Он стал искать себе военных союзников и обратился к Юрию Долгорукому. Тот же семь долгих лет безуспешно искал себе союзников и потому на призыв «пойти в Русскую землю, к Киеву» откликнулся сразу. Тем более, что за спиной Святослава Ольговича стояли его родичи из числа половецких ханов.
Однако объединенные силы киевского великого князя и его родни, князей черниговских, заставили Святослава Ольговича отступить к границам своих владений. Наступление его противников прекратилось только тогда, когда они узнали, что Юрий Долгорукий прислал в помощь своему союзнику тысячу белозерских бронников, то есть хорошо вооруженных, одетых в броню воинов. Новгород-Северский князь получил передышку и со своей дружиной и белозерцами перешел в Лобынск.
Союзники совершили удачные походы против своих недругов и после этого состоялась знаменательная в российской истории их встреча в Москве, порубежном суздальском поселении. Первое упоминание о ней донесла до нас черниговская летопись, не сообщая о том, была ли Москва городом или селом.
Благодаря помощи Суздаля, князь Святослав установил власть над всей «Вятичской землей». Черниговская земля была предана разорению, а великий киевский князь Изяслав Мстиславович лишился многих владений. Сын Юрия Долгорукого Глеб стал распоряжаться в Курске и Посемье, восстановил отцовскую крепость Городец Остерский.
Все начинало складываться удачно для суздальского владетеля. Но… против него ополчился старший сын Ростислав, потребовавший себе в княжение часть отцовских земель. Получив отказ, он покинул Суздальщину и «отъехал» к самому могущественному противнику Юрия Долгорукого великому киевскому князю Изяславу Мстиславовичу. Тот дал беглецу удел в «Русской земле». Стороны стали готовиться к войне.
В феврале 1149 года киевские, новгородские и смоленские полки начали совместный поход против Суздальского княжества. Великий князь Киевский и Ростислав Юрьевич своими войсками достигли Ярославля. Опустошив город, победители ушли назад с полоном в семь тысяч человек.
К лету того же года к Юрию Долгорукому вернулся его сын Ростислав, которого он простил. Великий киевский князь отпустил Ростислава в Суздаль только с четырьмя слугами-отроками, арестовав всю его дружину. Вскоре противоборствующие стороны главными силами сошлись на Переяславльщине. На берегах реки Трубеж произошла битва, о которой летописец скажет кратко: «Бысть сеча зла». Суздальцы были настроены отчаянно, понимая, что вдали от родных мест их может ожидать или победа, или погибель. Киевляне и черниговцы побежали с поля брани, а большая часть переяславльской дружины перешла на сторону Юрия Долгорукого. Изяслав Мстиславич «прибежал» в стольный град Киев в сопровождении всего двух спутников. Суздальский князь 24 августа вошел во главе полков в Переяславль.
Через три дня князь Юрий Долгорукий с войском вступил в Киев. Осуществилась мечта его жизни: златоверхий киевский «стол» оказался в его руках. Он сразу же одарил уделами сыновей и союзников. Старший сын Ростислав получил Переяславль, Василий – Суздаль, Андрея, Бориса и Глеба он посадил на княжение в киевских городах Вышгороде, Белгороде и Каневе. Союзный князь Святослав Ольгович значительно расширил свои владения, не только вернув ранее утраченное.
Однако бежавший на запад Изяслав Мстиславович не сложил оружия в борьбе с Юрием Долгоруким. Он обратился за помощью к своим близким родственникам – венгерскому королю Гезе II, великому князю краковскому Мешко III и чешскому королю Богемии Владиславу II. Но пришедшие к нему на помощь венгерские и польские полки вскоре ушли домой.
Вскоре великий киевский князь Юрий Долгорукий и свергнутый Изяслав Мстиславович заключили между собой мирное соглашение, которое сторонами постоянно нарушалось. Дело завершилось тем, что Изяслав «выгнал» из владений Глеба Юрьевича и, соединившись на реке Случи с черными клобуками – кочевниками, жившими в приграничье Руси, двинулся к Киеву, заняв его «стол». Юрий Долгорукий был вынужден укрыться в городе-крепости Городец Остерский.
Он обратился за помощью к четырем черниговским князьям и все они откликнулись. Пришли сыновья с дружинами. Пришли полки свата, галицкого князя Владимира Володарьевича: одна из дочерей Долгорукого – Ольга была замужем за сыном Владимира Галицкого Ярославом, будущим Осмомыслом.
Наспех собранная киевская рать разбежалась при виде многочисленного противника, а горожане добровольно стали перевозить суздальских воинов на правый берег Днепра. Изяслав Мстиславович с дружиной ночью бежал во Владимир-Волынский. К 14 сентября Юрий Долгорукий вновь сел на великокняжеский «стол».
Бежавший Изяслав, получив в подкрепление венгерскую конницу, двинулся на Киев. Городская дружина перешла на его сторону. Не имея возможности собрать свои военные силы, Юрий Долгорукий бросил все и вновь на ладье бежал в Городец Остерский. Суздальские дружинники, бывшие в Киеве, попали в плен. Одной из причин случившегося было то, что Юрий Долгорукий не имел поддержки среди населения Киевщины – ни один доброхот не предупредил его о грозившей опасности.
Юрий Долгорукий довольно скоро собрал значительные военные силы и попытался под Киевом переправиться на правый берег Днепра. Надставив борта речных судов – насадов так, чтобы они скрывали гребцов, посадив по рулевому на нос и на корму, поставив на палубу закованных в броню лучников, Изяслав Мстиславович отбил все попытки Юрия Долгорукого переправиться через Днепр. Однако тот сумел обмануть противника – ниже по реке его воины переправились на ладьях, а союзники-половцы сумели переплыть Днепр на конях. Однако суздальцы не смогли форсировать реку Лыбедь, встретив здесь сильное сопротивление.
Юрий Долгорукий приказал своим полкам отступать на юг.
Белгородцы не пустили его в город. Близ реки Рут произошла очередная битва. Ее храбро начал сын Долгорукого Андрей Боголюбский, но он оказался единственным смельчаком в войске отца. Изяслав Мстиславович лично повел в сражение свою дружину, увлекая за собой союзных князей. Первыми не выдержали удара половцы (много степных ханов попало в плен), за ними – черниговцы, а затем побежал и сам Юрий Долгорукий с сыновьями. Владимир Галицкий, узнав о победе Изяслава, не стал искушать судьбу и повернул свои полки обратно.
В середине июля 1151 года Изяслав Мстиславович осадил Переяславль и Юрию Долгорукому пришлось принять его условия – уйти из Южной Руси к себе в Суздаль. Городец Остерский был разрушен.
Летом 1152 года Юрий Долгорукий, собрав союзные войска, двинулся на Чернигов и осадил город. Однако с подходом киевской рати суздальцы сняли осаду и отправились назад. Плохо пришлось союзнику Долгорукого князю Святославу Ольговичу – противники принудили его разорвать военный союз с Суздальским княжеством. Его правитель смог направить в город Новгород Северский в виде помощи только сына своего Василия с 50 дружинниками.
Юрий Долгорукий был вынужден укрыться «в четырех стенах» собственного удела. Суздальское княжество выглядело опустошенным: в 1149 году верхневолжские земли разорили киевляне, новгородцы и смоляне, а в 1152 году речной военный флот волжских булгар напал на город Ярославль и его окрестности. Однако Долгорукий смог «компенсировать» потери мирного суздальского населения, приведя с собой с юга большое число полона.
В ночь на 14 ноября 1154 года в Киеве умер великий князь Изяслав Мстиславович. Его союзники и родичи, съехавшись в стольный град, повели междоусобную борьбу за великокняжеское правление. Севший на великокняжеский престол престарелый Вячеслав Владимирович вскоре умер, и его «стол» занял Изяслав Давидович. Юрий Долгорукий, естественно, просто не мог не вмешаться в очередную междоусобицу, послав на юг Глеба, к которому присоединились союзные половцы. В результате Глеб Юрьевич вокняжился в Переяславле Южном. Был и еще один успех – новгородцы пригласили на княжение другого сына суздальского князя – Мстислава.
Юрий Долгорукий начал очередной поход на стольный град Киев. По пути к суздальскому войску присоединились черниговцы и дружина князя Святослава Ольговича. Город Чернигов был занят без боя. Великому киевскому князю Изяславу Давидовичу (князья на великокняжеском «столе» в те годы менялись как в калейдоскопе) пришлось покинуть стольный град.
В третий раз (!), теперь уже в совершенно бескровно уступленный ему Киев Юрий Долгорукий въехал 20 марта 1155 года. В третий раз в своей жизни он поселился в великокняжеском дворце. Мечта всей его бранной жизни – сесть на великокняжеский «стол», стать старшим среди большой семьи русских князей, сбылась. Но той власти, которой обладал его отец Владимир Мономах, ему уже не суждено было иметь. Княжеские усобицы на Руси в годы правления Юрия Долгорукого не утихали, вспыхивая то там, то здесь. Споры между удельными владетелями редко решались не вооруженной рукой.
Сев в третий раз на киевский «стол», Юрий Владимирович Долгорукий почти сразу же столкнулся с решением ответственных дипломатических проблем. Прежде всего ему предстояло уладить отношения со своими недавними союзниками – половецкими ханами.
В 1156 году к городу Каневу подошли половцы, настаивая на встрече с великим князем. Юрий Долгорукий поехал к своим недавним союзникам. Те настаивали на возврате стад и прочего имущества, утраченного весной в военных столкновениях с берендеями, которые теперь служили новому великому князю. Тот не мог удовлетворить аппетиты половецких ханов за счет населения Киевщины и воинственных берендеев, которые теперь составляли часть его войска.
Складывалась ситуация, когда совсем недавно дружественные половцы могли превратиться во врагов. Тогда степняки могли вновь начать разбойные набеги на русское порубежье. В той ситуации Юрий Долгорукий показал себя как искусный дипломат и мудрый политик. Он не стал требовать у берендеев возвращения захваченного у половцев скота и прочего добра. Половецких ханов он вознаградил из собственной казны, и те остались довольны таким решением.
Половецкое войско откочевало от Канева в Дикую Степь. Таким образом, если не дружественные, то по крайней мере мирные отношения с половцами были сохранены. Такие действия великого князя подняли его авторитет и среди князей, и среди населения южных русских земель.
Есть факт, который подтверждает, что Юрий Долгорукий надежно сел на великокняжеский «стол». Под охраной смоленской дружины в Киев приехала жена Долгорукого (это была вторая жена Юрия) с малолетними детьми. Тот в первые свои два великих княжения не решался перевезти из Суздаля в Киев семью. Теперь же он это сделал без больших колебаний.
Первое время великий князь Юрий Владимирович провел в дипломатических трудах и заботах: он сумел примириться со многими удельными князьями, которые в недалеком прошлом были или его военными, или политическими противниками. С ними он или примирялся, или заключал союзы.
Половцы не удовлетворились полученными дарами из великокняжеской казны. Степные ханы вновь подступили к пограничному городу Каневу, требуя возобновления мирных переговоров. Речь могла идти только о новых выплатах Руси в лице великого киевского князя воинственному кочевому народу, который восстановил часть своей былой военной мощи после походов в Дикое Поле войск Владимира Мономаха.
На сей раз Юрий Долгорукий решил действовать совершенно иначе. Он бросил клич, и все союзные ему русские князья, его сыновья и племянники, прислали в Киев свои полки и княжеские дружины. Во главе их великий князь и явился на мирные переговоры к городу Каневу.
Такая демонстрация внушительной военной силы произвела на половецкое воинство и ханов столь большое впечатление, что степняки, не дожидаясь рассвета следующего дня, «бежащи все». Однако Юрий Долгорукий не удовлетворился такой «победой» только над одними половцами. Надо было разрешить спор с князем Изяславом Черниговским, который, потеряв великокняжеский «стол», все это время неустанно искал себе союзников для борьбы за возвращение себе власти в стольном граде Киеве.
Юрий Долгорукий, не распуская собранных полков, отправил в Чернигов посла с одним-единственным вопросом: «Хощеши ли к намъ прити оу миръ, или се мы к тобе?» «Мы» подействовало на черниговского князя просто магически – на него могло обрушиться объединенное войско большинства русских князей. В такой ситуации выбирать не приходилось.
Изяслав Черниговский при всех князьях целовал крест в знак примирения с Юрием Долгоруким. Тот сделал ответный шаг, передав в управление своему недавнему, самому непримиримому противнику киевский город Кореческ близ Пересопницы.
Историки сходятся на том, что суздальский князь, сев на киевский великокняжеский «стол», чувствовал себя не совсем уверенно. Популярности на Киевщине, какую имел его отец Владимир Мономах, он так и не добился. Хотя делалось немало, чтобы утвердиться в сознании и простого киевского люда, и влиятельных «лучших людей» – высокородного и многочисленного боярства стольного града.
Первым почувствовал непопулярность выходцев из Суздальского княжества на Киевщине сын великого князя Андрей Боголюбский. Он добровольно оставил княжение в Вышгороде и осенью 1155 года уехал во Владимир-на-Клязьме. Отец или не препятствовал ему, или не смог воспрепятствовать. Тогда Юрий Долгорукий решил сделать своим преемником на великокняжеском «столе» следующего по возрасту сына.
Великий князь, усмотрев усиление Новгорода, решил закрепить его за своей семьей. Он приказывает княжившему там сыну Мстиславу жениться на новгородской боярышне. Такая мера оказалась весьма действенной: княжеский род Долгоруких пускал корни в многолюдный и богатый Новгород.
Имея многих сыновей, которым предстояло еще только обзавестись семьями, великий князь решал с помощью женитьбы разные политические проблемы. Так, он подыскал сыну Глебу, овдовевшему в 1154 году, новую супругу – дочь князя Изяслава Давидовича Черниговского. Такой брак давал несомненные политические выгоды великому князю, что и не замедлило сказаться.
Когда в 1156 году половцы в большом числе вновь прибыли для ведения мирных переговоров (вернее – для получения богатых даров) с великим киевским князем, их встретили у Зарубского брода полки не только Юрия Долгорукого, но и Изяслава Давидовича со Святославом Ольговичем. Перед кочевым народом еще раз было продемонстрировано единство боевых сил Руси в лице трех наиболее могущественных ее князей. Степным ханам не оставалось иного, как поспешить заключить мир и уйти в Дикое Поле, даже не помышляя о разбойных действиях.
Новые заботы великому князю дали потомки Мстислава Великого, правившие в западных русских землях. Они поддерживали мирные отношения с Юрием Долгоруким, но вскоре в семье началась усобица. Виновником стал старший сын Изяслава Мстиславича Мстислав, владетель скромного по размерам Луцкого княжества. Он, мечтая о наследии отца, решил начать с малого. Во главе дружины он неожиданно напал на город Владимир-Волынский, где княжил его дядя Владимир, захватил удельную столицу, взял в плен своих бабушку и тетку, отнял подарки, привезенные бабкой от венгерского короля, и ограбил дядину дружину. Тот, застигнутый врасплох, бежал в Венгрию.
Великий киевский князь, усмотрев в действиях владетеля Луцкого княжества начало новой и большой княжеской междоусобицы на Руси, решил действовать сурово. В конце 1156 года он вместе с сыновьями и Ярославом Галицким подступил к Владимиру-Волынскому и десять дней осаждал укрепленный стольный город, так и не сумев взять его. Мстислав Луцкий сопротивлялся отчаянно, удержав за собой столицу бежавшего дяди.
Юрию Долгорукому пришлось отступить восвояси и распустить полки. Теперь князь Мстислав становился его недругом. Вновь подняли голову притихшие было черниговские князья. Они нашли себе сильного союзника в лице князя Ростислава Смоленского. Последний действовал решительно и в мае 1157 года направил на стольный град Киев смоленскую рать во главе со своим старшим сыном Романом. На соединение с ним из Новгорода-Волынского незамедлительно выступил князь Ростислав. Не успели выступить в поход только черниговские полки.
Прибывшие в стольный град Чернигов киевляне принесли весть о том, что великий князь Киевский Юрий Владимирович Долгорукий скончался. Случилось это 15 мая 1157 года.
Обстоятельства его смерти были таковы. 10 мая он пировал у осьменника Петрила, очевидно боярина, который ведал в Киеве сбором торговых пошлин. Осьмничее означало торговый налог. К ночи великому князю стало плохо и он проболел всего пять дней. На следующий день после смерти Юрия Долгорукого похоронили в монастырской церкви Святого Спаса в Берестове под Киевом.
Киевляне по-своему отметили день похорон великого князя. В тот день в стольном граде и окрестных городах произошли крупные народные волнения, что ранее в таких случаях бывало нечасто. «Черный люд» разграбил Красный двор Юрия Долгорукого близ Киева и другой великокняжеский двор на левом берегу Днепра, который его хозяин называл Раем. В самом Киеве горожане разграбили двор сына Юрия, Василия. По другим городам и селам Киевщины население избивало суздальцев и грабило их имущество. Столичное боярство, обладавшее немалой военной силой, не препятствовало погромам.
Такими печальными для отечественной истории событиями закончился жизненный путь и великокняжеское правление второго первенца (первого от второй супруги) Владимира Всеволодовича Мономаха.
В основателе Москвы и современники, и последующие поколения, и историки отмечали главное: упорное стремление любыми средствами утвердить свою личную власть над Киевским княжеством, стать, как и отец, великим князем на Руси. Только приходилось ему добиваться киевского «стола» в ходе постоянной княжеской междоусобицы, подтачивавшей военные и моральные силы Руси, всего лишь несколько десятилетий назад сумевшей одолеть половецкое Поле.
Стремление суздальского удельного князя Юрия Долгорукого сесть на великокняжеский престол вполне понятно. В Киевском княжестве в середине XII столетия насчитывалось более 80 городов, тогда как в Суздальском к концу правления великого князя – всего 14. Киевская земля была наиболее богатой и экономически развитой в средневековой Руси.
Власть над Киевским княжеством Юрий Долгорукий утверждал всеми известными для того времени способами: военными, политическими, дипломатическими. В первых из них он явно не преуспел. Причина здесь крылась в том, что при всем своем честолюбии он не унаследовал полководческих дарований отца, великого воителя Владимира Мономаха.
Подсчитано, согласно сохранившимся до наших дней летописным данным, что Юрий Долгорукий за всю свою бранную жизнь участвовал в 12 военных походах, сражениях и осадах городов-крепостей. Цифра не очень уж большая для времени постоянных княжеских междоусобиц на Руси. И из этих двенадцати военных предприятий только три закончились для него успешно. И три раза суздальскому князю удавалось завладеть киевским «столом».
Свои полководческие «неспособности» Юрий Долгорукий умело компенсировал несомненными дипломатическими способностями, политической изворотливостью в условиях идущей междоусобицы в княжеской семье. Он отличался от прочих удельных князей умением угрожать военной силой, не применяя ее, и добиваться тем самым желаемых результатов или хотя бы части их. Это была «удобная» дипломатия для правителей средневековой Руси, когда ведение настоящей войны требовало огромных сил и средств, а последние не всегда покрывались военной добычей.
Юрий Долгорукий мало чем отличался от других русских князей и тем, что постоянно нарушал взятые на себя обязательства или мирные соглашения, перемирия. Однако делал он это с завидным «умом» – то есть при уверенности в отсутствии серьезных последствий. Историки считают, что в дипломатических способностях сын заметно превзошел своего более прославленного отца, великого князя Владимира Мономаха.
Однако Юрий Долгорукий, став великим князем Киевским в третий раз, так и не смог найти себе массовой опоры в Киевском княжестве, чтобы продлить пребывание на великокняжеском «столе» своей династии. Местное боярство и купечество не очень-то охотно пускало в собственную среду выходцев из Суздальской земли, что и выразилась в погромах, которые произошли в Киеве и ряде соседних городов в день похорон великого князя.
«Черный люд» Киевщины, селяне и простые горожане поддерживали великого князя Юрия Долгорукого только в исключительных случаях – когда их земле угрожала половецкая опасность. Тогда населению Киевского княжества приходилось выбирать между пришлым суздальским князем и нашествием степного народа. Естественно, что выбиралось только первое.
Те же половцы и их жадные до богатых даров ханы стали причиной повышения налогов на Киевской земле. Юрий Долгорукий, как опытный дипломат и политик, отваживал от русских земель половецкие орды богатыми и частыми дарами во время своего короткого великого княжения. Естественно, что немалое количество золота и прочих ценностей приходилось взимать с киевлян. Такие дополнительные поборы, без сомнения, могли совершаться только в случае великокняжеского притеснения собственных подданных.
Результат трехкратного вокняжения Юрия Долгорукого на киевском столе хорошо известен отечественной истории. Его сыновья так и не удержались в стольном граде Киеве – к 1161 году все они были уже на своей «отчине» – Суздальской земле. Вот она-то, благодаря правлению князя Юрия Владимировича Долгорукого, действительно шагнула далеко вперед в собственном развитии. Росло население, появлялись новые города-крепости, процветали торговля и ремесленничество, землепашество.
Именно при Юрии Долгоруком на северо-восточных землях Руси стал складываться новый центр русской государственности, обособленный от Приднепровья. Символичным для истории стало то, что именно князь Юрий Владимирович основал город Москву, которому судьба приготовила великое будущее столицы огромной Российской державы.
Поэтому и вошел Юрий Долгорукий в отечественную историю отнюдь не своим трехкратным великим княжением в стольном граде Киеве и самым деятельным участием в великой княжеской междоусобице, наступившей после смерти Владимира Мономаха и прекращенной Батыевым нашествием на Русь. Величие суздальского князя Юрия Владимировича было заложено в основанном им небольшом порубежном городке на берегу Москвы-реки, небольшой деревянной крепостице на вершине Боровицкого холма.
В Российском отечестве всегда помнили истинные заслуги князя Юрия Долгорукого. Данью его памяти стал воздвигнутый в самом центре Москвы в 1954 году величественный памятник основателю города-столицы. Его авторами стали известные отечественные скульпторы С. М. Орлов. А. П. Антропов, Н. Л. Штамм, архитектор В. С. Андреев. Памятник стоит напротив Моссовета на улице Тверской.
В 1947 году Москва праздновала свое 800-летие. В честь этой знаменательной даты была отчеканена юбилейная медаль «В память 800-летия Москвы». На ее лицевой стороне выбито изображение князя Юрия Долгорукого.
…. Суздальского князя Юрия Владимировича современники не знали Долгоруким. Принятое в отечественной истории прозвище этого большого государственного деятеля средневековой Русской земли восходит к летописанию только XV столетия. Тогда князь Юрий Владимирович и был прозван «Долгая Рука». Творчество позднейших летописцев дало это славное в отечественной истории прозвище сыну Владимира Мономаха.
Долгорукий – вполне справедливое дополнение к имени князя, часто ходившего из Суздаля в Киев и добившегося в конце концов великого Киевского княжения. А град Москву он основал между своими великокняжескими заботами, не предвидя ее блестящее будущего, о чем станут печься его потомки.
АЛЕКСАНДР НЕВСКИЙ – СВЯТОЙ ВОИТЕЛЬ ПРАВОСЛАВИЯ
Родиной прославленного полководца Древней Руси является старинный русский город Переяславль, ныне Переславль-Залесский, стоящий на реке Трубеж, впадающей в озеро Клещино (Плещеево). Назвали его Залесским потому, что в старину широкая полоса дремучих лесов как бы огораживала, защищала город. Почти трехкилометровый вал опоясывал город, на валу возвышались деревянные стены и башки, срубленные из вековых сосен. Переяславль был столицей князя Ярослава Всеволодовича, человека самовластного, решительного и твердого в борьбе с недругами, большую часть своей жизни проведшего в походах.
Здесь 13 мая 1220 года у Ярослава и его жены княгини Феодосии родился сын, второй по счету, которого назвали Александром. Ребенок рос здоровым и сильным. Когда ему исполнилось четыре года, состоялся обряд посвящения Александра в воины-постриги. Княжича опоясали мечом и посадили на боевого коня. В руки дали лук со стрелами, что указывало на обязанность воина защищать родную землю от врага. С этого времени он мог руководить дружиной. Отец готовил из сына ратоборца, но приказал учить и грамоте. Изучал будущий князь и русское право – «Русскую Правду».
Любимым занятием юного Александра стало изучение военного опыта его предков и событий родной старины. В этом отношении русские летописи служили бесценной сокровищницей военной мысли. Внимательно вчитывался будущий полководец в текст «Поучения» своего прапрадеда Владимира Мономаха:
«На войну выйдя, не ленитесь, не полагайтесь на воевод; ни питью, ни еде не потворствуйте, ни сну; сторожевую охрану сами наряжайте, и ночью, расставив воинов со всех сторон, ложитесь, а рано вставайте; и оружие снимать с себя не торопитесь, не оглядевшись, из-за лености, внезапно ведь человек погибает».
Великий князь-воин Владимир Мономах – победитель половцев, указывал на то, чтобы предводитель войска всегда был бдителен, держал своих ратников в боевой готовности и сам во всем подавал пример воинской дисциплинированности. Если от командира Мономах требовал умения организовать победу, то от младших воинов – беспрекословного выполнения приказаний: «… При старших молчать, мудрых слушать, старейшим повиноваться, с равными себе и младшими в любви пребывать».
В «Поучении» Мономаха помимо чисто практических советов содержались понятия о ратном побратимстве и кодексе чести русских воинов. Все это как губка впитал в себя Александр Ярославович.
Но главным все же в обучении княжича стало освоение всех премудростей ратного дела. Это было неписаным законом того сурового времени, и отец не делал здесь никаких поблажек младшему сыну. На Руси не признавали долгого взросления.
В четыре года княжич обучался владеть мечом, вернее его точной копией из мягкого, легкого дерева – липы (длина – до 90 см – позволяла учить держать дистанцию в бою). Затем деревянный меч становился тверже и тяжелее – его делали из дуба или ясеня.
Таким же образом мальчиков из княжеского дома обучали стрельбе из лука – увеличивался его размер, возрастало сопротивление тетивы. Сперва стрелу метали в неподвижную мишень, а затем в летящую – по диким птицам.
Одновременно опытные княжеские дружинники обучали детей Ярослава Всеволодовича верховой езде. Первоначально на хорошо выезженных боевых конях. К десятилетнему возрасту княжич обязан был лично усмирить необъезженного коня-трехлетку. Покорить коня своей воле всегда нелегкое испытание даже для взрослого человека.
После освоения искусства верховой езды воины-наставники приступали к обучению княжича владением сулицей (русским дротиком) и копьем. Метко брошенная твердой рукой сулица поражала врага на расстоянии. Гораздо больше мастерства требовал бой на копьях. Здесь в первую очередь отрабатывался таранный удар тяжелым копьем. Вершиной искусства считался неотразимый укол в забрало – в этом случае, как правило, всадник повергался на землю вместе с конем.
Такое обучение юного Александра не было исключением – оно было обязательным в княжеских семьях. Будущий князь – это и правитель, и профессиональный воин. Поэтому совсем не удивительны те факты, что почти все древнерусские князья лично участвовали в битвах, да еще в первых рядах своих дружин, часто вступали в поединки с предводителями противной стороны.
Александру было 8 лет, когда отец, приглашенный новгородцами в третий раз на княжение в Великом Новгороде, взял его со старшим братом Федором с собой. Опекуном к сыновьям Ярослав Всеволодович приставил ближнего боярина Федора Даниловича. Под его строгим присмотром продолжалось обучение княжичей ратному делу. Он же учил их познавать Новгород, его порядки, чтобы в будущем не принимать опрометчивых решений, могущих вызвать ссору с вольными горожанами. В таких случаях приглашенные на княжение зачастую просто изгонялись – им указывали на дорогу, ведущую из города, со словами: «Иди, княже, ты нам не люб».
Новгород был самым многолюдным и богатым городом на Руси в начале XIII века. Поэтому он и назывался Великим. Его не коснулось Батыево нашествие. Полноводный Волхов делил город на две половины. Западная сторона называлась Софийской, потому что здесь находился крепкий кремль – «детинец» – и в нем величественный каменный собор Святой Софии, сверкавший на солнце пятью куполами, крытыми свинцом. С запада его портал украшали трофейные ворота из бывшей шведской столицы Сигтуны. Длинный мост соединял Софийскую сторону с восточной частью города – Торговой стороной, самым оживленным местом в Новгороде. Тут находился торг. Большая торговая площадь оказалась как бы в кольце нескольких каменных церквей. С утра площадь наполнялась шумом и говором разноплеменной, тысячеголосой толпы. Купцы из новгородских пятин, с берегов Волги и Днепра, эсты и финны с балтийского побережья, шведы и датчане, норвежцы и немцы встречались на торгу. Русские продавали меха и кожи, бочонки с медом, воском и салом, кипы пеньки и льна; иноземцы торговали оружием, изделиями из железа и меди, сукном, тканями и многими другими товарами.
Высшим органом власти на новгородской земле являлось вече – собрание всех свободных граждан, достигших совершеннолетия. Вече приглашало на княжение приглянувшегося новгородцам князя с дружиной, но не более 300 воинов, и избирало из среды богатых бояр посадника. Если первый был полководцем феодальной республики, то последний охранял интересы горожан и контролировал деятельность князя. Приглашенный на новгородское княжение князь (как правило, из владимирских земель, бывших «хлебной корзинкой» вольного города) не имел права жить в самом Новгороде. Его резиденцией вместе с дружиной было Городище на правом берегу Волхова.
